Текст книги "Зулус Чака. Возвышение зулусской империи"
Автор книги: Эрнест Риттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Номахланджана предпринял отчаянную попытку выбраться из западни. Командир южного участка фронта ндвандве не имел никакого понятия о трагическом положении своего главнокомандующего, а потому от него нельзя было ждать помощи. И Номахланджана отдал своей колонне приказ пробиваться на север, подальше от холма‑ловушки. Он рассчитывал, что хоть некоторым из его воинов удастся прорваться и вернуться домой. И сам он и его братья не были трусами. Когда хвост колонны, где они находились, после поворота кругом превратился в ее голову, они вступили в бой с фалангой Мгобози и сражались героически. Но, конечно, им было далеко до воинов Мгобози. Номахланджана и его четыре брата – Номбенгула, Мпепа, Сик'олоба и Дайингубо – бились с величайшим мужеством, но вскоре погибли. То был черный день для отца их Звиде: эти сыновья были гордостью его сердца. Охваченные жаждой мести, ветераны полка Ама‑Нкайя в бешенстве бросились на врагов, презрев смертельную опасность.
Сообразительный Ндлела понял, что настало время податься в сторону, но ни ему, ни телохранителям не удалось заставить Мгобози уйти с пути этой лавины: в боевом азарте он совершенно потерял способность рассуждать. Телохранители обернулись, чтобы посмотреть, не идут ли подкрепления. Когда через мгновение они снова взглянули на Мгобози, он уже неподвижно лежал под своим щитом среди тел сыновей Звиде, Сторож же молча добивал группу растерявшихся ндвандве.
– Они убили Мгобози С Холма! – закричали телохранители. Пронзительный вопль был подхвачен всем опечаленным войском. Зулусы, обезумевшие от ярости, с воплями ринулись на врага. Ндвандве встретили их столь же яростно.
Вскоре все кончилось: вся колонна ндвандве численностью полторы тысячи человек погибла, но рядом полегло пятьсот зулусов. Итак, две тысячи мертвых и умирающих на пространстве в четыре тысячи квадратных ярдов. Над телами сыновей Звиде, там, где лежал Мгобози, высился зловещий курган трупов.
Чака с мрачным удовлетворением отметил быструю гибель Номахланджаны и его колонны. На юге с высот Тонджанени уже спускались полки ндвандве, ведя с собой захваченный скот. То была серьезная потеря, но, как он рассчитывал, временная.
Теперь Чаке надо было как можно быстрее ликвидировать отдельные группы воинов ндвандве, которые отправлялись на поиски воды, а сейчас возвращались к холму, и, кроме того, уничтожить южный полукруг врага.
Он немедленно приказал, чтобы тысяча воинов, уцелевших после уничтожения колонны ндвандве, отправилась на север и на запад и разгромила отряды, ушедшие за водой. Затем отвел назад, за исключением выдвинутых вперед смертников, две шеренги воинов, составлявшие северный полукруг у вершины холма, и велел им образовать правый и левый «рога» на флангах южного полукруга.
Так он подготовился к тому, чтобы бросить на оставшиеся силы ндвандве всех бойцов, находившихся в его распоряжении, кроме двухсот более или менее тяжело раненных, которым поручил охрану холма.
