Текст книги "Месть по-французски"

Автор книги: Энн Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

24.

Эллен лежала в кустах, не в силах двинуться, скованная страхом и отчаянием. Она потеряла всякое представление о времени. Ночь стала темнее, луна скрылась за облаками, поднялся ветер, наметая на нее прошлогодние листья. Внезапно она услышала какие-то странные, гортанные звуки. Это заставило ее подняться и подбежать к лежащему на земле старику.

– Ты… все еще… здесь?

Эллен встала перед ним на колени и взяла его худую руку в свою.

– Вы живы! – рыдала она. – Я думала, что он убил вас…

– Почти, – сказал старик. Голос его был слаб, закатывающиеся глаза покрыты дымкой. – Ты должна бежать за помощью.

– У меня есть бинты…

– Мне уже это не нужно, глупышка. Со мной все кончено. – Он закашлялся, и из его рта темной струйкой потекла кровь. – Сейчас помощь нужна Жаклин. Черт возьми, почему я не предупредил ее, что Мальвивр еще жив?! Мне бы следовало догадаться, что все это его проделки. Он никогда ничего не забывает. Несколько лет тому назад он разыскал меня, чтобы выведать, где она, и я сказал ему, что она умерла. Мне казалось, что я убедил его. Никогда не следует недооценивать противника – это мне хороший урок.

– Да, сэр, – сказала Эллен, гладя его руку.

– Ладно тебе! Ни к чему называть умирающего старьевщика сэром, – возразил старик. – Беги за помощью. Не на постоялый двор – это свора воров и негодяев. Для меня ты ничего не можешь сделать, моя рана смертельна, и мне осталось совсем немного. Я даже сейчас уже не чувствую боли. Только ужасно холодно. Беги!

– Нет, – решительно сказала Эллен, стаскивая с себя потрепанную шаль и укутывая ею жалкую фигуру старика.

– Не глупи, – с трудом выдохнул он. – Мне ты ничем не поможешь. Я вот-вот умру. Помоги Жаклин.

Забыв обо всех своих предрассудках, Эллен взяла смертельно холодную, высохшую руку старика и положила ее к себе на колени.

– Никто не должен умирать в одиночестве, – сказала она. – Жаклин бы наверняка хотела, чтобы я осталась.

– Ты такая же упрямая, как она. Господи, спаси меня от сентиментальных светских дам и их покровительства! – Он снова задохнулся. – Ладно, оставайся: вообще-то я рад.

Там они ее и нашли. Эллен стояла на коленях перед стариком, держа в своей руке его безжизненную руку, и оплакивала его. Она слышала, что кто-то идет, но бежать и скрываться было уже поздно. Да и сил у нее не осталось.

– Эллен! – внезапно донесся до нее знакомый голос. Это был Тони, ее сильный, замечательный Тони! Он соскочил с лошади и крепко прижал ее к себе.

– Удавить тебя мало! – воскликнул он, покрывая поцелуями ее залитое слезами лицо и прижимая к себе так крепко, что она боялась задохнуться. – Если ты еще раз выкинешь что-то подобное, то я тебя поколочу, клянусь, поколочу! Нам черт знает как трудно было отыскать вас. Черт подери… – Он прервал свою тираду и зажал ей рот поцелуем.

– Безумно трогательно! – произнес знакомый циничный голос, в котором, однако, чувствовалось волнение. – Но над кем ты так рыдаешь? И где Жаклин?

– О мой бог, Тони, он увез ее! – закричала Эллен, высвобождаясь из его объятий.

– Кто? – хрипло спросил Николас.

– Человек, который убил старьевщика… – заикаясь проговорила Эллен, оглядываясь на лежащее на земле тело.

– Выражайся яснее, черт возьми! – в ярости крикнул Николас. – Какой человек? Куда увез?

– Его зовут Мальвивр. Я не знаю точно, как давно это было. Может, пару часов назад, я не уверена. Он сказал, что у него карета. Я пряталась в кустах, и мне не все было слышно…

– Мальвивр, – повторил Николас страшным голосом. – Она считала, что он мертв.

– По всей видимости, нет, – заметил Тони, все еще крепко прижимая Эллен к себе.

– Это удовольствие я оставлю для себя. – В лунном свете мелькнула хищная улыбка Николаса. – Кто сказал, что справедливого бога не существует? Куда они направились? В Париж?

– Не знаю точно, но думаю, что да. Мы должны что-то сделать с телом старика. Мы не можем бросить его здесь, – сказала Эллен.

Николас молча развернул лошадь на узкой тропе.

– Блэкторн, подожди! – крикнул Тони, но Николас уже мчался как сумасшедший.

