Текст книги "Слишком грешен"
Автор книги: Эрика Ридли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
От беспечных признаний мертвого мистера Ботуика у нее закружилась голова. Неудивительно, что он казался обиженным и смотрел на нее с пренебрежением, когда она свысока смотрела на него, полагая, что такое поведение дозволено великосветским особам. И вот теперь выяснилось, что они с ним одного поля ягоды.
И еще неудивительно, что живой мистер Ботуик столько раз напоминал ей светского льва – из тех, что появляются в самых дорогих лондонских клубах, выезжают на верховые прогулки в Гайд-парк или играют в вист на званых ужинах. Он действительно был одним из этих джентльменов, бывал во всех этих местах, да еще к тому же во многих других, когда отправлялся на отдых. Коттедж в Бате. Усадьба в Суррее. А она понятия об этом не имела.
Сьюзен пришла к нему и занималась с ним любовью, потому что верила, что, несмотря на его многочисленные и разнообразные изъяны, где-то в глубине его души прячется порядочный и добрый человек. И вот теперь, к ее полному унижению, выясняется, что она, по сути, отдалась выдуманному персонажу, а не реальному мужчине.
– Но довольно болтать! – Мертвый мистер Ботуик, подпрыгивая на песке, отлетел от дорожки по направлению к дому брата. – Давайте раздобудем наконец этот сейф.
Сьюзен медленно поплелась за ним. По крайней мере мистер Ботуик не навязал ей какой-то романтичной лжи. Если бы только он заговорил о любви, а она позволила бы себе поверить его словам… Сьюзен сомневалась, что ее разбитое сердце выдержит это. Особенно после того, как она узнала о том, что Эван собирается уехать, не попрощавшись с ней. И это если не считать того, что он целился в ее грудь из пистолета.
Мертвый мистер Ботуик оглянулся на нее. Его призрачное лицо выражало нетерпение. Вот человек, который погиб за свою сильную веру в то, что такое хорошо, а что – плохо. А ее даже в пример не поставить. Но теперь у нее есть шанс доказать силу своего характера и добиться того, чтобы все пошло своим чередом.
– Вы готовы? – Призрак знаком предложил ей пройти вперед. – Если экипажи брата уже загружены, то у нас мало времени.
– Вы правы. Давайте доведем дело до конца, – кивнула Сьюзен, прикасаясь кончикам пальцев к висящему у нее на груди кресту. Кто-то должен биться за тех, у кого нет такой возможности.
И, расправив плечи, она вышла из-за деревьев.
Глава 24
Эван поставил шкатулку-сейф в тайник, устроенный специально для подобных случаев позади конюшен, привел в действие запорный механизм и засыпал крышку сундука пропахшей навозом землей. После того как его лошади несколько раз пройдутся по этому месту, засыпанный сеном кусок земли ничем не будет отличаться от остальных. Отличное место для тайника. Теперь можно простучать все половицы в доме и хоть стены сокрушить, но шкатулку не найдешь.
Сначала Эван намеревался взять ее с собой, однако, подумав, пришел к выводу, что это будет необоснованный риск. Если его карету остановят где-нибудь в пути, обнаружить в ней предмет такого размера не составит труда.
Так что в настоящее время его волновал всего лишь один вопрос: куда поехать?
Несмотря на полное отсутствие доказательств, указывающих на его преступления против Короны, – не считая, разумеется, того, что зарыто в землю в том месте, где недавно облегчилась одна из его кобыл, – оставаться в Борнмуте неразумно. Конечно, жители городка будут держать язык за зубами, но их слишком много, и почти все они связаны с торговлей контрабандным товаром. Если кто-то начнет их допрашивать, то имя Эвана обязательно всплывет. Поэтому лучше убраться отсюда, пока ничего такого не произошло. Конечно, он навсегда останется под подозрением, но, поскольку никаких доказательств нет, можно будет вести относительно нормальную жизнь. Где-нибудь.
Может, в Бате. Его коттедж расположен далеко от центра города, так что при желании он может ни с кем не видеться и не разговаривать.
И уж точно он не поедет на эту дурацкую ассамблею.
