Текст книги "Создательница (ЛП)"

Автор книги: Эрика О'Рурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Хорошо.

Мы не особо разговаривали, пока не добрались до его квартиры. Входная дверь была сделана из новой, тяжелой стали с усиленной рамой. Предыдущую прошлой осенью выбили люди моего дяди. Колин установил эту новую, после того, как зажили его сломанные ребра. Он мог бы превратить здание в крепость, но в действительности нашу безопасность гарантировала только сделка, которую я заключила с Билли. Тогда я была ещё уверена, что смогу найти выход и разработать план, который освободит нас троих – Колина, его сестру и меня. Я пробовала любой подход, который приходил мне на ум, но мы все еще сидели в ловушке и становилось все вероятнее, что нам из неё не выбраться.

– Кофе? – спросил Колин, помогая мне снять куртку. – Если ты его приготовишь, то я разожгу огонь.

– Конечно.

За последние месяцы я привыкла к квартире Колина – настолько, что свободно ориентировалась на кухне, и чувствовала, что это правильно. Так просто. Я подождала, пока он спрячет свой пистолет в закрывающийся на ключ шкаф, а затем притянула его к себе, чтобы ещё раз поцеловать.

Я любила эти короткие, тихие моменты, когда мы были одни и скрыты от остального мира. На данный момент, они были недостаточно частыми, поскольку мама работала меньше, а мне приходилось подрабатывать в Моргане.

Когда Колин обнял меня и с довольным вздохом опустил свой подборок мне на голову, я почти могла представить, что мы совсем обычная пара. Почти.

Он нежно подтолкнул меня по направлению к кофеварке, а сам пересёк гостиную, подойдя к дровяной печи в углу.

Я понаблюдала, как он присел на корточки перед открытой дверцей и начал разводить огонь, а затем взялась за бумажные фильтры и кофейные бобы.

– О чем ещё ты разговаривал с отцом?

– Он хотел знать о твоих планах насчет колледжа. – Он сдвинул слои из газеты, сосновых щепок и бревен. – Уже были новости из НЙУ?

– Пока нет. Кроме того, скорее всего меня не примут. В конце концов, Джилл МакАллистер уже получила место, а ведь обычно берут лишь одну девушку из св. Бригиты.

Он бросил на меня взгляд через плечо.

– У тебя есть альтернативы?

– Конечно.

В последнее время постепенно приходили подтверждения из университетов, в которые я подавала документы на всякий случай – почтовые и электронные письма – даже из колледжей поблизости, но я держала рот на замке, поджидая подходящего случая, чтобы рассказать об этом Колину, потому что все ещё надеялась, что смогу найти выход для нас обоих.

Но сейчас была, как никогда, очень подходящая возможность проложить фундамент. Я сконцентрировалась на том, чтобы налить воду в кофеварку, и не смотрела Колину в глаза.

– Возможно, я пойду в здешний колледж.

Я услышала чирканье спички и как газеты вспыхнув, начали трещать.

– Ты должна уехать отсюда. Это всегда был твой план.

– Ты пытаешься от меня избавиться?

Беспокойство сдавило мне грудь, однако интонация моего голоса осталась беззаботной. Я включила кофеварку.

– Чем дольше ты остаёшься, тем опаснее становится. Если кто-то знает о Форелли столько, сколько знаешь ты, тогда они приходят к заключению, что, либо этот человек будет инструментом, либо он представляет опасность. Ты для них не больше, чем оружие, Мо, и если они не смогут использовать тебя, то устранят. Единственный выход – это покинуть город.

Оружие – им я также стану, если Антон и Кварторы узнают, что представляет собой магия. Я правильно делаю, что молчу. Обо всем.

– Но ты же не поедешь со мной.

– Я не могу.

– Тогда я тоже не могу.

Меня охватила болезненная печаль и угрызения совести. Я обещала Верити, что поеду в Нью-Йорк. Это так долго было нашей мечтой, целью, ради исполнения которой, я много лет прикладывала усилия. Но я уже потеряла человека, которого любила. Я не хотела потерять ещё одного. Я подавила свою неудовлетворённость и уселась на подлокотник дивана.

– Мы оба остаёмся.

