Текст книги "Минутку, пожалуйста (ЛП)"

Автор книги: Эми Доуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30

Джош

На следующий день, когда я стучу в дверь Дина, на улице уже темно. Его маленький особняк на окраине Боулдера совсем не похож на мой, где будут жить Линси с ребенком. Потому что они – моя семья. Мое все. Вот почему прошедшие сутки я потратил на уборку кабинета и превращение комнаты Линси в самую красивую детскую, которую я когда-либо видел.

К счастью, Макс, Майлс и Сэм вызвались помочь, потому что после ухода Линси, я разгромил все, на что ушло несколько часов, чтобы собрать из миллиона деталей. Мне потребовалась помощь на восстановление того, что я уничтожил физической силой. Теперь пришло время исправлять эмоциональный вред.

Я полностью согласен с Линси, и мне потребовалось встретиться с Джей-Джеем и взглянуть в лицо своему прошлому, чтобы понять, что я был абсолютно готов еще несколько месяцев назад. Линси позволила моему сердцу открыться и дала мне возможность обнять Марка и его сына. Вспоминать Джулиана с любовью и нежностью, а не с болью и чувством вины. Она исцелила меня, и теперь я могу отдать ей всего себя.

Я хочу подарить ей весь мир.

И если Дин откроет эту дверь и скажет, что может дать ей больше, чем я, он чертовски ошибается.

Дин открывает дверь, стоя передо мной в одних трусах. В доме темно, и он щурится от света фонаря на крыльце, как раз когда я замечаю позади него знакомую брюнетку, завернутую в простыню.

Во мне вспыхивает ярость, и я отвожу руку и расчетливо бью Дина в лицо. Он бревном падает на пол, а я трясу пульсирующей рукой и топаю мимо его стонущего тела к Линси.

Я останавливаюсь на полушаге, когда брюнетка оборачивается.

Только это не Линси.

Блядь.

У Дина из носа хлещет кровь.

– Ты гребаный идиот! – ревет Дин, схватившись за лицо. – Кажется, ты сломал мне нос.

Спустя несколько мгновений мы оказываемся в ванной Дина, и я лечу его рану. Незнакомка убежала наверх, прячась от психа, который только что вправил нос человеку, на которого напал, и держит его за переносицу, пока кровотечение не остановится.

Голос Дина звучит гнусаво, когда он говорит:

– Тебе лучше не выставлять за это гребаный счет.

Я закатываю глаза.

– Просто скажи, где Линси, и я уберусь отсюда.

Он вырывается из моих рук и заменяет мои пальцы своими.

– Она у Кейт, чертов психопат.

Я хмурюсь, потому что вчера был с Майлсом, а тот не сказал мне ни слова.

– Она жила не у тебя?

– Нет, – гнусавит он. – Она отказалась остаться у меня из уважения к тебе. Ты даже не представляешь, как сильно она тебя любит, мудила.

От этих слов грудь стискивает от боли, потому что я все еще боюсь, что это не правда. После всего, что я наговорил, всего, что сделал… вдруг она уже не испытывает ко мне прежних чувств?

– Я тоже ее люблю. – Эти слова странно ощущаются у меня на языке. Странно, но правдиво.

Дин пронзает меня серьезным взглядом.

– Ты любишь Линси?

Я киваю.

– Иначе я бы тебя не ударил.

Брови Дина взмывают вверх, и, что удивительно, уголки его губ приподнимаются в улыбке.

– Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что ты будешь за нее бороться.

Посещение другого дома оказывается гораздо более плодотворным, потому что Кейт открывает дверь с широкой улыбкой.

– Наконец-то, черт возьми.

Я тяжело выдыхаю и смотрю мимо нее в дом.

– Линси здесь?

Майлс, сидя на диване в гостиной, ловит мой взгляд и виновато улыбается.

– Как дела, доктор Мудак?

В ответ на его приветствие я поджимаю губы.

