Текст книги "Продажная верность (ЛП)"

Автор книги: Эмили Боуи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Я стряхиваю пыль, прилипшую к брюкам, но серый порошок только глубже въедается в материал, еще больше портя его. Я качаю головой, разочарованный тем, как начался день.

– Паселло, что, блядь, с твоей сестрой не так? – кричу я на Джуда. Это уже не первый раз, когда она вытворяет нечто подобное, и я не понимаю, какого хрена Джиневра такая. Я все еще думаю, куда она отправилась на своей дерьмовой машине. Мои ноги затекли, приклеившись к бетону, и каждый мускул напряжен в моем теле. Почему между нами все так? Всегда вцепляемся друг другу в глотки. Кожа моей головы горит. Черт! Я рву свои волосы. Оглядываюсь через плечо, и Джуд бросает на меня взгляд. Я не могу позволить ему увидеть, как я близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. Поэтому, приложив немало усилий, заставляю себя успокоиться и опускаю руки.

Весь бок моей машины в белых царапинах, портящих ее красный цвет. Но меня убивает не это. А то, как она улыбнулась мне после своей выходки. Ее взгляд как будто говорил: Ну и что ты собираешься с этим сделать? Люди исчезали и за меньшее, чем то, что вытворила она. Ничего не хочу больше, чем свернуть Джиневре шею.

Обхожу машину, проводя пальцами по грубым вмятинам на боку. Я качаю головой, мои губы плотно сжаты.

– Ты же ее знаешь. Она думает, что лучше всех.

Обращаю взгляд на лучшего друга. Он переминается с ноги на ногу, его зрачки расширены. Он точно под кайфом. Я был так сосредоточен на Джиневре, что не заметил этого раньше. Он фыркает, его ноздри раздуваются, и он вытирает нос рукой.

– Мы оба знаем, что в ней нет веселой жилки, – добавляет Джуд, покачиваясь.

Я ненадолго закрываю глаза, потирая пальцами веки, прежде чем пригвоздить его взглядом.

– Ты опять употребляешь, – я наклоняю голову, внимательно следя за ним. Мы это уже проходили, его реакция даст мне понять, провалился ли он в кроличью нору снова.

– Не ежедневно. Только один раз, – признается он, значит, все еще не так плохо. Я уже опаздываю на встречу со своей невестой, а после у нас семейное сборище. Разберусь с этим завтра.

– Что за срочное дело, из-за которого ты звонил?

Он чешет затылок.

– Займи мне денег, – отвечает Джуд. Его тон непринужденный, будто он просит бокал пива.

– Ты, блядь, издеваешься надо мной. Мое казино разбомбили, отца чуть не убила семья Армато, а ты заставляешь меня мчаться сюда из-за этого? – слюна вылетает у меня изо рта, когда я повышаю голос.

Джуд бросает на меня взгляд, как бы говоря: да кому какое дело? Но реальность такова, что нападение на отца – это нападение на семью. И с этим нужно разобраться. Если бы только Армато довели дело до конца… Но теперь мы должны развязать войну.

– Если Алессо увидит, что ты так себя ведешь, у тебя будут проблемы, – я указываю на него.

– Прости. Не хотел проявить неуважение, – он поднимает руки, сдаваясь.

Джуд и его сестра – полные противоположности. Джиневра отказывается принимать от нас что-либо, в то время как он только и делает, что берет.

Я подхожу и бью его прямо в голову.

– Не проявляй неуважения к семье, – я понижаю голос, – никогда не знаешь, кто подслушивает, а отец и так уже видит в тебе обузу.

Сайрус – Дон, но никто из нас не способен контролировать отца. Он распущенный, у него много друзей в высших кругах. Если бы показалось, что мы позволили конкурирующей семье убрать отца, другие семьи приняли бы ответные меры. Верность – это все, а семья – первая после Бога.

– Если дам тебе денег, ты их тупо снюхаешь своим носом, – честно говоря, у меня нет времени на эту хрень. У нас с братьями на ближайшие дни запланированы встречи из-за этого дерьмового нападения.

– Поверь, это не для того. Это инвестиция. Я могу вернуть тебе деньги через пять дней.

