Текст книги "Соблазнение Аида (ЛП)"

Автор книги: Эмма Хамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Она посмотрела на двух других мужчин, они пылко глядели на нее.

– Я уважаю Геракла. Что я могу для вас сделать?

Им нужно было знать, что она делала это не потому, что хотела помочь им. Смертным не было места в Царстве мертвых, и если бы Геракл не помог им, она бросила бы их гнить. Харон разобрался бы, что с ними делать.

Он подплыл ближе, когда она подумала о нем. Звук весел, бьющих по опасным водам, успокаивал.

Пирифой заговорил первым, его голос был таким же красивым, как его лицо.

– Моя королева, для меня честь тебя встретить, – он низко поклонился. – Мы слышали, что Подземным миром правит красивая женщина, но я не знал, как ты потрясаешь на самом деле.

Она нахмурилась. Почему он так ее хвалил?

– Спасибо. Геракл говорил, что вам что-то нужно?

– Все смертные говорят о твоей красоте с благоговением, – он шагнул ближе, и ее сердце дрогнуло в предупреждении. – Они говорят о твоей доброте к мертвым.

Может, люди и услышали, что она дала пару монет душам. Если они были из тех семей, которые не смогли позволить им настоящие похороны, то смертные могли оценить это. Хотя она не была уверена.

Ей хотелось отчасти бежать. Он не должен был так много знать о ней, и он точно не должен был смотреть на нее с таким жаром.

Но тьма внутри нее радовалась тому, что он хотел поглотить ее. Жгучая боль ревности успокоилась с этим смертным, красивым и во всем отличающимся от Аида.

Пирифой хотел ее. Он обводил бы ее тело кончиками пальцев, поклонялся бы ей, как многие смертные теперь делали. Аид так мог? Поклоняться богине, когда он был ей равным?

Она дала смертному шагнуть ближе, так близко, что она ощущала запах земли с его кожи. Пот и грязь от пути, настоящие.

Пирифой медленно протянул руку, давая ей отпрянуть, если бы она хотела. Персефона не пошевелилась, он прижал ладонь к ее челюсти, погладил большим пальцем ее подбородок.

– Ты – самая красивая женщина в мире, Персефона. Я пришел забрать тебя из этого темного жуткого места. Я заберу тебя в мир смертных. Домой.

Слово звенело в ее голове, она думала об этом миг. Она не была дома давно, и ее мать точно скучала по ней. Было бы логично пойти со смертным.

Может, он ощутил, как легко ее можно было уговорить. Ладонь Пирифоя сжала ее челюсть.

– Стань моей женой, и я дам тебе все, чего ты желаешь.

И все ее мысли пропали. Жена? Она слышала только это слово. Зачем ей быть женой этого смертного?

– У меня уже есть муж, – ответила она, растерявшись, не понимая, куда идет разговор.

– Да, есть, – голос Аида рассек воздух, как меч, был таким же опасным.

Мужчины застыли, и Персефона не знала, что ей делать. Аид застал смертного с ладонью на ее лице. И хоть она хотела объяснить, почему это происходило, она не могла. Этот смертный протянул руку, и она позволила ему коснуться ее. Она не жаловалась.

Кусая губу, она повернулась со смертными к Аиду, идущему по пляжу к ним.

Она еще не видела его таким. Аид обычно был собранным, но в этот раз он выглядел как смертный. Пот был на его лице и голой груди. Грязь была на ладонях и предплечьях, он явно работал в земле. Несколько пятен были на челюсти, но ее внимание привлекли мышцы его рук.

Сильные, напряженные в гневе, его бицепсы подрагивали от его движений. Он был роскошен. Воин шагал по полю боя, чтобы забрать свою женщину у другого мужчины.

Если бы она не согрелась уже от его присутствия, Персефона вспыхнула бы огнем от такого его вида.

Аид не терял времени.

– Убери руку с моей жены.

Пирифой был смертным, но с храбростью бога.

– Ей решать, хочет ли она моих прикосновений. Это не твое решение.

Она была бы впечатлена добротой смертного, если бы не знала Аида лучше. Он принял бы эти слова как оскорбление, словно он не уважал решение своей жены. А Персефона знала, что он уважал.

Она сделала шаг от смертного.

– Мой муж – мой первый выбор. Всегда.

