Текст книги "Ненавидь меня (ЛП)"
Автор книги: Эшли Джейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Прошлое…
Мои легкие горели в беззвучной мольбе о воздухе.
Воздухе, который я не мог получить, пока он не разрешит.
Отец что-то крикнул, но я не расслышал, потому что моя голова была погружена под воду, наполнявшую ванну.
Одной рукой он держал мою шею сзади, заставляя опустить голову, а другой держал обе руки за спиной… чтобы я не мог сопротивляться.
Впрочем, я бы и не стал. Я никогда не сопротивлялся.
Сопротивление только дало бы ему то, чего он хотел.
А я скорее бы умер, чем позволил ему думать, что он победил.
Мое тело дергалось и билось в его руках, отчаянно нуждаясь в воздухе, но разум отказывался уступать.
Мне было всего одиннадцать, но однажды я стану больше, быстрее… сильнее.
Однажды я нанесу удар, когда он меньше всего будет этого ожидать.
Сквозь туманную дымку донесся пронзительный, полный боли крик моей матери.
– Трент, пожалуйста, – умоляла она сквозь рыдания, – ты убьешь его.
Я любил свою мать больше жизни, но мне действительно хотелось, чтобы она держалась от этого подальше.
Потому что хуже его нападок на меня… когда он нападал на нее.
Словно по команде, он ослабил хватку и встал.
Его лицо исказилось в угрожающей гримасе, и он направил всю свою ярость на маму.
Резкая пощечина была настолько сильной, что она упала, ударившись о дверь ванной.
– Я же просил тебя не лезть, когда разговариваю с собственным сыном.
Его рука сжалась в кулак, без сомнения, готовясь нанести еще один удар.
Тогда я вскочил на ноги и прыгнул ему на спину.
– Беги, – сказал ей, когда он повалил меня на пол.
Минуту спустя острая спазматическая боль пронзила меня, а воздух наполнился его дразнящим мрачным смехом.
Каждый мускул в моем теле напрягся и сжался, пока он продолжал наносить удары электрошокером.
Он знал, как сильно я ненавидел эту штуку. Это было похоже на удар молнии.
Только это длилось не секунды.
Это длилось так долго, что я был уверен, что либо у меня остановится сердце, либо я умру от этих пыток.
– У каждого поступка есть последствия, – насмехался он, как и всегда.
Боль была настолько мучительной, что я едва заметил, когда она наконец-то прекратилась.
Темные глаза, наполненные ядом, устремились на меня: – Когда же ты поумнеешь и перестанешь геройствовать? – Его губы скривились в жестокой ухмылке, когда он резко пнул меня под ребра. – Ты обоссался, парень.
С этими прощальными словами он вышел.
Я свернулся калачиком в луже собственной мочи, удивляясь, как тот, кто должен был любить меня, мог быть таким злым.
– Тебе лучше вытереть эту мочу с пола, – рявкнул отец матери, стоявшей в коридоре.
Я наклонил голову, чтобы лучше их видеть.
– Сделаю, – ответила мама, ее худое тело дрожало как лист во время урагана.
Он схватил ее за подбородок с такой силой, что я не сомневался, что появится еще одна отметина.
– Что ты сделаешь?
Она опустила взгляд, не решаясь больше смотреть на него: – Я сделаю это, сэр.
– Чертовски верно, – он потянулся вниз и ущипнул ее за задницу. – А теперь поцелуй меня, прежде чем я уйду на работу.
Тошнота подкатила к горлу, и я закрыл глаза. Отчаянно желая почувствовать себя лучше, полез в карман. Пальцы коснулись шелковистого материала ленточки, возвращая меня в тот момент на детской площадке, и физическая боль постепенно утихла.
Я выжил.
После того как входная дверь захлопнулась, мама вбежала в ванную, выглядя такой расстроенной, что у меня защемило в груди.
– Мне так жаль, детка, – она быстро помогла мне подняться с пола. – Я не могу поверить… – она замолчала на полуслове и покачала головой.
Как бы она ни старалась, она больше не могла этого отрицать.
Человека, в которого она была влюблена с шестнадцати лет, больше не существовало.
В какой-то момент он превратился в холодный, расчетливый и жестокий кусок дерьма.
Всхлипывая, она обняла меня, прижимая к груди.
