Текст книги "Темная сторона Эмеральд Эберди (СИ)"

Автор книги: Эшли Дьюал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Ваша взяла, мистер Говард.

– Еще бы, Эмеральд. – Профессор усмехается и подергивает плечами. – Логика – это, действительно, замечательно. Но она ничто без информации. С помощью логики можно оправдать любое преступление, мисс Эберди; даже любое зло. Потому нам всем так важно подкреплять свои слова доказательствами, а не наспех сделанными выводами.

Он кивает, поворачивается лицом к доске и хватает со стола мел. Мы приступаем к новой теме, однако я все сижу и никак не могу убрать с лица натянутую улыбку. Внутри то и дело пляшет недовольство. Какая-то обида. Почему я не додумалась раньше? Почему вообще не обратила внимания, что это знак бесконечности? Исходя из той же логики, я бы связала математический иероглиф с профессией и отталкивалась от других факторов.

Поправляю пальцами тугой хвост и смотрю в окно. Палящее солнце издевается над верхушками деревьев. Вместо зеленых листьев, там притаились иссушенные рыжеватые останки. По газону плескает вода. Я вдруг решаю, что сразу после этой пары освежусь под струями ледяных капель. И еще мне не помешает освежить мысли.

– Квадрат Декарта – отличный прием для тех, кто не знает, как подступиться к задаче и как ее решить. – Профессор скребет мелом по доске, но я продолжаю праздно пялиться в окно, не обращая на него внимания. Подпираю подбородок рукой и неожиданно понимаю, что кто-то также на меня смотрит. Выпрямляюсь. – Квадрат состоит из четырех вопросов, которые необходимо задать самому себе. Итак, что будет, если это произойдет; что будет, если это не произойдет. – С интересом осматриваю лужайку за блестящей от солнца рамой и вдруг нахожу чью-то тень за четвертым математическим корпусом. Это девушка. Мне не удается разглядеть ее лицо, но я отчетливо вижу, куда повернут ее подбородок. Какого черта она сюда пялится? – Чего не будет, если это произойдет, и чего не будет, если это не произойдет. Уяснили? Похоже на беспредметную околесицу, но на деле отлично работает!

Ребята посмеиваются. Я натыкаюсь на взгляд Рори Аполски и вижу, как он искренне растягивает губы в улыбке. Люди любят семинары Говарда, им нравится, что профессор не пытается говорить с ними заумными фразами и предоставляет шанс каждому сказать то, что он думает. Я хочу вновь вклиниться в работу, однако никак не могу отделаться от чувства, что за мной наблюдают. Приподнимаю голову и опять вижу ее: девушку. Только теперь она стоит не в тени, а на солнце.

– Вот это да.

– Что? – Профессор Говард отворачивается от доски и вскидывает брови. – Вы что-то сказали, мисс Эберди?

– Нет, – покачиваю головой, поджав губы. Вновь бросаю косой взгляд на окно и как-то хрипло добавляю, – ничего.

Преподаватель продолжает лекцию, а я все не могу оторвать глаз от незнакомки, как не стараюсь. На ней красное, короткое платье, оборванное к низу. На голове два неровных хвоста, они падают на ее плечи и отражают яркое солнце, переливаясь и играя со светом. Девушка не просто блондинка. Такое чувство, будто ее волосы выгорели и стали белыми, как снег. Как чистый лист бумаги. Понятия не имею, чего она на меня пялится, но внутри ощущаю странную тревогу, словно в ее взгляде нет ничего хорошего.

Вздыхаю. Лениво кладу ногу на ногу и перевожу взгляд на доску, пытаясь отвлечься. Однако уже через секунду вновь смотрю в окно, правда, на этот раз никого в нем не вижу. Мои брови подскакивают вверх: какого черта происходит?

– Как вы думаете, Эмеральд?

Я недоуменно переспрашиваю у мистера Говарда:

– Что?

– Ваше мнение на этот счет. Что вы скажете?

Хмыкаю. Протираю пальцами лоб и наклоняюсь чуть вперед. Не знаю, что ответить и поэтому легкомысленно отрезаю:

– Я думаю, это отличная идея.

– Что ж! – профессор улыбается под тихие смешки ребят. Я тут же понимаю, что не попала в цель, сморозив глупость, и вздыхаю. – Хорошо, мисс Эберди. Завтра я поговорю со своим коллегой, и он сведет вас со своей ученицей, жаждущей женского внимания.