Тони повернулся к жене.

– Оставим тело здесь. Монахи найдут его утром и сделают все, что нужно. Поехали, дорогая. Как бы этот дурак не перестарался. Если он погибнет, спасая Жаклин, боюсь, что она тоже не захочет жить.

«Карету догнать невозможно, – в отчаянии думал Николас. – Наши лошади вымотались от этой гонки; счастье, что, по крайней мере, никто не сломал себе шею. А лошади Тони вдвойне тяжело из-за второго седока». Николасу и в голову не пришло по-джентльменски предложить Эллен пересесть к нему в седло или уменьшить скорость. Он вообще почти не замечал, что они несутся за ним следом.

Француз, видимо, был не намерен останавливаться на ночь, что решило бы его судьбу. Они продолжали преследовать его во тьме, пока конь Николаса не упал от усталости, чуть не задавив свалившегося с него седока.

– Будь же ты благоразумным, – сказал Тони, подъезжая к нему. – Ты никому не поможешь тем, что сломаешь себе шею…

– Отдай мне свою лошадь! – с угрозой в голосе приказал Николас.

– А мы останемся на дороге? Не глупи.

– Отдай лошадь, черт побери, или я проткну тебя! – закричал он.

– Послушай меня, Блэкторн, моя лошадь почти так же плоха, как и твоя. Нам надо добраться до ближайшей деревни и получить свежих лошадей. Пока они в карете, он ее не тронет…

Николас безжалостно засмеялся.

– Ну, ты-то, конечно, знаешь! Не суди всех по себе, идиот!

– В противном случае тебе просто придется убить его. У тебя ведь это хорошо получается, не правда ли? – холодно сказал Тони. – Перестань пороть горячку, приди в себя. Чем дольше мы тут будем препираться, тем дольше их не догоним.

– Пошел к черту! – пробормотал Николас, но все-таки взял под уздцы своего коня и направился в сторону слабо освещенной деревни.

Он был слеп от паники и ярости. Мысль о том, что его Жаклин, гордая, сильная, великолепная Жаклин находится во власти человека, продавшего ее в публичный дом, сводила его с ума. Он сначала убьет мерзавца, а потом излупит ее за то, что она от него убежала!

Как никогда отчетливо Николас понимал, что ему нужна эта женщина. Жизнь впервые за много лет стала приобретать для него какой-то смысл. Он хотел жить, жить с Жаклин! Жениться на ней, иметь от нее детей, видеть, как она старится и на лице ее появляются морщины… Он хотел покоя и мира, которые может дать ему только жизнь с нею. Если не это, то тогда ему ничего не нужно.

Следующая деревня оказалась больше – в ней уже было два постоялых двора. Когда они где-то около полуночи подошли к ближайшему, Николас сначала не обратил внимания на стоявшую во дворе карету. Мягкий голос Эллен успел остановить его до того, как он потребовал свежих лошадей.

– По-моему, это та самая карета.

Николас резко обернулся, кровь застыла у него в жилах.

– Почему ты так думаешь?

– Я видела очень похожую в Ланте. Конечно, может быть, я ошибаюсь…

– Вряд ли, – сказал он. – Она и есть. Тони, мне нужна твоя помощь.

– Я в твоем распоряжении.

– Следи за тем, чтобы люди Мальвивра мне не помешали. Не знаю, приехал ли он с охраной или с ним только кучер.

– Ты намерен прямо сейчас освободить Жаклин? – спросила Эллен, соскальзывая с коня в объятия Тони.

– Да, конечно. А потом я разделаюсь с Мальвивром.

– Отлично! Надеюсь, что ты заставишь его страдать.

Николас не смог удержаться от улыбки.

– Это ты у Жаклин научилась? Пообщавшись с ней, все становятся кровожадными. Не беспокойся, кузина. Он будет страдать так, как и не снилось никому.

Найти Мальвивра оказалось нетрудно. На постоялом дворе была только одна отдельная комната, и им сообщили, что она уже занята высоким правительственным чиновником, который приехал с закутанной в плащ спутницей.

Хозяин не ожидал такого наплыва знатных гостей.

– Если месье спустится в пивную… – смущенно пробормотал он, потирая руки.

Но месье не намеревался это делать. Он отшвырнул трактирщика в объятия Тони и понесся, перепрыгивая через две ступени, наверх, на ходу вынимая из ножен шпагу.

Двое обитателей комнаты подняли на него глаза, когда он распахнул дверь. На какое-то мгновение Николас ослеп от ярости. Жаклин уютно расположилась на диване с полупустым стаканом кларета в руке. Напротив сидел мужчина, который увез ее.

