Текст книги "Минутку, пожалуйста (ЛП)"
Автор книги: Эми Доуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 25
Линси
– О, боже, – стону я, пристальнее вглядываясь в весы, надеясь, что глаза меня обманывают.
Медсестра улыбается.
– Для тридцать четвертой недели – совершенно нормальный вес.
– Нормальный? – восклицаю я, моя челюсть отвисает от ужаса. – Такая прибавка в весе – это нормально? Что тут ненормального?
Джош двигается позади меня.
Я оборачиваюсь и тычу в него пальцем.
– Не смей смотреть на цифру, или, клянусь пирожковыми богами, я проткну тебя очень остро заточенной пластиковой вилкой.
Джош одаривает меня равнодушным взглядом, но быстро отступает.
Медсестра записывает чудовищную цифру и проводит нас в смотровую. Орешек шевелится, явно делая все, что в его или ее силах, чтобы устроиться поудобнее, судя по всему, моя пирожковая задница произведет на свет явно пирожкового ребенка.
– Наденьте халат, доктор Лиззи скоро будет, – говорит медсестра, разглядывая Джоша, который выглядит таким горячим и таким доктором в своем рабочем халате, а затем выходит из комнаты.
Быстро переодеваюсь в ванной и заползаю на смотровой стол, чувствуя себя выброшенным на берег китом в балахоне.
– Хорошо тебе, ты секси, на тебя пускают слюни смазливые медсестрички, в то время как я все больше раздуваюсь и смогу стать источником вдохновения для парада в День благодарения.
– Прекрати, – ворчит Джош, откидываясь на спинку стула рядом. – Ты не толстая. Ты беременная. И даже если бы ты была толстой, ты все равно горячая.
– Я не горячая, – стону я, приподнимая халат и указывая на живот. – Теперь у меня на животе есть эта странная вертикальная линия, и я уверена, что мой пупок никогда не примет прежнюю форму.
Джош отворачивается от моего живота, слегка прищурившись.
– Что же, Джонс, в тебе растет человек. Следует ожидать некоторых изменений во внешности.
Закатываю глаза от его дурацкого докторского ответа. И дурацкой докторской реакции. И нашей дурацкой, нелепой ситуации.
Прошел месяц с тех пор, как он сделал мне предложение, и мы превратились из счастливой пары, занимающейся великолепным сексом и искренне наслаждающейся обществом друг друга, в едва уживающихся друг с другом чужаков. Я сплю в своей постели, он – в своей. Иногда он спрашивает меня, рассматривала ли я его «предложение», будто это не более чем деловая сделка. И каждый раз я ему отвечаю, что до сих пор не знаю, чего хочу.
Потому что я не знаю.
Потому что я дура. Дура, которая знала, что этот мужчина не способен любить, но все равно позволила себе влюбиться в него. Позволила себе мечтать о счастливой полноценной семье, о том, чтобы иметь больше детей, о нормальном семейном отдыхе и занятиях для двух человек, которые любят друг друга и хотят жить вместе.
Но с Джошем такое невозможно, и мне нужно решить, смогу ли жить с этим. А я понятия не имею, что мне делать. Вот почему не рассказала о предложении даже Кейт и Дину. Не хочу, чтобы кто-то влиял на мое решение. Кейт скажет, что я заслуживаю настоящей, эпической любви и что должна вышвырнуть доктора Мудака на обочину. А Дин скажет, что доктор Мудак непременно меня полюбит… просто надо дать ему немного времени.
Проблема в том, что времени у меня нет. Ребенок родится уже очень скоро, и до этого момента я бы хотела знать, какое счастье меня ждет.
Входит доктор Лиззи, прерывая мой ментальный ступор.
– Привет. Как у нас дела? – Она лезет в ящик стола и достает допплер.
– Я огромная, – невозмутимо отвечаю я.
Она улыбается.
– Вы именно такая, какой я хочу вас видеть.
Она выдавливает мне на живот немного геля и поворачивает динамик, чтобы услышать сердцебиение.
– Вы подсчитывали удары?
Я киваю.
– Да… орешек очень активен, что удивительно, потому что я не думаю, что ребенку там достаточно места для дыхания, не говоря уже о кувырках.
Доктор Лиззи кивает.
– Женское тело – удивительное творение.
