Текст книги "Книга монстров (СИ)"
Автор книги: Энни Мо
Соавторы: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Не дури. Двигаться в воде сложнее, хохотуны все, что были, выбрались сюда. И вряд ли пробыли здесь много времени, иначе город узнал бы о них, как узнал о восставших. Что там?
– Не пойму. Давай-ка…
Он недвусмысленно указал на себя, и я, все мигом смекнув, вскарабкалась ему на плечи.
– Пусто.
Ну или мне так казалось.
– Надо понять, где они были до того, как почуяли нас, – прошептала я. – Вполне может быть, они паслись возле Книги. Но им с такими телами сложно куда-то пробраться, значит…
Гус, крякнув, присел, и я слезла с его плеч.
– Ты тяжелая, ко…
Я показала ему кулак.
– Я не сказал – «толстая».
– Лучше заткнись, – посоветовала я. Что же дальше? – Чувствуй как они, – подумав, предложила я. – Куда бы ты пошел? Доверься инстинкту. Иди.
Мне показалось, именно это хотел сказать мне Аттикус. Серый бы побрал Теней с их недомолвками, недосказанностью, привычкой юлить. Твари идут за Книгой и сбиваются с пути… Так ли все просто? Или нет, «пусть и сбиваются с пути». Наверное, это важно.
Гус ушел. Я постояла, постаравшись отключить свои чувства. Так куда я хочу пойти?
Что-то упало, Гус выругался, и о попытке отдаться зову Книги пришлось моментально забыть. Но не успела я выскочить в коридор, как Гус уже нарисовался, жутко злой, и на пальце у него болтался здоровенный краб. Не то чтобы краб мог откусить сколько-нибудь от Гуса, да и боль, наверное, была не настолько сильной, но я узнала массу интереснейших выражений, о которых точно могла сказать лишь одно – Гус научился им не у Теней.
– Больше я туда не полезу, – объявил Гус, оторвав наконец краба и выкинув его куда-то за старые ящики. Краб шлепнулся в воду и, я не сомневалась, на своем крабьем языке ругал Гуса не хуже. – Не знаю, как ты, душа моя, но я отказываюсь подчиняться голосу всего, что не является разумом. Хорошо, что там был краб, а не что-то крупнее и куда более голодное.
Я хмыкнула, стараясь не захохотать во весь голос.
– А куда ты сунул руку?
– В сундук, кош… Не скалься, мне сейчас все простительно! Понятия не имею, что меня туда потянуло. Но одно могу сказать точно – Книги там нет.
Или ее вообще здесь нет, подумала я. Могла я ошибиться? Да запросто. И вообще, Вольфгант должен был проследить за тем местом, куда собирается спрятать Книгу, а «Колючка», хоть и кажется подходящей, слишком… оживленная. Но признаваться Гусу в таком провале мне не хотелось, а вот убедиться, что все-таки это был ложный след, стоило.
Так что я буквально упинала его на дальнейшие поиски, и в течение двух часов мы осмотрели на этой развалине все, что было можно. Гус вытащил какие-то палочки с токенами, чем крайне меня удивил, потому что это точно было стащено у Теней, но… Несмотря на то, что с палочками Гус управлялся не особо ловко, результат вышел неутешительным.
– Ну, если я все правильно сделал, Книги на этой лоханке нет, – изрек Гус и сел на бочку. – Оно должно было загореться, – кивнул он на палочку, – но или Те… эм-м… в общем, или они бракованные, или здесь пусто.
– Или ты все сделал неправильно, – покачала головой я, не будучи особо уверена в том, что Гус оплошал. – Скажи, а Тени не оторвут тебе голову за эти токены? Ну, если узнают?
– Откуда? – без всякого притворства удивился Гус. – Да, если ты хочешь спросить, почему я их не брал с собой...
Он был абсолютно прав, именно этот вопрос и вертелся у меня на языке. Поэтому я закивала с очень нехорошим выражением на лице.
– Я не знаю, будут ли они работать там, где есть какая-то магия. Я пытался их использовать, когда первое время лазил за травами в те же катакомбы под городом, но мне это не помогло. Они загораются, когда рядом в принципе что-то есть, даже обычный маг проходит мимо, так что…
Я скривилась. Хорошо же все так начиналось, а теперь мы опять в тупике.