– Мог бы сказать, что она здесь.

Он мотает головой.

– Всегда принимай сторону своей дамы. Если бы ты это знал, то не оказался бы в таком затруднительном положении.

– Могу я увидеть Линси? – Я с головы до ног вибрирую от напряжения при мысли о том, что снова ее увижу. Кажется, прошли месяцы, хотя на самом деле всего неделя.

Кейт кивает и, не сводя с меня глаз, голосит во всю глотку:

– Линси, твой широкий жест здесь! – Лицо Кейт искажается, когда она тычет пальцем мне в грудь и, прищурившись, говорит: – Тебе лучше иметь наготове громкую речь, или я упаду на колени и буду бить по твоим причиндалам так сильно, что у тебя месяц не встанет.

Я поднимаю руки вверх, сдаваясь, и тут мое внимание отвлекает появившаяся за спиной Кейт Линси.

На ней пижамные штаны в цветочек и розовая кофточка, она слишком красива, чтобы быть сейчас так далеко от меня.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю я, когда она подходит ближе к двери.

Она бросает нервный взгляд на Кейт, которая ободряюще потирает ее руку. Глубоко вздохнув, Линси выходит на крыльцо. Желтый свет фонаря отбрасывает на нас тусклый свет посреди жаркой летней ночи.

Я смотрю на живот Линси, мне не терпится прикоснуться к нему, и я нерешительно спрашиваю:

– Как ты?

– В порядке. – Она потирает руки и проходит мимо меня, чтобы встать перед качелями на крыльце.

– Тебе холодно? – спрашиваю я, указывая большим пальцем на дверь. – Мы можем войти внутрь.

Она отрицательно качает головой.

– В последнее время мне все время жарко.

– Гормоны, – поясняю я.

Она прикусывает нижнюю губу и жует ее.

– О чем ты хотел поговорить?

– О нас. – Я пожимаю плечами. – Я скучаю по тебе, Джонс. Мне безумно тебя не хватает.

Надув щеки, она с силой выдыхает.

– Я тоже скучаю по тебе, Джош, но…

– Но, – прерываю я, вставая перед ней. У меня руки чешутся обнять ее. Мой язык жаждет ощутить ее вкус. Тело отчаянно хочет почувствовать ее. – Но я был гребаным мудаком.

Она печально кивает.

– Мудаком с большой буквы.

– Доктором Мудаком, – добавляю я в надежде заставить ее улыбнуться.

Она не улыбается.

– Джош, это не смешно.

– Знаю, и я пришел сюда не смешить. Я пришел сюда, чтобы вернуть тебя.

– Это будет не так просто, Джош. Я хочу большего, чем мы были раньше. Я люблю тебя, безумно, и не хочу быть с тобой лишь наполовину. Я хочу тебя всего – хорошего и плохого. Хочу, чтобы ты разобрался со своим прошлым. Вот почему я девятнадцать раз звонила в больницу Джона Хопкинса, пока не связалась с Кайлой, с которой, кстати, чертовски трудно связаться.

– Почему ты пыталась дозвониться до Кайлы?

– Потому что хотела связаться с Марком. Тебе нужно поговорить с ним и разобраться с демонами прошлого.

– Подожди… что? – сдавленно спрашиваю я. – Это ты уговорила Марка навестить меня?

Она удивленно поднимает брови.

– Марк приходил к тебе?

– Да. – Я смеюсь. – Вчера вечером он пришел в больницу, чтобы поговорить со мной.

– Я не знала, – отвечает Линси, с любопытством моргая. – Кайла сказала, что сделает несколько звонков. Она так и не сообщила мне, чем все закончилось.

Мое сердце воспаряет к женщине передо мной, которая еще не отказалась от меня. Теперь я хочу показать ей, что это не зря.

– Я тебе кое-что принес.

Я роюсь в заднем кармане и достаю письмо Марка, полученное больше года назад. Письмо, которое я нашел в развалинах детской. Письмо, которое я слишком боялся вскрыть из-за слов, которые могли в нем содержаться.

