355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Энди Макнаб » Все под контролем » Текст книги (страница 16)
Все под контролем
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 05:12

Текст книги "Все под контролем"


Автор книги: Энди Макнаб


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

26

Я сделал глубокий вдох и вытер кровь, которая брызнула мне в глаза, когда пуля угодила в Макгира. Я попытался хоть в какой-то степени вернуть себе самообладание. Так, теперь еще пару секунд, еще один глубокий вдох, и давай думать, что, черт возьми, делать дальше.

Выстрелы, наверное, услышали и доложили о них – по крайней мере, я должен был строить дальнейшие планы, исходя из этого предположения. Я все еще слышал пронзительные крики Келли, доносящиеся откуда-то издалека.

Первым делом – снаряжение. Я оттолкнулся от Макгира и, пошатываясь, побрел в маленький офис. Отсоединив провода и вытащив дискету, я сунул их в верхний карман. Сложил остальное в сумку и вернулся в большой офис.

Подошел к Макгиру. Он был похож на спящую Келли, только у этой морской звезды лицо было как пицца, а на затылке зияло выходное отверстие, из которого сочилось на пол серое месиво.

Я взял сумку, перекинул ее через левое плечо и пошел в коридор за своим пистолетом. Надо было найти Келли. Это несложно, просто нужно следовать в направлении криков.

Келли толкала запасную дверь, сзади все ее пальто было в пятнах крови, возможно, моей; она могла забрызгаться, когда Макгир повалил меня, оглушив огнетушителем. Она старалась справиться с ручкой, но пальцы не слушались ее. Келли подпрыгивала, пронзительно кричала и молотила кулаками в дверь в ужасе и отчаянии. Я подошел, перехватил ее руку и встряхнул:

– Перестань! Перестань!

Вряд ли я поступил правильно. Келли была в истерике.

Я посмотрел ей в глаза, затуманенные слезами, и сказал:

– Видишь, есть люди, которые хотят убить тебя. Теперь понимаешь? Хочешь умереть?

Она постаралась высвободить руку. Я закрыл ей рот ладонью, прислушиваясь к тому, как ее заложенный нос отчаянно втягивает воздух, и повернул ее лицо к себе:

– Эти люди пытаются убить тебя. Перестань плакать, поняла? Сейчас же перестань.

Она вдруг притихла, обмякла, и я ее отпустил.

– Дай мне руку, Келли.

Ладошка у нее была безвольная, как лист салата.

– Успокойся и слушайся меня, – сказал я. – Ты должна меня слушаться, поняла?

Я смотрел ей прямо в глаза и кивал.

Она молча уставилась на меня, слезы все еще текли по ее щекам, но она старалась сдержать их.

Я отодвинул задвижку на запасной двери, и холодный влажный воздух хлестнул меня по лицу. Я ничего не видел, потому что мои глаза еще не привыкли к темноте. Потом потянул Келли за собой, и мы, стуча подошвами, стали спускаться по металлической лестнице. Я не заботился о том, чтобы действовать потише: все равно мы уже нашумели.

Когда мы бежали к изгороди, я поскользнулся в грязи. Увидев, что я упал, Келли вскрикнула и снова разрыдалась. Я встряхнул ее и сказал, чтобы она немедленно замолчала.

Приближаясь к ограждению, я почти отчетливо различил вой полицейских сирен на шоссе. Надо полагать, полиция ехала за нами. Через секунду я услышал еще какой-то шум со стороны парковки.

– Обожди здесь!

Я вскарабкался по проволочной изгороди со своим снаряжением, перебросил сумку на другую сторону и спрыгнул. Они приближались, но я пока их не видел. Келли смотрела на меня с другой стороны, подпрыгивала и цеплялась за проволоку.

– Ник… Ник… пожалуйста, я хочу с тобой!

Я даже не посмотрел, там ли копаю. Мой взгляд был сосредоточен на проулке между двумя зданиями. Двигаясь справа налево, лучи яркого голубого света озарили небо над шоссе.

Келли уже не хныкала – рыдала.

– С нами все будет в порядке, – сказал я. – Просто стой где стоишь. Посмотри на меня! Посмотри! – Мне удалось перехватить ее взгляд. – Стой где стоишь!

Огни и шум достигли Болл-стрит. Я докопался до своих документов и положил их в карман.