Как раз перед этим командир южного полукруга ндвандве с удивлением узнал от своих разведчиков о страшной трагедии, разыгравшейся на северном склоне. В то же время он заметил полки ндвандве, возвращающиеся с зулусским скотом, и приказал своим воинам начать поспешный отход в этом направлении. В начале маневра между южным полукругом ндвандве и их преследователями зулусами было двести ярдов. Многим зулусам мешали передвигаться раны. Тем не менее они быстро настигли отступающих. Но командир ндвандве искусно маневрировал, используя узкие долины и овраги, а также гряды невысоких холмов. Он пожертвовал медленно двигавшимися ранеными воинами, и те погибли, сдерживая врага в арьергардных схватках на пересеченной местности. Это дало ему возможность избежать боя до тех пор, пока главные его силы не вышли на более открытое место тремя милями дальше. А там уже должна была подоспеть помощь со стороны авангардов четырех возвращающихся полков. Все же он едва избежал полного уничтожения и понес тяжелые потери, прежде чем натиск возвращающихся ндвандве заставил Чаку отказаться от продолжения битвы и начать медленный отход с арьергардными схватками При этом Чака завлекал противника в направлении Булавайо, где на помощь ему должна была прийти – после ликвидации мелких групп ндвандве – бригада Белебеле. При благоприятном стечении обстоятельств это дало бы ему возможность зажать противника в клещи.
Ндвандве, получившим задание захватить скот зулусов, пришлось нелегко. Нкомендала и двести воинов полка Фасимба не раз давали им ожесточенный отпор. Предпринимая контратаки, они уничтожили много взводов ндвандве, которые имели неосторожность обогнать в пылу преследования свои полки. Босые Нкомендала, юные и старые, передвигались гораздо быстрее, чем ндвандве в их неуклюжей обуви. Зулусы потеряли триста человек из семисот, но потери ндвандве были вдвое больше. Уцелевшие зулусы не отрывались от арьергарда ндвандве, стараясь отбить свой скот.
Приблизившись к Булавайо, Чака решил дать бой противнику, чтобы не допустить сожжения крааля. В его распоряжении оставалось свыше тысячи человек.
Нкомендала продолжали тревожить противника с тыла партизанскими действиями, которые должны были сковать значительную часть его сил. Кроме того, Чака получил сведения о том, что бригада Белебеле завершила разгром мелких групп ндвандве, отправившихся за водой, и теперь спешит к нему на помощь со стороны левого фланга, в направлении, почти перпендикулярном линии движения врага.
Свежие силы ндвандве численностью три тысячи человек упорно теснили Чаку, а около пятисот, спасшихся с холма Г'окли, сдерживали натиск Нкомендала. Основная тяжесть боя легла на плечи полка Джубинг'ванга, ибо большинство воинов других частей бригады Иси‑Клебе или Изим‑Похло получили ранения в битве на холме Г'окли и не могли уже сражаться по‑настоящему. Маньози, прославившийся своим удальством перед началом боя, бился, как лев. Однако постепенно его крыло бригады стало отходить к краалю, и сам Маньози грудью защищал вход в королевскую хижину. Здесь он был тяжело ранен метательным копьем.
Бой грозил кончиться плохо для зулусов, но Чака сохранял спокойствие и во главе резерва из отборных воинов устремлялся на те участки, где создавалась наиболее серьезная опасность. При этом он не колеблясь лично бросался в бой, поддерживая своих воинов не только оружием, но и вовремя сказанной шуткой или похвалой.
Тут на правый фланг противника вышла бригада Белебеле, и это сразу изменило обстановку. Чтобы избежать окружения, ндвандве попытались немедленно выйти из боя, но «Лишенные головных колец»[88] неотступно преследовали их на западе. Нкомендала частично перерезали линию отступления противника на юг, а бригада Белебеле полностью преградила пути отхода на север, угрожая создать такое же положение и на востоке.
Менее тысячи ндвандве избежали окружения и смерти. Последняя фаза сражения принесла Чаке такую же победу, как уничтожение колонны Номахланджаны, а может быть, даже и большую. Всех раненых врагов, а также зулусов, находившихся в безнадежном состоянии, тут же прикончили, а тяжело, но не смертельно раненных разместили в Булавайо под надежной охраной.
После этого наиболее быстроногих воинов послали за скотом, остальные же, в основном легко раненные, вдосталь напились из реки Мходи и к заходу солнца возвратились с Чакой к окровавленному холму Г'окли.
Заходящее солнце было таким же багровым, как на рассвете, возвестившем наступление этого рокового дня.
