Текст книги "Ненавидь меня (ЛП)"

Автор книги: Эшли Джейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Закидываю ингредиенты в большую миску, наблюдая, как они смешиваются, прежде чем добавить любимый ингредиент для оптимальной влажности – ванильный пудинг.

Сегодня вечером мама устраивает званый ужин, и хотя у меня нет ни малейшего желания помогать ей после нашего разговора о Стэнфорде на прошлой неделе, я очень люблю печь.

Вечеринка – отличный повод для этого.

Разложив тесто по формочкам для кексов, ставлю противень на плиту. Через мгновение таймер духовки пищит, сообщая, что очередная порция готова.

– Что ты делаешь? – спрашивает Нокс, пока я меняю противни.

Взяв щипцы, кладу новые кексы на решетку для охлаждения, чтобы они не подгорели.

– Готовлю кексы для вечеринки.

Он морщится, и я замечаю, что синяки от его сексуальных похождений начали исчезать.

– Ты получила разрешение?

Теперь моя очередь морщиться.

– Разрешение? Испечь кексы?

Черт, если уж на то пошло, возможно, мама выразит благодарность за помощь.

Повернувшись к острову, беру кондитерский мешок с домашней глазурью и начинаю покрывать другую партию, которая уже успела остыть.

Все это время ощущаю на себе пристальный взгляд Нокса… он наблюдает за мной. Закончив с глазурью, посыпаю сверху кокосовой стружкой.

– Ты любишь шоколадные кексы?

Наверное, глупый вопрос, потому что почти все, кого знаю, любят шоколад. Однако Нокс обычно является исключением из правил, поэтому и решила спросить, прежде чем предлагать ему.

Но я не была готова к его ответу.

– Не знаю. Никогда раньше не пробовал.

Собираюсь рассмеяться, потому что он явно шутит, но его серьезное выражение лица говорит мне, что это не так.

– Ты никогда раньше не пробовал шоколадные кексы? – уже хочу заметить, что технически это шоколадно-карамельные кексы с кокосом, но следующие его слова звучат еще более странно.

– Я никогда не ел кексы и точка.

– Наверное, не очень любишь сладкое?

Повернувшись к холодильнику, он достает бутылку воды.

– Не знаю. Никогда не пробовал.

Я оборачиваюсь: – Ты что, блядь, издеваешься надо мной?

– Нет, – отвечает он. – Отец ненавидит выпечку и никогда не хотел, чтобы она была в доме, поэтому мама никогда не готовила ничего подобного.

У меня слегка отвисает челюсть, потому что это чертовски трагично. Отец подарил мне игрушечную печь Easy-Bake, когда мне было девять, отчасти поэтому я так сильно люблю выпечку.

Это была любовь с первого взгляда.

Даже когда у нас не было денег на сладости, я притворялась, что пеку что-то вкусное, чтобы почувствовать себя лучше.

Тот факт, что Нокс упустил что-то настолько нормальное, очень печален.

– Ты никогда не ел что-нибудь вкусненькое вне дома?

Он пожимает плечами, выглядя раздраженным.

– Не додумался до этого.

– Это… – замолкаю на полуслове и беру кекс. – Ну, знаешь, как говорится, все бывает в первый раз.

Он направляется ко мне, изучая мое лицо, как будто пытаясь запомнить каждую веснушку на нем. С каждым его шагом мои щеки горят все сильнее.

Жду, что он выхватит кекс и съест его, но он наклоняет голову… а затем проводит языком по моей нижней губе.

– На вкус слаще, чем кажется, – бормочет, прежде чем отстраниться.

У меня нет слов. Иногда он может быть таким жестоким, что у меня перехватывает дыхание…

Но бывают моменты, подобные этому, когда я чувствую, как между нашими телами пробегает электрический ток, и это сбивает с толку.

Соблазняет меня.

Как злой волшебник, который накладывает заклятие, которое невозможно разрушить.

Прочищая горло, протягиваю кекс: – Попробуй…

– Что все это значит? – спрашивает мама, заходя на кухню.

– Я испекла кексы для вечеринки.

Удивление отражается на ее лице.

– О…

– Что ты сделала? – огрызается Трент, заходя следом за ней.

Ясно, что он не в лучшем настроении.

– Я испекла кексы, – повторяю, – для вечеринки.

