Текст книги "Соблазнение Аида (ЛП)"
Автор книги: Эмма Хамм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Перевод: Kuromiya Ren
СПУСК
ПРОЛОГ
Молния пронзила тучи над белым, как кость, храмом. На вершине горы Парнас три отполированные колонны окружали алтарь в центре. Свет вдруг озарил смертного, поднимающегося по ступеням к вершине горы.
Его звали Амброзием, и он всю жизнь посвятил богам. Каждое решение, каждое действие, каждая потеря были в их честь.
Теперь он хотел ответы.
Еще дуга молнии рассекла небо. Он смотрел на тучи, мог поклясться, что мгновение на него смотрело лицо. Лицо с белой бородой и пронзительными синими глазами.
– Зевс, – позвал он. – Я знаю, что ты смотришь на меня!
Тучи снова сомкнулись, и гром зарычал. Если боги злились на него, пускай. Амброзий был тут не просто так, и Оракул даст ему нужную информацию.
Должна. Он не уйдет без правды.
Он поднялся на последнюю ступеньку, упал на колени перед мраморным алтарем. Каменные колонны за ним были в десять человек высотой, монолитные и невозможно красивые. Выгнутый потолок скрывал его от взгляда Зевса, но он как-то знал, что король богов хотел подслушать. Оракул позволяла ему.
– Великий Оракул! – он прижал ладони к мраморному полу. Пот стекал по его лбу, капал на пол, облака открылись, и дождь лился с неба. – Я ищу правды.
Она заставила его ждать долгие удары сердца. Он подумал на миг, что она не ответит. Оракул не со всеми говорила. Он был недостоин?
А потом он услышал шаги. Тихие. Мягкие. Слишком легкие для пожилой женщины. Он поднял голову, и его рот раскрылся от видения перед ним.
Она была юной. Оракул была красивой женщиной с медной кожей и эбонитовыми волосами. Ее изящные пальцы двигались по бокам, словно играли на лире. Ее тонкий пеплос открывал гибкое тело под ним, но как-то казалось неправильным смотреть на ее румяную кожу.
Она была не просто женщиной.
Она была рупором богов.
Оракул прошла к алтарю, встала за ним, тени кружили в ее темных глазах. И он видел в них мир. Века знаний и огромное бремя на ее плечах, которое она носила каждый день.
– Амброзий, – сказала негромко она. – Ты поздно.
Его желудок сжался, завтрак бурлил.
– Вы… знаете мое имя?
– Я знаю имена всех. Я знаю, кем будут твои дети, кем был твой далекий праотец. И я знаю, почему ты тут, – она подняла одну из трепещущих ладоней и указала туда, откуда он пришел. – Я не дам тебе ответы, которые ты ищешь.
Нет. Это не могло быть, ведь он пересек страну, чтобы попасть сюда.
– Я отдал все, чтобы узнать ответы от вас.
– И ты выживешь без них, – она отвернулась от него. Ее пеплос трепетал от ветра, двигался так, словно она плыла в прозрачной воде.
– Постой! – закричал Амброзий. Ему нужно было убедить ее. Заставить ее понять. Но как ему убедить Оракула?
Она знала все. Она видела его путь и все возможные пути. Но чем он мог ее убедить?
Он потянулся к цепочке на шее и снял ее через голову. Этого было мало, но он был готов этим заплатить. Капля янтаря содержала внутри крохотную ракушку. Невозможное создание, такого он еще не видел.
Это было моего деда и его деда до этого. Я расстанусь с этим, если поделитесь знаниями.
Она оглянулась на кулон, который он держал.
– Я не хочу твою безделушку. Ты не знаешь, что эта информация сделает с тобой. Ты не знаешь, чего будет стоить история.
– Я заплачу все.
– Хранитель врат Царства мертвых порвет твою душу, когда ты попытаешься войти в тот мир. Тебя заставят проплыть по всем рекам Царства мертвых, от боли до печали, а потом они бросят твою душу в Тартар, и Титаны будут пировать ею, – ее темные глаза открывались все шире с каждым словом.
Амброзий будто тонул в тех темных глазах. Она ощущала сейчас его душу. Она могла принести его судьбу быстрее, чем было спланировано на нити его жизни.
Он сглотнул.
– Тогда я принимаю наказание.