Мои губы кривятся, когда я открываю дверцу машины и прислоняюсь к ней. Если снова дам Джуду деньги, и отец узнает, то надерет мне задницу. Но если не дам, он просто заберет их у Джин. На секунду я замираю. Мой отец прав – Джуд не умеет распоряжаться деньгами. Они горят, как только оказываются в его руках. Он должен помогать матери и сестре, но я не думаю, что он это делает. Эти деньги должна получить миссис Паселло. К черту. Я разберусь с отцом, если он узнает. Это лучше, чем, если этот придурок, вытащит деньги из кармана Джин.

Я проскальзываю в машину, открываю консоль и достаю пачку наличных.

– Если ты не вернешь их, на большее не рассчитывай, – предупреждаю я, бросая ему деньги.

Джуд ловит их в воздухе и ухмыляется: – Я твой должник, чувак, – он целует пачку денег и протягивает их мне в знак благодарности.

– Не втягивай меня в неприятности из-за того, что я оказываю тебе услугу, – он фыркает и снова вытирает нос. – А, Джуд? И не проси у меня больше деньги, потому что ты их не получишь.

Пока не передумал, я сажусь в машину и задним ходом выезжаю с подъездной дорожки. Я уже на полпути к месту встречи с Кариссой, когда мой телефон звонит через Bluetooth.

– Привет, Аттикус, – приветствую брата, – ты связался со своим человеком, чтобы это не попало в СМИ?

– Да, да. Все улажено. На этом фронте все хорошо, но нам с Сайрусом нужно, чтобы ты встретился с нами. У Евы свидание с каким-то придурком.

Мой телефон жужжит на приборной панели, и я вижу, что они прислали мне свое местоположение. Я откидываю голову назад, желая, чтобы в сутках было больше часов. Мои щеки надуваются, когда делаю глубокий вдох. Чем-то придется пожертвовать, и я знаю, что это встреча с Кариссой. И это в третий раз подряд, я не видел ее уже месяц. Не то что бы меня это беспокоило. У меня есть вся жизнь, чтобы узнать ее лучше.

– А мы уверены, что это не ее жених? – я видел этого парня всего три раза. У него есть все нужные связи. Он немного старше того, кого я бы выбрал, но, думаю, Ева сможет научиться любить свою жизнь. Наш дедушка мог поступить и хуже.

– Нет, – категорично отвечает Аттикус.

Чертова Ева. Она знает, что ее брак уже устроен. Отец убьет ее, если узнает. Мы не можем сразу воевать на нескольких фронтах, когда имеем дело с Армато.

– Сорен, перестань выкручиваться. Это семейное дело, – отчитывает меня Аттикус как маленького ребенка.

На следующем светофоре я быстро разворачиваюсь, мне сигналят. Не похоже, что они способны еще больше испортить мою машину.

– Я в деле. Кто хочет позвонить Кариссе? Сайрус? – мои братья смеются, не отвечая, и кладут трубку.

– Напиши Кариссе, – говорю я в свой наушник. – Появились семейные дела. В другой раз?

Я подъезжаю к ресторану и выхожу из машины, бросая ключи парковщику, когда мой телефон оживает. Карисса пытается позвонить мне по видеосвязи. Я быстро сбрасываю, прежде чем войти в здание.

Сладкий аромат помидоров и чеснока напоминает мне, что я не ел весь день. Мой желудок урчит при мысли о еде. Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу своих братьев. Как, черт возьми, я добрался сюда первым?

Первое, что бросается мне в глаза, – Джиневра, и она на свидании. В ее семье нет таких правил, как у нас для Евы. Ей разрешено ходить на свидания, но она никогда этого не делает. Или я так думал.

Я еще не видел ее такой расслабленной. Она сногсшибательна, когда улыбается. Я не могу оторвать от нее глаз. Когда мы сталкиваемся, она каждый раз сурова и ворчлива. Они продолжают разговаривать, а мой пульс ускоряется без всякой на то причины.

Мои ноги сами шагают навстречу к ним. Ее яркие изумрудные глаза искрятся счастьем, и я ненавижу, что она никогда не смотрит на меня так же. Каждый раз, когда вижу ее, в ней появляется этот притягательный импульс, который влечет меня к ней. Я заставляю себя остановиться. Не знаю, что делать с этими мыслями о ней, которые прочно засели в моей голове. Через четыре месяца я женюсь. Джиневра – всего лишь младшая сестра моего лучшего друга.

