Текст книги "Обед в ресторане «Тоска по дому»"

Автор книги: Энн Тайлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Итак, – сказал он, – мой сын – владелец первоклассного ресторана.

Эзра выглядел довольным и смущенным.

– А моя дочка – врач, – продолжал Бек. – А ты, Коди? Кто ты?

– Консультант по НОТ, – ответил Коди, – ты же знаешь.

– По чему?

Коди не ответил.

– Он обследует заводы, – объяснил Эзра, – а потом дает инструкции, как наладить дело, чтобы повысилась производительность труда.

– Понятно. Изучает проблему рабочего времени.

– Он один из лучших специалистов, – сказал Эзра. – Про него пишут в газетах.

– Да что ты говоришь? Ну, сын, горжусь тобой.

Коди вдруг подумал, что завтра утром не заставит себя пойти на работу. Наконец-то его успех признан. Неужели это все, к чему он стремился, – мимолетное уважение, промелькнувшее сейчас на лице отца?

– Я много думал о тебе, Коди, – наклонился Бек к сыну. – Часто вспоминал о тебе, после того как уехал от вас.

– Да? – обронил Коди. – А ты разве уезжал?

Отец смутился.

– Было дело. – Эзра кашлянул. – Ладно. Ну а ты как, папа? Все еще служишь в корпорации «Таннер»?

– Нет, я уже на пенсии. С шестьдесят пятого года. В мою честь устроили великолепный банкет и преподнесли ручку и карандаш из чистого серебра. Как-никак сорок два года у них прослужил.

У Рут вырвался негромкий возглас, по-женски восхищенный. Бек повернулся к ней.

– Честно говоря, иногда я скучаю по людям, по жизни… Жизнь коммивояжера – это вечное движение, понимаете? Вечное движение. А теперь у меня то и дело остается уйма свободного времени. Но я, конечно, вижусь с людьми, за картами например. Есть у меня приятели в гостинице, где я живу. И дама, с которой я встречаюсь. – Он взглянул на окружающих из-под мохнатых бровей. – Вы небось думаете, я слишком стар для таких вещей? Знаю, меня не обманешь! Но она настоящая дама и высоко ценит меня. Поверьте, я очень уважал вашу мать, но теперь, когда ее не стало, я могу снова жениться…

Коди почему-то никогда в голову не приходило, что его родители до сих пор женаты. Дженни и Эзра тоже захлопали глазами и слегка стушевались.

– Единственная загвоздка – в ее дочери, – продолжал Бек. – У нее есть дочь, никудышная дочь. Тридцать пять уж стукнуло, а все при матери сидит. Юстасия Ли. Дрянь девка. Бог знает сколько лет назад ей отхватило на сверлильном станке два пальца, и с тех пор она ни дня не работала. Всю компенсацию потратила на автосани. Не очень-то мне охота жить с ней под одной крышей.

Все молчали, не зная, что сказать.

Тут появился Джо. Ворвался в облаке свежего воздуха, с малышкой на руках, таща за собой целую ораву детей. На самом деле так только казалось, их было трое, но они без умолку трещали и размахивали руками.

– Миссис Несбит не хотела отпускать меня с уроков.

– Ты не догадаешься, что съела малышка!

– Фиби оставили после уроков, она запустила математику.

– Кто это? – спросила одна из девочек, уставившись на Бека.

– Твой дедушка Тулл.

– Ясно… А вина нам сегодня дадут?

– Джо, познакомься с моим отцом, – сказала Дженни.

– Да что ты? – сказал Джо. – Вот не ожидал… – Но ему пришлось заняться ремешком на детском стульчике.

Двое детей заняли пустующие места справа и слева от Бека. Они зацепились ногами за перекладины стульев и положили на стол острые локти. Бек изумленно посмотрел сначала на одного, потом на другого.

– Ну надо же! – воскликнул он.

– Что? – переспросила Дженни.

– Эта компания, это сборище, эта ассамблея!

– Ах ты вот о чем. – Дженни достала из сумки детский нагрудник. – Действительно, сборище солидное.

– Одиннадцать, двенадцать… тринадцать… считая малышку, четырнадцать человек!

– Было бы пятнадцать, – сказала Дженни, – да Слевин сейчас в колледже.

Бек покачал головой. Дженни повязала малышке нагрудник.

’– Целая команда получается, – сказал Бек.