– Ты обрекаешь свое потомство.
Он развел руками.
– У меня нет семьи.
– Будет, – она вздохнула, но повернулась к алтарю. Она не подняла руки, словно произносила речь, а села на сам алтарь.
Плечи Оракула опустились. Он уперла ладони рядом с бедрами и посмотрела на блестящий пол. Это был портрет побежденной женщины, и каждый художник в Греции отдал бы правую руку, чтобы нарисовать ее.
Амброзий сел у ее ног. Он обвил руками свои колени и смотрел на нее внимательно.
– Оракул Дельфы, мне нужно знать правду истории Аида и Персефоны.
– Зачем, смертный?
– Я прибыл из города Элевсин. Я посвятил жизнь служению Персефоне и Деметре, но… – следующие слова обрекут его навеки. Он знал. Если Персефона не убьет его, это сделает ее мать, Деметра. – Я не верю, что история – правда.
– Почему? – Оракул смотрела на него темными глазами. – Почему ты не веришь истории, когда ты – простой смертный, а они – боги?
– Потому что я не верю, что Вестница Смерти осталась бы с Аидом. Думаю, она достаточно сильная, чтобы уйти от него, но в историях говорится, что она любит его, – слезы выступили на глазах Амброзия. Эмоции бушевали сильно, Оракул тянула силу из его мыслей. – Если бы я боялся кого-то, если бы меня украли из моей семьи и изнасиловали, я бы никогда не полюбил их.
Слезы выступили в темных глазах. Они покатились по ее щекам, она потянулась к его ладоням.
– О, – прошептала она, сжимая его пальцы. – Я этого не видела.
Он знал, что она видела в его воспоминаниях. Боль, которая не покинет его. Склонив голову над ее пальцами, он прижался лбом к изящным пальцам.
– Я отдал ей столько лет. Я заслуживаю этого.
Оракул долго молчала, а потом убрала пальцы от его ладоней.
– Так тому и быть.
Амброзий взял себя в руки. Он узнает правду о тайнах Элевсина, поймет, чему посвятил жизнь. Он выживет?
– Ты слышал историю, как ее похитили. Аид украл ее у матери и утащил ее, кричащую и отбивающуюся, в Царство мертвых, – Оракул посмотрела на небо и нахмурилась. – Ты знаешь, что было между Зевсом и Аидом. Цветок открыл портал и освободил темного бога. Ты знаешь о боли и мучениях оставшейся матери.
– Да, Оракул, – он был уверен, что история не была правдой. Аид не мог быть таким ужасным, но Амброзий не представлял, какой была правда.
Оракул посмотрела на свои ноги и улыбнулась. В этот раз улыбка была медленной. От хитрого вида он задрожал там, где сидел.
– Кора, дева, не была слабой женщиной, как всем хотелось думать. Она не была слабой маленькой нимфой, которая превращала луга в золотую пшеницу, – Оракул посмотрела на него, и он видел безумие Тартара в ее взгляде. – Это она опустила лепесток ихора на его губы. И когда он украл ее, она направила его колесницу в могилу.
ГЛАВА 1
Нимфы и наяды танцевали вокруг Коры, хихикая нежными голосами. Кора смеялась с ними, хоть не знала, почему. Они убирали сегодня в храме Артемиды. Занятие не было веселым.
Но нимфы любили скрываться от взгляда. Взгляд Деметры мог сжечь их за такое поведение. Глупо. Они вели себя как маленькие, а должны были приглядывать за Корой.
Они были яркими и такими красивыми, что ее глаза болели. Каштановые волосы Коры и загорелая кожа рядом с ними выглядели почти как у смертных. Веснушки на ее носу вызывали смех у других богинь. Грязь под ногтями отмечала ее как низшую богиню, а то и полубогиню или хуже… нимфу, как других.
Одна нимфа споткнулась об наяду, их одеяния взлетели над головами, девушки рухнули на землю вместе.
Стражи из них были плохими.
Кора захихикала с другими и протянула руку к своей хорошей подруге.
– Киана, будь осторожнее.
Наяда хотела только быть беспечной. Киана жила на грани, дикая и свободная во всем. Кора хотела быть больше похожей на наяду и меньше – на дочь Деметры.
Она подняла Киану на ноги с улыбкой. Кора воскликнула:
– Если закончим в храме быстро, может, сходим искупаться?
