Текст книги "Сирены"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

– Что?

– Не по телефону, – ответил Мейер. – Нам надо встретиться.

Она подумала о лихорадочном графике съемок оставшихся сцен фильма: работа близилась к завершению. Ее сердце ёкнуло.

– Я не могу приехать в Сан-Диего.

– Тебе не придется этого делать. Я в Лос-Анджелесе.

– Где?

– То тут, то там. – Он рассмеялся, и Дайна вспомнила изысканный запах его одеколона и сухую, глянцевую кожу на щеках. Ты можешь освободиться на часок?

Дайна посмотрела на часы.

– Только под вечер, – ответила она. – Мы будем сниматься до наступления сумерек. Полседьмого вас устроит?

– Вполне. – Он сделал паузу. – Жди меня у могилы своей подруги Мэгги.

– Вы знаете, где...

– Я знаю, где это.

– В таком случае не забудьте принести цветы. До кладбища ее довез автомобиль, принадлежащий студии. Она все чаще и чаще прибегала к такому способу передвижения, оставляя серебристый «Мерседес» дома. Это лучше, чем что-либо еще свидетельствовало о том, как она уставала. Ей всегда нравилось водить машину, но теперь для нее стало тяжелой обузой доставлять себя из дома на площадку и назад. Когда она поставила этот вопрос перед Бейллиманом, тот без единого возражения набрал нужный номер и заказал лимузин.

Теперь, откинувшись на спинку сидения и поворачиваясь перед переносным зеркалом так, чтобы Анна могла аккуратно смыть ее грим, она думала, что эта привилегия просто соответствует ее положению и не более того. Она легонько вздохнула, ощутив холодный крем на коже. На время она перестала думать о Мейере и забыла о предчувствиях, не дававших ей покоя на протяжении всего дня с момента его звонка. Что он приготовил для нее?

Она думала о Нью-Йорке и настоящей зиме. Ей было трудно представить или, точнее, почувствовать теперь и то, и другое. Рождество в Нью-Йорке стало для нее чем-то вроде сцены, сыгранной ею давным-давно в каком-то фильме, сейчас уже почти забытой и кажущейся не совсем реальной. Она страстно желала вернуться на восточное побережье и возобновить былой роман с никогда не ложащимся спать городом. Шампанское и икра лениво путешествовали, растворившись в крови, по ее венам, а над головой в надвигающихся вечерних сумерках скользили пыльные верхушки стройных пальм. Здесь в этом городе не было ничего, кроме пальм, «Мерседесов» и времени, текущем незаметно, без каких-либо изменений в погоде или даже смен времен года.

– Все сделано, мисс Уитней.

– Алекс вначале заедет к тебе, Анна, – проговорила Дайна, не открывая глаз. Ей не хотелось, чтобы ее тревожили, пока она не доберется до кладбища.

Как сквозь сон она чувствовала, что машина сбавила скорость и остановилась. Откуда-то издалека ей показалось донесся голос Анны, желающей ей спокойной ночи, и она пробормотала в ответ что-то неразборчивое. «Я обнаружил кое-что, что тебе следует знать». Эта фраза, произнесенная Мейером, вновь и вновь звучала в ее ушах. Дайна цеплялась за нее, словно за дразнящуюся ниточку, ведущую то в одном направлении, то в другом, но всякий раз приводящая в тупик.

Должно быть она проспала последнюю часть пути, потому что, открыв глаза, обнаружила, что машина стоит у тротуара неподалеку от входа на кладбище. Шума мотора не было слышно. Перед собой она видела затылок Алекса, в котором не было ничего необычного. Однако, вдруг человек, сидевший на переднем сидении, повернул голову, и Дайна изумленно уставилась на красивое лицо Марго. Выбившиеся пряди черных волос спадали на ее маленькие ушки. Она улыбнулась.

– Пошли, моя милая. Мейер ждет тебя.

Марго исчезла из поля зрения Дайны лишь для того, чтобы мгновение позже открыть перед ней заднюю дверь. Она стояла, слегка наклонив вперед верхнюю половину тела. Взглянув на нее. Дайна подумала, что она очень стройна и изящна. Марго держала в руках букет ирисов.

– Мейер думал, что он вам может понадобиться.