Замечательно.

Рори толкает меня локтем в бок и прыскает:

– Ты только что согласилась замутить с девчонкой.

– И почему мы вообще об этом говорим. – Мой вопрос риторический

– Мистер Говард рассказывал о вспышке бисексуалов в нашем университете. А ты, Родди, неудачно отключилась. Теперь помимо дополнительных занятий, еще будешь и с девчонкой встречаться.

– Почему бы и нет. – Аполски растеряно хмурит брови, а я усмехаюсь. – Забей.

Парень пожимает плечами и отворачивается, а мне приходится глубоко вздохнуть, чтобы взять под контроль мысли. Отвлеклась на какую-то чепуху, будто окружающим и так мало поводов считать меня странной и глазеть в мою сторону с недоумением и глухим замешательством.

В конце семинара я лениво поднимаюсь с места, распускаю волосы и прохожусь по спутанным, темным локонам пальцами, слегка массируя шею. Я определенно не спала, и мое тело неустанно напоминает мне об этом. Мышцы ноют, глаза слипаются. Может, тот старик подсыпал мне какой-то наркоты? Даже во рту пересохло.

– Мисс Эберди.

– Да? – перевожу взгляд на профессора. В аудитории уже пусто. Я и не заметила, что стою в гордом одиночестве.

– Не забудьте про среду и про пятницу.

– Не забуду.

– Надеюсь, вы не расстроены? Все по-честному.

– Переживу как-нибудь.

– Отлично, потому что потерять вас – огромное несчастье!

Профессор вновь криво улыбается, и я невольно дергаю уголками губ. Он уходит, а мне становится не по себе. Почему этот человек вообще видит во мне что-то хорошее? Да и когда мое умение грубить направо и налево стало ценным? Возможно, в детстве он не только любил писать задом-наперед, но еще и ударялся головой обо что-то тяжелое.

Я вырываюсь из аудитории, словно торнадо, и широко шагаю к выходу. Не хочу тут задерживаться ни на минуту. Пережить дополнительные занятия по психологии – проще простого, но пережить возрастную анатомию с миссис Брейнсик – больно физически. Она говорит таким писклявым и звонким голосом, что хочется зарыться с головой не то что в песок, но и в деревянное покрытие, а такое безумие оставляет следы.

Выбегаю на улицу, осматриваюсь и легкомысленно ступаю подошвой грязных кед на идеально-ровный газон. Он такой зеленый, что рябит в глазах. Вода из разбрызгивателя попадает мне на кожу, и я бросаю вниз сумку, подставив лицо безжалостному солнцу на растерзание. Возможно, меня заметят, но тогда я притворюсь глухой и недалекой, и убегу при первом же удобном случае, когда они отвернутся или чересчур увлекутся нотациями.

– Помогает? – спрашивает голос прямо над моим ухом, и я непроизвольно хватаюсь пальцами за чью-то руку, резко вывернув ее в сторону. – Ты чего!

Растеряно распахиваю глаза. Саймон глядит на меня испуганно, но все продолжает криво улыбаться.

– Прости. – Отпрыгиваю в сторону. Что на меня нашло.

– Дай угадаю, – разминая плечо, протягивает друг, – неудачный семинар?

– Неудачный день. Точно не больно?

– Нет. Так что уже случилось?

– Ничего особенного. Хотя знаешь, есть нечто странное. Хм. Как я вчера вернулась домой? Ты…, – сглатываю, – ты помнишь?

Саймон хмурит брови:

– Вообще-то я сам хотел тебя об этом спросить. Ты кинула меня. Мое сердце разбито на сотни частей, Родди Эберди.

– Подожди. В смысле кинула?

– Я ждал в магазине, а ты так и не пришла.

– Отлично. – Убираю капли воды с лица и усмехаюсь. – Просто замечательно.

– А ты не на шутку взвинчена.

– Считаешь? В письме был указан адрес парикмахерской, где меня поджидал тощий, сумасшедший старик: весь такой из себя, галантный и благородный, будто все детство провел на шикарной вилле у аристократа по совместительству отсталого толстосума. Мне даже поговорить толком с ним не удалось. Я ушла, а потом этот мутный кретин вспыхнул прямо перед моим носом, и все. Пустота. Я очнулась уже в своей комнате, недовольная и как ты сказал не на шутку взвинченная, потому что забыла прошедший вечер.