– Отец вряд ли будет против! – Киана убрала темно-синие волосы с лица. – И я нашла пару моллюсков, с которыми ты хотела бы познакомиться.
Ее подруга побежала к нимфам, Кора рассмеялась от ее причуд. Другие богини воротили бы нос от меньших существ. Нимфы и наяды не были нормальными спутниками богини.
Но она и не была богиней, да? Ее мать заявляла, что, хоть у нее была божественная кровь, это не означало, что ей хватало сил быть богиней. Кора была девой-дочерью богини урожая, и у нее было меньше сил, чем у нимфы.
Порой она думала, что так было даже лучше. Никто не ждал, что она исполнит желания. И никто не молился ей.
Смертные молитвы всегда ощущались как оковы на запястьях ее матери. Деметра постоянно шла к тому, кто просил ее молитвой о помощи, переживая, что могла сделать для семи. Когда она не справлялась, поля увядали от ее печали.
Боги не были непогрешимыми. Кора давно это узнала. Порой они ошибались. И порой, в случае ее матери, они были просто недостаточно сильными, чтобы защитить от всех ран смертных мужчин.
Задорный смех Кианы ворвался в ее печальные мысли.
– Кора! Идем!
Храм Артемиды должны были убирать смертные. Может, порой так и было. Ее жрицы все время бродили вокруг. Пока не приходили нимфы. Тогда их было мало.
Деметра думала, что ее дочери и другим было полезно узнать смертную работу. Так она и оказалась тут, с ведром и шваброй, училась с нимфами.
Она догнала других, отдала швабру одной из наяд и спросила:
– Ты знаешь, где сегодня мама?
– Она принимает Гермеса! – прокричала наяда и застыла, когда одна из ее сестер шлепнула ее по плечу.
Ах.
Правда вышла наружу.
Деметра всегда принимала олимпийцев, когда отсылала Кору чистить храмы. Ее мать была умной женщиной, держала дочь подальше от глаз богов. Порой это было хорошо, но иногда Кора хотела рвать на себе волосы.
Она подавила злое рычание. Она не будет реагировать, или нимфы расскажут все ее матери. Она могла доверять только Киане, потому что наяда не хотела для нее проблем. Иначе с кем она будет веселиться? Другие богини не обращали на нее внимания.
Кора подставила ведро для швабры ближайшей нимфы.
– Гермес прибыл сегодня? Почему?
Нимфы и наяды одна за другой опустили швабры в ведро и прошли к краю храма. Они начали как можно дальше от нее, сжав губы, чтобы не выдать больше случайно секреты.
Она посмотрела на Киану.
– Тебе тоже нельзя говорить?
– Если бы я знала, я бы сказала, – она убрала чернильные волосы с плеча. – Твоя мама перестала рассказывать все мне годы назад.
Может, века, если говорить честно. Деметра была старше земли, и Кора была почти такого же возраста. Конечно, ее мать не видела в ней взрослую. Она была дочерью.
Девой.
Она всегда будет девушкой, какой бы женственной ни стала.
Она указала на ведро.
– Мы убираем или сбежим?
Другой голос прервал их.
– Я надеюсь, что вы завершите дела, а потом уже будет искать развлечения в другом месте.
Кора знала этот голос лучше других. Вздохнув, она обернулась.
– Мама. Я думала, ты встречалась с Гермесом.
Деметра стояла за ней во всей божественной красе. Ее одеяние было из лучшего золотого шелка, нити металла тянулись в ткани. Ее волосы идеально извивались, каждый локон был таким, как она хотела. Ее пронзительные зеленые глаза проникали до костей Коры, но они хотя бы не сверкали гневом. Золотой лавр в волосах Деметры сверкал, бросая солнечных зайчиков на мраморный пол храма.
Кора никогда не будет такой красивой, как ее мать. Она это знала. Все это знали. Деметра была дочерью солнца, но создала неприметного ребенка, чьи волосы все еще лежали в детской прическе.
Ее мать пронзила хмурым взглядом нимф, сжавшихся в углу.
– Я думала, моя встреча с ним будет скрыта. Олимпийцы не любят сплетни.
Еще ложь. Кора знала, что олимпийцы обожали, когда о них говорили. Им было плевать, что говорили, они просто хотели быть центром внимания. Так всегда заявляла Деметра.