Глава двадцать вторая
Туман еще не успел спуститься на залитую желтым маревом Фристаду, и я, сидя в лодке, смотрела на город, ни о чем особо стараясь не думать. Встреча с хохотунами все еще леденила душу и заставляла прокручивать в голове тысячи вариантов возможных событий. Чудо, что у Гуса в карманах оказалось именно это зелье, а не что-то другое. Никто из нас не ожидал встретить на древнем корабле проклятых тварей. Над морем стоял полнейший штиль, и в небе сияли тысячи ярких звезд, что отражались в спокойной темной воде, и чудилось, что наша лодка прорезает гладь темного зеркала, в котором виден весь мир.
– Спасибо, – тихо сказала я гребущему Гусу и не получила никакого ответа. Ну и пусть.
Неожиданно установившееся хрупкое перемирие между нами заставляло меня запрятать сотни резких слов. Над нами сияло вечное небо, а в лодке были только мы двое – неудачники, попавшие на зуб событий. Которых перемелет с такой легкостью, как перемалывает мельница зерно.
Пока Гус греб, иногда потирая укушенный крабом палец, я молча пялилась на небо.
Но мыслей не было, кроме, пожалуй, легко зудящего чувства вины. Мне стоило стать мягче с Гусом, ведь он не виноват в том, что происходит с моей жизнью, ни в смерти Льюиса не виноват, ни в моих страхах и сомнениях. Быть мягче совсем чуть, только чтобы позволить человеку, сидящему в лодке напротив меня, немного довериться. Не затем, чтобы обрести друга – сбереги меня Тишь от такой дружбы. Меня беспокоила мысль, что мы ведем себя так, словно действуем в одиночку. Не говорим, не планируем, не верим – просто мчимся в логово монстров, а там будь что будет. Пока нам везло, но Фристаду медленно окружали в кольцо орды смертоносных тварей. Их было много в болотах, под землей, в Каирнах – хоть Аттикус и уверял, что с восставшими покончено. Я в это не верила, Теням вообще нельзя верить. И вовсе я не надеялась, что Гус мне самой поверит до конца, нет. Мы никогда не сможем отбросить тяжесть того бремени, что на нас свалили, и познакомиться заново.
Но вот говорить нам стоило, не фильтруя слов и не цапаясь из-за проклятой «кошечки» как малые дети в общине.
– Чего пялишься, душа моя? – миролюбиво спросил Гус, словно услышав мои мысли. Весло мерно погружалось в воду то с одной стороны, то с другой. Звезды под ним преломлялись и потом снова становились отражениями самих себя.
– Красиво. Как кофе с прокисшим молоком. Только здесь звезды вместо молока, – улыбнулась я, взглянув на него. В темноте не было видно разноцветных глаз и растрепанного хвоста черных с редкой проседью волос, зато я прекрасно угадывала его резкие, порывистые движения.
Гус вообще был такой – придумал и побежал. В нормальной жизни только какой, интересно?
– А вот и романтика, а? Признаться, я ждал ее немного раньше.
– Забудь, – фыркнула я. – Просто поговори. Мы ведь так можем?
Лодка причалила к берегу, и Гус, выскочив в воду, потащил ее на сушу. Поэтому, видимо, и не ответив. Ну а мне было все равно, но проклятая интуиция, которая то срабатывала, то нет, требовала продолжать.
Песок был теплым после жаркого дня, и я с наслаждением упала на него, вытянув мокрые по колено ноги.
– Поговорить? – спросил Гус, плюхаясь рядом. – О чем, душа моя? Мы настолько незнакомы и далеки друг от друга…
– Как краб от твоего пальца? – перебила я его, отчаянно стараясь вернуть зыбкое спокойствие. Вот ведь он какой, лишь бы бежать. – Перестань… я хочу сказать, что сегодня была не права. Тишь знает, чего меня потянуло в «Колючку», может, зов так сработал? Знаешь, когда я что-то говорю, то это всегда просто правда, без преувеличения или каких-то скрытых мыслей. Ненавижу все эти недомолвки и намеки.
Гус кивнул, глядя на мелкую рябь в море. Впрочем, это я ее видела, а Гус смотрел на отраженные звезды. Некстати я подумала о Тенях, точнее, об одном-единственном из них.