Набожная Фиби прочла перед едой молитву. Миссис Поттер поставила перед Беком тарелку горячего супа. Он с недоверием вдохнул запах.

– Суп из баклажанов, – пояснил Эзра.

– Хм-м-м, я думаю…

– Баклажанный суп Урсулы. По рецепту, который мне оставила одна из лучших моих поварих…

– В день смерти, – заметила Фиби, – не грех бы и помолчать во время молитвы.

– …она стряпала по законам астрологии, – продолжал Эзра. – К примеру, я ей говорю: «Давай сделаем сегодня салат из эндивия», а она отвечает: «Сегодня в еде – никакого уксуса, звезды не велят». И вместо салата готовит какое-нибудь другое блюдо, которое сам я никогда бы не включил в меню – кто станет есть такое! А ведь ели! Да еще как. Она всегда попадала в точку. Может, эти гороскопы и впрямь не лишены смысла? Но вот прошлым летом звезды посоветовали ей уйти с этой работы, и она ушла, а я до сих пор не могу найти замену.

– Признайся, в чем здесь секрет! – затормошила его Дженни.

– Кто говорит, что здесь есть секрет?

– По-моему, в любом рецепте есть секрет, разве не так? Что-то особенное, какой-то неожиданный фокус, которым делятся только с кровной родней?

– Что ж, в данном случае это бананы.

– Ага!

– Без бананов в этом супе не было бы ничего особенного.

– В день смерти можно и не обсуждать еду, – заметила Фиби.

– Это не день смерти, – сказала Дженни. – Возьми салфетку.

– Дело в том… – начал Бек и запнулся. – Все это похоже на встречу большой, веселой семьи! Да-да, семьи!

Взрослые оглядели стол. Дети увлеченно хлебали суп. Бек, который так и не окунул еще ложку в тарелку, взволнованно продолжал:

– Я говорю о семейном клане. Вроде тех, какие показывают по телевизору. Толпы двоюродных братьев, сестер, дядюшек и тетушек, шутки, встречи…

– Вообще-то, ничего подобного, – вставил Коди.

– Как «ничего подобного»?

– Зря обольщаешься. На самом деле – ничего подобного. Только двое-трое из всех этих детей – твоя родня. Остальные – дети Джо от первого брака. Что до меня, я не видел их много лет и не могу даже сказать, как зовут младшего. Кстати, девочка это или мальчик? Меня хоть известили, когда он родился? Так что не причисляй меня к этому клану. А Бекки сидит вон там…

– Бекки? – переспросил Бек. – Не в мою ли честь?

Коди осекся и с открытым ртом повернулся к Дженни.

– Нет, – ответила она, вытирая малышке подбородок. – Ее полное имя Ребекка.

– Ты считаешь, что мы – семья. – Коди снова повернулся к отцу. – Обыкновенная веселая семья – вроде тех, что показывают в комедиях по телевизору. А на самом деле живем мы каждый сам по себе, раскиданы по разным углам, а мать наша была ведьмой…

– Ну, Коди! – сказал Эзра.

– …бешеной крикливой ведьмой, от которой можно было ждать чего угодно, – не унимался Коди. – Она лупила нас, обзывала мразью, гаденышами, орала: «Чтоб вы сдохли!», трясла так, что зуб на зуб не попадал, вопила как полоумная. Никогда не угадаешь, в каком она настроении – в хорошем, в плохом? От любого пустяка могла взбеситься. «Да я тебя в окно вышвырну! – кричала мне. – Вот весело будет – мозги всмятку!»

Миссис Поттер и вторая официантка, которая все время улыбалась, словно твердо решив ни на что не обращать внимания, на цыпочках подали жаркое, но ни у кого из сидящих за столом рука не поднялась взять вилку. Малышка тихо ворковала над шляпкой грибка, лежавшего на ее тарелке. Остальные дети, побелев от ужаса, смотрели на Коди, взрослые же, казалось, думали о чем-то своем. Все, даже Бек, сидели опустив глаза.

– На самом деле было вовсе не так, – наконец сказал Эзра.

– По-твоему, выходит, я вру? – спросил Коди.

– Нет, но она же не всегда была такая злая. По-настоящему она сердилась редко, всего несколько раз за долгие годы, именно это и осталось у тебя в памяти.

Коди почувствовал себя опустошенным. Он бросил взгляд на свою тарелку, там лежал кусок молодой баранины, чуть розоватый посередине, а рядом яркие овощи – полная гармония красок и фактуры, один из шедевров Эзры, но он был не в силах притронуться к еде.

