Текст книги "Минутку, пожалуйста (ЛП)"

Автор книги: Эми Доуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

Линси

Джош редко улыбается от всей души.

Я лежу, опершись на локоть, а грудь Джоша поднимается и опускается в ровном ритме. Лучи раннего утреннего солнца струятся сквозь огромные окна спальни, на них нет жалюзи, поэтому все, что можно за ними увидеть, – это природа. Надеюсь, этой ночью природа насладилась шоу, потому что я, безусловно, так и сделала.

Песочно-каштановые волосы Джоша торчат во все стороны, рот приоткрыт, издавая слабый храп. Даже с таким недостатком, он самый сексуальный мужчина, с которым я когда-либо была. Несмотря на то, что редко улыбается. Он ухмыляется, хмыкает, уголки его губ слегка подергиваются, но полноценная улыбка, похоже, не для него. Интересно, Джош всегда был таким или это результат многолетнего лечения больных?

Больных детей.

От этой мысли в животе оседает тяжесть. Как он мог не сказать мне об этом? Большую часть своей взрослой жизни он прожил в Балтиморе, работая детским онкологом, и данный факт ни разу не всплывал в наших разговорах? Уму непостижимо. Должно быть, там произошло что-то важное, раз тот намеренно опустил эту часть своего прошлого. Конечно, переход от детского онколога к врачу скорой помощи в маленьком городке – это понижение в должности, не так ли?

Мне отчаянно хочется знать всю историю, но один урок, который я усвоила после прошлого вечера, заключается в том, что принуждение Джоша к чему-то – например, сказать его родителям, что у нас будет ребенок, – не обернется ничем хорошим.

Боже, вчера был полный бардак. О чем я думала, натравливая на него наших родителей? Я не должна была позволять Кейт втягивать меня в один из своих сюжетных поворотов из любовного романа. У девушки доброе сердце, но ей часто трудно различить художественный вымысел от реальной жизни.

С Джошем мне нужно вести себя по-другому. С этого момента я не буду ни к чему его принуждать. Пусть все идет своим чередом. Пусть он делится, когда хочет, и пусть мы станем теми, кем станем. Я всего лишь на двадцатой неделе беременности, так что времени у нас предостаточно. Что бы между нами ни было и с чем бы ни пришлось столкнуться Джошу в прошлом, мы наверняка это выясним задолго до рождения ребенка.

И если честно, надеюсь, что нас будет связывать нечто большее, чем просто совместное воспитание. Я хочу узнать, кем бы мы могли стать, и посмотреть, сможет ли тот человек, который ослабил свою защиту передо мной в ванной прошлой ночью, существовать все время. Если так, то, возможно, наши отношения сложатся лучше, чем мы оба могли себе представить?

Джош шевелится рядом со мной, и когда простыня соскальзывает к паху, его скульптурная грудь, пресс и косые мышцы живота, как у Адониса, оказываются выставлены напоказ. Его руки лежат рядом, но одно запястье согнуто странным образом, что выглядит ужасно неудобно. Я тянусь к нему, намереваясь переместить руку в более удобное положение на его прессе, но мои супер-незаметные движения прерывает голос.

– Зачем ты передвигаешь мою руку? – ворчит он глубоким ото сна голосом.

Я морщу носик, отводя руку.

– Твое запястье выглядело вывернутым. Ты очень гибкий? – Я с любопытством моргаю.

Его зеленые глаза распахиваются, обрамление из темных ресниц заставляет их искриться.

– И это твой первый вопрос после всего, что случилось прошлой ночью?

Я пожимаю плечами и слегка улыбаюсь.

– Мой разум понимает, что «зима близко», поэтому я решила начать с простых вещей.

Он стонет и, зевая, вытягивает руки над головой.

– Как давно ты не спишь?

– Ровно столько, чтобы сосчитать веснушки у тебя на груди. Я добралась до пресса, но ты меня прервал.

Он пригвождает меня равнодушным взглядом.

– Господи, да ты чокнутая.

– Как скажешь. – Я перекидываю волосы через плечо. – Это у тебя остались мои вещи с той первой ночи, когда мы переспали. Они висят в твоем шкафу, чистые и выглаженные. Так кто из нас чокнутый?

Джош хмурит брови.