Он с шумом захлопнул дверцу печки.

– Нет.

– Ты любишь меня, – сказала я. – Это ведь должно что-то значить.

– Не делай из этого рычаг давления, Мо. Не используй мою любовь, чтобы принудить меня к чему-то, – на его лице промелькнуло холодное выражение.

Я постоянно слышала, как девочки из школы говорили нечто подобное своим парням: «Если бы ты меня любил, то отдал бы свое школьное кольцо… одолжил бы свою машину… поставил бы своих друзей на второе место.» Мне всегда казалось, что они капризничают и ноют, как маленькие дети во время вспышки гнева. Но судя по выражению лица Колина, теперь мне казалось это подлым, так, будто используешь любовь человека против него самого.

– Я знаю, что ты не уедешь из Чикаго. Я и даже не прошу тебя об этом. Но… ты должен позволить мне остаться. Ты должен достаточно любить меня, чтобы я могла сама выбрать.

Он присел и взял меня за руку.

– Что, если ты примешь неверное решение?

– Ты должен верить, что такого не будет.

Почему ему так сложно проявить ко мне доверие? Как можно любить кого-то, если нет доверия? Я уже приняла решение. Теперь нужно позаботиться о том, чтобы оно стало верным.

– Действительно будет так ужасно, если я останусь?

Прежде чем он успел ответить я прижалась губами к его; я жаждала признания. То, что он пытался сказать потонуло в поцелуе, а затем на дно ушла и я. Единственный кто остался, был он, мой якорь в бушующем море.

Его руки скользнули под мой свитер, под футболку, пальцы погрузились за пояс джинсов, а я захныкала, потому что не знала, как попросить о большем, хотя мне так сильно этого хотелось.

В другом конце комнаты запищала кофеварка, и он остановился.

– Подожди.

– Нет.

Я обвила его шею руками и снова притянула к себе.

– Мо. Подожди. А что с твоим дядей? С твоими родителями?

Я огляделась по сторонам, чтобы подчеркнуть мои слова.

– Их здесь нет. Я разберусь с ними, и клянусь Богом, что стукну тебя кочергой, если ты выдвинешь их в качестве оправдания, чтобы дать задний ход.

Он окинул взглядом упомянутую кочергу, а затем снова повернулся ко мне, в уголках глаз образовались морщинки от смеха.

– Не смейся, – предупредила я. – Я схожу по тебе с ума, и я уже по уши сыта ожиданием. По уши. Понятно?

И только, чтобы стереть с его лица эту заносчивую улыбку, я стянула свитер и футболку, ощущая тепло печки на спине, будто это твердый предмет. Колин заметно сглотнул, а его руки сильнее сжали мою талию.

– Понятно, – сказал он и притянул меня к себе. Наши тела переплелись друг с другом, а его зубы покусывал мою ключицу.

Я стянула с него рубашку и хотела поцеловать шрамы на спине.

– Джинсы, – пробормотала я, в то время, как он целовал мою шею. – Сними их.

– Мо… помедленней. – Он остановился, дыхание поверхностное и быстрое.

– Серьезно? Ты не слышал, как я сказала, что сыта по горло ожиданием? – я покачала головой. – Ты должен научиться лучше слушать.

– Ты тоже. Я лишь сказал «помедленней», а не «перестань».

– Почему? В ближайшие пару часов меня дома никто не ждет. У нас полным-полно времени.

– Вот именно, – сказал он с серьезным выражением лица и такими темными глазами, что они казались бездонными, так что мне захотелось в них забыться. – Для чего так спешить?

– О.

Я засмеялась и толкнула его обратно на диван. Его руки блуждали по моему телу, это было лучше и более страстно, чем я помнила. В одно мгновение он поменялся со мной местами, склоняясь вперёд, в то время как я погрузилась в потертый бархат дивана. Извиваясь, я сняла джинсы, и он застонал.

– Я не буду с тобой спать, – сказал он и с лёгкостью удерживая мои руки над головой.

– Понятно, – ответила я и попыталась отстраниться. – Спать мы не будем.

– Я имею ввиду, что не буду заниматься с тобой сексом.