Николас застыл на пороге: ему вдруг показалось, что он ошибся в ней. Но когда она повернулась к нему, он увидел в ее глазах такую радость и такое отчаяние, что почувствовал, как у него перевернулось сердце.

Мальвивр поднялся, отодвинув стол, и Николас постарался овладеть своими эмоциями: чрезмерная ненависть ослабила бы его. Мужчина, стоявший возле Жаклин, был опасен – только дурак мог этого не заметить. Он был почти так же высок, как Николас, но пошире его в плечах, с большими крестьянскими руками, которые вряд ли хорошо владели шпагой.

– Я бы на твоем месте не пил это вино, – прорычал Николас, выходя из дверного проема. – Она умело пользуется ядом – на мне потренировалась. Уверяю тебя, что это не самый лучший способ умереть. Гораздо приятнее погибнуть от моей шпаги.

Мальвивр взглянул на свой стакан, потом на Жаклин – и швырнул стакан в камин.

– Я не буду с тобой драться на шпагах, – заявил он. – Мне плевать на все эти ваши джентльменские штучки. Если хочешь получить ее, давай драться по-мужски.

Николас почувствовал, что кровь побежала быстрее по его жилам.

– И что это значит – драться по-мужски, месье?

– На ножах! – рявкнул Мальвивр.

– Нет! – вскрикнула Жаклин.

– Не очень-то твоя дама в тебя верит, – фыркнул Мальвивр. – Ладно, позволю себе быть великодушным. Уйди, оставь нас в покое – и я не арестую тебя.

Николас бросил шпагу.

– Ножи у тебя есть?

– Не надо, Николас, не надо! – прошептала Жаклин. – Он убьет тебя…

– Не думаю. – Он поймал нож, который бросил ему Мальвивр. – Тони?

– Я здесь, – донеслось от двери.

– Проследи, чтобы нам не помешали.

– Боишься проиграть, монсеньор? – поддразнил Мальвивр.

– Боюсь, что ты шельмуешь, Мальвивр.

Он снял камзол, внимательно наблюдая за своим противником. Мерзавец все предусмотрел. Обычно английский джентльмен не умеет драться на ножах. Но Николас к этому числу не относился.

Драка была ужасной – ни грации сражения на шпагах, ни искусства владения пистолетом. Даже сомнительной элегантности кулачного боя в ней не было. Кровавое, грязное, потное побоище. И, когда Николас наконец пригвоздил Мальвивра к стене, держа нож у его горла, из его щеки капала кровь, дыхание прерывалось, одна рука висела, как плеть.

– Назови мне хоть одну причину, почему я должен даровать тебе жизнь, – прохрипел он. – Только одну!

– Причина действительно только одна. Если ты этого не сделаешь, тебя будут преследовать, как собаку, и ты кончишь свою жизнь на гильотине – там, где и должны быть тебе подобные. А если ты не убьешь меня, то я гарантирую тебе свободу. Ты знаешь не хуже меня, что мирное соглашение с Англией трещит по швам. Так было с самого начала, и все понимали это, кроме глупых англичан. Ты никогда без моей помощи не выберешься из Франции.

– Возможно, что ты прав. – Николас еще несколько мгновений держал нож у горла Мальвивра, затем неохотно швырнул его на пол. – Тони, посмотри за ним, – сказал он, поворачиваясь к Жаклин. – Ты не хочешь, чтобы я убил его? – спросил он мягко. – Что ж, я могу даровать ему жизнь в качестве свадебного подарка тебе. Но ты должна согласиться выйти за меня замуж.

Она слабо улыбнулась, а потом глаза ее вдруг закрылись, и она соскользнула на пол.

– Вот бы не подумал, что женщина может упасть в обморок, получив предложение выйти замуж, – проворчал Тони, но Николас уже опустился на пол рядом с ней и схватил ее в объятия.

– Она не в обмороке, черт побери! – мрачно сказал он. – Она сама приняла яд!

Жаклин на минуту открыла глаза и прошептала:

– Прости меня. Я не думала, что ты успеешь…

Николас прижал ее к груди, вне себя от гнева.

– Доктора, черт возьми! – прогремел он. – Она умирает!

В дверях появилась белая как снег Эллен.

– Что случилось? Жаклин?..

Она не успела закончить фразу: Мальвивр внезапно бросился на нее и схватил за горло.

– А теперь, господа, мне самое время удалиться, – сказал он хрипло. – Эта женщина останется у меня в заложницах. Я отпущу ее в Париже, и, может быть, она сумеет сама добраться до Англии. Если только мы к тому времени не начнем воевать.