– Мы скоро выберемся отсюда, – пообещала, как делала всегда.
Раньше я ей верил… но больше нет.
Потому что, хотя семья моей матери была обеспеченной – благодаря владению нефтяной компанией – и у нее были деньги, чтобы сбежать и начать все сначала…
У моего отца – специального агента Нокса – была вся полнота власти.
И он, черт возьми, сделал все, чтобы мы оба поняли, что нам некуда бежать.
И негде прятаться.
Потому что рано или поздно… он нас найдет.
И когда он сделает это…
Он нас убьет.
Лежу на кровати в темноте и набираюсь смелости, чтобы сделать то, что, как я знаю, должна сделать.
Не потому, что этого требует Нокс, а потому, что в глубине души понимаю, что спать с мужем другой женщины неправильно.
Все в наших отношениях с Лео неправильно… и не в том сексуальном, запретном смысле, в котором я когда-то пыталась убедить себя.
Я привязалась к нему… потому что я ущербная. Испорченная на всю голову.
Облажавшаяся девчонка, у которой проблемы с отцом.
Потому что боялась остаться по-настоящему одинокой.
Грудь болит, я набираю номер Лео и подношу телефон к уху.
Он отвечает после второго гудка, его голос сонный: – Алло? Все в порядке?
Слышу скрип кровати, и не могу не задаться вопросом, лежит ли он рядом с ней.
В горле жжет, и я закрываю глаза. Надеюсь, она найдет в себе силы простить меня.
– Мы можем поговорить?
– Да. Дай мне одну секунду.
Мгновение спустя слышу звук закрывающейся двери.
– Что случилось, милая? – спрашивает Лео с беспокойством в голосе. – Ты расстроена.
Сказать это не просто, поэтому сразу срываю пластырь.
– Я больше не могу.
– Что ты больше не можешь, милая? – резкий вдох. – Послушай, что бы ни происходило, пожалуйста, не причиняй себе вреда. Я сейчас…
– Я не собираюсь причинять себе вред, – заверяю его, и, честно говоря, не могу поверить, что это его первая мысль. Похоже, он совсем меня не знает. Либо так, либо он хочет видеть во мне маленькую сломанную птичку, которая не может о себе позаботиться.
Но я не такая. И мне не нужно, чтобы он прилетал и спасал меня.
Это нужно ему.
– Я просто… все кончено, Лео.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он наконец спрашивает: – Почему?
Сажусь в кровати и подтягиваю колени к груди.
– Я хочу сосредоточиться на учебе. Через пару месяцев я уезжаю в колледж, и думаю, будет лучше, если мы закончим отношения до моего отъезда.
Соглашаюсь с предложением Нокса, потому что оно не далеко от правды. Стэнфорд находится в трех часах езды, так что нам будет трудно видеться.
К тому же я хочу получить полноценный опыт обучения в колледже, а привязанность к нему не даст мне этого.
– Думаю, ты совершаешь ошибку, – его голос наполнен грустью. – Я люблю тебя, Аспен. Ты это знаешь.
Но так ли это?
Потому что если бы он любил, то понял бы, почему я все прекращаю. Черт, он бы хотел, чтобы я все закончила.
Он бы хотел, чтобы я поступила в колледж и встречалась с парнями моего возраста.
Он бы хотел, чтобы я была независимой, чтобы знала, что могу жить без него, прежде чем попытаюсь построить жизнь с ним.
Он бы хотел, чтобы я была свободной… потому что несправедливо ожидать, что девочка-подросток будет нести на себе бремя тайных отношений с женатым мужчиной постарше.
Несправедливо и то, что это отнимает у меня силы.
– Я знаю, Лео, но…
– Ты нужна мне, – умоляет он, словно это физически разбивает ему сердце. – Аспен, не оставляй меня.
Речь всегда идет о Лео.
Чего хочет он.
В чем он нуждается.
Речь никогда не идет обо мне.
Ничто и никогда не связано со мной.
– Прости, – шепчу, потому что действительно не хочу причинять ему боль. Я просто хочу, чтобы это закончилось, – но я должна поступить так, как будет лучше для меня.
Он снова начинает протестовать, но я вешаю трубку.