– Я хочу, чтобы ты прочла его. – Я протягиваю ей письмо. – Я не открывал его, потому что в нем хранится очень темная часть моего прошлого. Прошлого, которое, как мне казалось, я смогу стереть, изменив себя и отбросив всех, кто мне дорог, на безопасное расстояние. Но мое прошлое – часть меня, и ты – часть меня, и этот ребенок – часть меня. Я не хочу больше никаких секретов, Джонс.

Я касаюсь ее живота, и она судорожно втягивает воздух. Немного отстраняюсь, потому что не хочу разжигать ее привязанность. Линси сама должна принять решение, диктуемое собственным разумом. Она заслуживает такого уважения.

– На прошлой неделе я понял, что без тебя мне не жить. Я хочу, чтобы мою жизнь озарял твой щедрый и до безумия яркий свет.

– Джош…

– Просто прочти письмо. Пожалуйста. Я его не открывал. Поэтому даже не знаю, что там написано. Вероятно, что-то ужасное, но если ты сможешь принять ужасные части меня, тогда, возможно, у нас, в конце концов, есть шанс.

Она кивает и начинает вскрывать конверт. Я отступаю на шаг и нервно хватаюсь за шею, когда та начинает читать вслух.

Дорогой Джош,

прости, что пишу тебе это в письме, но ты не отвечаешь на мои звонки и электронные письма, и, похоже, это единственный способ рассказать тебе все, что мне нужно.

Хотя письмо должно начинаться с моих извинений, я приберегу их для другого раза, потому что это письмо благодарности.

Я благодарю тебя за то, что ты любил моего сына, как родного. Благодарю за то, что ты сделал его последние дни на этой земле незабываемыми и сердечными. Его жизнь стала богаче благодаря тебе. Спасибо тебе за то, что ты был его врачом, товарищем и, главное, лучшим другом.

Джулиан был болен… мы знали это много лет. Никто из нас не ожидал того, что произошло, но в этом не было ничьей вины.

Было нелегко добраться до этого состояния покоя, в котором я пребываю, но Сиерра беременна. И с новой жизнью приходят новые начала. И новые возможности почтить память Джулиана.

Я хочу, чтобы ты знал: мы пустили деньги от иска на создание стипендиального фонда имени Джулиана для студентов-медиков, которые нуждаются в финансовой помощи. Я сделал это потому, что миру нужно больше таких хороших врачей, как ты. А ты, мой друг, великий врач. Один из лучших.

Я не могу отблагодарить тебя за то, что ты подарил нам время, которое мы провели с Джулианом. Надеюсь, ты сможешь обрести покой, зная, что мы сделали все возможное для Джулиана, и он хотел бы, чтобы мы были счастливы. Ты не подвел Джулиана, Джош. Ты любил его. Прости себя и выйди на связь. Я скучаю по своему лучшему другу.

Марк

Линси поднимает глаза от письма, и охрипшим голосом произносит:

– Похоже, он удивительный друг.

Я киваю с прерывистым выдохом.

– Я сидел с этим письмом, мучая себя столькими ужасными вещами, которые, как я думал, оно мне скажет. Честно говоря, я потерял дар речи.

– Письмо совсем неплохое. – Она протягивает его мне, ее глаза блестят в тусклом свете. – Но настоящий вопрос в том, можешь ли ты на самом деле отпустить прошлое? Способен ли на это?

Мне на грудь давит тяжесть, когда я подхожу ближе. Подняв руки, я заключаю в ладони ее лицо, на котором написаны искренность и нежность.

– Мне не хотелось отпускать, потому что не думал, что заслуживаю счастья после всего, что случилось. Но ты, Линси, доказала, что я ошибаюсь. Ты сделала меня счастливее, чем я мог себе представить.

Она поджимает губы, ее подбородок дрожит.