– Ты рылась в моей комнате, пока я спал?

– Нет, – защищаюсь я, моя челюсть отвисла от обиды. – Я взяла футболку из твоего шкафа.

Он бросает взгляд на футболку «Колорадо Рокиз», которую я нашла сложенной на одной из полок.

– Неужели тебе слишком трудно было дойти до собственного шкафа?

– Да, – отвечаю я и вздергиваю подбородок. – К тому же, взяв твою футболку, я смогла выяснить, какой ты на самом деле извращенец, раз моя одежда висела у тебя в шкафу все время, что я живу с тобой. Боже, что ты с ней делаешь? Представляешь меня в ней и дрочишь?

Он приподнимает брови, отказываясь улыбаться.

– Обычно, когда я дрочу, то представляю ее на полу, а себя погруженным в тебя.

От откровенного ответа мои щеки вспыхивают, я втягиваю губу в рот и нервно жую.

Джош выдерживает мой взгляд и подпирает голову рукой.

– А что представляешь ты, когда пользуешься тем вибратором, о котором упоминала вчера?

– Я тебе не скажу! – Я охаю и отвожу взгляд, не в силах бороться с улыбкой, расползающейся по лицу. – Очевидно, кучу парней намного сексуальнее и намного менее чокнутых, чем ты.

– Очевидно, – повторяет он.

Я вздыхаю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на великолепное создание передо мной. Почему с ним должно быть так хорошо? Если бы все было наоборот, то мне намного проще было бы сказать, что такого больше никогда не повторится и продолжить жить веселой жизнью.

– Джош, что мы будем делать? – спрашиваю я, издавая стон и глядя на него сверху. – Нас явно тянет друг к другу, и это делает нас обоих несчастными.

– Сейчас я не чувствую себя несчастным, – отвечает он низким и сексуальным голосом, заставляя бабочек в животе порхать.

– Ты не несчастен, потому что ночью мы занимались сексом. – Это же очевидно.

Джош бросает на меня ленивую полуулыбку. Может, четверть ухмылки.

– Припоминаю.

Перестав терзать губу, набираюсь храбрости, чтобы ошарашить его идеей, которую мусолила все утро, пока он спал.

– А что скажешь, если я предложу и дальше заниматься сексом?

Джош хмурится и поворачивается на бок, чтобы отразить мою позу.

– А что еще?

– Больше ничего, – быстро отвечаю я, уже чувствуя, как он хочет отстраниться. – Только секс.

Он прищуривается.

– Ты серьезно не против?

– Гм, нет, потому что секс действительно хорош, насколько я могу судить, – щебечу я, пытаясь поднять настроение.

Он облизывает губы и настороженно смотрит на меня.

– Но что, если… ты решишь, что хочешь чего-то большего?

– А ты хочешь чего-то большего? – выпаливаю я.

– На большее я не способен, Линси. – Поджав губы, он смотрит в пространство между нами. – После Балтимора и всего… всего, через что я прошел… это, по сути, все, что я смогу предложить.

Я жду, любопытствуя, не намекнет ли он на то, что там могло произойти.

– Уверен, что не хочешь поговорить о Балтиморе?

Он качает головой и, сжав челюсти, смотрит на меня, напоминая, как здорово умеет возводить стены.

– По правде говоря, я не могу дать больше ни одной женщине. Признаюсь, когда мы с тобой впервые встретились, я хотел увидеть тебя снова. Но не заводить с тобой отношения. Только чтобы…

– Трахнуть, – заканчиваю я за него, игнорируя боль, которая шевелится в животе от этого грубого признания.

Он медленно моргает.

– В твоем исполнении я звучу как мудак.

– Ну, у тебя не зря прозвище доктор Мудак, – говорю я с улыбкой, на которую он не отвечает. – Слушай, Джош, все в порядке. Если ты мудак, то и я не лучше, потому что секс – это все, что меня интересует. – Я наклоняюсь и пристально смотрю на него, надеясь, что он поверит. – У меня есть планы на будущее, и открытие собственной клиники и начало отношений, когда у меня уже есть ребенок, о котором нужно думать, серьезно испортит все эти планы.

Джош смотрит на меня с проблеском надежды в глазах, которого раньше не было.