У меня такое чувство, словно огромный груз сняли с груди… будто я наконец-то снова могу дышать.
Не только потому, что я порвала с Лео.
Но и потому, что Нокс больше не может шантажировать меня.
Он больше не может держать это над моей головой.
Это знание наполняет меня почти ядовитым чувством власти.
Было бы здорово хоть раз лишить его контроля. Может быть, даже немного напугать в процессе.
Заставить его испытать все, что он заставляет чувствовать меня.
Спустившись на цыпочках по лестнице, захожу на кухню и беру с деревянной подставки большой нож.
Я почти отговариваю себя, потому что это чертовски безумно… но меня охватывает заманчивое, почти эйфорическое чувство, когда я выхожу на улицу в одной лишь футболке, держа в руке большой нож.
Мои шаги замедляются, когда я открываю заднюю дверь и вхожу в подвал. Двигаюсь медленно и осторожно, на цыпочках приближаясь к кровати, стараясь не разбудить его.
Здесь темно, если не считать света, исходящего от телевизора с плоским экраном в дальнем углу комнаты.
Когда я подхожу, Нокс все еще спит. Он лежит на спине без рубашки, в одних спортивных штанах. Сердце бешено колотится в груди, когда я продвигаюсь ближе, и не могу удержаться от рассматривания резких черт его великолепного лица, темной щетины, обрамляющей острую челюсть, подтянутых мышц рук и живота и впадин нижнего пресса, ведущих к тяжелой и мощной штуке между ног.
Кто бы мог подумать, что монстры могут быть такими красивыми?
С другой стороны… именно это и привлекает.
Красота – мощный афродизиак, который притягивает всех.
Собравшись с духом, приставляю нож к его горлу.
Его глаза распахиваются, но он не выглядит испуганным.
Черт, он даже не выглядит удивленным. Как будто спит с одним открытым глазом.
Господи.
Его горло сжимается от удара ножа, когда он сглатывает, но остается совершенно спокойным.
– Я больше не твоя пешка, – сообщаю ему, – с твоим шантажом покончено.
Его губы кривятся в ухмылке: – Хорошо, – опускает взгляд на нож. – Это все? Потому что я устал.
Черт возьми. Даже когда я приставляю нож к горлу, он все равно контролирует ситуацию.
Вдавливаю нож сильнее, надеясь напугать его. Его веки опускаются, а рука хватает мое голое колено.
– Почему ты здесь, Бродяга? – его мозолистая ладонь очень медленно движется вверх по внутренней стороне моего бедра. – Чего ты хочешь на самом деле?
Пронзительная дрожь вырывается на свободу, и я резко втягиваю воздух, когда он обхватывает меня между ног.
Ненавижу, что его прикосновения ощущаются проклятием и освобождением одновременно.
Правильное и неправильное.
Плохое и злое.
Его свободная рука скользит вниз по рельефному животу, пока не исчезает под спортивными штанами.
Мое сердце учащенно бьется о ребра, когда он спускает штаны по бедрам, и тяжелый член вырывается наружу, шлепаясь о живот.
– Это то, чего ты хочешь?
Когда я смотрю на него, моя реакция инстинктивна, потребность и желание переполняют. Хочу, чтобы он был внутри меня, наполнял меня… трахал меня.
Но я хочу, чтобы это было на моих условиях.
Не на его.
– Сними с меня трусики.
Просунув палец за пояс, он стягивает их вниз по ногам… намеренно не торопясь, чтобы подразнить меня.
Когда они доходят до лодыжек, я выхожу из них и откидываю ткань.
Все еще держа нож у его шеи, сажусь на него верхом, прижимаясь к члену. Но так как я не могу отвести от него глаз, мне приходится инструктировать его.
– Вставь член в меня.
Ожидаю, что он подчинится, но он сжимает член в кулаке, хватая другой рукой мое бедро и направляя.
Вставая на колени, медленно опускаюсь на него. Он такой большой, такой толстый, что мне становится больно, когда я растягиваюсь вокруг него. Закрываю глаза, насаживаясь, и он полностью входит в меня, кожу покалывает, соски напрягаются, и я наслаждаюсь этим ощущением.
Медленно начинаю двигаться. Втягиваю ртом воздух, когда его хватка на моем бедре усиливается, и он прикусывает нижнюю губу и стонет.