– Что ты хочешь этим сказать, Джош?

– Я люблю тебя, – торопливо говорю я, мой голос хриплый и взволнованный, и в нем слышится миллион других эмоций, которые я не позволял себе испытывать более двух лет. – Я люблю тебя, Линси. И люблю этого ребенка. Твоя любовь исцелила мое сердце, а я никогда не думал, что это возможно. Прости, что потребовались слова Марка, чтобы заставить меня понять это, но все это время это была ты.

Я провожу большими пальцами по ее скулам, как делал бесчисленное количество раз прежде, лелея ее.

– Я полностью отдаю свое сердце тебе и малышу.

Она охает, когда я падаю перед ней на колени и прижимаюсь лбом к ее животу.

– Я люблю тебя, орешек. Прости, что не позволял себе признаться в этом раньше. Я боялся, что из-за любви к тебе не смогу распознать всего, что может причинить тебе боль или напугать. Так боялся потерять тебя, как потерял Джулиана. – Мой голос срывается, но я продолжаю: – Я знаю, что не смогу защитить тебя от всего, и это нормально, потому что любовь – это то, что делает жизнь достойной, чтобы ее прожить.

Поднявшись, я вытираю слезы Линси большими пальцами.

– Я люблю тебя, Джонс. Мне нравится твой сумасшедший смех. Нравится, как пронзительно твой голос звучит по телефону. Мне нравится твоя безумная потребность читать грязные книжки нашему малышу и обедать мясной нарезкой. И нравится, как ты смотришь на меня, потому что это заставляет меня чувствовать себя прежним.

Глубоко вздохнув, я прижимаюсь лбом к ее лбу, сердце колотится в груди, когда прежняя боль перерастает в ощущение, которое я никогда не хочу потерять.

– Пожалуйста, выходи за меня замуж. Пожалуйста, никогда больше не снимай кольцо, потому что я люблю тебя. Я люблю тебя. И никогда не перестану любить.

Я отпускаю ее лицо и лезу в карман за кольцом, которое она оставила.

– Пожалуйста, выходи за меня замуж, детка. Пожалуйста, позволь мне любить тебя.

– Срань господня, – громко хрипит она, прижимая ладони ко рту, и по ее лицу текут слезы. – Я думала, ты придешь сюда и попросишь меня пойти с тобой на терапию, но ты резво перескочил все эти этапы.

– Я потратил слишком много времени, отрицая то, что понял в тот момент, как удалил твой адрес из заказа Uber в нашу первую ночь.

Линси моргает.

– Подожди, что?

Я смущенно пожимаю плечами.

– Той ночью мне хотелось, чтобы ты пошла ко мне домой. Я вел себя как мудак… как мальчишка, дергающий тебя за косички на школьном дворе, но это было только потому, что я хотел тебя.

– Вот почему Uber уехал после того, как я вышла из машины! – восклицает Линси, когда до нее доходит. – Я всегда хотела написать в Uber отзыв в очень резких выражениях.

Мои плечи трясутся от беззвучного смеха.

– Я должен отправить им письмо с благодарностью, потому что в тот вечер они сделали мне потрясающий подарок. – Я касаюсь ее живота, чувствуя себя ближе к ней и нашему орешку, чем когда-либо. – Между тем моментом и когда ты попросила меня отшлепать тебя, я должен был понять, что влюбился.

Ее лицо вытягивается, а широко раскрытые глаза в ужасе моргают в ответ.

– Серьезно? После такой грандиозной романтической речи ты добавляешь, что моя склонность к грубым играм заставила тебя влюбиться в меня?

Я улыбаюсь широкой, искренней улыбкой, прежде чем серьезно ответить:

– Среди всего прочего.

– Может, уже поцелуешь меня, прежде чем все испортишь?

– О, детка, с удовольствием.

