Текст книги "Книга монстров (СИ)"
Автор книги: Энни Мо
Соавторы: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Я прислушалась к себе, завороженно смотря на мерзенький живой ковер, ища внутри себя зов Книги, но находила лишь ужас и омерзение. Меня не тянуло к Вольфганту с той силой, с какой тянуло к нему минуталей, но все же… Все же – некоторый слабый интерес, едва пробивавшийся за вопящими от ужаса чувствами. Любопытство, схожее с тем, когда преследуемая жертва оборачивается во внезапно наступившей тишине и вглядывается во тьму, ощущая всем существом, что зверь уже почти в прыжке.
– Стоять, тварюшки Раскалевы. Ваше времечко придет потом.
И он сделал шаг – извивающаяся масса замерла и расступилась, помедлив лишь на мгновение, от которого по коже пробежали холодные мурашки. Казалось, если бы не необъяснимая власть, которую имел этот человек, они бы его сожрали живьем. В немом восхищении от прикосновения к богу.
Не сговариваясь и не подав друг другу ни единого знака, мы бесшумно скользнули во мрак подземных коридоров, желая избежать встречи с расходящимися тварями.
Подслушанный разговор для нас не имел никакого смысла и был полон невнятного пафоса и ужаса. Пробираясь за Гусом темными коридорами и цепляясь за сырой шершавый камень, я не могла представить, о чем шла речь. Если раньше я думала, что минутали вышли наружу, повинуясь зову Книги, то теперь дело усложнялось загадкой – они ползли туда по приказу Вольфганта. Безмозглые, полные подобострастного чувства подчиняться. И умеющие, однако, отличать опасность.
И если так, то нам это здорово усложнит дело.
Прыжок сбоку, из темного ответвления тоннеля, заметили мы оба и бросились вперед, не разбирая дороги. Мелькнуло что-то огромное и серое, пахнуло вонью гниющего мяса, а потом Гус резко дернул меня за руку и швырнул в стену. Он замешкался лишь на мгновение.
Затем раздался тихий щелчок, и пещеру озарил ослепительный свет бомбы-вспышки.
– Бежим! – рыкнул Гус мне, и я, напрочь ослепленная, повиновалась.
В глазах плясали темные пятна, танцуя вместе со светом сложный танец, а в оставленном позади коридоре верещало что-то нечеловеческое. Что бы это ни было, ни о какой скрытности уже не могло быть и речи. Лишь бы выбраться в затянутую туманом Фристаду, отстать от погони и глотнуть свежего воздуха.
Я мчалась за гибкой фигурой Гуса, на ходу ища в карманах уже свою бомбу-вспышку, и пыталась ни во что сослепу не врезаться.
Нормальные люди о таком предупреждают, но действовать я умела в любых условиях. Потому что прекрасно знала, как быстро в себя придет тварь за спиной и как скоро сможет нагнать.
Поэтому бомба-вспышка так и осталась в кармане. Кинжал в ножнах куда надежнее, только успеть бы примериться. И молиться, чтобы тварь была одна. Двоих мне ни за что не положить так быстро. А Гус – откуда мне знать, на что он способен.
В столовой, где недавно мы встретили первого минуталя, было пусто, и мы, сдерживая сбившееся дыхание, быстро и осторожно ее пересекли. На секунду я ощутила желание прикоснуться к руке Гуса и почувствовать ее тепло, но потом оно прошло, вытесненное паникой и стучащей в ушах кровью. До выхода оставалось совсем немного, но далеко за спинами мы услышали какой-то невнятный грохот.
– Стой, – выдохнула я и изо всех сил дернула Гуса за рукав.
Он подчинился, но продолжал злобно глядеть даже тогда, когда я достала кинжал.
– Мы не оторвемся. Достань оружие – и расходимся. Тварь нас учуяла, так дадим ей немного повыбирать.
Он молча кивнул после секундной заминки и скрылся в другом коридоре, зеркально повторяющий тот, в котором осталась я.
Тварь мчалась, рыча от ярости, и я, ни на что особо не надеясь, скрылась. Это хоть ненамного, но собьет ее с толку. Если повезет и она пойдет ко мне.
Мне повезло.