Сердцебиение ребенка пульсирует через допплер, и все внутри меня млеет каждый раз, когда я слышу этот волшебный звук. Удивительно, как до безумия можно влюбиться в кого-то еще, даже его не видя. Жаль, что Джош понятия не имеет, на что это похоже. Каким отцом он будет для этого ребенка, если, по его словам, не способен любить?
– Пульс хороший. Сейчас проверим шейку матки, – говорит она, протягивая мне салфетку, чтобы вытереть гель.
– О, хорошо, самая веселая часть, – бормочу я, занимая позицию.
За месяц это самое большее, что мне перепадает, потому что папочка моего ребенка решил надеть кольцо мне на палец. Вот только… кольца не было. Еще одна причина, по которой мое предложение войдет в книгу рекордов как самое жалкое.
Доктор Лиззи заканчивает осмотр и помогает мне сесть.
– Вы обсуждали план родов?
Я мотаю головой в знак отрицания.
– Пока нет, но я подыскала ясли при оздоровительном центре моего босса.
Я улыбаюсь, потому что мы с доктором Гантри так хорошо ладим, что она предложила мне более постоянную работу в своей клинике после того, как я вернусь из декретного отпуска. Несмотря на все, что происходит между мной и Джошем, это единственный положительный момент, за который я крепко держусь.
Доктор Лиззи улыбается.
– Замечательно, и не беспокойтесь о плане родов. У вас есть немного времени, чтобы определиться, но не тяните слишком долго. У вас тридцать четыре недели, наблюдаются признаки схваток, и раскрытие уже до сантиметра. Не удивлюсь, если малыш сбежит немного раньше из-за стесненных условий проживания.
– Как полагаете, когда ребенок может родиться? – спрашивает Джош, и в его тоне нет ни капли непринужденности.
Доктор Лиззи вскидывает руки.
– У многих женщин раскрытие не меняется до последнего дня, поэтому постарайтесь не волноваться.
– Если бы роды начались сейчас, это наверняка означало бы перевод в отделение интенсивной терапии, да? Ей нужен постельный режим? Она может бросить работу.
У меня отвисает челюсть.
– Извините, – огрызаюсь я и с предупреждающим выражением поворачиваюсь к Джошу. – Не надо говорить за меня.
Джош прищуривает глаза.
– Линси, если у тебя раскрытие уже на сантиметр, тебе следует соблюдать постельный режим. Сейчас не время для твоих…
– Эй, пожалуйста, успокойтесь. У многих моих пациенток раскрытие шейки матки на сантиметр происходит довольно рано, но потом не меняется до самого конца. Некоторым даже приходится вызывать роды.
– Нам не нужна стимуляция, – огрызается Джош, и я снова поворачиваюсь к нему. В его глазах вспыхивают оборонительные искры. – Вы читали о стимуляции? Она вызывает множественные риски.
– Так же как и папочки, которые ведут себя как мудаки, – рычу я, сразу же досадуя, потому что доктор Лиззи становится свидетелем наших проблем. Я перевожу свое внимание на нее. – Простите.
Она качает головой.
– Такие споры происходят постоянно. Вы отлично справляетесь. Ребенок в порядке, и состояние шейки матки меня не беспокоит, но мы проверим ее на следующей неделе, чтобы удостовериться. Попробуйте на этой неделе все обсудить, чтобы быть на одной волне. Хорошо?
Доктор Лиззи прощается, и Джош встает, чтобы помочь мне подняться со стола. Я отдергиваю руку и слезаю сама.
– Мне не нужна твоя помощь, ясно?
Джош рычит себе под нос.
– Джонс, мы можем, наконец, поговорить об этом? Ты молчишь уже несколько недель и смотришь на меня, как на гребаного монстра.
Я скрещиваю руки на груди в знак защиты.
– Неправда.
– Правда. – В его глазах мелькает боль, которую он редко показывает. Потом чуть приседает, чтобы оказаться на одном уровне с моими глазами. – Я не монстр. Я всего лишь мужчина, который хочет быть с тобой и растить этого ребенка вместе. Что в этом такого плохого?
– Ты мужчина, который меня не любит. – Заставляю себя произнести эти слова вслух для него, но в основном для себя. Глаза наполняются слезами.