Губы Эвана дрогнули. Теперь, когда он не связан с пиратами, он оказался совершенно свободным человеком. И если бы ситуация столь неожиданно не изменилась, он вполне смог бы сопровождать мисс Стэнтон на празднества. Подносить ей галеты и пунш, к ее вящей радости, прижимать ее к себе во время танца.
Раздосадованный тем, что его мысли снова и снова возвращаются к одному и тому же, Эван зашел в конюшню и повесил лопату на гвоздь. Надо наконец признаться себе в том, что он влюбился.
Конечно, он мог вспоминать о минутах, проведенных на пиратском корабле, но при этом у него не появлялось ощущения, будто у него отобрали важную часть его жизни.
А вот мисс Стэнтон ему будет безумно не хватать.
Ему пришло в голову, что он даже сможет спокойно жить без авантюрных и Незаконных приключений, придающих жизни остроту, но он никогда не будет счастлив без Сьюзен.
Выйдя из конюшни, Эван направился к дому. Его проблема, отчетливо осознавал он, состоит в том, что он безнадежно болен любовью, но у него нет средства излечить этот недуг. После их противостояния и особенно после того, как он направил на Сьюзен пистолет, она наверняка скорее всадит ему в горло свой нож, чем даст короткую аудиенцию.
Толкнув переднюю дверь, Эван резко остановился, увидев, что объект его страсти остановился у дальней стены и ему преградили путь два лакея.
– Впустите ее, – тихо сказал он.
Слуги повиновались.
Подняв руки, Сьюзен набросилась на них с кулаками. Слуги явно ожидали чего-то подобного, поэтому предпочли поскорее убраться подальше. Сложив на груди руки, Сьюзен вздернула подбородок и бросила на Эвана дерзкий взгляд.
Такая отвага наверняка произвела бы на него впечатление, если бы мисс Стэнтон не была облачена в напрочь испорченную версию своего вчерашнего платья, каждый кусочек которого был помят, перепачкан или поблескивал песчинками. Её волосы превратились в светлую растрепанную копну, из которой выглядывали кусочки сухих листьев.
И все же она была самой прекрасной женщиной из всех, каких он когда-либо встречал.
– Зачем ты пришла сюда? – спросил Эван, будучи не в силах скрыть удивления в голосе. Может, он все-таки ошибается, не веря в судьбу?
Взгляд, который Сьюзен бросила на него в ответ, был, мягко говоря, мрачным.
Эван шагнул к ней и протянул руки, но Сьюзен отшатнулась от него.
– Я уезжаю, – сказал он, на что Сьюзен издала звук, напоминающий презрительный смешок.
Эван вопросительно поднял брови.
– Да что вы? – язвительно спросила Сьюзен, обведя рукой абсолютно пустую комнату.
– Я уезжаю навсегда, – снова попробовал заговорить Ботуик. Он выразительно посмотрел ей прямо в глаза, надеясь, что она его поймет. – И я хотел бы…
Чего же он хочет? Неужели он осмелился вслух, говорить о своих желаниях?
– Чтобы ты поехала со мной, – быстро добавил Эван. – Я знаю, что недостаточно воспитан, как те джентльмены, которые ждут тебя дома, но их сдержанные мелкие сердца наверняка не могут испытывать такую же страсть, какую я испытываю к тебе. Я понимаю, что не могу предложить тебе ту жизни, о которой ты мечтаешь, но по крайней мере мы были бы вместе. И возможно, в один прекрасный день мы могли бы…
Сьюзен рассмеялась. Рассмеялась! О, на ее лице появилось скептическое выражение!
От такого неожиданного коварства последний лучик его надежды погас. Эван ждал, что Сьюзен откажется, потому что считает его ниже себя по происхождению, но не потому, что не верит в его любовь.
