Текст книги "Сирены"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)

Звук открывшейся двери в студию заставил его замолчать. Им ударил в уши грохот музыки, внезапно сменившийся тишиной и шелестом перематываемой ленты. Дайна услышала голос Криса, произнесшего одно слово:

«Здесь», и музыка заиграла с того же самого места. В тот же миг дверь в студии захлопнулась.

– Привет, Тай, – сказал Найджел и улыбнулся.

Он обращался к женщине, стоявшей спиной к закрытой двери и внимательно смотревшей на них. Она была среднего роста и почти такая же узкая в бедрах, как и Найджел. Стояла она подбоченившись, выставив ногу вперед, приняв позу, которая у любой другой женщины выглядела бы как явно непристойная. Однако от фигуры Тай веяло лишь каким-то холодом и мраком.

Тай обладала внешностью падшего ангела: треугольное лицо, большой европейский рот, чуть выдающиеся вперед скулы и тонкий, как лезвие ножа, нос.

Восхитительно – это словно несомненно пришло бы в голову каждому при первом же взгляде на внешность Тай, если бы не ее глаза. Похожие на две черные бусинки они совершенно не подходили к этому лицу и портили все впечатление.

Ее одежда состояла из короткого топа, плотно облегавшего грудь, похотливо выпяченную вперед и вверх, и черной юбки из грубого шелка с глубокими разрезами по бокам.

Все звали ее Тай, но настоящее ее имя было Таис. Она приблизилась к Найджелу и Дайне; взгляд ее страстных холодных глаз был неотрывно прикован к гостье.

– Меня удивило, что ты так долго отсутствуешь, дорогой. – Тай даже не посмотрела в сторону Найджела, хотя слова относились, разумеется, к нему.

– Ты ведь помнишь Дайну? – отозвался тот. – Подруга Криса и Мэгги.

– Как я могла забыть ее? – чувственные губы Тай скривились, изобразив подобие улыбки, исчезнувшей так и не достигнув глаз. – Зачем она пришла? Ты знаешь, что мы никогда не позволяем...

– Перестань. Ну же. – Он просунул руку подмышку Тай, так что его ладонь оказалась прижатой сбоку к ее груди. – Дайна – друг, это совсем другое дело. Приехала сюда бог знает откуда, а? – Он подмигнул Дайне. – Вкалывала в поте лица весь день и заглянула к нам немного поразвлечься. Ну же. Ну. – Он слегка пританцовывал на месте, не выпуская руки Тай.

– Я иду в женскую гримерную, – произнесла та медленным тоном. Наконец она перевела взгляд полный злобы с Дайны на Найджела. – Ты – со мной? – она говорила глубоким хриплым голосом. Даже если бы Дайна не знала, что Тай в прошлом играла на сцене какого-то театра в Европе, то все равно догадалась бы без всякого труда.

Найджел улыбнулся в ответ.

– Да. Конечно. Всегда готов. – С усилием вырвавшись из плена черных глаз-бусинок, он повернулся к Дайне. – Ты можешь зайти внутрь, если хочешь. Крис и остальные ребята будут рады увидеть тебя. Ха! Ролли где-то в недрах своей установки прячет твою фотографию. Верно, Тай? Ха-ха! – Тай молча потянула его, и они исчезли, не спеша свернув в коридор, похожий на тупик.

Внутри студни стены были наискось обиты лакированными рейками из светлого дерева, между которыми находились бледно-голубые акустические панели трапециевидной формы.

Дайна стояла тремя ступеньками ниже контрольной комнаты и, оставаясь незамеченной, могла разглядеть гигантский пульт с немыслимым количеством индикаторов, выключателей и ручек регулировки громкости, тембра и еще бог знает чего, плюс входные и выходные клеммы для шестидесяти четырех каналов. Работа пульта контролировалась компьютером.

За двойной стеклянной перегородкой находилось само помещение студии, заполненное массивными усилителями и динамиками с горящими рубиновыми глазками-индикаторами, различными инструментами, многочисленными переплетающимися толстыми шнурами и микрофонами. В одном углу располагалась кабинка со стеклом для записи вокала. У дальней стены стоял концертный рояль, закрытый сверху и с боков мягким чехлом цвета хаки. Двое худых техников, стоя на коленях на полу, возились с выходом одного из шнуров, заканчивая приготовления к записи последних инструментальных партий на альбоме.

