Текст книги "Слишком грешен"

Автор книги: Эрика Ридли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Эван едва не вывихнул себе плечо.

– Нет такой вещи, которую нельзя было бы разбить, – произнесла во второй раз Сьюзен у него за спиной, но уже без той уверенности, какая звучала в голосе всего несколько мгновений назад.

Эван мрачно улыбнулся и сделал еще одну попытку – во все стороны снова полетели камни и крохотные золотые розочки.

Эван бил по шкатулке снова и снова, уничтожая ее драгоценные украшения, пока перед ним не осталась только металлическая оболочка ящика. Затем он сходил за ломом, топором, молотками и снова взялся задело.

Ничего не помогало. Может, эта чертова штуковина действительно неразбиваема?

Дьявольщина! Даже если он отдаст ее первому же представителю закона, который придет сюда, этот человек также ничего не сможет с ней сделать. Может, только в Лондоне можно найти подходящие инструменты, при помощи которых можно будет с правиться с замком. Но тогда будет уже слишком поздно.

Эван повернулся к Сьюзен, намереваясь извиниться и сказать, что он сделал все, что мог, но она в это время собирала с земле разбросанные драгоценности. Эван нахмурился. Не может быть, чтобы в такой момент ее больше волновала судьба раскуроченной шкатулки.

– Кажется, – неуверенно начал он, – я испортил шкатулку Олли.

Сьюзен резко подняла голову. Но на ее лице больше не было гнева или недовольства: оно было полно надежды и радости. Между большим и указательным пальцами она зажимала сверкающую звездочку, которая не утеряла своей Красоты из-за того, что была сломана.

– Это шкатулка принадлежала не Олли. – Она вскочила на ноги, держа в одной руке золото и бриллианты, а другую прижимая к груди. – Она принадлежала леди Эмелине Бон.

Эван смущенно заморгал.

– Откуда ты это знаешь? – спросил он. – И какая разница, кому принадлежала шкатулка?

– Потому что, – сказала Сьюзен, потянув за висевшую на шее цепочку, – у меня есть ключ от нее.

Глава 26

Вытащив крест леди Бон, Сьюзен сравнила это произведение искусства с золотыми обломками. Такое же изысканное золото, такие же крошечные завитки, тот же выбор драгоценных камней. Если бы только она нашла шкатулку раньше остальных! Разглядывая ее, она наверняка обратила бы внимание на сходство между резным крестом, висевшим у нее на шее, и изящными украшениями шкатулки. Но теперь целым оставался только крест. Стыдно уничтожать столь ценный артефакт, но другого выбора нет.

Приняв решение, Сьюзен сняла крест и протянула Эвану.

– Разбей его, – сказала она.

– Разбить крест?! – Эван отшатнулся, глядя на Сьюзен с таким видом, будто та обезумела.

– Посмотри на него. Тебе не кажется, что это не обычный крест? – Сьюзен положила украшение на ладонь Эвана. – Чувствуешь, какой он тяжелый? Внутри, я полагаю, есть ключ.

В ответ Эван положил крест на ставшую плоской железную крышку шкатулки и потянулся за ближайшим молотком. На мгновение он задумался, но на этот раз его нерешительность была недолгой. Он с размаху обрушил молоток на самую середину креста. И тут же, как и несколько минут назад от шкатулки, от креста разлетелись драгоценные камни и обломки золотой филиграни. Эван поднял на Сьюзен восторженный взгляд. А потом стал колотить по кресту молотком до тех пор, пока не увидел простой металлический ключ, скрытый под изысканной резьбой.

Сьюзен оглядела опустевшую конюшню, будучи не в силах поверить в то, что Тимоти может пропустить столь волнующее мгновение. Потом вспомнила, что не видела леди Бон с той самой ночи, когда нашла ключ. Возможно, Тимоти тоже ушел. Они с Эваном остались вдвоем.

Эван поднял ключ и протянул Сьюзен.

Она покачала головой.

– Нет, ты сам, – прошептала она.

Эван повернул ключ в скважине. Раздалось несколько щелчков – это внутренний механизм замка пришел в действие, а потом наступила тишина. Вынув ключ, Эван потянулся к руке Сьюзен.

Их пальцы переплелись. Другой рукой Эван поднял крышку шкатулки, и они оба с нетерпением посмотрели на ее содержимое.

– Пропавшие страницы судового журнала! – Схватив листки, Эван стал быстро разворачивать их. – Кажется, все на месте.

Сьюзен пролистала страницы.

– Пропавшие страницы чего? – переспросила она.