– Я говорю совершенно искренне, – продолжил он, не пытаясь больше скрывать глубокого отчаяния. – Позволь мне привести из таверны священника, и я поклянусь на Библии, что хочу быть вместе с тобой. Более того, разве ты можешь сказать, что я…
– Ничего больше не говори, – перебила Эвана Сьюзен, прикладывая ладонь к его груди, словно желая остановить его. Однако, почувствовав, что его тело стало горячее от ее прикосновения, она поспешно опустила руку. – Даже если бы я считала, что ты способен на настоящее чувство, что именно ты мог бы мне предложить? Жизнь бродяги, постоянно переезжающего из одного городишки в другой ради того, чтобы не приходилось беспокоиться о таких вещах, как мораль и последствия нарушения закона? Да я бы ушла от тебя меньше чем через неделю! Признаться, для меня оскорбительно даже то, что ты такую чушь называешь правдой и уверяешь меня, что говоришь искренне. Почему ты говоришь «мы»? «Нас» не существует, И никогда не существовало. А теперь скажи: что ты сделал со шкатулкой?
Он ее не интересует. Она даже не хочет выслушать его, чтобы он мог облегчить душу. Все, что ей нужно, – это доказательства, которые помогут его уничтожить. Сьюзен невдомек, что ее нежелание узнать о его истинных чувствах уже уничтожило его – ощутимее, чем это сделала бы виселица.
Несмотря на то что холод так и сковал его члены, Эван призвал на помощь то, что осталось от его гордости.
– Не скажу, – ответил он.
Сьюзен его ответ только разозлил.
– Без этой шкатулки…
– Почему, по-твоему, я не хочу, чтобы шкатулка попала кому-то в руки? – деланно спокойным тоном спросил он. – К тому же это невозможно, потому что я ее уничтожил, сломал.
Ее ресницы взлетели вверх.
– Я знаю, что уничтожить ее невозможно, – заявила мисс Стэнтон.
– Нет такой вещи, – тихо произнес Эван, – которую нельзя разбить.
Как, например, его сердце, которое, оказывается, до сих пор бьется в его груди и о существовании которого раньше он даже не догадывался. Ведь он напрочь забыл о нем, когда стал выходить в море в поисках приключений. Ему было нечего терять.
До сих пор.
Но он уже потерял ее. Из-за, как красноречиво заметила Сьюзен, его собственной роковой ошибки. Она никогда не простит его. И он не сможет вернуть все обратно.
– Все это ерунда, – раздраженно сказала Сьюзен, не сводя с него глаз.
И не потому, что она сумела разглядеть его внутреннюю борьбу, разочарование и отчаяние, о которых Эван мог бы поведать ей, если бы считал, что от этого будет какая-то польза. А потому что он стоял на ее пути к шкатулке, которая могла ощутимо укоротить его жизнь. Так что если в ком-то из них двоих и была любовь, то только в нем.
Тут взгляд Сьюзен сфокусировался на чем-то за его левым плечом, а потом она ни с того ни с сего прищурилась. Ее плечи дрогнули. Другой человек, не так внимательно наблюдавший за ней, как Эван, мог бы счесть это простым подергиванием мускулов, но Эван сразу понял, что это нечто иное: Сьюзен пожала плечами. Она общается с кем-то еще!
– Ты разговариваешь с моим чертовым братцем, а не со мной? – спросил он.
Сьюзен снова перевела взгляд на Эвана.
– Нет, это он говорит со мной, – возразила она. – Он хочет знать, почему я до сих пор не всадила тебе в живот нож по самую рукоятку.
– Правда? – Эван нахмурился. Это было не похоже на Тимоти.
Сьюзен вздохнула, при этом ее плечи задели стену.
– Нет, он только что сказал, что спорить с вами всегда было бессмысленно, потому что эти споры никогда ни к чему не приводили. Про нож я сама добавила, потому что мне показалось, что в данной ситуации это лучший выход из положения.
А вот это уже больше похоже на правду. Эван все еще пребывал в уверенности, что из Сьюзен получился бы отличный пират, которому Тимоти и в подметки бы не годился.
Тимоти либо предал его с самого начала, либо не счел нужным сообщать о том, что его отношение к контрабанде резко изменилось. Эван даже не знал, что хуже. И не понимал, какие чувства у него вызвала неожиданная возможность выяснить это.
– А ты могла бы… спросить у него кое-что для меня?
Сьюзен приподняла брови.
– Он же не глухой, – сказала она. – Он отлично видит и слышит.
– О! Хорошо. – Эван посмотрел туда, куда только что смотрела Сьюзен, и взглядом попросил у нее.