Снова очутившись на холме, Чака мрачно оглядел театр смерти. Зулусская армия дала свое первое настоящее сражение и билась со славой, но заплатила за победу дорогой ценой. Насколько дорогой, он узнает только завтра, когда поредевшие полки выйдут на перекличку.
Чака взглянул на северный полукруг и увидел, что штрафники все еще находятся на своих местах, за исключением одного, которого увлекла за собой колонна. Далеко внизу, у подножия холма, высился Сторож Брода. Он стоял, опершись на длинную ручку своей чудотворной палицы, продолжая охранять курган трупов, под которым лежали Мгобози и сыновья Звиде. Тут Чака смягчился и приказал штрафникам выстроиться перед ним.
– Духи оказались добры к вам, – сказал он. – Всех ваших товарищей на южной стороне настигла смерть, а вы потеряли лишь одного человека. Я обещал, что вас убьют не зулусы, но противник не сумел сделать это, а потому мне остается только отпустить вас. Отдыхайте пока с остальными на вершине холма, а завтра отправляйтесь в свои полки.
Поблагодарив вождя возгласами «Байете!», штрафники отправились выполнять его приказ.
К Чаке присоединился его штаб и члены военного совета, включая Мдлаку, Нгомаана и Нг'обоку. Нзобо и Ндлелы еще не было – они руководили погоней за скотом. Чака не упускал из виду ни одной детали. Он решил разбить лагерь на холме, – там для его сильно уменьшившегося войска должно было хватить запасов воды и продовольствия, тем более что после битвы у‑диби принесли еще воды, а от ндвандве удалось отбить несколько голов зулусского скота. Холм был удобен и по соображениям безопасности: у ндвандве оставалось еще около двух с половиной тысяч человек, а силы, находившиеся с Чакой, были невелики.
Близилось полнолуние. Месяц ярко освещал членов военного совета, которые расположились полукругом возле Чаки, сидевшего на большом камне. Все были опечалены гибелью Мгобози. О нем же грустно беседовали воины, сидевшие неподалеку от своих командиров, вокруг костров, на которых у‑диби жарили мясо.
Нг'обока, некогда вошедший в тройственный союз с Мгобози и Чакой, был особенно огорчен смертью Мгобози и просил рассказать о ней подробнее. Чака сообщил, что Сторож все еще стоит на посту у кургана тел, и предложил отправиться туда, осмотреть трупы и расспросить Сторожа.
Над холмом, по склону которого они спустились, стояло страшное зловоние. Повсюду слышался мрачный вой гиен, сменявшийся демоническим смехом, который животные издают, когда находят много пищи. Это самый жуткий звук, какой только можно услышать в дебрях Африки. Вдалеке раздавался рык льва.
Сторож стоял, как статуя, освещенная луной, лениво опираясь на свою палицу. Но, завидев Чаку, он моментально вытянулся перед ним.
– Где Мгобози? – спросил Чака.
– Он спит с сынами Звиде под этим курганом тел.
– Что, под кучей мертвецов? Ведь я поручил тебе охранять его жизнь.
– Я выполнял приказ Могучего Слона до последней возможности. Чу! Отец мой!
– Дадевету (клянусь сестрой)! Кто‑то под этими трупами «тащит сухие шкуры» (храпит), –радостно воскликнул Чака. – Я хорошо знаю этот звук. Разве не он помешал мне заснуть минувшей ночью, когда Мгобози лежал подле меня? А что, он серьезно ранен?
– Раны не тяжелые, отец мой, хотя он потерял немало крови. К тому же на него попало малость крови небесной (зулусской). Трупы удержали его на месте и спасли от новых бед. Он давно уже шевелится и скоро проснется.
Чака приблизился к кургану.
– Мгобози! – заорал он.– Мгобози! Мгобози! После третьего зова из глубины кургана раздался глухой замогильный голос:
– Йебо, баба.
– Что ты там делаешь?