– Это самое красивое и сложнораспространенное предложение, которое я когда-либо от тебя слышал, Родди! – смеется Саймон. – Оказывается, ты умеешь чувствовать.

– Я просто злюсь.

– И это тоже чувство.

– Пытаешься меня добить? – вскидываю правую бровь. – Не надо, иначе я сорвусь и наговорю глупостей. Мне сейчас не по себе.

– Тогда я знаю, что тебе поможет. – Парень неуклюже поправляет челку и обнимает меня за плечи. Только ему это дозволено. – Я сделаю задание по компьютерной графике, а потом мы можем сходить в бар. Как тебе идея?

– Суперская, – поднимаю с газона сумку и полностью облокачиваюсь на друга. – Ты читаешь мои мысли, ковбой.

Саймон улыбается, и мы, переговариваясь, бредем к парковке.

Внезапно на долю секунды мне кажется, будто за мной вновь кто-то наблюдает, мне даже мерещатся неестественно белые волосы недалеко, где-то за углом кафетерия. Однако когда я оборачиваюсь – там никого нет. Пусто. Что со мной творится?

– Ты в порядке?

– Да, – встряхиваю волосами, – не бери в голову.

ГЛАВА 3. ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЕЛЕНИЕ.

В баре полно людей. Я привыкла развлекаться здесь каждый вечер, и поэтому толпа не внушает мне особого ужаса. Наоборот я люблю, когда вокруг слишком много тех, кто перетягивает на себя одеяло, и мне не приходится ощущать себя белой вороной.

Мы заказываем выпивку и усаживаемся за барной стойкой. Саймон не подзывает своих друзей, полностью поглощен тем, как отчаянно и легкомысленно я закидываю одну за другой рюмку виски.

– Чед здесь

– Что? – я усмехаюсь. – Серьезно?

– Да, – парень кивает в сторону танцпола и морщится, – зря он пришел. Так ведь?

– Какая разница. Пусть развлекается.

– Что? И ты даже не попытаешься испортить ему вечер? Родди, ты меня пугаешь.

– Я хочу расслабиться, а не читать нотации. Тебе бы тоже не помешало найти какую-нибудь красотку и отдохнуть. Сколько можно сдерживаться? – я хищно улыбаюсь. – Пора отыскать тебе подружку, Саймон. Ты слишком долго ходишь один.

– Не нужна мне подружка.

– Всем она нужна.

– Нет, – парень открещивается. – Я не вижу смысла в этих знакомствах на одну ночь. Зачем? Это же глупо.

– О, Боже. А ты романтик. – Смеюсь в голос и пьяно покачиваюсь, едва не сбросив рюмки на пол. – Ой.

– Родди, осторожней.

– Я – сама осторожность. Саймон, неужели тебе не хочется оторваться? В этом баре полно девиц, готовых открыться тебе и твоему сердцу. Надо лишь сделать первый шаг.

– Ты не в себе.

– А в ком же тогда я? – хмурю брови и цокаю. Мне не нравится, что Блумфилд верит в законы арифметики, но абсолютно не верит в себя. Это глупая бессмыслица. – Давай же. Мы найдем тебе красавицу – если хочешь умную – и ты хорошо проведешь время.

– Я и так хорошо его провожу.

– Ну почему ты со мной споришь?

– Потому что ты пьяная и не понимаешь, что говоришь. Разве так просто найти себе пару? Родди, мы с тобой абсолютно разные в этом отношении.

– То есть? – меня почему-то задевают его слова.

– Я не романтик, но и не такой же беспечный, как и ты. Тебе никто не нужен. И это круто. Но у меня другие идеалы. Я хочу отношений, а не танцев в баре.

– О, Боже, прекрати. Меня сейчас вывернет наизнанку.

– Об этом я и толкую.

– Зачем тебе отношения? – горячо недоумеваю я. – Хочется разбить себе сердце? Или обжечься? Люди не любят. Они возгораются и тухнут, а потом просто мучают друг друга.

– Это ты так думаешь.

– Так и есть. – Я почему-то поднимаюсь на ноги. Запрокидываю очередную порцию виски и ощущаю жар по всему телу. – Пойду, пройдусь.