Дайна рассмеялась. В конце концов, вышло так, что именно она забыла про цветы.

Возле могилы Мэгги никого не было, кроме Мейера, стоявшего, слегка сгорбившись, сутулив плечи. Он был одет в темно-синие широкие льняные брюки модного фасона и легкую кремовую рубашку с короткими рукавами. Он выглядел спокойными и здоровым. На улице, вне помещения, его мудрая голова Пикассо казалась еще больше. Он слегка опирался на тросточку из черного дерева с явно заостренным серебряным наконечником и большой шишкообразной ручкой из малахита. «Ее подарил мне, – сказал Мейер Дайне позже, – в конце войны один английский полковник».

Довольно долгое время, после того как Дайна подошла к нему, он продолжал хранить, молчание. Она пристально изучала его, пытаясь отыскать какие-то перемены, указывавшие на его возраст, однако не могла найти никаких, за исключением гуарачей у него на ногах. Его руки не дрожали, голова не свешивалась бессильно вниз. Дайна задержала взгляд на тоненькой синей вене, пульсировавшей сбоку на его голове, лишь отчасти прикрытой волосами. Небо над ними было молочно-белым из-за света неоновых огней Голливуда. Однако смог смягчал этот блеск настолько, что создавалась иллюзия первобытной красоты и величия. И в этом освещении Мейер казался бессмертным существом, неприкасаемым для рук людей или хода времени. Он пережил лагерь смерти, смерть двух сыновей и, по крайней мере, одной жены. Однако несмотря ни на что, он стоял здесь, словно олицетворение неукротимого духа жизни.

– Я слышал кое-какие новости, касающиеся тебя, – начал Мейер, и от звука его голоса мурашки забегали по спине Дайны. – И довольно захватывающие новости. – Он повернулся к ней, подставив лицо свету, так что его глаза стали казаться еще больше. – Нам уже очень давно не приходилось видеть кого-то, кто походил бы на тебя. – Мейер говорил так, словно от имени всего человечества. – Ослепительная звезда экрана. – Отняв одну ладонь от трости, он сжал плечо Дайны с поразительной для его лет силой. – Похоже, для тебя сейчас не существует ничего невозможного.

– Иногда я чувствую себя так, точно я десяти футов росту, – Сказала она почти мечтательно.

– Скажи мне, – поинтересовался Мейер. – Это ты изменилась или те, кто окружает тебя?

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Ну, например, лимузин, в котором ты приехала сюда. – Выпустив на мгновение ее плечо, Мейер неопределенно махнул рукой в направлении входа на кладбище. – Еще шесть месяцев тому назад у тебя его не было... ты просто не могла его себе позволить, я прав? – Он кивнул. – Вот я и спрашиваю. Есть ли он у тебя теперь, потому что ты стала другой или потому что окружающее относятся к тебе не так, как раньше?

Дайна посмотрела на него.

– Это имеет значение?

– Только для тебя, Дайна, – Мейер усмехнулся. Она перевела взгляд на ирисы, которые ей дала Марго, и, нагнувшись, положила букет на могилу. Выпрямившись, она почувствовала легкое головокружение.

– Интересно, какие ощущения ты испытываешь, кладя цветы на пустую могилу? – вдруг осведомился Мейер.

Сделав шаг вперед, он успел поддержать ее, прежде чем она упала. Шатаясь, Дайна оперлась на Мейера, но тот даже не шелохнулся, несмотря на больные ноги, до тех пор пока она не пришла в себя.

– Что вы хотите сказать? – слабо спросила она. – Я была здесь на похоронах Мэгги и видела...

– То, что ты видела, – терпеливо объяснил Мейер, – было пустым ящиком, который опустили в могилу. Тела твоей подруги Мэгги не было внутри него.

Дайне даже на секунду не пришло в голову подвергать сомнению истинность его слов.

– Тогда где же она?

– В Ирландии, – он продолжал заботливо поддерживать ее, обняв рукой за плечи. – Ее похоронили на родине.

– Но Мэгги родилась в Сент-Морис, в Айове.

– Выросла, но не родилась. После рождения ее вместе с сестрой тайно перевезли в Америку из Северной Ирландии. Когда они оказались здесь, их поместили в подходящую семью и...

– Но зачем?

