Текст книги "Рибут. Дилогия (ЛП)"
Автор книги: Эми Тинтера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
Каллум кое-как поднялся и отразил удар женщины, накинувшейся на него с бейсбольной битой. В его глазах мелькнуло огромное облегчение, когда я метнулась вперед, вырвала биту и зашвырнула ее подальше. На мое плечо опустилась чья-то рука, и несколько человек ахнули, когда я рухнула навзничь.
На меня навалились гурьбой, выкрикивая вещи, которых я не понимала. К шее потянулся огромный кулак, и я отбросила его, испепелив мужчину взглядом. Брыкнув ногой, я вытащила из брюк пистолет, и чьи-то хищные клещи враз попытались его выхватить. Похоже, все тут горели нетерпением всадить нам по пуле в мозг.
Прямо передо мной Каллум отшвырнул какого-то типа, поднял меня на ноги и вырвал из их цепких рук. Я резко развернулась и навела на толпу ствол. Несколько человек в испуге вскинули руки, но большинство продолжили надвигаться.
У меня осталось мало патронов, и я выстрелила в ногу самому резвому, после чего мы с Каллумом рванули в противоположную сторону.
– Чудовища! – донесся сзади женский крик. – Бездушные монстры!
Постепенно люди выдохлись и начали отставать – неразвитые легкие и слабые ноги подвели их. Мы мчались по пыльным улицам в самую гнусную часть города. Возле старой амбулатории я снова оглянулась и поняла, что мы здорово оторвались.
Остановившись у какого-то одноэтажного здания, я уперла руки в бедра и судорожно вдохнула.
– Прости, – сказал Каллум, привалившись к стене и тяжело дыша. – Я должен был…
Он покачал головой и чуть дернул плечами.
Я посмотрела на него, снова испытывая прежнюю тревогу, хотя он стоял передо мной. Я постаралась скрыть страх; отогнать тошнотворное чувство близкой потери, которое никак не утихало, но мне, очевидно, это не удалось, потому что он послал мне недоуменный взгляд. Пришлось отвести глаза. Фраза не складывалась, и я не знала, как сказать ему, что ужаснулась при мысли о какой-то случившейся с ним беде. Все вертевшиеся в голове слова казались жалкими. Вслух они прозвучали бы еще хуже.
Я прочистила горло.
– Что стряслось?
– Какие-то два типа схватили меня. Я хотел крикнуть, но мне сразу врезали по голове. Потом поволокли в переулок, чтобы… – Он мрачно посмотрел на меня. – Чтобы позабавились все? Они, выходит, и правда нас ненавидят?
Я поколебалась и кивнула, потому что так оно и было. Он разочарованно потупился.
– Прости, – проговорила я тихо. – Это я виновата. Я часто работала в этом районе. Меня презирают. Наверное, им нужна была я.
Он пожал плечами и потер голову:
– Ты ни при чем. Но у меня отняли шлем.
Я так отвлеклась на свои нелепые чувства, что даже не осознала этого факта. Бессмысленно было скрывать мой ужас.
– Да, хорошего мало, – вздохнул Каллум.
Это уж точно. Офицеры наверняка станут целиться в голову, и без шлема он обречен.
– Ты помнишь, где его отобрали? – спросила я.
– По-моему, когда мы очутились в центре города.
Я оглянулась, как будто и впрямь могла разглядеть шлем.
– Не вздумай возвращаться! – вскинулся Каллум.
Взвывшая сирена подтвердила его правоту. В небесах заревели челноки; я нащупала в кармане пистолет и прижалась к стене рядом с Каллумом.
– Что будем делать? – спросил он, глядя в небо.
– Тсс.
Из дома донесся шорох, затем – сопение, и мы с Каллумом одновременно развернулись. Доски были старыми, белая краска везде облупилась; в щели я уловила движение, придвинулась ближе, и кто-то судорожно вздохнул.
Дверь рядом со мной распахнулась, и я отскочила от маленькой девочки. Щурясь на солнце, она захлопала усталыми глазами.
– Грейс! – позвал ее чей-то испуганный голос, но девочка не двинулась с места и смотрела на меня.
На порог выбежала всклокоченная девчонка-подросток и сгребла Грейс.
– Мы не сделали ничего плохого, – сказала она, пятясь и прижимая малышку к груди.