Дайна по-прежнему не выходила из тени у входной двери, размышляя о Найджеле.

– Я всерьез боюсь его, – поделилась она своими впечатлениями с Мэгги после первой встречи с ним.

– Не валяй дурака, – Мэгги ободряюще улыбнулась. – Это всего лишь поза. Правда, весьма успешная, должна признать, но не более того. Он просто помешался на Тай. Мне кажется, он почерпнул у нее демонический бред, налет сенсационности. Я уверена, что именно с этим связаны все его похождения с другими женщинами. Она создает хорошую копию...

– Ее грудей должно быть больше чем достаточно, – насмешливо перебила подругу Дайна.

– О нет, только не для него. Найджел испытывает потребность двадцать четыре часа в сутки. Конечно, Тай не упускает шанс удовлетворить ее, как только он оказывается способным к этому. – Мэгги пожала плечами. – Однако неужели ты думаешь, что он способен сделать серьезную гадость? Они с Крисом знают друг друга всю жизнь.

– Привет, Дайна, как дела? – из двери, ведущей в студийную комнату, появился Ролли. Он улыбнулся девушке и, поднявшись по ступенькам, крепко и страстно, хотя и неуклюже обнял ее. На нем были драные джинсы и бело-голубая спортивная куртка поклонника «Доджерс». Когда он был в городе, то обязательно ходил на их каждый домашний матч, наблюдая за игрой, как правило, с открытой трибуны.

Ролли пошел дальше к Крису, который вместе с Пэтом, звукоинженером группы, составлял программу на компьютере для окончательного микширования. Затем он вернулся в студийную комнату и, осторожно переступая через кабели, словно это были ядовитые змеи, подошел к своей установке. Усевшись за нее, он принялся тщательно проверять звучание каждого барабана и тарелки, легонько постукивая по ним одной палочкой, внося какие-то изменения, когда ему что-то не нравилось.

Контрольная комната располагалась на двух уровнях. Нижний ограничивался с одной стороны передней панелью пульта, вдоль которой стояли удобная кушетка и маленький столик. Дайна зашла туда и села. Лампы, расположенные в углублениях потолка, отделанного темно-коричневым звукоизоляционным материалом, светили тускло. До нее донеслось резкое шипение перематываемой ленты, в которое вплетались обрывки аккордов, звучавших наоборот, походившие на звуки речи ребенка, бормочущего что-то себе под нос. Шипение прекратилось, и опустившаяся на несколько мгновений гробовая тишина вдруг взорвалась ревом музыки, таким громким, что Дайна подпрыгнула от неожиданности. Огромные колонки – в точности такие же, как в доме Криса – висели с обеих сторон у нее над головой. Потом она расслышала голос Криса, сказавшего: «Порядок».

Вновь наступило молчание. Затем скрипнуло кресло.

– Мне надо в туалет, а заодно и размять ноги. – Это говорил Пэт. – Скоро вернусь. – Дверь в холл с тихим шорохом закрылась за ним.

Дайна перевернулась на кушетке и встала на колени. Верхняя часть ее лица показалась над пультом.

– Привет, это ты?

– Мэгги здесь? Крис покачал головой.

– Она сказала, что ждет звонка. Может быть удастся получить роль.

– Отлично. – Она собралась было рассказать Крису о подозрениях Мэгги насчет них, но тут же передумала. «Чтоб ей провалиться, – выругалась Дайна про себя, – за такие мысли. Когда-нибудь она перестает верить чему бы то ни было вообще».

Крис кивнул головой.

– Может мне хоть теперь удастся вздохнуть посвободней. Боже, если так будет продолжаться и дальше, я скоро свихнусь.

– Она просто беспокоится.

– Да. – Крис вытряхнул сигарету из пачки и хорошо отработанным жестом щелкнул зажигалкой. – А разве когда-нибудь бывает иначе? – На его лице появилось свирепое выражение, когда он перегнулся через пульт к Дайне. – Надо верить во что-то, чтобы добиться чего-то в жизни. – Он яростно стиснул кулак. – Надо верить в себя, потому что вокруг полно людей, готовых тебе всадить нож между лопаток в любую секунду. Им доставит массу удовольствия облить тебя грязью. – Он был совсем близко от Дайны, и его взгляд блуждал по ее лицу, точно в поисках чего-то. Внезапно его настроение изменилось, и он, засмеявшись, откинулся назад в кресле. – Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга, ты и я. Верно?

Дайна кивнула.

– Это одна из причин.

– Ты не видишь во мне пугала и не пытаешься ухватиться за хвост кометы. – Он опять рассмеялся. – Нет, черт возьми! Ты сама – комета. – Крис затушил едва начатую сигарету и извлек откуда-то маленькую металлическую коробочку. – Не желаешь покурить вот это?

Она покачала головой.

– Снаружи я встретила Найджела. Он хотел угостить меня какой-то сумасшедшей травой.

– Хм. Он что-то сегодня не в духе. Должно быть полнолуние. – Крис втянул ноздрями маленькую щепотку кокаина.

– Почему бы тебе не перейти на алкоголь. Это куда более здоровая привычка, – заметила Дайна, наблюдая за ним.

– Ха. – Крис зажал нос и затем провел пальцами с остатками белого порошка вдоль десен. – Пьянство – чисто проловское[12]12
  Проловское – от слова «прол» – общее название людей физического труда (пролетариев) в романе Дж. Оруэлла «1984».


[Закрыть] пристрастие. Моего старика упрятали из-за него за решетку как-то раз. Он был настоящим алкашом, пока не удрал в море. Только это его и спасло.

– Море?

– Нет. Разлука с моей мамашей. – Его слова были полны горечи. Он невесело усмехнулся, а потом некоторое время молча глядел на нее. – Ты действительно не хочешь попробовать? Нет. Ну что за умница.

– Должна думать о своем имидже, – она рассмеялась.

– И я тоже, – заявил он, беря новую щепотку порошка. – Да здравствует имидж! – Он с силой втянул носом воздух, и кокаин исчез где-то в глубине его гортани. Крис убрал коробочку и вытер нос. – Ладно, хорошо, что ты не притронулась к тому, что предлагал тебе Найджел, а то б уже сейчас лыка не вязала.

– Я все еще немного опасаюсь его, – заметила она, – хотя прошло так много времени, с тех пор как мы познакомились.

– Кого, Найджела? Он просто маленький мальчик, пытающийся обратить на себя внимание повзрослевшего мира.

– Я как раз и говорю об этом. Он так любит оружие!

– А, вот ты о чем. Видишь ли, надо знать его так долго, как знаю его я, чтобы понять это. Для него не имеет значение все, что быстро проходит и исчезает. Но оружие – дело другое. Он может держать его в руках, ощущая его вес и мощь. И власть. Он дергает за курок и убивает животных. Он может пощупать рукой остывающую шкуру. Тогда он знает, что что-то может.

Дайна поежилась.

– Это отвратительно.

– Почему? – Он сделал вид, что прицеливается и нажимает курок. – Бах! Бах! Он не убивает людей.

– Иногда у меня создается впечатление, что он был бы не прочь, если б мог.

– О, ну в этом весь Найджел. Он всегда больше всех в группе был озабочен созданием имиджа. – Он кивнул. – Уж я-то знаю, о чем говорю: мы вместе росли на улицах Манчестера. – Он прикурил сигарету, затянулся один раз и забыл про нее. – Такое случается с детьми, не видевшими в глаза своих отцов, незнающими, что их ждет вечером по возвращении домой, чьи матери не могут наскрести денег на квартплату.

Крис еще раз затянулся, выпустив окурок из желтых мозолистых пальцев, и продолжал.

– Когда-то давно мы жили вместе в одном доме, хватаясь за каждую предоставлявшуюся возможность выступить на сцене. Из грязного подвала здания вечно несло старым картоном и мочой, да так, что мне приходилось зажимать нос прищепкой для белья, чтобы заснуть.

– Однажды я позвонил домой маме – у нас не было телефона, и мы постоянно отмораживали яйца, стоя у автомата на углу квартала зимними вечерами, – и она сказала мне: «Сынок, твой отец вернулся. Просто заскочил, чтобы навестить нас. Он хочет повидаться с тобой и привез тебе рождественский подарок».