– В самом деле? Потому что… – я прижалась к нему и улыбнулась, когда он закрыл глаза. – Я не эксперт в этом деле, но кажется, это как раз то направление, куда мы двигаемся.

Он продолжал крепко держать мои запястья рукой, а другой обхватил мои бедра и увеличил расстояние между нами.

– Со сколькими парнями ты уже спала?

– Это вопрос довольно личного характера.

– Судя по тому, сколько на тебе осталось одежды и где мои руки уже побывали, думаю, мы достигли той стадии, когда можем задавать друг другу вопросы личного характера.

Я почувствовала, как краска заливает всё моё тело.

– А со сколькими девушками спал ты?

Его пальцы застыли на моих бедрах.

– С достаточным числом, чтобы знать, что делаю.

– А ты думаешь, я этого не знаю? – я вырвала одну руку и расстегнула пуговицу на его джинсах.

Он поцеловал меня открытым, ищущим ртом, а я застонала, пытаясь прижаться к нему ещё сильнее.

– Со сколькими? – повторил он свой вопрос.

Я мрачно посмотрела на него.

– Какое это имеет значение?

– Ещё ни с кем, верно?

Я вырвалась, вывернувшись из его хватки. Возможно у меня не слишком много опыта с мужчинами, но это, определённо, должно проходить не так.

– Я уже говорил тебе однажды, Мо: я не хочу быть мужчиной, с которым ты переспишь, чтобы потом хранить это в секрете.

– То есть, я должна трубить об этом повсюду?

– Я бы предпочёл, чтобы ты этого не делала, – сказал он, – а также, чтобы твой первый раз произошёл не на моём диване.

– У тебя есть спальня, – ответила я. – Если проблема в этом…

– Проблема не в этом, и ты это знаешь. Это что-то важное и должно быть особенным, а не импульсивным. А так, это не будет чем-то особенным…

– Знаешь, что здесь действительно банально? То, что ты надменный идиот, – рявкнула я.

– Я же не сказал, что мы совсем ничего не сделаем, Мо. Только не будем… спать друг с другом. Пока нет. Это не легально, – благоразумно подчеркнул он.

– Через три месяца мне исполнится восемнадцать.

– Замечательно. Тогда мы займёмся этим вновь через три месяца, и тогда я не буду тебя удерживать. Но сейчас… нет.

Я фыркнула.

– Три месяца – это очень долго.

Он усмехнулся.

– Мы сможем их пережить.

Поглаживая моё тело, его рука заскользила вниз, за ней следовал рот, и когда я почувствовала, как от его ласк всё моё тело охватила невесомость, то решила, что он, возможно, прав.

Глава 8

Я пропустила ужин.

Когда Колин высадил меня возле дома, там всё было тихо. Я видела силуэт мамы в окне на втором этаже, как она готовится ко сну.

Я осторожно открыла дверь и ввела код в устройство сигнализации. На кухне было темно, и я тихо кралась, радуясь, что допрос будет отложен до завтрашнего утра.

– Где ты была? – спросил мой отец.

Я вздрогнула, но мне удалось сдержать крик.

– Боже мой, пап!

– Я задал тебе вопрос, – он стоял в дверях подвала, полностью закрывая проём, хотя был не слишком высоким мужчиной.

– Я позвонила маме, – вызывающе сказала я. – Я ужинала вместе с Колином.

– Сейчас десять часов вечера. Так поздно никто не ест.

Я указала на свою школьную сумку.

– Домашнее задание. В конце концов у меня нет домашнего ареста, и я вернулась домой ещё до действия полицейского запрета. Я не сделала ничего дурного.

Он фыркнул.

– Прошу тебя, Мо, если уж врёшь мне в лицо, тогда приложи немного больше усилий.

Я замерла. Возможно у него было подозрение, но он ничего не мог наверняка.

Отпечатки пальцев не вырисовываются на коже. Он был здесь ещё недостаточно долго, чтобы знать, когда я лгу.

– Спокойной ночи, – сказала я и протиснулась мимо него, чтобы подняться по лестнице.

– То, что случилось сегодня, – крикнул он мне вслед, – с полицией в баре… Это не то, что ты думаешь.

Я остановилась и посмотрела на него через перила.