– Ты действительно так думаешь?

– Да, – отвечаю я, игриво пихая его. – И я задавала доктору Лиззи все эти вопросы о сексе, потому что гормоны беременности – это не шутка. Я возбуждена, эмоциональна и постоянно думаю о сексе. У меня водонепроницаемый вибратор, но не думаю, что он предназначен для такого частого использования.

Джош укоризненно прищуривается, губы подергиваются от смеха.

– Я знал, что слышу, как что-то вибрирует, когда ты принимаешь ванну.

У меня отвисает челюсть.

– Фу, ты подслушивал под дверью?

– Нет, – отвечает он, защищаясь. – Ну… пару раз. Иногда я боюсь, что ты упадешь, поэтому прижимаюсь ухом к двери, чтобы убедиться, что слышу движение.

Я издаю недоверчивый смешок.

– Ты сумасшедший.

– Знаю, – тихо отвечает он, выглядя немного грустным.

Проходит несколько секунд, когда я, наконец, говорю:

– Тебе действительно нужно поговорить с кем-нибудь о своем беспокойстве, Джош. Я знаю нескольких хороших психотерапевтов, с которыми ты мог бы легко связаться.

Он бросает на меня равнодушный взгляд.

– Не дави, Джонс.

Я поднимаю руки в знак поражения.

– Ладно-ладно. Я оставлю психоанализ, если ты на время отправишь моего Бабника Pro40 в отставку.

Уголок его рта приподнимается.

– Какая ты благодетельная.

– Вы даже не представляете, доктор Мудак, – невозмутимо отвечаю я.

– Я покажу тебе доктора Мудака. – Он бросается ко мне, наши губы на мгновение соединяются, прежде чем тот скользит вниз по моей шее, чтобы грубо потереться утренней щетиной о мою чувствительную кожу.

Я протестующе визжу, когда Джош с изысканной пыткой покусывает мою плоть, затем укладывает меня на спину и устраивается между моих ног. Его поцелуи перемещаются вниз по моему плечу и левой груди, потом он останавливается и сильно всасывает ткань футболки, прежде чем перейти к другой груди и сделать то же самое.

Я стону и толкаюсь тазом вверх, желая снова ощутить его толстый член внутри себя.

– Я так понимаю, твой ответ – «да»? – задыхаясь, спрашиваю я и слышу, как Джош бормочет свое согласие в мое декольте. – Только секс?

– Только секс и, в конце концов, ребенок, – отвечает он, его голова движется мимо моего живота и между моих ног к месту, которое определенно заслуживает некоторого внимания со стороны чего-то еще, кроме Бабника Pro40.

Глава 18

Джош

– Не могу поверить, что у тебя будет ребенок, – говорит Макс, его лицо над стаканом виски выражает смесь шока и, возможно, веселья, прежде чем он делает укрепляющий глоток. – Из всех людей. То есть… с трудом представляю, как ты прорываешься сквозь оболочку робота, чтобы заняться сексом с женщиной, не говоря уже о сексе без презерватива.

– Мы использовали презерватив, – бормочу я, оглядывая бар, чтобы убедиться, что никто не находится в пределах слышимости.

Мы с Максом в баре в центре города, в середине дня, прильнули к стойке, как пара горожан. У меня ночные смены уже две недели подряд, это мой первый выходной и одиннадцать утра – единственное время, когда Макс мог со мной встретиться. И сказать единственному оставшемуся у меня другу, что я скоро стану отцом, казалось новостью, которую лучше всего сообщить лично. За виски. Утром.

– Значит, презерватив порвался? – спрашивает он, все еще качая головой, пока обрабатывает атомную информационную бомбу, которую я только что на него сбросил.

– Был просрочен, – отвечаю я, пожимая плечами.

– Черт. – Макс проводит рукой по светлым волосам. – И теперь она живет с тобой?

– Ага.

– И вы спите вместе?

– Да, мы спим вместе, – отвечаю я, мгновенно вспоминая несколько случаев за последние две недели, когда мы с Линси занимались сексом.

Черт, было здорово.

Более чем здорово.

Что поражает, потому что с моими ночными сменами, у нас есть только небольшие промежутки времени по утрам, когда мы видимся друг с другом.