– Мы здесь не ради вас, – ответил Каллум, еле сдерживая досаду.
Она подняла взгляд на челноки и снова посмотрела на нас:
– Вам нельзя тут оставаться.
Я оценивающе оглядела простершийся перед нами открытый участок. Травяные проплешины да рощица деревьев в нескольких ярдах – но чахлых и наполовину облетевших. Спрятаться негде, и нас наверняка заметят, если мы задержимся на пустыре.
– Вы беглые? – спросила она.
Мы не ответили, и я испытала некоторую гордость за то, что Каллум не доверился этому человеческому существу.
– Нельзя оставаться, – повторила она. – Извините. Я понимаю, что вы… поневоле такие, но вам придется уйти. – Она показала налево. – Вон там есть яма, ее не видно за деревьями. Попробуйте спрятаться.
Я удивленно посмотрела на нее, и Каллум потянул меня за руку.
– Идем, – позвал он, всматриваясь в небо. – У нас появился шанс.
Я пошла за ним и уже на ходу оглянулась на подростка:
– Спасибо.
– Ага. Удачи.
То и дело поглядывая на челноки, я бежала вслед за Каллумом. Они нацелились на другие районы, но один челнок висел в воздухе, развернув нос в нашу сторону.
Я понеслась по траве к деревьям, моля, чтобы нас не заметили. Небольшая яма выглядела так, будто кто-то начал копать могилу, да передумал на полпути. Она была не очень глубокая, но могла помочь.
Каллум прыгнул в нее, и я последовала за ним, съехав по грунту. Яма была слишком мала, чтобы вытянуться, и я подобрала ноги к груди.
Когда гудение челнока приблизилось, я уткнулась в колени и взмолилась, чтобы он не останавливался. Если нас засекут – нам конец. Один шлем на двоих, пустырь и пистолет с несколькими патронами.
Челнок с глухим ударом сел, и я попыталась отогнать нараставший ужас.
– Я не забыл тебя поблагодарить? – шепнул Каллум. – За то, что вызволила меня? Хочу успеть, раз мы скоро умрем.
Я сжала губы и уставилась в землю. Сказать «на здоровье» казалось глупостью, так как мы находились в считаных секундах от смерти. Уместнее было бы «прости».
Под ботинками захрустела трава, спасая меня от надобности вообще раскрывать рот.
– Это здание заброшено, – произнес офицер КРВЧ. – Проверь – может быть, там и прячутся.
Я выдохнула, поняв, что нас не заметили, пока мы бежали к яме.
– Там лишь какая-то ребятня, – отозвался другой голос. – Говорят, что никого не видели.
– Что они там делают?
– Живут, судя по обстановке.
– Ладно, пакуй их. Забросим в сиротский приют на обратном пути.
Я закрыла глаза, на грудь навалилась тяжесть. В трущобах было мало мест хуже, чем сиротский приют. В детстве я строила сложные планы насчет того, как избежать его, если родителей не станет.
– Нет! – донесся пронзительный крик. – У нас все хорошо! Не трогайте!
Я впилась пальцами в землю, отгоняя неуместное желание выскочить из ямы и броситься им на помощь.
Вопли продолжались все время, пока офицеры прочесывали район. Мне хотелось заткнуть уши, как я делала маленькой, но я боялась показаться Каллуму странной и жалкой.
Когда они погрузились в челнок и взлетели, я с облегчением выдохнула – больше оттого, что наконец стихли крики.
Каллум откинулся головой на стенку ямы и робко улыбнулся:
– С тобой все нормально? Ты какое-то время была сама не своя.
– Порядок.
Я встала и выглянула из ямы. Вокруг было тихо и безлюдно, дверь старой амбулатории моталась на ветру. В небе, в полумиле от нас, остался всего один челнок. Другие, наверное, приземлились по окружности Розы.
– Я должна раздобыть тебе шлем, – объявила я.
– Что? Нет! Останемся здесь и продержимся до ночи…
– А потом придется пересекать городскую черту, где будет вооруженная охрана. Даже со шлемами шансы призрачные. Без них же…
– Что ты собираешься делать? Вернуться в город и поискать?
– Скорее, сниму с офицера.
– Час от часу не легче! – простонал он.
– Останешься здесь, – сказала я, не желая потерять его снова – к тому же он был прав. Мы нашли отменное укрытие.