– Не знаю, отец мой, но на меня обрушился холм. Командиры, сопровождавшие Чаку, преодолели суеверный страх и принялись энергично растаскивать трупы, которые придавили к земле их любимца Мгобози.
Когда с него сняли последнего мертвеца, старый боевой конь приподнялся и сел. В правой руке он все еще держал свой испытанный клинок. Мгобози положил его на колени и протер глаза. Затем оглядел кучу трупов и воскликнул, засопев:
– Эге! Похоже, что тут здорово дрались! Искренние проявления радости по поводу его «чудодейственного» возвращения очень тронули израненного ветерана. Кровожадное выражение сошло с его сурового лица, оно расплылось в улыбке. Теперь оно излучало то скрытое очарование, которое привлекало к Мгобози всех, кто его знал.
Воин произнес характерные для него слова, которые потонули в громовых возгласах одобрения:
– Да, ребята, я вернулся! А то кто же иначе стал бы вам досаждать?
На следующий день Чака приказал покинуть холм и отправиться в военный крааль Эси‑Клебени. Товарищи поддерживали тяжело раненных или несли их на руках. Они миновали окружавшее холм кольцо трупов со вспоротыми животами. Зачем это делается, стало очевидно, когда на равнине воины наткнулись на останки ндвандве, ходивших за водой. В пылу погони убитым не успели вспороть животы, и их раздувшиеся от газов трупы приняли фантастические формы, словно подтверждая суеверия нгуни. Ведь они объясняли это явление тем, что дух не может покинуть тело. К тому же вонь была здесь несравненно сильнее, чем на холме, ибо в телах, оставшихся невскрытыми, процесс гниения протекал гораздо быстрее. Так с очевидностью была доказана гуманность бесчеловечного на первый взгляд обращения с павшими. Один злосчастный воин ндвандве все еще был жив. Он стонал от жажды и боли, которую причиняла ему смертельная рана. Его быстро прикончили – самый милосердный и гуманный поступок в этих обстоятельствах, а затем вспороли ему живот.
В течение дня полки, посланные в погоню за стадом, вернулись в крааль Эси‑Клебени с большей частью скота, захваченного ндвандве. Однако под покровом темноты врагу удалось все же угнать много животных, а для зулусов это было равносильно утрате воинских почестей.
Когда обескровленные полки вышли на смотр, Чака установил, что потери его составили свыше полутора тысяч убитыми и пятьсот человек ранеными. Большинство остальных воинов получили легкие ранения. Начинал же он сражение, имея около четырех тысяч трехсот воинов, включая и охрану стада.
Когда, обходя поредевшие ряды, Чака заметил зловещее отсутствие стольких знакомых лиц, по лицу его заструились слезы. То была молчаливая дань павшим. Затем он поблагодарил всех воинов, полукругом выстроившихся вокруг него, за их непревзойдённую доблесть.
Ндвандве потеряли около семи с половиной тысяч человек. Для зулусов это была большая победа, ибо Звиде не в силах был сразу оправиться от такого поражения, хотя всегда мог рассчитывать на подкрепление от своих родичей на севере. Но и войско Чаки изрядно пострадало. Самый сильный его отряд состоял теперь приблизительно из полутора тысяч воинов, которые остались вне боя, охраняя женщин, детей и скот на южной границе (с землями г'вабе). Все население возвратилось теперь в свои краали и не переставало благодарить Чаку за то, что храброе зулусское войско спасло беззащитных жителей от ужасов войны.
Пампата первая принесла Нанди весть об одержанной победе.