Он выпрямляется, его лицо становится суровым.
– Просто я так устроен, Линси.
– Не думаю, что раньше ты был таким, – возражаю я, делая к нему шаг и касаясь его щеки. – И я знаю, что в глубине души ты не такой. Я вижу тебя, Джош. Вижу твое сердце. Может, если бы ты просто поговорил с кем-то о том, что с тобой происходит, мы могли бы стать чем-то большим.
– О чем мне нужно с кем-то говорить?
Мои глаза вспыхивают.
– Гм… для начала, что в том письме, которое я нашла у тебя в столе? Кажется, оно стало для тебя спусковым крючком.
Он делает шаг назад, все его тело выпрямляется, как шомпол.
– Это не подлежит обсуждению. Не хочу, чтобы ты давила на меня, Джонс.
В полном отчаянии я провожу руками по волосам.
– Тогда не настаивай на своем предложении. Если я собираюсь подписаться на брак без любви, то мне нужно быть уверенной, что я хорошо подумала над этой запутанной ситуацией.
Затем прохожу мимо него и захлопываю дверь ванной, мне нужно перестать смотреть в его тлеющие, полные боли глаза, по которым я скучаю каждый день. Что совершенно безумно, потому что этот мужчина такой отстраненный и сломленный, но… мне его не хватает. Я скучаю по тому, чем мы были вместе, даже если это была ненастоящая, вечная любовь.
Сглатываю комок в горле.
Вот дерьмо.
Вполне возможно, что именно эти причины и подвигнут меня сказать «да».
Глава 26
Джош
– Макс, я схожу с ума. – Делаю очередной глоток виски и смотрю на друга. Он сидит в баре рядом со мной и пьет, как чемпион. – Мне нужно, чтобы она сказала «да». Я не могу ее потерять.
Макс щиплет себя за переносицу.
– Тебе следовало сперва обдумать предложение, Джош. Блядь. Почему ты сначала не поговорил со мной?
Я скрежещу зубами.
– Не о чем мне с тобой говорить, я буду стоять на своем. Я не собираюсь делать ей предложение с сердечками и цветочками, когда у нас не такие отношения.
Макс поворачивается ко мне и бросает на меня сочувственный взгляд.
– А ты уверен, что не влюблен в нее? Потому что это единственное, что она ждет.
Грудь болезненно расширяется, и мне хочется давить на нее пальцем до тех пор, пока она не лопнет.
– Я не люблю ее, Макс. И не хочу ее любить. Если полюблю, то не буду мыслить ясно. Я не могу терять бдительности, как это случилось с Джулианом, ни с ней, ни с кем-либо еще… никогда.
– Но Линси и ребенок – не твои пациенты, Джош.
– Неважно. – Я ударяю кулаком по стойке. – Жуткое дерьмо случается каждый день, и мне нужно знать, что я не буду ослеплен дурацкими эмоциями, как в Балтиморе.
– Там было совсем другое, Джош. Со смертью Джулиана связано много тяжелых и сложных моментов.
– А ты думаешь, что любить Линси и нашего ребенка не будет тяжело и сложно? – восклицаю я, глаза щиплет от одной только мысли, чтобы отдать им свое сердце. – Любовь к ним заберет лучшую часть меня. Это меня погубит, Макс.
Макс отрицательно качает головой.
– Ты на самом деле считаешь, что не сможешь признаться в любви к собственному ребенку после того, как впервые возьмешь его на руки?
– Дело не в любви, Макс, – отвечаю я, делая еще глоток виски. – Главное, чтобы они были в безопасности. Я буду рядом с ними, как подобает отцу и мужу. Но, чтобы защитить, я должен изолировать их в безопасном месте.
Лицо Макса вытягивается, но я отвлекаюсь, когда мой телефон издает сигнал о входящем сообщении.
Линси: Шейка матки все еще держится на уровне единицы. Доктор Лиззи говорит, что все в порядке, и беспокоиться не о чем.
Джош: Что? Почему ты не сказала, что у тебя назначен прием на сегодня? Ты же говорила про завтра.
Линси: Я перенесла на пораньше, потому что завтра у меня дела на работе.
Джош: Почему не сообщила мне?
Линси: Потому что тебе не нужно было приходить. Это был быстрый осмотр.