– Как насчёт того, чтобы ты не влезал в мои дела, а я не буду влезать в твои? Это ведь честная сделка, не так ли? Тогда никому из нас не придётся врать.

Он провёл рукой по лицу и выглядел измученным.

– Я прилагаю усилия, Мо. Это не просто, но я пытаюсь стать лучшим человеком.

– Удачи в этом.

Три часа спустя я внезапно проснулась, когда услышала, как взорвался мир, и грубая рука зажала мне рот, заглушая крик ещё прежде, чем он вырвется.

Мгновение спустя лампа рядом с кроватью включилась сама и осветила Люка. Он сурово на меня смотрел, а его глаза сверкали, словно изумруды. Я снова легла и натянула стёганное одеяло до самой груди. Но от Люка невозможно было спрятаться. Даже магия, казалось, испугалась его плохого настроения. Мгновение спустя он убрал руку от моего рта, но вместо этого обхватил запястье. Я почувствовала, как раздуваются Линии и скрывают нас, так что мои родители не проснуться.

– Ниобе рассказала тебе.

– Ещё лучше, – наша связь затрещала от гнева, но его голос был ужасно спокойным. – Доминик. Он наслаждался каждой секундой. Просто вошёл в Дофин с целой труппой охранников, рассказал, что на тебя напали, и спросил, почему я не заметил, что девушка, с которой я связан, была в смертельной опасности.

– Со мной ничего не случилось, а Ниобе сказала, что ты уже знаешь, – но должно быть ему было больно узнать об этом из вторых рук. И я вполне могла себе представить, как наслаждался его отец, рассказывая ему новости в такой форме, чтобы унизить, таким образом наказывая Люка за то, что я была для него важнее, чем потребности Кварторов.

– Потому что мне рассказал об этом Доменик. Ты обещала позвать меня, если появятся неприятности, а три дня спустя нарушаешь своё слово. Тут и всю веру можно растерять! А потом я даже не могу поговорить с тобой один момент наедине: сначала школа, потом твоя семья, а затем то, чем ты там занималась сегодня вечером с Куджо.

– Я же говорила, чтобы ты не шпионил за мной.

– Когда ты бросаешься на шею мужчине средь бела дня, нельзя сказать, что я шпионил, – сказал он, и мои щёки покраснели.

– Я сожалею. Я должна была рассказать тебе об Антоне.

Он провёл свободной рукой по волосам.

– Так и есть. Ты ещё помнишь то время, когда мы с тобой познакомились? Тебе было важно обязательно выяснить правду, и ты не хотела мириться с тем, что тебя обманывают. Это было единственное, чего ты не могла простить. А теперь посмотри на себя, ты больше не говоришь правды ни одному человеку.

– Я тебя не обманывала! Ниобе сказала…

– Ниобе сказала, что ты видела Антона на вечеринке. Ты почувствовала его, я прав? Не только Линии, а Антона. И ты скрыла это от меня.

– Я думала, что мне только показалось. Зачем мне было волновать тебя понапрасну?

Он горько рассмеялся, и я поморщилась.

– Понапрасну? Ты моё сердце, Мышонок. Моя судьба. Меня не волнует, нравится тебе это или нет, любишь ли ты другого или убегаешь от меня, пока не обежишь один раз вокруг земного шара. Что касается тебя, для меня важно всё. И если Антон теперь нацелился на тебя, то я твой единственный шанс остаться в живых.

– Прости.

Извинение было более обширным. Оно относилось не только к Антону или к тому, что я скрывала от Люка определённые вещи. Я также просила прощение за то, что не была той девушкой, которую он хотел во мне видеть. Девушкой, которой я должна была быть для него. Он полагался на судьбу, как на пробный камень, я же отвернулась от неё, решительно настроившись идти своим собственным путём. Мы были связаны друг с другом магическим образом, навсегда прикованы друг к другу, и всё-таки, я предпочла Колина и жизнь среди Плоских тому, что должны были вести мы, оставив Люку самому разгребать груду осколков. Я причинила ему такую сильную боль.