Ее глаза наполнились сочувствием, и она потянулась было к нему, но тут же вспомнила о необходимости держаться холодно.
– Тебе не нужно смотреть в его сторону, он понимает, что ты его не видишь, – сказала она. – Просто задавай вопросы.
Эван кивнул, с каждым мгновением чувствуя себя все более неловко и неудобно. Он собирается говорить с умершим братом! С невидимым умершим братом. Через девушку, с которой ему бы хотелось продолжать их неудачный роман.
– Тимоти… – начал Эван и почувствовал, как запылал жаром его затылок. – Почему… – Он откашлялся. – Почему ты позвал с собой Реда вместо меня?
Эван переступил с ноги на ногу, испытывая неловкость. У него не было готовых вопросов для подобного мгновения, однако он надеялся, что для начала разговора этот вопрос вполне подходит. Он открыл было рот, чтобы пояснить кое-что, но Сьюзен уже отвечала ему.
– Он говорит: «Потому что Ред не задает вопросов».
А вот это уже похоже на Тимоти.
– Само собой, я задаю вопросы! – воскликнул Эван, раздраженный тем, как быстро его брат, даже мертвый, ставит его в неудобное положение. – И у меня их очень много. – Эван глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и начала снова: – Ты отправился в секретную поездку, не сказав мне. Почему?
Мисс Стэнтон посмотрела куда-то над его головой.
– Он говорит: «Потому что у меня не было ни единой возможности узнать, на чьей ты стороне. Я даже до сих нор этого не знаю».
Сердце Эвана дрогнуло.
– Но ты же мой брат!
Сьюзен пожала ему руку:
– Он ответил, что ты отличный актер. И он никогда не знал, о чем ты думаешь, и не был уверен, что твои слова правдиво отражают твои мысли. И еще Тимоти спрашивает, какую роль ты сыграл в его смерти, – промолвила она, стараясь ничем не выдать своего волнения:
– Что-о?! – переспросил Эван, чувствуя, как холодеет его кожа. – Да никакую! Я понятия не имел о том, что он отправился на тайное дело. Как я мог убить его, если меня не было рядом? Да я поклялся уничтожить того негодяя, который стрелял в него. И я до сих намереваюсь всадить этому мерзавцу пулю промеж глаз!
Эван замолчал, внезапно подумав, что просто ответить «никакую» было бы лучше, потому что не стоило признаваться в своих кровожадных намерениях в присутствий женщины, вера которой в него, мягко говоря, пошатнулась.
– Он говорит: «Я просто проверяю», – сказала Сьюзен.
– Тимоти усомнился во мне?! – Осознание того, что родной брат считал его способным на такой гнусный поступок, больно резануло сердце Эвана. Подумать только, оба человека, которых он любит и которым верит, считают его бессердечным!
Сьюзен покачала головой:
– Он говорит: «Больше я в тебе не сомневаюсь».
– А он сам? – спросил Эван, но потом вспомнил, что может прямо обращаться к брату. – А что же ты, Тимоти? Ты считаешь нормальным натравить предателя на своих друзей и свою семью? На меня? Тебе так хочется, чтобы родной брат отправился на виселицу? Ты же отлично понимал, что мне не избежать петли, если ты выдашь всю команду.
Сьюзен заморгала, а затем тряхнула головой, словно не хотела верить сказанному.
– Он говорит, что у него и в Мыслях не было отправлять тебя на… трехногой кобыле? – Она бросила сердитый взгляд через плечо Эвана. – Вы оба не могли бы говорить по-английски?
– Ха! Если это так, он не смог бы передать содержимое шкатулки в руки закона. – Ох, как бы ему сейчас хотелось увидеть выражение лица Тимоти, заглянуть ему в глаза и понять, что он на самом деле думает! – Д если того, что находится в шкатулке, достаточно, чтобы сдать полиции команду контрабандистов, то как я могу не пойти ко дну вместе со всем кораблем?
– Он говорит… – Сьюзен осеклась, ее глаза широко распахнулись.
Эван замер.
Лошади.