Он выглядит таким сексуальным… таким голодным. Как будто хочет этого даже больше, чем я.
Вижу, как из его шеи сочится тонкая струйка крови. Должно быть, я задела ее в какой-то момент. Продолжаю инстинктивно двигаться.
– Я…
– Не останавливайся, – он двигает бедрами, – не останавливайся, блядь. Продолжай скакать на моем члене как хорошая девочка.
О, Боже. Его бесстыдные, нуждающиеся требования поджигают мою кожу.
Стону, выгибая спину, и продолжаю. Он отвечает на мои движения, входя глубже и жестче.
Трахает меня так хорошо, что я, черт возьми, схожу с ума.
Так хорошо… что роняю нож.
Замираю, когда он выхватывает его, понимая, что только что дала ему преимущество.
Нет, даже больше… я только что отдала психопату-убийце оружие, которым он может убить меня.
У меня перехватывает дыхание, когда нож приближается, а выражение его лица становится диким.
Он собирается убить меня.
Глубоко вонзаясь, одной рукой хватает за воротник моей белой футболки, а другой разрезает ее ножом.
– Сними это.
Потянувшись к порезанной ткани, разрываю ее до конца, обнажая себя.
Я задыхаюсь, когда острый кончик ножа вонзается в мою грудь.
– Нокс…
Одним плавным движением он обхватывает меня за поясницу и переводит нас в сидячее положение. Застонав, наклоняет голову и слизывает кровь с небольшого пореза.
– Каждая частичка тебя приятна на вкус, – сжимая мои сиськи своими большими ладонями, он втягивает сосок в горячий, влажный рот. – Так чертовски хороша.
Наклоняю голову, выгибая спину, и закрываю глаза… теряясь в ощущении его теплых губ на моей коже и его члена, двигающегося глубоко внутри меня.
Держусь за него изо всех сил, пока его толчки набирают скорость.
О, Боже.
Он трахает меня так сильно, что боюсь, что кровать сломается.
Что я могу сломаться.
Он опрокидывает меня на спину, его рука обхватывает мое горло, прижимая к матрасу, пока он входит в меня все глубже.
Так глубоко, что уже не знаю, где кончаюсь я и начинается он.
Стону, втягивая воздух, когда он ласкает мой клитор свободной рукой. Он точно знает, какие прикосновения мне нравятся.
– Вот так. Кончи на мой член как хорошая девочка.
Грязные слова, которые мне нравится слышать.
Снова стону, царапая ногтями его руки, когда наслаждение достигает пика и оргазм захлестывает меня.
Однако именно эти глаза… эти пронзительные, огненные глаза, пристально наблюдающие за тем, как я кончаю, заставляют что-то внутри меня дрогнуть.
– Черт!
Яростный, почти звериный звук вырывается из Нокса, когда он вонзается в меня. Его хватка на моем горле усиливается, прежде чем я чувствую, как жидкое тепло наполняет мою киску, и прерывистый вздох вырывается из него.
Он падает на кровать рядом со мной и тянется к пачке сигарет на тумбочке.
Только тогда я замечаю, что нож лежит на полу. Ничья.
Он подносит сигарету ко рту и закуривает.
– Это больше не повторится.
В его словах нет резкости, как это обычно бывает.
Они звучат безразлично. Как будто он говорит то же самое каждой девушке, с которой встречается.
И хотя это не должно меня волновать, ведь это я пришла сюда, чтобы использовать его… но это так.
Не произношу ни слова, пока он докуривает сигарету до фильтра.
Однако, когда я собираюсь уходить… он обнимает меня за талию, притягивая ближе к себе, и мы засыпаем.
Я ожидала, что между нами возникнет неловкость. Черт, в данный момент я бы предпочла это, чем эту холодную, отстраненную энергию, исходящую от него.
Наблюдаю, как он вынимает ключ из замка зажигания, ожидая, что он что-нибудь скажет.
Что-нибудь.
Но он не говорит. Просто открывает дверь джипа и выходит, не удостоив меня ни ворчанием, ни взглядом.
Да пошел он.
Бормоча проклятия, подхватываю рюкзак, выпрыгиваю из машины и направляюсь в здание школы.
Я не буду играть в его глупые игры.