И перед тем, как метнуть дешевый кинжал, я увидела огромное тело подземной крысы – твари фута три в длину, с прижатыми к голове округлыми ушами и сочащимися бешеной пеной длинными зубами. Лезвие впилось в серый мех, оставляя снаружи лишь деревянную рукоятку. И прежде чем упасть, крыса по инерции пролетела несколько футов и тяжело рухнула на каменный пол.
Я выдохнула сырой воздух, коротко свистнула и помчалась к выходу. Если Гус не дурак – все поймет.
Потому что крысы редко ходили поодиночке.
Мы встретились у самого выхода, каким-то образом сумев пропустить друг друга перед затопленным жижей ходом – мокрые, грязные и взволнованные.
– Хорошо кидаешь ножички, душа моя, – злобно отплевываясь, сказал Гус. – Вот только побегали мы без толку. Ничего не узнали…
Он осекся, прислушиваясь к слабому шуму. Я насторожилась вслед за ним. В пещере наступила тишина, нарушаемая лишь едва слышным шумом города наверху. Однако если в подземельях минуталей что и происходило, то толща грязи заглушала шум. Однако, те крысы – стайный народец, и довольно известный среди охотников за тайнами и чужими вещами. Не найти вокруг Фристады ни единой пещеры, в которой не обитали бы эти твари. Но в город они выходить побаивались, хоть и обладали немереной силой и злостью. В городе были куда более изощренные в убийствах конкуренты – люди. Никто никогда не придумывал столько способов забрать чужую жизнь, как они. Оборотни, к которым я себя вынужденно относила, просто убивали – быстро и безболезненно. Змеи, обладающие, как и минутали, лишь зачатками разума, убивали, но не наслаждались мучениями своих жертв.
– Что ты услышал? – недоуменно спросила я. Погоня уже прекратилась, но сердце упорно качало кровь с бешеной скоростью. К тому же хотелось помыться и наконец сесть и подумать над тем, что произошло. На первый взгляд, мы не услышали ничего особенного, но из этого обычного можно сделать много выводов. Прочесть события сквозь строки, проанализировать неожиданно возникшее слабое восхищение Вольфгантом, подумать хотя бы над тем, почему оно возникло, если при нем не было Книги.
– Ничего, кошечка, показалось. Идем, я познакомлю тебя с водой и мылом.
Вырвавшись под белесое от поднимавшегося тумана небо, мы тут же юркнули к проходу к кварталу Эрмет, откуда можно было попасть в любую часть Фристады. Мне следовало вернуться в общину хотя бы для того, чтобы скинуть бесполезную сумку, о которой во время вылазки я даже не вспомнила, ну и, разумеется, смыть с себя слой вонючей жижи. Но было похоже, что задумчивый Гус, так и не проронивший ни слова с тех пор, как мы поднялись на улицы Козлиных болот, имел на меня другие планы.
– Не дури, кошечка, у меня найдется все, что тебе нужно, – сказал он без намека на иронию в голосе, когда я было свернула к кладбищу.
На нас налетел порыв ветра, и я повернулась к Гусу.
– Послушай, – ласково произнесла я. – Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать – это пойти своей дорогой. Молча, тихо и желательно внезапно. А завтра я буду ждать тебя в «Прогнившей руке», что на Каменном рынке. И, возможно, даже помурчу.
Глава шестнадцатая
Я плелась домой, окутанная вонью, и зябла. Может, и стоило согласиться на предложение Гуса, только я понимала, что ничем хорошим это не кончится. Мой браслет – не условность, и я не то чтобы была не готова признаться Гусу, возникни такая необходимость, я не была уверена, что он поверит. Отправить его на все четыре стороны было правильно. И я едва ли не бегом припустила к общине.
Твари внизу вели себя странно. Они разумные. Они опасные. Разум значит – с ними можно договориться, и Вольфганту – ведь это был Вольфгант? – это вполне удалось. Как? Я не знала, сомневалась, что знает Самуэль, и книги вряд ли могли бы мне подсказать ответ.