Глава 31

Джош

Линси набрасывается на меня, как только мы переступаем порог моего дома, нашего дома. Ее руки, губы, ее хихиканье. Боже, я по уши влюбился в эти звуки. И в ее запах. Не могу поверить, как сильно я скучал по ее запаху, когда она ушла.

Линси без всякой нежности стягивает с меня рубашку через голову и царапает ногтями мою грудь и пресс. Черт, люблю, когда она становится дикой и неконтролируемой, как сейчас. Напористой и требовательной. Больше всего на свете я хотел бы упасть на колени и поклоняться ее телу, пока не взойдет солнце. Но сначала должен кое-что ей показать.

– Детка, – говорю, хватая ее за руки и удерживая, моя грудь вздымается от желания, когда я смотрю на нее сверху вниз. – Мне нужно показать тебе детскую.

Ее зрачки расширены, и она хлопает своими длинными ресницами.

– Можем посмотреть позже, – возражает Линси, придвигаясь, чтобы снова поцеловать меня, и, черт возьми, я ей позволяю. Позволяю потому, что она такая вкусная, мне с ней так хорошо, и если бы не был таким идиотом, я бы уже женился на ней.

Я прерываю поцелуй и говорю:

– Теперь все выглядит совершенно по-другому.

Линси хмуро смотрит на меня и, наконец, позволяет отвести ее по коридору в спальню, которая раньше принадлежала ей. Я открываю дверь и включаю свет, чтобы показать работу, которую я и еще трое мужчин проделали за последние сутки. Ну, плюс моя мама, которая практически сбилась с ног, скупив весь детский магазин менее чем за два часа.

Поскольку мы до сих пор не знаем пол ребенка, комната представляет собой эклектичное сочетание цветов. Я сказал маме, что не хочу, чтобы это был серый или приглушенные оттенки. Я хотел, чтобы комната была яркой и похожей на красочную блузку, которая была на Линси в вечер нашей встречи. Эта блузка все еще висит в моей гардеробной и, надеюсь, останется висеть там и дальше, когда мы начнем нашу совместную жизнь.

Линси охает, когда входит и видит белую кроватку, пеленальный столик и комод с разноцветной одеждой. Дотрагивается до старинного бабушкиного кресла, которого раньше не было в доме и теперь являет собой идеальное кресло-качалку. Она восхищается стеной в яркий горошек, творение рук Макса, и включает цветной мобиль, который мама устанавливала до глубокой ночи.

– Мне очень помогли со всем этим.

– Где все мои вещи?

Я делаю глубокий вдох.

– В нашей комнате.

Она поднимает брови.

– Ты был так уверен, что сумеешь вернуть меня?

– Я просто хотел показать тебе, как будет выглядеть наша жизнь здесь, – заявляю я, проходя в детскую и становясь на черно-белый ковер. – Кабинет слишком мал для нашего ребенка, гораздо больше смысла использовать эту комнату.

Она понимающе кивает.

– А если я захочу еще детей?

Я приподнимаю брови, но не пугаюсь вопроса. Он чертовски радует меня.

– Я построю тебе дом побольше.

Она смеется и качает головой.

– Вот так просто?

– Раз ты открываешь собственную практику, будешь зарабатывать деньги на пропитание и сможешь построить дом, а я стану папой-домохозяином.

Она мило улыбается.

– Ты этого хочешь?

– Я просто хочу тебя, – серьезно заявляю я и протягиваю руку, чтобы погладить ее живот. – И этого ребенка. Хочу, чтобы мы стали семьей.

– Ох, Джош, – восклицает она, а потом подается вперед и нежно целует меня. – Займись со мной любовью.

Я поднимаю ее и несу в нашу спальню, как в медовый месяц. Вся ее одежда висит в моей гардеробной. Половина комода отведена ей, а все ее туалетные принадлежности мама аккуратно разложила в хозяйской ванной.