Джош: Линси. Я хочу присутствовать на всех приемах. Всех до единого.
Линси: Я тоже много чего хочу, Джош. Но не получаю.
– Проклятье! – Я бросаю телефон на стойку. – Она отталкивает меня. Собирается уйти. Я чувствую.
– И что ты будешь с этим делать? – спрашивает Макс, подталкивая меня локтем.
– Не знаю, черт возьми, но я не могу ее потерять, Макс. Дай мне совет. Что-нибудь полезное для разнообразия.
Макс тяжело вздыхает.
– Ну… она хотела настоящего предложения. Ничего импульсивного и случайного. О чем смогла бы с гордостью рассказать друзьям и семье. Не думаю, что невозможно дать ей это, в то же время защищая свое сердце.
Я хмуро смотрю на него.
– Значит, цветочки, но без сердечек?
Макс кивает.
– Да, но не гребаные цветы. Это такое клише. Просто подумай обо всем, что ты о ней знаешь, и свяжи с новым предложением. Сделай его личным. И на этот раз купи чертово кольцо, жлоб.
Я киваю и обдумываю его предложение. Это однозначно лучший совет, который он давал мне до сих пор. Может сработать.
Я поменялся сменами с одним из коллег, поэтому дома, пока Линси на работе. Включаю ее любимые медленные кантри-песни, которые она всегда слушает в ванной, и зажигаю свечи по всему дому… несмотря на то, что это дерьмовое клише. Что не является клише, так это часть моего предложения, вдохновленного доской для мясного ассорти.
Сердце сжимается, когда открывающиеся гаражные ворота извещают, что она дома. Я быстро делаю музыку громче и занимаю позицию в гостиной.
Мгновение спустя, держась за живот, входит Линси. При виде свечей она хмурится.
Я встречаю ее в столовой с круглой доской в руках.
– Привет, Джонс.
Она бросает взгляд на доску.
– Джош, что ты делаешь?
Я улыбаюсь. На этот раз это широкая, настоящая улыбка, потому что, черт возьми, я, может, и не люблю эту женщину, но она делает меня счастливым. Счастливым, безумным, злым и страстным, и я не хочу ее потерять.
Я опускаюсь на одно колено и поднимаю доску, заполненную кусочками французского пирога из больничного кафетерия с обручальным кольцом прямо посередине.
– Это веточка алоэ на доске для пирогов? – спрашивает Линси, в недоумении широко распахнув глаза.
Я качаю головой.
– Только твой шальной разум мог заметить украшение прежде бриллиантового кольца, лежащего прямо в центре.
Она моргает от удивления и хрипит:
– Джош, что ты делаешь?
– Я делаю тебе предложение таким образом, чтобы ты поняла, что ты мне небезразлична, Джонс. Что я знаю, кто ты, и что ты заслуживаешь настоящего предложения. – В доказательство я поднимаю доску. – Ты самый важный человек в моей жизни, и я хочу быть рядом с тобой, поддерживать и ободрять, потому что нет ничего, чего бы я ни сделал ради тебя, детка.
Линси резко охает, ее эмоции выплескиваются наружу, а глаза наполняются слезами.
– Джош… я не знаю, что сказать.
– Скажи, что выйдешь за меня, – быстро отвечаю я. – Скажи, что позволишь мне вечно заботиться о тебе и ребенке. Пожалуйста.
Задерживаю дыхание в сгустившейся тишине. Линси все еще может сказать «нет». И я, черт возьми, заслуживаю этого, потому что она могла бы найти себе парня получше. Того, кто ее полюбит и обеспечит жизнь, о которой она всегда мечтала. Но я не сдамся без боя. И могу только надеяться, что она чувствует, что я достоин того, чтобы остаться с ней.
Мое сердце колотится, а по ее лицу текут слезы. Я почти уверен, что это слезы счастья.
Надеюсь, так и есть.
После долгой паузы она нежно улыбается и отвечает:
– Да, Джош, я выйду за тебя замуж.
Я закрываю глаза, и меня сразу же окутывает тепло и уют. Быстро придя в себя, встаю, чтобы надеть кольцо ей на палец. Она открывает рот, желая что-то сказать, и мимолетная печаль проносится по ее лицу. Отбросив от себя все сомнения, прижимаюсь губами к ее губам и делаю вдох, потому что впервые за месяц я, наконец-то, смог вдохнуть полной грудью.