Но мы очень хорошо используем это время. Так хорошо, что даже не успеваем полюбезничать, прежде чем Линси набрасывается на меня, как только я переступаю порог. Честно говоря, мы заслуживаем медаль за то, что в течение двух недель трахались на кухне, в гостиной, в прачечной и даже на обеденном столе.

А на днях утром случился эпизод, когда я пришел домой и застал ее в душе… ласкающей себя. Я был недоволен.

Было чуть больше семи утра, когда я вернулся домой после особенно изнурительной ночи в отделении неотложной помощи.

В большинстве случаев после трудной смены я заваливаюсь в одну из дежурок, слишком опустошенный, чтобы ехать домой. Но мне нужно было попасть домой. Я жаждал этого. Хотел быть в своем доме, в своей постели или сидеть на дерьмовом диване Линси, доедая то, что не успела съесть она, и спотыкаться о ее дурацкие туфли. Кроме того, секс, который ожидает меня дома, делает эту поездку намного более привлекательной.

Войдя в дом, я огляделся, удивляясь, почему Линси не готовит кофе в нижнем белье, как обычно. Нахмурившись, я направился по коридору, шум работающего в моей ванной душа, становился все громче. Из-за разницы в рабочих графиках мы с Линси не ночевали в одной комнате после семейного ужина.

Почему перед работой она решила воспользоваться моим душем, а не своим?

Когда я подошел ближе, сквозь шум бегущей воды послышалось слабое жужжание. Стиснув зубы, прошел через спальню и завернул за угол, чтобы заглянуть в ванную.

Сквозь запотевшее стекло, я увидел на скамейке в душевой кабинке Линси, ее глаза были закрыты, ноги широко расставлены, она стонала от движений вибратора на ее клиторе.

Несколько минут я молча слушал, как ее затрудненное дыхание эхом отражается от кафельных стен. Мой член в форменных штанах стал утолщаться.

Я был в равной степени раздражен и чертовски возбужден.

– Что ты делаешь, Джонс? – спросил я твердым голосом, стоя всего в паре метров от двери кабинки.

Ее глаза распахнулись, и она тут же отдернула вибратор от бедер.

– Ты опоздал, – отозвалась она хриплым от желания голосом.

Я опустил голову, пригвождая ее сердитым взглядом.

– А ты времени зря не теряла.

Она втянула губу в рот и сомкнула ноги.

– Хотела сделать тебе сюрприз, когда ты вернешься домой, и позволить использовать это на мне. – Она протянула мне вибратор, словно предложение мира. Ее лицо приобрело виноватое выражение, когда она добавила: – Но ты слишком задержался и…

– Ты решила начать без меня, – закончил я ее мысль, прищурившись. – Я думал, мы обсуждали эксклюзивность наших отношений пару дней назад.

Я стянул через голову рубашку и бросил ее на пол.

– Да, – ответила она, лаская глазами мою грудь, пресс и пах, пока я поглаживал член через штаны. Она откашлялась и добавила: – Я же сказала тебе после битвы за Тиндер-2020, что не собираюсь даже и мечтать о том, чтобы быть с кем-то, пока мы спим вместе.

Я наклонил голову и уставился на нее сквозь запотевшее от пара стекло, одновременно снимая штаны и отбрасывая их в сторону. Она встала, прижав руку к стеклу, и с открытым ртом уставилась на мой член.

– Эксклюзивность означает, что все твои оргазмы – мои, Джонс, – выдавил я глубоким и властным голосом.

Она облизнула губы и посмотрела на меня из-под полуприкрытых от желания век.

– Не знала, что это относится и к устройствам на батарейках.

– Это относится даже к твоей руке, – твердо заявил я, открывая дверцу и входя в кабинку. – И твоим гребаным снам.

Я сжал член в кулак, глядя на ее пышное, обнаженное тело всего в метре от меня. Ее щеки раскраснелись от возбуждения, а розовые соски затвердели от прохладного воздуха.

– То, что ты живешь здесь со мной, спишь со мной, означает, что все твое удовольствие исходит от меня.

Она улыбнулась и подняла подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Не слишком ли мы самовлюбленные?

Я медленно покачал головой.

– Я не нарцисс. Я Джонсист. И только я буду дарить тебе удовольствие. Поняла?