Кора встречала до этого только одобренных олимпийцев, и им подходило это описание.
Она заслонила нимф собой от карающего взгляда матери.
– Что он поведал?
– Ничего важного, – Деметра отмахнулась, будто вопрос было глупо даже задавать. – Но меня не будет несколько ночей. Меня вызвали на Олимп.
Ее сердце подпрыгнуло. Олимп.
Храм на самой высокой горе Греции был красивым. Ослепительно красивым для смертных, но она была не одна из них. Она могла там быть. Кора могла смотреть на красоту своими глазами, а потом… что? Она не знала.
Кора не хотела провести жизнь в мире смертных, не увидев Олимп ни разу.
Она шагнула к матери, потянулась к руке Деметры.
– Мама, я могу пойти с тобой в этот раз? На Олимп?
– Ты знаешь, почему я ни разу тебя не брала, – Деметра нахмурилась. – Так что нет.
– Но, мама… хоть разок? – Кора сделала глаза как можно больше. Невинно моргала, надеясь, что уловка сработает. – Я больше ни разу не попрошу!
Деметра приподняла идеальную бровь.
– Мы обе знаем, что это не правда. Чем меньше ты знаешь об Олимпе, тем меньше будешь спрашивать о них. Ты знаешь правила, Кора.
Она знала правила. Не говорить с олимпийцами-мужчинами, которые прибывали к Деметре. Быть с нимфами, потому что лучше было доверять им. Она общалась только с богинями-девственницами. Кора устала.
И ей было скучно. Ей наскучила жизнь и все в ней.
– Мама, – она пыталась придумать, как убедить Деметру.
Она могла разозлиться. Истерики Коры были впечатляющими и пугающими, ведь она унаследовала способность матери выращивать растения. Но это была реакция ребенка, а она отказывалась играть в игру матери. Нет, она отреагирует как взрослая.
Или как та, кто знала, что могла победить.
Кора расправила плечи и посмотрела в глаза матери.
– Мама. Я хочу на Олимп. Я буду следовать любым твоим правилам, но мне пора увидеть остальную мою семью.
Она выдерживала взгляд матери, хотя тело хотело дрожать. Деметра могла запугать ее, заставить подчиниться, но в этот раз Кора не падет жертвой. Она должна показать матери, какой серьезной стала.
Киана дрожала рядом с ней. Наяда должна была убежать к другим, чтобы не попасть под удар. Они были чувствительными существами, и мелкий намек на гнев Деметры обычно прогонял их в чащу.
В этот раз Деметра приподняла обе брови. Но что-то изменилось на ее лице. Оно смягчилось, и Кора приняла это за хороший знак.
– Ладно, – ее мать вздохнула. – Если тебе нужно на Олимп, в этот раз можно пойти.
Если бы крик от радости не испортил момент, Кора завопила бы. Но она поклонилась матери и прижала пальцы Деметры к своим губам.
– Спасибо, мама. Ты не знаешь, как это важно для меня.
Деметра перевернула ладонь и сжала подбородок Коры. Она подняла ее голову, заставляя Кору посмотреть ей в глаза.
– Ты будешь следовать всем моим правилам там. Слышишь меня, дочь?
– Что угодно, – пообещала Кора. – Ты знаешь, что от меня не будет проблем, мама. Я просто хочу увидеть его. Я не буду ни с кем говорить, если ты так хочешь.
– О, они все захотят поговорить с тобой. И ты не будешь вести себя грубо, – Деметра отпустила ее подбородок. – Не заставляй меня пожалеть, дочь. Киана, подготовь ее к Олимпу. Мы уходим, когда Гелиос заберет солнце.
Деметра пропала, но Кора выждала пару мгновений. Порой ее мама шпионила, когда уходила. Она пару раз услышала жалобы Коры.
Убедившись, что ее мать уже не слушала, она повернулась к Киане с восторженным визгом.
– Олимп!
Киана сжала ее ладони с радостным смехом.
– Олимп!
Она сжала ладони подруги, и они прыгали вместе, кружась. Их светлые пеплосы подпрыгивали вокруг них, и от веселья все кружилось перед глазами Коры.
– Тогда мы сегодня не работаем, – сказала Кора, когда они перестали визжать.