Я опускаю ее на кровать и начинаю поклоняться ей с головы до ног, уделяя особое внимание животу, от которого слишком долго шарахался. Этот ребенок – настоящее чудо. Эта женщина – настоящее чудо. Этот момент и моя жизнь – все это чудо. И я намерен никогда не принимать их как должное.

Глава 32

Линси

– Этого не может быть! – кричу я с заднего сиденья минивэна моей сестры, когда мы несемся по шоссе на скорости, которую я даже не хочу знать.

– Просто дыши, детка, просто дыши, – успокаивающе говорит Джош.

– Может, снимешь эту идиотскую повязку, когда говоришь мне это дерьмо? – кричу я, морщась от высокой октавы, которой только что достиг мой голос.

Джош качает головой и снимает повязку, шляпу и парик, словно только сейчас вспомнил, что одет как капитан Джек Воробей.

– Прости.

– Боже, почему это происходит со мной? – Я громко стону. – Кейт… я чертова ясновидящая.

– Ты не чертова ясновидящая! – восклицает Кейт, поворачиваясь ко мне с переднего сиденья. Она одета как Дэви Джонс с нелепой самодельной бородой-щупальцами, которая выглядит как длинные тощие пенисы, свисающие с ее лица.

Я вою от сильной боли и смотрю в потолок минивэна.

– Я чертова ясновидящая, а это значит, что у нас ничего не получится!

– У нас все получится! – кричит Кейт, хватая Майлса за руку так сильно, что костяшки ее пальцев белеют. – Гони быстрее, Прихлоп Билл, если она запачкает сиденье, родив в машине, сестра будет припоминать ей это до конца ее дней.

– Что еще за ясновидящая? – вмешивается Джош, из-за размазанной вокруг глаз подводки у него вид сумасшедшего. Я говорила ему не тереть глаза с таким гримом, но этот идиот понятия не имеет, как носить макияж.

Мысленно возвращаюсь к последним нескольким часам, задаваясь вопросом, можно ли было предотвратить всю эту историю. Не могу поверить, что я не вспомнила о своем сне, когда решила, что нам будет весело нарядиться и удивить Леннон на ее дне рождении в стиле «Пиратов Карибского моря».

Честно говоря, сюрприз удался на славу.

Леннон вопила от счастья!

Потом завопила я… потому что у меня отошли воды, когда мы пели «С днем рождения», как кучка пьяных, горланящих пиратов.

Теперь я лежу на боку на заднем сиденье минивэна сестры, потому что все наши машины были заблокированы, и держу ноги вместе из страха, что мой жених будет тем, кто примет ребенка.

Кошмарная история.

Господи, какая же я дура!

Полагаю, схватки, которые я чувствовала периодически, не были только ложными. А самыми настоящими. И теперь они следуют одна за другой, превращая низ живота в клубок боли и…

Святое дерьмо, я не так хотела родить ребенка.

– Джош, посмотри на меня, – кричу я, когда на меня обрушивается очередная схватка. – Мне приснилось, что ты принял нашего ребенка на заднем сиденье минивэна, одетый как пират, и да поможет мне Бог, если ты увидишь, как арбуз выходит из моего влагалища, и никогда больше не захочешь заниматься со мной сексом, то я сожгу твой дом дотла.

Я говорю низким голосом, будто изъясняюсь на некоем языке, используемом в обряде по призыву сатаны, но он соответствует настроению.

Джош хватает Майлса за плечо.

– Езжай быстрее.

– Я и так еду быстро, – восклицает Майлс, и в конце его голос срывается. – Не хрен на меня давить.

– Тебе стоит почувствовать, что ребенок делает с моей вагиной! – ору я, а потом начинаю плакать, потому что, Боже, мне нужны обезболивающие.

Наконец, в поле зрения появляются огни больницы Боулдера, и меня поднимают с заднего сиденья, укладывая на каталку.

– Мы сделали это! – воплю я со слезами радости на глазах. – Кейт, я не ясновидящая. Я просто чокнутая.

Кейт улыбается и держит мою руку, пока меня вкатывают внутрь.