Линси теперь моя. Она со мной, и я могу защитить ее и нашего орешка от всего, что может принести этот жестокий мир.
Я ее заполучил.
Глава 27
Линси
Я помолвлена, и у меня будет ребенок.
Боже мой, сколько всего может измениться за год! В это время в прошлом году я училась на дневном отделении, бесплатно жила в доме своей бабушки, беспокоилась из-за своей пирожковой задницы и унылых свиданий, а еще устраивала на заднем дворе вечеринки с друзьями у тики-бара.
Сейчас я на тридцать седьмой неделе беременности, смотрю на свои распухшие лодыжки и отсчитываю дни до встречи с гигантским орешком внутри меня.
Теперь, когда я достигла полного срока, Джош расслабился. Несмотря на успокаивающие слова доктора Лиззи, он очень беспокоился о том, что шейка матки расширилась слишком рано. Так волновался, что даже воздерживался от секса, что раздражало меня сверх всякой меры, потому что я никогда раньше не занималась сексом с женихом.
К счастью, он хорошо владеет пальцами и языком, так что это были не самые худшие несколько недель. Но теперь, когда ребенок полностью развился, мы дышим немного легче и возвращаемся к тому, как было раньше. В детской по-прежнему бардак, но план родов уже составлен. Так что, хоть в чем-то у нас порядок.
Мы с Джошем обсудили женитьбу следующим летом, чтобы я могла устроить свадьбу своей мечты – на открытом воздухе в стиле тики-бара. Даже наши родители и друзья рады за нас. В целом, кажется, звезды выровнялись.
За исключением маленького пунктика, что мы не говорим «я люблю тебя». Очень трудно не говорить эти слова любимому мужчине, особенно когда я просыпаюсь и вижу, что он наблюдает за мной спящей, или когда заранее шнурует и застегивает всю мою обувь, потому что я больше не могу наклоняться, чтобы сделать это самой. Он даже установил для меня в своей гардеробной великолепную обувную полку со скамейкой.
И это так он не любит меня? Чушь собачья.
Он способен любить. И любит этого ребенка, даже если не говорит об этом. Я вижу это по тому, как он прикасается ко мне. Раньше Джош никогда не прикасался к моему животу, а теперь постоянно гладит. И он очень оберегает малыша – это ли не отцовская любовь. Если он может проявлять отцовскую любовь, тогда, конечно, может полюбить и меня. Вот почему я держусь за надежду, что когда ребенок родится, его сердце будет настолько переполнено чувствами, что он больше не сможет отрицать любовь ко мне.
Мне просто нужно набраться терпения. Нужно держаться за свою любовь и принять Джоша таким, какой он есть, а не зацикливаться на том, кем он не является. Джош много в чем открывается в свое время, так что любовь ко мне вполне может оказаться из той же оперы.
А сейчас я разрешаю себе быть счастливой. У меня отличная работа, скоро родится здоровый малыш, и я выхожу замуж. Жизнь могла сложиться намного хуже.
Сегодня суббота, и Джоша только что вызвали в неотложку для консультации. Я приготовила себе мясное ассорти и планировала устроиться на задней террасе с моктейлем и насладиться теплом летнего солнышка, когда раздался звонок в дверь. Поставив фруктовый напиток на столешницу, я поправляю хлопчатобумажное платье для беременных.
Открыв дверь, вижу на крыльце потрясающую блондинку. Она одета во все черное и держит сумку, переполненную папками.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спрашиваю я, когда она переводит взгляд с моего лица на мой живот размером с арбуз, как и все остальные в эти дни. Живот беременной женщины такого размера похож на автомобильную аварию – люди не могут не пялиться.
– Это верный адрес? – спрашивает она, переводя взгляд на мое лицо.
– Не знаю… кого вы ищете? – уточняю я, держась за выпирающий живот и с любопытством глядя на нее.
– Я ищу доктора Джоша Ричардсона. – Она сжимает сумку на плече и поправляет очки в темной оправе.
– Тогда, вы по адресу, – отвечаю я, нахмурив брови. – А вы кто?
Она вздыхает.
– Доктор Кайла Уилсон. Давняя коллега доктора Ричардсона.