– Их настоящая фамилия Туми, – Мейер сделал паузу. – Она тебе говорит о чем-нибудь?

– Погодите! – В памяти Дайны всплыл ее давнишний разговор с Марионом. Тот, помнится, выглядел очень расстроенным, и она поинтересовалась, в чем причина. Инцидент в Северной Ирландии? Да, именно об этом он говорил.

– Кажется, некий Син Туми – глава ирландских протестантов в Белфасте? Мейер кивнул.

– Точно. Так вот, Мэгги его внучка.

– Боже мой! – вырвалось у Дайны. – Что же это означает?

– Я не делаю никаких выводов, – спокойно ответил он. – Теперь я предоставляю другим заняться этим. Я просто сообщаю тебе то, что мне удалось узнать. Разве это не входило в наш договор?

– Марион говорил мне, что по распоряжению Сина Туми был осуществлен карательный рейд объединенных сил англичан и ирландских протестантов на католическую часть Белфаста. Как она называется?

– Эндитаун.

– Да, Эндитаун. И это случилось...

– За две недели, плюс-минус несколько дней, до того, как твою подругу убили.

Дайна отвернулась.

– Я должна поехать в полицию. Однако Мейер, не отпускавший Дайну, силой заставил ее опять повернуться к нему лицом.

– И что ты им скажешь?

– То, что вы только что рассказали мне. – Она вгляделась в его абсолютно бесстрастное лицо. – Или у вас не хватит мужества подтвердить свою информацию?

– Остынь! – В его голосе не звучало ни тени раздражения или гнева. – Это не имеет никакого отношения ко мне... или к тебе, если вести речь об этом частном вопросе. Он притянул Дайну ближе к себе и продолжил, взмахами трости подчеркивая наиболее важные места. – Ладно, допустим мы вместе отправимся в полицейский участок и расскажем там то, что я поведал тебе. Неужели ты можешь всерьез думать, что Син Туми прислал сюда своих внучек без ведома правительства Соединенных Штатов? И неужели ты полагаешь, что они позволят такой информации просочиться в прессу? – Он помахал тростью перед собой. – Ни в коем случае. – В этой стране слишком много людей, сочувствующих ИРА. – Он грустно покачал головой. – Они никогда не позволят вскрыть могилу. Никогда. – Мейер положил руки ей на плечи. – Дайна, эта информация предназначена только для тебя и ни для кого другого. Я сказал, что помогу тебе отыскать убийц твоей подруги, но не более того.

– Однако вы не сделали даже этого.

Мейер сунул клочок бумаги в руки Дайны и сжал ее пальцы вокруг нее.

– Когда у тебя появится возможность, – сказал он, – обязательно повидайся с этим человеком.

На сей раз он, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

* * *

Она все-таки не выдержала и позвонила Бонстилу. Разумеется, он отнесся к ее сообщению скептически.

– Ты должна сказать мне, откуда у тебя такая информация.

– Бобби, я не могу. – Она развела руками. – Пожалуйста, не спрашивай меня.

– Послушай!..

– Нет, это ты послушай. Ты либо веришь мне, либо – нет, и делу конец.

– Ладно. В таком случае я думаю, что это чернуха.

– Отлично, – сказала она, вставая. – Тогда, до свидания.

– Погоди. Не торопись. – Он задумчиво барабанил вилкой по скатерти. Они сидели на кухне дома Рубенса. Дайна отказалась приезжать еще раз в участок, и ей не пришло на ум не единого места в городе, где бы ее появление не вызвало ажиотажа и скопления зевак. Прибегать же к услугам Алекса ей не хотелось.

Бонстил сделал жест вилкой.

– Ну садись же. – Его голос звучал хрипловато. – Стоя там, ты заставляешь меня нервничать.

В этот день у Марии был выходной, однако, выглянув за окно. Дайна увидела мексиканца – помощника садовника – вовсю хлопотавшего возле розовых кустов.

– У меня такое впечатление, что ты не слишком мне нравишься, – заметила она, усаживаясь напротив Бонстила.

– Однако ты до сих пор не вышвырнула меня вон, – возразил тот.

– Ты знаешь, почему. Без тебя мне никогда не удастся найти того, кто убил Мэгги.

– А это очень важно для тебя, не так ли? – перегнувшись через стол, спросил он.

– Да.