Полицейские машины остановились, сирены затихли. Голубые огни все еще мелькали по залитому слезами лицу Келли.

Я посмотрел на нее сквозь проволоку и шепнул:

– Келли! Келли!

Она была скована страхом.

– Келли, теперь иди за мной. Поняла? Иди же!

Я двинулся вдоль изгороди. Келли хныкала и звала маму. В голосе ее слышалось нарастающее отчаяние.

– Возьми себя в руки, Келли, – сказал я. – Возьми себя в руки. Пошли!

Я шел быстро. Она поскользнулась и упала в грязь. На этот раз я не мог помочь ей подняться. Лежа в грязи, она захлебывалась рыданиями.

– Я хочу домой, я хочу домой! Пожалуйста, забери меня домой!

Сейчас возле объекта стояли три полицейские машины. Мы не успели отойти даже на двести метров. Очень скоро они пустят в ход прожекторы и накроют нас.

– Вставай, Келли, вставай!

Теперь объект виделся сквозь дымку голубых и красных огней полицейских мигалок.

Мы продолжали двигаться вдоль изгороди, пока не добрались до проулка. В ночной тишине вновь завыли сирены.

Я вскарабкался на ограждение и помог Келли перебраться на другую сторону. Взял ее за руку, и мы быстро пошли по проулку.

Мне нужна была машина, припаркованная в темном месте и достаточно старая, чтобы на ней не стояла сигнализация.

Мы вышли из проулка, свернули влево и направились вдоль шеренги автомобилей. Мне приглянулся «шевроле» начала девяностых. Я поставил сумку и приказал Келли:

– Сиди здесь!

Открыв сумку, я достал инструменты. Через несколько минут я уже был в машине. Включил зажигание, и мотор заработал. Часы показывали 3.33.

Оставив мотор на холостом ходу, я включил «дворники» и обогреватель, чтобы протереть запотевшие стекла и подсушиться. Схватив Келли и сумку, я забросил их на заднее сиденье.

– Ложись, Келли, и постарайся уснуть.

Она не имела ничего против того, чтобы прилечь. А вот уснуть ей, пожалуй, будет трудновато. И возможно, до конца дней.

Я выехал на дорогу и медленно, плавно повернул налево. Всего через четверть мили я заметил фары едущей навстречу машины. Вытащил пистолет и положил его под правую руку. Просто так я этим засранцам не дамся.

– Лежи, не шевелись и не подымайся! – прикрикнул я на Келли. – Поняла?

Ответа не последовало.

– Келли?

Послышалось слабое «да».

Если мне придется убить этих полицейских – ну, значит, им не повезет; но, в конце концов, за это им и платили. Я прикинул, как действовать. Если они остановят меня, то я подожду, пока один или оба не окажутся в зоне обстрела. Пистолет был рядом, и я не промахнусь.

Мигающие синие и красные огни приблизились. Я просто ехал им навстречу. Мысленно я настроился на то, что я сменный рабочий, который едет зарабатывать себе на пропитание. Теперь полицейские мигалки были так близко, что мне пришлось зажмуриться.

Но я не волновался. Я был абсолютно спокоен. Поживем – увидим. Они промчались мимо со скоростью, превышающей шестьдесят миль в час.

Я посмотрел в зеркало заднего обзора. Они притормозили, и нервы у меня мгновенно напряглись. Я наблюдал, не забывая наращивать расстояние. Стоп-сигналы погасли. Либо они просто решили сбросить скорость, либо передумали.

Надо было припрятать эту машину, пока не рассвело – раньше владелец вряд ли обнаружит ее исчезновение. А также раздобыть нам обоим смену одежды и переехать в другой отель.

– Я хочу домой! – подвывала Келли. – Я хочу домой! Хочу…

– Мы и едем домой, Келли! Но только не прямо сейчас!

Мне пришлось ее перекрикивать.

Я не видел ее и повернул зеркало. Она сжалась клубком и держала большой палец во рту. В памяти промелькнули два других момента, когда я заставал ее в такой позе, и я сказал как можно спокойнее:

– Поедем, не беспокойся.

Мы ехали по дороге, которая вроде бы шла параллельно западному берегу Потомака. Через полчаса езды я увидел круглосуточный супермаркет и затормозил. Тут стояли двадцать, а то и тридцать машин. Учитывая ранний час, можно было предположить, что большинство из них принадлежит самим продавцам.