– Тони!.. – только и сумела выговорить Эллен.

Все кончилось мгновенно. Достопочтенный сэр Энтони Уилтон-Грининг с ревом бросился на Мальвивра и всадил нож прямо ему в сердце. В следующую секунду Тони выпрямился во весь свой огромный рост, у его ног валялось безжизненное тело Мальвивра. Он посмотрел на него сверху вниз и протянул к Эллен руки. Она бросилась в его объятия, крепко прижалась к нему и оглянулась на Николаса.

Он по-прежнему стоял на полу на коленях, не обращая ни на что внимания. Его руки сжимали плечи Жаклин.

– Не смей умирать, Жаклин! – кричал он. – Ты не можешь умереть, не можешь оставить меня… Я люблю тебя, черт подери! Если ты умрешь, я убью себя. Ради всего святого, не умирай!

Жаклин было так холодно в окружающей ее пустоте. Казалось, что она снова нашла то темное, безопасное местечко внутри себя, до которого никто не мог добраться. Здесь некогда прятались ее надежды, ее мечты, здесь жили ее любовь и вера. Но сейчас она ощущала только холод и пустоту, и ей некуда было укрыться от настойчивого, грозного, зовущего к жизни голоса. «Я люблю тебя! – слышала она слова, которых ей никто никогда не говорил. – Вернись ко мне!» И у нее не было другого выхода.

Жаклин очень осторожно открыла глаза. Веки болели. Болела каждая клеточка ее тела. Она вспомнила, что была ужасно больна, и это было даже хуже, чем морская болезнь. А еще она вспомнила руки, которые не позволяли ей успокоиться навсегда, вспомнила голос…

В окно сочился слабый серый свет – то ли рассвета, то ли заката. Жаклин с трудом повернула голову и увидела Николаса, сидящего у ее кровати. В волосах у него стало больше седины, он выглядел совершенно измученным. Глаза его были закрыты.

Собрав все свои силы, Жаклин подняла руку и дотронулась до его щеки. Его глаза открылись, и он изумленно уставился на нее, но потом все-таки сумел улыбнуться.

– Ты в конце концов решила жить? – прохрипел он.

Во рту у нее было ужасно сухо, голова раскалывалась, до кожи нельзя было дотронуться, но она нашла в себе силы улыбнуться в ответ.

– Мне казалось, ты сказал, что убьешь меня, если я умру, – прошептала она.

Николас прижал ее к себе так сильно, что она чувствовала, как он весь дрожит.

– Убью, конечно! Или ты выйдешь за меня замуж.

Жаклин глубоко вздохнула.

– Я больше ни в чем не виню тебя, Николас, – сказала она. – И мне не за что мстить тебе…

– Зато мне – есть! И месть моя будет страшной. Я собираюсь жениться на тебе и не отпускать от себя всю жизнь. Я превращу твою жизнь в ад: ты будешь пожизненно прикована к последнему из рода сумасшедших Блэкторнов. Если это не месть, то тогда я вообще не знаю, что это такое.

Спрятав лицо у него на груди, Жаклин улыбнулась.

– По-моему, ты мне еще кое-что сказал прошлой ночью…

– Я много чего тебе тут наговорил, хотя большую часть ты, к счастью, не слышала. Но должен заметить, что это было не прошлой ночью, а два дня тому назад.

Жаклин отстранилась от него.

– Два дня?! Я так долго была без сознания?

– Ты, черт возьми, была на волосок от смерти! Так что пора тебе принять решение.

– А как же Мальвивр? Нам тут ничего не грозит? – встревоженно спросила она.

– Твоего друга Мальвивра нет в живых.

– О нет! – воскликнула Жаклин, ища на его лице следы раскаяния или хотя бы обеспокоенности. Но Николас выглядел уставшим и на удивление довольным. – Ты убил его?

– Забавно, что тебя это беспокоит, принимая во внимание, что ты сама хотела отравить его, – усмехнулся он.

– Но у тебя на руках и так слишком много крови!

– Представь себе, на сей раз эта честь принадлежит Тони. Твой друг Мальвивр совершил большую ошибку, попытавшись использовать Эллен как заложницу. Сэр Энтони проделал это весьма аккуратно. Я не думал, что он способен на такое.

– Но как же мы теперь выберемся из Франции?

– Выберемся. Только нужно сделать это как можно скорее. Поездка в карете тебе по силам?

– О господи!.. – простонала Жаклин. – У меня такое чувство, что я полжизни провела в карете.