Глава 14
Преемник Дингисвайо
После смерти Дингисвайо союз племен, возглавлявшийся мтетва, лишился верховного вождя. Как ни прочно утвердилась уже репутация Чаки, какими бы грозными противниками ни считались зулусы, до битвы на холме Г'окли их вождь был еще недостаточно крупной фигурой, чтобы возглавить конфедерацию (этот термин употребляется здесь в общем смысле) и перенести ее центр в Булавайо. Но теперь положение изменилось: Чака и его воины нанесли поражение самому большому войску в стране зулусов и самому способному после Дингисвайо вождю. Поэтому все те, кто прежде привык слушаться Дингисвайо, почти автоматически обратили свои взоры теперь к Чаке. Зулусы и мтетва объединились: вождем вторых стал Мландела, старый друг Чаки, а мтетва Нгомаан сделался премьер‑министром у зулусов. По мере роста молодого зулусского государства увеличивалась его притягательная сила, которая и без войны вовлекла в его орбиту мелкие кланы Сикакане, Мпунгосо и Ндлову.
В это время на службу к Чаке поступил молодой вождь небольшого клана Кумало – Мзиликази, будущий основатель и король нации завоевателей, матебеле. Отец его Машобаан приходился зятем Звиде, что не помешало последнему вероломно убить его. Череп убитого, как обычно, украсил собой музей Нтомбали. Некоторое время Мзиликази оставался вассалом своего деда – Звиде, но после битвы у холма Г’окли этот умный, честолюбивый и талантливый молодой человек решил соединить свою судьбу с судьбою Чаки.
Прирожденный полководец, Чака умел с первого взгляда оценивать людей. Мзиликази сразу понравился ему, он понял, что перед ним человек незаурядный. Хотя Мзиликази был лет на восемь моложе Чаки – в то время, следовательно, ему было не больше двадцати трех лет, – он сразу же был назначен на ответственный пост в зулусской армии. Мзиликази привел с собой лишь небольшое число родичей – северных кумало.
Вскоре южные кумало, мабасо и родственные им кланы Коса, Магубаани и Нц'убени, населявшие территорию между Бабананго и Нг'уту, заключили союз с быстро растущим зулусским государством или же влились в него на основе мирного соглашения.
Благодаря наследию Дингисвайо и этому дополнительному притоку сил Чака мог теперь выставить армию из восьми полков, численностью тысячу человек каждый. И это несмотря на потери, понесенные в битве у холма Г'окли. Он сформировал также первый женский полк, получивший наименование «Вутвамини» («Те, что созревают в полдень» – название дикого, но сладкого плода).
У быстро оправившегося от ран Мгобози, который занимался обучением армии, дел было по горло. Он неустанно муштровал полки, пока они не овладевали искусством сохранять почти идеальное линейное построение даже при движении беглым шагом по пересеченной местности. Мгобози проявил себя настоящим педантом, добиваясь быстрой передачи приказов от командира к рядовым, вслед за которой после паузы продолжительностью в глубокий вздох все воины должны были одновременно топнуть правой ногой о землю; это служило сигналом к выполнению приказа.
Он учил также воинов быстро перестраиваться, сохраняя строгий порядок, вести ближний бой по правилам, разработанным самим Чакой, проводил военные игры и упражнения с затупленным оружием. Воины боялись Мгобози из‑за его требовательности и острого языка, но и любили за заботливость. «Неужели мне суждено увидеть, как после следующей битвы вас пожрут стервятники и гиены, и только потому, что по глупости или лености вы не захотели понять: чему учу сегодня – спасет вас завтра», – говорил он.
После того как новобранцы проходили у Мгобози огонь, воду и медные трубы, начиналось утомительное обучение в поле под руководством Чаки и Мдлаки. Переходы по пятьдесят‑шестьдесят миль в день, большей частью рысцой, заканчивались боевыми маневрами. Если на марше воин отставал от товарищей без веской на то причины, специальный индуна или старейшина арьергарда немедленно закалывал нерадивого бойца его же копьем. Так родилась зулусская армия, девизом которой было: победить или умереть.