Терпеть не могу разговоры о любви. Ее ведь не существует. И мои родители – тому доказательство. Кто считает иначе, тот слепо обманывается. Людей может тянуть друг к другу, да, однако, потом все заканчивается, и начинается пустая повседневность, которая выкачивает из отношений любой намек на чувства.

Я здороваюсь с парочкой парней, когда иду к выходу. Один из них – Тейт Обрамс, нападающий нашей университетской команды по футболу – решает пойти со мной, чтобы поболтать. Я не хочу с ним болтать: не в настроении, но он не обращает внимания на мой кислый вид и идет следом. Мы вырываемся на улицу.

– Сегодня не так жарко, – сообщает он, словно это важно. У Тейт рыжеватые волосы и кривой, изломанный нос. Однажды во время очередной игры за кубок ему попали мячом прямо по лицу. Кровище было столько, что пришлось прервать тайм. – Ты с Саймоном?

– С Саймоном, – мы останавливаемся под навесом у черного выхода, и синхронно приподнимаем лица к небу. Сегодня, действительно, прохладная ночь. – И что?

– Просто интересуюсь. Вы вечно вместе.

– Тебя это волнует?

Парень усмехается. Достает сигареты и протягивает их мне. Я собираюсь отказаться, но затем вдруг киваю. Почему бы и не попробовать. Тейт показывает мне, как правильно вдыхать, и улыбается, когда после первой попытки я начинаю громко кашлять.

– Тише, тише, Родди, – в темноте у него светятся глаза, – ты так выплюнешь легкие.

– Ты же спортсмен, разве курить вам не вредно?

– Курить всем вредно, – умничает он, – но мне как-то все равно.

– Что ты хотел? Я пьяная и злая, Тейт. Если тебе приспичило поболтать – у меня нет настроения, прости.

– Может, я и не поболтать хотел. – Парень подергивает уголками губ и смотрит на меня так, будто я его добыча. Но вряд ли он охотник. – Мы постоянно пересекаемся.

– И что?

– Я хотел закончить эту череду случайностей, и…

– …пригласить меня на свидание? – Отбрасываю сигарету в сторону. – Серьезно? Я похожа на девчонку, которая жаждет походов по кинотеатрам и планетариям?

– А чего ты тогда жаждешь, Родди?

Меня слегка покачивает, когда я делаю шаг к нему навстречу. Прикусываю губу и, не задумываясь, отнимаю из его пальцев подожженную сигарету. Делаю затяжку, а затем, смотря Тейт прямо в глаза, приближаюсь к его губам. Я медленно выдыхаю дым, который парень искусно вдыхает ртом. И мне неожиданно становится так холодно, как давно уже не было. Что происходит? Плевать. Бездумно и пылко я целую его в губы и постанываю, когда он сцепляет пальцы за моей спиной. Любви не существует. Бывают лишь мгновения страсти и разочарования. Сейчас он – лекарство против ненужных мыслей, но уже через секунду, он – пустота, не значащая ничего в моей жизни. Так всегда происходит. Иначе не бывает. Я знаю. Я в этом уверена.

Тейт покрывает поцелуями мою шею, а я откидываю назад голову и зажмуриваюсь, невольно прокручивая в голове слова Саймона: в этом отношении мы абсолютно разные. Что он имел в виду, и почему так сказал? Да, я не в ладу с чувствами, но почему-то меня всегда передергивает, когда мне об этом напоминают другие.

– Родди, – хрипит парень, – поехали ко мне.

– Что?

– Поехали. – Он отстраняется и смотрит на меня так, будто уже знает ответ. Будто я уже согласилась. Но впервые я понятия не имею, что сказать. – Что ты молчишь?

– Я не знаю.

– Не знаешь, почему молчишь?

– Не знаю, поеду ли я с тобой.

– Ты сама меня поцеловала. – Тейт хмурит брови. – Помнишь?

– Да, но…

Его кислый взгляд – это последнее, что я вижу, прежде чем по переулку разносится выстрел. Раньше мне не доводилось слышать ничего подобного. Уши закладывает, и меня отталкивают назад дубовые руки парня. Я ударяюсь о стену, а когда распахиваю глаза, то понимаю, что по моему лицу скатываются густые, горячие линии, толстые и соленые, как вода в море. Медленно я касаюсь пальцами своих губ. Все продолжаю стоять с открытым ртом и дышу так резко, что схватывает грудную клетку.

– Черт, – шепчет мой голос. Но я не слышу себя. Я вообще ничего не слышу. – Черт.