И хотя он, возможно, не самый большой поклонник сладостей, гости, которые придут в его дом сегодняшним вечером, могут оказаться таковыми.

Наблюдаю, как гнев разливается по его лицу, искажая и без того суровые черты.

– Выброси их.

Подождите? Что? Он шутит?

Смотрю на маму, но она не встречает мой взгляд.

– Нет, – качаю головой, изо всех сил стараясь не рассмеяться, но смех все равно вырывается. – Я не стану выбрасывать вкусные кексы только потому, что они тебе не нравятся.

Это глупо.

Черт, вся эта конфронтация просто глупа.

Жестом указываю на поднос: – Если ты не хочешь, чтобы они были на вечеринке, хорошо. Не подавай их. Я просто…

Все происходит так быстро, что я едва успеваю осознать происходящее, когда Трент проводит рукой по острову, и поднос падает на пол.

– Я не хочу, чтобы это дерьмо было в моем доме. Избавься от него. Сейчас же.

Он сумасшедший. Его поведение совершенно странное.

– Срань господня. Ты сумасшедший. Что, черт возьми, с тобой не так?

В следующий момент он хватает меня за подбородок и сжимает его с такой силой, что мне становится больно, когда упираюсь поясницей в стойку.

– Следи за языком, юная леди.

Он сошел с ума. Другого объяснения нет.

– Да пошел ты, – смотрю на маму, взгляд которой теперь направлен в пол. – Ты действительно позволишь ему так со мной разговаривать?

Потому что мой отец никогда бы так не поступил.

– Я не потерплю неуважения в своем доме, – Трент поднимает руку. – Пора бы тебе научиться…

– Папа, – рявкает Нокс, втискиваясь между нами, – Аспен не знала этого правила.

Правила? Господи. Это место с каждым днем все больше напоминает тюрьму.

От взгляда, которым он одаривает Нокса, мурашки бегут по спине. Затем он делает шаг назад и смотрит на мою мать.

– Разберись со своей дочерью, Эйлин. Или, да поможет мне Бог, это сделаю я.

Наконец выйдя из транса, мать поднимает голову: – Аспен, иди в свою комнату.

– Серьезно? – насмехаюсь я. – Мне не двенадцать.

– Эйлин, – предупреждает Трент.

Подойдя ко мне, она хватает меня за локоть.

– Комната. Сейчас же.

Упираюсь ногами: – Нет.

Ее ладонь больно ударяет по щеке, это так поразительно – и унизительно – что приходится смаргивать слезы.

Я скучаю по папе.

Единственная мысль, которая крутится в голове, когда я взбегаю по лестнице в свою спальню.

Эта и… то, что хочу уехать.

В начале января мне исполнилось восемнадцать, так что мама мало что может сделать, чтобы помешать мне.

Могу использовать накопленные деньги, чтобы найти квартиру до начала учебы в колледже.

Не знаю, почему я не подумала об этом раньше.

Достав из шкафа чемодан, начинаю набивать его одеждой… но останавливаюсь.

Сначала нужно придумать план.

Но для этого необходимо точно знать, какой суммой я располагаю. Тогда смогу выделить немного на гостиницу и еду, пока буду искать квартиру.

Подхожу к столу и включаю ноутбук. Введя пароль, захожу в свой банк.

Желудок сжимается.

На моем счете пятьдесят семь долларов… но этого просто не может быть. У меня должны быть тысячи.

С замиранием сердца изучаю траты.

Вижу счет в тысячу долларов за ветеринара для Вискерс и несколько разных покупок, которые помню, – пицца, поездка в Uber и платье для выпускного, которое купила пару дней назад.

Но были и другие действия. Снятия крупных сумм в банкоматах, о которых ничего не знаю.

За последние три недели максимальная сумма снималась довольно часто, иногда по нескольку раз в день. Или лучше сказать… ночь?

Потому что, похоже, это всегда происходит около четырех утра, когда я сплю.

Все это не имеет никакого смысла.

Взяв телефон, звоню в банк. Прождав немыслимое количество времени, чтобы поговорить с представителем, я наконец дозваниваюсь.

Только толку от них мало, потому что в итоге меня переводят на отдел по борьбе с мошенничеством.

Сжимаю переносицу, ожидая соединения, когда в дверь моей спальни стучат.

Не отвечаю, и стучат снова. На этот раз сильнее.

– Войдите.