Пирифой прищурился.

– Ты не собиралась это сказать. Я видел, что ты хотела вернуться со мной.

Персефоне не нужно было смотреть на Аида, чтобы знать выражение его лица. Она ощущала волны гнева от него, словно в море в шторм. Он собирался говорить, но ей казалось, что он не начнет сразу ругать ее.

Грохот его шагов по пляжу был первым предупреждением. Персефона отпрянула в сторону, Аид прошел мимо нее. Он схватил Пирифоя за горло и поднял его в воздух. Ноги смертного дико болтались, он боролся, хотя не мог одолеть короля Царства мертвых.

– Думаешь украсть мою жену? – рычал Аид. – Что дальше, смертный? Захочешь трон?

– Он подошел бы мне лучше, – прохрипел Пирифой.

Ответ был неправильным.

Аид бросил мужчину на песок и потащил его от Стикс. Оскала на лице короля хватало, чтобы дрожь пробежала по спине Персефоны. Что он задумал?

Она не вмешивалась. Она и Тесей побежали за ними, но, хоть она пыталась догнать, Аид все время был на шаг впереди. Они бежали за смертным и разгневанным богом, пока трон не появился из песка. Его словно вызвала незримая рука.

Черный и неровный, он отличался от трона Аида, но был не менее грозным. Силуэт напоминал раскрытую пасть зверя из глубин, клыки торчали и ждали добычу.

Аид бросил Пирифоя к трону, смертный упал на четвереньки.

– Если думаешь, что трон подойдет тебе лучше, – прорычал Аид, – займи его.

Если бы смертный успел оценить ситуацию, он мог бы спастись. Он ощутил бы зловещую атмосферу в воздухе. Он мог понять опасность трона.

Но его охватило желание или жадность. Пирифой бросился к трону и сел на него, плюхнувшись со стуком, который разнесся в ее разуме.

Она ждала, чтобы понять, лишит ли трон жизни Пирифоя. Но – нет. Его лицо медленно вытянулось. Личность покинула его тело, словно ее там и не было. На месте очаровательного восторженного мужчины осталась оболочка человека.

– Что ты с ним сделал? – выдохнул Тесей. Он отпрянул на шаг, решая, бежать ему или спасать друга.

Аид вытянул руку и сжал шею Тесея.

– Увидишь, смертный. Ты следующий.

Другой голос перебил их:

– Стойте!

Персефона нахмурилась.

– Геракл?

Снова?

Сын Зевса бежал по песку к ним, тяжело дыша, размахивая руками.

– Он мне нужен!

Аид замешкался. Он держал Тесея в воздухе, как тряпичную куклу, и спросил:

– Этот? Он такой же жалкий, как его друг.

– Но его жизнь изменит историю, – выдавил Геракл. Он остановился перед ними, тяжело дыша. – Ему нужны воспоминания. Судьбы требуют, чтобы он прожил жизнь по плану, а не погиб, как того хочешь ты.

Аид встряхнул Тесея.

– Ткань времени соединится снова.

– Не в этот раз, – Геракл упал на колени перед Аидом, гордость не мешала ему молить. – Они послали меня спасти его. Мне все равно, что ты сделаешь с другим, но Тесей должен помнить этот разговор. Должен помнить волю богов.

Персефона не могла этого допустить. Если Геракл сказал, что Тесей был важен, то он был важен, и его нужно было уберечь. Она все-таки доверяла своему наполовину брату.

– Аид, – тихо прошептала она. – Отпусти его.

Он посмотрел на нее, его взгляд пылал, гнев исходил от него волнами жара.

– Дай мне причину.

– Не он меня трогал.

Аид обдумал ее слова и сдался. Он бросил Тесея Гераклу. Полубог поймал Тесея, не дав ему упасть на песок, и они вместе убежали.

Тишина звенела между ними громче грома Олимпа.

Она указала на Пирифоя.

– Что ты с ним сделаешь? Отошлешь домой?

Он покачал головой.

– Он останется. Любой, кто осмелится трогать мою жену, не покинет Подземный мир.

Может, Геракл захочет вернуться за другом. Она отправит к нему кого-нибудь с этой просьбой. До этого Пирифой останется тут. Остался на троне, словно Аид опустил камень на его плечи.

Она взмахнула руками.