Опускаю взгляд себе под ноги, и, кажется, кричу. Хотя нет. Это не я. Я так не умею. Так громко и пронзительно, словно орет не испуганный человек, а дикое животное.

Здравый смысл заставляет оторваться от мертвого тела Тейт и поднять подбородок. Я поворачиваюсь в ту сторону, откуда стреляли, и каменею: под тусклым светом фонаря меня поджидает улыбающееся лицо незнакомки с неестественно белыми волосами, и мне неясно, отчего она смеется: оттого, что она убила человека, или оттого, что мне страшно.

– Ты...

Она вновь поднимает руку. Ее худая кисть сжимает в пальцах пистолет, и что-то мне подсказывает, что в ее глазах нет сомнения. Она не задумается, и даже то, что под моими ногами труп двадцатилетнего парня – ей тоже не помеха. Она нажмет на курок, а я умру.

– Бу.

Ее лицо трогает тень улыбки, и тогда мои ноги непроизвольно срываются с места. В следующее мгновение выстрелы звучат повсюду. Такое чувство, будто девушка оставляет следы за моей спиной, тщательно вырисовывая очертания моего бегущего тела. А я даже и не думаю останавливаться. Несусь к черному выходу и вихрем врываюсь в здание. Басы музыки не успокаивают. Они словно биение моего сердца, бешеный ритм моей несущейся крови. Я оказываюсь на танцполе, взмываю голову к потолку и судорожно хватаю губами воздух. Мне нечем дышать. Мне больше нечем дышать!

Саймон.

Я вижу парня за барной стойкой и, будто под дурманом, покачиваюсь в его сторону. Саймон! Так и хочется закричать. Непослушными руками стираю с лица кровь, моргаю и проталкиваюсь сквозь толпу к нему, как к единственному спасению. Что произошло? Я не могу понять. Неужели Тейт мертв? Неужели его застрелили? Как?

Саймон. Я должна до него добраться. Друг разговаривает с приятелем, улыбается и не видит, как я прорываюсь к нему, шатаясь из стороны в сторону. Мне паршиво. В горле стоит ком или крик. Я не знаю что именно, но хочу орать изо всех сил. Что произошло? Кто эта девушка, и зачем она убила Тейт? Почему собиралась застрелить меня?

– Черт, черт, – только и срывается с моих губ. Цветные шары из света путешествуют по моему лицу, и я никак не могу твердо устоять на ногах. Плыву, как в открытом океане, и борюсь с приступом паники. К счастью, я давно позабыла, что это за чувство, и как оно отдается в теле. – Черт. Какого хрена…

Люди движутся быстрее обычного. Их голоса сливаются в бессмысленный шум. Как под дозой, я бреду вперед, смахиваю с лица кровь или пот, или ужас, и неожиданно вижу лицо девушки-незнакомки у барной стойки. Мои ноги тут же примерзают к земле.

Внутри все холодеет.

Я не могу подойти к Саймону. Вдруг она причинит ему вред? Единственный выход – бежать и сообщить полиции о том, что произошло без лишних свидетелей. Пусть лучше она гонится за мной, чем причинит боль Блумфилду. Страх перерастает в ярость. Вновь смахнув с подбородка те линии, что сковали кожу, я срываюсь с места и бегу к выходу.

– Эй, красавица? – спрашивает кто-то в баре. – Ты в порядке?

– Убирайся с дороги! – отталкиваю незнакомца. Задыхаясь, несусь вперед и невольно оборачиваюсь, надеясь, что за мной нет хвоста. Что я творю? Что мной движет?

Обычно человек не покидает людных мест. Я же, растолкав людей, вырываюсь на свободу и пулей несусь к байку, думая лишь о том, какими испуганными были открытые глаза Тейт; какой яркой была кровь, заливающая его лицо.

Где мой телефон – взрывается подсознание. Я морщу лоб, запрыгиваю на мотоцикл и прикусываю губу. Черт! Я оставила его на барной стойке!

За спиной внезапно распахивается дверь. Тут же я выжимаю газ и срываюсь с места, словно ветер, вступив борьбу с ужасом. Я хотела острых ощущений – я их получила.

Нужно быть осторожнее с желаниями.

Очередной выстрел звучит прямо над моим ухом. Я резко выворачиваю руль и рычу, почувствовав, как ухо пронзает боль. Незнакомка меня зацепила.