С удивлением обнаруживаю маму по ту сторону двери.

– Аспен…

– Уходи.

Не хочу иметь с ней ничего общего.

Она оглядывает комнату и останавливает свой взгляд на полупустом чемодане на кровати.

– Куда это ты собралась?

– Не твое дело.

Сколько себя помню, ей было наплевать на меня и на то, чем я занимаюсь. А теперь она вдруг решила задавать вопросы?

Она вздыхает: – Тренту это не понравится.

Фыркаю: – Мне насрать, что нравится Тренту.

И всегда было.

– Аспен, пожалуйста.

– Что, пожалуйста, мам? Перестань притворяться, будто тебе не все равно, когда мы обе знаем, что это не так. У Трента просто странные фантазии об идеальной семье, и по причинам, которые я никогда не пойму, тебе нравится их подпитывать. Я подыгрывала тебе, потому что ты моя мама, и когда-то думала, что это что-то значит. Но это не так. Больше нет.

Не тогда, когда ты выбираешь нового мужа, а не дочь, и физически нападаешь на нее из-за кексов.

Она садится на кровать.

– Трент вышел из себя, но он не хотел.

Не удивлена, что она заступается за него.

– Тогда скажи ему, чтобы он извинился.

Это все равно ничего не изменит, но было бы здорово увидеть, как он поджимает хвост.

Она хмурится, ее нижняя губа дрожит.

– Ты не можешь уйти, Аспен. Ты нужна мне.

– Нужна для чего? Чтобы принести тебе еще мерло?

Она берет меня за руку: – Я вышла замуж за Трента, чтобы у нас была лучшая жизнь… которая у нас есть сейчас. Я сделала это ради нас. То, что ты уходишь, когда он устроил ее для нас, неуважительно.

– А то, что он взбесился из-за кексов, а ты дала мне пощечину…

– Это было неправильно. Но иногда люди совершают ошибки, – она взъерошивает мои волосы. – Я знаю, что не всегда была лучшей матерью, но я буду стараться, хорошо? Просто останься. Останься, потому что я твоя мама. Потому что я дала тебе жизнь и привела тебя в этот мир. Должно же это хоть что-то значить, правда?

Если отбросить драматизм, она еще никогда не была со мной так откровенна.

Но это не значит, что хочу остаться.

Однако я больше не в том положении, чтобы уходить, потому что…

Твою мать.

Я открыла банковский счет вскоре после смерти отца, в начале средних классов.

Однако мне было всего шестнадцать, поэтому кто-то из родителей должен был прийти со мной и расписаться. Мама согласилась, но только потому, что я сказала ей, что устраиваюсь на работу и ей нужна помощь со счетами.

Вешаю трубку.

– Я спрошу тебя только один раз. Это ты брала мою банковскую карту и неоднократно снимала деньги с моего счета?

Она пытается не выдавать себя, но выглядит чертовски виноватой.

– Нет. Конечно, нет.

– Мама, – давлю, готовая сломать ее шею как прутик.

Она встает: – Ладно, хорошо. Может, я и заняла немного денег, но только потому, что Трент ограничил меня в расходах на вечеринку, и я не могла работать с этой невозможно маленькой суммой, – раздраженная, взмахивает руками. – Он также урезал еженедельные карманные расходы. А я пытаюсь вписаться в компанию других жен в загородном клубе и завести друзей, но Трент со своей скупостью делает это невозможным.

– Мама, – требуется все самообладание, чтобы не задушить ее. – Ты украла мои деньги.

– Одолжила, – поправляет она, – и я их верну, – ее губы сжимаются. – Кроме того, чем именно ты занимаешься, что у тебя на счете столько денег? Аспен, там было больше семи тысяч.

Знаю. Потому что я, блядь, заработала их. Не она.

Единственное, что она сделала, это трахнулась с мудаком и вышла за него замуж.

– Я копила.

Она вздергивает бровь: – Как копила? Делая что?

– Присматривала за детьми, – выпаливаю в ответ, – и выгуливала собак.

Она по-прежнему смотрит скептически.

– Ну, если бы знала, что выгульщикам собак платят столько, я бы вышла замуж за одного из них.

Я бы не удивилась.

– Это лучше, чем воровать у собственного ребенка.

Она направляется к двери: – Я уже сказала, что верну тебе деньги.