– Давай, Аид. Я знаю, что у тебя есть слова для меня.

– У меня есть многое, жена, – прорычал он. Аид зловеще шагнул вперед. – Но сначала я хочу понять, почему королева Подземного мира позволила смертному портить ее кожу своим прикосновением.

ГЛАВА 31

Богиня умнее испугалась бы. Женщина, которая боялась за ее жизнь, признала бы, что была глупой и не знала, почему делала это.

Персефона не была такой. Она просто злилась. Он держал бывшую любовницу слишком близко. Он говорил с Минтой, позволил ей говорить о Персефоне за ее спиной, даже поддерживал это поведение своим молчанием.

Она не позволяла этому продолжаться. Она не могла так жить, хоть он спорил. Если он злился из-за того, что она развлекалась со смертным, пускай. Теперь он знал, как это.

Персефона ткнула пальцем в воздух, указывая строго на Аида.

– Ты это устроил, Аид. Не вини меня в этом.

– Я устроил? – он указал на нее. – Ты бродила по пескам. Ты говорила со смертными, и я не просил его трогать тебя. Так ведь? В чем тут моя вина?

– Он – просто смертный! И какая тебе разница, что я делаю?

Его брови подпрыгнули, Аид сдавленно выдохнул.

– Богов соблазняли мужчины хуже. Ты – моя жена. Чем ты думала?

– Вот именно, – ответила она. – Мужчины хуже. Я знаю, что делают олимпийцы. Моя мать рассказывала о тебе и твоем народе, и я знаю, что иметь жену – ненормально. И вы не верите в верность. Где же скелет в твоем шкафу, Аид? Как ты докажешь, что ты – олимпиец?

Он смотрел на нее, словно у нее выросла вторая голова.

– О чем ты говоришь?

– Я видела тебя с ней! – Персефона выпалила это, решив, что так проще. – Я видела, как вы смотрели друг на друга. Я знаю, как заманчивы нимфы для богов. Не помнишь? Я росла с ними. И когда она сказала, что я была просто игрушкой для тебя, заменой, я решила не верить в это. Но теперь я увидела своими глазами, как ошибалась.

Его рот медленно открывался от каждого ее слова. Когда у нее кончилось дыхание, он молчал от потрясения.

Может, она была права. Точнее, Гермес.

Персефона старалась не пускать слезы к глазам. Она не хотела, чтобы он видел ее плачущей или слабой. Богиня не горевала, теряя неверного мужчину.

Она не хотела и обидеть его. Пожав плечами, она шмыгнула носом.

– Я не знаю, что ты хочешь мне сказать, Аид. Нимфа – просто нимфа. Я знаю, что твои братья говорят своим женам. Но я не хочу быть как они.

Он оглянулся на мужчину на ложном троне, а потом посмотрел на нее.

– Потому ты играла с ним?

– Я ревновала, – процедила она. – Я не пустила бы его дальше бессмысленного прикосновения.

Аид потер лицо. Он упер другую руку в бок и будто обдумывал свои варианты. Она давно поняла о муже, что он редко говорил, не обдумав это.

Наконец, он вздохнул.

– Персефона, я думал, что ясно дал понять, что хочу только тебя.

– Но это ложь, – она смотрела ему в глаза, уверенная в своих словах. – Ты хотел ее.

– Ты думала, у меня не будет прошлых отношений? – он покачал головой, шагнул ближе. – Были другие до тебя. Мне тысячи лет. Я древний, по сравнению с тобой. Скажу я, что все они были бессмысленными? Нет. Они были полезными в свое время. Да, у меня были чувства к ним. Но они не вызывали во мне таких чувств, как ты. Другая женщина не заставляла меня ощущать себя таким сильным и слабым, как ты. Персефона, ты можешь опустить меня на колени одним взглядом, но каждый день я укутываюсь в броню твоего очарования.

– Красивые слова, – прошептала она. – Но это не отменяет того, что я видела.

Аид поймал ее за талию, притянул к себе и прижал ее ладони к своему сердцу.

– Чувствуешь это?

Она ощущала биение его сердца. Тяжелые удары подчиняли ее. Она помнила, как лежала на его груди посреди ночи после того, как он любил ее тело, давая ей ощутить себя настоящей богиней. Это сердце убаюкивало ее много раз, и она засыпала так крепко, что не замечала, как он уходил в свои покои.