– По-моему, ты вообще меня не слушаешь, – почти весело заметил Каллум.
– Я слушаю, просто не отвечаю.
Он покачал головой, на губах играла улыбка.
– Ладно. Я останусь. Постарайся не умереть.
– Если вдруг почему-то придется уйти – возвращайся сразу же, как сможешь. Я буду ждать тебя здесь.
– А если не вернешься ты?
Я помедлила, не находясь с ответом.
– Я вернусь.
– Отличный запасной план! – рассмеялся он, дрожащей рукой проведя по лицу. Я нахмурилась, и он озадаченно посмотрел на меня. – Что такое?
– Почему ты дрожишь?
– А, это! – Он оглядел себя. – Не знаю. Может, проголодался.
Я глянула на другую руку, которая подрагивала у него на бедре. Паника нахлынула так внезапно, что мне пришлось отвернуться, чтобы он не увидел моего лица.
Трясучка.
Как у Эвер.
Я сделала глубокий вдох, решив не пугать его. Дело могло быть просто в голоде. Он провел в корпорации всего несколько недель. Наверняка его еще не начали колоть.
Не могли начать.
– Я попробую раздобыть еды, – сказала я и впилась пальцами в почву, собираясь выбраться из ямы.
– Не волнуйся, со мной все в порядке.
Я перекинула ноги, встала и повернулась к нему. Сверху он казался маленьким, его голая грудь была перемазана и кровоточила, длинные голые ноги виднелись сквозь лохмотья.
– Может, найду и какую-никакую одежду.
– Обязательно. И книжку захвати. Что-нибудь занимательное.
Я не поняла, что он шутит, пока по его лицу не расплылась улыбка.
– Просто вернись, хорошо? Больше мне ничего не нужно.
Я улыбнулась, кивнула и шумно выдохнула, бросив взгляд на дорогу, по которой мы пришли.
Наверное, все люди уже высматривали рибутов. Я глянула на свою одежду. Черную форму рибута узнает любой – даже тот, кто ни разу со мной не встречался.
Отвернувшись от Каллума, я сняла рубашку и убедилась, что белая майка прикрывает грудь. Швырнув рубашку ему, я сняла шлем, а после и обруч; потом отвела волосы с глаз.
– Сначала будет стриптиз? – улыбнулся из ямы Каллум. – Я подписываюсь!
– Я пытаюсь слиться с толпой. Похоже на человека?
– Только глаза прикрой. Это наше единственное отличие.
Он заблуждался, но тем не менее я кивнула, извлекла из кармана пистолет и протянула ему:
– Воспользуешься, если иначе будет никак. Патронов мало.
– Оставила бы лучше себе.
Я помотала головой и попятилась, когда он попытался вернуть оружие.
– Короче, стреляй, если попадешь в беду, хорошо?
– Хорошо.
– И это надень. – Я бросила ему свой шлем.
– Нет, забери! Он все равно мне мал.
– В самый раз. Я не могу в нем расхаживать, не привлекая внимание.
Каллум затянул ремешок, и я кивнула. Шлем сидел слишком высоко, но защищал прилично.
Я сделала несколько пробных шагов, стараясь двигаться медленнее и чуть вразвалку. Люди более неуклюжи, разболтаны и рассеянны, но я должна была скрыть свою характерную походку. Оглянувшись на Каллума, я попыталась ответить на его улыбку. Затем сделала глубокий вдох, опустила голову и устремилась вперед.
На мощеной улице, которая шла по границе трущоб, я пригнула ее еще ниже, хотя не заметила ни одного человека. Чем ближе я подходила к центру города, тем дома становились все больше и прочнее.
Из нескольких мне приходилось в свое время забирать объекты. Днем здесь было не так уныло. Все здания в Розе представлялись мне уродливыми развалюхами, но на свету они выглядели почти симпатичными. Большей частью дома были одинаковыми – две комнатки с крошечным окном спереди, – но в нескольких двориках росли цветы, а кое-где даже имелись сады.
Раньше я не замечала садов.
За спиной раздались шаги, и я быстро оглянулась. Это был всего лишь старик, покачивавший пакетом на ходу.
Я прибавила скорость и вот уже почти полетела над тротуаром, но вовремя спохватилась, что это только привлечет ненужное внимание. Замедлив шаг, я сунула руки в карманы и втянула голову в плечи.