Хочу спросить, как она собирается это сделать, если у нее нет работы, и она тратит карманные деньги на выпивку и вечеринки, но потом она говорит: – Знаю, ты так не думаешь, но мы одна команда.

Да… и цена любви моей матери – всего семь тысяч.

Она открывает дверь, но колеблется.

– Тебе стоит собрать волосы в пучок и надеть то длинное черное платье, которое висит в шкафу. Это стильно, – и с этими словами уходит.

Вымыв полы и столешницу на кухне, выношу подносы с кексами, приготовленными Аспен, на улицу.

Ярость закипает внутри, когда выбрасываю все в мусорный бак.

Поворачиваюсь, чтобы уйти… но останавливаюсь.

Потянувшись к баку, беру кекс и подношу ко рту.

Влажная сладость попадает мне на язык, и все, о чем могу думать, это…

Да пошел он.

Достаю из кармана ключи и направляюсь к джипу.

Мне нужно что-то, чтобы проветрить голову.

Что-то, что укротит зверя.

Что-то, что заставит забыть.

Что-то, что притупит боль.

– Тебе следует лучше присматривать за своей сестрой, – раздается позади голос отца. – Убедись, что она следует правилам.

Фыркаю: – Конечно.

Убедить Аспен следовать его правилам – все равно что пытаться обуздать дикую лошадь.

Конечно, в конце концов ее можно выдрессировать… но на это уйдет чертовски много времени и сил.

– Извини?

Поворачиваюсь к нему лицом: – Да, сэр.

Он почесывает подбородок, усмехаясь про себя: – У нее довольно острый язычок, – улыбка сходит на нет, взгляд темных глаз становится суровым. – Мне это не нравится.

– Ясно.

Он смотрит на ключи в моей руке: – Куда-то собираешься?

Засовываю их обратно в карман джинсов.

– Нет.

Насвистывая, он идет к своей машине.

– Мне нужно выполнить несколько поручений перед сегодняшней вечеринкой. Ты можешь присоединиться ко мне.

По моим венам пробегает холодок.

– Нет. Спасибо. Сэр.

Дойдя машины, он замирает, не сводя с меня взгляда.

– Странное дело. В последнее время я часто чихаю и понятия не имею почему.

Стискиваю зубы, когда он садится за руль, заводит двигатель и отъезжает.

Когда он уезжает, иду к задней части дома.

Металлический запах ударяет в ноздри, как только оказываюсь в подвале.

У меня скручивает желудок, а крошечные волоски на затылке встают дыбом, когда замечаю кровавые следы на полу.

Нет.

Кислота подкатывает к горлу, когда я обхожу кровать.

Резко выдыхаю, обнаружив Вискерс на полу перед ее одеялом.

С перерезанным горлом.

Сжимаю кулаки, грудь сдавливает, пока смотрю на изуродованного котенка.

Это предупреждение.

И если Аспен не будет осторожна… все станет только хуже.

Прошлое…

– Кермит?

Рептилии обычно не реагируют на людей так, как собаки, но я был всего лишь ребенком, поэтому не знал ничего лучшего.

В свое оправдание могу сказать, что я научил его кое-чему, например, есть с руки, так что, возможно, он мог прийти, когда его звали… но этого не произошло.

Беспокоясь, проверил каждый уголок и трещинку в подвале.

Все укромные места, которые только можно придумать для ящерицы.

Но его нигде не было.

Это не имело смысла, потому что я всегда возвращал его обратно в клетку после того, как поиграл с ним.

Спрашивал маму, не видела ли она его раньше, но она ответила, что нет.

Папа должен был вернуться с работы с минуты на минуту, так что я должен был найти его как можно скорее.

Отец бы разозлился, если бы наткнулся на Кермита, и я содрогнулся при мысли о том, что он сделает.

У каждого поступка есть последствия.

Хотя, наверное, я мог бы прикинуться дурачком и позволить ему думать, что Кермит просто забрел в дом.

Но тогда бы он обвинил маму в том, что она не следит за порядком, и Кермит оказался бы на улице.

– Трентон! – крикнул отец сверху. – Поднимайся наверх. Сейчас же.

Черт.

Быстро выпрямил спину и зашагал вверх по лестнице.

– Вымой руки к ужину, – проинструктировала мама, когда я вошел на кухню.

И в замешательстве наблюдал, как она доставала из шкафа несколько тарелок.