Если стало слышно стук копыт и шум колес, значит, карета не дальше полумили от города. А если учесть, что на много миль вокруг другого города нет, то нетрудно догадаться, куда направляются незваные гости. Но почему сейчас, почему так быстро? Неужели этот невыносимый подхалим Форрестер сумел-таки найти какого-то важного человека, который выслушал его повествование о контрабандистах в Борнмуте?
Сьюзен бросилась к двери, выглянула во двор и прислушалась.
– Полиция приехала. – Она прижала руки к груди.
– Полиция? – выдавил из себя Эван.
Мисс Стэнтон повернулась – медленно, с виноватым видом, но ее плечи были расправлены. Вынув сложенный лист из потайного кармана юбки, она протянула его Эвану.
Он молча прочитал письмо и отбросил его в сторону.
– Полиция с Боу-стрит приехала по твоей просьбе? – недоверчиво спросил Эван. – Но тогда откуда у тебя это письмо?
– Я его нашла, – призналась Сьюзен, избегая смотреть ему в глаза. – На мертвом теле.
Окровавленная перчатка!
Эван старался сохранять спокойствие.
– Кто же его убил?
Мисс Стэнтон наклонилась, чтобы поднять письмо.
– Уверена, что это сделал один из твоих дружков, – ответила она.
– И ты написала другое письмо? – спросил Эван. «После того как мы занимались любовью, ты приговорила меня к смерти?»
Сьюзен поежилась, словно смогла прочесть его не высказанные вслух мысли. Потом кивнула:
– Кажется, я написала: «Пришлите сюда армию». Но о тебе речь не шла, – добавила она поспешно, словно какое-то оправдание могло унять его боль. – Я написала ради кузины Эмелины, ради ее матери, ради твоего брата и…
– Нуда, и ради меня, – пробормотал Эван, глядя на открытую дверь. Сколько у него времени, если они направляются прямо сюда? Десять минут? Пять? Его экипажи готовы, но подняться по утесу или спуститься с него можно только по одной дороге. То есть он надежно прикован, к месту. А причина его нынешнего затруднительного положения, которая всего несколько мгновений назад держала его за руку, искренне поддерживала его в, возможно, последнем в его жизни разговоре с младшим братом.
Явно не понимая того, какой переполох она устроила в его душе, Сьюзен вышла на тропинку и повернулась лицом к ветру.
Стук копыт был все ближе, каждый удар о землю был достаточно силен, чтобы уничтожить его. Впрочем, возможно, это был неистовый стук его сердца.
Эван сжал кулаки.
– Даже не думай о том, чтобы убежать со мной, – процедил он сквозь зубы. – Сомневаюсь, что ты захочешь отправиться туда, куда направляюсь я.
Но Сьюзен уже не было рядом. Скорее всего мисс Стэнтон захотела помочь Тимоти найти побольше гвоздей для его гроба.
Глава 25
Сьюзен бежала всю дорогу до Мунсид-Мэнора.
Правда, она толком и не понимала, куда направляется, просто делала всё возможное, чтобы не отстать от мертвого мистера Ботуика, которого было дьявольски сложно не потерять из виду. Дело в том что он, как и она, безумно хотел увидеть полицейских. А может, его желание поглазеть на них было даже сильнее. И это при том, что Сьюзен жаждала встречи с представителями закона для того, чтобы те наконец вызволили кузину Эмелину из тюрьмы, а в его мечте отправить Эвана на смерть не было ничего привлекательного.
Сьюзен была ненавистна мысль о том, что третьего варианта им не дано: либо она направит полицейских к доказательству, спрятанному в шкатулке, и тем самым освободит кузину Эмелину, но приговорит и Эвана и тех, кто держит кузину в плену… либо позволит доказательству остаться «потерянным». В таком случае она, конечно, спасет Эвана – и всех пиратов – от виселицы, но Эмелина будет обречена страдать до конца жизни от рук собственного мужа.
У Сьюзен не было ни малейшего желания смотреть, как Эвана ловят, судят, осуждают и вешают. Она любила его, несмотря на героические усилия скрыть правду. Однако она была вынуждена признаться, что он виноват в своих преступлениях. А вот кузина Эмелина – нет. И если единственный способ освободить кузину – это привлечь всех пиратов ответственности, преданность Сьюзен невинной женщине, которую так долго пытали, должна взять верх над боязнью одиночества, которое разорвет ей сердце.