Меня не остановили. Могли бы, тем более сейчас, когда я была чудовище даже внешне, но стражники провожали меня безразличными взглядами. Может, решили, что я бегу от работы в Козлиных болотах, а какая там работа могла быть для девушки, и так было ясно. Аскеты, на которых я наткнулась уже возле кладбища, кивнули мне сдержанно, но приветливо, чем весьма удивили. Тишь с ними, я хотела только в тепло.
Голова начинала раскалываться.
– Самуэль! – прохрипела я голосом городского пропойцы. – Ты дома?
Ответа не было. Я скривилась, бросила сумку на пол. От меня воняло, и даже устало шлепнуться в кресло я не могла. Вонь будет преследовать меня постоянно вместе с чувством вины за то, и Самуэль вынужден это нюхать.
Так что я направилась в ванную, на ходу стаскивая с себя то, что могла. Исподнее оставила до тех пор, пока окажусь за закрытой дверью. Тепло дома действовало, хотелось успокоиться или загнаться какой-нибудь навязчивой мыслью, но ровно до тех пор, пока я не оказалась в ванне. Теперь думать уже было невозможно – от горячей воды я сама растекалась, не то что мой разум, для него, наверное, всего было слишком много. Сделать то, что просили, и получить за это награду.
Свободу, подумала я, протягивая руку за мочалкой. И взгляд упал на браслет.
Льюис не должен был мне ничего, он признал, что моей вины ни в чем нет, что я не просто так сбежала и еле выжила во враждебном мне городе. Льюис выразил мне сочувствие и поддержку, и что именно он скрыл за усмешкой? Мог он по-настоящему любить меня, о чем он думал, когда осознал, что спасения нет?
Я замерла с мочалкой в руке и комкала ее, раздирая на мелкие части. Я считала Льюиса другом, но разве друг – это мало? Друг согласился остаться другом и не настаивал ни на чем ином?..
Я пришла в себя, едва последняя склянка звякнула о пол и разлетелась на мелкие осколки. Вспышка гнева, затмившая рассудок, и приступ отчаянной боли – уже хорошо, так всегда говорил Самуэль, и я ему верила. Это значило, что скоро все кончится.
Кричать не хотелось, и я стояла, смотрела на разгром, который учинила в ванной комнате, на усеянный битыми склянками и лужами пол. Я наверняка расколотила что-то важное или ценное, мне стало стыдно, но домыться все-таки стоило. И я оттерла себя мочалкой, вытерлась, тщательно убрала в ванной, размышляя, что надо с утра приготовить Самуэлю завтрак в качестве извинения. Вот в этой баночке, которую я как раз сметала в совок, кажется, были какие-то редкие и дорогие травы…
Я слышала, как хлопнула дверь. Самуэль вернулся. Я надела халат, покидала грязное белье в корзину и вышла. Окликать Самуэля не стала, хотя сейчас мне безумно хотелось, чтобы он меня просто обнял… так, как он это умеет, без слов. Но я и так довольно причинила ему неудобств.
Может быть, еще из-за этих мыслей я не сразу заметила, что что-то не так, а когда поняла, что вонь подземелий меня все еще преследует, отмахнулась, как от досадной иллюзии. Неудивительно, тем более что вон валяется моя куртка, и мне надо бы ее подобрать и…
Я застыла, не находя в себе смелости выпрямиться, как будто то, что я спрятала голову в собственный зад и делаю вид, что мне ничего не грозит, могло уберечь меня от опасности. Запах, запах шел не от куртки, а потом остро пронзивший страх за Самуэля словно подбросил и заставил меня развернуться.
Я была уязвима как никогда. В банном халате, из оружия в руке только грязная куртка. Скрыться. Скрыться немедленно, пока Вольфгант меня не убил.
Как он сюда прошел, где Самуэль? Если с ним что-то случилось – я прикончу Вольфганта голыми руками, и плевать мне на все.
Я сделала шаг по направлению к вони. Куртку я бросила сразу – она могла меня выдать. Мне хватило бы злости и сил, я это знала, достаточно было решимости и ненависти. Вольфгант убил Льюиса. Он выволок на свет этих тварей. Он обрек Фристаду на гибель. Я убью его – и мне ничего за это не будет.
Вольфгант топтался у порога, и вид у него был… неуверенный. Я остановилась. Он озирался, и меня осенило, что он боится. Не меня, возможно, он вообще обо мне не знал, но Самуэля боится точно.