– Судового журнала, – пояснил Эван. – Достаточно сравнить записи из журнала с любым нашим расписанием, чтобы всех нас объявили виновными. Само собой, в журнале нет поименного списка матросов, но капитан вел записи о каждом путешествии, указывал, Где и когда мы бросали якорь, какими были погодные условия, а также кто мы…

– Что?…

– Не «мы»! – воскликнул Эван удивленно, просматривая листок за листком. – Вот что Тимоти пытался мне сказать! Он украл те записи, в которых нет указаний на миссии с моим участием. На этих страницах из судового журнала есть сведения обо всех участниках операций, но обо мне нет ни слова.

– Почти обо всех, – с горечью поправила его Сьюзен. – Готова биться об заклад, что здесь не упоминается и Гордон Форрестер.

С ее точки зрения, этого человека следовало бы повесить дважды.

Эван недоуменно посмотрел на нее:

– Форрестер?

Сьюзен с отвращением поморщилась.

– Так ты знаешь этого злобного лжеца, манипулирующего людьми? Он вынуждал невинных людей торговать контрабандным товаром, а сам притворялся святошей, получая при этом очень неплохую прибыль, – промолвила она.

Эван от изумления открыл рот.

– Форрестер?! – еще раз спросил он.

Сьюзен поправила очки.

– А ты не знал?

Эван покачал головой – он все еще не обрел дара речи от удивления.

– Вот так… Я же говорила тебе, что тут ничего о нем не будет, – сказала Сьюзен. – До чего же неприятно осознавать, что ему удастся увильнуть от наказания!

– Ну да, его имя нигде не упоминается, – поправил ее Эван, положив ей на колени листок журнала, который отличался от остальных: он явно был вырван из какой-то другой тетради. В отличие от сделанных капитаном записей, в которых не было ни единой цифры, листок был аккуратно разлинован на графы – столбцы и аккуратные прямоугольники. А сверху на нем было просто написано: «Неизвестный посредник». В первой колонке указывались даты, когда корабль стоял на причале в Борнмуте. Во второй – был список трофеев, которые они спустили на берег. Третья содержала столбцы цифр – это были суммы, которые у капитана вымогал связной в обмен на молчание и защиту закона.

– Цифры и таблицы… – Эван покачал головой, при этом уголок его рта дрогнул. – Вот что любил делать мой брат.

Сьюзен улыбнулась:

– Готова поспорить, что указанные даты удивительно совпадают с теми днями, когда наш дружелюбный и набожный судья заглядывал в город. И почему-то мне кажется, что владелицы магазина женской одежды будут более чем готовы сотрудничать со следствием в обмен на безнаказанность.

– Вот. – Эван указал на самую нижнюю запись. – Посмотри на последний ряд. Тут указана только дата. Именно той ночью Тимоти отправился на свое тайное дело.

Сьюзен посмотрела на полупустую строку. Эван прав.

– Полагаю, Форрестер догадался о том, что Тимоти ведет двойную игру, до того как тот смог раскрыть его злодеяния, – заметила она.

– И тогда этот самодовольный кретин убил его! И Реда тоже. – Эван вскочил, его руки потянулись к двум пистолетам, заткнутым за пояс. – Но теперь Форрестер за это заплатит.

Где-то вдали загрохотал гром, и этот звук слился с приближающимся стуком копыт. К Борнмуту приближаются новые экипажи. И они приближаются очень быстро.

В город явно едет целая армия, на которую так рассчитывала Сьюзен.

– Убери пистолеты, – сказала она. Закрыв шкатулку, Сьюзен сунула ключ от нее в карман. – Закон должен забрать шкатулку прямо здесь.

Но Эван, не слушая ее, побежал к деревьям.

Сьюзен бросилась за ним, но догнать его было невозможно, тем более с тяжелой шкатулкой в руках. Сьюзен казалось, что ее легкие вот-вот взорвутся. Сойдя наконец с дорожки и очутившись в каменном саду, она увидела целую толпу горожан, которые прежде бродили по Мунсид-Мэнору, а теперь собрались вокруг могил и посматривали на заднюю дверь.

Дверь была сорвана с петель. Что ж, это неудивительно. Вспоминая, в каком состоянии был дом Тимоти после его смерти, Сьюзен заподозрила, что человек, которого она любит, имеет обыкновение пользоваться не только дверной ручкой, когда он в ярости входит в какое-то помещение.

Эван прижал к стене обоих – и Олли, и его дворецкого – сразу за дверным проемом. Его пистолеты были нацелены в животы обоим. Сьюзен осторожно приблизилась.

– Где он? – проревел Эван. – Этот мерзавец должен быть здесь!