Она кивнула.

– А теперь сядь на скамейку и раздвинь ноги, чтобы я мог показать тебе, насколько неполноценна твоя гребаная игрушка.

Голос Макса прерывает мою прогулку по тропе памяти:

– Значит, ты все время занимаешься сексом, но не состоишь в отношениях?

– Все верно. – Делаю большой глоток и держу алкоголь во рту, прежде чем проглотить, чтобы почувствовать ожог, потому что, черт возьми, теперь, когда мы говорим о сексе, все, чего я хочу, это поехать домой и заняться сексом.

Макс поворачивается на табурете и, опершись локтем о стойку бара, пялится на меня, открыв рот.

– Как ты можешь жить и спать с женщиной, которая носит твоего ребенка, и не иметь с ней никаких отношений? Это очень похоже на отношения.

– Нет, – отвечаю я, пожимая плечами. – Мы разделяем чувства и желания.

– Только не она. – Макс понимающе качает головой. – Для нее это долго не продлится.

От его тона я хмурюсь. То есть, конечно, все понимаю. Честно говоря, сначала я был настроен скептически. Вот почему всю прошлую неделю постоянно спрашивал Линси, уверена ли она, что хочет этого, и та непреклонно подтверждала, что да, обычно прямо перед тем, как засунуть мой член себе в рот.

Но она, кажется, хорошо с этим справляется. На самом деле, выглядит более спокойной, чем когда-либо, да и я тоже. Даже медсестры бросали на меня странные взгляды на этой неделе, потому что я был в приподнятом настроении. Регулярный секс – беспроигрышный вариант для нас обоих.

– Макс, ты не понимаешь. Раньше мы вцеплялись друг другу в глотки, а теперь ладим гораздо лучше. И Линси непреклонна в том, что не хочет серьезных отношений, потому что они помешают ее карьере.

Он недоверчиво смеется.

– А ребенок не помешает?

Я бросаю на него бесстрастный взгляд.

– С ребенком у нее нет выбора, Макс. Но со мной есть.

– Что ж, для тебя это очень хорошо. – Он поднимает бокал. – Ты никогда не принадлежал к тому типу парней, кому нравятся отношения, и это стало фактом задолго до того, что случилось в Балтиморе.

Я стискиваю зубы от его резкого замечания. Ненавижу, когда все всегда возвращается к Балтимору. Мои родители и Макс – единственные, кто знает подробности тех мрачных дней, и большую часть времени я жалею, что рассказал им.

Но Макс прав насчет отсутствия у меня теплых чувств к отношениям. Женщины были мне важны только для физической связи. В подростковом возрасте мое внимание было сосредоточено на школе, потому что я всегда знал, что хочу стать врачом, и ничто не помешало бы в достижении моей цели.

Если бы не то, что случилось пару лет назад.

Макс отвлекает меня от мыслей, задавая вопрос:

– Как думаешь, может, Линси и этот ребенок могли бы… ну, не знаю… исцелить тебя?

– Исцелить меня? – рявкаю я, мои плечи напрягаются. – Я что, болен?

– Ты знаешь, о чем я говорю, – отвечает он настороженно. – После всего, что произошло с Джулианом, не думаешь, что это может быть твоим…

– Вторым шансом? – огрызаюсь я, заканчивая его предположение хриплым от гнева голосом. – Не упоминай имени Джулиана, ладно? Его больше нет. И это моя вина, а он даже не был моим ребенком, чтобы налажать с самого начала. Так что нет, этот ребенок – не мой второй шанс. Эти две ситуации совершенно разные. Мы с Линси – это просто… ситуация, о которой я позабочусь.

Макс качает головой, его глаза полны печали.

– Джош, вы с Линси – больше, чем просто ситуация.

– Перестань, ладно? Мне этого от тебя не нужно. – Я достаю из бумажника деньги и бросаю их на стойку. – Ты – единственный друг, с которым я разговариваю. Не заставляй меня сожалеть об этом, приятель.

Он поднимает руки в знак поражения и одаривает меня улыбкой, которую мне очень хочется стереть с его лица.

– Прости, хорошо? Я здесь ради тебя, Джош. Что бы тебе от меня ни понадобилось.

Я сжимаю переносицу.