Мисс Стэнтон замедлила шаг, когда в поле зрения появился белый особняк. Повсюду ходили люди и, похоже, что-то искали.
Олли Гамильтон. Его дворецкий. Дюжины две горожан. Даже – прости, Господи! – мисс Девоншир и мисс Грей. Что, черт возьми, происходит? Олли заметил Сьюзен одновременно с Салли – хозяином «Акульего зуба». Только последний побежал ей навстречу, чтобы поздороваться.
– Мисс Стэнтон! – закричал Салли. – Мы решили, что вас похитили.
Какого дьявола ее должны были похи… Ах да! Сьюзен взглянула на Олли. Он-то считал, что запер ее в спальне, не так ли? Как, должно быть, он удивился, когда утром не застал ее в комнате!
Тут очень кстати за углом прогрохотал первый из экипажей и вскоре появился у них на виду. Или приехала всего одна карета? И она принадлежит не полицейским с Боу-стрит.
Сьюзен тихо вскрикнула. Крест на дверце принадлежит… ее родителям.
После недолгого шока Сьюзен бросилась вперед и перегородила дорогу приближающейся карете. Какое чудовищное совпадение! Если она уговорит родителей позволить ей вернуться, то спасет себя. При этом не останется никого, кто будет бороться за леди Эмелину. А ее муж-злодей и бесполезный судья скроются безнаказанными, причем вместе с остальными пиратами.
Сьюзен горько усмехнулась: подумать только, как судьба играет ими! На прошлой неделе она готова была заложить душу дьяволу, лишь бы уговорить родителей позволить ей вернуться домой. И вот теперь, когда они приехали сюда и она может с глазу на глаз потолковать с ними, ей нужно совсем другое.
Хотя… не совсем. Для начала она должна позаботиться еще кое о чем.
Кучер спрыгнул на землю. Сьюзен его, правда, не узнала, но это ее ничуть не удивило. Несмотря на то что Стэнтоны неплохо платили своим слугам, те надолго не задерживались в их доме.
Сьюзен ждала, когда кучер отворит дверцу кареты и поможет выйти матери.
Но он этого не сделал.
– Вы разве не хотите помочь родителям выйти из кареты? – спросила Сьюзен.
– Кому помочь? – удивился кучер. А затем, поморщившись, посмотрел на нее с таким видом, словно она была распоследней крестьянкой, а он – членом парламента:
Сьюзен совершенно забыла о том, что выглядит не лучшим образом.
– Лорду и леди Стэнтон, – ледяным тоном ответила она, указывая на закрытую дверцу. – Они ведь в карете, разве нет?
Кучер опустил на нее глаза.
– Вообще-то нет, – ответил он. – Но они послали меня за своей дочерью. Она должна немедленно вернуться в Стэнтон-Хаус. Вы не будете так добры передать мисс Стэнтон записку?
Сьюзен смотрела на него, не веря своим ушам.
Новый кучер не признал в ней дочь лорда Стэнтона? (Хотя, по правде говоря, она сомневалась, что сама узнает себя, если посмотрит в зеркало.) Понятно, что родители получили ее последнее письмо, но по-прежнему не сочли нужным в первую очередь узнать, что происходит с дочерью. Как это в их духе!
– Ну? – спросил кучер.
– Погодите минутку, – пробормотала Сьюзен.
Она должна подумать, причем сделать это как можно быстрее. Если она просто так отпустит его, то родители никогда больше не отзовутся на ее просьбу вернуться в Лондон и не обрадуются ее возвращению, если она приедет сама. Понятно, что у нее не было желания оставаться в Борнмуте, но совесть ей не позволяла бросить кузину.
Кучер кашлянул.
– Мисс?…
– Погодите минутку! – раздраженно повторила она.
«Думай, думай, думай!» Она написала письмо родителям через несколько часов после того, как отправила послание в штаб-квартиру полиции на Боу-стрит. До этого полицейские отнеслись к ней – и к мертвому мистеру Ботуику – настолько серьезно, что сочли нужным прислать в Борнмут одного дознавателя, который не вернулся и не дал о себе знать. А это означает, что ко второму ее посланию они должны отнестись еще серьезнее. Стало быть, их можно ожидать с минуты на минуту.