Олли и дворецкий молча смотрели на Эвана. Толпа тоже молчала: похоже, люди опасались, что их вмешательство либо заставит загнанных в угол людей действовать, либо остановит весь спектакль.

Прижав искореженную шкатулку к бедру, Сьюзен прислушалась к стуку копыт: полиция была в десяти минутах езды от Мунсид-Мэнора. Это может быть и хорошо, и плохо. Переместив шкатулку к другому бедру, Сьюзен приняла решение.

– Держи их! – громко сказала она, направляясь по саду к дому.

Горожане расступались в стороны, пропуская ее. Дойдя до Эвана, Сьюзен улыбнулась ему, напоминая, что отныне они действуют заодно, а потом повернулась лицом к дворецкому с его тонким ртом, напоминающим шрам.

– Отдайте мне ключ! – потребовала она.

Дворецкий посмотрел на шкатулку в ее руках, но, кажется, не узнал ее. В его крохотных черных глазках промелькнула насмешка.

– У меня нет ключа от шкатулки, – заявил он.

– Не от нее, – сказала Сьюзен, сожалея о том, что у нее нет пистолета, чтобы пристрелить этого мерзавца. – Мне нужен ключ от замка на кандалах кузины.

Черные глазки Дворецкого засияли.

– Скажите своему любовнику, чтобы он опустил свои пистолеты, и тогда я отдам ключ, – заявил он.

Сьюзен со вздохом повернулась к Эвану.

– Застрели его, – сказала она.

Тут же звякнули ключи, которые будто из воздуха материализовались в желтой ладони дворецкого. Выхватив ключи, Сьюзен поспешила в подвал.

– Идите за ней! – рявкнул Эван, обращаясь к Олли и дворецкому.

Щелчки двух взведенных курков эхом разнеслись по комнате, а затем три пары сапог застучали по каменным ступеням. Похоже, народу внизу соберется немало.

Дойдя до последней ступеньки, Сьюзен поставила шкатулку на пол, а затем сразу подошла к кузине и расстегнула замок на железном колье, обхватывающем ее тонкую лодыжку.

Эмелина переводила испуганный взгляд со Сьюзен и своих палачей на кандалы, которые расстегнутыми валялись на полу у ее голых ног и не могли больше причинить ей страданий. Прикоснувшись к щеке Сьюзен ледяным и дрожащим пальцем, она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Ты свободна! – объявила Сьюзен, обнимая свою дрожащую кузину. – Обещаю: никто больше не причинит тебе вреда. – Она крепче обняла Эмелину, и та, всхлипывая, зарыдала, уткнувшись лицом ей в плечо.

Все, что смогла сделать Сьюзен, так это стереть со своих щек слезы, которые не могла сдержать. Но она должна быть сильной – ради кузины. Та даже на мгновение не должна подумать о том, что ее смогут снова приковать цепью к стене и оставить одну в темноте.

– Ты больше никогда не останешься одна! – горячо проговорила Сьюзен. – Теперь у тебя есть я. Навсегда!

Поцеловав Сьюзен в щеку, леди Эмелина взяла кузину за руку и посмотрела на нее с таким выражением, какого Сьюзен ни разу не видела на ее измученном лице.

Это было выражение надежды и… доверия.

Улыбнувшись, Сьюзен пожала ее руку. Кузина Эмелина поверила ей. И на этот раз она оправдает ее доверие.

– Мне нужно найти Форрестера, – сказал Эван, не отрывая глаз от двух своих пленников. – А то этот подонок сумеет сбежать безнаказанным.

– Ступайте же, ищите его, – раздался скрипучий голос дворецкого. – А мы вас подождем.

Эван надавил дулом пистолета на живот дворецкого.

Но тут к Олли и его слуге подошли Сьюзен с леди Эмелиной и защелкнули железные кольца на их лодыжках.

Леди Эмелина с торжеством улыбнулась и радостно обняла Сьюзен.

Прямо у них над головами раздался стук копыт. Армия Сьюзен наконец прибыла в Мунсид-Мэнор.

– Оставь их здесь, – сказала Сьюзен. – Давай сообщим полиции о Форрестере.

Эван помедлил, словно мысль о том, чтобы всадить двум негодяям пули в животы, была слишком приятной, чтобы отогнать ее от себя (по правде говоря, Сьюзен была того же мнения), но потом повернулся и снова засунул пистолеты за пояс.

– Возьми шкатулку, – сказал он, взяв Эмелину на руки. – Я отнесу твою кузину наверх. Она слишком измучена.

Схватив шкатулку, Сьюзен побежала наверх следом за Эваном. Число людей, столпившихся вокруг Мунсид-Мэнора, удвоилось. Сьюзен была уверена, что у особняка собрались все жители города. Включая Гордона Форрестера.