– Мне нужно, чтобы ты был таким другом, который напоит меня и скажет, что все будет хорошо.

Его губы растягиваются в широкой улыбке.

– Хорошо, что это моя специальность.

Было уже больше пяти, когда Uber высадил меня перед домом. Мы с Максом весь день играли в бильярд и пили виски, так что ехать домой самому было не очень хорошей идеей.

Половина дня оказалась приятной, как только мы избавились от тяжелых разговоров. Я и понятия не имел, как сильно нуждался во встрече с другом.

Когда переступаю порог, меня встречает дразнящий аромат ужина. Открыв на кухне духовку, украдкой заглядываю внутрь. На сковороде готовится лазанья. Таймер показывает пятьдесят минут.

Таймер – это хорошо, Джонс. Таймер означает отсутствие пожара, обожженных рук и несчастных случаев, из-за которых я теряю рассудок.

Я иду по коридору, следуя на звук музыки кантри, льющейся из ванной для гостей. Останавливаюсь и прижимаюсь ухом к двери, чтобы убедиться, что слышу движение.

– Трахни меня глубоко и жестко. Хочу, чтобы этот длинный, толстый член, от которого я становлюсь чертовски мокрой, достал до самой матки.

Мое давление взлетает до небес. С колотящимся у горла сердцем толкаю дверь. Но когда мой затуманенный взгляд находит фокус, единственным человеком в комнате оказывается Линси – в ванне, покрытая пузырьками, за исключением высунувшихся из воды рук, в которых она держит книгу в мягкой обложке.

– Господи! – восклицает она, чуть не роняя книгу, но успевает вовремя перехватить, прежде чем та полностью погрузится в воду. – Джош, ты меня до смерти напугал.

Я осматриваю ванную, нуждаясь в подтверждении, что с ней никого нет. Шагаю к туалетному столику, выключаю Bluetooth-динамик, останавливая музыку и пытаясь перезапустить свое сердце.

– С кем, черт возьми, ты здесь разговаривала? – Образ Линси, говорящей непристойности другому парню – на месте которого, как мне не ненавистно это признавать, я представлял Дина, – резко отрезвляет меня.

– Я разговаривала с орешком, – парирует она, поворачиваясь, чтобы положить книгу на круглый деревянный табурет рядом с ванной. Она откидывает назад выбившиеся из беспорядочного пучка волосы и бросает на меня сердитый взгляд. – Не объяснишь, почему решил ворваться сюда и напугать меня так, что я чуть не описалась в ванной?

Я неловко мнусь перед ней.

– Я… мне показалось, здесь кто-то есть.

Она хмурит брови.

– Ты думал, я прошу кого-то достать до моей матки?

Я отшатываюсь от этого воспоминания.

– По ту сторону двери это звучало плохо, ясно?

Она закатывает глаза и погружается в пену, опуская руки на бортики ванны, вода с них капает вниз в сток каменного ложа.

– В моей книге для беременных написано, что орешек теперь слышит, поэтому с малышом неплохо бы разговаривать, чтобы он привыкал к звуку моего голоса. Я говорила вслух всю неделю. Налаживала связь.

Я закрываю глаза и провожу рукой по волосам.

– И ты решила, что чтение эротического романа, – я наклоняюсь, чтобы поднять влажную книгу в мягкой обложке, – Мерседес Ли Лавлеттер будет хорошим выбором?

– Это псевдоним Кейт, – гордо восклицает она, от волнения расплескивая воду через край. – И ребенок все равно не поймет слов, так что, на самом деле не имеет значения, что я читаю, главное, чтобы он слышал мой голос.

Я качаю головой и открываю книгу, при чтении небольшого отрывка мои глаза расширяются.

– Эту книгу написала твоя подруга Кейт?

Порочная улыбка расползается по ее лицу.

– Это был бестселлер по версии «Нью-Йорк Таймс».

Мои брови поднимаются, и я переворачиваю книгу, чтобы прочитать аннотацию на обложке.

– Извращенное дерьмо, – констатирую я, садясь на табурет и листая страницы. – Ты увлекаешься таким?

Линси хихикает.

– Возможно.

Я пристально смотрю ей в глаза.

– Не хочешь объяснить подробнее?