Звиде тоже энергично восполнял понесенные потери. В лице своих северных родичей – свази – он располагал почти неограниченным источником живой силы. Своим главнокомандующим он назначил Сошангаана. Этот человек был сыном Зикоде, сына Газы, сына Манукузы и являлся представителем младшей ветви царствующего дома ндвандве. Впоследствии он прославился как один из трех великих конкистадоров (два других – Мзиликази и Звангендаба), каждый из которых основал большое государство в пятистах – двух тысячах миль от страны зулусов. Сошангаан создал империю Газа или Шангана, охватившую восточное побережье от пункта чуть севернее бухты Делагоа до самой Замбези. Победоносно продвигаясь вперед, он уничтожил или сбросил в море всех португальцев, встретившихся ему на пути, а также истребил па южном берегу Лимпопо отряд фоортреккеров[89] во главе с ван Ренсбургом.
Звангендаба – последний из трех удачливых конкистадоров, происходивших из страны зулусов или граничащих с ней земель, в то время также получил ответственное назначение в армии Звиде, которой командовал Сошангаан. Он был сыном Хлачвайо и главой подклана Гумби, одного из ответвлений клана Нц'вангени (или Мфекаан).
К числу грозных полководцев, поступивших на службу к Звиде, относился также Нк'аба из клана Мсане, к которому принадлежал и Мгобози. Своими подвигами он почти не уступал Сошангаану. Пришли в армию ндвандве и многие другие прославленные воины. Черпая все новые силы на севере, востоке и западе, эта армия росла настолько быстро, что угрожала утвердить свое господство над всеми нгуни. К тому же северные родичи и друзья Звиде развернули такую кампанию против зулусского выскочки, убившего сыновей Звиде, что дело явно шло к крестовому походу против Чаки.
Вождь зулусов, ценивший превыше всего правильную и своевременную информацию о планах противника, сумел подкупить высокопоставленного советника Звиде по имени Нолуджу (Медовый человек) и точно знал, что происходит в лагере Звиде. Вскоре Чака понял, что на границах его владений подготавливается вражеское нашествие.
Он снова обратился с просьбой о помощи к Пакатвайо – вождю клана Г'вабе, являвшегося старшим братом клана Зулу. Просьбу передал его посол Нц'озана, сын Мони. Он заявил Пакатвайо, что его господин не нанес Звиде никаких обид, если не считать того случая, когда назвал его «ссохшейся старой шкурой». На что Пакатвайо ответил:
– Пойди и скажи своему королю: «Зачем ты это сделал, зачем употребил оскорбительные слова, говоря о старшем? Если тебе требуется теперь помощь, проси ее у суто (клан, живший в двухстах милях)».
Получив этот мало обнадеживающий ответ, Чака поклялся именем своей сестры Номц'обы и приказал послу сказать вождю, чтобы тот велел вставить клинки в древки.
Зловещее послание, в котором назначались также место и время встречи двух армий, совершенно ошарашило Пакатвайо, и он выразил свои чувства такими словами: «Горе мне, люди, на меня опорожнился ворон, пролетавший мимо!» (зулусская идиома, обозначающая неожиданное несчастье; как говорят у нас, «гром с ясного неба»).
Зная через своего шпиона Нолуджу, что Звиде слишком занят укреплением армии и оплакиванием сыновей, чтобы тотчас же затеять новую военную авантюру, Чака уверенно повел свои силы на южную границу, не опасаясь вмешательства с севера. Битва произошла в середине зимы 1818 года, и Чака благодаря своему блистательному маневрированию легко и быстро одержал победу. Вскоре после начала военных действий воины нк'умало захватили в плен вождя г'вабе. После этого Чака приказал сложить оружие и отпустить всех вражеских воинов.
Разгром так подействовал на Пакатвайо, что с ним случился удар, и ночью он умер в конвульсиях. Чака обвинил его братьев в небрежности, а может быть, и в преступлении и отправил их в изгнание. Королевский же скот, который они рассчитывали унаследовать, конфисковал так же, как и весь гарем.
Покорение и включение в состав зулусского государства клана Г'вабе, притом с минимальным кровопролитием и без уничтожения их имущества, было большим успехом, и Чака счел, что со стороны южной границы, которой стала теперь река Тугела, ему не грозят более никакие неприятности.