– Что происходит? – со смешком спросил он. – Поймали пиратов? Да здесь вроде тихий морской берег. – Судья продемонстрировал новоприбывшим свои ямочки на щеках.

Похоже, на полицию из Лондона его улыбка не произвела никакого впечатления.

Один из полицейских заговорил:

– В последний раз спрашиваю: где мисс Стэнтон?

– Я здесь! – Сьюзен выступила вперед, а затем подвернулась и протянула руку кузине Эмелине. Как только Эван осторожно опустил ее на землю, она тут же упала в объятия Сьюзен. Мисс Стэнтон улыбнулась и обняла ее.

Кошмар наконец закончился.

По крайней мере так считала Сьюзен, когда вдруг за плечом у нее раздался знакомый щелчок взводимого курка. Это Эван направил дуло пистолета прямо в физиономию судьи.

– Ты, лживый предатель и убийца…

– О, да это сам Эван Ботуик! – ласковым голосом перебил его Форрестер, словно в очередной раз столкнулся с эксцентричным поведением Эвана. Повернувшись к представителю закона, судья выразительно пожат плечами, всём своим видом говоря: «А я-то что могу поделать?» – Если вы хотите узнать что-то о контрабанде, то, полагаю, вам надо потолковать именно с ним.

Пистолет Эвана не дрогнул даже в это мгновение, и только теперь Сьюзен поняла, что он собирается пристрелить судью прямо сейчас и ему наплевать на то, что за одно это его упекут в тюрьму.

– А почему бы не задать несколько вопросов вам? – заговорила она громко, направляясь к полиции. Одной рукой она прижимала к бедру железную шкатулку, а другой – обнимала леди Эмелину, которая продолжала жаться к ней. – Ведь это именно вы организовывали переправку товаров с корабля местным торговцам.

Глаза судьи распахнулись чуть шире – лишь этим он выдал свой страх.

– Вы выдвигаете против меня серьезные обвинения, мисс Стэнтон. Уж не знаю, как ведут дела в высшем свете, но мы, жители маленьких городов, не любим, когда кто-то в чем-то обвиняет человека, не предъявив доказательств.

Сьюзен широко улыбнулась.

– Что ж, думаю, в таком случае вы будете рады узнать, что как раз доказательств у меня полно, и все они со мной, – сказала она.

Ямочки на щеках Форрестера исчезли. Теперь, когда его охватила тревога, он больше не походил на ангелочка и не был столь самоуверен, как прежде. У него был виноватый вид. И испуганный.

Отлично!

Вручив шкатулку и ключ ближайшему к ней констеблю, Сьюзен вернулась к Эвану.

Дуло его пистолета по-прежнему было нацелено на Форрестера.

Приблизившись к нему, Сьюзен прошептала:

– Опусти пистолет. Все кончено. Пусть его заберут полицейские.

– Я… я не могу, – невыразительным голосом отозвался Эван. – Он убил брата.

Сьюзен сочувственно на него взглянула.

– Я знала, – сказала она.

– Он убил Тимоти!

– Знаю. Но как бы ужасно это ни было, содеянного не исправить. Форрестера повесят. – Она умоляюще смотрела на Эвана, но его глаза пылали черным пламенем мести. – Ты нашел доказательства, которые помогут обвинить его в преступлениях. Что еще мы можем сделать?

– Убить его, – без раздумий ответил Эван, крепче сжимая пистолет. – Он убил брата. Я должен отомстить.

– Да, – тихо промолвила Сьюзен в ответ. – И ты отомстишь.

Глава 27

Лишь когда последние полицейские кареты уехали из Борнмута, Сьюзен поняла, что пропала и карета ее родителей. У нее не было карманных часов, но, судя по тому, что на затянутом облаками небосводе все еще проглядывало солнце, вечер еще не наступил. Однако кучер уехал, даже не попрощавшись.

Сьюзен обвела взглядом толпу. Ни Олли Гамильтон, ни его преданный дворецкий не могли отпустить карету раньше времени. Их под конвоем вывели из подвала и сразу пересадили в повозку, а полицейский пообещал, что обоих отправят прямиком в тюрьму, где они будут дожидаться судебного процесса.

Вероятно, Дина Девоншир и Гарриет Грей могли бы стать следующими подозреваемыми. Однако мисс Девоншир что-то не было видно, а мисс Грей с озабоченным видом отправилась вниз по тропе, ведущей к берегу, словно недошитые платья интересовали ее куда больше, чем арест контрабандистов в Мунсид-Мэноре.