Иногда я думала, что это и мне тоже причиняет боль, не совсем понимая, что это за боль, но нельзя допустить, чтобы он увидел, как я колеблюсь. Нельзя открывать двери для угрызений совести, потому что как только я это сделаю, под угрозой будет всё, за что я сражаюсь.

– Кварторы хотят тебя видеть.

– Зато я не хочу видеть их.

Он сел рядом со мной, а я отодвинулась, освобождая ему место.

– Им это безразлично. Если бы на кону стояла только твоя жизнь, они бы не вмешивались. Но речь идёт также о магии, а они несут ответственность за свой народ, – он одно мгновение молчал. – За мой народ, Мышонок. Если с тобой что-нибудь случиться, с магией… тогда они все пострадают. Я не могу этого допустить, – он ослабил хватку на запястье и провёл большим пальцем по шраму на моей ладони. – Думаю, что ты тоже.

В одном нужно отдать Люку должное – он точно знал, как найти ко мне подход. Одно дело досадить Кварторам, которые доказали, что я им совершенно безразлична, но совсем другое, поставить на карту благополучие целого общества.

– Мне нужно одеться, – сказала я, вставая с постели.

Он вздохнул, откинулся на спину и натянул на лицо подушку.

Я быстро переоделась, натянула джинсы, а на футболку одела длинный джемпер. Краем глаза я заметила крошечное движение.

– Ты всё-таки подглядываешь!

– Ты не можешь упрекать меня в том, что я пытаюсь, – он отбросил подушку в сторону без какого-либо раскаяния и скатился с кровати с чувственной, кошачьей грацией, так что я почувствовала себя ужасно неуклюжей, хотя даже не двигалась. – Готова?

– Нет.

– Он рассмеялся, когда мы вошли в Межпространство.

Глава 9

Из Межпространства мы вышли в знакомой белой комнате с высоким потолком. Громовое эхо путешествия через Межпространство отдавалось от стен.

Я вдохнула запах пчелиного воска и свеч, горящих над нами и успокоилась. Путешествие через Межпростаранство больше не представляло для меня опасности. Теперь, когда я была связана с магией, единственным побочным эффектом было головокружение, а не ощущение того, будто мои внутренние органы заново преобразовываются. Всё же мне понадобилась минута, чтобы сориентироваться.

Люк оставил одну руку на моей талии, а другой обнял за плечи.

– Ты в порядке?

– Да, – когда он скептично поднял вверх брови, я пожала плечами. – Со мной всё в порядке. Теперь я ощущаю это по-другому.

Он неохотно отпустил меня, когда двери в главный зал распахнулись.

– Мо! – позвала Маргарет. – С возвращением, дорогая!

Она кивнула телохранителю, стоящему рядом – незнакомой мне Дуге, который тут же отступил в тень. Мать Люка была слепой, но двигалась с такой врождённой элегантностью, что об этом можно было легко забыть. Она была такой миниатюрной и изящной, что едва доставала Люку, который теперь вёл её вперёд, до плеча. Когда она обнимала меня, до меня донёсся лёгкий запах фрезий.

– Твой отец внутри, – сказала она Люку, положив руку мне на плечо. – Он в плохом настроение. Вы поругались, прежде чем ты ушёл?

Он почувствовал себя неловко, топчась на месте.

– Как обычно.

Она вздохнула.

– Полагаю, это хорошо, что кто-то может дать отпор этому мужчине. В любом случае, я этого сделать не в состояние.

Люк позволил себе слегка улыбнуться.

– Тебе не нужно давать ему отпор, маман. Он и так постоянно ползает у твоих ног.

– А ну проваливай, – сказала она, прогоняя его жестом, в то время как её щёки покрыл радостный румянец. У меня зародилось подозрение, что Люк прав. Возможно Доминик и патриарх Дома, но Маргарет была главой семьи. – Скажи ему, что мы сейчас будем, и пусть ведёт себя прилично, когда мы появимся.

– Как будто он меня послушает! – прорычал Люк.

Мне нравилось наблюдать за очевидной, беззаботной привязанностью между ними, то, как Люк, казалось, забывал о своих обязанностях и бремени своего положения. Я редко видела в нём эту сторону, и она оказалась неожиданно очаровательной.