Келли не спросила, почему мы остановились.

– Я схожу куплю нам другую одежду, – сказал я, обернувшись. – Тебе чего-нибудь принести? Может, посмотреть, что у них есть вкусненького и прихватить несколько сэндвичей?

– Не ходи, не оставляй меня! – прохныкала она.

У нее был такой вид, будто ей надавали пощечин. Лицо покрасневшее, глаза распухли, мокрые волосы прилипли ко лбу. Избитую девочку в окровавленном пальто не возьмешь в супермаркет в четыре утра.

Наклонившись над сумкой, я расстегнул «молнию» и вытащил комбинезон.

– Я должен оставить тебя здесь, – сказал я. – Нужно, чтобы кто-нибудь за всем этим присматривал. – Я указал на сумку. – Можешь сделать это для меня? Ты теперь большая девочка, великий шпион.

Она неохотно кивнула.

Не вставая с сиденья, я стал напяливать комбинезон.

– Ник?

– Что? – Нога никак не желала лезть в штанину.

– Я слышала выстрел. Этот человек умер?

– Какой человек? – Я не хотел поворачиваться, не хотел смотреть ей в лицо. – Нет, не умер. Думаю, он по ошибке принял нас за кого-то другого. С ним все будет в порядке. – Теперь мне пришлось изогнуться, чтобы натянуть верхнюю часть. – Полиция отвезет его в больницу.

И хватит об этом. Я быстро выбрался из машины и сунул голову в окошко. Но не успел произнести обычные фразы, как Келли спросила:

– Ты вернешься, правда? Я хочу поехать домой и увидеть маму.

– Конечно, вернусь, никаких проблем. И маму ты скоро увидишь.

Я включил в салоне свет и развернул зеркало заднего обзора так, чтобы видеть свое отражение. Глубокие порезы на лбу и под глазом были все еще мокрыми, организм старался вовсю, чтобы они покрылись коркой. Я попробовал стереть остатки крови рукавом комбинезона. Больше ничего сделать было нельзя. Производственная травма.

Я жестами показал Келли, чтобы она заперла дверцу и легла. Кивнув, она подчинилась.

Взяв тележку, я прошел через турникет. Затребовав деньги в банкомате, купил два полных комплекта одежды для себя и Келли, умывальный и бритвенный набор, пачку носовых платков и болеутоляющее для своей шеи. Она здорово разболелась. Я мог посмотреть направо или налево, только развернувшись всем корпусом. Должно быть, я был похож на робота. Я бросил в тележку еще несколько банок колы, чипсы и бисквиты.

Покупателей было немного. Мои порезы привлекли несколько недоуменных взглядов, но в открытую никто не пялился.

Вернувшись к машине, я легонько постучал в окно. На мой стук выглянула Келли; окна окончательно покрылись испариной, и ей пришлось протереть их рукавом. Сквозь кружок чистого стекла я увидел, что она плачет и трет глаза. Я указал на замок, и она открыла дверцу.

Я вовсю старался улыбаться.

– Привет! Как дела?

Келли отвечала односложно. Складывая мешки на пассажирское сиденье, я сказал:

– Смотри, тебе подарок.

И протянул ей батончик «сникерса». Она натянуто улыбнулась, взяла его и начала разворачивать.

Я посмотрел на часы на приборной доске. Было почти пять утра. Мы поехали в сторону кольцевой, затем на запад.

Я сбавил скорость и съехал с дороги. Надо было как можно скорее спрятать машину; чутье подсказывало мне, что ее владелец – ранняя пташка.

Келли лежала на заднем сиденье, уставившись на дверцу. Казалось, она блуждает в мире снов. Другой вариант: она получила психологическую травму от увиденного. В данный момент я всерьез не заботился о том, что именно с ней происходит.

Мы находились в восьми милях от аэропорта Даллес, и я стал присматривать гостиницу. Мелькнула вывеска «Экономи-инн». Превосходно, однако первым делом нам надо было помыться и почиститься.

Когда мы подъезжали к аэропорту, я увидел бортовые огни первого, пожалуй, самолета, совершающего сегодня посадку в четырех милях от нас. Следуя указателям, я поехал на дешевую парковку и притормозил, чтобы проверить, нет ли камер над въездом. Камер не было; возможно, здесь фиксировали при выезде. Взяв талон, я припарковался среди сотен других машин.