– Здесь вы с Джошем впервые узнали, что у вас будет ребенок. Тебя точно также привезли на каталке, помнишь?

– Да, было здорово. – Я улыбаюсь и смотрю на Джоша.

Он качает головой и смеется. Гребаный мудак смеется надо мной, а Кейт движется по дорожке воспоминаний, в то время как моя вагина вот-вот разорвется пополам.

Наконец, меня переводят в родильное отделение, где переодевают из сшитого на заказ пиратского костюма Элизабет Свон в очень уродливый больничный халат. Когда входит доктор Лиззи, я начинаю рыдать.

– Слава Богу, вы здесь! – Я плачу, и она берет мою протянутую руку. – Я думала, что Джош будет принимать роды на заднем сиденье минивэна, потому что у меня было видение. Может ли беременность сделать вас ясновидящей?

– Насколько мне известно, нет. – Она показывает на Джоша. – Папочка, возьмите у медсестры халат, чтобы переодеться, и, может, у нее найдется салфетка для снятия макияжа. Вы, ребята, были на комик-коне типа того?

– На дне рождении, – отвечаем мы в унисон, и Джош убегает переодеваться, пока медсестры подключают меня к миллиону аппаратов.

Доктор Лиззи заканчивает проверять шейку матки, когда появляется Джош, одетый в синий халат, совсем не похожий на пирата и очень похожий на моего любимого доктора Мудака.

– Итак, Линси, я знаю, что твой план рождения включал эпидуральную анестезию, но, боюсь, у нас нет на нее времени.

– Что? – кричу я, когда начинается очередная схватка.

Доктор Лиззи сочувственно улыбается.

– На самом деле, пора тужиться.

– Сейчас? – спрашиваем мы с Джошем.

Она кивает.

– Уже показалась головка.

– Звучит не очень хорошо! – восклицаю я, и тогда Джош хватает меня за руку и крепко держит, в то время как медсестра берет мою другую руку. Они сажают меня и держат за ноги.

– Тужься! – кричат все одновременно.

Я совершенно безропотно следую приказам, закрываю глаза и тужусь изо всех сил. Через мгновение доктор Лиззи говорит мне остановиться и дышать, и я откидываюсь назад, хватая ртом воздух.

– Ты отлично справляешься, детка, – говорит Джош, убирая волосы с моего лица.

– О, я так злюсь на тебя сейчас, – стону я, чувствуя каждую гребаную боль в нижней части тела. – Какого хрена роды выпадают лишь на женскую долю?

– Знаю, – соглашается он, с болью глядя на меня.

– Гребаная наука, да? – рявкаю я в ответ. – Наука – это такое надувательство.

– Полное надувательство, – поддакивает Джош.

– А теперь мне кажется, ты насмехаешься надо мной. – Я стону, отворачиваясь от него, желая, чтобы кто-нибудь вытер пот с моего лица, потому что я не могу выглядеть сейчас потной.

– Я не насмехаюсь, – говорит Джош, волшебным образом появляясь с мокрым полотенцем и вытирая мой лоб.

Я грустно смотрю на него.

– Ты – доктор, а я только что сказала, что твоя профессия – надувательство.

– В данном случае – надувательство, поэтому я буду отвечать за ночные кормления, сколько ты захочешь, – торопливо говорит Джош.

Мои брови приподнимаются.

– Это милый жест.

– Для тебя все, что угодно, детка. – Он целует меня в лоб.

Потом доктор Лиззи кричит, чтобы я снова тужилась.

Черт, она такая властная.

Мои ноги возвращаются в исходное положение, и на этот раз я отдаю все, что у меня есть, потому что отчаянно хочу, чтобы все это закончилось. Я хочу, чтобы эта боль, это давление и это ожидание закончились.