«Ты вылитая мартышка, когда так делаешь!» – прозвучал в голове мамин смех.
«Не сутулься, Рен! Покажи свое милое личико. Не знаю, в кого ты такая, но прятать его совершенно незачем».
Когда старик прошел мимо, я закрыла глаза, и в темноте всплыло лицо матери. Ее правда: она не была хорошенькой. Она смахивала на жердь даже до того, как подсела на иглу; у нее никогда не было ни круглых щек, ни пухлых губ, за которые другие женщины удостаивались оценивающих взглядов.
На перекрестке я посмотрела налево. Люди обгоняли меня, спеша, очевидно, по домам. Сзади из-за угла появились два офицера с оружием наготове.
Я метнулась к другой стороне кирпичного здания и оглянулась: патрульные внимательно осматривали улицу.
Рука машинально потянулась проверить, правильно ли сидит шлем, но коснулась только волос.
«Ну конечно. Я же оставила его Каллуму».
Один меткий выстрел – и ему придется ждать меня вечность.
Надо было сказать, чтобы уходил без меня, если не вернусь. Может быть, и послушался бы.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь заглушить странный трепет в груди. Итак, я осталась без шлема, но все же была сильнее и быстрее этих людей. Я могла справиться с ними до того, как прозвучат выстрелы.
При звуке шагов рядом я снова запаслась воздухом, повернулась и напоролась на взгляд какой-то женщины. Она округлила рот, попятилась, и я на секунду испугалась: вдруг закричит?
Но она, разумеется, закричала.
Я побежала за угол, выждав ровно столько, сколько понадобилось офицерам, чтобы увидеть, куда я направилась. Женщина скрылась, едва они пустились в погоню.
Как только они свернули, я прыгнула, целясь ногой в шею того, что был пониже ростом. Второй вскинул пистолет, и я дважды врезала ему по лицу, не успел он спустить курок. С утробным стоном он повалился на землю подле своего напарника.
Я нагнулась к его шее, но он в ужасе поднял руки и бешено замотал головой.
Помедлив, я взглянула на второго офицера, который встал на колени и хрипел. Убить их было легко. Готовность сдаться ничего не значила. Я снова потянулась к его горлу, но остановилась, когда он зажмурился и отвернул голову. В его покорной позе было что-то неправильное.
Я расстегнула ремешок и сорвала с офицера шлем. Сунула его под мышку и подобрала с земли пистолеты.
– Пожалуйста, – произнес он тихо.
Я посуровела и выпрямилась, заталкивая оружие за пояс.
– Рубашку снимай.
Он дико посмотрел на меня, но расстегнул свою черную рубашку и протянул ее мне. Не спуская с них глаз, я начала медленно отступать, но ни один не тронулся с места, чтобы пойти за мной.
Я пожалела о своем решении сразу, как только скрылась за домом и пустилась бежать. Надо было убить обоих. Должно быть, уже схватились за коммуникаторы и сообщают другим мое точное местонахождение.
Пробежав еще квартал, я присела у стены и прислушалась, нет ли погони.
Тишина. Мертвая, если на то пошло, так как люди позапирались в домах.
Я выпрямилась и повела носом, выискивая еще кое-что прежде, чем вернуться к Каллуму.
Пищу.
Мне не хотелось рисковать и возвращаться к центральным магазинам. Лучше, наверное, поживиться в каком-нибудь доме.
Я приложила ухо к соседней стене, но там звучали голоса. Я пересекла лужайку и проверила следующий дом, затем еще один в поисках тишины.
В четвертом доме царило безмолвие. Я обошла его сзади и прислушалась снова: ничего. Я принялась дергать заднюю дверь, пока не сломала замок. В крохотной кухне было пусто, но на деревянной стойке лежала буханка хлеба. Я схватила ее и проверила холодильник, но мяса не нашла. Этого следовало ожидать. Большинство жителей Розы считали его непозволительной роскошью.
– Что-то ищешь?
Я подпрыгнула, захлопнула дверь и навела ствол на возникшую передо мной молодую женщину. Та спокойно выдержала мой взгляд, когда я попятилась к выходу.
– Не ори, – сказала я. – Вот это возьму и уйду.
Я прижала хлеб к груди.