– Нужно готовить тебя к Олимпу, – сказала Киана. Она снова рассмеялась. – Странно говорить такое. Ты встретишь величайших богов.
Технически, ее мать была из их числа. Но она не считала Деметру такой, ведь богиня опустилась до жизни в мире смертных. Боги, которые жили на Олимпе, были теми, кого все боялись. Теми, кто творил историю своими словами и героями, которых они выбирали биться за них.
– Думаешь, Аполлон там будет? – спросила она.
– Разве там не будут все? – ответила Киана. Ее голубые глаза были такими большими, что выглядели как два пруда в свете луны на ее лице.
Кора думала, что там будут все. Но об Аполлоне нимфы говорили по ночам. Шептали о его красивом лице и золотых кудрях. Они говорили так, что взгляд на него сжигал плоть на костях женщины.
И она встретит их всех. Бога солнца. Богиню войны. Даже самого Посейдона, о котором Киана лишь иногда шептала. Она редко говорила о боге моря.
Она вдруг ощутила тревогу.
– Мама говорит, что они все жестокие, – медленно сказала Кора.
Вдруг она задумалась, было ли это правильное решение. Ее мать быстро сдалась… Это был еще один урок? Способ доказать дочери, что она не захочет жить на Олимпе?
Киана толкнула ее в плечо.
– Не нужно этого. Мы нарядим тебя в лучший пеплос. Может, и золотой гиматий?
Шаль всегда выглядела хорошо, когда обвивала ее плечи. Да, это подойдет.
Она будет выглядеть как богиня. Как они.
– Да, и гиматий, – она постучала пальцем по подбородку. – Что делать с волосами?
Глаза Кианы счастливо заблестели.
– Я знаю, что сделать с ними. А макияж? Думаю, одна из моих сестер украла уголь у человека. Можно подвести тебе глаза! Они будут так красиво выглядеть. Ты украдешь сердце Аполлона.
Она не хотела этого делать, но ее щеки пылали от мысли.
– Хорошо, – прошептала она. – Постараемся сделать меня милой.
ГЛАВА 2
Аид шагал мимо реки Стикс с веткой кипариса в руке. Песок поднимался от каждого шага, земля была лишена растений и деревьев.
Как долго он жил в Царстве мертвых? Он не знал точно. Время тут шло медленнее, или на Олимпе оно неслось быстрее, кто знал? Когда он уходил в это угрюмое место, он знал, что дни будут казаться дольше.
Он существовал. Это было его работой в Царстве мертвых. Следить, чтобы все шло плавно, чтобы души были там, где должны быть, и никто не выбирался отсюда. Он был королем и стражем, хотя он не хотел бы выбрать эти позиции.
Он не делал выбор. Это сделал его брат, Аид этого не хотело. Даже века спустя от этой мысли в груди горел гнев.
За ветку кипариса потянули. Он скользнул взглядом по длинной ветке и увидел зубы, впившиеся в дерево. На ветке уже было много следов от адской гончей, самого жуткого существа, какое могли представить смертные. Многие олимпийцы тоже так думали.
– Цербер, – упрекнул он. – Ты умнее этого.
Он веками тренировал проклятого зверя не для того, чтобы он вел себя как щенок.
Цербер заскулил и сел. Его языки свесились из трех голов, каждая выражала свой вариант мольбы, огромные когти впивались в темную землю.
– Ладно, – буркнул Аид.
Он бросил ветку кипариса как можно дальше. Она упала посреди группы духов. Он едва видел их голубое свечение на этой стороне Стикса, но редко забирал Цербера от врат. Пес нервничал далеко от своей работы.
Конечно, Цербер едва заметил духов. Он пронесся сквозь них за веткой. Они отпрянули с криками страха. Адский зверь пришел за их душами. Они не пытались сбежать! Лорд Аид, спасите их!
– Да-да, – сказал он, шагая сквозь их протянутые руки. – Вы в порядке, вернитесь к своим делам. Зверь вас не тронет.
Если в его словах была доля сарказма, то это из-за усталости от них. Цербер не был жутким. Кто мог бояться собаки с тремя языками, торчащими из пастей?
Аид склонил голову и улыбнулся своей собаке. Может, он немного пугал. Средняя голова первой поймала палку, и две другие безумно грызли края. Они вскоре разломают ее на три части, и все головы будут счастливы.