Черт. Я нахожусь под дулом пистолета, меня заставляют жениться из-за пункта в моем наследстве, а Джин ведет себя так чертовски соблазнительно, даже не понимая, что она это делает. Я гоню эти мысли о ней прочь. Из этого ничего не выйдет.

Чья-то рука ложиться на мне на плечо. Я готов вцепиться в горло тому, кто бы это ни был, но, оглянувшись, вижу, своих братьев, Сайруса и Аттикуса, стоящих позади меня, и мне приходится обернуться.

– Где Ева? – спрашиваю я, понимая, что мне нужно разобраться со своей семьей прежде, чем с Джин.

Сайрус указывает в противоположном от Джиневры направлении. И мы втроем направляемся к сестре. Атмосфера в зале меняется, я чувствую напряжение и пристальные взгляды других посетителей, пока мы идем к Еве. Мы втроем широкоплечие и высокие мужчины, и нам трудно не выделяться в таком месте.

Ева поднимает голову, и в тот момент, когда она замечает нас, все, что она хотела сказать, застывает у нее на языке, и ее глаза расширяются. Тот, с кем она общается, оглядывается через плечо, еще не осознав, в какую беду он попал. Лучше бы ему не прикасаться к ней, иначе он не доживет до завтрашнего дня. В нашей жизни женщины должны следовать определенным правилам – жизнь, любовь и девственность Евы принадлежат ее будущему мужу. Этот контракт был подписан кровью в день ее рождения.

Ева делает глоток воды и опускает глаза, не желая смотреть на нас троих. Это нормально. Она знает, что будет происходить дальше, и даже не пытается защитить или спасти парня.

Она активно бунтует против брака с того самого дня, как ей представили ее будущего мужа три года назад. До этого, я думаю, она верила, что это скорее сказка, вероятность того, что однажды это может произойти. Но их встреча сделала это слишком реальным для нее, и в тот же день она решила, что не хочет этого. Впервые в жизни мой отец сказал ей «нет».

Я хватаю этого мудака за плечи, ущипнув, чтобы он поднялся на ноги.

– Эй, Ева, кто твой друг? – спрашиваю я.

Она переводит взгляд со своего спутника на меня. Ненавижу видеть ее глаза влажными от непролитых слез, но она знает правила. Дед устроил это, когда был Доном, и от этого никуда не деться. Мы с братьями все проверили. Учитывая, что семья Армато у нас в заднице, мы должны держать наших союзников ближе.

Парень пытается заговорить, но я убираю одну руку и обхватываю его горло, перекрывая доступ кислорода, чтобы он молчал. Я чувствую, множество глаз, впивающихся мне в спину, пока ресторан с интересом наблюдает за происходящим, но ни один человек не делает ничего, чтобы остановить нас.

– Он никто. Ты это знаешь, и это знаю я, – ее голос – тихий шепот.

Этот мудак хрипит, из-за чего мне трудно расслышать сестру, поэтому мне приходится подойти ближе, удерживая его, чтобы разобрать ее слова.

– Тогда почему ты заставляешь меня быть грубым? – вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать его.

– Она явно наслаждается свиданием, пока ты излучаешь свой дельфинизм, – этот сладкий голос раздается у меня за спиной. Я не задумываясь, отпихиваю этого мудака одному из моих братьев, его судорожный вздох слышен на весь зал, прежде чем я разворачиваюсь на каблуках.

Это не кто иной, как Джиневра. Я мгновение изучаю ее раскрасневшиеся щеки, а затем оглядываюсь назад и вижу напыщенного урода в подержанном костюме, наблюдающего за происходящим из-за их столика.

Я делаю шаг к ней, она отступает, но не отводит взгляд. Она напрягается, и выглядит так, будто готова к войне.

– Оставь свою сестру в покое, – она смело бросает мне вызов.

Я цокаю, делаю еще один шаг, а она замедляется.

– Ты пила? – требую я, прищурившись.

– Сорен, это не твое собачье дело, – она упирает руки в бока, демонстрируя свое отношение к происходящему.

– Джуд – мой лучший друг, поэтому ты – мое дело.