Она вскинула руки:
– Я не ору. Но…
Я подала ей знак замолчать, так как снаружи донеслись крики и топот ног. Офицеры отдавали друг другу команды, и я стиснула пистолет, выискивая в лице женщины повод схватить ее за горло и задушить вопль.
Она лишь смотрела на меня.
Голоса стихли, я выглянула за дверь и увидела, что преследователи разбежались в разные стороны. Я повернулась к женщине и спросила:
– Ты сможешь промолчать несколько минут?
– А ты оставишь полбуханки? Ребенок придет из школы голодный. Больше ничего нет – ты, наверно, заметила.
Я опустила ствол, чувствуя себя неуютно под ее взглядом. Люди всегда избегали смотреть мне прямо в лицо, а ее светлые глаза не отпускали меня ни на секунду.
Угрызения совести были худшим из чувств, какие я знала. Вздохнув, я положила буханку на стойку. Я была бы сама не своя, если бы вернулась из школы и не нашла хлеб. Впрочем, в детстве я сходила с ума по любой пище.
Женщина вынула из буфета нож и задержала над хлебом, пока я не помотала головой.
– Ладно, проехали, – сказала я, распахивая дверь. – Замок почини, я его сломала.
Она снова уставилась на меня, лицо было непроницаемо. Ни страха, ни враждебности – вообще ничего. Она просто смотрела.
Я повернулась, чтобы уйти, и сунула пистолет за пояс.
– Постой, малая, – сказала женщина.
Отрезав изрядный ломоть, она завернула его в тряпку и протянула мне.
Я медленно взяла его и подержала, давая ей возможность передумать, но этого не случилось.
– Спасибо, – сказала я.
– На здоровье.
Глава двадцать вторая
Каллум взглянул на меня из ямы, лицо светилось от радости. Он сидел, одной рукой обхватив колени; шлем лежал рядом. Я так обрадовалась, увидев его, что даже не сделала выволочку: надо было надеть.
– Достала все-таки! – сказал он с искренним удивлением, кивая на шлем у меня под мышкой.
– Да. – Я спрыгнула в яму и вручила ему трофеи. – Рубашку тоже забрала. Надеюсь, она не сильно провоняла человеком.
Он поднес рубашку к носу:
– Не, класс!
Я протянула ему хлеб:
– Это тоже тебе.
Он развернул тряпицу и потрясенно посмотрел на меня:
– Серьезно? Ты иногда обалдеть какая добрая.
– Ешь всё, я не хочу, – соврала я.
Каллум нахмурился и положил хлеб на землю:
– Не валяй дурака! Мы ничего не ели с прошлой ночи. – Он просунул руки в рукава, застегиваться не стал, разломил краюху и протянул половину мне.
– Забирай себе, я не голодна, – отказалась я, соскальзывая на землю.
– Рен! Ешь, тебе сказано! Я, знаешь ли, бываю и крут. Не надо со мной нянчиться.
Резкость, проступившая в его тоне, заставила меня помедлить.
– Я не хотела…
Он закрыл мне рот поцелуем, и я ответила, испытав облегчение оттого, что можно не договаривать. Потом он чуть отодвинулся и вложил хлеб мне в руку; я улыбнулась и взяла.
– Откуда такая роскошь? – спросил Каллум, откусывая.
– Зашла в чей-то дом, – отозвалась я с набитым ртом. – Хочешь поспать? Я покараулю.
– Не, я не устал, – возразил он, приканчивая хлеб.
– Но ты же ночью не спал совсем!
– А я вообще не сплю. Просто не могу.
– Эвер тоже мало спала, – сказала я, чертя пальцами по земле. – Унтер-шестидесятые все такие?
– Ну да, я про это слышал. Неделю назад я спал больше, но теперь ни в одном глазу.
– А чувствуешь себя хорошо?
– Отлично. Они делали Эвер уколы? Те, что сводят с ума?
Я кивнула, упорно глядя в землю.
– А вдруг…
Я подняла голову и увидела его встревоженное лицо.
– Вдруг и тебе сделали? – подсказала я.
– Ну да.
– То есть ты не знаешь?
– Нет. Но мы с соседом мало разговаривали. Он вряд ли сказал бы.
– Но самочувствие у тебя хорошее?
– Да, разве что… – Он посмотрел на свои дрожавшие руки.
– Возможно, ты просто проголодался. Ты всегда мало ел. И устал. Тебе надо поспать.