Он понимал, почему смертные боялись Цербера.
Но его виляющий хвост, когда он принес палку Аиду, был одним из немногого, что вызывало счастье в этот день. А он ходил к полю Элизия и говорил с одним из известных героев там. Не он искал мужчину. Они всегда ходили где-то вне поля его зрения. Счастливые смертные.
Цербер бросил палку у его ног и сел. Все три головы шумно дышали, шесть пар глаз смотрели на него внимательно.
– Бросить ее еще раз? – спросил Аид. – Мы уже полдня играем.
Аид мог вечность бросать палки этой собаке, но Церберу все было бы мало. Но что еще он делал?
– Ладно, – буркнул Аид.
Аид склонился и поднял ветку. Но пес уже не смотрел на него. Цербер низко зарычал, гул пронесся по Царству мертвых, сотрясая землю. Звук был предупреждением, что кто-то прошел во врата.
Зверь повернулся с рыком, скалясь, показывая опасные зубы, которые порвали бы любого, кто пришел бы в этот мир без спросу. То, что Цербер не побежал сразу к вратам, означало, что другой бог прибыл сюда.
Вздохнув, Аид выпрямился и ждал, пока гость найдет его. Боги редко заставляли его долго ждать. Они жутким образом знали, где он был, и только один бог регулярно посещал Царство мертвых.
Золотой мужчина появился словно с неба. Его короткие кудри плотно прижимались к черепу. Улыбка на его лице была подлой, но ее было легко спутать с доброй. Она не была доброй. Крылатые сандалии всегда выдавали, кем он был. Белые крылья у пяток били по небу, опуская его на землю Царства мертвых с грацией.
– Гермес, – прорычал Аид. – Не помню, чтобы ты должен был привести больше душ к вратам.
– Я и не привел, – Гермес мягко опустился, проехал немного, потому что любил скорость больше, чем землю Аида. – Тебя вызвали на Олимп.
Он даже не пытался скрыть недовольный стон.
– Зачем? Что в этот раз?
– Твой брат устраивает пир, – Гермес посмотрел на свои ногти. – И тебе нужно быть там.
– Почему это?
– Спроси у Зевса.
Он не собирался спрашивать заносчивого брата, который отказывался быть настоящим королем. Хоть он звал себя лидером олимпийцев, он не хотел править. Даже не пытался. Аид спорил с каждым решением Зевса, а это уже о многом говорило.
Аиду нравилось думать, что его было несложно убедить. Он был задумчивым, старался увидеть все со всех сторон, какой бы ни была ситуация. Но Зевс видел только одну сторону. Свои желания.
Если их не исполняли, весь мир падал на колени, пока Зевс не получал то, что хотел. К сожалению, это часто означало болезни детей, мертвых женщин и больше душ для Царства мертвых.
Он отклонил голову и посмотрел на темные тучи Царства мертвых.
– Расскажешь, в честь чего пир?
– Он скучает по семье, – Гермес не звучал убежденно. – Наверное, хочет всех собрать, потому что мы давно не были все в одном месте.
– И не просто так. Помнишь прошлый раз?
– Я? – Гермес потер челюсть, Аид вспомнил, что ее ему сломали на прошлом собрании семьи. – Я все еще просыпаюсь по ночам от боли.
– У Посейдона подлый правый хук, – и бог моря обожал сражаться. Он дрался, когда они были очень юными, хотя олимпийцы не были детьми.
Они все родились сформированными полностью от их матери, Рэи. Жаль, никто из олимпийцев уже не думал о ней. Она была изгнана с Кроносом за то, что позволила их отцу есть их. Когда они выбрались из его живота, они забрали мир у титанов.
Только Аид еще мог общаться с их родителями. Он разделял с ними дом.
Они словно поняли его мысли, все Царство мертвых загудело. Тартар был под их ногами. Там была тюрьма титанов, это место могло быть самым опасным во всех мирах. Но он держал их там, как приказал брат, хоть и хотел их выпустить.
Аид вздохнул и щелкнул пальцами. Цербер подбежал к нему и сел у его ноги.
– Ты пойдешь на пир?
Гермес ярко улыбнулся, и этого ответа хватало.
– Конечно. Разве я могу пропустить шанс испить вина Зевса? У него лучшее среди всех богов.