– Ты вспомни другое, – продолжал Эзра. – Вспомни, как она играла с нами в «Монополию», слушала с нами по радио Фреда Аллена. Как пела с тобой… помнишь, вы с ней пели одну песенку? «Айви, милая Айви…» И как, приплясывая под эту песенку, удалялись на кухню?

– Ну и ну! – сказал Бек. – А я даже не помню, что Перл умела танцевать.

Миссис Поттер налила Коди вина. Он взял рюмку за ножку, но так и не смог поднять ее. Рут искоса с тревогой наблюдала за ним.

– Так-то, – сказал Эзра. – Выпьем вина, папа?

– Знаешь, сынок, я не большой любитель вина.

– Это правда замечательное вино.

– Мне больше по вкусу рюмочка кукурузного виски, – сказал Бек.

– Самое лучшее вино будет к десерту. Его делают из винограда, пораженного особой плесенью, и…

– Погоди-погоди, – перебил Бек. – Говоришь, плесенью?

– Тебе наверняка понравится.

– А это что за белая штука?

– Русская каша.

– Не знаю, никогда не пробовал.

– Тебе наверняка понравится, – сказал Эзра.

Бек покачал головой, но выглядел довольным – казалось, ему приятна мысль, что Эзра опередил его в жизни.

Коди отодвинул тарелку.

– У меня есть компаньон, – сказал он. – Его зовут Слоун. Он холостяк. Ни разу не был женат.

Все, даже дети, с интересом обернулись к нему.

– И вот в прошлом году, – продолжал Коди, – Слоун случайно встретил старую знакомую, женщину, с которой много лет назад у него был роман. Она была с дочерью, и встреча произошла как раз в день рождения дочери. Чтобы как-то поддержать разговор, Слоун спросил, сколько девочке лет, и, когда женщина ответила, его вдруг осенило. Он прикинул в уме и воскликнул: «Господи, да это, наверное, моя дочь!» Женщина рассеянно посмотрела на него и сказала: «Да, между прочим, твоя».

Все молчали. Коди улыбнулся и поднял руку в знак того, что рассказ окончен и присутствующие могут приниматься за еду.

– Странная женщина, – сказал наконец Бек.

– Вовсе нет, – возразил Коди.

– Могла бы по крайней мере…

– Тем самым она дала ему понять, – пояснил Коди, – что он, Слоун, никакого отношения к ним не имеет. Он никогда с ними не жил, а поэтому в расчет его не принимают. Он не был членом их семьи.

Бек резко откинулся на стуле. Глаза его теперь казались не ярко-синими, а темными до черноты.

– Малышка! – вдруг крикнул Джо.

Девочка беззвучно содрогалась, рот ее был широко открыт, личико побагровело.

– Она задыхается! – ахнула Дженни.

Несколько человек повскакали с мест, опрокинулась чья-то рюмка. Джо пытался вытащить малышку из стульчика, но Дженни остановила его:

– Не надо! Пропусти меня к ней!

Ребенок был пристегнут к стульчику ремешком, и высвободить его оттуда было невозможно. Кто-то из детей постарше расплакался. Что-то с грохотом упало на пол. Дженни слегка ударила малышку по диафрагме, и на стол вылетела грибная шляпка. Раздался громкий вопль, девочка снова порозовела. Ее вытащили из стульчика и посадили к Дженни на колени. Она тотчас повеселела, устроилась поудобнее и стала гонять пальчиком горошину по краю тарелки.

– Доживу ли я до тех пор, когда они вырастут?! – вырвалось у Дженни.

– Он ушел, – сказал Эзра.

Все сразу поняли, о ком речь, и устремили взгляд на стул Бека. Там было пусто. Льняная салфетка брошена рядом с тарелкой, угол ее намок от подливки.

– Ждите меня здесь, – сказал Эзра.

Они не просто ждали, они перестали разговаривать, перестали двигаться. Эзра быстрыми шагами пересек ресторанный зал и вышел на улицу. За столом стояла оглушительная тишина, даже малышка не проронила ни звука. Скоро Эзра вернулся, встревоженный.

– Он исчез, а ведь ушел всего минуту назад. Мы еще можем догнать его. Давайте все вместе!

Никто не тронулся с места.