– Пожалуй. А если дело не только в этом? Тогда в чем?
– Ты убрался оттуда, – ответила я с уверенностью, которой не чувствовала. – Много уколов они не успели тебе сделать. А если что и ввели, то оно просто выветрится.
Он кивнул и откинулся на стену ямы.
– Ага. Я уверен, что все нормально. Я ведь недолго там пробыл.
Он старался убедить скорее себя, чем меня, но я улыбнулась и кивнула:
– Точно.
– Попытаюсь заснуть, – объявил он, закрывая глаза. Потом приоткрыл один и выставил руку. – Не хочешь ко мне?
– Не могу. Кто-то должен остаться на вахте.
– Обнимашки! Один разок. Может, два. Максимум пятнадцать.
– Каллум! – рассмеялась я. – Спи!
– Ладно. – Он нарочито вздохнул, не прекращая кривиться в улыбке.
Когда через несколько часов я высунулась из ямы, ночь казалась обманчиво мирной. По округе задувал ласковый ветерок, тревоживший последнюю листву. Было так хорошо, что меня на миг посетила дикая мысль взять и улечься с Каллумом под деревьями.
Неожиданно он сел рядом, озираясь по сторонам. Он долго пытался заснуть – или притворялся, будто пытался, пока наконец не сдался и не уставился в земляную стену. Это так напомнило Эвер, что у меня перехватило дыхание, как будто кто-то сел мне на грудь.
Я развернула карту и ткнула в указанное Лебом место будущего побега.
– Проскочим здесь, – провела я пальцем маршрут. – Надеюсь, мы подберемся поближе к забору, прежде чем нас засекут. Отсюда – в рощу и на север, пока люди не отстанут. Затем повернем и пойдем на юг.
– Понял, – кивнул Каллум.
Я выбралась из ямы первой, он последовал за мной. Трущобы были ярко освещены – нас продолжали искать офицеры КРВЧ, но над полем висела темнота.
Когда я двинулась по направлению к городской черте, Каллум взял меня за руку и сплел наши пальцы. Мы шли чуть медленнее, чем обычно. Ноги у меня налились свинцом, а желудок требовал пищи. Я чуть не поддалась соблазну сделать остановку и поискать съестного, но побоялась снова привлечь внимание преследователей. Необходимо было как можно скорее подобраться к границе города, пока нас не обнаружили.
Каллум выглядел получше, чем раньше. На голод не жаловался, казался спокойным и уравновешенным.
– Ты знаешь, кто застрелил тебя и твоих родителей? – спросил он.
– Нет. Это все равно не важно.
Он выдержал паузу и покосился на меня:
– А ты скучаешь по маме и папе?
– Не знаю. – Это был единственный правдивый ответ на такой вопрос.
– Как это ты не знаешь?
– Вот так. Я плохо их помню, а в том, что всплывает в памяти, хорошего мало. Но иногда я чувствую… что-то странное.
– Вроде грусти?
– Пожалуй.
– Ты хотела бы их увидеть, будь они живы?
– Каллум, ты никогда не убедишь меня в том, что это здравая мысль. И – ответ «нет». Я не хотела бы их видеть.
На несколько минут он умолк. Мы шли через жилой район, выбирая путь за домами по мере приближения к городской черте.
– Чем ты занималась? – снова заговорил он. – Когда была человеком?
– Мне было двенадцать. Ходила в школу и работала.
– Работала? Где?
– В пабе. Мыла посуду. Туда рвалось много малышни, но им понравился мой рост. Я занимала мало места.
– А что, в трущобах нет возрастных ограничений при найме?
– Нет. Можешь работать – проси, чтобы взяли. А в рико есть такие ограничения?
– До шестнадцати лет. Работать можно по окончании школы. Богатые идут в ремесленное училище, остальные начинают трудиться.
Я удивленно посмотрела на него:
– Мне казалось, что у вас все поступают в училище.
– Не, слишком дорого.
– Ну а ты в таком случае чем занимался? – спросила я.
– Работал в поле. – Он рассмеялся при виде моего изумления. – А что? Кто-то же должен.
– Ну да, но… я не думала, что этим занимаются люди из рико.
– А кто же еще? – пожал он плечами. – В трущобах рабочих не набирают из-за риска заразиться. Рибутам не позволяют прикасаться к продуктам. КРВЧ пробовала их возвращать, но люди возмутились. Мы приводим их в ужас.