Ожидал, что мама будет готовить ужин, потому что она всегда так делала, но отец доставал из бумажного пакета что-то похожее на еду на вынос.

Мы редко брали ее, поэтому я был в восторге.

Выполнив все, что мне сказали, сел за стол.

Как одна большая счастливая семья.

Именно так, как он хотел.

Скорчил гримасу, глядя на свою тарелку. Я ожидал увидеть китайскую еду или пиццу. Но это было что-то, чего я не знал.

Мама подтолкнула меня ногой под столом.

– Какие-то проблемы? – рявкнул отец, сузив темные глаза.

Я быстро покачал головой: – Нет.

– Нет… что?

– Нет, сэр.

– Подумал, что мы бы могли попробовать что-нибудь новенькое для разнообразия, – объявил отец. – Налетай.

Схватил вилку, надеясь, что блюдо будет хотя бы вкусным, потому что выглядело оно не слишком аппетитно.

В последний раз, когда я отказался от ужина… последствия были…

Подавив дрожь, закрыл глаза и поднес вилку ко рту.

Это было странно. Хрустящее, со странным послевкусием.

– Что это? – спросил я.

Отец улыбнулся, его зубы сверкнули белизной, прежде чем выражение лица стало суровым.

– Ящерица барбекю.

– Вискерс?

Вечеринка начнется через час, и мне нужно покормить ее до того, как начнут прибывать гости. Однако ее нет на одеяле, как обычно.

Вздохнув, подхожу к кровати Нокса. Она стала более наглой, так что, возможно, забрела туда.

Надеюсь, она не оставила ему подарков на матрасе или подушке, потому что тогда я никогда не узнаю, чем все закончится.

Когда становится ясно, что ее нет на кровати, решаю заглянуть под нее.

– Ну же, детка. Где ты?

Опустившись на колени, протягиваю руку так далеко, как только могу, в надежде нащупать шерсть, но безуспешно.

Между рамой и полом не так уж много места, но она все равно крошечная. Может, забилась в угол?

Посветив фонариком на телефоне, заглядываю под кровать. Но единственное, что нахожу, – паутина и пыль.

Уже собираюсь встать и поискать в другом месте, но тут что-то блестящее привлекает мое внимание.

Подавшись вперед, хватаю предмет пальцами.

Кровь стынет в жилах, когда я рассматриваю ожерелье из кристаллов «Сваровски» в виде леденцовой трости.

То самое ожерелье, которое всегда носила Кэнди Кейн.

Сердцебиение отдается в ушах, когда рассматриваю его.

Зачем ему это?

Закрываю глаза, тяжело вздыхая. Мозг знает правду, но орган в груди продолжает искать лазейку.

Комната расплывается, когда разум пытается сложить кусочки мозаики воедино… но безуспешно.

Вздрагиваю, когда слышу, как открывается дверь и входит Нокс.

Должно быть, у меня все на лице написано, потому что он смотрит настороженно.

– Я, – протягиваю ожерелье. – Почему оно у тебя? – Быстро поднимаюсь на ноги. – Какого черта у тебя ее ожерелье, Нокс?

Его челюсть сжимается, и он делает шаг ближе. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он начинает говорить.

– Как ты думаешь, почему оно у меня?

Желудок сжимается.

Не будь идиоткой, Аспен. Есть только одна причина для этого.

Я двигаюсь, но и он тоже. Это похоже на ужасную игру «Саймон говорит».

Открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. Чувствую, что задыхаюсь.

Ладони потеют, а все вокруг начинает кружиться.

– Ты убил ее? – хриплю минуту спустя.

Чувствую, что вот-вот упаду в обморок в ожидании его ответа.

Ожидаю, что он будет все отрицать. Я хочу, чтобы он все отрицал. Однако следующие слова заставляют меня еще больше запутаться.

– А ты что думаешь?

Это сложный вопрос.

Знаю, что мне следует подумать.

Знаю, на что указывают улики.

Знаю о его прошлом.

Знаю, что подсказывает мне разум.

Я просто не хочу в это верить.

Хочу сохранить ненависть, которую испытываю к нему…

Потому что именно тогда я доверяю своим инстинктам и не теряю бдительности.

И что-то подсказывает мне, что это единственный способ выжить в ближайшие несколько месяцев.

Отвожу взгляд: – Где Вискерс?

Отступая на шаг, он пожимает плечами: – Без понятия.