Я кладу левую руку на живот и тереблю обручальное кольцо.
– О, приятно познакомиться. Я Линси, невеста Джоша.
Глаза женщины широко распахиваются.
– Серьезно?
Я поджимаю губы. Может, сейчас я и шириной с этот дверной проем, но не так уж трудно предположить, что Джош женится на такой девушке, как я.
– А похоже, что я шучу?
– Нет! – Она подходит ближе, протягивая вперед руки. – Простите. Я не хотела, чтобы это прозвучало так. Просто… я и представить себе не могла. – Она бросает нежный взгляд на мой живот. – У вас с Джошем будет ребенок?
– Да. Простите, но откуда конкретно вы знаете Джоша? – Встреча становится все более и более странной.
– Я работала с ним в отделении педиатрии Джона Хопкинса. Он и я… ну… раньше мы встречались, но я здесь не поэтому. На самом деле у меня есть юный пациент, о котором мне очень нужно проконсультироваться с Джошем, но я не могу заставить его перезвонить мне. А дело срочное.
Упоминание о юном пациенте и срочности вызывает у меня чувство вины. Я не должна быть так холодна с ней.
– Мне очень жаль это слышать. Пожалуйста, входите.
Я отступаю и освобождаю ей дорогу. Она указывает на меня и говорит:
– Это я должна извиниться. Я веду себя немного странно, потому что понятия не имела, что у Джоша есть…
– Кто-то беременный? – заканчиваю ее мысль с ухмылкой.
Она пожимает плечами.
– Ну, вы же знаете Джоша.
И эта женщина, по-видимому, тоже.
– Его вызвали в отделение неотложки, но он сказал, что скоро вернется, так что можете подождать, если хотите. Предложить вам чаю, кофе? Моктейль? – Я нервно смеюсь.
– Честно говоря, воды было бы достаточно, – говорит она, переступая порог и направляясь на кухню. – Я… не знала, что Джош все еще практикует.
Я хмурюсь на это замечание.
– А что еще ему делать?
– Не знаю. Извините. – Она быстро моргает, словно ошеломленная этой информацией. – Я прилетела в Денвер рано утром и села на поезд до Боулдера, так что устала. Я чуть не заснула в Uber по дороге сюда.
Она с изумлением разглядывает меня. Это напоминает мне взгляд мамы Джоша, которым она все продолжает смотреть на меня. Когда мы сказали ей, что собираемся пожениться, я подумала, что она никогда не перестанет плакать.
Я беру для Кайлы бутылку воды из холодильника и жестом указываю на столовую.
– Присаживайтесь.
– Спасибо. – Она бросает тяжелую сумку на стол и делает глоток, прежде чем пригвоздить меня широко раскрытыми глазами. Сев, она произносит: – Вау… значит, вы и Джош. Могу я спросить, как давно вы помолвлены?
– Если хотите узнать, что было первым: курица или яйцо… яйцо. – Я показываю на свой живот. Я уже привыкла к этому вопросу. Боулдер – маленький городок, и залететь без кольца на пальце означает, что все жаждут сплетен.
– Вы очаровательны. – Кайла улыбается. – Держу пари, вы замечательно подходите Джошу.
– Я никогда не была очаровательной, – возражаю я со смехом. – Хотя довольно часто становлюсь эмоциональной и сумасшедшей, спросите Джоша.
Она смеется.
– Значит, у Джоша, по всей видимости, все хорошо?
При ее словах я хмурюсь.
Ох, стойте. Должно быть, она имеет в виду то, что случилось в Балтиморе.
– У него все хорошо… вроде как, – добавляю я, потому что мне любопытно узнать немного больше о том, каким Джош был в Балтиморе. Если эта женщина встречалась с ним, то, конечно, она может просветить меня в этом вопросе.
Кайла кивает, словно прекрасно понимает, что я имею в виду.
– То, что с ним случилось, трудно пережить.
– Да, – уклончиво отвечаю я и делаю глоток моктейля, пытаясь решить, насколько я ужасна, выуживая информацию у незнакомки, а не у своего жениха. – Он почти не говорит об этом.
– Не удивлена. – Она резко кивает. – Медицинская школа учит нас механизмам совладания, но смерть близкого вам пациента очень меняет взгляд врача на себя и свою карьеру.