– Ты сейчас только что сказала, что не подставишь меня, я правильно понял твой намек? – задумчиво спросил он, так и не посмотрев на меня.
– Предпочитаю не делать намеков, – коротко хохотнула я. – Я сказала то, что сказала.
Наверное, стоило добавить, что не подставлю, но откуда мне знать, как все повернется дальше, как он себя поведет? Я не знала этого человека, даже себя не всегда понимала.
– Просто хочу договориться с тобой. Обо всем.
Море тихо набегало на берег, отступая, оставляя наполненный водой песок побережья. А далекого острова Рэбинсона, где стоял высеченный из скалы маяк, уже почти не было видно даже моему глазу. Зато ярко, словно маленькое солнце во тьме, сияла верхушка самого маяка, указывая путь кораблям.
– Когда мы встретились в трактире в первый раз, я кое о чем умолчала, хотя вела себя странно. Ты помнишь. Не собиралась тебе говорить, но смысла молчать теперь не вижу, это тайна не моя, прошлое не мое. За мной словно ищейка ходит Тень. Аттикус, вроде он был на собрании. Он привел меня к твоему дому и был поблизости, когда я тащила тебя в квартиру – хотела от него избавиться, не знаю, вышло ли.
Гус что-то тихо зашипел и резко тряхнул лохматой головой, выходя из транса. А потом, будто сдувшись, улегся на песок.
– Я и не сомневался, душа моя, такое прозвище тебя устроит? Эта сволочь везде сунет свой нос. Так глубоко, как только твое невинное сердечко может представить.
Я охнула, с какой злостью были произнесены эти слова. Обладай Гус сильной магией, заморозил бы море, а прибрежные скалы покрылись бы вечным инеем. Но ничего этого не произошло. Вода по-прежнему в вечном беге осаждала берег под нашими ногами, а звездное небо сияло тысячами драгоценных камней.
– Он та еще заноза в твоей заднице, да? – я даже не обратила внимания на сомнительный комплимент, что Гус мне отвесил в душевном порыве. – Похоже, и в моей теперь тоже. Он сказал, что Рем приставил его к нам, Аттикус теперь… м-м-м, связующее звено между нами и орденом с кучей тайн. Не удивлюсь, если он и сейчас здесь.
– Нет, – с неожиданной мягкостью ответил Гус. – Я знаю его присутствие. Как назойливый писк комара, вгрызающегося тебе в ухо. Сказал бы – в задницу, но их и так тут достаточно.
– Прости?
– Твоя, моя, да общая в виде Книги. И куча задниц поменьше. Того гляди утонем. Дай угадаю, он ходит за тобой как пес за мозговой косточкой? И лезет со своим спасением, как вечно недовольный благодетель?
Я отфыркнула мелкую мошку, вившуюся около лица, и легко рассмеялась, хотя шутка была так себе.
Море тихо шумело.
– Не то слово. Прошлой ночью я собиралась помочь Аскетам в форте Флинт, так Аттикус разорался, как я важна живой, и куча людей справится без меня.
– А что самое отвратное, иногда он бывает прав, – словно не слыша меня, продолжил Гус, рисуя корявые узоры на песке. – Что не умаляет общей его занудности. Не забивай себе голову, Дайан. Аттикус тот еще гад, но предпочитает обходиться малой кровью. Если ты его очень сильно взбесишь, он только усилит контроль, не забыв тебе об этом как-нибудь сообщить.
Я промолчала, наблюдая, как палец Гуса погружается в песок, и слушая море.
Откровения были весьма неожиданными от такого скрытного человека, как Гус. Видно, очень уж у него накипело от присутствия Аттикуса в его жизни. Хотя я не могла сказать, что тот меня так уж сильно раздражал в отличие от того же Гуса и многих других из общины, присматривающих для Самуэля за всеми. В тот раз он действительно появился вовремя, ведь сколько бы я продержалась там с Аскетами? Восставших было больше, а магией я не владела, чтобы положить их огненными шарами.
Но если бы я почувствовала, что не справляюсь, мне бы и в голову не пришло там умереть, я могла уйти в любой момент, только соблюдая осторожность – путь отхода был расчищен погибшими Аскетами в зале служб. Это Аскеты уйти не могли, они защищали свои владения, свою веру и честь, у меня же было только последнее, да и то слегка подернутое ржавчиной.