– Почему?

– Она была моей подругой.

– Подругой, уже сидевшей на игле, постоянно вравшей тебе, завидовавшей твоему успеху, считавшей, что у тебя роман с ее другом...

Дайна с размаху залепила ему пощечину.

– Господи! Вы все одинаковы и с жадностью копаетесь в чужом белье!

– Да, именно этим я и занимаюсь. – Он даже не пошевелился. Лицо Бонстила покраснело на том месте, куда она ударила его, однако внешне, во всяком случае, он оставался спокойным. – Я сборщик мусора. Мне действительно приходится копаться в грязном белье всех и каждого, обнюхивать дерьмо, потому что в девяти случаях из десяти именно там надо искать ублюдков, убивающих людей. Тебе это не кажется логичным?

– Это отвратительно. – Она отвернулась.

– Да уж, наверняка отвратительней, чем втаптывать в грязь других людей своим высоким каблучком.

Дайна обернулась как ужаленная; ее глаза сверкнули, когда она уставилась на Бонстила.

– Я не делаю этого.

– Тебе только так кажется.

– Убирайся отсюда! – Она вскочила на ноги, опрокинув кресло на пол. – Я не желаю иметь с тобой никаких дел! Бонстил поднялся за ней следом.

– А как же Мэгги? Что ты собираешься делать по этому поводу?

– Как-нибудь управлюсь сама. – Отступив назад, Дайна прижалась к стене и, увидев, что он приближается к ней, крикнула.

– Не подходи ко мне.

Она хотела было ударить его еще раз, но он перехватил ее кисть. Дайна попыталась вырвать руку, но тщетно.

– Не будь дурой, – сказал он. Они оба тяжело дышали от напряжения. – Мы нужны друг другу. – Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза; их губы почти соприкасались. Вдруг его рот накрыл ее, и Дайна почувствовала жар, излучаемый его телом, становящийся все более нестерпимым.

– Что ты делаешь? – тихо спросила она.

– А на что это похоже?

Ее грудь обнажилась во время их потасовки. Взяв его ладони в свои, Дайна подняла их и отвела в сторону на мгновение. Внезапно она с удивлением увидела свое отражение в его глазах. Она поняла, что хочет его не только потому что он ей нравится – это было бы недостаточно. Она нуждалась в его тепле, потому что он, в отличие от Рубенса, не являлся частью ее мира. Их близость означала бы для нее, что она все еще нечто большее, чем сценический образ, идол толпы. Она хотела вернуть ему поцелуй, но, взглянув на его лицо, остановилась. Она слышала, каким хриплым стало его дыхание из-за почти непреодолимого желания, но напряженное выражение, застывшее на лице Бонстила, заставило ее живот болезненно сжаться от страха.

– В чем дело, Бобби?

– Я не... я не знаю в чем. Я, – он перевел взгляд на свои руки и убрал их от ее тела, – думал о тебе все время. Рисовал тебя в своих мечтах. Даже в участке, ты знаешь, надо мной постоянно подшучивают... некоторые ребята завидуют мне, зная, что я занимаюсь тобой.

Дайна придвинулась к нему, ее обнаженные груди уперлись в его рубашку.

– Я часто думал об этом. О том, как это могло бы произойти... – Он положил руки ей на плечи. – Но вот теперь, когда этот момент настал, меня словно парализовало. У меня не выходит из головы пятидесятифутовая афиша «Риджайны Ред» с твоим изображением. Потом я смотрю на тебя и... и у меня в мозгу получается каша. Я не могу отделить одно от другого.

– Но я всего лишь человек из плоти и крови, Бобби.

– Нет, – возразил он, слегка отстраняя ее от себя. – Нет, это не так. Теперь ты гораздо больше, ты икона, идол для миллионов людей, сексуальная фантазия бог знает скольких мужчин. Ты не просто человек из плоти и крови, нет.

Она обвила его руками, прижимая к себе.

– Это же чушь, ты сам прекрасно знаешь. – Однако спазмы в желудке становились все сильнее. В ее груди появилось ощущение пустоты, и Дайне показалось, что она вот-вот взорвется. «Что происходит со мной?» – тщетно вопрошала она себя.