– Да, – прошептала она. – Я чувствую.

– Хорошо. Оно бьется за тебя, – Аид притянул ее ближе, опустил ее голову на свое плечо, и его подбородок лег на ее волосы. – Минта – ничто. Никто. Думаешь, она может затмить тебя? Ошибка прошлого остается в прошлом. Я знаю, как мне повезло.

Узел в ее груди ослаб. Она стала красной, поняв, что она ошибалась. Она как-то все ухудшила, послушав не того бога, который ничего не знал об их отношениях.

Аид был хорошим. Он был не таким, как другие олимпийцы.

Она должна была довериться, что он останется верным, несмотря ни на что.

Персефона прижалась щекой к его плечу и тихо фыркнула.

– Прости, – прошептала она. – Это все моя вина.

– Я отчасти виноват. Я должен был сразу рассказать о Минте, – он отодвинулся, проверяя, что она смотрела на него, и от искренности его глаза стали темнее. – Я не знал, что ты встретила ее, или что она плохо говорила о тебе. Поверь, я разберусь. Она больше ничего о тебе не скажет.

Не этого она хотела. Уродливая сторона ее силы, темная богиня, желающая мести, снова подняла голову. Персефона замотала головой.

– Нет. Если кто и разберется, то не ты. Она этого и хочет. Больше твоего внимания.

Она понимала, что Минта воспользуется ситуацией, если Аид попытается поговорить с ней. И все будет искажено в сторону Персефоны. Ее снова выставят девочкой, которая не может понять взрослые отношения.

Да, в этом была доля правды. Может, если бы у нее было больше опыта, она так не ревновала бы к Минте. Она справилась бы с осознанием, что Аид когда-то трогал другую женщину, но от этого не стало бы проще.

Он явно увидел панику в ее глазах. Аид кивнул и погладил ладонями ее спину.

– Понятно. Если хочешь, чтобы это сделала Геката, так мы и поступим. Я не хочу, чтобы тебе тут было неуютно, Персефона. Особенно, когда это касается нас.

Эти красивые слова ослабили терзания в ее душе. Но она все еще переживала. А если Минта сделала что-то, пока Персефона не была с Аидом? Она сможет выжить, зная, что нимфа касалась ее мужа?

Вот. Теперь она понимала его реакцию, когда он увидел человека, трогающего ее. Персефона уже хотела отрубить Минте ладони, а та еще ничего пошлого с Аидом не сделала. Персефона видела только невинные прикосновения. Она видела только ревнивую женщину, которая пыталась прогнать жену Аида.

Проклятье. Она попала в ловушку Гермеса, а теперь могла лишь надеяться, что соберет кусочки до того, как Аид перестанет доверять ей.

Персефона переплела пальцы с его, глядя на резкий контраст. Ее ладони были маленькими, тонкими, но еще загорелыми от солнца, хоть она давно не была в мире смертных. Его ладони были в земле и грязи могил, были сильнее. Они хорошо смотрелись вместе. Идеально сплелись, как две их души.

– Я сегодня сорвалась, – сказала она. – Знаю, слов не хватит для извинения, и я буду стараться каждый день. Я дала ревности затуманить разум, когда стоило довериться тебе. Я знаю, что ты не стал бы быть с другой за моей спиной.

– Да, – ответил он.

– И я знаю, что ты не как олимпийцы, каких я встречала до этого. Ты женился на мне не как на призе, который поставил бы на пьедестал. И у меня нет причины верить, что ты как твои братья. Ты много раз доказал, что тебе можно доверять, – Персефона облизнула губы, слезы пылали в глазах. – Это моя вина. Я беру за это ответственность.

Аид прижал палец под ее подбородком, приподнял ее голову, чтобы она смотрела на себя, а не на землю.

– Я не люблю такое поведение, жена моя. Я знаю, что ты ревнуешь, и подозреваю, что кто-то разжег это в твоем разуме. И я знаю, что женился на тебе из-за этого огня, это часть тебя, как магия в твоей душе. Я принимаю твое извинение, Персефона, но смотри, чтобы этого не повторилось.

Она опустила голову и посмотрела на землю после упрека.

– Не повторится, Аид. Я буду работать над этим. Каждый день я буду лучше.

Он снова приподнял ее голову.