– Ну пожалуйста! Прошу вас. Я хочу, чтобы хоть раз вся наша семья пообедала по-людски, с начала и до конца. Подумайте, ведь стоит нам собраться здесь всем вместе, как непременно что-то случается. Кто-то уходит рассерженный или в слезах, и все расстраивается… Пошли прочешем округу и найдем его! А потом закончим обед.

– Можно, – заметил Коди, – закончить обед и без него. Есть и такой вариант.

Но такого варианта не было, даже он это понимал. Единственное пустующее место за столом портило все. Уже сам по себе стул со спинкой в форме лиры выглядел сиротливо и укоризненно. Люди стали нехотя вылезать из-за стола. Дети толпились вокруг Эзры, и он, точно полководец, командовал:

– Ты и самые младшие ищите на Бушнелл-стрит… Встречаетесь с Джо на Прима-стрит…

Рут тоже поднялась и взяла у Дженни ребенка, чтобы та могла надеть пальто. Все направились к двери.

– Счастливой охоты! – крикнул Коди им вдогонку.

Демонстративно развалясь на стуле, он откинулся назад и попросил миссис Поттер принести еще вина. Однако в душе он был весьма смущен. Ему вспомнилось, как в начальной школе он порой доводил до слез какого-нибудь одноклассника и при этом так перегибал палку, что, оглянувшись вокруг, видел: никто уже не смеется. Разве не такое же глухое молчание царило сейчас в этом зале, среди застланных белыми скатертями пустых столов? Миссис Поттер поставила на поднос с серебряным ободком бутылку вина. А сама отступила, сложив руки на животе.

– Пойду гляну, как у них там, – сказал ей Коди.

Небо тем временем стало прямо-таки ярко-синим.

Бледное солнце освещало верхушки зданий. Потеплело. Коди стоял, широко расставив ноги и подбоченясь, вроде бы совершенно невозмутимый, посмотрел сначала в одну, а потом в другую сторону. Часть поисковой группы – Джо и подростки – как раз заворачивала за угол. Высокая статная негритянка в тюрбане из ярких платков остановилась получше уложить продукты в своих сумках.

Коди свернул направо, в проулок между домами – узкая полоска бетона, окаймленная с одного боку старыми ящиками и мятыми мусорными баками. Миновал окно ресторанной кухни, где вентилятор повеял на него воспоминанием об Эзрином барашке. Обошел облезлую голодную кошку, с хвостом свалявшимся и истрепанным, как ершик для мытья бутылок. Коди был настороже, в затылке у него возникло то особое чувство, без которого на улицах Балтимора никак нельзя. Но шел он не торопясь, вразвалочку, засунув руки в карманы брюк.

«У тебя всегда должна быть цель, – учил его когда-то отец. – Делай вид, что идешь по делу, и никакая шпана не пристанет к тебе». Еще отец говорил: «Никогда не доверяй людям, которые начинают фразу со слов откровенно говоря».Ему же принадлежали высказывания «Главное в боковой подаче мяча – резкий поворот кисти» и «Если хочешь что-нибудь продать, никогда не смотри покупателю прямо в глаза».

«Мы можем рассчитывать только на себя, – говорил Эзра, оправдывая очередной нескончаемый обед. – Нам надо держаться вместе, ведь нас связывает общий опыт прошлого». Жалкая, скудная горстка советов, полученная от Бека Тулла, – больше Коди от отца ничего не видал, – ну куда годится такой опыт прошлого! Послушать отца, выходит, что для успеха требуется иметь только видимость целеустремленности, недоверие к откровенности, ловкость рук и уклончивый взгляд.

Коди вдруг охватила тоска по сыну – по светловолосой голове Люка, по сутулым плечам. (Еще ребенком он поклялся, что скорее умрет, чем бросит своего сына; все что угодно, только не это…) Ему вспомнилась охота, они с Люком почти не разговаривали, стеснялись друг друга. Ну да ничего, может быть, Слоун разрешит ему отправиться в лесной домик и на следующий уикенд, тогда они с Люком еще раз попробуют найти общий язык.

Он вышел на солнечную, почти безлюдную Бушнелл-стрит. Заслонил рукой глаза от солнца, огляделся, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, перед ним возник Люк! Он почему-то сидел на ступеньках заколоченного здания. Коди быстро направился к сыну. Люк услышал шаги и поднял голову в тот самый миг, когда Коди поравнялся с ним. Но это был не Люк. Это был Бек. Его серебристые волосы от солнца казались желтыми, он снял пиджак и остался в белой рубашке, острые сутулые плечи поразительно напоминали Люка. Коди остановился.