– Сын, – крикнула она ему вслед, и он остановился, бросив на нас взгляд через плечо. – Ты тоже веди себя прилично.

– Да. мэм, – сказал он с заметным отсутствием энтузиазма.

Когда он ушёл, Маргарет снова обратилась ко мне.

– Так здорово, что ты здесь, Мо. Я уже задавалась вопросом, как ты справляешься.

Казалось, Маргарет легче обмануть, потому что она не может видеть моего выражения лица, но я даже не пыталась.

– Мне страшно.

– Конечно тебе страшно. Любой, у кого есть голова на плечах, будет боятся. Раскол – это что-то ужасное, и уже только за него Антон Ренард заслуживает четвертования, – она задрала нос и поправила кашемировую шаль, лежащую на плечах. – Но я имею ввиду магию. Вы обе привыкаете друг к другу?

Вы обе.

Маргарет всё знала. Во время нашей последней встречи мне было интересно, поняла ли она, что случилось и догадалась ли, какова истинная природа магии. Она явно всё поняла. И также явно ничего не рассказала Люку. Мне было интересно, почему. И значило ли это, что я должна держать рот на замке.

– Потихоньку. Это постепенный процесс.

– Могу себе представить. Ты ничего не сказала Люку.

– Нет.

Как мне объяснить Маргарет, что даже после того, как он рисковал жизнью ради меня, я всё ещё не знала, кому Люк предан? Если он был на стороне Кварторов, то я не могла ему доверять. Если он был на моей стороне… тогда это то, с чем я никогда не смогу справиться. Безопаснее всего было держать правду в секрете, по крайней мере на данный момент.

– Твой страх понятен, – сказала Маргарет. – И ты права в том, что хочешь скрыть такую могущественную тайну. Но рано или поздно, ты ему об этом расскажешь.

Я сглотнула. Она не просила, а констатировала факт.

– Когда?

– Это твоё решение, – она замолчала. – Знаешь, я не могу предсказать всё. Только кусочки будущего, вырванные из контекста.

– Должно быть это…, – мне хотелось сказать дерьмово. – Тяжело.

– На самом деле так даже лучше. Я знала, что у меня родится Люк. Ты можешь себе представить, насколько я была удивлена? После всех этих лет, когда его брат был уже почти взрослым. И тогда я внезапно увидела ещё одного сына, за несколько лет до его рождения. Если бы я знала наперёд обо всём, что случиться, я не смогла бы радоваться. Возможно, даже ненавидела бы его, а это было бы ужасно.

– Я не понимаю.

Насколько я знала, у Люка был брат, но он умер. Люк никогда не говорил об этом. Должно быть, Маргарет была убита горем из-за потери, но я не могла себе представить из-за чего ей ненавидеть единственного, оставшегося в живых сына.

– Люк уже так много потерял. Он несёт бремя, которое я даже не могу себе представить. Но я знаю, что видела, Мо. Все эти пророчества настолько ясны – твоя судьба и его так тесно связаны, сильнее, чем кто-либо осознаёт. Точно так же, как ты и магия в некоторых отношениях. Если ты скроешь от него правду, вы оба будете от этого страдать, – она прикоснулась к волосам и заправила одну высвободившуюся из причёски прядь в узел. – Я знаю, что ты не хочешь отказываться от своей жизни Плоской, но тебе предназначено намного больше.

– Это было предназначено Верити, а не мне.

Старая боль снова всплыла на поверхность: скорбь по Верити и понимание, что я никогда не смогу с ней сравниться. Я так устала сражаться с силой, в которую даже не верила.

– Это больше, чем просто пророчество. Это шанс, заново устроить наш мир. Верети не была призвана выполнить это задание, а только ты.

– Я не знаю, что мне делать, – тихо сказала я.

– Стань той, кем тебе предначертано быть. Нет более сложной задачи, чем эта, но по-другому не получится, – она с сожалением улыбнулась. – Кроме того, я хочу попросить тебя об одолжении.

– Всё что угодно.

Маргарет всегда была ко мне добра, и мне хотелось воздать ей тем же.

– Помоги Люку. Он должен понять, что не менее важно стать независимым человеком, как и принять судьбу, которую он взял на себя.