Начав с территории в сто квадратных миль, Чака за два с половиной года распространил свое господство более чем на семь тысяч квадратных миль – от Уайт Умфолози на севере до Тугелы на юге и от океана до большого леса Нкандлы – крыши страны зулусов – на западе. Тридцать вождей со своими кланами, включая такие крупные, как Мтетва и Г'вабе, составили военно‑политическое объединение, признав Чаку верховным вождем и самодержавным правителем всей страны. Чака стал теперь настоящим королем. Боевая подготовка армии не прекращалась ни на минуту, оружейники и кузнецы не покладая рук мастерили щиты, служившие отличительным знаком полков, и стандартизованные клинки для ассегаев.
Земледелие интенсифицировалось. По всей стране плели из травы мешки для зерна, но зачем – это знал один Чака. В животноводстве широко практиковалась селекция: малорослых бычков подпергали кастрации, лучших же животных отбирали на племя.
Хотя Чака нанес сильный удар колдунам, или прорицателям, необыкновенный успех, которого добился Звиде, околдовав Дингисвайо, невозможно было отрицать. Оккультная «профессия» создала себе такую рекламу, что дела ее пошли необычайно хорошо. И это не могло не повлиять и на самого Чаку. Никогда не полагаясь на случаи и полагая, что Звиде начнет напускать на него колдовство, если только завладеет какой‑нибудь частицей его тела, Чака принял все возможные контрмеры. Он считал себя менее уязвимым, чем другие, ибо не вступал (пока еще) в связь ни с одной женщиной из своего гарема и допускал в свою хижину только самых близких друзей. Кроме того, он поручил доверенному знахарю Мг'алаану из клана Пзуза окружить его чарами, противодействующими колдовству. Однако Чака никогда не был сторонником исключительно оборонительной тактики и перенес войну колдунов в стан противника. Он стал регулярно получать через Нолуджу – вероломного советника Звиде – состриженные волосы и ногти вождя ндвандве, травы с порога (амакогамо), обрывки одежды – словом, все то, в чем нуждался зулусский знахарь для своих заклинаний. Затем началась контрбомбардировка.
Чака настолько усовершенствовал разведку, что обо всем, что случалось в стране ндвандве, он ужо через сутки узнавал от гонцов зламини. Зламини были близкими родичами ндвандве, но ненавидели их. Маленькое государство зламини с севера граничило с владениями Чаки и, хотя числилось союзником Звидо, поддерживало усилия, направленные против него.
С того времени как Чака стал вождем маленького клана Зулу, он был так занят, что никак не мог выбрать время для большого умкоси – праздника урожая. Разумеется, и при нем ежегодно отмечали малые умкоси, то есть праздники сбора первых плодов, ибо без этого никому не дозволялось даже отведать продуктов сельского хозяйства.
В 1818 году малый умкоси состоялся, как и обычно, в полнолуние, примерно совпавшее с рождеством. На нем было решено, что в следующее полнолуние состоится празднование большого умкоси. Все торжества зулусов происходили только в эту фазу луны.
Ежегодный праздник сбора первых плодов был связан с сельским хозяйством. Считалось, что урожай всех культур, а следовательно, и богатство нации зависят от состояния короля, потому и сам он и орудие его власти – армия – должны были предварительно подкрепиться специально приготовленными снадобьями, сопровождая их принятие соответствующими обрядами.
По случаю празднества устраивался парад и смотр всей армии, объявлялись новые законы и отменялись старые. На большой умкоси собиралось все взрослое мужское население, все девушки, достигшие зрелости, и все замужние женщины. Малый же умкоси, как видно и из его названия, был делом второстепенным, хотя почти во всем походил на большой. Оба празднества служили поводом для развлечений; зулусы плясали, пели новые песни. В это время не происходило никаких казней.