– Потому что люди жертвуют ему, а он не отказывается от тех жертв, – в отличие от Аида. Он не оставлял то, что предлагали люди. Все возвращалось к ним, хотя никто из них не знал. Им нужно было думать, что боги принимали подношения, чтобы происходило невозможное.
Хотя подношения ему были иными. Смертные просили благословения у других богов.
Они просили его держаться подальше.
– Ладно, – буркнул он. – Если ты идешь, пожалуй, я справлюсь.
– Как мило! – Гермес хлопнул в ладоши, крылья на его сандалиях затрепетали. – Я сообщу Зевсу, что ты будешь. Он обрадуется.
– Не обрадуется, – Аид посмотрел на брата с укором. – Ты знаешь, такой порядок никого из нас не радует. Он не хочет, чтобы я был тут. Я не хочу быть тут. Но все ожидают от меня этого, иначе будут болтать. И плохо болтать.
– Ах, да, эго Зевса всегда нужно радовать.
Гермес был одним из нескольких богов, которые могли выжить после таких слов. Но Аид приготовился к тому, что молния пробьет небо Царства мертвых.
Когда ничто не полетело к ним, он решил, что Зевс не слушал. Странно. Он всегда слушал разговоры, когда посылал кого-то в Царство мертвых. Ему нравилось знать, что Аид злился.
Так жилось с братом. Зевс не оставлял его одного.
Ворча под нос, он махнул ладонью на Гермеса.
– Эго или нет, но я не жду встречи с семьей.
– Как и я, брат. Но нам нужно веселить тех, кто не хочет нас там, – Гермес стукнул пятками и взлетел, будто ангел. – Не опаздывай в этот раз.
Его брат улетел, пропал мгновенно. Жаль, Аид так не мог. Он мог, но был без крылатой обуви, которая носила Гермеса по небу.
Аид прорывал землю, когда ему нужно было попасть в мир смертных. Как крыса. Как слепой крот, желающий увидеть солнце еще раз. Но крысы вызывали у людей отвращение, и он вызывал у них отвращение.
Влажный нос прижался к его ладони. А другой – к его запястью.
Он опустился на колени, запустил ладони в шерсть на шее Цербера.
– Малыш, я буду в порядке. Ты знаешь, как с богами. Они просто хотят увидеть мое лицо и убедиться, что я еще жив.
Цербер влажно фыркнул и прижался оставшимся носом к шее Аида.
Хоть кто-то был ему рад. Даже если его семья позвала его только для спектакля, чтобы увидеть владыку Царства смертных, он всегда будет со своим народом тут.
И с хорошим псом.
Хороший пес мог сильно порадовать.
Он встал и решил закончить прогулку по черному песку пляжа.
– Хорошо. Думаю, нам нужно готовиться.
Он свистнул Церберу, чтобы тот шел с ним, и они направились домой.
ГЛАВА 3
Кора смотрела на золотые врата Олимпа, едва дыша. Они были невероятно красивыми. Глаза болели от их вида.
Или от того, что они, наконец, стояли перед Олимпом. Она только сюда хотела попасть с детства. В место, о котором рассказывала мама. Даже нимфы и наяды постоянно говорили о нем. Что весь город был из золота. Что боги опускали тут головы, и у каждого из двенадцати изначальных олимпийцев было индивидуальное место.
Она сжала ладони перед сердцем и старалась выглядеть так, словно тут было ее место. Она не знала, как вписаться, когда ее одеяние было простым бежевым шелком смертных. Ее гиматий был с золотыми нитями, но это не могло сравниться с одеждой богов.
Облака двигались у основания сплетенных арок. Казалось, что она вот-вот ступит на небо.
Ее мама тихо вздохнула рядом с ней.
– Кора, закрой рот. Ты богиня, помнишь? Не смертный ребенок, не знающий об этом месте.
Гнев загорелся от слов ее матери. Она хотела парировать, что жила все время как смертная. Она была чуть выше нимфы, благодаря усиленной защите ее матери. А какая нимфа бывала на Олимпе?
Они прошли к вратам, Кора вела спор в голове. Она сказала бы матери, что должна была давно побывать тут. Она должна была увидеть золотые врата раньше, и она должна была знать, как выглядело место ее матери.