– Еще бы.
Показались огни границы города, и я остановилась и вынула карту. Домов стало меньше, потом они и вовсе кончились. На южной стороне Розы царило запустение. КРВЧ находилась западнее, худшие районы трущоб – восточнее. Деревьев тоже почти не было, и перед нами простирался пустырь с редкими вкраплениями травы. Корпорация постаралась расчистить местность, чтобы никто не выскользнул из города. Здесь было светлее, чем в солнечный день.
– Леб послал нас в местечко, где не особенно спрячешься, – заметила я, юркнув за дерево и поманив Каллума.
– Вряд ли где-то лучше, – отозвался Каллум. Он придвигался ко мне, пока мы оба не скрылись за стволом.
Увы, он был прав – скорее всего. Леб нарисовал звездочку аккурат между двумя высокими металлическими вышками и счел этот маршрут наиболее безопасным. Между вышками было несколько сотен ярдов. Я выглянула из-за дерева и увидела офицера, который прохаживался перед забором. На поясе у него виднелся внушительный пистолет.
– Давай просто побежим, – предложил Каллум. – Что нам терять?
Он шагнул вперед, словно собрался рвануть сию же секунду.
– Наши головы, – раздраженно бросила я, потянув его назад. – Наверху снайперы.
– А что еще делать? К тому же вон что у нас есть. – Он постучал по шлему.
Я чувствовала его правоту, но меня уже в который раз взбесило его пренебрежение к собственной жизни.
– Эти шлемы не вечные, – возразила я. – Не для того я тебя спасла от расстрела в филиале, чтобы ты умер днем позже. Хотя бы притворись, что не хочешь погибнуть! – Я снова взглянула на карту. – Не может быть, чтобы не нашлось места получше. Глупость какая-то.
Каллум удивленно посмотрел на меня:
– Я не хочу погибнуть.
– По твоему поведению не похоже.
– Я уже умер однажды. Обошлось! – улыбнулся он.
– Не смешно. На этот раз ты умрешь по-настоящему. А что потом? Что, я одна потащусь в эту дурацкую резервацию? Если бы не ты, я ни за что не сбежала бы.
– Я тебя об этом не просил, – сказал он. – И что это значит: «никогда не сбежала бы»? Неужели тебе там нравилось? В тюрьме?
– Да. Там было лучше, чем в моей человеческой жизни.
– Но тебя заставляли убивать людей!
– Я не… – Обхватив себя руками, я смолкла. Я не могла сказать ему этого.
– Тебе наплевать? – не унимался он. – Тебя не мучает совесть? Печаль?
– Нет, – ответила я, глядя в землю. – Сначала – бывало. Но теперь… нет.
Я покосилась на него и увидела, что он совсем пал духом.
– Не знаю, с чего ты это заладила, – проговорил он.
– С того, что это правда.
– Нет, не правда. Я видел твое лицо, когда забирали тех ребятишек. Ты чувствуешь то же самое, что и все мы. – Он задумчиво взглянул на меня, и вдруг в его глазах заплясали чертики. – И ты совершенно без ума от меня.
От неожиданности я хихикнула:
– А что? Так и есть.
С этим я не могла поспорить и лишь улыбнулась. Он взял меня за руку, притянул к себе и нежно поцеловал в губы.
– Леб хотел, чтобы мы выбрались, – сказал он. – Нам не спасти его дочь, если погибнем. Должно быть, он счел этот путь наилучшим.
– Да, – признала я, пряча карту в карман. – Только бы головы уберечь.
– Так побежим быстрее! – Он вскинул брови, ожидая от меня одобрения.
Я кивнула:
– Когда нас заметят, помчимся зигзагами. Им будет труднее прицелиться.
– Усек.
Я в последний раз огляделась по сторонам, вынырнула из-за дерева и устремилась в открытое поле.
Сирена включилась, когда мы сделали лишь несколько шагов. Здесь она звучала громче и выла с одной из башен. Я ощутила пули раньше, чем услышала выстрелы.
Они впивались мне в плечи и отскакивали от шлема. Я буквально летела над землей, и Каллум не отстал, даже когда я прибавила скорость и принялась петлять.