– Келли, надо надеть какую-нибудь новую одежку, – сказал я.

Я показал ей, что купил, и, пока она раздевалась, вытер ей лицо бумажным носовым платком.

– Вот так, и больше никаких слезок. Ну-ка, вот расческа.

Я наспех расчесал ей волосы и сделал больно.

– Отлично, а теперь наденем на тебя вот эту рубашку. Давай. Теперь ты прилично выглядишь. Вот еще носовой платок – высморкайся.

Пока она сморкалась, я переоделся сам и засунул всю грязную одежду под пассажирское сиденье.

Потом автобус повез нас к терминалу, и вид у Келли был по-прежнему жалкий.

27

Мы прошли в зал. Тут было оживленнее, чем я ожидал в такой ранний час. Люди стояли в очередях возле всех окошек, бродили по магазинам или читали газеты в кафе.

Я старался особенно не разговаривать с Келли. Просто вел ее за руку, перекинув сумку через левое плечо, ища взглядом указатель зала прибытия, чтобы оттуда пройти к стоянке такси. Когда мы спускались на эскалаторе, Келли сообщила:

– Ник, мне нужно в туалет.

– Ты уверена?

Мне хотелось поскорее выбраться отсюда.

– Да, мне правда хочется.

– Ладно. – После случившегося я хорошо усвоил урок.

Следуя указателям, я направился к туалетам. Они были слева от дверей для пассажиров, прибывающих международными рейсами. Я остался ждать Келли. Рядом стояли люди, ожидающие, когда автоматические двери откроются и извергнут лавину прилетевших.

Всегда чувствуешь, когда на тебя кто-то уставился. Я простоял всего минуту или две, когда почувствовал чей-то пристальный взгляд. Я поднял глаза. Это была пожилая женщина, стоящая лицом ко мне возле перил, по другую сторону прохода, образованного заграждениями, явно кого-то встречающая. С ней был седовласый мужчина, но глаза ее были прикованы к моему лицу.

Затем она отвела взгляд, повернувшись спиной к дверям, хотя поток людей ворвался в них со своими тележками. Каждые несколько секунд я слышал радостные восклицания, когда люди наконец встречались. Замерцали фотовспышки.

Что она так пристально разглядывала? Порезы на моем лице? Я надеялся, что да. Что я мог поделать? Следовало притвориться, что я ничего не заметил, но краем глаза наблюдать за ней.

Она начала что-то говорить мужу, взволнованно и настойчиво жестикулируя; и это была не пустая болтовня. Мужчина посмотрел на меня, потом снова перевел взгляд на жену и пожал плечами, что должно было означать: «О чем ты толкуешь?» Наверное, женщина увидела, как мы с Келли идем к туалетам, и подумала: «Откуда я знаю эту парочку?»

Я не собирался никуда уходить. Я должен видеть, что она делает. Вот когда она тронется с места, настанет моя пора действовать.

Я почти наверняка мог сказать, что она все еще пытается хорошенько обдумать ситуацию. Сердце мое тревожно забилось. Я избегал встречаться с ней глазами, но чувствовал, что она продолжает на меня пялиться. Теперь она в любую минуту могла припомнить новости, в которых показывали фотографию Келли.

Проходила секунда за секундой. Наконец Келли появилась и подошла ко мне.

– Ну что, пошли? – спросил я и взял ее за руку, прежде чем она успела ответить.

Поворачиваясь к выходу, я мог ясно разглядеть, как женщина тянет мужа за рукав. Уж не знаю, кого они встречали, но он продолжал смотреть в другую сторону.

Она еще настойчивей дернула его за руку.

Я хотел было броситься бежать, но это только подтвердило бы ее предположения. Мы шли, и я нес какую-то чушь, тормоша Келли, как счастливый папаша.

– Посмотри на эти огни – правда, красиво? Это аэропорт, тут я бываю всякий раз, когда прилетаю в Америку. Неужели ты тут раньше не была?

Келли просто не успевала отвечать на мои вопросы.

Мне пришлось постоянно пересиливать желание обернуться. Если полиция накинется на меня здесь, я пропал.