– Черт! – еду еще быстрее. Если она гонится следом, я должна ехать так, как никогда раньше; должна действовать и думать по-другому, рефлекторно и разумно.

Срезаю путь через коттеджи. Ночью в Кливленде пусто, и меня злит, что никого нет поблизости. Я совершенно одна против чего-то неизвестного. Когда я успела нарваться на неприятности? Да я эту сумасшедшую впервые вижу! Какого хрена! Черт! Что б ее! Я уже не чувствую пальцев из-за того, как сильно сжимаю руль. Мне не по себе, и в то же время я почему-то знаю, что сумею выбраться. Я уже близко к полицейскому участку. Осталось дотянуть совсем немного. Давай же!

– О, господи, – срывается с моих дрожащих губ. Я и не думала, что дрожу. Понимаю это лишь тогда, когда не выговариваю и буквы.

Смотрю перед собой: по центру дороги расположилась чья-то тень. Мужская тень. С широкой спиной и сверкающими даже в темноте глазами. Он с вызовом ждет меня. Но я не собираюсь тормозить. В таком случае, чего он добивается?

– Отойди, – будто заклинание шепчу я и прибавляю газу, – отойди в сторону.

Незнакомец не двигается. В какой-то момент я верю, что объеду его, что смогу резко увильнуть вправо и выскочить на мостовую, прежде чем мы столкнемся, но затем я вижу его лицо и осознаю: он кинется под колеса, он пострадает, но собьет меня с места. Как и та незнакомка, в его глазах нет эмоций, но есть пугающая пустота. Они черные. Глаза. Как такое возможно? Как у акулы.

Его вызов не заставляет меня испугаться. Наоборот, до крови прокусив губы, я чуть наклоняюсь вперед и, рассекая воздух, улыбаюсь: кто кого. Кто первый сломается.

Остаются считанные метры. Вырисовываются грубые черты лица незнакомца: его скулы и расставленные в стороны пальцы, как у горгульи. Если он вонзит их в мою шею, я перестану дышать в ту же секунду, я уверена в этом. Но он не вонзит. Я не позволю.

– Отойди! – это мое последнее предупреждение.

Я упрямо смотрю перед собой, и через мгновение с криком налетаю на препятствие. Невесомость. Меня подкидывает вверх. Я раскидываю в сторону руки, переворачиваюсь и грубо валюсь на асфальт, проехавшись лицом по тротуару. Боль, которой раньше я еще ни разу не испытывала, пронзает все мое тело, и мне становится так паршиво, что я стону.

– Дьявол! – ору не своим голосом.

Дрожащими пальцами сжимаю голову, перекатываюсь на живот и, моргая, пытаюсь отыскать опрокинувшего меня незнакомца. Он также лежит рядом. Собирается встать, но я изо всех сил отталкиваюсь от него ногами и делаю подсечку. Он падает, а я смеюсь, не в состоянии унять рокот в груди. Или рыдать, или смеяться. Нет иных вариантов.

– Саймон, – почему-то шепчу я. Люди обычно зовут тех, кто им дорог; кто смог бы им помочь. Я никогда не звала отца, никогда не звала мать. Единственным моим близким человеком был он, и его имя – первое, что срывается с моих губ. – Саймон…

Встаю. Мне больно идти, однако я понимаю, что должна бежать, иначе я умру. Такая простая истина меняет во мне все, ведь если не прямо сейчас, то когда? Второго шанса не представится. Стискиваю зубы, прихрамывая, иду вперед, но вдруг чувствую, как чьи-то крепкие пальцы хватают меня за плечо.

– Нет! – кричу я, вырываясь вперед. – Нет!

Но незнакомцу плевать на просьбы. Резко развернув меня к себе, он тянется рукой к карману и рычит нечто невнятное. Как животное. Все его движения резкие, дерганные. На лице порезы и шрамы, часть кожи стерта, как и у меня, от удара об асфальт, в глазах мрак и холод, удивительное равнодушие к тому, что он собирается меня убить.

Пытаюсь оттолкнуться от его груди руками, молочу кулаками, но, правда, в том, что я лишь глупо выгляжу со стороны. Я слабая. Мне впору грубить и отрезать колкости. Но спасать себе жизнь – кто я вообще такая? Возомнила себя сильной – идиотка.

– Не трогай меня! – все продолжает вопить мой голос. – Отпусти! Отпусти меня!