Внезапно мир окрасился в ослепительно-белый цвет, а земля качнулась, едва я грохнулась. Второй взрыв, прогремевший ближе, швырнул меня в сторону, ногу пронзила острейшая боль.
Я оглохла. И ослепла. Когда мне наконец удалось встать, земля под ногами вновь дрогнула; взрыв был настолько силен, что меня отбросило на несколько футов.
Я снова поднялась, и пуля чиркнула по уху. Следом засвистели новые, они взбивали землю, словно тяжелые капли дождя.
Каллум. Я не видела его.
– Каллум! – Я вбежала в самый дым и налетела на чью-то грудь.
Лица мне было не разглядеть, но я почувствовала, как к моей голове приставили пистолет. Увернувшись, я врезала невидимому преследователю в живот и сбила его с ног подсечкой. Потом вырвала у него пистолет и врезала стволом по черепу.
– Рен…
Голос Каллума прозвучал тихо, но когда я пригляделась, оказалось, что он стоит рядом и кричит во все горло. Его шлем наполовину снесло, и левая часть головы была полностью обнажена. Я взяла его за руку, и мы помчались к забору.
На бегу он оглянулся и в страхе расширил глаза. Я повернула голову и увидела позади целую толпу офицеров КРВЧ.
Когда они открыли огонь, я уткнулась подбородком в грудь и выпустила руку Каллума, чтобы бежать быстрее.
Впереди, совсем близко, я отчетливо видела забор. Он был не очень высок – футов пятнадцать.
Зато под напряжением.
Я уже слышала электрический гул. Нам предстояло вытерпеть те несколько секунд, что понадобятся, чтобы взобраться и перелезть, но нас могло сбросить ударом тока.
Каллум налетел на ограду за миг до меня. Я увидела, как его тело пронзила судорога, едва он схватился за провод, но Каллум выдержал, и на лице у него застыла решимость.
Я вцепилась в проволоку и задохнулась, когда нутро опалило огнем. Удар был настолько силен, что я чуть не закричала, едва не нарушила свои же правила.
Со всей возможной прытью я взлетела на забор; к тому моменту, как я достигла вершины и перевалилась через край, мои руки успели почернеть.
Меня трясло так сильно, что трудно было стоять – не то что бежать. Но я услышала, как гул прервался: ток выключили, чтобы прошли офицеры КРВЧ. Нас схватят, если не пошевелимся. Каллума колотило не меньше моего, так что я обняла его за талию и развернула к деревьям.
Наш путь лежал на север. Я внезапно запаниковала, не сразу вспомнив, в какой он стороне. Остин находился на юге, но я не хотела, чтобы КРВЧ увидела, как мы туда и рванем. Если они будут знать, куда мы направились, то подготовят встречу.
В небе пророкотал челнок, осыпав нас очередным градом пуль. Я услышала треск, потом удар по голове.
Остатки шлема осыпались наземь.
Направо. Север был справа.
Мозг отказывался бежать, однако ноги понесли меня сами, справляясь с травой и грязью намного лучше человеческих.
Нас окружили деревья – прекрасные деревья, и мы неслись опрометью, раздвигая ветви. У меня перевернулись все потроха, но я прибавляла скорость, пока голоса офицеров не остались вдали.
Затем резко остановилась и подняла глаза на взмывший челнок. Подав Каллуму знак не отставать, я рванула в гущу деревьев и укрылась за мощным стволом. Я больше не видела преследователей, но слышала топот и крики, доносившиеся с разных сторон.
Взглянув на Каллума, я увидела, что судороги прошли: он впился пальцами в дерево и пристально изучал окрестности. И тоже без шлема, – наверное, тот рассыпался так же, как мой.
– Ты цел? – спросила я, тяжело дыша.
– Да. Могу идти дальше.
Я посмотрела на небо, где пролетел еще один челнок, и нерешительно вышла из-за ствола. Где-то рядом зашуршала под сапогами палая листва, и я, прищурившись, всмотрелась в темноту. Они предусмотрительно не пользовались фонарями. Так легче подкрасться.
Приложив палец к губам, я кивнула Каллуму и осторожно направилась на запад. Он понял, и мне захотелось обнять его за бесшумную поступь. Я осторожно обошла упавшую ветку и оглянулась.
Мы пробирались сквозь лес, пока я не перестала слышать погоню. Ночную тишину нарушал лишь шорох листьев и далекий гул двигателя челнока.