Бежать было некуда, только дальше, в гущу аэропорта, где кишмя кишели полицейские с дубинками. Я стрелял глазами по сторонам. До таблички «выход» оставалось тридцать-сорок метров. На каждом шагу я ожидал, что сейчас услышу голос полицейского, приказывающего мне остановиться. Единственное, что я сейчас слышал, был общий невнятный гомон и приветственный визг.

Дойдя до выхода, мы свернули налево и пошли вниз по широкому пандусу, который вел к стоянке такси. Прежде чем свернуть за угол, я рискнул обернуться.

– Что такое? – спросила Келли.

– Вон такси, видишь, пошли, – ответил я.

Нам пришлось выстоять очередь из трех человек. Я чувствовал себя ребенком, который отчаянно хочет чего-то и больше не может ждать.

«Ну, давай же, давай!»

Наконец мы забрались в такси, отъехали, и я обернулся и посмотрел назад. Никого. Ничего. Но я все еще не мог расслабиться. Келли явно чувствовала, что происходит что-то неладное, но больше не сказала ни слова.

Я постарался выкинуть из головы этот эпизод. Вглядитесь повнимательней, и даже в самой плохой ситуации вы увидите нечто положительное, – я твердил это себе не переставая. Но в том, что только что случилось, я не видел ничего хорошего. Если старуха связала разрозненные события в единое целое и сообщила полиции, что видела, как мы идем к такси, то это – сплошной негатив.

Я посмотрел на Келли и зевнул:

– Что-то в сон потянуло. А ты как?

Она кивнула и положила голову мне на колени.

Я сказал водителю, куда ехать. Свернув с шоссе, мы проехали несколько кварталов, и я попросил его остановиться. Мы глядели ему вслед, стоя на парковке отеля «Мэрриотт». Отсюда я предполагал пройти к «Экономи-инн».

– А теперь в гостиницу, – сказал я. – Обычная история. Я наговорю кучу всякого вранья, а ты помалкивай, и чтобы вид у тебя был усталый, ладно? Если будешь делать, что я велю, и это сработает, мы сможем поехать домой.

Мы вошли в гостиницу.

За стойкой регистрации сидел молодой негр, с головой уйдя в учебник. Мы повторили свою «легенду», только на этот раз я добавил, что меня избили и ограбили. Парень смотрел на нас в замешательстве.

– Знаете, не вся Америка такая, – сказал он. – Это очень красивая страна.

И тут же стал рассказывать о Гранд-Каньоне. Пообещав, что я обязательно побываю там, я повернулся, и мы удалились.

Когда мы пришли в номер, я стал помогать Келли снять пальтишко. Вылезая из рукава, она вдруг спросила:

– Мы поедем к маме и папе прямо сейчас?

– Пока нет, у нас еще много дел.

– Я хочу увидеть маму, Ник. Хочу домой. Ты же обещал.

– Скоро поедем, не беспокойся.

– А ты уверен, что мама, папа и Айда будут там?

– Конечно, будут.

Но Келли это, похоже, не убедило. Она молча села на кровать.

Нет, я этого больше не вынесу. Если мы все-таки выкарабкаемся, и ее заберут бабушки-дедушки, и если она наконец узнает, каким лживым поганцем я был все это время…

– Келли…

Я сел рядом и стал поглаживать ее волосы, будто ее голова все еще лежала у меня на коленях.

– Келли, когда ты приедешь домой, мамы, папы и Айды там не будет. Теперь уже никогда. Они на небесах. Ты понимаешь, что это значит?

Я произнес это почти казенным тоном, не желая глубже вдаваться в эту тему. Мне хотелось, чтобы она просто сказала: «А, понятно», – а затем спросила меня, пойдем ли мы в «Микки Ди».

Пока она обдумывала сказанное, возникла пауза. Тишину нарушало только гудение кондиционера.

Она наморщила лоб.

– Это потому, что я была плохой девочкой и не помогла папе?

У меня было такое чувство, будто кто-то пырнул меня ножом. Но ответить на вопрос было нетрудно, и, отвечая на него, я чувствовал себя нормально.

– Келли, даже если бы ты и постаралась помочь папе, они все равно бы умерли.

Она тихо плакала, уткнувшись в мою ногу. Я погладил ее по спине и постарался придумать, что бы сказать еще.

– Я не хочу, чтобы они умерли, – расслышал я. – Я хочу быть с ними.