– Что значит «без понятия»? Здесь, внизу, больше никто с ней не остается.

Он тянется за сигаретами на тумбочке.

– Я не знаю, где твоя дурацкая кошка, ясно? А теперь отвали.

Сжимаю руки в кулаки.

– Где Вискерс, Нокс?

Не может быть, чтобы он не знал. Он единственный, кто всегда рядом с ней.

Он прикуривает сигарету, делает затяжку и выпускает дым мне в лицо.

– Эта сучка злоупотребляла гостеприимством. Как и кое-кто из моих знакомых, – его губы кривятся в угрожающей ухмылке. – Но, думаю, она поняла намек, когда, уходя, оставил дверь открытой.

Это словно нож, вонзившийся в мое сердце. Он знает, как сильно она мне дорога.

Поэтому, конечно, он использует это, чтобы причинить мне боль.

Ведь именно так он и поступает.

За каждой наградой следует гораздо более суровое наказание.

Подойдя ближе, плюю ему прямо в лицо: – Я ненавижу тебя.

Он проводит большим пальцем по мокрому пятну на челюсти и подносит его ко рту.

– Не волнуйся, я уверен, что она вернется, – его взгляд ужесточается, когда он произносит следующие слова: – Бродяги всегда возвращаются.

Снимаю заколку с волос и разглаживаю руками короткое шелковое белое платье. Такое короткое, что еле доходит до середины бедра.

Глядя в зеркало, крашу губы прозрачным блеском, затем наношу еще один слой туши на ресницы.

Ухмыляясь, достаю черную подводку и рисую выразительные «кошачьи» стрелки на верхних веках… точно такие, как делаю в клубе.

Мама хотела, чтобы сегодняшним вечером я выглядела стильно для всех ее шикарных друзей.

Но она украла мои деньги, заработанные тяжелым трудом, так что нахуй ее.

Расплата – такая сука.

Вечеринка в самом разгаре, когда сбегаю по лестнице и выхожу во внутренний дворик, который, как и было обещано, превратился в прекрасный оазис.

Судя по всему, у гостей есть выбор между стейком с омаром и равиоли с лобстером, что дополняет элегантную атмосферу.

Спасибо всем моим чертовым деньгам.

Судя по всему, ужин подан, и все уже почти заканчивают трапезу… так что я как раз вовремя.

– Аспен, – произносит мама, когда подхожу к ней; платье того стоило, потому что ужас явно отражается на ее лице. – Ты здесь. Наконец-то.

– Прости, мам. Была занята подготовкой. Хотела убедиться, что выгляжу на все сто.

Трент, которого, похоже, ничуть не радует ни мой внешний вид, ни мое опоздание, жестом указывает на единственное свободное место по другую сторону бесконечного стола.

– Присаживайся. Сейчас же.

Улыбнувшись ему, занимаю свое место за столом. К сожалению, рядом с Ноксом.

Однако замечаю, что Лео сидит прямо напротив меня. Он сделает этот ужин гораздо более сносным.

– Привет, Аспен, – говорит Лео. – Как дела?

– Отлично, – отвечаю, подыгрывая его псевдо-светской беседе. – Как работа? Я слышала, тебя повысили.

– Не знал, что распутные ночные рубашки – подходящий наряд для ужина, – шипит Нокс.

Несколько человек за столом обмениваются взглядами, и щеки моей матери краснеют.

– О, вы же знаете братьев, – коротко шутит мама, – всегда дразнят своих сестер.

– Нокс, – предостерегающе произносит Трент, когда официант ставит передо мной тарелку, – перестань дразнить сестру, – его сердитый взгляд переходит на меня. – И Аспен…

Вижу, что он хочет меня отчитать, но не может, потому что нас окружают люди. Какая жалость.

– Будь умницей, – говорит он, возвращаясь к поеданию лобстера.

Хлопаю ресницами, глядя на отчима. Он хочет идеальную семью? Что ж, я дам ему это.

– Конечно, папочка, – говорю с издевкой, – сегодня я сделаю все, что ты захочешь.

Нокс, сидящий рядом со мной, давится напитком.

Брови Трента взлетают к небу.

Мама выглядит так, будто ей требуется вся сила воли, чтобы не придушить меня.

А Лео смотрит так, будто я выжила из ума.

Миссия выполнена.