Я еле слышно стукнула ладонью по стене, и этого хватило.
– Самуэль?
Тот же голос. Я не ошиблась, только власти в нем сейчас нет. Вольфгант растерян и непохож на монстра в облике человека, перед которым склонялись монстры в обличье зверином. Еще один… робкий клиент, который страшится и того, что его к нам привело, и тех, кого он может у нас встретить.
К примеру, меня, подумала я, сжимая кулаки.
– Самуэль? Я пришел с миром.
Молчание. Мы сейчас смотрели друг другу в глаза, только я его видела, а он рассматривал… нечто. Наверное, пустоту, я понятия не имела, как это выглядит со стороны.
Где-то снаружи раздались голоса, мужской и женский, Китти и Джо, два старика, опять выясняют, кто у кого вылакал наливку. Но Вольфгант, очевидно, решил, что это говорит Самуэль, и выскочил на улицу, хлопнув дверью. Я открылась и прислонилась к стене, тяжело дыша.
– Ходят тут, ходят! Вон пошел! Не принимаем заказы у оборванцев! – донесся до меня визг Китти. Знала бы старая повитуха, кто перед ней стоит, но Китти уже давно видела скверно и узнавала только клиенток, и то с привычной ей стороны. – Пошел, и отребье твое принимать не буду!
Китти завелась, даже Джо не мог ее успокоить, а может, сбежал допивать украденное. Я слышала, что Китти вопит уже в спину Вольфганту. Значит, он все же ушел. Так что же ему было нужно? Не я, но я и так могла догадаться. Раз он искал Самуэля – заказ у него был серьезный, он придет еще раз.
Я вернулась в комнату, подобрала куртку и отнесла ее в ванную. Она страшно воняла, стоило ее постирать… Потом.
Снова хлопнула дверь, и я кинулась туда, уже не скрываясь, готовая ко всему, и едва не завопила от облегчения, увидев входящего Самуэля.
– Как ты? – тихо спросил он.
Я вздохнула. Ну, я вернулась и я жива, это все, что я могла ему на это ответить.
Самуэль неслышно подошел и погладил меня по голове. Я спрятала лицо в ладонях. Если бы не недавняя вспышка, мне было бы намного хуже, сейчас я была в абсолютной прострации.
– Тебя искал Вольфгант, – нехотя сообщила я. – Мне показалось, он напуган, а старая Китти послала его… в то место, которое кормит ее вот уже сорок лет.
Мы рассмеялись. До того, как стать повитухой, старая Китти была очень веселой девушкой. Настолько веселой, что клиенты предпочитали с ней исключительно выпивать, ну и тогда же она научилась своему новому мастерству.
Самуэль отошел, занялся своими делами. Но мне было легче с ним рядом. Про Вольфганта он больше ничего не спросил.
– Ты знал, что они разумные?
– Кто, минутали? – Самуэль, казалось, даже удивился. – Насколько разумные?
Это был прекрасный вопрос.
– Они говорят, понимают речь, осознают опасность… – перечисляя это, я чувствовала холодок. Не потому, что меня пугал разум тварей, хотя и он тоже, было что-то еще. – Они вооружаются. – Я как будто увидела минуталя с копьем стражника и сама себе покивала. – И они поклоняются Вольфганту. В прямом смысле, как божеству. В какой-то момент, правда, мне показалось, что они намерены его съесть...
– О еде, кстати. Будешь омлет? – обернулся ко мне Самуэль, держа в руках какую-то тряпку. У меня в памяти снова мелькнуло что-то и тут же пропало, и нет, это не было связано с тряпками.
– Обязательно. – Я подумала, о чем должна рассказать еще. – У Вольфганта не было Книги. А твари были… Что он мог хотеть от тебя?
Вольфгант спокойно шастал по городу – наплевать, он без спроса вошел в мой дом, столь же нагло, как мы с Аттикусом – в квартиру Гуса, некстати вспомнила я. Но Аттикус – Тень, как и Гус, а Вольфгант… Он натравил на нас минуталей. Я могла...