Замечательной особенностью праздника было то, что в день смотра воинам предоставлялась значительная свобода слова. Любой из них мог безнаказанно задать королю любой вопрос, и король обязан был отвечать всем и каждому. Разрешалось открыто критиковать его поступки, требовать объяснений, подвергать сомнению и опровергать выдвигаемые им доводы[90].
В новолуние после малого умкоси в королевский крааль Булавайо стали прибывать полки для обработки огородов правителя. Каждый воин принес с собой полную парадную форму, и командиры следили за тем, чтобы к смотру все были одеты с иголочки. Из полковых краалей пригнали большое количество скота. На некотором расстоянии от королевского крааля каждый полк построил себе временный лагерь. Между полками существовало острое соперничество, поэтому во избежание столкновений между ними лагеря располагали далеко друг от друга.
К празднику был создан женский полк Вутвамини, которому тоже был отведен участок земли под лагерь. Доступ мужчин в этот лагерь строго запрещался. Это был самый большой из полков – он насчитывал около трех тысяч человек.
По обе стороны от него разместились два полка кадетов – тоже нововведение Чаки. Они состояли из ребят от шестнадцати до девятнадцати лет, то есть уже зрелых юношей, но еще не достигших призывного возраста.
Щиты их были совершенно черными, в то время как на щитах воинов младших полков – также черных – имелись белые пятнышки. По мере накопления воинами боевого опыта количество белых пятен на щитах возрастало, ветераны же носили чисто белые щиты, иногда с небольшой черной отметиной. Щиты красные или с красными пятнами при Чаке не пользовались популярностью.
За три дня до полнолуния на скотный двор пригнали самого свирепого и сильного быка из всего стада. Воины младшего полка должны были голыми руками поймать его, повалить наземь и задушить. При этом обычно быку удавалось забодать несколько человек, притом одного или двух насмерть. Из жира убитого быка приготовляли снадобье для воинов.
Часть его шла на укрепление сил всей армии, а из остального варили самое сильное «черное» снадобье, которое с той же целью должен был принять сам Чака. Оно состояло из животного и человеческого жира, а также многих растительных компонентов. Считалось, что, выпив его, простой смертный немедленно погибнет.
Поскольку благополучие нации зависело от короля, сильный король означал сильный народ – логика простая, но неопровержимая!
Два дня и две ночи Чака должен был провести один в своей «большой» хижине. В дневное время к нему имели доступ знахарки, которые давали ему снадобье, сопровождая это обрядами очищения и укрепления. Ночью же при нем разрешалось находиться одной лишь избранной им девице. Выбор Чаки, естественно, пал на Пампату. По словам Ндженгабанту Эмабомвини, девушка рассказала королю аллегорическую историю.
– Взгляни на смоковницу, господин мой. Она растет быстро и своим молодым могучим стволом и раскидистыми ветвями дает тень и приют множеству людей и их скоту. Но потом ветви разрастаются настолько, что становятся бременем для ствола. Наступает день, когда они ломятся от собственной тяжести, оставляя большую рану в теле, давшем им жизнь, и неся смерть и разрушение тем, кто укрылся внизу. После такого случая все разумные люди избегают этого дерева, ибо знают, что несчастье может и должно повторяться, пока от смоковницы не останется гнилой пень или, в лучшем случае, голый остов, смутно напоминающий о былом величии.
– И это потому, Пампата, что у дерева или ствола не хватило сил, чтобы поддерживать ветви?
– Нет, не так, господин мой, ибо каким бы крепким ни было дерево, оно не может помешать ветвям сломаться, от собственной тяжести, если они будут расти и расти. А когда сломаются – остатки их начнут гнить. Постепенно гниение охватит и породивший их ствол, и он тоже зачахнет и погибнет. Об этом я узнала от нашего «отца», Мбийи. Как женщине, мне было бы легче вспомнить старую поговорку, которая гласит: не зарься на поле, коли его не прополешь.