– Но ты с ними… – Я запнулся, подбирая слова.

Келли подняла голову и посмотрела на меня.

– Ты с ними. Каждый раз, когда ты делаешь что-то, что делала с ними, это значит, что они с тобой.

Она постаралась понять смысл моих слов. Я тоже.

– Каждый раз, когда я ем пиццу с грибами, я думаю о твоих маме и папе, потому что знаю, что маме они нравились. Вот почему они всегда рядом… и вот почему мама, папа и Айда будут с тобой все время.

Келли посмотрела на меня, ожидая продолжения.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, – каждое слово давалось мне с невероятным трудом, – что каждый раз, когда ты будешь накрывать на стол, мама будет с тобой, именно потому, что это она научила тебя. Каждый раз, когда ты будешь ловить мяч, папа будет с тобой, потому что это он научил тебя. Каждый раз, когда ты будешь показывать кому-нибудь, как что-то делать, с тобой будет Айда… потому что ты обычно показывала, как что-то делается, ей. Понимаешь, они все время с тобой!

Не знаю, насколько удалась моя речь, но это было лучшее, на что я способен. Она снова положила голову мне на ногу, и я чувствовал тепло ее слез и дыхания.

– Но я хочу увидеть их. Когда я увижу их, Ник?

Ничего у меня не вышло. Не знаю, кто больше расстроился – я или Келли. В горле у меня стоял комок. Я забрался куда-то, откуда не было выхода.

– Они не вернутся, Келли. Они умерли. И вовсе не потому, что ты что-то сделала не так. Они не хотели оставлять тебя. Иногда случается такое, что даже взрослые не могут избежать этого или поправить.

Она сидела в той же позе и слушала. Я посмотрел на нее. Глаза ее были открыты, пристальный взгляд устремлен в стену. Я перестал поглаживать ее и обнял.

Людям нужно как-то проявить печаль утраты. Возможно, пришло время Келли. Если так, то мне хотелось бы протянуть ей руку, не перечить. Просто я не знал, как это лучше сделать.

– Однажды ты увидишься с ними, но не скоро. Сначала у тебя самой появятся дети, как у мамы. Потом твои дети будут грустить по тебе, когда ты умрешь, совсем как грустишь сейчас ты. Все они очень любили тебя, Келли. Я знал твою маму и папу всего несколько лет. А теперь подумай – ты знала их всю жизнь!

Я увидел, как улыбка тронула уголки ее губ. Она еще теснее прижалась ко мне:

– Я хочу остаться с тобой, Ник.

– Это было бы здорово, но ничего не выйдет. Тебе придется пойти в школу и учиться быть взрослой.

– Ты можешь мне помочь.

Если бы только она знала. У меня не было даже гаража, куда можно поставить мотоцикл, не говоря уже о том, чтобы заботиться о ребенке.

Оружие, снаряжение и только потом ты сам – таков порядок вещей. Я решил ослабить пружины обоймы; это не было уж очень необходимо, но я чувствовал, что нужно сделать это, чтобы отметить конец одного этапа и начало другого.

Келли крепко спала.

Я воткнул телефон в розетку, чтобы подзарядить его. Это была жизненно важная линия. Затем вывалил все свои причиндалы из сумки и разобрал их. Отложил новую одежду в сторону и снова засунул свое снаряжение в сумку. Я досадовал, что пришлось оставить видеокамеру на крыше; ее найдут и неизбежно свяжут наше пребывание со съемками. К тому же пропала пленка, которая могла бы пригодиться Симмондсу, – она даже могла бы гарантировать мне будущее.

Я застегнул сумку и лег на кровать, заложив руки за голову. И под негромкое жужжание кондиционера стал думать обо всей это сраной игре, и что мы с Макгиром из тех людей, которые годятся для многоразового использования. Когда я понял, что начинаю жалеть себя, я пресек эти мысли. У нас с Макгиром был выбор, и мы его сделали.

Из драматических событий последней ночи проистекало очень немного положительных последствий. По крайней мере, мне не придется заботиться о том, чтобы спрятать всю окровавленную и обоссанную одежду, которая была в синем мешке. Полиция, несомненно, сравнит кровь с кровью Браунов, но ничто не шло в сравнение с переделкой, в которую я уже попал. А главное, я сам подтвердил определенную связь между Кевом, ВИРА, их зданием и черт его знает какой хренью, которую я скачал с компьютера.