Я осекла себя, предчувствуя, что добром это может не кончиться. Хватит. И я смотрела на Самуэля, выжидая, что он мне ответит, но Самуэль не спешил.
– Люди приходят сюда за разным, – наконец произнес он, не поворачиваясь, – от зелий до мелких краж. Или совершенно не мелких, но вот что я скажу тебе, дочка, ты правильно поступила, что позволила ему уйти. Молчи, – он предупредительно поднял вверх палец. – Если Вольфгант на свободе, а не в Алых Крестах и не на пиках Аскетов, значит, так надо.
Тени, с ненавистью подумала я. Аскеты ничего не знают, иначе бы во славу Единого болтаться Вольфганту на виселице или догорать на костре. Я не была уверена, что за кара положена тем, кого Аскеты почитают богохульниками и колдунами, но заранее была с ней согласна.
– Ты посоветовал мне бежать, потому что все это – политика? – понимающе хмыкнула я, а Самуэль кивнул, все так же не оборачиваясь и возясь с омлетом. – Те игры, в которых мы не мастера?
«А почему ты так ненавидишь Гуса», – хотела добавить я, но не стала. Это война Теней и их дело. Лучший путь – простой путь, сказал Самуэль, и я поступлю согласно его совету. Может, мы вместе сможем понять, будет ли Вольфгант еще раз нападать на общину или то, что творят эти твари, ему ни к чему? Что если он теряет над ними контроль?
– Ешь, – улыбнулся мне Самуэль и поставил чашку с восхитительным омлетом. Но я смотрела на нее, словно не видя. С чего я решила, что Вольфгант теряет контроль?
«Кто», так он спросил, и тогда от ужаса я не заметила ничего странного, однозначно решив, что это «кто» относится к «защитникам», то есть Аскетам и… Аскетам, оборвала я себя в который уже раз. Но если «кто» – это те минутали, которые пытались «пройти в кладбище»? Минутали разумны, но не настолько, чтобы понимать сложные фразы, и Вольфгант хотел, чтобы ему назвали имена непокорных? У минуталей есть имена. Кто дал им имена? Или мы не слышали то, что было до нашего появления, а это могло быть важно, если не решающе. Что если в цепи минутали на кладбище – поклонение Раскалю – Книга – визит Вольфганта нет одного звена?
Книга. Она не единственная. Существует множество разных книг, и в одной из них я прочитала...
– Прости, – я вскочила, готовая нестись сломя голову, и не сразу сообразила, что на мне только халат. – Прости, мне срочно надо бежать.
Глава семнадцатая
Из-за густого тумана у меня не получалось бежать быстро, но все же если Самуэль и собирался мне что-то сказать вдогонку, то не успел. А может, и не захотел. Я и сама не слишком поняла, что хотела обсудить с Тенями, да и с кем – Рем никогда не примет меня вот так запросто, будто мы давние друзья. Но был еще Аттикус – человек, который так старательно держался подальше от Гуса, словно их связывало одно большое и сложное прошлое. То, что он успел мне рассказать, мало о чем говорило, зато говорили поступки. Гус явно не хотел его видеть, да еще и в собственном доме.
В тумане я едва не споткнулась о корень, зацепилась рукой и коротко, яростно выдохнула. Фристада утопала в ночных туманах, как в белом, вышедшем из берегов прохладном море. Но сегодня с ней что-то случилось.
Вырвавшись из арки, соединяющей кладбище и небольшую площадь перед фортом Флинт, я остановилась, почуяв неладное.
Самый верный признак того, что во Фристаде что-то происходит – отсутствие Аскетов на своих постах. Я не увидела их даже на входе, что само по себе было пугающе. На моей памяти такого не было даже в день Святого Мэрнока, когда во всех Храмах шли торжественные службы. Но напугало меня не это.
Огромные створчатые ворота форта мрачно и бесшумно покачивались на ветру, как вырванные с мясом руки. Оглянувшись на громаду здания, полускрытого морским туманом, я поежилась. Шпили прочерчивали небо темными пиками, словно грозили ему о чем-то своем. Фристада заболела – я еще ничего не поняла, но почувствовала. Об этом вопил бесхозно тащившийся по каменной мостовой мусор, темные окна форта и погасшие факелы. А еще Эрмет, судя по глухой тишине, был пуст, будто неизвестная болезнь выкосила разом всех жителей.