– Слезай со своей высокой лошади и возвращайся в дыру, из которой ты вылез, – она делает шаг ко мне, и ее маленькие острые пальчики тычут в мою твердую грудь. – Прекрати издеваться над Евой.

Я чувствую, как мой левый глаз дергается от гнева. Никто никогда не говорит со мной таким тоном. Особенно на людях. Ей повезло, что я не перегнул ее через колено и не отшлепал по ее милой заднице. Она понятия не имеет, о чем говорит.

– Может, нам стоит поговорить о плане, который ты собираешься придумать, чтобы оплатить ремонт моего нового «Порше», – рычу я, нависая над ней. Все мысли о семье исчезают, когда все мое внимание сосредотачивается на ней.

– Я оказала тебе услугу. Это было некрасиво, – она имеет наглость спорить, отказываясь отступать. Запах ее духов одурманивает меня, разрушая мой мозг и способность здраво мыслить. Это тот же аромат, что и на вечеринке в честь ее шестнадцатилетия. Именно в тот день я заметил ее. С тех пор мне приходится постоянно напоминать себе, что она под запретом.

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее уху:

– Не проявляй неуважения ко мне на людях.

Она колеблется, оглядывая комнату, словно впервые осознает, что мы в центре внимания. Я слежу за ее взглядом и замечаю, что мои братья увели Еву и ее, так называемого, друга из ресторана.

Беру палец, которым она все еще тычет в меня, и прикусываю кончик, просто чтобы поиздеваться над ней. Она тут же одергивает его, но я держу ее палец еще несколько секунд, прежде чем позволяю ей сделать это.

– Возьми свою сумочку. Мы уходим.

Она откидывает голову назад, и я замечаю ее свирепый взгляд: – У меня деловая встреча.

Я смотрю на парня в подержанном костюме. Он выглядит неуверенно и даже не пытается нас прервать. Судя по всему, он неудачник, юрист. Такие люди – кровопийцы. Я делаю мысленную пометку выяснить, не состоит ли он на чьем-то жалованье.

– Нет, встреча окончена. Пойдем, – я прохожу мимо нее к столу, за которым она сидела. Это не встреча, а слабая попытка залезть к ней в трусики. Джин слишком наивна, чтобы понять это.

– Сорен, – зовет она меня, и в ее голосе слышен гнев. От того, как она произносит мое имя, у меня учащается пульс.

Ее спутник встает, когда я приближаюсь, но игнорирую его, хватая сумочку Джин.

– Эй, Джин, прости, что так поступаю, но мне нужно бежать на встречу с клиентом, – он смотрит на меня, и я мгновенно понимаю, что он знает, в каком я состоянии. – С тобой все будет в порядке? Я могу проводить тебя до машины.

– С ней все будет в порядке, – отвечаю я за нее.

Она смотрит на меня, поджав свои идеальные губы, прежде чем обратить все внимание на своего кавалера.

– Все в порядке. Он лучший друг моего брата, – от напряжения ее голос становится более хриплым, чем обычно. – Ты можешь рассказать мне о новом деле, когда у тебя появится свободная минутка.

Это не должно меня беспокоить, но я не хочу, чтобы она смотрела на него. Я хочу, чтобы она не сводила с меня своих великолепных глаз. Неважно, по какой причине.

Она достает свою сумочку, и я обхватываю ее изящное запястье. Жду, пока юрист выйдет, прежде чем потянуть ее к выходу.

По крайней мере, Джин идет рядом со мной, и мне не приходится тащить ее оттуда силой. Странно, но я разочарован, что она не устроила сцену. Я бы с удовольствием перекинул ее через плечо.

Мне не нужно ждать машину, она уже стоит там. Открыв дверь, я усаживаю ее на пассажирское сиденье, а затем забираюсь за руль.

– А как же моя машина? – она скрещивает руки на груди.

– К утру она будет у тебя на подъездной дорожке, – ворчу. Я должен выпутаться из этой смертельной ловушки.

Она издает пронзительный звук и поворачивается, чтобы посмотреть в окно. Мне требуется менее трех секунд, чтобы включить передачу и умчаться оттуда.

Джин отказывается разговаривать со мной, когда я пытаюсь объясниться. Она молчит, глядя в окно. Мои пальцы постоянно сжимают руль в попытках сдержать гнев. Я даже не понимаю, почему злюсь настолько, что моя кровь бурлит так громко, что я ее слышу. Все тело напрягается, готовясь к драке. Это никогда не бывает хорошо.

Я паркуюсь у подъездной дорожки ее дома и выдыхаю, когда она открывает дверь, а затем громко захлопывает ее за собой. Этой девушке нужно преподать урок хороших манер. В голове мелькает образ ее голой задницы на моих коленях. Она младшая сестра Джуда. Я выхожу из машины.

– Ты могла хотя бы поблагодарить меня за поездку, – говорю ей в спину.

Она останавливается на середине пути и медленно оборачивается: – Извини?

Она подходит ближе, я никогда не видел ее такой разъяренной. Лицо покраснело, глаза расширились, а алые губы сжались в крошечную линию. От нее захватывает дух.

– Пожалуйста, – отвечаю медленно, для пущего эффекта. Мое сердце быстро колотится о ребра.

Ее глаза становятся неестественно большими от моего комментария. Все ее тело замирает, и я вижу, как цвет глаз меняется с ярко-изумрудного на темный, штормовой. Мы стоим и смотрим друг на друга, ее грудь поднимается и опускается так же быстро, как и мой пульс.

– А-а-а-а-а! – этот сладкий, как мед, голос быстро сменяется на сумасшедший. Ее прекрасные черты лица искажаются чем-то злым и манящим. Я не могу отвести от нее глаз.

Ее маленькая фигурка несется на меня на полной скорости. Она врезается в мой торс, как полузащитник, и мне приходится поймать ее за плечи, чтобы она не отскочила от меня и не ударилась о землю. Я удерживаю ее в вертикальном положении, пока ее крошечные кулачки продолжают бить мою грудь.

Она наносит удар за ударом и при этом орет как Банши¹: – Сорен, если бы могла, я бы убила тебя прямо сейчас!

Я вижу ее красивые глаза и лицо, которое искажается от страданий. Джин не склонна к насилию, скорее наоборот. Что на нее нашло?

– Это не ты, Джин, – мой голос звучит мягче, чем я когда-либо его слышал.

– Ты опозорил меня, Сорен. Тот человек, которого ты оскорбил, – мой босс! – кричит она, не переставая бить кулаками. Ее дыхание затруднено, волосы выбились из хвоста, а на лбу выступили капельки пота.

– В поддержанном костюме?

Она прекращает свою атаку.

– Почему ты такой мудак? Я пыталась произвести хорошее впечатление.

Ззасовываю руки в карманы и пожимаю плечами: – Я найду тебе работу получше. Проблема решена, – она делает шаг назад и швыряет в меня свою сумочку.

– Ты не понимаешь. Я хочу эту работу!

В ее сумочке будто кирпич. Я не подготовился к удару и, вздрогнув, вынужден сделать шаг назад.

Неужели я перешел черту? Мое сердце неприятно сжимается. Нет. Она сестра Джуда, и я защищал ее. Этот парень мудак.

Она судорожно выхватывает свою сумочку. Черт, она снова собирается ударить меня. Я напрягаю мышцы, чтобы не дрогнуть на этот раз. Не понимая, когда все пошло не так.

– Послушай, Джин, босс никогда бы не повел тебя в такое романтическое место, если бы не был мудаком. Это жизненный факт. На каждом столике стояли свечи, этот ресторан газеты назвали лучшим местом для предложений в городе, – странно помнить об этом, подумал я.

– Да, я никому не нужна. Я понимаю, – она фыркает, выглядя побежденной.

– Я этого не говорил. Я только сказал, что твой босс хочет тебя трахнуть.

Она роется в сумочке, и я чувствую себя виноватым из-за того, что именно мне приходится сообщать ей об этом. Я не пытаюсь быть мудаком.

Снова поднимаю на нее глаза, и холодная струя жидкости жалит мне лицо как ублюдку.

– Черт возьми, Джин! – мои глаза горят, будто они в глубинах ада. Я падаю на колени, вытирая лицо руками и рубашкой. Каждый нерв горит.

– Что, черт возьми, ты сделала?! – я бью кулаком по асфальту. Боль рикошетом проносится по руке, и от резкого удара у меня перехватывает дыхание. Глаза и руку жжет от уколов, похожих на иглы.

– Это называется «Медвежий спрей».