– Не беспокойся, моя дорогая. Когда мы вернемся в Англию, то будем жить спокойно. Тони пообещал вступиться за меня, а он джентльмен весьма уважаемый. Не сомневаюсь, что с меня будут сняты обвинения. Во всяком случае, в отношении Харгроува. Честное слово, мы сможем жить достаточно комфортабельно…

Жаклин чувствовала, что его все-таки что-то беспокоит, но не могла понять, что именно. А потом она поняла. Он все еще не был уверен, что она ответит согласием.

Она протянула руку и погладила его по голове.

– Что еще ты говорил мне, когда я потеряла сознание? – прошептала она.

Ее свирепый возлюбленный смутился.

– Не стоит повторять…

– Стоит, если ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж. Я тебя слишком люблю, чтобы позволить тебе зря потратить на меня жизнь.

– Моя жизнь нечего не стоит.

– Только не для меня!

Николас уставился на нее.

– Так и быть, черт возьми. Я люблю тебя! – рявкнул он. – Теперь довольна?

Жаклин сделала вид, что задумалась.

– Для начала неплохо. Но ты должен потренироваться. Интонация у тебя пока не та. Ты должен…

Николас закрыл ей рот поцелуем, от которого оба чуть не задохнулись.

– Я люблю тебя, – сказал он уже мягче.

Жаклин улыбнулась ему.

– Вот теперь намного лучше, – прошептала она. – Пожалуй, я приму твое предложение.

Эпилог

Запах дерева мешался с запахом свежесваренного травяного чая. Жаклин сидела за чисто вымытым столом и с удовольствием вдыхала этот аромат. У ног ее сладко спал Чарбон.

В Шотландии была осень, и старая охотничья хижина сумасшедших Блэкторнов начинала приобретать вполне достойный вид. Жаклин настояла, чтобы в первую очередь привели в порядок кухню. Николас хотел, чтобы это была спальня, но она не уступила. Жаклин считала, что спать и заниматься любовью можно где угодно – что они и делали, – а вот готовить надо в приличной кухне.

Над домом возвели новую крышу, западное крыльцо уже полностью отремонтировали, и если рабочим и казалось странным, что Блэкторн трудится бок о бок с ними, то они решили, что это блажь знати. Они удивились еще больше, когда высокородный сэр Энтони Уилтон-Грининг, приехав в августе с женой на неделю, стал возить на тележке трубы и кирпичи. Жаклин же считала, что это к лучшему. В конце концов, она всю свою юность провела в охваченной революцией Франции и была настроена на демократический лад. А Николас был слишком поглощен делом, чтобы обращать на это внимание.

Жаклин положила в чай ложку меда и подумала о предстоящей зиме. Дом будет к этому времени полностью отремонтирован. Она сможет готовить на новой кухне, а Николас – работать над своими проектами. Он вдруг решил, что они будут разводить длинношерстных овец, и его охватил такой мальчишеский энтузиазм, что у нее ликовало сердце.

– Что ты делаешь, моя дорогая?

Жаклин подняла глаза. Николас стоял в дверном проеме – грубая рубашка распахнулась на груди, плечи от физической работы стали еще шире, кожа обветрилась. Жаклин показалось, что никогда еще она его так не любила.

– Чай пью, – спокойно ответила она.

Николас прошел в комнату и сделал вид, что принюхивается.

– Какой странный запах! – Он взял из ее рук чашку. – Ты часом не решилась кого-нибудь отравить?

– Не сейчас, – засмеялась она. – Ведь пока ты на моей стороне?

– Разумеется! Вот я и удивился, что ты в середине дня пьешь чай, а не свой любимый кофе? Совсем в англичанку превратилась?

– Ну не то чтобы совсем…

– И вообще, я что-то не припомню, чтобы ты хоть раз присела днем, – добавил он озабоченно. – Ты себя нормально чувствуешь? Ничего не болит?

– Я чувствую себя отлично, но… мне надо тебе кое-что сказать.

– Что именно?

В его глазах появилась настороженность, и Жаклин поняла, что не стоит дразнить его.

– Ты больше не сможешь с таким пафосом представляться последним отпрыском в роду сумасшедших Блэкторнов.

Некоторое время он молча смотрел на нее, пытаясь осознать услышанное, потом понял.

– У нас будет ребенок?!

– В конце мая. Вскоре после того, как родит Эллен.

С победным криком Николас схватил ее в объятия и прижал к себе так, что она испугалась за их будущего ребенка. Потом он слегка отстранился и внимательно посмотрел на нее. В глазах его прыгали лукавые чертики.

– Значит, теперь мне целых девять месяцев придется выслушивать твои бесконечные жалобы и стенания?

– Скорее всего.

– Черт побери! – радостно воскликнул Николас. И они оба засмеялись.