Собираюсь ударить его коленом, однако парень, словно предчувствовав это, грубо и резко притягивает меня к себе. Я врезаюсь в его грудь и яростно откидываю назад голову. Я хочу видеть его глаза, когда он убьет меня, несмотря на то, что в них нет света. Пусть он знает, что я не боюсь. И даже мрак, огибающий его радужку, не внушает мне ужаса.

– Мне не страшно, – шиплю я ему в лицо. – Слышишь, ублюдок, мне не страшно!

Когда его рука, наконец, вытаскивает из кармана нож, воздух резко и судорожно выходит из моих легких. Я еле стою на ногах, но неожиданно начинаю вырываться еще сильнее, будто фурия, будто сумасшедшая.

– Нет! – я не стану звать на помощь. Гордая и глупая. – Отпусти, выпусти меня!

– Сделай себе одолжение, – вдруг говорит незнакомец. Голос у него ледяной и тихий, и то, что по его лицу стекает кровь – не помеха. Взгляд, способный прожигать насквозь, не оставляет на меня живого места.

– Одолжение? – Что? Он говорит со мной? Черт, надо убираться. Надо что-то делать. Но что? Я задыхаюсь от собственных воплей. Впиваюсь пальцами в плечи незнакомца и наблюдаю за тем, как он размахивается, чтобы вонзить лезвие мне в шею. – Почему? Что я сделала? Скажи, я должна знать. Скажи!

Он не говорит. Лишь протягивает:

– Шшш, – и касается ледяным лезвием моих губ; я в ужасе замираю. – Не дергайся.

Это конец. Он убьет меня. Я и не думаю закрывать глаза, я должна видеть все, что со мной происходит. Однако предательский стон все-таки срывается с губ. Я дрожу и гляжу на человека, сжимающего меня – наглую и сильную девушку – как добычу за глотку, и не могу сообразить, как спасаться. Надо бежать. Я должна убежать. В очередной раз пытаюсь вырваться на свободу, но лишь сильнее распыляю противника. Лезвие царапает мои губы, я быстро и отчаянно кренюсь в бок, и оказываюсь к парню так близко, что наши лица едва не сталкиваются. Поднимаю на незнакомца глаза. Хочу закричать, но внезапно теряю связь с реальностью и падаю в темноту.

Ночь, тусклый свет, запах крови одновременно исчезают. Я больше не вижу убийцу, но вижу нечто иное. Будто вспышка. Я вижу двух людей, крепко сжимающих друг друга в объятиях. Они стоят под ливнем, они молчат и глядят один в глаза другому так, словно не в состоянии оторваться. Парень целует девушку, а она прижимается к нему изо всех сил, будто пытается пройти сквозь него, пробраться внутрь его тела, мыслей. Девушка гладит ладонями его мужественную спину, а парень целует черты ее лица, смахивая кончиками пальцев капли воды с ее подбородка и ресниц. Я ничего не понимаю, до тех пор, пока не замечаю то, что ее лицо – мое лицо. А лицо парня – лицо убийцы, который еще несколько секунд назад пытался разорваться меня в клочья.

Моргнув, я вновь теряю равновесие, а когда прихожу в себя – вижу напротив взгляд незнакомца. Парень вдруг не смотрит на меня равнодушно. Он смотрит растерянно, и едва ли дышит. Его рука застывает с ножом около моей шеи, а черные глаза становятся темнее, глубже, и почему-то я думаю, что он тоже видел тех незнакомцев. Нас – но других людей.

– Эмеральд! – чей-то голос вырывает меня из транса. Собравшись с мыслями, я изо всех сил ударяю парня локтем по подбородку и изумленно оборачиваюсь. В метрах шести от меня ярко-желтый Корвет. – Скорее!

– Вот, черт.

Это тот старик, и он только что приехал за мной на спорткаре ярко-желтого цвета. Я не раздумываю. Срываюсь с места и, хромая, добегаю до машины. В тот же момент в себя приходит и незнакомец. Я слышу, как он с рыком кидается за мной, однако резко залетаю в салон и захлопываю дверцу. Его окровавленные руки оставляют следы на стекле, кулаки сжимаются и врезаются в раму с дикой силой. Правда, окно не поддается. Старик жмет на газ, и мы срываемся с места, оставив позади себя незнакомца, его дикие глаза и рев, вдруг вырвавшийся из его груди. Животное – думаю я, и оказываюсь права.