– Неужели ты не видишь? – В словах Бонстила звучала неподдельная боль. – Я хочу быть с тобой, но не могу. Мы принадлежим к разным мирам. Доступ в твою постель закрыт для меня.

Дайне захотелось крикнуть ему, что она простая девчонка с улицы, испуганная и одинокая, но в то же мгновение жесткий непреклонный голос, прозвучавший из глубины ее сознания, запретил ей это, и чтобы промолчать, она закусила щеку. Не выдержав, она все же вскрикнула от боли, и Бонстил, решив, что в ней проснулся гнев, попятился.

– Прости меня, – тихо сказал он. – Мне искренне жаль, Дайна. – Отвернувшись, он вышел в холл и зашагал к входной двери, провожаемый взглядом мудрого еврея с полотна Эль-Греко.

Услышав, что дверь захлопнулась за ним. Дайна упала на колени и, закрыв лицо руками, зарыдала так горько, как не плакала со времени далеких дней, проведенных в «Уайт Седарс». Она почувствовала во рту резиновый привкус, и ее чуть не вырвало. Сжавшись в комок и раскачиваясь из стороны в сторону, она плакала, пока не заснула прямо на ковре под картиной с изображением русалки, смотревшей на нее прекрасными и печальными глазами.

Где-то на задворках ее сознания и раньше присутствовало понимание того, что изоляция от окружающих, в которой она очутилась, становилась все более полной. В конце концов, именно поэтому она пыталась соблазнить Бонстила и так расстроилась, когда тот отказался от нее. Теперь Дайна уже наверняка знала, что он не такой, как остальные, но и это она была не в состоянии постичь – лишь часть ее души радовалось этому восхождению на пьедестал избранных.

Она воспринимала Бобби как последнюю ниточку, связывавшую ее с миром обычных людей, занимающихся повседневными, будничными делами. Когда-то она сама была одной из них. Когда-то, но не теперь. Она вторглась в иное царство – и, надо сказать, весьма охотно – широко раскрыв глаза и протянув руки ему навстречу. Однако переход из одного мира в другой оказался таким быстрым и приятным, что она просто не замечала мелких изменений в жизни и, заплывая все дальше и дальше в открытое море, оглянулась лишь тогда, когда берег уже скрылся из виду.

Бонстил был совершенно прав. Он принадлежал к другому миру, и, сближаясь с ним самим примитивным путем, она пыталась показать ему, да и себе, что по-прежнему остается простой смертной. Она вновь вспомнила вопрос Мейера, не дававший ей покоя. «Скажи мне, – спрашивал старик. – Это ты изменилась, или те, кто окружают тебя?»

Больше всего ее пугало то, что она не знала ответа на него. Как должна действовать икона? Дайна подозревала, что многие до нее задавались таким вопросом, и тем, кто не мог ответить на него, не удавалось выжить или прожить в этом новом мире сколько-нибудь долго.

* * *

Возвратясь домой, Рубенс обнаружил ее растянувшейся на софе с большим стаканом в руке, заполненным наполовину. Рядом с ней на журнальном столике, заляпанном высохшими пятнами от пролитой жидкости, стояла бутылка «Столичной».

– Черт побери. Дайна, что происходит между тобой и этим сыщиком?

Она окинула его мутным, совершенно бессмысленным взглядом, и Рубенс коротким движением выбил из ее ослабевших пальцев стакан. Покатившись по подушке, он упал с глухим стуком на ковер. За ним протянулась темная полоса. Рубенс склонился над Дайной.

– Помощник садовника сказал мне... – Однако, безутешно рыдая, она уже повисла на нем так страстно, что весь его гнев бесследно улетучился. – Дайна, – шепотом повторял он без конца, укачивая ее на руках. – Что случилось?

Однако ей было просто нечего сказать ему.

* * *

Эль-Калаам начал с того, что извлек из ножен свой нож. Хэтер было шагнула к нему, но Рита резко дернула ее назад и покрутила у нее перед носом стволом автомата. Приложив указательный палец к своим чувственным губам, она выразительно посмотрела Хэтер в глаза и покачала головой.

Между тем Эль-Калаам уже успел передать свой автомат Малагезу, стоявшему чуть сбоку от него. Находившийся с другой стороны от стула Фесси жадно облизывал губы, шумно втягивая воздух при каждом вздохе. Его палец ласкал курок АКМ.