Ну, мы переспали в эти выходные… большое дело. Люди постоянно занимаются сексом.
Это не обязательно должно что-то значить.
Я отказываюсь быть одной из тех девушек, которые сохнут по мудаку только потому, что он хорошо трахается.
Направляюсь прямиком к своему шкафчику, не обращая внимания на группы людей, сгрудившихся вместе и разговаривающих тихим шепотом. Скорее всего, они сплетничают и распускают слухи, как обычно, потому что это все, на что способны девяносто девять процентов студентов Блэк-Маунтин.
Не дай Бог им использовать свои рты и мозги во всеобщее благо.
Краем глаза замечаю, как Бри несется прямиком к моему шкафчику.
Она запыхалась, добежав до меня, и невозможно не заметить беспокойства в ее голосе: – Ты в порядке?
– Да, – бросаю на нее взгляд. – Почему должна быть не в порядке?
Она открывает рот, чтобы заговорить, но затем закрывает его и торжествующе качает головой, как будто ей не нравятся следующие слова, которые она собирается произнести.
– Они… они нашли вчера еще одно тело на Devil’s Bluff, – она сглатывает. – Пресса еще не подтвердила, но люди поговаривают, что это Шэдоу.
По спине пробегает холодок, голова становится тяжелой, и я делаю шаг назад.
– Что?
– Вчера на Devil’s Bluff нашли еще одно тело, – тихо повторяет она.
Киваю, потому что понимаю, о чем говорит Бри… не понимаю только, как и почему Шэдоу оказалась мертвой.
Нокс должен был упомянуть об этом…
Хотя, может, он и сам не знает.
Она нервно оглядывается по сторонам, прежде чем заговорить: – Некоторые в школе говорят, что это сделал Нокс, – ее голос немного понижается. – Ну, знаешь… поскольку он уже делал это раньше.
На кончике языка вертится желание защитить его, но я быстро одумываюсь.
Конечно, это Нокс. Не только потому, что он уже убивал раньше и является воплощением психопата… но и потому, что Шэдоу была его бывшей.
Закрываю глаза, когда в памяти всплывает ее плач.
В последний раз, когда я видела ее живой, она выбегала из подвала, выглядя такой расстроенной и испуганной, что никогда не смогу выбросить этот образ из головы.
Но что, если это был не он? – спрашивает тоненький голосок внутри.
– Аспен? – шепчет Бри, вырывая меня из раздумий. – Я знаю, что мы не очень близки, но я здесь ради тебя, – сделав шаг вперед, она берет меня за руку и нежно сжимает ее. – Если тебе нужно безопасное место… найди меня. Хорошо?
Я киваю, чувствуя, как слезы подступают к горлу.
Ее предложение невероятно милое, но я даже не представляю, как завязать с ней настоящую дружбу.
Мне хотелось бы верить, что Бри не осудит меня за стриптиз или за связь с сорокавосьмилетним мужчиной… или за то, что я сплю со своим сводным братом, который оказался убийцей.
Но, по правде говоря, я просто не знаю. Мы полные противоположности, причем Бри находится на хорошей стороне.
Доверие к другим – это то, что никогда не давалось мне легко.
– Спасибо.
Она приподнимает брови.
– Обещай, что свяжешься со мной, если тебе что-то понадобится?
– Обязательно, – заверяю ее.
Звенит звонок, сигнализируя о том, что нам пора идти на урок.
Несмотря на то, что выглядит так, будто ей не хочется этого делать, она отпускает мою руку.
– Встретимся позже?
– Конечно.
Как только она уходит, я отправляюсь на поиски Нокса.
Мне нужно узнать, как он отреагирует на эту новость.
Узнать, имеет ли он к этому какое-либо отношение.
Однако меня останавливает учительница, идущая по коридору: – Вы опаздываете на урок.
Мне хочется возразить, но понимаю, что это только поставит меня в неловкое положение.
Придется встретиться с Ноксом позже.
Либо он намеренно избегает меня весь день, либо у него изменилось расписание, потому что мне удается его найти только после окончания занятий.
Держась за ремень рюкзака, подхожу к его шкафчику: – Эй…
– Найди кого-нибудь, кто подвезет тебя домой.
Я не понимаю его бесстрастного выражения лица и этого заявления.