Я нерешительно стояла в тишине, не зная, стоит ли мне вмешиваться в дела Аскетов. Они никогда этого не одобряли, но все-таки пару раз помощь приняли. И отблагодарили, разумеется, весьма специфично, но жест в виде небольшого каменного молота – их любимого оружия – я оценила. Мне никогда не приходило в голову носить его, да и ноша, честно признаться, была тяжела. Но выкинуть молот не я посмела.
Пока я ежилась под прохладным ветром на темной площади и принимала решение, раздался первый крик. Яростный, полный знакомых мне проклятий и слов.
Что ж, решения я умела принимать быстро. Оставалось только впоследствии о них не пожалеть.
Не зная, что ожидать, я вынула из ножен дешевый кинжал и скользнула внутрь форта. И в нос тут же ударил терпкий, неприятный запах крови, гнилого мяса и разложения. Здесь была бойня – короткая и кровавая, но в живых никого не осталось. Я отчетливо видела распластанные тела Аскетов в их обычном красном обмундировании, восставших в погребальных одеждах, истекающих не кровью, а гноем и еще чем-то настолько мерзким, что я предпочла отвести взгляд.
Из распахнутых ворот гулял ветер, и я почувствовала, как волосы встают дыбом. Просто кинжал здесь не поможет – подходить так близко к восставшим, пусть даже окунув лезвие в освященную воду – чистое самоубийство. А еще у меня каждый раз кровь в венах стыла, стоило мне столкнуться хоть с одним восставшим. Видеть, как на когда-то живом и красивом лице цветет жуткая полуразложившаяся ухмылка, как горят голодом глаза, слышать, как вместо речи из горла вырывается надсадное рычание – все это было выше моих сил. Лучше минутали – сильные, но живые, понятные, ведомые теми же инстинктами, что жили и во мне.
Но все же я слышала человеческий крик, и судя по открывшейся картине, Аскеты не откажутся от любой помощи. Крик повторился, на сей раз торжествующий, а затем, спустя несколько секунд, полных боли, я ощутила, как сжимается у меня все внутри. В судьбе того Аскета сомневаться не приходилось.
Я знала, где склад, сюда пускали почти всех – разумеется, под присмотром. Потому что, если ты не маг, то уничтожить восставшего можешь только освященной водой. Я не верила в Единого, но эти твари как огня боялись заговоренной воды.
Склянок было еще достаточно, и я, распихав несколько по карманам, разбила одну из них и облила клинок. На некоторое время хватит.
Крики доносились со внутреннего двора форта, где находился небольшой погост, состоявший сплошь из захоронений местной знати. Там держали оборону оставшиеся в живых братья. Я не знала, чем могу помочь, но пройти мимо не могла, ведь тот Аскет не бросил Льюиса и поплатился за это жизнью.
Я вырвалась на затопленную туманом площадь и тут же услышала сбоку от себя звериное яростное рычание, размахнулась и ударила клинком – тварь испустила гортанный крик и тяжело осела на землю.
– Только не нападайте на меня, – заорала я. – Я помогу. Я живая!
Раньше толстые каменные стены заглушали звуки боя, но теперь я словно окунулась в горячую воду из криков и звона мечей. Только бы не пропустить восставших в этом проклятом тумане.
Я снова ударила неуклюже подбежавшего ко мне мертвеца и помчалась в гущу, уже не видя, как он падает.
Восставших было значительно больше, и среди Аскетов не оказалось ни единого мага, который мог бы поправить положение дел своих собратьев – кто знает, где они все. Мертвые теснили горстку уставших людей, обступая их как муравьи и глупо взмахивая руками, пытаясь ударить, но я знала: один нелепый взмах, и можно сломать человеку руку или перебить шею. Силы в тварях было достаточно. Как и во мне.
– Зови на помощь! – заорал мне кто-то, но я даже не представляла, кого звать. Самуэль маг, но я в здравом уме ни за что не позвала бы его сюда. Да и он просто прибьет меня за то, что я ввязалась не в свою драку.