Я гордый человек, но не настолько, чтобы отрицать, что мои глаза слезятся как у маленькой девочки. Жидкость покрывает мою спину еще до того, как попадает на лицо. Мои веки плотно сжимаются, но она все равно проникает в глазницы.

Я сильно бью ладонью, пытаясь остановить боль.

Я хочу умереть.

Буквально.

– Почему? – кричу я.

– Ты испортил мой день. Будет справедливо, если я испорчу и твой.

Жидкость, наконец, перестает заливать мне глаза, я встаю, и зрение затуманивается. Садовый шланг лежит на земле передо мной. Я с трудом открываю глаза, чтобы что-нибудь разглядеть. Она визжит, когда я подкрадываюсь к ней, ее голос помогает мне подойти ближе.

Ей это с рук не сойдет.

Я бегу на голос Джиневры. Ее тихий чертов визг – визг женщины, которая хочет, чтобы за ней охотились.

– Советую обратиться к врачу, – входная дверь захлопывается, сотрясая деревянное крыльцо, когда я ступаю на первую ступеньку.

Я наклоняюсь вперед и изо всех сил прижимаю ладони к глазам, но это не помогает избавиться от жжения. Топаю ногой и отрываю одну руку от века, чтобы постучать в дверь.

– Черт! – кричу я от нестерпимой боли. Кажется, я сломал руку. От давления на нее в запястье появляется еще одна болезненная пульсация. Я поднимаю левую руку и бью по двери изо всех сил.

– Я не могу вести машину в таком состоянии, Джин.

– Не моя проблема! – кричит она, и дверь снова хлопает. Ее голос вновь спокоен и сладок.

– Ты можешь… – я стискиваю зубы, пытаясь говорить вежливо, – пожалуйста, отвезти меня домой.

– В сахаре больше соли, – ее голос раздается из-за двери.

Я втягиваю воздух, задерживая его в легких, ожидая ответа.

– Я прошу тебя очень вежливо, – моя челюсть болит от попытки говорить дружелюбно.

– Извинись, – требует она.

– С чего бы мне это делать? – я сильно зажмуриваюсь, но это не помогает. Черт возьми!

– Иди домой, Сорен, – моя правая рука касается двери, и я вздрагиваю.

– Я, блядь, ничего не вижу. Меня собьет машина.

– Не вижу проблем.

– Джиневра. Пожалуйста. Помоги. Мне, – слова даются с трудом, и я делаю еще один вдох. Дышать сейчас чертовски тяжело.

Я втягиваю воздух, задерживая его в легких как можно дольше.

– Извинись, Сорен.

Я топаю ногой из-за боли в глазах и руке.

– Мне жаль, – рычу я сквозь стиснутые зубы.

– Видишь? Это было не так уж сложно, – ее голос наполнен солнечным светом и гребаной радугой. – Так, где твои ключи?

Роюсь в кармане, доставая ключи. Я даже не вижу ее, чтобы отдать их.

– Ты выглядишь потерянным, малыш, – воркует она, провожая меня к машине. Я делаю глубокий вдох и сжимаю челюсти, чтобы сдержаться. Мне просто нужно попасть домой, а потом я смогу все исправить.

Ее сладкий цветочный аромат витает вокруг меня, и я понимаю, что она рядом. Одна ее мягкая рука берет мою, а другая ложится за спину, пока она ведет меня.

– Лучше бы ты не позволила мне во что-то вляпаться, – ворчу я.

– Пригнись, – она заводит мою голову в машину. Я наполовину ожидаю, что она вдавит ее в металлическую раму. – Хороший мальчик.

Ее голос звучит так, словно она разговаривает с домашним питомцем.

– Я не собака, – слышу, как она садится с водительской стороны. – Ты хоть умеешь водить машину?

– Есть только один способ выяснить, – она смеется.

Я открываю рот, чтобы ответить, но чувствую два пальца на своих губах: – Ш-ш-ш. Мне звонят.

Не может быть, чтобы она просто заткнула мне рот, но она это сделала.

– Сиенна. Как дела? – говорит она, ответив на звонок.

Я никогда раньше не слышал об этой ее подруге, скрещиваю руки и откидываю голову назад, поскольку меня игнорируют.