Эль-Калаам приблизился к Рейчел. Он приставил кончик ножа к блузке девочки. Попав на мгновение в луч резкого света, нож ослепительно вспыхнул.

В затянувшейся тишине треск разрезаемой ткани показался очень громким. Тело Рейчел стало проглядывать сквозь дырки между широкими полосками, на которые Эль-Калаам медленно и методично разрезал блузку. Ее смуглая кожа блестела в свете лампы. Вначале обнажились ее плечи, затем грудь, прикрытая тонким лифчиком с изящной линией кружев по верху. Крошечная розовая точка выступила между ее грудей.

– Вот так, – выдохнул Эль-Калаам. Острие ножа застыло в воздухе. – Как тебе это нравится? – Он впился взглядом в глаза девочки. Потом перевел его на ее плечи. Лезвие промелькнуло сквозь светлую полосу, темную и опять светлую, разрезав по пути одну из бретелек, на которых держался лифчик Рейчел. Слабо вскрикнув, она невольно попыталась закрыть грудь руками, но Малагез, державший их, не позволил ей этого сделать. Ее плечи тряслись; она смотрела прямо перед собой.

– Взгляните, – произнес Эль-Калаам. – Какие прелестные груди. Ты не согласен со мной, Малагез?

– Пожалуй, маловаты на мой вкус.

– Пустяки, это лишь вопрос времени, Рауль. Им нужно дать время. Ребенок пока растет. Она ведь еще не женщина. – Слезинка повисла на нижней реснице в правом глазу Рейчел. Она набухла, перевалилась через ресницу и, скатившись вниз по щеке, упала на тыльную сторону ладони Эль-Калаама. Тот улыбнулся.

– Это груди ребенка, – заметил Малагез. – Отдай их Фесси.

– Твоя беда в том, Малагез, что ты совершенно не способен заглянуть в будущее. – Эль-Калаам посмотрел на Рейчел. – Да, ты прав, сейчас это груди ребенка. Но скоро... о, они распустятся словно бутоны, превратившись в восхитительные груди женщины. – Улыбка внезапно пропала с его лица. – Если, конечно с ними ничего не случится.

– Например? – спросил Малагез. Эль-Калаам пожал плечами.

– Гм, не знаю. Однако, ты ведь знаешь, что такое наша жизнь. В ней может произойти все. Несчастный случай, например. – Что-то сверкнуло и тут же погасло в глазах девочки. – Или... возможно... попадется навстречу жестокий и порочный человек... скажем, женоненавистник. Кто-то, совершенно не ценящий женское тело. Гомосексуалист...

Фесси хихикнул. Его глаза были широко открыты и светились.

– Или, допустим, психопат. В мире полно сумасшедших. И вот, развивая этот пример, представим себе, что такой психопат поймал эту девочку однажды ночью.

Он подошел совсем близко к Рейчел, чья грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе.

– У него есть нож. – Острое лезвие опять скользнуло вперед. Луч света, отраженный им, упал на щеку девочки. Ее грудь задрожала.

– Этот человек – настоящий сумасшедший, – продолжал Эль-Калаам. – Он хватает молодую, симпатичную девочку за волосы, – взявшись за волосы Рейчел, он резко дернул назад, заставив ее запрокинуть голову. Его губы расползлись, и на лице появилось злобное выражение, – и тянет за них. – Он уставился сверху вниз на ее лицо.

– Затем он подносит нож к одной из ее грудей. – Девочка вздрогнула, ощутив прикосновение холодной стали. Воздух со свистом вырывался сквозь ее стиснутые зубы.

– И он говорит ей: «Сейчас я сделаю тебя похожей на мужчину». – Нож двигался горизонтально под грудью Рей-чел. Она закрыла глаза и задрожала всем телом.

– Вначале одну, потом другую.

Рейчел начала всхлипывать. Слезы хлынули из-под ее опущенных век. Она судорожно мотала головой из стороны в сторону.

– Нет, – сказала она.

– Что такое? – спросил Эль-Калаам. – Что такое?

– Нет! – закричала она, повышая голос, – Нет, нет, нет!

– Что, нет?

Рейчел закрыла глаза. Слезы катились по ее смуглой коже, сбегая вниз вдоль линии ее грудей.