Я даже не попытался достать ноутбук и начать колдовать над ним. Я слишком устал, наделал кучу ошибок и пропустил массу всего. К тому же адреналин ушел из крови, и боль в шее и спине стала еще сильнее.

Я принял горячий душ и попробовал побриться. Следы от укусов Макгира на моем лице затягивались на славу. Я решил их не трогать.

Надев джинсы, футболку и кроссовки, я перезарядил пистолет. Мне не терпелось отдохнуть, но надо было быть готовым и к быстрому реагированию. План состоял в том, чтобы пару часиков поспать, перекусить, а затем сесть и проверить ноутбук. Но ничего у меня не вышло. Я кашлял и ворочался; порой удавалось урвать несколько минут сна, но потом я снова просыпался.

Включив телевизор, я пробежался по каналам, чтобы посмотреть, попал ли уже Макгир в новости. Попал.

Сначала камеры показывали передний фасад здания ВИРА, причем на заднем плане непременно маячили полицейские и врачи из «скорой», затем перед камерой возник какой-то тип и стал что-то тараторить. Я не стал увеличивать громкость, потому что и без того знал суть того, что он несет. Я даже почти ожидал увидеть своего обоссанного бездомного друга, который щедро делится тем, что видел и слышал ночью.

Келли стала тоже кашлять и ворочаться – возможно, ей приснился Макгир.

Я вновь лег и стал смотреть на нее. Девчонка держалась молодцом, это точно. Последние несколько дней были для нее сплошным хаосом, и я стал беспокоиться. Семилетним детям не стоит видеть все это дерьмо. Да и никому не стоит. Что-то дальше станется с ней? Внезапно я понял, что беспокоюсь за нее больше, чем за самого себя.

Когда я проснулся, телевизор продолжал работать. Я посмотрел на часы. Девять тридцать пять. В полдень должен был позвонить Пат. Я выключил телевизор. Не терпелось заняться ноутбуком. Я начал вставать и обнаружил, что едва могу двигаться. Вылезая из кровати, я чувствовал себя Железным Дровосеком, шею было не повернуть.

Напрягая последние силы, я вытащил ноутбук из сумки и воткнул все провода. Келли начала беспокойно крутиться в постели. К тому моменту, когда я пытался войти в программу, она, приподнявшись на локте, уже следила за мной. Волосы ее были всклокоченные. Она выслушала, как я чертыхаюсь, и сказала:

– Попробуй перезагрузить.

Я поглядел на нее с выражением, которое красноречиво говорило: «Не твое дело, хитрожопая!» Но вместо этого я произнес:

– Хм, возможно.

Я произвел перезагрузку, и все заработало. Обернувшись, я улыбнулся Келли, и она улыбнулась в ответ.

Я начал просматривать файлы. Вместо деловых наименований, которые я ожидал увидеть, документы были закодированы такими названиями, как «Горностай», «Мальчик», «Гуру». Многие из них оказались таблицами или счетами – я видел, что это, но не понимал, что это значит. Всё вместе, страниц сорок, для меня было сплошной китайской грамотой.

Тогда я открыл другой файл, именовавшийся «Папа». На экране появились точки и цифры. Я повернулся к Келли:

– Ну а это что значит, умница?

– Не знаю, – ответила она, посмотрев. – Мне всего семь лет, не могу же я все знать.

Было без пяти двенадцать. Я включил телефон и продолжал «листать» файлы, пытаясь извлечь из них хоть какой-то смысл.

Стрелки показали двенадцать и двинулись дальше.

Была уже четверть первого, но Пат не звонил. Я запаниковал. Ну давай же, Пат, я должен выбраться из Штатов и вернуться к Симмондсу. Возможно, я собрал уже достаточно информации. Теперь чем дольше я буду оставаться здесь, тем больше риск. Пат, ты нужен мне!

Для Слабака было настоящей драмой пропустить встречу; даже под кайфом он приходил и приносил требуемое. Я постарался отогнать черные мысли, убеждая себя, что Пат позвонит в следующее оговоренное время. Но когда я нерешительно снова принялся за ноутбук, мне стало почти физически дурно. Моя единственная лазейка куда-то подевалась. Я знал это ужасное чувство, сродни чувству утопающего: все катится ко всем чертям. Надо было что-то делать.