– Я побледнел как мертвец, поднялся в нашу квартиру и, даже не услышав вопрос Найджела: «Что случилось, старик?», вновь вышел, направляясь к матери.

– Я подождал на улице, пока эта скотина не выйдет из дома, и тогда молча врезал ему так, что сломал нос. Кровь начала хлестать из него, как из резанной свиньи. Зубы посыпались изо рта один за другим. Потом я еще пару раз изо всех сил пнул его ногой пониже живота. Найджелу с трудом удалось оттащить меня от него.

– В общем, представь себе такую картину. Мой папаша валяется на тротуаре, словно куча тряпок, весь в крови, с выбитыми зубами и все такое и стонет. Я, трясущийся от ярости, пытаюсь вырваться из рук Найджела, как вдруг он оттаскивает меня в сторону и вытаскивает пистолет – немецкий «парабеллум» – и целится в голову отца. Я едва успел схватить его за руку, прежде чем он нажал на курок. Бах!

– Осколки щебенки брызнули нам в лицо, и я сказал Найджелу: «Ты окончательно спятил? Ты ведь мог прикончить его». Он ответил мне: «Ну и что? Посмотри, что он сделал с тобой и твоей матерью!»

– Это было только оправдание. Боже, ему до смерти хотелось попробовать, но я понял в чем дело. – Крис взглянул на Дайну. – У него была более чем уважительная причина, по крайней мере я так считаю. Отец Найджела бросил его мать, не оставив ей ни пенни, и той пришлось работать всю жизнь, чтобы прокормить семью.

– Что же случилось с твоим отцом?

– Это довольно смешная история. Он признал мою правоту и убрался прочь, так что я никогда больше его не видел. Однако через пару недель мать как-то в разговоре сказала мне: «Я слышала, что возле нашего дома была драка. Это ты дрался с отцом?» «Он рассказал тебе?» – поинтересовался я. «Да нет, сынок, он не обмолвился ни словечком. Миссис Фэйтфул видела вас». Тогда я подумал про себя: вот это да! Старый пьянчуга не сказал ей ни слова. От этого известия у меня на душе даже как-то потеплело.

– А мать продолжала говорить: «Сынок, я думаю пришла пора узнать тебе все о твоем отце». Она рассказала мне, что он был моряк. Море звало его. Что ей было делать? Стоять у него на пути, мешая заниматься единственным ремеслом, которое он знал и которым мог зарабатывать себе на жизнь? На это она была неспособна, поверь мне. Однако, она сказала мне, что каждый месяц получает от него денежный перевод. Конечно, она не стала говорить ничего о его пьянстве – мне пришлось самому узнавать правду об этом.

– Ему было суждено утонуть в семьдесят семь лет неподалеку от мыса Доброй Надежды. Мать показывала мне письмо, написанное капитаном его корабля. Однажды в разгаре сильного шторма он спустился за борт в шлюпке, пытаясь спасти двух членов экипажа, но тут же сам исчез в волнах, «точно море похитило его», – как поэтично высказался в письме капитан. – Крис фыркнул. – Прямо-таки героем стал. – Он откинул голову и закрыл глаза. Некоторое время он сидел, не двигаясь, дыша ровно и глубоко, словно заснул, но затем нажал на маленький рычажок на пульте, и музыка вновь грянула из огромных колонок.

Дайна опустилась на кушетку и потеряла его из виду. Обхватив голову руками, она зажмурилась, чувствуя, как волны музыки ударяются о ее веки, будто лучи яркого света.

Точно издалека до нее донесся звук открывшейся двери. Кто-то вошел в комнату, и музыка стихла, сменившись шуршанием ленты.

– А, Крис, вот ты где.

Судя по голосу, это был не Пэт: тот как истинный южанин растягивал слова. Вошедший же глотал согласные и неясно произносил гласные звуки, что напоминало Дайне манеру говорить, типичную для жителей окрестностей Лос-Анджелеса.

– Могу ли я узнать, что здесь творится? – продолжал незнакомый Дайне человек. – Каждый день между вами, ленивыми негодяями, происходит новая ссора, которую мне приходится улаживать. – Раздалось щелканье зажигалки. – Крис, мне очень не хотелось бы повторяться, но видимо без этого не обойдешься. Если альбом не будет завершен через неделю, то мы отправимся в турне, не имея на руках ничего нового. Ты знаешь, что это означает? Даже без какого-нибудь завалящегося сингла...

– Иди ты куда подальше, Бенно. В конечном счете, это не будет иметь никакого значения.

– Вот тут ты как раз ошибаешься, дружище. Послушай, почему бы вам не заняться музыкой, а бизнес предоставить мне, а?

– В том-то и загвоздка, дружище. Музыки уже нет, остался один бизнес.

– О, Крис, ты просто убиваешь меня. Без правильного ведения дела группа уже разорилась бы. Вы спускаете деньги, прежде, чем заработаете их. Один бог знает, сколько всасывает твой ненасытный нос.

– Убирайся к черту! Я вовсе не трачу так много.

– Говорю тебе, Крис, альбом надо закончить.

– Разве ты не видишь, что он целиком висит на мне? Никто из них не готов к нему, разуй глаза. От меня ждут, что все будет сделано, в то время как Найджел палец о палец не ударяет, а Ян даже не хочет слушать мои новые вещи.

– Послушай, Крис...

– Нет, черт возьми, это ты, козел, послушай меня! Мне осточертело тащить группу на своем горбу. Мне надоело выполнять чужие обязанности. Зачем им беспокоиться? Они прекрасно знают, что все будет в порядке и без них.

– Что ты хочешь сказать?

– Я не желаю больше барахтаться в этом дерьме и хочу уйти из группы.

– Понятно.

– "Понятно"? Что значит «понятно»?

– Я впервые слышу от тебя об этом. Что же мне еще сказать?

– Перестань. Я вижу тебя насквозь...

– Ты не можешь покинуть группу, Крис. У тебя есть определенные обязанности.

– Только не надо напоминать мне о моих возможностях, дружище!

– Я говорил о всех ребятах...

– Ты – тяжелый случай, Бенно. Просто поразительно. Тебе ведь глубоко наплевать на ребят, не так ли? Ну да. Тебя волнуют только доходы.

– Крис, «Хартбитс» сопутствовал успех в течение, м-м, семнадцати лет отнюдь не случайно. Даже ты должен признать это.

– Допустим.

– Все дело в музыке. Ребята живут ею. Ты стал отходить от того, гм, к чему все привыкли, и это приносит одни неприятности всем нам. Господи, я думаю не о себе. Мы превратились в проклятую индустрию. Судьбы многих людей зависят от успеха или неудачи очередного альбома. И вот я послушал несколько твоих собственных новых вещей, которые...

– Теперь мы, наконец, добрались до самого туманного вопроса, не так ли, дружище?

– Пэт ставил мне черновые записи...

– Моих песен...

– Я имею право услышать их. Ты забыл, черт возьми, кто я такой?

– Как я мог, Бенно.

– Так-то лучше.

– Музыка – это не твоего ума дело...

– Мое, когда мне кажется, что она может повлиять на...

– Кто тебе сказал, что ты – господь бог, чтобы судить?

– Вы – обнаглевшие негодяи, полагаете, что обладаете монополией на божественный престол или как? Определенные решения должны быть приняты. Затем-то я и пришел сюда.

– Да, и что касается музыки...

– Решения, касающиеся продолжения карьеры.

– Послушай, ты, ублюдок...

– И одно такое решение уже принято...

В контрольной комнате воцарилось молчание, и воздух вдруг стал густым и удушливым. Сердце Дайны тревожно забилось, словно птица, попавшая в силок.

– Что ты имеешь в виду, черт побери?

– То, о чем я только что говорил. Группа не позволит тебе порвать контракт.

– Группа?

– Видишь ли, по этому вопросу прошло голосование.

– Без меня? По чьей инициативе?

– Найджела и... моей. Это было необходимо. Надо было прояснить...

– Убирайся ко всем чертям, козел. Ты вызываешь у меня отвращение.

– Это ничего не решит.

– Прочь, Бенно. Сейчас же. Или через минуту тебе придется ползти на брюхе...

– Когда ты останешься, то поймешь...

– С этого момента тебе не удастся извлечь из меня никакой музыки.

– Крис...

– Ни единой ноты! Ни единой, пока я не обрету свободу.

– Существуют законные способы, но я не хотел бы прибегать к их помощи сейчас. Когда ты...

– Знаешь что, Бенно? Я внезапно неважно себя почувствовал, понимаешь? Возможно, что-то серьезное, вроде вирусного гепатита. Так что, по крайней мере, в течение шести месяцев на меня рассчитывать не приходится.

– Я могу позвать врача, чтобы...

– Альбом, Бенно, новый сингл и проклятое турне – все коту под хвост. И привет!

Вновь наступила тишина, в которой зазвучал голос Бенно, удивительно ровный и спокойный.

– Я даже на мгновение не допускаю, что ты говоришь серьезно, Крис. Стоит турне начаться – первый концерт в Сан-Франциско на следующей неделе – и твое настроение совершенно изменится.

– Ты просто не слушаешь меня. Я сыт по горло всей вашей компанией и не желаю иметь с ней больше ничего общего.

– Ты совершаешь серьезную ошибку, Крис.

– Господи, ты заговорил, как армия твоих придурков адвокатов. Исчезни. Просто исчезни.

– Ладно, поговорим через пару дней.

Дайна услышала, как за спиной Бенно захлопнулась дверь, и в ту же секунду задыхающимся от ярости голосом Крис прорычал:

– Чтоб им всем провалиться!

Она села на кушетке в позе человека, выскакивающего из игрушечной детской шкатулки и, вывернув шею, попыталась заглянуть на пульт.

– Ты еще здесь? – Обойдя вдоль стены, Крис очутился перед Дайной. – Да, – он усмехнулся. – Единственная из всех. Я был уверен, что ты уже испарилась. – Он почесал кончик носа. – Что за ублюдок этот наш менеджер! – Вдруг из его горла вырвались лающие звуки, изображавшие смех. Потом он пожал плечами. – Черт побери. Сегодня вечером я не в состоянии сделать что-либо по этому поводу. Как насчет того, чтобы смыться отсюда, только живо.

* * *

Крис привез ее в «Дансерз» – клуб, расположенный неподалеку от Родео-драйв, в который был открыт вход только для его членов. Внутри он походил на дворец с зеркальными комнатами. Главная из них имела круглую форму и была опоясана вдоль стен стойкой бара. Сквозь прозрачный пол комнаты открывался вид сверху на заросли тропических растений, поэтому каждый взгляд под ноги вызывал ощущение потери ориентации. Стены, выкрашенные черной блестящей эмалью, были покрыты электрическим мхом бесчисленных переплетавшихся нитей цветных огоньков, двигавшихся бесконечными волнами по кругу. Каждый час, словно напоминая посетителям о времени, на танцевавших в середине площадки проливался сверкающий дождь из «звездной пыли», источник которой прятался где-то наверху.

Крис и Дайна пробивались сквозь толпу, погружаясь все глубже и глубже в атмосферу, полную запаха пота, неистового движения и оглушающей какофонии музыки.

Они не обращали ни малейшего внимания на устремленные на них взгляды, на загорелые и раскрашенные лица с вытаращенными глазами, сновавшие вокруг точно мелкие рыбки возле акулы, на темные губы, прижатые к розовым ушам партнеров, так что те могли услышать слова за грохотом.

Вскоре откуда-то появились фотокамеры, а после нескольких поспешно сделанных секретных звонков, прибыла группа своеобразных прилипал. Они словно существовали только для того, чтобы быть рядом со звездами, тереться об их бока, подражать, взирать всегда полными обожания глазами, купаться в их ауре, жадно поглощать исходящее от кумиров волшебное излучение, подобно современным вампирам, питающимся духовной энергией, вместо крови.

Крис вертел Дайну вокруг себя, положив руки на ее бедра. Пот градом катился с их лиц, струйками стекая на пол, под которым кроны карликовых пальм раскачивались из стороны в сторону, словно тоже не могли устоять перед бешено пульсирующим ритмом.

Майка Криса потемнела от пота; блузка прилипла к телу Дайны, но они продолжали танцевать, безразличные к фотовспышкам, то и дело загоравшимся вокруг, и шуму, подобному неумолкающим ни на секунду раскатам грома. Они сами не заметили, как музыка в их ушах превратилась в ритмичный гул. Наконец, их перегруженный слух перестал воспринимать что-либо, а они все не останавливались, двигаясь в такт пульсации ударных, беззвучно отдававшейся в подошвах мощными толчками.

В какой-то момент они вдруг очутились у стойки бара, где Крис заказал две невероятных размеров порции джина с тоником. Впрочем, большую часть содержимого стаканов они вылили друг другу на голову. Они весело смеялись, отфыркиваясь, жадно поглощая остатки джина, не чувствуя его вкуса. Крис запрокинул голову назад, и Дайна с интересом наблюдала за тем, как перекатывается под кожей его кадык, пока Крис, вытряхнув ледяные кубики из стакана, не бросил их ей за блузку.

Дайна подпрыгнула, точно ужаленная, громко завизжав, однако за грохотом динамиков этого никто не услыхал. В тот же миг Крис вновь увлек ее за собой на площадку, которой уже не было видно за сомкнувшимися вокруг них плотным кольцом любопытных, завороженно наблюдавших за ними, слегка переминаясь на месте в такт музыки, подергивая бедрами и мелко тряся грудью.

У Дайны от всего происходящего кружилась голова: ей казалось, что сгустки живой энергии отовсюду проникали в ее тело через глаза, уши, нос. Она не заметила, как хрупкая скорлупа, внутри которой пряталось ее сознание, разлетелась на части под воздействием мощных сил, скрывавшихся в ней. В результате Дайна включилась в невидимую, но осязаемую энергетическую цепь высокого напряжения, и теперь ток, пробегавший по ее телу, вызывал у нее дрожь.

Сознание, освободившееся от оков времени и пространства, влекло ее то в темную комнату на три этажа под землей, похожую на выгребную яму, охраняемую бетонными псами, то на булыжную мостовую, к сетчатым ограждениям, поставленным вокруг гор разбитого кирпича, кострам, разведенным в урнах, и теням, мечущимся на закопченных стенах.

Она без конца повторяла про себя:

– Я жива, я жива, я жива!

Крис, вдруг появившийся откуда-то, обнял и поцеловал Дайну, потянул ее назад в кружащийся водоворот толпы. Тропический лес у них под ногами почтительно склонил кроны, приветствуя их возвращение. Музыка гремела вокруг, поддерживая в них жизнь и движение: это походило на безостановочное путешествие длиной в целую ночь, словно они пытались вырваться из Лос-Анджелеса, не покидая при этом его пределов.

Просто еще одна иллюзия, которая растворилась бесследно в первых лучах восходящего солнца, как будто ее вовсе и не было.

На Олд Малибу-роуд было так тихо и пустынно, что они ясно слышали мягкий шелест морских волн по левую сторону от дороги. Дайна затормозила перед поворотом и припарковала машину на обочине.

Крис спал, привалившись к дверце. Она нежно встряхнула его за плечо, и он приоткрыл глаза.

– А?

– Мы вернулись домой.

– Домой?

Дайна вылезла и, обойдя машину, открыла дверцу с его стороны.

– Да, домой. К Мэгги.

– Мэгги. Ну да. – Он принялся растирать веки. – Я видел сон. – Дайне пришлось наклониться, чтобы помочь ему выбраться наружу. – Это было в Суссексе. – Он обращался скорее к самому себе. – Давненько я там не бывал.

Он грузно навалился на Дайну.

– Крис, мне надо ехать на работу.

– Мне приснился Ион; он помахал мне рукой, стоя на пороге кухни. Он просто поднял руку и махал ей долго, точно звал меня к себе. Странно.

Она стала медленно и осторожно вести его к входной двери.

– Что тут странного?

Его голова мотнулась, и он чуть было не упал, споткнувшись, когда они ступили на песок. Искоса посмотрев на Дайну, он глухо сказал: «Ион мертв».

Она кивнула, помогая ему взойти по ступенькам. Это потребовало немало усилий и терпения.

– Ион умер давным-давно, – Дайна сказала это тоном матери, старающейся утешить плачущего ребенка.

Крис кивнул в ответ и, оторвавшись от нее на маленькой веранде перед входом в дом, вцепился в деревянные перила. Покачнувшись, он едва не упал на большой горшок с каким-то растением. Вся краска сбежала с его лица, а нижняя челюсть безвольно отвалилась. На мгновение Дайне стало страшно, когда она представила, что он может натворить в таком состоянии. Однако затем ему удалось взять себя в руки и, повернувшись к ней, он оперся спиной о перила крыльца.

– Давным-давно, – повторил он хриплым голосом вслед за Дайной, странным потусторонним эхом отзываясь на ее слова. – Я был там.

«Пожалуй, вполне достаточно», – решила она про себя. Приблизившись к Крису, она взяла его под локоть и подвела к двери.

– Я знаю, – сказала она сочувственно.

– Ты ничего не знаешь.

Она умудрилась дотянуться левой рукой до дверной ручки и попыталась повернуть ее. Та не поддалась, и Дайна, подумав вначале, что дверь заперта, вдруг сообразила, что крутит ручку не в ту сторону. Через мгновение дверь распахнулась.

Крис уже пребывал в таком состоянии, что Дайне пришлось чуть ли не втаскивать его в прихожую.

– Мэгги? – позвала она.

Все огни в доме горели, и Дайна прищурилась от нестерпимо яркого света. Она была слишком поглощена возней с Крисом, чтобы обратить внимание на странную иллюминацию, пока находилась снаружи.

Они добрались до гостиной, и Дайна застыла как вкопанная, не в силах пошевельнуться. Крис, чья голова моталась у ее плеча, встрепенулся и заморгал.

– Боже! – выдохнула Дайна.

– Что, черт возьми, здесь произошло?

В комнате царил страшный разгром. Длинная обтянутая кожей софа была опрокинута набок, а на подушках и задней стенке виднелось множество порезов, таких длинных, словно они были сделаны мачете. Восточный ковер казалось побывал в пасти бешеной собаки. Книжные полки стояли пустые, и повсюду белели страницы, яростно вырванные из книг. Толстый том «Лорда Джима» Джозефа Конрада валялся на полу со сломанным переплетом. Рядом лежала книга о гадании по картам с начисто оторванной обложкой.

Громадная стереосистема была вся разворочана на части: металлические детали искорежены, а пластик и стекло разбиты вдребезги. От гигантских колонок остались одни пустые скелеты коробок, внутри которых жалко болтались оборванные провода. По крайней мере, это можно было с уверенностью сказать о той, что располагалась ближе к входу в гостиную. Другая была повернута передней частью в сторону столовой.

– Мэгги! – еще раз крикнула Дайна, направляясь туда. Ее взгляд упал на расколотую крышку столика из дымчатого стекла, всю покрытую паутиной трещин. Дайна перешагнула через изодранные в клочья страницы биографии Сервантеса и в тот же миг увидела, что находилось внутри выпотрошенной коробки дальней колонки.

Некогда это являлось мыслящим и чувствующим человеком. Однако Дайне пришлось убеждать себя поверить этому, так как то, что открылось ее глазам очень отдаленно походило, на человеческое тело.

Лицо представляло собой примерно такое же зрелище, как крышка столика. Оно было лишь на четверть прикрыто свесившимися вниз волосами. Куски голого покрасневшего черепа виднелись на месте вырванных с дикой свирепостью прядей. Обе ноги и, по-видимому, одно плечо были сломаны, когда труп запихивали внутрь колонки. В некоторых местах из-под искромсанной и истерзанной плоти проглядывали белые и розовые кости. Все вокруг было залито кровью, уже начавшей подсыхать в тех местах, где она не скапливалась в лужи.

Дайна вскрикнула, но тут же зажала рот побелевшими костяшками пальцев. Она укусила себя за руку, но не почувствовала боли и изо всех сил вонзила ногти в ладони.

– Дайна, что это? – Крис очутился рядом с ней, и она так отчетливо ощутила тепло его тела, словно в комнате царил вечный холод космического пространства. Она почувствовала угрожающие позывы в желудке и закашлялась. Во рту у нее появился кислый привкус и ее начало тошнить. «О, боже! О, боже!» – мысленно повторяла она. Казалось, отвратительная, чудовищная картина, представшая перед ней, вытеснила все остальное из ее сознания. Ужас тихо, по-кошачьи закрадывался ей в душу, и она чувствовала себя так, будто часть ее жизненной энергии вдруг испарилась, исчезла в никуда.