Сьюзен властно обхватила теплая рука. Прижавшись щекой к груди Эвана, Сьюзен крепко обняла его, и Эван поцеловал ее в макушку.

– Что ты высматриваешь? – спросил он.

– Тебя, – автоматически ответила она и улыбнулась ему.

Эван крепче прижал ее к себе, а затем взял за руку.

– И все? – спросил Эван, устремив глаза к морю.

– Карету моих родителей, – призналась Сьюзен. – Не могу даже поверить в то, что кучер уехал без меня.

Эван крепко обнял ее.

– Я бы не отпустил тебя отсюда, – заявил он.

– Не отпустил бы? – переспросила. Сьюзен.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Не могу представить себе жизни без тебя. Клянусь, что сделаю все возможное, чтобы ты стала самой счастливой женщиной на свете с этого мгновения и до конца наших дней, если только ты согласишься выйти за меня замуж. – Голос Эвана дрогнул, а руки крепче сжали пальцы Сьюзен. – Пожалуйста, – добавил он.

Настало мгновение для скандального поцелуя.

– Я ждала, когда ты это скажешь, – промолвила Сьюзен в те короткие мгновения, пока ее губы не приоткрылись под его губами. Запустив пальцы в шевелюру Эвана, она прижалась к нему. – Я люблю тебя. Ты уже сделал меня самой счастливой женщиной на свете.

Его губы пробежали от ее подбородка до мочки уха.

– Так ты говоришь «да»?

– Именно так.

Эван осыпал Сьюзен поцелуями, и ей было уже наплевать на то, смотрят ли на них окружающие или нет. В это мгновение ее мир существовал только для них двоих.

Именно так все и должно быть.

Эпилог

В конце концов он все-таки поехал на эту дурацкую ассамблею.

Это было одно из условий, поставленных его молодой женой после свадебного завтрака. Также Сьюзен потребовала заказать красивые надгробные памятники леди Бон, полицейскому, Реду и Тимоти. Эван, в свою очередь, поставил условием заказать для каждого из них достойную похоронную церемонию, независимо от того, были ли найдены их тела или нет. Сьюзен с удивлением посмотрела на мужа, потому что считала, что это очевидно, поцеловала его и сказала:

– Разумеется.

Жена… Даже когда это слово просто проносилось у него в голове, Эван испытывал головокружение. Теперь они всегда будут вместе!

Бат, согласилась Сьюзен, – это компромиссный вариант для них обоих. Она оставит Лондон, где у них обоих дела шли не слишком успешно, а он – Борнмут. И едва ли это огорчит его. Эван был готов уехать в самый дальний уголок земного шара, только бы быть рядом с ней.

Именно поэтому он горкой складывал примитивные сандвичи на крохотную тарелочку и с трудом удерживал в руках две кружки с самым отвратительным пуншем, какой он когда-либо пробовал. Рассмеявшись про себя, Эван направился к Сьюзен.

Она с улыбкой приняла из его рук и сандвичи, и пунш и, отпив глоточек безвкусного напитка, даже не выплюнула его на танцпол. Эван и представить себе не мог, как ей удается улыбаться с таким видом, будто это пойло пришлось ей по вкусу.

Эван был чертовски рад, что не застрелил Форрестера. Отправиться в Кентербери за специальной лицензией на брак куда лучше, чем в Ньюгейтскую тюрьму за убийство судьи на глазах множества свидетелей. Эван до сих пор не решил, хочет ли он присутствовать на казни Форрестера, но за новостями в газетах он следил. Не исключено, что его жена со своей компаньонкой пожелают взглянуть на то, как петля будет наброшена и на шею Олли.

Даже сейчас Сьюзен и леди Эмелина были увлечены одной из своих странных бесед, когда Сьюзен почти все время говорила, а леди Эмелина лишь кивала. Но похоже, обеим это очень нравилось.

Сьюзен прошептала что-то на ухо леди Эмелине, и они подняли за него тост бокалами с розоватой водой. Эван ответил на тост, отхлебнув из фляжки, которую предусмотрительно спрятал во внутреннем кармане жилета. Сьюзен изобразила на лице недовольство, но ее партнер по преступлениям рассмеялся и потянулся за бокалом жены, чтобы подлить в него французского бренди. Однако когда он взял бокал в руки, Сьюзен выхватила у него фляжку с бренди и сделала большой глоток. Так стоит ли удивляться тому, что он с ума сходит по этой женщине?

Схватив Сьюзен в объятия, Эван закружил ее. И, не переставая улыбаться, зажал ей рот поцелуем. Она слегка прикусила ему губу, а затем привлекла ближе к себе. Ее поцелуи напоминали Эвану вкус теплого бренди.