Но Льюис…
Задумавшись на миг, я едва сумела увернуться от восставшего, пытавшегося неуклюже на меня завалиться. Взмахнула клинком, но не попала и по инерции упала на землю. И тут же поднялась, испугавшись, что меня тут же затопчут в пылу драки.
– Кого? – заорала я. – Здесь нет поблизости магов!
И осеклась, в очередной раз тыча клинком в ревевшего восставшего. Маги здесь были. Тени – к ним я шла, пока не заметила висевшие на петлях ворота форта Флинт.
Мертвец рухнул, в последний раз коротко вскрикнув.
Тени могли помочь, они обязаны были это сделать, кто, если не они? Но бежать было некуда, туман заливал все белым молоком, и я даже не видела, где свои, а где чужие. Как здесь пробираться и не пропороть случайно Аскета?
А потом кто-то резко схватил меня за плечо и выволок из схватки.
– Ты что творишь?
Голос говорившего был знаком, но я сходу не сообразила – чей.
– Иди внутрь, живо! – от властного тона у меня едва не перехватило дыхание. Захотелось тут же заткнуть его, чтобы он никогда не смел разговаривать со мной так.
Как мой отец, как брат, как дед, как опекун. Как Самуэль. Серый бог порви этого нахала!
Но в тумане так сложно было понять, как вернуться и не заработать себе рану, что я в растерянности встала с клинком наготове и смотрела на невнятное, полное звона мечей шевеление в тумане.
Восставшие словно вздохнули – синхронно, устало, облегченно. Еще какое-то время раздавались звуки мечей, но и они вскоре затихли.
Восставшие сгинули. Все до одного. Я ничего не понимала, значит, здесь был маг?
– Ты что творишь, Дайан! – повторил вынырнувший из тумана человек.
Вглядевшись, я узнала Аттикуса. Он был зол настолько, что я тут же расхотела спорить. Что же, ведь его я и искала, не правда ли? Я вспомнила, как насторожился Гус у выхода из пещер, и неожиданно все поняла. Аттикус все это время следил за мной, за каждым моим шагом, а Гус тоже Тень, он мог тогда увидеть его или как минимум понять, что тот рядом. А значит – я выдохнула – Аттикус видел, как приходил Вольфгант. Спасибо, Тишь, что Китти его выгнала, и к Самуэлю не должно быть вопросов.
– Но я…
Он пребольно схватил меня за плечо и потащил прочь от возбужденно переговаривавшихся Аскетов, через коридор, склад, и заваленный трупами главный зал, где обычно проходили богослужения.
– Молчи, пока не вышли на воздух.
И только на улице он отпустил мое плечо.
– Какого Серого, Аттикус? – я все-таки не выдержала, потирая нывшее плечо. – Что вы там делали?
Он не ответил, и я не могла разглядеть его лица из-за тумана. Площадь перед фортом по-прежнему была пуста – ни людей, ни вездесущих крыс, впрочем, эти всегда первые делали ноги.
– Зачем ты туда полезла, Дайан? Все, что ты должна сделать – найти Книгу, а не лезть на ужин к восставшим. Если бы меня здесь не было, как долго бы ты прожила? Минут десять?
Он вздохнул, и, судя по виду, не особо ожидал моего ответа.
– Боги, я, кажется, забыл, что ты совсем молода.
– Аттикус…
– Ты нужна живой, – жестко и холодно оборвал он меня.
И я вконец вышла из себя.
– Можно подумать, вам я так сильно важна! Все, что вам нужно – проклятая Книга, и чтобы я ее нашла, вы готовы идти по трупам! Откуда мне было знать, что вы контролируете ситуацию? Я хотела помочь!
– Контролирую, Дайан? Я пошел туда за тобой, мне не пришло бы в голову помогать им. А тебе как пришло, можешь объяснить? Что ты такого умеешь, чтобы оказаться там полезной?
– Когда твари напали на нас, Аскеты помогли. И один из них погиб, – зло бросила я, направляясь обратно в форт. Даже если восставших больше нет, я все еще могла помочь, хотя бы перевязав раны.
– Это их обязанность. – Аттикус бесцеремонно вернул меня назад. – Они – чистильщики этого города. Мертвые и преступники – их работа, их пропитание и способ доказать верность Единому. А ты – девчонка, которая всего лишь умеет скрываться. Ты не можешь им помочь, ты им помешаешь.