– Ты цела?

– Какого хрена! – ору я, ударив ногами по коврику. – Черт, черт! Что это было?

– У тебя кровь.

– Да, у меня кровь! Моя кровь, кровь того психа, кровь Тейт, – вспомнив о парне, я глубоко прокусываю губу и морщусь от боли. – Твою мать.

Старик выдыхает. Уверенно переключает передачу и несется вперед так быстро, что меня впечатывает в сидение. Не сопротивляюсь. Хочу оказаться от того места, как можно дальше, и как можно ближе к дому. Нервно прохожусь руками по волосам. Чувствую, как жжется губа, ухо, и растерянно оглядываю порванную одежду.

– Какого хрена это было? – перевожу взгляд на старика.

– Мы встретились.

– И все? Это все, что вы – мать вашу – можете мне сказать?

– Я предупреждал, что нам по пути, Эмеральд. Но ты не послушала.

– А вы не думаете, что стоило сказать, что за мной придут два чокнутых кретина, и они попытаются свернуть мне шею! Тогда, возможно, я бы восприняла ваши слова иначе.

– Прости, я не успел, – мужчина бросает на меня оценивающий взгляд. – Ты ранена.

– Правда?

– Нужно обработать раны.

– Как вы меня нашли?

– В твоем запястье передатчик, GPS. – Он кивает, будто сам себе. – Я вшил его, когда ты была без сознания.

– А, – тяну я, то ли от злости, то ли от облегчения, – теперь я знаю, чем я занималась в понедельник вечером. Чудно. Кто эти люди?

– А кто ты – тебя не волнует?

– Кто я – я и так знаю.

– Очевидно – нет. – Старик круто сворачивает, машина оставляет черные полосы на асфальте, и мы паркуемся около блекло-серой парикмахерской.

Не хочу выходить из салона, однако и слабой выглядеть не хочу, поэтому медленно и осторожно выбираюсь наружу, прижимая к груди, сбитые в кровь руки. Что черт подери происходит? Я оглядываюсь, нервно стираю со лба пот и прикусываю ободранные губы. Мне вдруг хочется вернуться в то время, когда моим самым безбашенным поступком был прыжок со второго этажа в университете. Но приходится встряхнуть головой и смириться с тем, что иначе не получится. Я хромаю следом за стариком, недоверчиво испепеляю его спину, а затем успокаиваю себя тем, что он вроде как спас мне жизнь. Так ведь?

– Эмеральд, мне жаль, что близнецы добрались до тебя. – Мужчина смотрит на меня через плечо и выдыхает. – Порой, не все можно предугадать.

– Близнецы? Хотя, знаете, наплевать. Пусть они будут кем угодно. Главное, что они добрались не только до меня. Эй! – я заставляю старика остановиться. Хватаю его за руку и резко поворачиваю к себе лицом. – Эти ублюдки убили Тейт. Они убили его! Девчонка прострелила его голову, словно яблоко. Вы это понимаете?

– Да.

– Да? – я ошеломленно вскидываю брови. – Какого черта здесь творится? Почему мы еще не обратились в полицию? Их ведь нужно поймать. Два психа на свободе!

– Это не так-то просто, Эмеральд.

– А что в этом сложного? Я их видела, вы их видели.

– Этого недостаточно. Устранение подобных проблем вне полицейской юрисдикции.

– И кто же тогда этим занимается?

Старик дергает уголками губ, а затем аккуратно берет меня под локоть.

– Пойдемте, дорогая, я расскажу вам обо всем.

Опять его древние фразочки, однако, у меня нет сил на злость. И даже на злость от того, что он назвал меня – дорогая. Перед глазами все стоит улыбка той девушки, ледяные и пустые глаза того парня. Близнецы? Возможно. Оба дикие и сумасшедшие. Что я им уже сделала? Как заслужила их презрение? Убивать – разве это так просто? Глядя на них – да.

Мы проходим в парикмахерскую. Тут никого нет, однако старик не останавливается. Ведет меня дальше, по коридорам, сквозь смежные комнаты и повороты. В конце концов, мы оказываемся лицом к лицу с высоким прямоугольным зеркалом, вмещающим весь мой рост, и замираем.

– За этой дверью…

– … дверью? – перебиваю я и недоверчиво вскидываю брови. – Вы ведь шутите.