Я прикусываю губу и медленно киваю.
– О чьей именно смерти вы говорите?
– О смерти Джулиана, конечно, – говорит она, жестикулируя. – Джош любил его, как родного сына.
Я вздыхаю от ее замечания и не могу не любопытствовать дальше.
– Все, что там произошло, – просто безумие.
Кайла кивает.
– Да, действительно. То есть, оказаться под судом за халатность – уже достаточно плохо, но попасть под следствие из-за лучшего друга…
Я холодею, но стараюсь не выдать себя.
– Джошу повезло, что он еще может вести практику.
– Ну, иск с самого начала был необоснованным. Марк тоже врач, и ему следовало бы это знать. Доктора не всемогущи, как бы печально это ни было, и люди должны это понимать. И так много исков о халатности подаются от горя. Сложность данной проблемы заключалась в том, что Джошу вообще не следовало быть врачом Джулиана. Они с Джулианом были слишком близки. Но Джош не мог отказать лучшему другу. Уверена, вы знаете, что Марк и Джош были как братья.
Я хмуро киваю, пытаясь осмыслить все, что она сказала. Это сложно.
– И вы знаете Джоша, он такой упрямый и самоуверенный, что понятно, потому что он гений. Лучший студент в группе и ординатор, которого все пытались обставить. К тому же он обладал такой невероятной манерой общения с детьми, что сердце таяло. Он мог быть с ними откровенен и в то же время возиться на полу. Удивительное зрелище. Честно говоря, именно теплота и любовь, которые он испытывал к своим пациентам, привлекли меня в нем. Он должен был стать лучшим лечащим врачом, которого когда-либо видели стены больницы Джона Хопкинса… но потом случилось все то, что случилось с Джулианом. Невероятно, как быстро все может измениться в этой профессии.
Я киваю, быстро моргая и изо всех сил стараясь не обращать внимания на комок в горле и жгущие глаза слезы.
Джош и любовь в одном предложении? Неужели он действительно такой? Если да, то кто тот человек, которого я узнала за последние несколько месяцев?
– Вы тоже доктор? – спрашивает Кайла, вырывая меня из эмоционального штопора.
Я отрицательно качаю головой.
– В настоящее время я ассистент детского психолога.
Брови Кайлы приподнимаются.
– Исцеление сознания – это совсем другой зверь, не говоря уже о сознании детей.
– Да, – автоматически отвечаю я, потому что в памяти внезапно всплывает имя на том нераспечатанном письме. – Вы не знаете, Джош и Марк больше не разговаривают?
Кайла впадает в ступор от моего вопроса.
– Джош больше ни с кем из нас не разговаривает. Он не отвечает на наши звонки, электронные письма или письма по почте. Словно хочет притвориться, что его жизни в Балтиморе никогда не было. Марк пытался связаться с ним бесчисленное количество раз.
– А почему вы думаете, что он захочет говорить с вами сейчас?
Кайла тяжело вздыхает.
– Я считаю, он может помочь мне спасти жизнь этой малышке, если только посмотрит историю ее болезни. И подумала, что, если окажусь у него на пороге, он не сможет меня игнорировать.
Я сглатываю комок в горле, прежде чем спросить:
– Джулиана убил рак?
Кайла резко вскидывает голову, явно удивленная моей неосведомленностью.
– Нет… то есть…разве вы не знаете всей истории?
Я делаю глубокий вдох.
– Как я уже сказала, Джош не слишком много говорит об этом.
Ее лицо смягчается, когда она понимает, в какой темноте я на самом деле блуждаю.
– Джош лечил Джулиана от рака, но его жизнь унесла необнаруженная аневризма мозга. Джош винит себя за то, что не увидел признаков, но аневризмы у детей трудно обнаружить. И у Джоша с Джулианом была одна супергеройская фишка, они вели себя так, будто не чувствовали боли. Джулиан всегда был Капитаном Америкой, а Джош – Халком. Они сокрушали боль собственными силами, и Джош считает, что если бы он не был так близок с Джулианом, тот не скрывал бы свои симптомы, и Джош смог бы его спасти.
От агонии этого сценария у меня на глазах выступили слезы.
– Какой кошмар.
Лицо Кайлы вытягивается.
– Мне не следовало ничего рассказывать.