– Я искал автобусную станцию, – сказал Бек. – Думал, дойду пешком, но, похоже, вряд ли…

Коди вынул платок, промокнул потный лоб.

– Клодетт небось ждет, – сказал Бек. – Ну та знакомая, о которой я говорил. Вот я и решил, что пора возвращаться. Неловко, конечно, – поел и сразу ушел, но ты ведь знаешь, каково иметь дело с женщиной. Я обещал вернуться до ужина. И она верит мне.

Коди сунул платок обратно в карман.

– Теперь-то, – продолжал Бек, – Клодетт наверняка захочет, чтоб мы поженились. Она знает, что Перл умерла, и явно уже строит планы.

Бек расправил свой пиджак и осмотрел его как бы в поисках изъянов. Потом аккуратно сложил подкладкой наружу и повесил на руку. Подкладка была шелковистая, переливалась на солнце, как срез на лежалом мясе.

– Честно говоря, – сказал Бек, – я не рвусь жениться на ней. И дело не только в ее дочери, дело во мне. Во мне самом. Думаешь, у меня не было любовниц? Да я мог бы жениться чуть не на каждой. Многие умоляли: «Напиши жене, разведись, и мы поженимся». «Давай еще подождем», – говорил я, но так ничего и не предпринимал. Сам не знаю – почему.

– Ты оставил нас в ее когтях, – сказал Коди.

Бек посмотрел на него.

– Что?

– Как ты мог так поступить? Как мог бросить нас на произвол матери? – Коди наклонился к Беку и сразу почувствовал легкий запах нафталина от его костюма. – Мы же были тогда совсем маленькими, не могли защититься. Ты был нашей единственной защитой. Мы напрягали слух, ожидая, когда за дверью прозвучат твои шаги, шаги заступника. Но ты отвернулся, палец о палец не ударил, чтобы нас защитить.

Бек смотрел мимо Коди на проезжавшие машины.

– Она доконала меня, – сказал он наконец.

– Доконала?

– Убила все хорошее, что было во мне.

Коди выпрямился.

– Сначала она считала меня прекрасным человеком. Ты бы посмотрел на ее лицо, когда я заходил в комнату. Мы познакомились, когда она уже была старой девой и примирилась с этим. За ней давным-давно никто не ухаживал, подруги просили ее посидеть с детьми, которые называли ее тетей Перл. И тут появился я. И сделал ее счастливой! А себя загубил, сынок. Беда в том, что если я делаю женщину счастливой, то не могу ей ни в чем отказать. Будь она щербатой, уродливой или толстухой – чем хуже, тем лучше! Разведись я с твоей матерью, я бы, вероятно, уже раз шесть женился заново – переходил бы всякий раз к новой женщине, которая была бы счастлива лишь оттого, что видит меня, и уходил бы, как только она, привыкнув ко мне, переставала быть такой счастливой. Именно привычная близость вечно все портит. Не подпускай к себе людей слишком близко, сынок. Разве я не говорил тебе этого, когда ты был мальчиком? На первых порах у нас с твоей матерью все шло прекрасно. Казалось, я просто не мог сделать что-нибудь не так. Однако постепенно она стала замечать мои недостатки. Я не скрывал их; но, как теперь выяснилось, они все же имели значение. Я совершал ошибки, и Перл их видела. Видела, что я слишком часто уезжаю из дома, мало помогаю ей, не продвигаюсь по службе, полнею, много пью, не так разговариваю, не так ем, не так одеваюсь, не так вожу машину. Что я ни делал, все было не так. Все было испорчено. Оборачивалось несчастьем. Привезу из поездки какую-нибудь игрушку, чтобы порадовать вас, а из-за нее непременно начнется скандал – ваша мать всегда найдет к чему прицепиться: то игрушка слишком дорогая, то очень опасная, то слишком сложная. И вы, дети, тоже начинали ссориться, кому первому играть. Помнишь тот набор – лук и стрелы? Я-то думал, все будет хорошо, сблизит нас, поедем всей семьей за город, прикрепим мишень к дереву и станем упражняться в стрельбе. Но ничего не получилось. Сначала Перл сказала, что она не спортсменка, потом Дженни захныкала, что слишком холодно, потом вы с Эзрой заспорили и в конце концов подрались, выпустили стрелу и ранили мать.

– Помню, – сказал Коди.