– Итак, – говорит Лео в попытке сменить тему, – слышал, ты поступила в Стэнфорд, – он поднимает бокал, и я вижу гордость, сияющую в его глазах. – Красивая и умная… это выигрышная комбинация.

– Как тетя Ленора? – вмешивается Нокс. – Очень жаль, что ты не пришел с ней сегодня. Мне бы очень хотелось ее увидеть.

Улыбка сходит с лица Лео.

– Ну да. Уверен, она бы с удовольствием пришла, но она неважно себя чувствует и ей нужно немного отдохнуть.

Мгновенно чувство вины пробирается по позвоночнику.

– Все в порядке? – спрашивает женщина, сидящая рядом с ним.

– Да, – он хмурится, – но у моей жены боковой амиотрофический склероз.

Чувствую, как рука Нокса касается моего бедра под столом. Бросаю на него угрожающий взгляд, но Ноксу, как обычно, наплевать.

– Она в инвалидном кресле и не может говорить, – невесело добавляет мама.

Пытаюсь сжать бедра, чувствуя, как он придвигается ближе, но Нокс сильнее и разводит их в стороны. Затем, подняв мою ногу, перекидывает ее через свою и обхватывает лодыжку свободной рукой, чтобы я оставалась на месте.

– О, бедняжка, – сочувственно говорит женщина. – Это так печально. Ты такой замечательный муж, что заботишься о ней.

– Он действительно такой, – с улыбкой соглашается мама. – Но, опять же, мужчины семейства Нокс превосходны, когда дело касается заботы о своих женщинах.

Вздрагиваю, когда его палец касается моих трусиков.

Он этого не сделает. Особенно здесь. Сейчас.

Резко щипаю Нокса за руку, но это бесполезно. Он полон решимости поставить меня в неловкое положение.

Однако отказываюсь давать ему такую возможность.

Он может делать все, что захочет… но я не обязана на это реагировать.

Я полностью контролирую свое тело. Не он.

И как только он это поймет, остановится и займется чем-нибудь другим.

Глубоко вздыхая, откидываюсь на спинку стула и пытаюсь расслабиться. Как животное, которое притворяется мертвым, когда чувствует приближение врага.

Кроме того, Лео – мужчина, который мне небезразличен, – даже не может довести меня до оргазма. Поэтому сильно сомневаюсь, что парень, которого я ненавижу, когда-либо сможет это сделать.

– Мы превосходны во всем, – вклинивается мой отчим, и все смеются.

Только не я, потому что Нокс сдвигает стринги в сторону, обнажая меня. Затем начинает водить подушечкой пальца по моей киске… обводит контур губ… а затем проводит костяшками пальцев по всей длине щели.

Его прикосновения нежные… дразнящие. Пытка.

– И все же, – со вздохом говорит женщина, – не могу представить, как тебе тяжело. То есть, конечно, она все еще твоя жена, но… ну, ты понимаешь, – ее взгляд затуманивается. – Просто это так трагично.

Напрягаюсь, когда он медленно вводит в меня свой длинный палец. Тяжело сглатываю, когда моя киска растягивается от этого вторжения.

– Аспен, ты не ешь, – замечает мама, морща нос.

Серьезно? Эта женщина никогда не обращала на меня внимания, но решила начать прямо сейчас?

– Все в порядке? – спрашивает Лео с беспокойством в голосе.

Нокс вынимает палец, вытирая влагу о внутреннюю сторону моего бедра… намеренно издеваясь.

– Все в порядке… – без предупреждения вводит в меня два пальца. – Отлично.

Беру вилку, когда он методично двигает ими, изо всех сил стараясь сосредоточиться на равиоли с омаром, а не на том, что он делает со мной.

Поднеся равиоли ко рту, откусываю кусочек.

Тыльная сторона его ладони упирается в клитор, и неожиданное раскаленное добела удовольствие пронизывает меня фейерверком.

– О, Боже! – мое лицо пылает, когда все замолкают и смотрят на меня. Быстро соображая, указываю на блюдо и говорю: – Это так вкусно.

Это так плохо. Очень плохо.

Украдкой бросаю взгляд на Нокса, и на его лице появляется лукавая ухмылка, пока тот продолжает обрабатывать меня.

– Да. Ужин просто божественный, – соглашается женщина, сидящая рядом с Лео. – Ты должна дать мне номер поставщика, Эйлин.