– Не надо, пожалуйста.

– Ага, – произнес Эль-Калаам, не отводя нож от тела девочки. – Кажется, дело пошло.

* * *

В то утро Дайна спросила у Рубенса, не мог ли бы он уйти из офиса пораньше и заехать за ней на площадку.

– Я хочу выбраться в город сегодня вечером, – сказала она, и желательно вместе с тобой.

Огромный темно-синий «Линкольн» поджидал ее, когда она вышла наконец из своего трейлера. Увидев, что она приближается к машине, шофер Рубенса вышел из-за руля и открыл перед ней дверцу. Очутившись внутри, Дайна успела заметить Алекса, сидевшего на переднем сидении возле водителя, прежде чем Рубенс, подняв зеркальную перегородку из небьющегося пластика, окончательно не отрезал их от окружающего мира.

– Как дела? – поинтересовался он, целуя ее и беря за руку.

– Просто сумасшествие какое-то. – Слабая улыбка чуть тронула ее черты. – Мы почти закончили. Осталось переснять один-два эпизода, которым Марион недоволен, и все, мы закругляемся.

– Отлично, – отозвался Рубенс, делая вид, что не получает ежедневные отчеты о ходе работы от самого Мариона. Дайна знала, как обстоит дело в действительности, но им обоим нравилась эта игра.

– Как держится Джордж?

– Я думаю, он выдержит до конца, но всех тревожит его затея, связанная с финансированием ООП. Даже его агент беседовал с ним на эту тему, но все бесполезно. – Она стиснула его ладонь. – Налей мне чего-нибудь выпить.

Дайна настояла на том, чтобы они отправились в «Моонбили», шикарный двухэтажный ресторан в Малибу, который, особенно летом, предоставлял приятное глазу разнообразие по сравнению с роскошными заведениями, располагавшимися вдоль Норт-Кэмден-драйв и Норт-Кэнон-драйв на Беверли Хиллз.

Дайна выглядела растерянной, точно ее мысли витали где-то далеко, она почти физически ощущала, как волны энергии, излучаемые ею, широкими концентрическими кругами расходились по ресторану, достигая самых дальних уголков. Собственная власть ошеломляла ее, притягивая и отталкивая в одно и то же время. Все работники ресторана от метрдотеля до шеф-повара подходили к столу, почтительно осведомляясь, достаточно ли хороша еда и напитки. В результате ей удалось за обедом переброситься с Рубенсом всего несколькими словами.

От двери ресторана к автомобильной стоянке вела дорожка, вымощенная каменной плиткой. Ветер гнал по асфальту небольшие стаи песчинок, сворачивающихся в длинные жгуты, похожие на тела призрачных змеев, исчезавшие в темноте, как струйки дыма.

Рубенс и Дайна шагали мимо моря машин, залитого потоками бело-голубого света двух прожекторов, вознесенных высоко на алюминиевых мачтах. Огромные белые мотыльки трепыхались в мощных лучах, а рядом с ними порхала стрекоза, жадно пожиравшая мелких насекомых, привлеченных светом. Ее длинное изящное брюшко отливало зеленым и голубым.

Хромированные покрытия и всевозможные цвета и оттенки автомобильных красок, столь тщательно подобранные и очень, очень недешево стоящие, нивелировались в этом резком свете и выглядели почти одинаково. Это зрелище показалось Дайне фантастическим видением, пугающим своей банальностью, безобразным пейзажем, лишенным какой бы то ни было живой красоты. Она внезапно почувствовала себя так, точно оказалась на иной, абсолютно чужой для нее планете, а Земля, сохранившаяся для нее лишь в памяти, продолжала совершать свой вечный путь вокруг Солнца где-то за сотни миллионов миль отсюда.

Схватив Рубенса за руку, она пробормотала.

– Давай уберемся отсюда побыстрее.

Ей казалось, что она слышит смеющиеся голоса, плывущие в душном, неподвижном воздухе, тяжелые и неразборчивые, похожие на шум прибоя; цоканье каблуков по выложенной плиткой дорожке и доносящиеся издалека шипение и свист машин, мчавшихся по шоссе вдоль побережья.

Они уже почти добрались до «Линкольна» Рубенса, как Дайна увидела двух человек, вышедших из красного «Порше», припаркованного неподалеку. Она узнала машину прежде, чем разглядела ее пассажиров.