Я качаю головой и подаюсь вперед.
– Значит, Джош винит себя в смерти Джулиана, потому что слишком сильно его любил?
Кайла прикусывает губу.
– Джош убьет меня за то, что я сказала.
Я смахиваю слезы, мне грустно за маленького мальчика, грустно за его отца и грустно за Джоша, который пытался его спасти.
– Я рада, что вы мне сказали.
Она улыбается и оглядывает меня с головы до ног.
– Но у вас с Джошем все хорошо, правда? Он справился со своим прошлым? Вы явно планируете будущее.
Я сжимаю губы и не обращаю внимания на дрожащий подбородок.
– Психолог сказал бы, что нет, он не справился со своим прошлым.
Ее лицо бледнеет.
– Я надеялась, что возвращение домой – это то, что ему нужно. Или просто… какое-то время. Я имею в виду, вы открыли дверь, выглядя такой милой и счастливой. Надеялась, что это означало, что его ситуация улучшилась.
Я печально качаю головой.
– Не совсем.
Внезапно у нас за спиной раздается кашель, и я оборачиваюсь.
Джош стоит у бокового входа в кухню и смотрит на нас. Я стою, держась за живот, защищаясь от его сурового взгляда.
– Какого черта ты здесь забыла? – голос Джоша звучит ровно, когда он переводит взгляд на Кайлу.
Кайла тоже встает и берет со стола свою сумку.
– Мне нужна твоя помощь с одним пациентом.
Джош кладет ключи на стойку и медленно идет к нам.
– Я ничем не могу тебе помочь.
– Неправда. Ты единственный, кто может помочь. – Она явно не желает принимать «нет» в качестве ответа. – Это ребенок, Джош, маленькая девочка, и мне просто нужен час твоего времени. Если бы ты взглянул на историю ее болезни, уверена, увидел бы то, что упускаю я.
– Тебе не следовало приезжать сюда, – цедит Джош сквозь стиснутые зубы, желваки на челюсти ходят ходуном.
Кайла смотрит на меня с выражением отчаяния на лице, которое я чувствую всей душой, но, судя по языку тела Джоша, эта просьба не обсуждается.
Покорно вздохнув, она роется в сумке и достает визитку.
– Мой самолет вылетает из Денвера завтра утром. – Она кладет визитку отеля на стол. – Пожалуйста, Джош, приходи сегодня вечером, если найдешь в себе силы помочь.
Джош даже не смотрит на визитку, продолжая задумчиво глядеть в окно.
– Приятно было познакомиться, Линси, – говорит Кайла, успокаивающе поглаживая мою руку.
– Мне тоже было приятно с вами познакомиться, – хриплю я, провожая Кайлу до двери и пытаясь скрыть эмоции, которые переполняют меня от всего, что я только что узнала о мужчине, в которого влюблена.
Когда я возвращаюсь к столу, Джош просто смотрит на меня, так что я нарушаю напряжение между нами, сообщая:
– Кайла рассказала мне все о Джулиане.
Джош прищуривает глаза и смотрит на меня так же, как и на Кайлу. Меня это не устраивает.
– Думаю, это объясняет татуировку Капитана Америки.
Ничего, кроме перекатывающихся желваков.
Я сглатываю комок в горле и заставляю себя твердо стоять на своем.
– Я сожалею о том, что с ним случилось.
Губы Джоша вытягиваются в тонкую линию.
– Я не собираюсь говорить о нем.
– Джош, ты любил его, так что тебе следует поговорить о нем.
– Я не собираюсь говорить о Джулиане, – скрежещет он, его голос пронизан гневом. – Я не собираюсь говорить об этом.
– Но так ты с этим не справишься. – Я придвигаюсь к нему, чтобы заглянуть в глаза. – Ты это скрываешь. Такой способ лишь усугубит твое горе.
Он наклоняется ко мне и сурово смотрит.
– Я же просил не подвергать меня психоанализу, Джонс.
– Очевидно, кто-то должен это сделать. – Вот стена, которую он построил. Это и есть пропасть между нами. – Кайла говорит, ты больше не разговариваешь ни с кем из Балтимора.
– Прекрати, Линси.
– Джош…
– Хватит! – рявкает он, и вздувшиеся вены на его шее заставляют сердце подпрыгнуть.