Я так много размышляла о судьбе, которую Дуги считали моей, что почти не задумывалась о Люке. Но его будущее тоже было предначертано пророчествами: его положение наследника, связь со мной, задание, спасти магию и предотвратить «Восхождение». Мне было интересно, какую бы он выбрал жизнь, если бы был предоставлен саму себе. Скорее всего, он даже не рассматривал такую возможность.

– Он не поверит, если это скажу я, – не после того, как я уже всё это время поносила веру в судьбу.

– О, Мо. Ты единственная, кому он поверит, – она встала. – Пошли. Я подозреваю, что Доминик сейчас взорвётся, после того, как мы заставили его так долго ждать.

Я подвела её к двойной двери из массивных металлических пластин, за которой исчез Люк, а она протянула руку и быстро постучала в неё пять раз подряд. Металл вспыхнул там, где она к нему прикоснулась, и двери распахнулись.

За ними находился зал для провидения встреч – резиденция Кварторов. Я уже была здесь однажды, чтобы подписать соглашение, которое защитит Констанцию. Как и тогда, зал, со ступенчатыми рядами сидений, был пуст. Но моё внимание в любом случае сосредоточилось на группе, собравшейся на сцене вокруг грубого, чёрного стола, который почти вибрировал, столько в нём было магии.

Люк встретил нас на пол пути в проходе.

– Вы хорошо поболтали?

Маргарет легонько ударила его по руке.

– Не будь таким любопытным, сын.

Он отвёл её к стулу сбоку от сцены, в то время как я подошла к Кварторам, и моя улыбка исчезла.

– Маура, – холодно сказал Доминик.

Он не встал из-за стола. Отец Люка был широкоплечим мужчиной с кожей, цвета красного дерева, узкими глазами, привыкший отдавать команды. Будучи патриархом Дуг, пользующихся огнём, он был самым сильным среди Кварторов и тот, кому я доверяла меньше всего.

– Доминик.

Я склонила голову. Можно было подумать, что это знак уважения, но на самом деле я хотела поближе рассмотреть, как передвигаются символы на столе. Когда я щурилась, то могла видеть их почти ясно, чтобы прочитать. Но как буквы во сне, они начинали мелькать как раз в тот момент, когда я думала, что понимаю их значение. Они были, как мне однажды объяснили, языком магии. Мои нервы завибрировали, когда источник попытался с ними связаться: одинаковое притягивается.

– Что там написано? – спросила я, когда Люк снова подошёл и провёл пальцами по тыльной стороне моей ладони.

– Зачем тебе это знать, – фыркнула Орла, матриарх Дуг, пользующихся воздухом, и единственная женщина среди Кварторов. Она была старой и маленького роста, придавала большое значение этикету и совершенно меня не выносила. Она нахмурилась, когда мы приблизились к эстраде. Из трёх Дуг, находившихся передо мной, она представляла наименьшую опасность – её враждебность проявлялась открыто, поэтому мне было легче обороняться.

– Это язык магии в её чистейшей форме. Символы формируют устав нашего народа. Они описывают Дома, а значит и положение Кварторов, – сказал Паскаль, бросив на неё уничтожающий взгляд. – Ни одна из Дуг не владеет им в совершенстве, но это первоначальные слова силы. Всё остальное – это искажение, каким бы незначительным оно ни было.

Как всегда, Паскаль стоял в стороне. Его лицо просветлело, и он разглядывал меня с нескрываемым любопытством. Он был учёным в группе. По словам Люка, никто не знал больше, чем Паскаль о том, как функционирует магия. У меня всегда было такое ощущение, что он смотрит на меня, как на особенно увлекательный эксперимент, и это вызывало тревогу, но в тоже время некоторое облегчение. Хитрить и манипулировать он оставлял Доминику. На одно сражение меньше, в которое мне придётся вступить, ведь между тем любое общение с Кварторами я рассматривала как столкновение.

– Мы здесь не для того, чтобы говорить о воздействие магии, – сказал Доминик.

Я скрестила руки на груди.

– Почему мы вообще здесь? Сейчас ночь на дворе.

– Сегодня Антону удалось от нас ускользнуть, – сказал Доминик.