– Если вы не знаете, кто она такая, – начал кучер, – то позвольте мне найти кого-нибудь, кто…
– Да я лично с ней знакома! – перебила его Сьюзен, в голове которой наконец сложился план действий. – Но она не будет готова к отъезду по крайней мере до вечера. Вы дадите мне слово, что не уедете без нее?
Кучер свысока взглянул на Сьюзен:
– Я пообещал хозяину, что не задержусь ни на минуту после наступления сумерек. И он позволил мне сказать об этом его дочери.
Сьюзен с явным усилием улыбнулась и посмотрела на затянутое тучами небо. Сейчас около полудня. У нее есть максимум восемь часов на то, чтобы найти шкатулку и молитв Бога о том, чтобы поскорее приехала полиция. Если этого не произойдет, шансов у нее останется совсем немного. Если она уедет с кучером, то подвергнет риску жизнь кузины (и обеспечит свободу пиратам), даже если первым делом в городе велит кучеру остановиться у дверей штаб-квартиры, полиции на Боу-стрит. С другой стороны, позволив кучеру уехать без нее, она сама рискует остаться здесь навсегда. Навсегда!
– Она будет здесь, – пообещала Сьюзен, – во что бы то ни стало.
Когда лошади проехали мимо, даже не остановившись, Эван понял, что они, должно быть, во все не принадлежат полицейским. Но через несколько, мгновений предчувствие беды вернулось. То, что экипажи ершу не завернули к его дому, вовсе не означает, что они не сделают это в ближайшее время.
Эван направился к своим экипажам. Ему приготовили к отъезду и фаэтон, и карету, и, возможно, это слишком для города, где многие передвигаются попросту пешком. Но фаэтон был для Эвана огромной безделушкой, напоминавшей о городской жизни, а карету набили заветными вещицами, которые он накупил во время пиратских вылазок.
Вот только сейчас… По правде говоря, впервые в жизни Эвану не хотелось скрываться – ни в прямом, ни в переносном смысле. Не хотелось быть безжалостным пиратом, ищущим приключений на свою голову. Ему захотелось стать просто Эваном Ботуиком. И быть рядом со Сьюзен Стэнтон.
Вот почему он пребывал сейчас в неуверенности.
Он хотел, чтобы Сьюзен уехала с ним. Но она сказала «Нет». И он не мог винить ее за это.
А что, если он останется тут? Нет, это бессмысленно! Ни он, ни она не испытывают любви к этому городу. И постоянная тревога будет черной тучей нависать над их возможным счастьем. Может ли он вернуться в Лондон?
Эван сжал кулаки. При одной мысли об этом городе, полном притворного веселья, его тело покрывалось мурашками. К тому же с мужем, бывшим контрабандистом, она не сможет вести тот образ жизни, о котором мечтает.
Муж Сьюзен…
Женитьба. Обязательства. Это то, о чем он не позволял себе думать. Женитьба – это навсегда. Это самый большой риск в жизни.
Эван опять посмотрел на лошадей. Конюх, которого он часто использовал в качестве кучера, бросал на него вопросительные взгляды, но ни о чем не спрашивал, несмотря на то что и кони, и экипажи были готовы еще несколько часов назад.
Эван выругался. Он не мог остаться. И уехать не мог. Остаться – и оказаться лицом к лицу с законом. Уехать – потерять Сьюзен.
Кто-то спускался по тропинке к его конюшням – это Эван понял по треску сучьев под ногами незваного гостя. Из зарослей выбралась девушка его мечты и удовлетворенно заморгала, глядя на конюшни. Казалось, она была немало удивлена, увидев их на прежнем месте. Потом Сьюзен повернулась, заметила, что Эван за ней наблюдает, и бегом бросилась к нему. Вид у нее был чертовски озабоченный.
– Мне нужна шкатулка, – сказала Сьюзен вместо приветствия. – И у меня совсем нет времени.
Может, у нее и нет времени, но у него тоже его нет.