Она прикусывает губу, и одно это маленькое действие вызывает у меня желание вытащить ее из ванны и трахнуть на туалетном столике. Но я отбрасываю эти мысли и сосредотачиваюсь на ее губах, когда она говорит:

– Ну, очевидно, мне нравится, когда ты шлепаешь меня, и немного грубой игры – это своего рода кайф. Но все, что касается анальных пробок или анального чего-нибудь… я пас. – Она морщит носик и вздрагивает. – Хотя я бы не возражала, если бы меня время от времени связывали.

Приоткрыв рот, смотрю на нее.

– Как мне узнать, говорит ли это настоящая Линси или гормоны беременности?

Она слегка пожимает плечами.

– Думаю, тебе придется остаться и выяснить это самому.

При ее словах я хмурюсь, потому что в глубине души боюсь, что это соглашение не может длиться вечно. Она не будет счастлива только с частью меня. В конце концов, ей захочется большего, а, поняв, что я не в состоянии ей этого дать, она уйдет.

Линси выхватывает книгу из моих рук и швыряет ее через всю комнату, сосредотачивая внимание на мне.

– Почему бы тебе не присоединиться ко мне в ванне, и мы сможем разыграть нашу собственную эротическую сцену?

Она игриво шевелит бровями, и все мысли о будущем исчезают, когда член напрягается в джинсах. Не колеблясь, встаю и снимаю рубашку, еще больше возбуждаясь от выражения ее лица, пока она наблюдает, как я самозабвенно раздеваюсь. Потом вхожу в ванну и опускаюсь на противоположном конце. Пока я устраиваюсь, вода переливается через край и стекает в каменное ложе.

– Черт, как же приятно, – стону я, откидывая голову на выступ позади и вытягивая ноги по обеим сторонам задницы Линси. – Я никогда не пользовался ванной.

– Шутишь? – восклицает она, карие глаза расширяются от шока. – Это моя любимая комната в доме. Душевые струи из потолка чертовски крутые, бро.

Мои губы дергаются.

– Бро? Ты теперь рэпер?

Она пожимает плечами.

– Я просто хочу сказать, она гораздо лучше, чем в моей прежней берлоге.

– Это все Макс, – отвечаю я со вздохом. – Он тесно сотрудничает с одним подрядчиком и дизайнером интерьеров. Они реставрируют старые дома по всему Боулдеру и продают их с огромной прибылью. Перед тем как переехать сюда два года назад, я около года жил в его квартире над пабом на Перл-стрит, пока этот дом не был готов.

– Правда? – спрашивает Линси, играя с пузырьками на поверхности воды. – Мы с друзьями все время тусовались в пабе на Перл-стрит. Кейт, Майлс, Сэм, Дин. Странно, что мы тебя там не встречали.

При упоминании Дина поджимаю губы, но опускаю подбородок в воду, пытаясь заглушить собственнические мысли.

– Я нечасто бывал в той квартире. Все время пропадал в больнице.

Линси прищуривает глаза и опускает руки под воду. От касания ее пальцев к моим ногам, член твердеет.

– Ты проводишь в этом доме больше времени, чем я предполагала.

Я сардонически изгибаю бровь и хватаю ее ногу, притягивая к себе на колени, чтобы помассировать подушечки.

– Разве это проблема?

Ее глаза закрываются, и она откидывает голову на бортик.

– Это твой дом.

– Но? – допытываюсь я.

Она открывает глаза и смотрит на меня.

– Но когда ты впервые настоял, чтобы я переехала сюда, то представил все так, будто…

– Будто живу в больнице?

Она кивает.

Я пожимаю плечами.

– Видимо, мне нравится быть рядом с тобой, Джонс. – Я щиплю ее за большой палец, и она извивается. – Что очень удобно, учитывая, что у нас будет ребенок и все такое.

– И все такое, – повторяет она, и то, как ее глаза превращаются в щелочки и легкая усмешка, дразнящая губы, заставляет меня волноваться, что ее мысли блуждают там, где не должны.

– Уверена, что все еще хорошо с этим справляешься? – спрашиваю я, пристально наблюдая за ней, цинизм Макса снова поднимает свою уродливую голову в моем сознании.

– Хорошо справляюсь с чем? – невинно спрашивает она.