Каким путешествием стали последние шесть месяцев. Засранец-доктор превратился в любовника на одну ночь, затем в постоянного любовника, затем в папочку моего ребенка, и, в конце концов, в любовь всей моей жизни. И все потому, что я решила тайком писать в больничном кафетерии. То есть… что касается очарования знакомства, думаю, мы с Джошем переплюнули Кейт и Майлса с их шиномонтажом, даже если я и уронила пирог ему на промежность. Хотя моя история, скорее всего, закончится эпизиотомией или, по крайней мере, страшным геморроем, так что Кейт определенно заработала одно очко в свою пользу.

От детского плача у меня отвисает челюсть, и я смотрю вниз, чтобы увидеть, как из рук доктора Лиззи на меня шлепается очень непривлекательное создание. Медсестры вьются вокруг меня, вытирая слизь и с каждым резким движением делая его немного менее похожим на пришельца.

– Это девочка! – восклицает доктор Лиззи и протягивает Джошу ножницы. – Папочка, хотите перерезать пуповину?

Джош смотрит на меня с широкой гордой улыбкой, а я упиваюсь тем, как мне нравится, когда его называют «папочкой». Его уверенные руки прекрасно справляются с задачей, и мою малышку быстро закутывают в сине-розовое одеяло, надевая розовую шапочку на головку со спутанными темными волосиками. Ее подают мне, и я держу ее, морщась от ее боевых криков.

Доктор Лиззи улыбается мне, поднимая взгляд от моей промежности.

– Поговорите с ней, Линси. Она узнает ваш голос.

Я делаю глубокий вдох и сглатываю, прежде чем сказать первое, что приходит в голову:

– Мужчина приблизился к женщине и сжал ее…

– Детка, – вмешивается Джош с потрясенным видом. – Уж не цитируешь ли ты сейчас нашему ребенку непристойности?

– Эм… нет! – восклицаю я, в ужасе от того, что чуть не произнесла. – Я просто рассказывала ей историю о том, как вчера ты массировал мои опухшие голени.

Джош улыбается и целует меня в потные волосы, касаясь нашего маленького орешка, чтобы она могла ухватить его палец. Малышка больше не выглядит неким инопланетным созданием. Она выглядит как… ребенок. Как… наш ребенок.

Мой подбородок дрожит, когда в ее маленьком личике я вижу черты Леннон, Клэр, Джоша и меня. Она – чудесное сочетание всех людей, которых я люблю больше всего на свете. Я поглаживаю ее нежные бархатные щечки, улыбаясь ей сквозь непролитые слезы.

Я шмыгаю носом и смотрю на своего жениха.

– Что думаешь, если назовем ее Джулианной?

Джош переводит любящий взгляд с нашей дочери на меня.

– Правда?

Я киваю и улыбаюсь.

– По-моему, это прекрасное имя и идеально ей подходит.

Джош смотрит на меня покрасневшими от слез глазами.

– Я люблю тебя. – Он целомудренно целует меня в губы, а затем смотрит на нашу маленькую девочку. – И я люблю тебя, – добавляет он, целуя ее в лобик. – Джулианна.

– Я люблю ее больше. – Я прижимаю ее к своей щеке и хочу запечатлеть в памяти каждую деталь этого момента. – Я люблю ее так сильно, что могу обратиться в каннибализм, потому что хочу поедать этого драгоценного ребенка на завтрак, обед и ужин.

Я подношу ее пальцы к своим губам и бормочу:

– Хочу съесть ее маленькие пальчики и… – Я смотрю на Джоша и вижу, что он быстро и тревожно моргает. Я поджимаю губы и хриплю: – У меня в голове это звучало лучше.

Он смеется и забирается на кровать рядом со мной, чтобы вечность смотреть на нашу малышку. Потом я чувствую его дрожь, и вижу, как по его лицу текут слезы.

– Спасибо, Джонс.

Мой подбородок дрожит, и я не могу бороться, расплываясь в широченной улыбке.

– Не стоит благодарности, доктор Мудак.

И вот так просто… мы – семья.