– Кто в карете? – спросил он.
– Никого. Ее прислали мои родители, – ответила Сьюзен. Но тут же поправилась: – Отец никогда не решится на такой вульгарный поступок, как отъезд из Лондона в разгар сезона, а матушка поклялась, что никогда больше не будет путешествовать после произошедшей с нами недавно неприятности. Я-то надеялась, что… Впрочем, это не важно. Видите ли, прибытие их кареты означает, что помощь, о которой я просила, не за горами. Если родители сочли мои слова настолько серьезными, что отправили за мной карету, то они, без сомнения, использовали свое – и немалое – влияние на то, чтобы было проведено исчерпывающее расследование ситуации, сложившейся в Борнмуте. – Она потерла стекла очков грязными пальцами. – Я ожидаю прибытия из Лондона представителей судебных властей и полиции. Очень скорого прибытия.
Она посмотрела куда-то в сторону через плечо с таким видом, будто слово «скорого» означает «немедленного».
– Полагаю, контрабандистов в Борнмуте уже нет, – заметил Эван. – Запланированная на выходные миссия была отменена, а я понятия не имею, куда отправляются все эти люди, когда сходят с корабля на берег.
– Честно говоря, меня не очень-то интересуют ваши друзья-пираты – во многом из-за того, что я, как и любая молодая леди, очень интересуюсь французской модой, – призналась Сьюзен. Подождав, пока он осознает смысл ее слов, она добавила: – Но тут совершались преступления не только против Короны, причем преступления похуже, и я не могу оставаться в стороне и наблюдать за тем, как преступники-злодеи уходят от возмездия.
Эван не стал притворяться, что не понимает, о чем идет речь.
– Вы имеете в виду леди Эмелину?
Сьюзен кивнула.
– Трое мужчин вступили в заговор против нее и всей ее семьи, – промолвила она. – И заслуживают повешения. Если мне придется рискнуть собой только для того, чтобы спасти кузину, я это сделаю. А если ты не поступишь так же… – Сьюзен судорожно вздохнула, но ни на мгновение не отвела от него взгляд. – В таком случае ты не тот человек, каким я тебя считала… В какого верила…
Несколько мгновений Эван смотрел ей в глаза, ничего не говоря.
Отлично! И каков же он на самом деле? Гуляка, авантюрист и ничтожная личность, которой наплевать на других, которая лениво развлекается при любой возможности и убегает на зеленые пастбища при появлении первых же облачков?
Нет. Это он раньше был таким. Именно поэтому она отказала ему. Прежний Эван не стоил чьей-либо любви. Он думал только о себе. Но если новый Эван – тот человек, каким он может быть, человек, в которого он превратился (а Эван верил в это), – больше не такой самовлюбленный эгоист, каким был раньше, то настала пора доказать это.
– Мне нужна шкатулка, – тихо произнесла Сьюзен.
Эван провел пятерней по волосам.
– Но ее невозможно открыть.
– Нет такой вещи, которую нельзя было бы разбить, – приподняв брови, напомнила Сьюзен Эвану его собственные слова.
Эван фыркнул. Было бы неплохо, если бы он сказал тогда правду.
Он повернулся к конюшне. Он должен увидеть бумаги, находящиеся в шкатулке-сейфе, прежде чем окажется на эшафоте рядом с Олли и остальными пиратами. Но он сделает все возможное, чтобы помочь леди Эмелине. Должен сделать. Потому что Сьюзен права: некоторые люди заслуживают смерти за совершенные ими преступления.
Сопровождаемый Сьюзен, которая не отставала от него ни на шаг, Эван снял со стены в конюшне лопату и направился за шкатулкой.
Уж больно хороший у него был тайник. Потому что лишь с третьей попытки Эвану удалось отыскать нужное место, откопать шкатулку и стряхнуть землю с запорного механизма.
Вытащив тяжелый сейф из тайника, он осторожно поставил его на землю. А потом перевернул набок, чтобы узкая щель между крышкой и нижней частью оказалась вверху. Затем он замахнулся лопатой, как копьем, и изо всех сил ударил по шкатулке. На перемешанную с навозом землю посыпались драгоценные камни и золотая филигрань.