Говори конкретно. Убедись, что она понимает.

– Что между нами только физическая связь.

– Да, Джош. – Она закатывает глаза и раздраженно выдыхает. – Я же говорила тебе, что хочу сосредоточиться на работе, и понимаю, что ты не парень для отношений. Условия соглашения о просто сексе предельно ясны. Мы друзья.

– Друзья, – повторяю я, внимательно наблюдая за ней.

– Друзья, у которых родится незапланированный ребенок. – Она пожимает плечами. – Не сильно отличается от того, как я жила с Дином.

Я мгновенно напрягаюсь.

– Лучше не говори, что ты трахалась с Дином до того, как переехала ко мне.

– Боже, нет! – восклицает она со смехом. – Успокойся, ладно?

Я прищуриваю глаза.

– Ты говорила, вы раньше встречались.

– Но у нас никогда не было секса, – насмешливо отвечает она. – Остынь. Ты опять смотришь на меня, как на чокнутую девицу из больничного кафетерия.

Я сжимаю губы и расслабляюсь, когда образы ее, работающей там изо дня в день, наводняют мой разум.

– Иногда я скучаю по той чокнутой девице.

Ее брови приподнимаются.

– Она прямо здесь, читает непристойные книжки своему животику.

Линси наклоняет голову и с любопытством смотрит на меня.

– А как насчет твоих прошлых отношений?

– А что с ними? – спрашиваю я, когда ее груди выныривают из пузырей.

Она с любопытством наблюдает за мной.

– У тебя когда-нибудь были серьезные отношения?

– Я серьезно относился к медицине, – честно отвечаю я. – Все остальное было лишь отвлекающим фактором.

– Вроде меня, – отвечает она с улыбкой Чеширского кота, вытаскивая ногу из моей ладони и обвиваясь ею вокруг моего бедра, чтобы использовать ее в качестве рычага. Скользнув по дну ванны, Линси устраивается верхом на мне. – Вот только я залетела, так что теперь ты застрял со мной.

– Не так уж плохо застрять здесь. – Я обхватываю ее руками и втираю пенящуюся воду вверх и вниз по ее спине медленными, чувственными движениями. Кончик моего члена касается ее живота, когда она наклоняет голову, чтобы поцеловать меня.

Внезапно она охает и отстраняется.

– О, боже!

Мое лицо вытягивается от ее ошарашенного выражения.

– Линси, в чем дело? Что случилось? – Сквозь мыльную воду ее руки сжимают двадцатидвухнедельный живот. И у меня в голове проносятся восемнадцать тысяч кошмарных сценариев.

Если это преждевременные роды, то ребенок недостаточно развит, чтобы выжить вне матки. И есть вероятность, что лекарственные препараты не смогут остановить схватки, если это вообще они. С ней может происходить нечто совсем другое. Например, почечная инфекция, которая может привести к сепсису, или высокое кровяное давление, которое может вызвать инсульт. Или она могла заразиться чем-то через гребаный порез от бумаги. Это может оказаться отслойка плаценты, разрыв матки или, что еще хуже, тромб в мозге, который убьет ее мгновенно.

Ее карие глаза наполняются слезами и встречаются с моими, и выражение ее лица превращается в чистую радость.

– Джош, я только что почувствовала, как ребенок шевельнулся!

Мой осуждающий взгляд опускается на ее живот.

– Что?

Она с энтузиазмом кивает.

– Правда! Всю прошлую неделю я чувствовала маленькие толчки, но не была уверена, это маленький орешек или газы. Но сейчас сомнений нет. Ребенок шевелится!

Дрожь пробегает по всему моему телу, когда я убираю руки с ее спины и крепко хватаюсь ими за бортики ванны.

– Хочешь потрогать? – Она возбужденно улыбается и берет меня за руку.

Я крепче вцепляюсь в борта.

– Я в порядке.

– То есть? – Ее улыбка тает.

– Мне не нужно это чувствовать, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы, от этого очень интимного момента на меня нахлынуло чувство неловкости.

– Что? Почему нет? Это невероятно.

Она снова улыбается, и так широко, искренне и сердечно, что я чертовски ненавижу себя за то, что испортил ей этот момент.

– Я выпил и просто не хочу.