– Ладно. Мы можем поговорить о Шэдо…
Шкафчик захлопывается, фактически прерывая меня.
Следующее, что помню, как он идет по коридору, направляясь к выходу.
Я достаточно хорошо знаю Нокса, чтобы понимать, что, если побегу за ним, он только выставит меня дурой перед всеми.
Придется противостоять ему дома.
Прошли пять дней с тех пор, как нашли тело Шэдоу, а полиция не сообщает никаких подробностей.
Как и отчим, утверждающий, что это вне его юрисдикции, и у него нет никакой дополнительной информации, которую он мог бы предоставить.
Черт, они даже не хотят официально объявлять ее имя. Однако у полиции должно быть что-то, потому что ее поминки состоятся сегодня вечером… что означает, что они, очевидно, передали ее тело родителям.
Что касается Нокса, то его почти не бывает дома.
А если и появляется, то только в предрассветные часы и держит обе двери в свой подвал наглухо запертыми, словно это какая-то крепость.
На этой неделе я пыталась расспрашивать его во время поездок в школу и обратно, но он не проронил ни слова.
Вот почему я так удивлена, когда, войдя в похоронное бюро, вижу его, замершего как статуя в глубине комнаты, в которой проходят поминки Шэдоу.
По спине пробегает дрожь.
Однажды я смотрела криминальное шоу, в котором некоторые эксперты утверждали, что убийца всегда появляется на похоронах.
Так вот почему он здесь?
Оглядываюсь в поисках Бри, хотя она и сказала, что они с Колтоном придут позже.
Замираю, когда вижу людей, стоящих у гроба, и могу предположить, что это родители Шэдоу. Ее отец пожимает руки, благодарит всех за то, что пришли… но ее мама…
Это полная катастрофа.
Она так расстроена, ее худое тело так сильно трясется, что женщина едва стоит рядом с мужем.
Наверное, мне не стоит здесь находиться, поскольку мы с Шэдоу друг друга недолюбливали, но чувствую, что обязана отдать дань уважения.
Сегодня здесь присутствует довольно много людей из школы, но ни одного из них я не знаю достаточно хорошо, чтобы подойти и завязать разговор.
Чувствую, как они пялятся на меня и перешептываются, пока стою в очереди.
Например, что я сводная сестра убийцы.
Что могу быть следующей, потому что он ненавидит меня.
Узел в животе затягивается все сильнее, когда подходит моя очередь к гробу.
Ее гроб прекрасен… ну, для гроба.
Когда я опускаюсь на колени и перекрещиваюсь, мое внимание привлекает фотография в рамке, стоящая на крышке из слоновой кости.
У Шэдоу, которую я знала, были разноцветные волосы, глаза, накрашенные черной подводкой, и пирсинг. Но на этой фотографии Шэдоу выглядит совершенно иначе. У нее светлые волосы, минимум макияжа и никакого пирсинга.
Однако она выглядит не очень счастливой. Как будто кто-то заставлял ее улыбаться на камеру.
А теперь она мертва.
От этой мысли на глаза наворачиваются слезы.
Ей было всего восемнадцать, и впереди у нее была целая жизнь… но, как и у Кэнди, ее украли. А потом ее тело выбросили в лесу как мусор.
Встречаюсь взглядом с Ноксом, стоящим в другом конце комнаты.
Глупый орган в моей груди говорит, что есть шанс, что он этого не делал.
Когда мозг подсказывает, что надпись на стене настолько очевидна, что практически написана их кровью, и я была бы идиоткой, если бы думала иначе.
– Ты дружила с Джун? – спрашивает отец Шэдоу, беря меня за руку и выводя из задумчивости.
Джун?
Я быстро понимаю, что они вовсе не были крутыми родителями-хиппи, которые назвали дочь Шэдоу.
Не хочу врать, но и не думаю, что было бы уместным говорить им, что мы друг друга на дух не переносили.
– Мы учились в академии Блэк-Маунтин, – решаю я.
Отец кивает: – Что ж, спасибо, что пришли… – он жестом предлагает заполнить пробел.
– Аспен, – встреваю я.
Мать внезапно оживляется рядом с ним: – Ты Аспен?
Вот дерьмо. Мне следовало назваться другим именем. Без сомнения, до нее дошли слухи о Ноксе.