– Девочка, ты не поверишь, где я сейчас! – отвечает ее подруга, – я в каком-то маленьком городке, где в названии каждого магазина есть слово «Краш».

– Должна ли я спросить, почему ты там? – почему Джин так мила и весела, когда разговаривает с другими.

– Нет. Я хотела позвонить и сказать, что, возможно, пройдет несколько месяцев, прежде чем у меня появится возможность снова тебе набрать.

Я ворчу из-за боли в глазах, но это больше похоже на стон.

– Что это за звук? – спрашивает ее подруга.

– Я нашла маленького ворчуна, который потерялся сегодня около моего дома. И везу его обратно в безопасное место.

Мои братья смеются, пока врач промывает мне глаза и осматривает руку.

– Скорее всего, это просто перелом боксера, ² но без рентгеновского снимка нельзя быть уверенным, – говорит доктор. – Просто ничего не бейте в течение нескольких недель, и все заживет.

Я расправляю напряженные плечи, пытаясь расслабить их. Только у чертовой Джин хватило бы смелости нанести мне удар. У этой девушки есть мужество. Меня это должно раздражать, но это сексуально.

– Чему ты улыбаешься? – спрашивает Сайрус, изучая меня, словно что-то упустил.

Братья подходят ко мне, не отрывая взгляд от моих опухших глаз. Они подходят очень близко, отталкивая доктора, и вспышка света обжигает мне глаза. Они сделали гребаный снимок.

Я хватаюсь за пистолет и направляю его на них.

– Ты забыл про предохранитель, – замечает Аттикус.

– Расскажи нам еще раз, как это случилось, – Сайрус смеется.

– Ты можешь говорить всем, что у тебя конъюнктивит, – небрежно советует Аттикус.

Опускаю пистолет. Я неплохо владею левой рукой, но мне придется отточить свои навыки.

– Я могу оставить для вас обезболивающее, – отвечает доктор, доставая таблетки. У меня пульсируют виски от голосов.

– Наложите пока шину, док.

Он тут же роется в своей медицинской сумке.

– Конечно. Это поможет процессу заживления. Не снимайте в течение нескольких недель.

Я хочу, чтобы Джин увидела, что она натворила. Кладу руку на металлический поднос и киваю в сторону дока.

– Как там новые грузовые корабли? – спрашивает Сайрус Аттикуса. Отец моей невесты настоял, чтобы мы включили их в нашу сделку в знак доброй воли, что свадьба состоится.

Аттикус почесывает бровь: – Ненавижу посредников. Но пока все хорошо.

Док накладывает шину на мою руку. Он работает у нас со времен моего деда. Он уже в годах и чертовски медлителен, но умеет держать язык за зубами. Когда он рядом, я не особо беспокоюсь, но мы все равно стараемся разговаривать шифром.

Когда речь зашла о работе, братья стали серьезными. Это не значит, что они отстали от меня, они только откладывают это на потом, пока мы не закончим обсуждать бизнес.

– Нам нужно выступить единым фронтом, когда мы придем на сегодняшнее собрание, – говорит Сайрус.

– Мы всегда прикроем тебя, – отвечаю я.

– Отец захочет ворваться с оружием наперевес. Но мы не должны торопиться с этой контратакой. Мы не можем позволить себе промахнуться, как это сделали Армато, – добавляет Сайрус.

– Копы будут наблюдать за нами какое-то время. Я заплатил им, но они не хотят войны у себя на пороге, – говорю я. Но мои мысли по-прежнему заняты Джин. Ее здесь нет, а мне все еще трудно сосредоточиться.

– Нет, – фыркает Аттикус, – они не хотят, чтобы это попало в СМИ и выставило их в дурном свете.

– Именно поэтому мы должны все тщательно спланировать, – отвечаю я.

Как бы я ни старался выкинуть Джин из головы, она все еще там. Завтра первым делом планирую позвонить ее матери и лично пригласить их обеих на мой день рождения. Хотел бы я быть там, чтобы увидеть ее реакцию, когда она узнает, что у нее нет другого выбора, кроме как прийти.

– Эго отца задето. Он захочет поиметь их, показать, что все еще жив и здоров. Это поможет отложить немедленное нападение, – голос Аттикуса возвращает меня к разговору.

Я бросаю взгляд на часы. У нас есть час до того, как все соберутся.