Мне очень хочется, чтобы она заткнулась, потому что раздражает, но она еще и отвлекает всех.

Мама улыбается: – Конечно.

Тянусь за стаканом воды, но Нокс медленно и мучительно массирует клитор большим пальцем, заставляя меня содрогаться от этого движения.

– Ты в порядке, Аспен? – неожиданно спрашивает Лео. – Ты неважно выглядишь.

Дерьмо.

– Мне немного… – Нокс продолжает трахать меня пальцами. Горячее и острое удовольствие пронзает меня. Не могу удержаться и наклоняюсь вперед на стуле, заставляя его проникать глубже. Быстрее. – Холодно.

– Может, тебе стоило надеть что-то более подходящее, – замечает Трент.

– Возьми мой пиджак? – предлагает Лео.

Качаю головой, соски напрягаются, пока пытаюсь сдержать дыхание.

– Нет. Спасибо.

Женщина снова поворачивается к Лео: – Чем ты зарабатываешь на жизнь?

Благодарна за ее любопытство, потому что Нокс загибает пальцы, и оргазм накатывает так быстро, что у меня кружится голова, и я изо всех сил хватаюсь за спинку стула.

В этот момент чувствую, как он резко срывает с меня трусики. Я не в том положении, чтобы протестовать, поэтому и не сопротивляюсь, когда он стаскивает стринги, а затем убирает шелковую ткань в карман.

Все еще размышляю над тем, что произошло, когда Нокс наконец убирает руку. Его суровый взгляд скользит по столу, останавливаясь на Лео. Губы растягиваются в самодовольной улыбке, когда он подносит пальцы ко рту и посасывает их.

– Не передашь соль, дядя Лео?

Клянусь, моя челюсть едва не падает на пол.

Явно раздраженный тем, что его прервали, Лео подталкивает солонку к Ноксу, пока женщина задает очередной вопрос о его работе.

Я благодарна, когда мама объявляет, что ужин окончен, и официанты подходят, чтобы все убрать, прежде чем быстро превратить патио в импровизированный танцпол.

Оглядываюсь в поисках Нокса, чтобы отчитать, но его нигде нет.

Лео незаметно приближается ко мне, как только все начинают танцевать.

– Интересный выбор платья, – шепчет мне на ухо.

Бросаю взгляд через танцпол на маму, которая все еще играет роль идеальной хозяйки.

– Мама вывела меня из себя.

– Ну, ей стоит делать это чаще, – его голос понижается. – Мой член был твердым для тебя весь вечер, – он оглядывается по сторонам, прежде чем произнести следующие слова: – Встретимся наверху через пять минут?

На кончике языка вертится отказ, потому что не чувствую себя вправе заниматься с ним сексом после того, как Нокс… сделал то, что сделал.

Однако не хочу, чтобы Лео подумал, что что-то не так, поэтому киваю.

– Сначала поднимусь в свою комнату.

Его рука быстро скользит по моей пояснице.

– Не могу дождаться.

Убедившись, что никто не обращает на меня внимания, захожу в дом и поднимаюсь по лестнице, ведущей в мою спальню. И чуть не выпрыгиваю из кожи, когда вхожу и вижу Нокса, лежащего на кровати.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Приподнявшись на локтях, он обводит взглядом комнату: – Раньше это была моя спальня.

Указываю большим пальцем на дверь: – Отлично. Убирайся к черту.

Его губы кривятся: – Нет. Думаю, я останусь, – напряженные глаза темнеют. – Если только ты не планируешь пригласить кого-то.

Волна беспокойства захлестывает меня.

Нет. Он никак не может знать о нас с Лео.

Не может.

Со смехом отмахиваюсь от его предположения.

– Поверь мне. Там, внизу, нет никого, с кем бы я хотела провести время.

Как и здесь.

Его взгляд скользит по моей груди, а затем возвращается к глазам.

– Тогда запри дверь.

– Нет.

– Бродяга, – в тоне ясно слышится предупреждение.

Не имея выбора, делаю, как он хочет.

– Счастлив?

– Пока нет, – прищурившись, подзывает меня пальцем, – иди сюда.

Хочу возразить, но он удерживает меня именно там, где хочет.

Скрещивая руки на груди, делаю несколько шагов к кровати.

– Чего ты хочешь?

Моя грудь вздымается, когда он расстегивает молнию, лезет в джинсы… и достает член.