– И я буду работать, чтобы у тебя не было сомнений. Это не только твоя вина, Персефона. Я это понимаю. Вместе мы сможем вернуть уверенность. Вместе.

Она не могла сбежать, даже если бы хотела. Но он не заставлял ее говорить дальше о чувствах или ситуации.

Он прижался губами к ее губам в нежном поцелуе, прогнавшем все мысли из ее головы. Все пропало от его прикосновения.

– Ты готова идти домой? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

Они повернулись к замку, Персефона говорила себе, что станет лучше. Она будет вести себя лучше ради них обоих, и все будет идеально. Она не просто так вышла за него.

Но неприятный ветер водил длинными пальцами по ее плечам, и Персефона боялась, что это было не концом их разговора.

ГЛАВА 32

Аид старался быть лучше для Персефоны в следующие недели. Он был ближе к ней. Проводил с ней часы, следя, чтобы она видела, как он ценил ее присутствие в своей жизни.

И это было не тем же самым.

Как бы он ни пытался, что бы ни говорил ей, она отодвигалась. Может, старалась быть осторожной. Каждое решение и шаг ощущались так, словно она шла по осколкам. И все можно было воспринимать как ход против Минты, или она отступала в доверии.

Он не знал, как еще мог ее успокоить. Он не хотел, чтобы ей было неуютно тут. Но как еще ему объяснить ей, что из-за Минты не нужно было беспокоиться?

Он даже подумывал предложить бросить ее в огонь Тартара, покончить с этим. Минта никогда не была важной. Если ее нужно было убрать, чтобы Персефоне было удобно, так тому и быть.

Он злился, тянул за церемониальную броню, которую всегда носил для важных ужинов и дел. Броня была неудобной, но выражала многое. И в Царстве мертвых это было важно.

Персефона сообщила ему, что уходит, до того, как он был готов. Она знала путь в обеденный зал, так она сказала. Ему не нужно было тратить время, чтобы забрать ее, она могла встретить его там.

Он шел по коридору один, ощущая пустоту. Словно он вернулся в мгновения до нее, когда он так устал от одиночества. Когда он хотел рядом того, кому мог доверять, кто всегда был бы на его стороне.

Разве не это должна делать жена? Он не знал, но надеялся, что будет лучше, чем сейчас.

Вздохнув, он прошел в обеденный зал один. Аид старался не смотреть на Минту, зная, что она радостно улыбалась. Она знала, что в раю были проблемы, и что она их, скорее всего, устроила. Как он мог забыть, что она любила такие драмы? Все нимфы любили.

Персефона сидела в конце стола на своем месте. Ее спина была прямой и гордой, она едва видела то, что происходило перед ней. Волосы красиво обрамляли ее лицо, она выглядела как богиня.

Он хотел обнять ее. Хотел притянуть ее в свои руки, хоть все смотрели, и целовать ее, пока она не станет собой. Аид скучал по ее невинности и восторгу из-за всего в Царстве мертвых. Он помнил ее надежду и доброту, и он желал снова видеть эту сторону.

Но это не будет сегодня. Она улыбнулась ему, как жена, но это не задело ее глаза. В них была туча. Дискомфорт.

Он сел рядом с ней, опустил ладони на стол. Не глядя на Персефону. Он смотрел на их народ.

– Жена.

– Муж.

Так неловко. Он не знал, как все наладить, потому что верил, что ее старая версия вытянет его из этой оболочки. Потому ему было тяжело с другими олимпийцами.

Она не видела этого? Когда она была счастлива, с ней было просто. Он не переживал, и он мог быть собой, не боясь того, что думали другие.

Что думала она.

Аид убрал ладони со стола и сжал кулаки на своих коленях.

– Ты хорошо спала?

– Да.

– Цербер?

Она хмыкнула, потянулась к винограду возле своей тарелки. Персефона осторожно сорвала ягоды и выложила их на своей тарелке.

Ей тоже было неудобно. Если она ощущала себя неловко, то все было не так плохо, как он думал. Они оба чувствовали себя одинаково. Он мог это исправить.

Танатос сидел справа от него, склонился и шепнул:

– У нас гость на ужин, господин.

Аид не хотел развлекать гостя. Ему нужно было исправить отношения с женой. Почему он должен быть королем?