Можно было почти услышать, как он скрепит зубами, когда делал это признание. Он разгладил лацканы своего костюма.

– Скорее всего, он предпримет ещё одно нападение. Тебе нужна защита.

Я фыркнула.

– Как будто бы я поверю в то, что именно вы защитите меня!

Орла нахохлилась, как возмущённый голубь.

– А ты думаешь, что мы будем просить у тебя разрешение?

Кварторы ни у кого не спрашивали о разрешении – тем более у обычной Плоской.

– Мне не нужна защита. Мне нужен способ бороться с Серафимами.

– Я с удовольствием научу тебя нескольким техникам рукопашного боя, – сказал Люк.

Я закатила глаза.

Доминик одобрительно кивнул.

– Неплохая идея. Можно предпринять ещё и другие шаги, но это ничего не изменит в том, что ты в нас нуждаешься.

– И взамен вы, конечно же, ожидаете чего-то от меня. Предлагаете заключить ещё одно соглашение? Потому что в таком случае я попытаюсь сама справиться с Серафимами.

– Мы будем защищать тебя в любом случае, потому что это необходимо для нашего народа, – сказала Орла. – Что бы ты там о нас не думала, ты знаешь, что наши Дома имеют для нас главный приоритет.

Заговорил Паскаль, поправив свои очки.

– Подумай логично, Маура. Серафимы знают, что ты зависишь от магии и наоборот. Желание Антона причинить тебе зло указывает на то, что он готов навредить магии. Вполне логично сделать из этого вывод, что он хочет использовать вашу связь, чтобы вызвать «Восхождение». Он будет атаковать тебя снова и снова, пока магия не станет настолько слабой, что именно это и случиться.

Внезапно я поняла, чего он добивается, и в то же момент магия встревоженно взбунтовалась и потекла по Линиям, словно прорвалась дамба.

Символы, вырезанные в столе, вспыхнули и задрожали; из них вырвался свет. Орла ахнула и отпрянула назад, а Люк задвинул меня за свою спину.

– Всё в порядке.

У меня закружилась голова, и я упала на колени. Люк опустился рядом. Он обнял меня, защищая своим телом.

– Всё в порядке, – повторила я, пытаясь расслабиться, успокоить магию, замедлить дыхание и быстрое движение крови по венам.

Постепенно ужасная яркость исчезла. Моё сердце успокоилось. Комнату снова было хорошо видно, и первое, что я увидела, был Люк, который критично меня разглядывал, нежно обхватив обоими руками моё лицо.

– Мышонок? Ты ранена?

Наша связь вздрогнула, и я накрыла его руку своей.

– Всё хорошо, – я не знала, были ли слова предназначены ему или магии, в качестве последнего, небольшого утешения. – А что с тобой?

– Я ещё никогда не видел ничего подобного, – сказал он, не собираясь отвечать на мой обеспокоенный вопрос. – Что это было?

– Маура почувствовала угрозу, – сказал Паскаль из-за стола. Он положил руку на почерневшее дерево. – А её страх вызвал в магии реакцию, вероятно в результате связи, которая образовалась между ними.

Я бросила взгляд на Маргарет, которая продолжала спокойно сидеть на стуле, положив руки на колени. Она склонила голову в том направление, откуда услышала голос Люка; жест был посланием. Люк должен всё узнать, но не Кварторы. Теперь было неподходящее время.

Это стратегия, а не трусость. По крайней мере я уверила себя в этом.

Люк крепко держал меня за плечи, как будто сможет почувствовать правду, если только будет достаточно долго за меня цепляться, и я стряхнула его, обращаясь к Паскалю.

– Ты эксперт.

– Нам нужна твоя помощь, – сказал Доминик, хотя было явно видно, что ему не хочется просить меня об этом. – Ты знаешь, что поставлено на карту.

Я знала, даже лучше, чем понимал Доминик. Но даже если я знала, что поставлено на карту, это не меняло того факта, что я всё ещё была бессильна.

– Как я могу вам помочь?

Храбрость, которую я показала перед Анотоном в школе, была наигранной. Если Серафимы нападут, я буду беспомощной. Не имеет значение в какой форме это будет: Раскол, Сумрачные или что-то совершенно иное.