– Попали ей в плечо. Кошмар. На следующей неделе, пока я был в отъезде, что-то стряслось с ее раной. Возвращаюсь домой, а она говорит, что чуть не умерла. Инфекция какая-то, что ли. Это была последняя капля. В воскресенье вечером я сидел на кухне, пил пиво и вдруг, к собственному удивлению, сказал: «Перл, я ухожу».

– Значит, это тогда ты ушел от нас? – спросил Коди.

– Собрал чемодан и ушел, – кивнул Бек.

Коди сел на ступеньки.

– Понимаешь, – сказал Бек, – я думаю, виной всему – беспросветность. Унылая беспросветность жизни. Все оказалось перепутанным, сложным и нисколько не прекрасным. Я так не мог. Мать могла, а я не мог. Что ж, надо отдать должное твоей матери. – Бек вздохнул и провел рукой по подкладке пиджака. – По правде говоря, когда ушел, я не думал, что когда-нибудь снова захочу увидеть вас. Но потом иной раз и задумывался: интересно, что сейчас делает Коди? Чем заняты Эзра и Дженни? Семья у нас была не ахти какая счастливая, думал я, но так или иначе это все, что есть у человека. К тому времени прошло года два или три с тех пор, как я ушел от вас. И вот однажды вечером я очутился проездом в Балтиморе. Оставил машину в соседнем квартале и пошел к вашему дому. Чуть не замерз, пока ждал на другой стороне улицы: мол, если кто-нибудь выйдет из дома, тогда подойду. И вот появился ты. Сперва я даже не узнал тебя, решил, что в доме живет другая семья. А потом сообразил, что это ты так вырос. Стал почти мужчиной. Ты прошел по дорожке и нагнулся за вечерней газетой, выпрямился, подбросил ее в воздух и поймал – и тут я понял, что ты проживешь без меня. Ведь ты способен на такой беззаботный жест – подкинул газету и поймал ее. Из тебя будет толк, подумал я. И оказался прав, верно? Смотри! Разве из вас не получился толк – живете хорошо, все трое. Это ее заслуга, это Перл добилась. Я и тогда знал: она справится. И я вернулся к машине… После я жил будничной жизнью. Были кой-какие приятели, время от времени появлялись любовницы. Потом кто-нибудь начинал мною восхищаться, и я говорил себе: «Вот бы Перл узнала об этом». Изредка я посылал ей весточку. Сообщал свой последний адрес. Но на самом деле я писал, чтобы сказать ей: «Новый важный начальник очень ценит меня» – или: «Одна дама в восторге, когда я захожу к ней». С ума сойти, правда? Мне кажется, что все эти годы, когда мне выпадала удача, я мысленно как бы выставлял ее напоказ перед вашей матерью. «Вот, Перл, полюбуйся», – думал я; а теперь ее нет, так что же мне делать?

Бек горестно покачал головой.

Не зная, что ответить, Коди рассеянно глянул в сторону Прима-стрит и увидал, как его родня веером сворачивает к ним, на Бушнелл-стрит. Впереди во весь дух мчались дети, за ними вприскочку бежали подростки, а за теми, стараясь не отставать, почти бегом следовали взрослые – вид у них у всех был неожиданно радостный. Из-за темной траурной одежды лица их казались на диво светлыми. Руки и ноги детей так и мелькали, малышка подпрыгивала на плечах Джо. Коди был удивлен и тронут. Он почувствовал, что они притягивают его к себе, что не они к нему направляются, а он к ним.

– Они нашли нас, – сказал он Беку. – Пойдем закончим обед.

– Не знаю, как и быть, – замялся Бек, но разрешил Коди помочь ему подняться. – Ладно, разве что последнее блюдо, – добавил он, – но предупреждаю: я уйду до того, как подадут десертное вино.

Поддерживая отца под руку, Коди повел его навстречу родным. Над их головами парили чайки, а небо сияло чистой синевой, навевая воспоминания о загородных прогулках детства – поездках на машине, пикниках, осенних походах, прогулках среди весенних цветов. Он вспомнил ту поездку, с луком и стрелами, и ему вдруг почудилось, что он снова видит изящный, трепетный полет стрелы. Видит распрямленную фигуру матери на фоне сухой травы, ее золотистые волосы, маленькие руки, поправляющие букет в тот самый миг, когда стрела уже была в полете. А в вышине, как ему казалось теперь, висел тогда почти недвижимый коричневый самолетик, гудящий, как шмель, в солнечных лучах.