Он спросил, рыча:

– Кто?

Двери обеденного зала распахнулись, и Гермес прошел в них. В этот раз красивый посланник был почти без одежды. Набедренная повязка болталась между ног, золотой лук висел на спине. Он был подозрительно без стрел, хотя Аид сомневался, что бог собирался использовать оружие. Оно просто привлекало к нему внимание.

У Аида не было на это времени. Он порой ценил причуды Гермеса, но не мог сейчас развлекать странного бога.

– Что ты хочешь? – пробурчал Аид. – Я хочу покончить с этим ужином, Гермес. А не растягивать его на восемь ночей.

Гермес поднял руки, показывая ладони.

– Тише, король Царства мертвых. Я буду быстрым, ведь твоя жена меня не любит, – он подмигнул Персефоне.

Она не любила Гермеса? Когда Персефона успела увидеть Гермеса?

Аид, хмурясь, посмотрел на них, решил спросить ее позже. Может, когда он извинится за то, что вел себя как влюбленный ребенок, который не знал, как говорить с девушкой, которую любил.

– Хорошо, – ответил он. – Задай вопрос и уходи.

– Вопроса нет, – Гермес посмотрел на свои ногти, хмурясь, а потом поднял голову с хитрой улыбкой, которая сулила беды. – Я тут, чтобы вернуть тебя в мир смертных.

Тишина звенела в зале. Ни один бог, богиня, нимфа или полубог не осмелились опустить вилку на тарелку. Гермес пришел, заявив, что заберет у Аида его жену.

Даже Гермес понимал свой прокол. Он поднял палец и кашлянул.

– Уточню. Это приказ Зевса.

Аид ощущал, как тело сдавило от этих слов. Как Зевс посмел так поступить? Он же послал дочь в Царство мертвых, и он отдал ее руку в браке. Зевс не мог забрать Персефону у Аида, когда он все еще ничего не исправил.

Но ответила Персефона. И хоть он ожидал, что она будет готова уйти, она встала и сказала:

– Можешь вернуться и сказать Зевсу, что я остаюсь в Царстве мертвых.

Гермес посмотрел на нее, не впечатленный.

– Если хочешь сказать королю Олимпа, королю всех богов, напомню, что ты не будешь слушаться его приказов, сделай это сама. Я не буду это говорить. Никто не будет.

– Все бывает в первый раз, – она не отступала, хмуро глядя на него, сила горела в ее газах. – Я никуда не пойду.

– Пойдешь, – ответил Гермес. – Ты не можешь тут оставаться, если Зевс хочет, чтобы ты ушла. Ты не знаешь, что происходит сверху.

Эти слова привлекли внимание Аида. Зевс обычно не помыкал просто так. Он хотел верить, что брат был ужасным и хотел играть подданными, Аид знал, что это было не правдой. Зевс хотел быть королем, но не хотел делать работу короля.

Аид опустил ладонь на пальцы Персефоны, не давая ей говорить. Он встал и спросил у Гермеса:

– Почему Зевс хочет вернуть ее в мир смертных?

Гермес закатил глаза, и Аид знал, что он зря задал вопрос. Гермес любил драму, и чтобы все было интереснее и с загадками.

Он сдался.

– Из-за ее матери, конечно.

– Моей матери? – спросила Персефона. В ее голосе была нотка надежда, и Аид понимал эту глубокую боль.

Они оба были изгоями в семье. Они всегда хотели, чтобы их достоинства видели, чтобы по ним скучали. Может, Деметра, наконец, поняла, какой чудесной была ее дочь.

Хотя были места лучше для этого разговора, чем при всем его дворе, Аид знал, что выхода не было.

– Гермес, скажи, что делает Деметра.

– Она решила, что мир пострадает, если она не вернет дочь. Она искала ее по всему миру, бросила все в порыве безумия. Весь мир смертных в снегу, – Гермес вытянул ладонь, и в его кулаке появились осколки льда. – Людям сложно есть или собирать урожай, когда вода замерзает.

Проклятье. Конечно, иначе почему Зевс послал бы Гермеса забрать Персефону?

Аид потеряет ее.

Мысль гремела в его голове, звенела колокольчиками предупреждения.

Он знал ее. Персефона не выберет его вместо блага мира смертных. Она боролась, чтобы получить монеты для душ, которые не могли пройти. Она не позволит им отправить всех людей в Подземный мир из-за нее.