Она должна была уже знать Аполлона! Может, они влюбились бы друг в друга, и нимфы не хихикали бы из-за того, что ее еще не целовали. Ей были века, а она даже смертного парня не поцеловала?
Врата открылись беззвучно. Деметра подняла ногу, и Кора повторила за ней. Притяжение потянуло ее вперед, и они уже были не перед вратами. Они оказались на вершине горы, где на мили видно было только облака.
Кора протерла глаза. Появилась беседка с золотыми столами, где было больше еды, чем она хоть раз видела в одной комнате. Миски, полные нектара, стекающего из них золотыми реками на пол. Кусочки блестящей желтой амброзии лежали рядом, избранная еда олимпийцев укрепляла их бессмертие.
Боги расхаживали там с золотыми кубками в руках и в лучших нарядах. И они потрясали.
Деметра поправила свой простой пеплос и снова тяжко вздохнула.
– У меня дело к Гере. Ты помнишь правила?
Конечно, она помнила. Ее мама вбила их в ее голову сто раз перед тем, как они пришли сюда. Она не могла забыть их, даже если бы попыталась. Кора решительно кивнула.
– Да, мама.
– Не говори ни с кем без меня, – Деметра указала на нее. – И поищи скорее Артемиду. Она проследит, чтобы у тебя не было проблем.
– У меня не будет проблем, мама. Обещаю.
Деметра окинула ее взглядом, не впечатленная.
– Сомневаюсь, Кора. Это твой единственный шанс доказать мне, что ты достаточно взрослая, чтобы быть тут. Не сможешь придерживаться правил, больше на Олимп не вернешься. Это ясно?
Кора ощутила, как кровь отлила от ее лица. Она уже хотела вернуться. Она не хотела уходить.
Подавив страх, она ответила:
– Да, мама.
Ее мать прошла сквозь толпу, высоко держа золотую голову, ее красивые плечи были гордо расправлены. Жаль, Кора не могла идти так же уверенно, как Деметра. Она была богиней, которой смертные поклонялись каждый день. Другие боги должны были кланяться перед ней.
Кора же ощущала себя маленькой грязной девочкой, которая все еще тянула маму за юбку.
Вдруг оставшись одна среди самых сильных богов и богинь, она поняла, какой чумазой она была. Кора поправила пеплос, укутала плотнее гиматием плечи, гадая, что делать.
Белые колонны замка Зевса выглядели чисто, сияли от света. Она не могла прильнуть к такой, ведь оставила бы грязь. И она не могла пройти к столу и взять бокал нектара. Мать убьет ее, если она выпьет что-то настолько крепкое. Облака вокруг нее вдруг стали отражать солнце слишком ярко для ее глаз. Черный мраморный пол стал зеркалом, показывал то, что ей тут не было места.
Тяжело дыша, она не заметила, что кто-то подошел к ней, пока ладонь не легла на ее плечо.
Она развернулась с резким вдохом и прижала ладонь к сердцу, узнав, кто это был.
– Артемида! Ты меня напугала.
Богиня охоты была одной из милейших женщин среди тех, кого Кора знала. Это включало богинь за ней. Но, может, так было, потому что, пока они были сияющими и чудесными в своем облике, Артемида была мечом, готовым ударить.
Она была в мужском хитоне из изумрудной ткани. Он был соединен на ее плече золотой брошью в форме оленя. Ткань кончалась над ее коленями, и сандалии на шнурках указывали, какими сильными были ее ноги. Длинные кудри шоколадного цвета обрамляли ее квадратную челюсть и лицо. Солнце ласкало пряди, пока она двигалась.
Кора была рада видеть подругу.
Артемида улыбнулась.
– Я тебя напугала?
– Любой напугал бы меня тут. Посмотри на всех этих богов, – Кора убрала прядь волос за ухо. – Я ощущаю себя жалко рядом с ними.
– Что ж, – Артемида посмотрела на ее одежду и показала язык. – Твоя мама не оказала тебе чести, нарядив тебя в этот пеплос. Чем она думала? Ты впервые на Олимпе!
Они обе знали, о чем думала Деметра. Она не хотела, чтобы кто-нибудь разглядывал ее дочь, и она, скорее всего, преуспела.
Кора вздохнула и вытянула руки по бокам.
– Я не уверена, но… Она выбрала этот наряд.