– Вы видели, сколько Аскетов погибло? – вскинулась я.
– Да. И это печально. Но это их жизнь, Дайан, и их собственный выбор.
Я замолчала, яростно глядя в лицо Тени, но он и не думал отводить взгляд. Он был разъярен и холоден, как глыба льда, что иногда проходили мимо побережья Фристады.
Я не знала, что еще ему сказать, потому что единственный аргумент он отмел, словно пушинку. Но согласиться я с ним не могла – как можно пройти мимо беды другого? Моих соседей. Разумеется, Аскеты особо никогда не жаловали нас, но они, как и Лесные чада, никого вообще не жаловали. Но и не вредили, и я умела это ценить. И они не бросили Льюиса, он умер не один. Так как я могла?
Меня пробрал мороз от тяжелого взгляда Аттикуса.
– Я не собираюсь перед вами оправдываться, – в тон сказала я. – И я не просила за мной следить. Вы что, шли за нами по всем подземельям?
Он вздохнул, и одновременно с долгим вздохом дернулись ворота форта. Мы молча наблюдали, как на улицу выходят потрепанные Аскеты и опускаются на землю. На нас они если и смотрели, то не слишком заинтересованно, наверное, просто устали. Мне не нужна была благодарность, я ведь даже не успела ничего сделать. Все Аттикус со своей магией Тени и равнодушием с саму Фристаду.
– Видите, сколько их осталось? – тихо спросила я. – В форте служит много людей, и многие так и не пережили сегодняшнюю ночь.
Я присела на все еще теплый камень парапета и перевела дух. Все планы рухнули к Олоре и Айре. Но откуда появилось так много восставших в форте? И почему так спокойно было в общине, где тревожный звон колоколов в башнях Аскетов? Восставшие редко далеко отходили от мест своего последнего упокоения, но то, что я увидела, навевало на мысли о зове. Зове той самой проклятой Книги. Серый бог ее возьми, значит ли это, что она в городе, раз восставшие поднялись именно в форте? Или всему виной Вольфгант, пришедший поговорить с Самуэлем?
Глава восемнадцатая
– Чем вы их так? – спросила я, только чтобы дать голове время переварить все вопросы. Тени никогда не расставались со своими тайнами, и на прямой ответ на этот вопрос, как и на предыдущий, я вовсе и не рассчитывала.
– Магией, – коротко ответил Тень. – Восставших можно убить огнем и магией. И освященной водой, разумеется.
Голос Аттикуса постепенно менялся и становился мягче и спокойнее, хоть он и был по-прежнему на меня зол.
Ну, разумеется. Я криво улыбнулась и кивнула.
Это был не слишком подходящий для разговора миг. Мы наблюдали, я – с замешательством, а Аттикус – с видимым равнодушием, как Аскеты, устало привалившись к теплому камню, шептали молитвы об убиенных. Нервное возбуждение резко схлынуло, и я почувствовала, как холодеют руки. Горожане никогда не любили Аскетов, хоть они и принимали на себя основной удар, я недолюбливала их за фанатизм и излишнюю жестокость. Но именно они и Аттикус не позволили восставшим выйти на улицы Фристады и разбрестись кто куда.
– Равновесие не в том, чтобы скорбеть, Дайан, – тихо сказал Аттикус, становясь рядом со мной. – А в том, чтобы предотвратить и понять. Ты сегодня можешь быть собой довольна. Восстановить баланс в городе – великая честь. И я был рад ее с тобой разделить. Несмотря на то, что это было бесконечно глупо.
– Почему их так много?
– Почему бы ни было, их больше не осталось. Я это знаю. Иди своей дорогой, Дайан.
Я помотала головой и догнала темную фигуру до того, как она исчезла в тумане.
– Так не пойдет, – сказала я, ощущая на себе его взгляд. – Вы не уйдете от меня теперь так просто, будто мы с вами выпили по чашке чая и разбежались.
– И тем не менее, я все еще здесь, потому что мне интересно, а не потому, что ты можешь мне помешать, – сказал он с мрачной улыбкой.