Медленно отступаю, чтобы не расстраивать их еще больше, но она хватает меня за руку.
– Джун все время говорила о тебе.
Блядь.
Эта женщина собирается ударить меня, и я ей позволю, потому что ее дочь была убита, и, видит Бог, ей бы не помешала отдушина.
Однако следующие слова, слетающие из ее уст, заставляют меня пошатнуться.
– Она говорила, что ты предоставила ей место в студенческом совете, – мать с нежностью улыбается мужу. – Вы даже посещали один балетный класс.
Борюсь с желанием сказать ей, что единственный танец, который я когда-либо танцевала, был на шесте в стрингах.
Очевидно, они меня с кем-то путают.
– Спасибо, что не только назначила ее секретарем студенческого совета, но и нашла время позаниматься с ней после уроков у тебя дома. Благодаря тебе ее оценки по математике значительно улучшились, – она сжимает мою руку. – Нашей Джун повезло, что у нее был такой хороший друг.
Черт возьми, Шэдоу. Обычно, когда ты используешь кого-то в качестве прикрытия, ты предупреждаешь его об этом.
– Точно.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что Шэдоу – вернее, Джун — говорила родителям, что зависает со мной, когда проводит время с Ноксом.
– Джун была замечательным человеком. Нам будет ее не хватать, – говорю я, потому что им нужна эта маленькая невинная ложь.
С этими словами одариваю их мрачной улыбкой и ухожу.
Это безумие, что иногда ты действительно не знаешь человека.
У каждого из нас есть свои секреты.
Оглядываю комнату в поисках Нокса, чтобы разобраться во всем, но кто-то берет меня за локоть.
Подняв глаза, вижу маму. И Трента.
– Что вы здесь делаете?
– Мы пришли отдать дань уважения, – отвечает Трент.
– Но видим, что ты уже сделала это, – замечает моя мать.
Трент указывает подбородком в сторону сына, который только что заметил нас. Нокс пытается уйти, но Трент следует за ним по пятам. Он быстро хватает его за плечо и выводит из помещения.
– Куда это ты собралась, Аспен? – шипит мама, когда отхожу от нее, но я не обращаю на нее внимания.
Когда выхожу на парковку, улавливаю конец разговора.
– Тащи свою задницу обратно, – шипит Трент.
Челюсть Нокса дергается, когда он нажимает кнопку разблокировки на своем брелоке.
– Не могу. Мне нужно быть в одном месте.
Трент тычет пальцем ему в лицо: – Единственное место, где ты должен быть, это то, где я, блядь, тебе скажу. Понятно? – он останавливается, заметив меня. – Не возражаешь? Я разговариваю со своим сыном.
Быстро соображаю и говорю: – Я просто хотела сказать тебе, что иду к Вайолет.
Он хмурится: – Нет, не сейчас. Мы всей семьей подойдем к гробу, чтобы отдать дань уважения Джун и ее…
– Шэдоу, – хрипит Нокс, выражение его лица невозможно понять. – Ей нравилось, когда ее называли Шэдоу. Не Джун.
Трент выглядит так, будто ему требуется все самообладание, чтобы не сорваться.
– Мне плевать, что ей нравилось. Я пришел сегодня, чтобы оказать тебе услугу. А теперь тащи сюда свою задницу, – затем он переводит взгляд на меня. – Вы оба.
Скрещиваю руки на груди, встречаясь с его свирепым взглядом.
– Я не собираюсь подходить туда дважды.
Вижу, что он хочет поспорить, но небольшая группа людей проходит мимо нас к своей машине.
– Отлично, – жестом указывает на Нокса, – пошли.
Я тяжело вздыхаю, когда они возвращаются в здание.
Может, Нокс и не переживает из-за смерти Шэдоу, но он отругал отца за то, что тот назвал ее Джун.
Это ведь должно что-то значить… верно?
С другой стороны, он выбежал из похоронного бюро, как будто его задница горела, и на этой неделе он почти не появлялся дома.
Потираю виски, заставляя себя думать.
Не может быть, чтобы эти два убийства не были связаны, потому что я нашла ожерелье Кэнди под его кроватью.
Может, он вернулся на место преступления, чтобы прибраться?
Меня посещает еще одна ужасающая мысль.