– Привет, Дайна, – поздоровалась с ней Тай. За ее спиной высилась широкоплечая фигура Силки.

– Она была не в состоянии вести машину, – тихо сказал он. Теперь Дайна заметила, что Тай сильно шатается, даже несмотря на то, что Силка поддерживает ее сзади.

Заглянув Тай в глаза. Дайна увидела невероятно расширенные зрачки и поинтересовалась у телохранителя.

– Что она принимала?

– Все, что ей удалось достать, – Силка пожал плечами. – Кокаин, Lude ... может быть Dalmane.

– Дайна, – пробормотала Тай. – Дайна. – Она потянулась к ней.

– Что происходит, черт возьми? – осведомился Рубенс, внимательно глядя на Силку.

– Просто небольшое недоразумение, – ответил тот. – Ничего страшного.

– Все в порядке, Рубенс, – вмешалась Дайна. Взяв Тай под руку, она потянула ее в сторону от мужчин. – Я улажу все сама.

Обвив одной рукой узкую талию Тай, она сжала другой ее запястье.

– Пошли, – прошептала она. – Пошли.

– Отвези меня домой, – бормотала Тай. – Я хочу лечь в постель.

Они стояли вдвоем посреди моря застывших на месте припаркованных машин.

– Силка скоро доставит тебя домой, – попыталась успокоить ее Дайна.

– Но я не хочу ехать с ним. Я хочу обвить свои ноги вокруг твоих бедер.

– Хватит, Тай. Перестань.

– Я хочу почувствовать на языке вкус твоей кожи.

– Я сказала, хватит! – прошипела Дайна. Она резко развернула Тай за плечи к себе лицом и яростно встряхнула ее. – Я объяснила тебе, что ты должна сделать. Возвращайся к Найджелу и держись подальше от Криса.

Черты лица Тай исказила странная гримаса, и оно потеряло всякие следы не только красоты, но даже и чувственной привлекательности.

– Я не хочу Криса, – жалобно захныкала она. – Я хочу тебя.

Дайна поцеловала ее легонько, затем покрепче. Она почувствовала, как тело Тай окаменело, затем вдруг стало мягким. У Тай вырвался слабый, еле слышный стон от внезапной волны удовольствия, вызванного прикосновением губ и языка Дайны.

– Ну, а теперь иди, – холодно сказала Дайна. – Возвращайся в свою машину. Покажи Силке, что ты можешь сделать это сама. Он думает, что ты не можешь.

Тай тупо уставилась на нее.

– Я должна была вернуться туда, Дайна. Когда ты вышвырнула меня из...

– Это было всего лишь напоминание.

Тай жалобно улыбнулась.

– Я знаю. – Дайна увидела вдруг столько любви в ее глазах, что чуть не вздрогнула. Помедлив еще мгновение, Тай молча зашагала вдоль ряда машин, опираясь одной рукой о бамперы и стараясь идти как можно осторожней, чтобы не споткнуться и не упасть: она помнила слова Дайны о Силке.

Убедившись, что Тай забралась внутрь своего «Порше», Дайна вернулась к мужчинам. Те, казалось, за все это время даже не пошевелились и не обменялись ни словом.

– Теперь все в порядке, – сказала она, обращаясь к ним обоим, однако глядя при этом на Силку. Она спрашивала себя, как много ему известно о том, что творится вокруг него. Вне всяких сомнений, он не был глуп и, похоже, хорошо знал Тай. Дайна подозревала, что он знает обо всем. – Ты можешь отвезти ее домой в любой момент.

– Ты имеешь в виду к Найджелу, – уточнил он, пристально следя за ней.

– Да, – ответила она. – Именно это я и имею в виду. Разве ее место не там? Силка слегка улыбнулся.

– Надо полагать, что так оно и есть. Найджел скучает по ней.

– Ему больше не придется тревожиться за нее. Вытащив из кармана ключи от «Порше», Силка задумчиво повертел их. Он не торопился уходить.

– Честно говоря, меня удивляет, что это не произошло раньше. Тогда, кажется, полгода назад, когда Найджел отлучался, и они оставались вдвоем. – Дайна поняла, что он говорит о Крисе и Тай.