Он сделал бы. Аид позволил бы миру умереть, и его царство стало бы самым сильным. Он управился бы со всеми пришедшими душами, если она останется с ним.

Персефона посмотрела в его глаза. Слезы в ее глазах были для него. Они блестели на ее ресницах, как бриллианты.

– Аид, – прошептала она.

– Я выпущу титанов, – ответил он. Несколько нимф охнули от его слов. – Я могу помешать тебе вернуться.

Она прижала ладонь к его щеке, погладила большим пальцем его челюсть. Словно пыталась запомнить текстуру его кожи.

– Ты не можешь так. Не ради меня.

– Я могу и сделаю это, – прохрипел он. – Тысячу раз.

– И как будет выглядеть Царство мертвых? – спросила она, слова звенели правдой. – Твой долг – это место. Этот народ.

– И ты – их королева, – Аид будет спорить до конца. Он хотел, чтобы она осталась, и он знал сердцем, что и она хотела остаться с ним. Она не могла уйти, когда между ними было столько невысказанного.

– Мой долг тут и на земле сверху, – она убрала ладонь с его лица, опустила руку. – Я хотела бы сказать, что останусь с тобой навеки, но не приму миллионы смертей из-за того, что я не вернулась к матери.

– Она не отпустит тебя, – прохрипел он.

– Возможно. Но, думаю, мы оба знаем, что мы такое не допустим. Даже моя мама не сможет разлучить нас, – Персефона посмотрела на Гермеса. – Я пойду с тобой. Но могу я сначала кое-что съесть?

– У Зевса много еды, – ответил посланник. Он махнул ей поспешить. – Хватит медлить. У меня нет всего дня.

Аид ощущал, как его сердце разбивалось. Порвалось на два куска, один пульсировал в ее ладони, другой умирал в его груди. Без нее Подземный мир станет холодным серым местом, где ему было плохо, пока она не пришла сюда.

Он не знал, выживет ли так.

Но она посмотрела на него с жаром в глазах, и он понял, как она хотела его. Он чувствовал это.

Когда она потянулась над столом, он застыл и молчал. Она не знала, что делала, когда брала гранат. Она не понимала, что, вытряхнув шесть зернышек кровавого цвета и опустив их на язык, обещала оставаться в Царстве мертвых столько времени.

Шесть зернышек.

Шесть месяцев.

Гермес зарычал.

– О, не нужно было это делать! Зачем нужно все так усложнять?

– Потому что я люблю его, – ответила она и повернулась к Аиду. – Я люблю тебя.

Он надеялся услышать эти слова всю жизнь, но его сердце разбивалось от того, что она произнесла их сейчас. Аид крепко обнял ее, точно лишил ее этим дыхания.

– И я тебя люблю, – ответил он. – И я буду ждать твоего возвращения. Каждый день будет кинжалом в моем сердце, пока ты не вытащишь их все.

Она рассмеялась в его плечо, а потом отодвинулась и посмотрела на него.

– Я вернусь, мое сердце. Должна.

Аид отчаянно целовал ее, похоть и печаль были на его языке. Она целовала его с тем же пылом, и он уже не мог понять, чьи слезы ощущал на языке.

Когда он отпустил ее, он сделал это с неохотой. Она отошла от него к Гермесу, а потом пропала.

ВОСХОЖДЕНИЕ

ГЛАВА 33

Амброзий смотрел на Оракула, раскрыв рот. Хоть он был уверен, что история не изменит его отношение к Персефоне, теперь он был так увлечен, что едва мог сдержаться.

– Он просто отпустил ее? – поразился он. – Но она была его королевой. Он влюбился в нее.

– А у него был выбор? – Оракул прошла к яме с огнем, где в холодные месяцы грелись ее последователи. Она взмахнула ладонью, огонь поднялся выше.

Он не понимал, что Оракул была сильной, как боги. Ходили слухи о том, кем она была, что она была бессмертной. Может, даже богиней.

Амброзий заставил себя думать о ее словах, а не действиях.

– Он мог биться с Зевсом. Ты сказала, что он думал использовать титанов. Разве это не было бы хорошо? Титаны были изначальными богами этой земли. Они заслуживали свободы.

