Текст книги "Она дана ему свыше (СИ)"

Автор книги: Энжи Вэс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Она дана ему свыше

Глава 1

Графство Херефордшир, 1811 г.

Этой ночью майский ливень сопровождался сильной грозой. Да такой, что маленький хилый домик Мадлен от каждого громыхания приводило в дрожь. Иногда даже сыпался потолок. Но она, будучи уверенной в своем убежище, продолжала спокойно топить печь, подкидывая новую порцию дров. Благодаря небольшим размерам в помещении быстро разлилось тепло.

Бах! И снова гром. Мадлен верила, что завтра ее ждет замечательный день, несмотря на стихийное безобразие на улице. Закипел чайник, и девушка поспешила снимать его с огня. Из-за неимоверной усталости он показался ей неподъемным. Ноги и руки ее отяжелели от очередного трудного дня в доме мистера и миссис Хопкинс. Она преподнесла к глазам небрежные ногти на давно огрубевших руках и, испытав досаду, спрятала их в сжатые кулаки.

Помимо нелегкой ежедневной работы, Мадлен перед грозой пришлось натаскать им пять ведер угля и перемыть нескончаемую гору посуды, которую оставили их гости.

– Чаепитие, – как говорила миссис Хопкинс, подгоняя ее хлопками, – вне времени. Я не поощряю тунеядства, девочка, так что быстрее подавай к столу.

И хотя Мадлен злилась на эту вредную старую женщину, она смиренно понимала, что это ее работа. Мадлен медленно выдохнула и забыла о своих неприятных работодателях. Зато, работая каждый день на износ «прислугой на все руки», она забывала о тоске по матери.

Ее мать Фелиция Ривз была доброй гувернанткой. Хотя часто люди всех слоев социума относились к человеку этого статуса неуважительно. Благодаря вере, которая поддерживала ее, Фелиция успевала работать и растить маленькую Мэдди, не держа ни на кого зла. Ну, может, только на саму себя.

Мадлен приготовилась пить чай. На ее скромном деревянном столике лежал один хлеб и отварная морковь. И она была благодарна небесам за то, что имела на своем столе хотя бы такую малость. Ела она не так много, как, например, Хопкинсы, но это не помешало ей приобрести к девятнадцати годам широкие бедра, которые смущали Мадлен. По юности она нередко могла выслушать от сверстников колкие замечания о ее округлостях, а взрослые юноши норовили даже ущипнуть, называя сладкой булочкой. На удивление полными у нее были только бедра, остальные части тела оказались более чем стройные. В детстве мама в ответ на упреки Мадлен о своих недостатках с любовью хвалила ее красоту. И только иногда, глядя в ее серые глаза, Фелиция грустила.

Раньше Мадлен думала, что это из-за нее. Будто она что-то сделала или сказала не так, но теперь ей была открыта правда. Три года назад перед кончиной мать, лежа в своей постели, рассказала ей все.

– Нет! Как это возможно? – не верила Мадлен.

Прокашлявшись, Фелиция ответила:

– Да, дорогая, это правда. – Мать, набрав воздуха, продолжила: – Скоро я покину тебя, и я не хочу оставлять тебя одну. Вот. – Она протянула дочери трясущейся рукой свернутый мятый листок. – Возьми. Это поможет тебе.

Мадлен, развернув лист, ошарашенно взглянула на нее.

– Саймон и Сэмюэл Смит?

– Ты должна их найти.

– Зачем, мама?

– Затем, что они смогут тебе помочь, – прошептала Фелиция из последних сил.

Мадлен встала в позу, сложив руки вместе.

– Нет, с тобой все будет хорошо. Ты поправишься, мама. И нам не нужна ничья помощь.

– Мэдди, не упрямствуй! – попыталась строго произнести Фелиция, сжав под собой простыню. – Девочка моя, я виновата перед ними. Я поступила неправильно, совершила большой грех. – Она в грусти опустила глаза. – За все теперь отвечу перед Господом. Ты уж помолись за меня и не забывай то, чему я тебя учила.

Мадлен бросилась к кровати, чуть не плача и поднеся влажную тряпку к носу.

– Мамочка, я никогда не отступлюсь. Ты только не нервничай. Ты ни в чем не виновата, не говори больше так. – Дочь попыталась ее успокоить, приглушенно говоря через мокрую ткань.

Фелиция мечтательно вздохнула с хрипом в горле, поглаживая голову Мадлен.

– У тебя красивые волосы. – Мать сделала попытку улыбнуться, но вышло очень слабо, даже не заметно.

Мадлен, ласково вырисовывая узоры на ее ладони, сказала с оживлением:

– Да, черные, как сажа.

Из груди Фелиции вырвался хрип, похожий на смешок.

– Нет, как темная ночь. Ты у меня настоящая красавица. – Она помолчала и в следующую минуту молвила: – Пообещай, – сжав ее руку, настаивала Фелиция, – что найдешь их.

Мадлен отвела взгляд.

– Пообещай!

– Хорошо, обещаю, – выдохнула она.

Спустя три года Мадлен так и не выполнила обещание, данное матери в ту ночь. Ведь она всегда успеет это сделать, верно? Просто пока она не собралась с духом, чтобы заявиться в чужой дом нежданно-негаданно, разрушив всем жизнь. Но сделать это когда-нибудь все-таки придется.

Очередной гром заставил домишко прийти в тряс. Мадлен, закончив трапезу, убрала со стола и принялась готовиться ко сну. Оставшись в одной сорочке, девушка расчесала длинные черные волосы. Позже, встав на колени и сомкнув ладони над кроватью, Мадлен закрыла глаза и начала читать молитву. Дождь усилился. Вдруг вместе с грозой распахнулась дверь, на пороге которой стоял человек, держась о косяк.

Мадлен вскрикнула от ужаса и прижалась спиной к кровати, больно ударившись ею о деревянный край.

– Кто вы?!

Кажется, незнакомец еле стоял на ногах. Его лицо скрывали тени дома и капюшон. Он молча сделал несколько шагов вперед и упал обессилевший. Мадлен бросилась быстро закрывать дверь и на этот раз на защелку. Поглядев на гостя в промокшем красном плаще, она боязно перевернула его на спину и увидела лицо юной девушки.

Мадлен ахнула и немедленно приступила к скорой помощи бедняжке. Ее затрясло. Приложив ухо к груди и пощупав пульс, она убедилась, что та жива. Сняв плащ, Мадлен дрожащими ладонями ослабила стягивающие силки корсета. Незнакомка жадно втянула воздух, но все еще была без сознания. Она побежала за стаканом с водой и, отпив, прыснула ей в лицо. Сердце Мадлен заколотилось от страха.

Девушка вяло приоткрыла глаза и слабо выдохнула:

– Моя мама... – Она вновь потеряла сознание.

Благо, незнакомка была жива и, по всей видимости, здорова. В облегчении холодный пот отступил. Мадлен ее осмотрела и дала попить. Она без труда положила ее на свою кровать, ибо девушка была худенькой и легкой. Заботливо накрыв ее одеялом, сама она легла на полу у печи, подстелив солому и принакрывшись пледом. Мадлен помолилась за здоровье своей незнакомки и быстро уснула.

Ясным ранним утром Мадлен вышла в поле, чтобы собрать рапс и ромашку. Этими же средствами она отпаивала свою мать и той в период болезни становилось легче. Она горячо надеялась, что незнакомка не схватит какую-нибудь заразу. Придя домой, девушка уже была на ногах и с любопытством рассматривала ее жилье, будто только что заглянула к доброй соседке.

– Доброе утро, – доброжелательно начала Мадлен. – Как вы себя чувствуете? Голова не кружится?

Она видела, что с ней все хорошо, но спросить все же стоило.

Девушка обратила к ней свою головку со светло-русыми кудрями и ответила:

– О, спасибо. Я чувствую себя вполне хорошо. Вы здесь живете, да? – Она без застенчивости взяла чашку из посуды и начала рассматривать. – Как я здесь оказалась? Я ничегошеньки не помню из вчерашнего…

Мадлен поставила корзинку с травами на стол и стала готовить отвар.

– Поздно ночью вы распахнули дверь моего дома и упали без сознания. Я испугалась, что вы больны. Я даже думала отправиться за помощью в больницу, но, слава богу, не пришлось. Вы здоровы, я лично проверила. Наверное, это было переутомление и ваш туго стянутый корсет, который не давал вам дышать. Сейчас я заварю вам ромашку, и силы к вам вернутся, мисс. Меня зовут Мадлен Ривз.

Незнакомка оставила чашку в покое и с горящими глазами стала наблюдать за зеленоватой жидкостью в чаше, которую готовила Мадлен.

Теперь же, оглядев ее хорошенько, Мадлен поняла, что девушка – аристократка: вычурная одежда, идеальная осанка и ухоженные волосы с атласным бантом – все в ней выдавало ее благородное происхождение. Помимо прочего, она проявляла неподдельный и необычный интерес к ее жилью.

Гостья неожиданно хлопнула ладошкой по лбу и сказала:

– Как же я забыла представиться! Я мисс Гудман, но ты можешь называть меня Миранда. Я не люблю эти формальности. – Девушка, присев на стул, взяла одну ромашку со стола и покрутила в руках. – Я вспомнила. Я убежала из дома.

Мадлен настороженно глянула на нее.

– Почему же, мисс?

Подумав, она пожала плечами.

– Моя камеристка замучила меня. Мы с моим младшим братом остались одни после смерти мамы. Это случилось год назад. Теперь за мной присматривает камеристка и по возможности экономка – наказ моего старшего брата Джека. – Девушка опечалилась в лице, оторвав лепесток от цветка. – Моя мама должна была меня вывести в свет. Но теперь я не знаю, кто будет этим заниматься. И мне все равно. Все это до боли скучно и неинтересно. – Она взглянула на макушку Мадлен, и ее лицо разгладилось. – У Джека такие же волосы, как у тебя. Почти. Разве что они чуть посветлее.

При упоминании о смерти матери Мадлен вспомнила о своей. Она сочувственно взглянула на девушку и ощутила некое единение, общность горя. Ведь Мадлен-то знала, каково это – потерять близкого человека. К ней подступила волна грусти, но она постаралась отбросить ее.

Мадлен закончила с отваром. Она представила перед девушкой стакан с жидкостью, напоминающее ведьминское зелье.

– Выпейте, это даст вам сил.

Миранда поморщила носик, с сомнениями взирая на дно зеленой гущи.

Мадлен, улыбнувшись, добавила:

– Пейте, пейте, мисс. Это вполне съедобно. Я дам вам поесть и потом провожу до дома. Я так понимаю, ваш младший брат остался один с прислугой. Сколько ему лет?

– Шесть. – Она сделала глоток и от горечи напитка скорчила лицо. С трудом проглотив, девушка воскликнула: – Какая гадость! Фу! – Она содрогнулась. – Перестань обращаться ко мне «мисс». Называй меня по имени, – требовательно просила Миранда.

Мадлен присела за стол.

– Хорошо, Миранда. Скажи мне, а почему твой старший брат оставил вас вдвоем?

– Он служит капитаном на фронте. Последний раз, когда он отправил нам письмо, он был на… – Миранда нахмурила лоб, – Маврикий.

Мадлен симпатизировала эта девчушка. Если бы не внешние признаки, она никогда бы не подумала, что Миранда принадлежит к дворянству: она была простой и искренней.

Мадлен налила из кувшина воду в таз. Закинув туда губку, она взяла его и встала прямо перед сидящей Мирандой.

– Тебе необходимо привести ноги в порядок, прежде чем мы поедим и отправимся в путь.

Миранда приподняла подол платья и встретилась с грязными босыми ногами, словно она топтала ими глину все утро. Мадлен поставила таз на пол. Миранда, схватив губку, хотела самостоятельно оттереть свои ступни, но Мадлен не позволила. По сравнению с ногами миссис Хопкинс, у Миранды они были намного меньше, нежнее и не зловонные, отчего ей не было противно.

– Насколько я знаю, – продолжала Мадлен, проникая губкой между ее пальцев, – дебютируют в совершеннолетие. Значит, тебе лет шестнадцать?

– Семнадцать, – поправила Миранда, захохотав от щекотливых движений. Она непроизвольно дергала ногой, но хватка Мадлен была сильной. – А тебе, должно быть… Не говори мне, я угадаю! Эм… Двадцать?

– Девятнадцать. – Сердце Мадлен чуть не упало, когда Миранда взяла записку ее матери с окна. – Нет! Не трогай.

Глаза Миранды округлились, и она, извинившись, положила мятый листок на место. Мадлен пожалела, что среагировала слишком резко и грубо.

– Прости, – мягко произнесла она. – Этот листок очень важен для меня. Я не хочу, чтобы он потерялся или с ним что-нибудь произошло.

– Забыли, – только и сказала жизнерадостная Миранда. – Ты ведь служанка, да? Не хочешь стать моей компаньонкой?

Мадлен, открыв рот, с удивлением подняла глаза.

Ей предлагают стать компаньонкой?! Разумеется, это лучше, чем быть единственной служанкой у семьи Хопкинсов, в разы лучше! До этого дня ей никто не предлагал подобную работу. Признаться, работы толком и не было в Херефорде, а если и была, то ненамного превосходящая ее собственную. Предложение Миранды слегка озадачило ее.

Мадлен, приступив мыть другую ногу, ответила:

– Я не знаю. Это слишком неожиданно. А что для этого нужно?

Миранда махнула ручкой.

– Да ничего особенного. Главное, чтобы ты была образована и обучена. Ты знаешь светский этикет?

– Да, конечно. – Мадлен вспомнила уроки, которые ей давала мама.

Фелиция работала гувернанткой, так что она обучила свою дочь всем наукам, которым учила других детей, словно готовила к дебюту. И только теперь Мадлен понимала почему.

– Вот и отлично! – Миранда хлопнула в ладоши. – Твоя основная задача – составлять мне компанию и все. Мы с тобой будем славно проводить вместе время. Собирай свои вещи и пойдем в поместье Херефорд. Я там живу. Оно не очень далеко от города.

Мадлен задумчиво поводила губкой по тыльной стороне ступни. Вместо того, чтобы быть компаньонкой, она могла бы ее нанимать и уже крутиться в высших кругах… Мадлен обратила прямой взгляд на Миранду.

– Значит, ты из этого старинного огромного замка? Я не думаю, что это хорошая идея. Я ведь работаю у мистера и миссис Хопкинс. Мне нужно им хотя бы сказать о своем уходе. Иначе будет не очень вежливо покинуть их, ничего не сказав.

Миранда соскочила с места, когда Мадлен закончила с мытьем ног, украшая пол мокрыми следами.

– Вот и скажешь им перед тем, как мы отправимся. Ты будешь жить у нас. Мне крайне не терпится познакомить тебя с Кевином и со слугами!

Мадлен не знала, радоваться ей или нет внезапно свалившемуся на нее повышению. С одной стороны, безусловно, здорово уйти от тяжелой и изнуряющей тебя работы. С другой же, легкая инфантильность девушки не вселяла в Мадлен доверия, а, скорее, заставляла больше опасаться. Это и стало причиной ее колебаний. Но, в конце концов, желание открыть дверь в новую жизнь становилось все более и более привлекательным. Особенно, если вспомнить, что Мадлен с завтрашнего дня снова выходит на работу…

– Хорошо, – твердо ответила она. – Я только схожу к Броуди и к Хопкинсам, чтобы лично их оповестить об уходе… – Осекшись, Мадлен задумалась. – О переезде.

Пока Миранда наслаждалась скромным завтраком, Мадлен успела выслушать обвинения и упреки мистера и миссис Хопкинс, отчего ее стремление приступить к работе компаньонки возросло с еще большей силой. Последние сомнения развеялись на ветру, когда за ее спиной громко захлопнулась дверь вредных работодателей. Придя к Броуди, она не нашла его дома. Вместо этого она оставила ему записку на своей двери, когда они с Мирандой отправились в поместье Херефорд. Мадлен надеялась, что записку не сдует ветром и Броуди прочтет ее.

Радостная новой компании Миранда весело скакала впереди дороги. Мадлен шла умеренным шагом, держа перед собой ручки маленькой сумки с вещами. Обернувшись, она в последний раз посмотрела на свой маленький домик, который находился на окраине города. Теперь он казался ей еще меньше.

Она оставляет в этом доме свое прошлое, частичку себя. Она чувствовала, будто оставляет там и свою мать, последние воспоминания о ней. Мадлен накрыли тоскливые ощущения потери, словно ее отрывают от дома. Ей не очень прельщали перемены. Однако Мадлен хотелось верить, что перед ней сейчас открываются ворота в новую жизнь и новые возможности. Мадлен сунула руку в карман, сжав свой листок. Быть может, у нее все сложится настолько хорошо, что потом ей не придется искать Саймона и Сэмюэла.

«Ты обещала маме и должна сдержать свое слово» – непреклонно напомнила Мадлен себе.

Конечно, она сделает это. Просто Мадлен рассчитывала, что когда придет время отыскать их, она уже не будет нуждаться в помощи. Но она сделает это ради мамы.

Через несколько метров размытые после дождя дороги заставили девушек прыгать через грязь и лужи от одного сухого островка к другому. Путь к свету никогда не бывает прост, сначала надо преодолеть тернистую дорогу. Спустя некоторое время на горизонте на фоне луга и леса перед ними предстал темный замок – поместье Херефорд.

При виде тяжелого строения по спине Мадлен прокатился холодок. Будто в нем жила не Миранда с младшим братом, а некий злой и угрюмый правитель графства, такой же, как этот замок. Она смотрела на него, и ей совсем туда не хотелось. Но назад пути не было, особенно если вспомнить, с каким скандалом Мадлен ушла от Хопкинсов. Она должна побороть свои сомнения и страхи. Взглянув на свою улыбающуюся спутницу, Мадлен почерпнула из нее уверенности. Мысленно воззвав к Всевышнему, она наполнила грудь воздухом, сжала ручки сумки и храбро шагнула навстречу своей судьбе.

Глава 2

Алый мундир пересекал поле верхом на жеребце. Из-под фуражки карие глаза устремились к мрачному замку. Ударили поводья, и конь помчался быстрее.

Джек мучительно устал находиться в седле. Мысль о том, что он скоро слезет с него, лишь подгоняла его быстрее добраться до места. Ему казалось, что он не был здесь вечность, хотя на деле всего лишь год. И разве можно было тогда ощутить радость пребывания дома, когда причиной являются похороны родной матери? Вряд ли. В то время Джек, кажется, и не заметил, что вообще был дома. Он быстро приехал и уехал, оставив свою сестру и брата одних справляться с утратой и одиночеством. Но он должен был! Джек должен был быть там, на фронте, плечом к плечу с товарищами, разделяя с ними военное бремя и пролитую кровь. Однако кое-что все-таки заставило его вернуться.

Осознав, что Мире стукнуло семнадцать лет, это стало главной причиной, которая накинула на него петлю и вытянула в родные края. Близился ее дебют, а это означало, что он должен позаботиться о ее будущем и о ней самой. Он не трус, чтобы сбегать прямо с военного лагеря, нет! Его комиссовали еще в 1810 году, но Джек и слышать не хотел. Только из-за тяжести ранения он не смог вернуться раньше – был слишком слаб. При воспоминании о невыносимой боли его рана заявила о себе жгучим покалыванием. Даже его командир удивлялся, почему он находится в горячей точке, тогда как должен нести службу в тылу. Это правда.

По системному принципу тратить свои жизни и подвергать их риску должны «простые люди», а аристократы – занимать места в элитных гвардейских полках. Но такой путь претил Джеку. Его тошнило при одной только мысли, что он бросит своих товарищей, свою роту, которые сражаются за свободу всей страны, а сам будет сидеть в сухом и уютном кабинете, перебирая пыльные бумажки со стола. Однако ему пришлось покинуть военную службу не только из-за комиссования.

Теперь его миссия – позаботиться о Миранде и, конечно, о Кевине.

Остановившись перед высотным домом, Джек спрыгнул с седла. Внутренняя часть ног неприятно отдалась болью. Карие глаза пробежались по старому строению. Замок ни капли не изменился за время его отсутствия: та же пара торчащих кирпичей, тот же мох в правом крыле, те же несколько трещин над дверью.

Из центрального входа навстречу ему выбежал Пол с натянутой улыбкой до ушей.

– Ваша милость! Мы дождались, и вы, наконец, вернулись.

– Как видишь. – Джек был сух. Он без особой радости передал ему поводья. – Отведи Кайроса в конюшню. Пусть накормят его, напоят и почистят. Где Миранда и Кевин?

– Они в библиотеке, ваша милость.

Джек удивленно уставился на него. Мира читала? Похоже, его не было дома слишком давно: раньше Миранду даже силками нельзя было затащить в библиотеку. Однако надо сказать, что это открытие стало для него приятным.

Он вошел в дом, в холле которого его встречала баррикада из прислуги. Первой выступила экономка с недовольным лицом, словно перед этим она случайно съела лягушку в сыром виде.

– Ваша милость, как добрались? – начала Марша, поприветствовав поклоном. – Вы даже не предупредили, что приедете. Нам пока нечего подать к столу. Могу распорядиться, чтобы приготовили чай.

– Весьма неплохо, – буркнул он. – Ничего не нужно, Марша, расслабься. Я потерплю до ужина.

Экономка поджала губы. Джек, отдав фуражку и перчатки дворецкому, прямиком направился в библиотеку. Неужели Миранду настолько поглотило чтение, что они с Кевином даже не вышли встретить его? В конце концов, их брат ведь с войны вернулся, а не с путешествия! Малая капля обиды проскользнула внутрь него. Вдруг по коридору навстречу ему бежала детская светлая головка.

– Джек! – кричал радостно Кевин. Он врезался в него с объятиями, чуть не сбив с дороги. – Ты приехал! Наконец-то! – Светло-карие глаза обратились к нему в выжидании реакции на новость: – А я сам сделал себе меч.

Джек несколько растерялся. Он словно забыл, как обращаться с детьми.

Погладив макушку Кевина, он сдержанно ответил:

– Ты… молодец. Так держать!

Но Кевину этого было мало. На лице Джека он, наверное, ожидал увидеть как минимум улыбку, которой в итоге не последовало.

Ребенок разочарованно нахмурился, а Джеку стало неловко, отчего он оживленно добавил:

– Ой, а что это? Ты же вырос на целых десять футов! Через год-другой уже меня перерастешь.

Выражение лица Кевина сменилось. Он с довольством встал перед братом и расставил руки по бокам, гордо демонстрируя свой рост. Внезапно из-под жилета мальчишки вывалились на пол три конфеты. Кевин выпучил глаза, а затем смутился, мельком глянув на Джека и переводя взгляд на предательски выпавшие сладости. Он ожидал взбучки. Брови Джека поднялись, но он молчал. Что в таких случаях вообще говорят детям? Воспользовавшись немой реакцией брата, Кевин схватил конфеты с пола и наскоро удрал прямо по коридору.

Джек усмехнулся и пошел дальше. Повернув ручку, он толкнул дверь и дернулся от женского вскрика: Джек случайно задел незнакомую девушку, чьи руки были заняты книгами, и она упала с ними на пол. В окружении полураскрытой бумажной литературы она воззрела на него большими светлыми глазами.

– Прошу прощения. Вы не сильно ушиблись?

– Да нет, – скромно ответила девушка.

Джек, почувствовав себя виноватым, помог ей подняться и собрать книги. Окинув взглядом ее коричневое одеяние, он сделал вывод, что она новенькая горничная.

– Вы давно здесь работаете?

Девушка, сморгнув, молвила:

– Две недели. А вы?..

– Джек Гудман, виконт Херефорд.

– О! – Девушка помедлила, открыв рот, и сделала поклон.

Джек поразился чистоте ее серых глаз, которые словно отражали холодное небо в пасмурный день. Она замялась под пристальным взглядом офицера в ярко-красном мундире, явно смущенная. Незнакомка сцепила перед собой руки.

Джек не удивился: девушки всегда млеют при виде военных в форме. Ему не раз приходилось ловить на себе двусмысленные женские взгляды. Иногда они говорили: «Я вся твоя», «Ну пригласи меня на танец» или «Ты мне нравишься». Но глаза этой девушки сохраняли молчание. У Джека взыгралось любопытство.

«О чем же она думает?»

Дверь еще раз распахнулась и на этот раз ударилась о его спину. Джек не покачнулся ни на дюйм. Из-за двери показалась голова Миранды. Она широко отверзла голубые глаза.

– Джек, ты вернулся! Я сильно тебя задела?.. Прости, ради бога. – Мира прижалась к нему, крепко стиснув руками широкие плечи брата. – Вы уже познакомились? Это Мадлен Ривз, моя компаньонка.

Джек опешил, внимательнее разглядывая девушку.

В недоумении он с серьезностью обратился к Миранде:

– Компаньонка? Когда ты успела нанять компаньонку?

Мадлен переводила взгляд с одного на другого, закусив губу. Миранда подошла к ней и положила руку на локоть, будто стражница, защищающая права своей госпожи.

– Пару недель назад. Правда здорово? Нам так весело вместе. Мадлен отлично справляется со своей работой.

Воздух в библиотеке сделался тяжелым. Напряжение скакнуло между ними, едва не образуя молнии. Джек смотрел на обеих с каменным лицом, от которого Мадлен, вероятно, похолодела. Нетрудно было счесть с ее робкого взгляда, что особенно на нее наводил ужас белый шрам, растянувшийся по его левой щеке. Черноволосая девушка пребывала в смятении.

Разумеется, Джеку неоткуда было знать, что его сестра наняла компаньонку. В последнее время они не вели активную переписку. Вообще никакую. Джек скрывал от родных, что он был смертельно ранен, дабы уберечь семью от лишних переживаний. Они с Кевином достаточно хлебнули горя со смерти мамы. Но Миранда в силу своего ребяческого характера не могла знать, что компаньонку нельзя нанять просто с улицы. Для этого необходимо соблюсти несколько критериев.

Джек, откашлявшись, нарушил тишину:

– Что ж, мы с тобой еще поговорим об этом. Мисс Мадлен и ты, как видно, не знаете, что, нельзя просто так стать компаньонкой. К примеру, вы обладаете благородным происхождением?

– Нет, – тихо издала Мадлен.

– Это неважно! Я ее уже наняла и обратного пути нет. Мадлен будет моей компаньонкой.

Джек бросил суровый взгляд на сестру.

– Мира, тебе придется появляться в обществе вместе с компаньонкой. И у нее должно быть соответствующее происхождение, если ты хочешь выходить в свет. – Его взгляд метнулся к журнальному столику, он взял с нее книгу в твердой коричневой обложке. – Я сейчас отлучусь ненадолго. Когда вернусь, я распоряжусь, чтобы мисс Ривз подали экипаж. Правила придумал не я, сестра. – Джек толкнул ей в грудь книгу.

Миранда хотела вставить слово, но он не дал ей этой возможности: дверь за ним уже захлопнулась. Миранда вскипела. В руках она с неимоверной силой сжала непримечательную толстую книгу, которая от натиска чуть не уменьшилась в два раза. Ее глаза опустились на обложку.

– «Путь леди: светский этикет»?

Он взял другого коня и отправился на частное кладбище. Джек собирался навестить свою мать Жозефину. По дороге он размышлял над упрямством, которое проявила Мира, защищая свою, по всей видимости, новую подругу. Но больше всего его поразила ее привязанность, которая возникла к этой девушке спустя лишь две недели. Однако, какой бы хорошенькой не была мисс Мадлен, Джек не может позволить ей оставаться в их доме. Она должна уехать.

Пока Мира бушевала из-за брата, активно фыркая по комнате, Мадлен тихонько, но решительно собирала вещи на кровати. Она уже успела привыкнуть к уютной и даже богато обставленной спальне, хотя это и возбранялось. Ее убеждения не позволяли ей испытывать привязанность к материальным благам, за что Мадлен корила себя. Но это случилось и изменить ничего нельзя. Ее сожалеющий взгляд прошелся по полюбившейся комнате. Она со вздохом посмотрела на черное платье и торчащие нитки пришитого рукава. Сложив его в три раза, Мадлен придавила вещь на дно сумки.

Однако больше всего ее удручала неутешительная тоска по Миранде с Кевином, которая обещала обрушиться на нее сразу после выхода за порог особняка.

«Новая жизнь закончилась, не успев начаться».

– Перестань собирать вещи. Я запрещаю тебе уходить, слышишь! – Миранда заметалась из стороны в сторону. – Я поговорю с ним, и все будет хорошо. Он мне уступит, вот увидишь.

Но Мадлен будто не слышала, смиренно складывая свои неказистые поношенные платья. Она не желала становиться причиной раздора между братом и сестрой, тем более что тот только что вернулся с войны. Их ссора после долгой разлуки была последней, что Мадлен хотелось бы оставить после себя.

Кевин подбежал, накинувшись на сумку, и умоляюще взглянул на Мадлен.

– Мадлен, не уходи! Джек тебя полюбит, и мы будем жить все вместе. Я хочу, чтобы ты осталась. Пожалуйста, останься!

Сердце Мэд сжалось. Глаза Кевина покраснели от подступающих слез, и Мадлен сама была готова расплакаться и убежать. Ей стало невыносимо грустно. Она сильно привязалась к ним. Но Мадлен укротила свои эмоции. Она знала, что, если сейчас пустит слезу, то эту красивую комнату затопит общими стараниями.

Мэд даже не знала, как ей жить дальше и на что. Где теперь ей искать работу? Как она сможет справиться с тоской?

Мадлен была привыкшей к одиночеству. До встречи с Мирандой. Она запросто проводила уединенные вечера в своем маленьком доме, не подозревая, что когда-нибудь ей будет трудно вернуться к привычному образу жизни. Мадлен казалось, что это нормально. Теперь же ей было очень нужно, чтобы кто-то находился рядом, чтобы с кем-то можно было поговорить о чем угодно. Она с трудом представляла, как вернется в пустой домишко, в котором ее никто не ждет. И ей не к кому спешить.

Мадлен с грустной улыбкой накрыла ладонью руку Кевина и обратилась к Миранде:

– Ты же слышала его милость. У меня нет благородного происхождения, а это уже накладывает на меня запретную печать. Я хорошо знаю этикет, знаю, как вести себя при дворе, но чего у меня нет и никогда не будет, так это титула.

«Возможно, это как раз тот случай, чтобы исполнить волю мамы. Может, мне стоит обратиться за помощью?»

Лицо Миранды внезапно озарилось, а глаза загорелись. Мадлен это показалось подозрительным и настораживающим. Обычно, когда Мира загоралась, как свеча, это означало одно: авантюра. Мадлен вопросительно посмотрела на нее, и та оживленно оттаяла.

– А мы и не будем никому говорить. Мы придумаем историю, что ты… – Миранда подняла глаза к потолку, будто ждала, когда ответ упадет к ней сверху. – Ты дочь какого-нибудь старого барона, который никогда не показывается в свете. И вообще желательно подобрать такого, который бы жил где-то подальше от Лондона и отсюда. Скажем, барон… Килмарнок. Точно!

Мадлен встрепенулась. Она не поверила своим ушам.

Мадлен строго обратила к ней взор, словно пыталась внушить ей свои слова:

– Нет-нет-нет, Мира! Лгать? Никогда и ни за что!

Миранда присела рядом, вложив ее руку в свои тонкие ладони.

– Это единственная возможность. Никто ни о чем не узнает, я тебя уверяю. Барон Килмарнок закоренелый домосед, который никогда никуда не выходит. Все это знают. Мама мне рассказывала о нем. Доверься мне.

Мадлен не могла решиться на это. Она ненавидела ложь, а Миранда предлагала ей жить под чужим именем и выдавать себя за аристократку. Надо сойти с ума, чтобы решиться на это. Такая жизнь не для нее, все это слишком ей не нравилось.

– Мира, я никогда не пойду на это. Разве я смогу спокойно жить, каждый день дрожа от страха, что все вскроется? Его милость тоже будет против.

Миранда сильнее сжала ее руку, заглянув в глаза.

– Джек согласится. Сейчас главное, чтобы ты решилась пойти на это. Мы не хотим тебя терять. Мы слишком долго были одни до приезда Джека. Не исключено, что он через неделю снова уедет. Кто тогда скрасит наше существование в огромном пустом доме?

Мадлен засомневалась. Ей самой не хотелось оставлять их. Но чтобы остаться, она должна будет врать. А если уйдет, придется обратиться к Смитам… Мадлен в отчаянии накрыла лицо руками. Она впервые не знала, как поступить.

Очевидно, лучше было вернуться домой с чистой совестью. Однако тогда Мадлен будет вынуждена написать письмо Сэмюэлу или Саймону. Она не могла опуститься до этого. Да, Мадлен обещала матери написать им, что она есть и жива-здорова, но просить у них помощи… Нет! Ее гордость была слишком сильной для этого. Работу в Херефорде ей так просто и быстро не найти. Вполне возможно, что Мадлен ее и не найдет. Оставался лишь один вариант – лгать всем, вопреки своим принципам.