И Кэнди, и Шэдоу пропали за пару недель до того, как их нашли.
Что, если он держит девушек в заложниках и пытает их, прежде чем убить?
Или, может быть… он хранит тела где-то в другом месте, прежде чем спрятать их в лесу.
Именно там он и был на этой неделе, навещая свою последнюю жертву, прежде чем бросить ее.
В груди все сжимается. Есть только один способ выяснить это.
Оглядываю парковку. На данный момент здесь пусто, а значит, я должна сделать это сейчас, пока Нокс или кто-то еще не заметили меня.
Пока иду к его джипу, тихо молюсь, чтобы он снова не нажал кнопку на брелоке.
Вздыхаю с облегчением, обнаружив, что он все еще не заперт. Как можно тише, открываю дверь и переползаю в багажник джипа. Затем прижимаюсь так, чтобы меня никто не увидел.
Удивительно, что Нокс не слышит, как бешено колотится мое сердце, когда через несколько минут открывает дверь и заводит двигатель.
Я быстро лезу в сумочку и выключаю телефон, вспомнив, что вскоре Бри появится здесь и, несомненно, поинтересуется, почему меня нет.
Стараюсь запомнить каждый поворот, чтобы показать полиции дорогу, но в итоге путаюсь, потому что их так много.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем машина проезжает по грязи и гравию и останавливается.
Я задерживаю дыхание, когда дверь заднего сиденья открывается, а затем захлопывается.
Заставляю себя оставаться на месте, потому что не хочу высовывать голову или выходить слишком быстро вслед за ним, на случай если он не сразу войдет внутрь, если там, конечно, вообще есть, куда заходить.
Когда понимаю, что больше не могу ждать, поднимаюсь и выглядываю в окно. Как я и думала, это грунтовая дорога.
Перелезая через сиденья, выпрыгиваю из машины.
Ладони потеют, а грудь болезненно сжимается, когда я рассматриваю то, что выглядит как заброшенный склад.
Должно быть, именно здесь он их убивает.
Только это кажется не совсем правильным, потому что на импровизированной стоянке есть и другие машины.
Конечно, он не стал бы убивать в присутствии зрителей.
Только если в этом не замешана группа мужчин.
Тошнота подкатывает к горлу.
А что, если он ввязался в какое-то зловещее дерьмо в даркнете, где люди платят за то, чтобы наблюдать за отвратительными действиями, совершаемыми над женщинами и детьми?
О, Боже. Хотела бы я считать себя сильным человеком, но даже у меня есть пределы.
Гравий хрустит под ботинками, и на мгновение мне действительно кажется, что ноги подкосятся, пока я пробираюсь к входу в склад.
Сжимаю телефон, чувствуя себя глупо из-за того, что не взяла с собой какое-нибудь оружие.
Я подумываю написать Бри и сообщить ей о своем местонахождении – не то, чтобы я была в нем уверена, – когда до ушей доносятся радостные возгласы.
В замешательстве открываю тяжелую дверь и вхожу. Я была готова к трупам и зловонию смерти. К женщинам, связанным цепями, которых подвергают пыткам. Возможно, к группе мужчин в деловых костюмах, призывающих Нокса изнасиловать и убить свою последнюю жертву, в то время как они бросают ему деньги.
Но только не к этому.
Да, это группа, больше походящая на толпу, кружащую вокруг двух мужчин, которые выбивают все дерьмо друг из друга.
Приглядевшись, понимаю, что один из этих мужчин – Нокс.
Я пробираюсь сквозь толпу, убежденная, что это какой-то странный сон.
Какого черта Нокс с кем-то дерется?
Хотя драка, пожалуй, не совсем подходящее слово, потому что он выглядит так, будто буквально убивает парня каждым наносимым ударом.
Его противник, который весит на добрых тридцать фунтов больше него, постоянно раскачивается и сплевывает кровь.
Казалось бы, люди должны были положить этому конец, потому что этому парню явно потребуется скорая, но они все продолжают кричать, призывая Нокса.
Нокс, который похож на опасного дикого зверя, запертого в клетке, с реками пота, стекающими по его накачанным рукам и прессу. Из его рта сочится кровь, а один глаз заплыл, но от этого он выглядит еще более устрашающе.