– Да, так думает твой народ, да? – она закатила глаза. – Выпустить чудищ из Тартара и вернуть мир в верные силы. Да?

Он безумно закивал.

– Да, так. И тогда Аид и Персефона могли бы ходить по миру смертных, а не только по Царству мертвых.

– Разве это не был бы мило? Великаны с огнем. Жуткие существа с пастями, полными мечей, пожирающие людей. В таком мире я хочу жить, – она закатила глаза. – Смертные. Вы такие недальнозоркие.

Он не был в этом уверен. Без смертных боги были бы ничем. Он не хотел верить, что они не влияли на этот мир и все миры. И он был уверен, что история Персефоны поворачивала в сторону, которую он хорошо знал.

Он уверенно расправил плечи, присоединился к Оракулу у ее огня. Амброзий вытянул руки, стал греть замерзшие пальцы.

– Когда она вернулась домой, она увидела народ, поклоняющийся ей, да?

– Да.

– И тогда поняла, как много мой народ сделал для нее, – жители Элевсина были скрытными, но любили свою богиню больше жизни. – Тогда она дала нам свои указания.

Оракул посмотрела на него.

– Ты не хочешь меня слушать? Сам Геракл прошел твои испытания. Он сделал все это до того, как Персефона узнала, что люди поклонялись ей.

Он нахмурился.

– В этом нет смысла. Она должна была знать, мы живем по ее словам.

Грохот сопровождал его мысли. Он пригнулся, боясь, что сам Зевс собирался ударить по нему с неба.

Оракул смеялась. Дождь полился, буря вдруг налетела на гору Оракула. Но ни капли не коснулось их под крышей с терракотовой черепицей.

Она знала, что будет дождь? Судя по ее хитрой улыбке, Амброзий был уверен, что она предсказала погоду. Потому ушла под навес.

– Аид мог биться за нее сильнее, – буркнул он, сделал шаг ближе к костру, чтобы дождь не холодил его спину.

– И начать еще войну на Олимпе? Он проиграл бы, – Оракул покачала головой. – Они всегда проигрывают Зевсу.

– Он должен был что-то сделать, – яростная любовь к богине горела в его животе и сердце. – Я сделал бы.

– Нет, – Оракул махнула ему садиться у огня. – Любовь матери сильна. И Деметра была одержима. Она сделала бы себя мученицей, и все боги пострадали бы, если бы она не вернула ребенка. Зевс знал это. Гермес знал это. Даже Персефона знала, что, если она не вернется к матери, то весь мир пострадает. Разве не потому вы любите свою богиню? Она помогает своему народу?

– Да.

– Тогда не суди ее решения. Она хотела, чтобы смертные жили. Она хотела своего мужа. И она выбрала смертных выше него. Или ты не слышал историю?

Амброзий знал эту часть, хоть все спуталось в его голове.

– Да, она была добра к смертным. Она вернулась и дала нам повод верить, что загробная жизнь может быть хорошей для нас. Для тех, кто следовал за ней.

Оракул снова рассмеялась.

– Я забыла, что вы все верите в это. Конечно, она это делала. Но не только для народа Элевсин. Персефона была не такой жестокой, чтобы позволить только тем, кто следовал ее законам, хорошую загробную жизнь.

Амброзий снова сел.

– Что еще случилось?

– Что ж, – ответила Оракул. – Сначала ей нужно было найти способ вернуться в Царство мертвых.

ГЛАВА 34

Персефона не спорила, когда Гермес унес ее домой. Что она могла сказать?

Царство мертвых было ее домом. Он знал это, но слушался Зевс. Зевс должен был понимать, что она полюбила место, которое построил Аид. И они все равно хотели, чтобы она пришла и успокоила мать.

Отчасти ей хотелось вернуться домой. Она оглянулась на проход в Подземный мир, он медленно закрывался. Всю ту яркую тьму, роскошную природу тех, кто жил в ней, но теперь она не видела этого.

Персефона вздохнула и повернулась к миру смертных, который сильно изменился.

Снег покрывал землю толстым одеялом серебра и белизны. Иней был на листьях, сиял на солнце, и дыхание вырывалось облачками пара. Было красиво, но и жутко видеть, как ее теплая родина стала чем-то другим. И все из-за богини, разозленной на дочь, оставшуюся с ее мужем.