– Мне показался он интересным, – неожиданно сказала я. – За его надоедливостью и тем фактом, что он, в общем-то, враг, было интересно его слушать. Он… ну, умеет говорить красиво.
Гус горько хохотнул.
– А еще он умен, да, кошечка? Не шипи, только кошечки ведутся на бархатный голос Аттикуса. Он убаюкает тебя, а потом прицепится как клещ под любым предлогом. Если тебе однажды покажется, что он хороший человек, вспомни, что я тут тебе наговорил. Не хороший он человек, Тени не могут быть хорошими. Вот ты, душа моя, вполне ничего. Молодая, сильная, видишь меру и не лезешь, куда не нужно. И за всем этим видно просто человека. А у него за всем этим хорошо захороненное чудовище. Старое и сильное. Если будет необходимо, он тебя сожрет и не подавится, хотя до этого приложит все усилия, чтобы не навредить. Но вот только обязательно сожрет, вся соль в этом. Как вон в море, столько же соли.
– Тебя он не сожрал, – возразила я, сев так, чтобы смотреть ему в глаза. Грязные волосы рассыпались по плечам.
– Я – немного другая история. А ты просто красивая кошечка на его великом пути.
– Выложенном трупами?
– Откуда мне знать, Аттикус способностью убирать преграды не гордится. Поэтому скрывает и, похоже, считает, что его это как-то оправдывает. Будь с ним… глупой девочкой. Это хороший вариант. Он стар, если хочешь заиметь его во временные союзники, изобрази молодую, наивную, амбициозную. Хотя ты такая и есть, да? Не скалься, ничего в этом плохого нет. Позволь, пока ему это выгодно, заботиться о тебе, а сама втихую делай свои дела и готовь плацдарм для отступления. Аттикус, знаешь ли, немного еще и сентиментален. Ну да ладно.
Гус нахмурился.
– О чем ты хотела поговорить?
Я закусила губы, не зная, как бы вернуть его в прежнее русло разговора. Оно мне нравилось, хотя чувство странности и не покидало. Гуса то ли прорвало, то ли он просто ответил на мою просьбу.
– О картах, – с досадой сказала я, выудив давно мелькнувшую в голове мысль. – Та карта, что ты мне показывал. Я подумала, если мы так и будем натыкаться на тварей, то можно составить точки мест, где мы их встречали. Опросить людей, где еще тварей видели. Возможно, из этого что-то выйдет. Хоть какой-то толк от наших шараханий будет.
Гус повернул ко мне голову и долго удивленно рассматривал.
Где-то вблизи сварливо, тревожно заорали чайки, и я вздрогнула от неожиданности. Ночь была теплой, прозрачной, по-настоящему летней, и их крики казались лишними, словно кусок льда в теплом вулканическом озере.
– Гхырова задница, – выругался он и вскочил, снова сверкая веселым оскалом, будто и не было этих неожиданных откровений. – Чего же ты раньше молчала?
Но я цепко схватила его за рукав и усадила обратно.
– Зачем сейчас? Лежи себе спокойно, гляди на кофе с молоком и думай. Твари не убегут.
Гус удивленно плюхнулся обратно, неуклюже подгреб под себя ноги и уставился на меня.
– Ты что-то задумала, душа моя, – наконец сказал он деревенеющим тоном.
– Да нет же! Ты сам подумай, – я решила раскрыть карты и бросилась в омут с головой. – Мы с тобой носимся по Фристаде как слепые котята, ничего друг о друге не знаем, не согласовываем никаких планов, бежим, куда в голову взбредет. Вот ты почему не остановил меня, когда я тебя на «Колючку» тащила? Не подумал, что для тайника это слишком людное место?
– Подумал, – нахмурился он. – Но ты орала, чтобы я заткнулся и шел смирной собачкой. И я был хорошим мальчиком, заметь. Шел и молчал в тряпочку.
– А если бы мы наперед сели, поговорили, вот как сейчас – спокойно, никуда не торопясь? Не обменивались обрывками мыслей, а… ну ты понял. Чем больше мы будем обсуждать, тем толковей будут поиски.
– Так ведь именно это я и планировал.
Ну-ну. Планировал и тут же похерил все свои планы. Похоже, мрачно подумала я, Тени действительно не могут быть хорошими. И им никогда нельзя доверять.
Даже бывшим. А быть может, особенно им.
Глава двадцать третья
Фристада встретила меня теплым сухим ветром и глухим шумом. Стражи с хмурым видом зажигали дополнительные факелы, то и дело оглядываясь вокруг. Я тихонько ухмылялась, скользя в тени каменных замшелых стен, и подавляла желание выскочить на свет с криком «Бу!». Даже мое умение скрываться не спасло бы меня тогда от мечей. Так что глупую шутку я решила придержать при себе.
Ночь манила меня. Вот что это было – не разум, а ощущения. Не анализировать, не пытаться понять, не загадывать и не думать. Идти, куда тянет… что-то. Я шла на зов, которого не слышала, и не представляла, что буду делать, если опять начнется заварушка, но предпочла засунуть свои невеселые мысли подальше, надеясь, что все как-нибудь разрешится на месте.
Мой путь лежал по опустевшим улицам, мимо редких испуганных прохожих и до крайности надоевших крыс. Под ногами шуршали обрывки бумаг – наверное, где-то разорили писчую лавку. На всякий случай я скрылась, и, как выяснилось, не зря.
Квартал Эрмет кишел стражами и Аскетами. Все они неодобрительно друг на друга косились, но ссоры затевать не решались. Я хмыкнула – раньше не прошло бы и получаса, как они устроили свалку, но сейчас их сплотила опасность. Шмыгнув под высокое крыльцо ювелирной лавки, я огляделась. И происходящее мне не понравилось: возле прохода в переулок торчал задумчивый Аскет, который поигрывал своим огромным молотом с красным камнем на наконечнике. Обходные пути тоже не пестрили разнообразием, всюду стража-стража-стража! Да, город действительно перекрыли, приходилось быть осторожной.
Я принялась размышлять.
Если попробовать прокрасться по стене, разделяющей кварталы? Меня туда тянет? Бесспорно. Но у меня на пути Аскеты и стражники. Я отдаюсь зову Книги и иду, но мне мешают, очень мешают.
Я постояла у входа в какой-то магазинчик, оглядываясь в поисках лестницы наверх, но все было тщетно. Я открылась, толкнула дверь и зашла в лавку, мимоходом оглядев выставленный товар, и скривилась: ну и качество у них.
– О, леди, пришли посмотреть? – прошепелявил старый продавец.
– Нет. Как подняться на крышу этого дома? – я сделала лицо как можно серьезнее.
– А, да вон туда, – старик махнул рукой на дверь подсобки.
– Премного благодарна, – ответила я, уже открывая заветную дверцу.
Внутри оказалась древняя винтовая лестница, по которой мне пришлось подниматься минуты три, не меньше. А наверху, обследовав три крыши, я нашла искомый спуск. И он оказался с подвохом. Даже будь я ростом с минуталя, пришлось бы прыгать, рискуя драгоценной шеей, чтобы достать до лестницы. И какой скорбный разумом строил эти дома, мне интересно?
Я спустилась вниз и купила прочную веревку с крюком. Дед, считая отданные мной монеты, хитро блестел глазами и еле скрывал злобное хихиканье. Теперь стало понятно, почему он без проблем меня впустил.
Во второй раз я поднялась по узкой лестнице, подошла к краю крыши и принялась вязать хитроумные узлы, проверяя каждый по пять раз. Спустилась я, слава Перевернутым богам, без приключений. Куда мне идти теперь?
И, конечно, я совершенно забыла, что вынуждена была открыться продавцу в магазинчике, потому что ко мне подошел хмурый Аскет.
– Привет, женщина, не бойся, я ничего тебе не сделаю.
– Не сомневаюсь, – еле слышно ответила я, – тебе как бы запрещено.
– Я не люблю нападать без причины на подозрительных пройдох, давай, иди отсюда, пока стража не нашла тебя. Они тут раз в несколько минут патрулируют.
– Мне нужно попасть в… – Куда? Думать надо быстрее. – В Грейстоун.
– Зачем? – безразлично спросил Аскет.
Думать надо быстрее! А врать – так, чтобы поверили. Этого Аскета я раньше не видела, и был шанс, что он меня тоже.
– Там… он не отдал денег. А хозяйка сказала, не будет денег – выгонит. – Я вздохнула. – Уматываюсь, понимаешь, вырубаюсь, а клиенты этим пользуются…
Аскет чуть улыбнулся. Вряд ли посочувствовал, конечно.
– Проходи. Скажешь, что Румис разрешил, если спросят.
Я благодарно кивнула, сгорая внутри от стыда, и пошла… на голос Книги. Куда он меня ведет и вообще, не самообман ли это?
Отсюда можно попасть в любой район Фристады. Возникни у меня твердое желание переехать от Самуэля, я не думая сняла бы квартиру именно здесь.
Под ноги что-то подвернулось, и я отпрыгнула. Дохлая крыса. Обычная, которая серый мелкий зверь. Гадость. Я пнула ее, и она с отвратительным шлепком упала в зловонный ручей.
Через полчаса блужданий, бесполезных мыканий и пряток в тени от стражников и Аскетов я поняла, что хожу кругами. Вокруг… чего-то, если я все делаю правильно, или просто страдаю ерундой, если все это я снова надумала, как умею, и теперь притворяюсь, что все идет как положено.
А потом я увидела человека, которого здесь быть совсем не должно.
С меня как рукой сняло все – усталость, сомнения, я подобралась и как можно тише приблизилась. Я скрыта, он не должен меня заметить, потому что один раз мы уже стояли друг напротив друга.
Вольфгант шел, накрывшись плащом, закутавшись в него так, что я узнала только фигуру, но тут я могла ошибиться, а вот вонь – вонь подземелий – я распознала четко. Шаман Лесных чад почти бежал, ссутулившись, будто стремился так же, как я, скрыться, вот только не мог. И я преследовала его, понимая, что он прямо сейчас может привести меня к Книге.
Что у меня есть? Ничего. Кинжал и какая-то ерунда осталась от похода к «Колючке». Но мне хватит силы на многое, потому что я зла. Не все еще, но до сих пор.
Вольфгант шел быстро. Нам попадались стражники и даже парочка Аскетов, вот только стражникам он не глядя совал деньги, и те его пропускали, а Аскеты… Аскеты понятия не имели, кто приговорил стольких братьев. Они знали Вольфганта как шамана Лесных чад, человека, с которым не нужно сейчас обострять отношения, потому что слишком много всего навалится на Фристаду. И Вольфгант спешил куда-то, а я, скрытая, неотступно шла за ним.
Я быстро поняла, куда он направляется с видом побитого в кабаке пьяницы. Поющий лес. И это меня насторожило. Что там сейчас происходит, не властвует ли Раскаль именно там? Но, споткнувшись о какой-то попавший под ногу камень и едва не скончавшись на месте от страха, что Вольфгант заметит меня, я решила, что вряд ли. Тени бы знали об этом.
Да, Тени… Интересно, Аттикус идет сейчас за мной? Эта… Тень. Не потому ли их прозвали Тенями? Я иду на зов, а Тень всегда будет рядом. И, уже одним глазом следя за Вольфгантом, а вторым – за проклятыми камнями, я снова озадачилась – нравится ли мне, что у меня персональная Тень.
С ним спокойно. Настолько, что я могу без страха вздохнуть. Могу не опасаться за свою жизнь. У наемников она и так короткая, если этот наемник – не Самуэль, но… Но, осекла я себя и выругала. Наемнику ни к чему Тень вторая, хватит и собственной. И нельзя забывать то, что сказал мне Гус, хотя и верить Гусу не стоит, наверное, тоже.
Мы пришли. И я осматривалась вокруг, цепенея от страха. Лесные чада непредсказуемы, их капище полно тайн. Вольфгант – шаман, и что же я сейчас здесь увижу?
В Поющем лесу горели слабые огоньки, как светлячки, но это была языческая магия. Вольфгант стоял и чего-то ждал, не подходил близко. Потом он медленно пошел вперед, и мне показалось, он идет неохотно.
В небе можно было увидеть неяркое марево Фристады, и только это напоминало мне, что совсем немного отделяет меня от людей. Я ежилась, а вокруг было тихо – оглушительно тихо. Не шевелились ни листья, ни высокая трава, ни даже мои волосы, свободно спадавшие на плечи. Стрекотавшие до этого ночные кузнечики замолкли, не слышно было и птиц. Вольфгант шагал почти бесшумно, но и я теперь отстала настолько, что все равно не различила бы его шагов.
Мы внезапно оказались окруженными практически непроницаемой тьмой. Оглянувшись, я с неприятным удивлением не увидела и деревьев – позади нас был только густой туман. Тишина царила здесь полноправно, словно мы были не в лесу, а забытом склепе. Я неуклюже двигалась по тропе, выставив вперед руки, и думала только о том, что нельзя потерять из виду Вольфганта.
Немного успокоившись, я ускорила шаг, поднимая ноги как можно выше – не хватало только запнуться за какой-нибудь корень. Вскоре мы свернули с утоптанной тропы и углубились в дебри невысокого вечнозеленого кустарника. Пришлось сбавить темп, потому что я постоянно натыкалась руками на ветки.
И я повторно облилась потом – ничто не издавало ни звука: ни раздвигаемые мной ветви, ни мои шаги.
Лес сгущался, явно не желая пропускать меня. Я знала, что мы вскоре должны были войти на территорию Лесных чад – они обычно ограждают свои капища густыми кустами и ядовитыми грибами. Наткнуться на них значило бы для меня несколько часов сладостных галлюцинаций.
Тьма спустя минут двадцать начала рассеиваться, борясь с неярким зеленым свечением. Его источники, негромко звеня, медленно плыли по воздуху, давая мне возможность осмотреться. Мы залезли в самые дебри, вокруг, куда ни глянь, перед глазами были тонкие коричневые ветви с мелкими иголками. Они уже разодрали до крови мне руки и лицо, но обращать на это внимание сейчас я не собиралась. Дома, в конце концов, был чудесный бальзам, быстро заживляющий незначительные раны.
Кусты вскоре кончились, открывая мне больший обзор на вековой лес. Изрытые червями стволы деревьев терялись где-то в ночном небе, не давая возможности увидеть их реальный размер. Это был самый старый лес у нас в округе. Говорили, что здесь росли живые деревья, ловившие путников гибкими ветвями и питавшиеся их телами. Но верилось в это слабо.
Первого Чада мы встретили спустя полчаса. Он стоял у огромного дерева, безразлично глядя в пространство. Меня, ясное дело, он не заметил, но на Вольфганта не среагировал. Мы шли дальше, и я уже не знала, куда и зачем. В пасть Раскалю?
Мы были уже не одни. Десятки глаз светились в темноте, перемещались по кругу, заключая нас в широкое кольцо. Тьма и тишина так и не рассеялись, и ничего не было не видно. Не знай я, что дальше точно такой же лес, то подумала бы, что сплю – так все было нереально.
– Вот и ты. Наконец-то. Мы уже заждались.
На меня в упор презрительно смотрел престарелый Чадо.
Глава двадцать четвертая
Но нет, не на меня. Чадо ткнул скрюченным пальцем в Вольфганта, и тот съежился, словно ожидая удара. Я сама сжалась, ничего не понимая, и в глубине души была счастлива, что я осталась незамеченной и смогла подобраться настолько близко.
– Мы ждали, пока ты явишься, проклятый, – лениво проговорил Чадо. – Гадали, как долго ты пробегаешь, если еще к этому времени не издох.
Я изумленно окинула его взглядом. Как так? Вольфгант ведь шаман, неужели...
– Мне нужна защита, – прохрипел Вольфгант. – Мне нужно капище. Мне нужен кров.
Чадо сделал огромный шаг, попутно едва не задев меня, и провел ладонью по лицу Вольфганта. Блеснула вспышка гнилостного зеленого цвета, и Вольфгант отшатнулся. Мне показалось, ему было больно.
– Я один из вас! – взвизгнул он. – Я один…
– Совет, – резко оборвал его Чадо, – ты им все расскажешь. Идем.
Я ничего не знала о том, что творится у этих язычников. Кто этот Чадо, что такое Совет, что такое капище, почему Вольфгант затравлен настолько, что позволяет себя… что? Пытать? Что это был за зеленый свет? Вольфгант повелевает тварями и одновременно боится древнего старика, который, наверное, был раза в два старше Самуэля, когда пресвитер Игнатиус появился на свет.
Мы шли по тропинке недолго, и все те же глаза преследовали нас, но когда мы оказались на небольшой освещенной поляне, они исчезли, растворились в темноте. Чадо вытолкнул Вольфганта в центр, туда, где стояли человек десять Чад – нет, девять, и этот Чадо занял свое место в сплоченном кругу, а потом они расступились, и на свет вышла высокая, невероятно красивая женщина.
Она пристально вглядывалась в Вольфганта, словно желая увидеть что-то одной ей доступное.
– Ты пришел, – медленно произнесла она. – Ты напуган.
– Я переоценил свои силы, Виктория, – хрипло простонал Вольфгант. Он был готов упасть перед ней на колени, потому что ноги его дрожали так ощутимо, что это заметила я.
Среди Лесных чад он мог не притворяться, а я – я могла узнать почему. И я, рискуя невероятно, сделала несколько шагов к Совету.
– Конечно. Ты сомневался? Ты пришел просить защиты Совета. Ты пришел просить милости у меня. Почему ты не пошел к Древесному богу? Ты боишься его? Ты дал ему жизнь.
– Надо было послушать Совет, – кивнул Вольфгант. Его колотила дрожь. Меня тоже, неудивительно, все опасения Теней подтвердились. И, возможно, мои опасения сейчас подтвердятся тоже. Вольфгант не справляется с тварями и Раскалем. – Он голоден. Он хочет есть.
– Мне ли не знать, – насмешливо согласилась Виктория. – Так корми его теми, кого он пробудил. Мы жили в мире с властями Фристады.
Положим, она явно загнула. Миром я это бы не назвала, но что такое периодические стычки с Аскетами против нашествия восставших?
– Никто не знает, что это моя вина, – Вольфгант поднял голову, и я в бликах света увидела, что по его щекам текут слезы. – Никто не знает, кроме вас, и никто не будет указывать на нас. Я еще могу все исправить, Виктория, если Совет разрешит мне взойти на капище.
– Не разрешит, – Виктория вскинула красивую голову.
Я откровенно залюбовалась ей. Ее не портили татуировки, такую красоту невозможно испортить. Сколько ей лет? Сначала я подумала, что она совсем молода, но на короткий миг проступило что-то настолько древнее, что меня разом прошиб ледяной пот. Столько не могут жить.
– Ты нашел Книгу. Допустим, и ты воспользовался проклятой магией. Ты взошел на капище – мы молчали. Ты принес в жертву Раскалю пятерых наших Чад – мы молчали. Ты провел ритуал, пообещав Совету, что Древесный бог примет дар и даст нам безграничную власть. Мы предупреждали тебя – не стоит злить божество, даже если тебе вдруг почудится, что ты тоже почти всемогущ. Зачем тебе это все было нужно, а, Вольфгант?
Виктория насмехалась, а Совет стоял безмолвной стеной. Но Вольфгант неожиданно показал зубы.
– Устранить мерзких братьев с их вездесущим богом! – он зло оскалился и наконец стал похож на того человека, который возвышался на троне. – Или скажешь, что ты и Совет не на это прикрыли глаза? Вы отвернулись и ждали, пока Раскаль обратит мерзких в бегство. Он и сейчас обращает, разве не так? Вы прогнали меня, как только я сделал все, что вам было нужно. Не выйдет, Виктория, вы завязаны в этом так же, как я.
Она покачала головой, раздумывая. В волосах ее блестело что-то мелкими яркими каплями.
– Ошибаешься, Вольфгант. Мы прогнали тебя, когда поняли, что ты начинаешь терять контроль. Раскаль возродил свою армию, ту, которую ранее проклял, и даже последний мерзкий Аскет не сегодня-завтра поймет, кто вернул минуталям разум. И тогда этот лес охватит огонь, из которого никому не удастся скрыться. А где будешь ты, Вольфгант? В этом лесу или в подземелье?
– С вами, – вскинул голову Вольфгант. – Я буду с вами!
– В Книге часть твоей мерзкой души, – Виктория резко махнула рукой, обрывая его бесполезные клятвы. – Ты возомнил себя равным богу, Вольфгант, поставил себя выше нас. Древесный бог уже не тот бог, которому мы поклонялись. В нем то, что являешь собой ты. Твое высокомерие, твоя ненависть, твой страх. Он боится, как боишься и ты. Если убить тебя, что будет с Древесным богом? Не знаешь? И я не знаю, но только поэтому ты все еще жив, Вольфгант, потому что мы не станем кощунствовать. Так зачем тебе капище, если у тебя с Раскалем полный контакт?