Я закрыл ноутбук и положил дискету в карман. Келли, наполовину зарывшись в покрывала, смотрела телевизор.

– Догадайся, что я сделаю через минуту, – улыбнулся я.

Она выскочила из постели и, нахмурившись, обвила меня руками:

– Не уходи! Не уходи! Давай посмотрим телевизор вместе, или можно я пойду с тобой?

– Нет, нельзя, я хочу, чтобы ты осталась.

– Пожалуйста!

Что мне оставалось делать? Я чувствовал, что ей больно и страшно оставаться одной.

– Ладно, пойдем вместе… но ты будешь меня слушаться?

– Да, да, конечно!

Она подпрыгнула и бросилась одеваться.

– Нет, погоди! – Я указал на ванную. – Что надо сделать первым делом? Пойди умойся, вымой голову, потом я тебя высушу, ты переоденешься, и тогда мы пойдем. Хорошо?

Келли дрожала от возбуждения, как собака перед прогулкой.

– Да, хорошо! – И она ринулась в ванную.

Я присел на кровать и, просматривая каналы новостей, крикнул в ванную:

– Келли, не забудь почистить зубы, а не то они у тебя выпадут и тебе нечем будет жевать, когда вырастешь!

– Да, да, конечно! – раздалось в ответ.

Больше про Макгира по телевизору ничего не говорили. Немного погодя я зашел в ванную. Тюбик с зубной пастой был не открыт.

– Ты чистила зубы?

Келли виновато кивнула.

– Давай-ка понюхаем, – сказал я. Нагнувшись, я понюхал. – А вот и не чистила. Может, ты не умеешь чистить зубы?

– Умею.

– Тогда покажи.

Келли взяла зубную щетку. Щетка была слишком велика для ее маленького рта, и она просто двигала ею из стороны в сторону.

– Думаю, не так тебя учили, правда? – спросил я.

– Нет, так! – ответила Келли.

Я медленно покачал головой. Я знал, что учили ее правильно.

– Ладно, сделаем это вместе, – сказал я.

Выдавив немного пасты на щетку, я поставил Келли перед зеркалом. Она стояла рядом со мной и наблюдала за тем, как я делаю вид, что чищу зубы. В конце концов приглядывать за детьми было не так уж и сложно. Все сводилось к принципу ОДП: объяснение, демонстрация, подражание. Именно: вместо того чтобы проделывать это с оружием в руках в помещении, полном новобранцев, я проделывал это в компании семилетней девочки.

– А теперь делай как я, потом чисти кругами. И не забывай про коренные.

А потом вышла глупость. Глядя, как я притворно чищу зубы, Келли стала смеяться, и зубная паста, которую она набрала в рот, забрызгала все зеркало. Я рассмеялся с ней заодно.

Закончив умывание, Келли надела новые джинсы и футболку. В торговом центре я купил нам и одинаковые бейсболки: черные, хлопчатобумажные, с надписью «Вашингтон, О. К.». [52]52
  О. К. – округ Колумбия.


[Закрыть]

Я смочил волосы, умылся, и теперь мы оба блистали чистотой. Келли надела новое синее пальто, и мы приготовились идти. Мой план состоял в том, чтобы подобраться поближе к дому Пата. Если он позвонит в шесть, мы сможем встретиться прямо там.

Так, а что же делать с дискетой? Я решил спрятать ее в номере, потому что собирался разделить свое сокровище: если дискета останется здесь, а Келли пойдет со мной и нас сцапают, то, по крайней мере, часть моей работы им не достанется. Длинный буфет темного дерева с телевизором наверху занимал треть номера; он был фута два в высоту и покоился на ножках высотой полдюйма. Приподняв один угол, я прикрепил дискету лентой к нижней части буфета и оставил пару «ябедников». В последний раз оглядел комнату, и мы вышли.

По-прежнему моросил дождик, и было чуть холоднее, чем ранним утром. Келли была на верху блаженства; я улыбался в ответ на ее улыбки и счастливые повизгивания, но в глубине души страшно беспокоился из-за Пата. Когда мы шли по вестибюлю, я подумал: не позвонить ли Эвану? Потом решил, что не надо. По крайней мере пока. Он может понадобиться мне позже. Ему отводилась роль джокера в рукаве.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю