Текст книги "Минутку, пожалуйста (ЛП)"

Автор книги: Эми Доуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Я собиралась, но ты задержался на работе, – тихо отвечаю я, надувая губы и ощущая подавленность.

Джош накладывает повязку поверх ожога.

– Я бы не задержался, если бы знал.

Не отрывая взгляда от руки, я издаю печальный смешок и отвечаю:

– О, уверена, ты бы с радостью оставил своих неотложных пациентов, чтобы примчаться сюда ради моих нелепых выходок.

– Я бы приехал. – Джош поднимает на меня глаза, пронзая таким неистовым взглядом, что у меня перехватывает дыхание. – Я бы не оставил тебя с ними.

В шоке моргаю в ответ. На его лице не просто чрезмерная забота, гнев или досада. За его обычным щитом из ярости скрывается всепоглощающий страх.

Страх за меня.

Этого достаточно, чтобы на глаза навернулись слезы.

Я вырываю руку из его ладони, отчаянно пытаясь стереть эту тревогу. Обхватываю его лицо ладонями, нуждаясь, чтобы он услышал меня, и говорю:

– Джош, я в порядке.

Он качает головой, будто не слышит, поэтому я крепче держу его и повторяю:

– Джош, я в порядке.

Он надолго закрывает глаза, а когда открывает их, я чуть не задыхаюсь от их сияния, и все его тело буквально трясется в моих руках. У меня сердце сжимается.

– Джош? – выдыхаю я с беспокойством и тревогой, видя, как он открывает нечто внутри себя, чего я никогда раньше не видела.

Уязвимость.

Следующее, что я помню, наши губы сливаются в крепком, быстром и неумолимом поцелуе, и это похоже на то, как если бы тысячефунтовый грузовик врезался в каменную стену, покрытую подушками.

Мы хватаемся за лица друг друга, как за спасательные круги, наши рты соединяются на гораздо более глубоком уровне, чем я когда-либо испытывала. Он целует. Я целую. Наши тела вздымаются от желания, чем все, что мы когда-либо чувствовали… каждая эмоция, каждая мысль, каждое физическое ощущение вливается в этот поцелуй и друг в друга.

Понятия не имею, кто начал первым. Мы не должны этого делать. Но именно сейчас это необходимо. И теперь, начав целоваться, я не хочу останавливаться.

Раздвигаю ноги, притягивая его ближе, касаясь, чувствуя, нуждаясь в нем повсюду. Он толкается пахом мне в промежность, и я сжимаю вокруг него бедра, желая больше и меньше. Меньше одежды, меньше ограничений, меньше правил. Не хочу, чтобы между нами что-то было. Никаких секретов, никаких границ, никаких волнений… только плоть к плоти. Точно так же, как когда мы создали жизнь, которая теперь растет внутри меня.

Он запускает руку в мои волосы, хватает их у корней, оттягивая мою голову назад, и углубляет поцелуй. То же обладание, что и при первой нашей встрече. Неумолимое и напористое. Его язык погружается глубже и умоляет уступить ему, что я и делаю. Потому что мне кажется естественным принадлежать ему вот так. Позволить овладеть моим телом. Я жажду этого.

Его губы движутся к моей шее, опаляя кожу горячим дыханием, я нащупываю молнию на его джинсах, дрожащими руками пытаюсь расстегнуть ее, не задев свою рану. Наконец, стягиваю их с его задницы и вытаскиваю член, стискивая шелковистую твердость, Джош громко стонет мне в шею. Его рука скользит между моих ног, пальцы потирают промежность через трусики. С ворчанием он дергает их так сильно, что они рвутся, обнажая мой влажный центр прохладному воздуху. Его палец дразнит мой вход, и я открываю рот, чтобы вскрикнуть, когда внезапно раздается стук в дверь.

– Джоши, с твоей подругой все в порядке? – Голос Ланы эхом отражается от кафельных стен, и мы оба замираем, открыв рты, наше затрудненное дыхание смешивается друг с другом. Когда Джош не отвечает, она стучит снова. – Джоши?

Джош прижимается лбом к моему лбу, зажмуривает глаза, когда я медленно отпускаю его член, а он убирает руку от моего клитора и передвигает ее мне на бедро.

– Да, мама, с ней все в порядке. Мы скоро выйдем.

– О, хорошо, – воркует она. Она, скорее всего, буквально прижимается губами к двери. – Сью дала мне алоэ из своего сада гидропонных растений, я подумала, вдруг, пригодится.

Прежде чем ответить, Джош выдыхает через нос, пытаясь выровнять дыхание.

– Мам, может быть, позже.

– Хо-хорошо, – заикается она, а затем легонько постукивает ногтями по дверной ручке, прежде чем добавить: – Я просто подсуну его под дверь на случай, если Линси привыкла пользоваться им против ожогов. – Под дверью внезапно появляется маленький зеленый стебелек в прозрачном пакетике для сэндвичей. – Дай мне знать, если тебе еще что-нибудь понадобится, хорошо?

– Хорошо, – челюсть Джоша щелкает от нетерпения.

Когда звук шагов Ланы удаляется, я не могу сдержать подступивший к горлу смех.

– Черт возьми, – говорит Джош, качая головой и отстраняясь от меня.

– Гидропонные растения могут реально обломать кайф, – хихикаю я, прикрывая рот, чтобы скрыть веселье.

Джош, наконец, расслабляется, уголок его рта изгибается в легкой улыбке, он отступает и прислоняется к противоположной стене. Закусив губу, словно ему больно, натягивает джинсы и принимается приводить себя в порядок.

Мое платье задрано до самого верха бедер, а трусики висят на ниточке, поэтому я осторожно свожу ноги вместе, игнорируя свой румянец, пока пытаюсь одернуть юбку.

Джош прижимает руку к груди.

– Прости, Джонс. Мне не следовало этого делать…

– Знаю, – прерываю его, слегка вздрагивая от чувства, что меня отвергли.

Он настороженно смотрит на меня, будто хочет прочитать мои мысли. Я и сама не знаю, о чем думаю. Физически я его хочу. Никаких сомнений. Жажду закончить то, что мы начали, и, возможно, никогда не останавливаться. Но по его лицу я вижу, как он возводит стену, и та уязвимость, которую он выказал всего несколько мгновений назад, полностью исчезает, и я не понимаю, как это влияет на мои чувства.

Джош выдыхает и засовывает руки в карманы.

– Прости, я потерял контроль. Слышал твою маму… увидел, как тебе больно… я был рядом и не остановил ничего из этого.

– Ты не смог бы остановить это, – успокаивающе отвечаю я и смотрю на свою перевязанную рану. Потом ободряюще ему улыбаюсь. – Извини, я предполагала, что сегодняшний вечер может завершиться чем угодно, но только не дерьмовым шоу.

Он задумчиво кивает.

– По крайней мере, дело сделано.

Я издаю недоверчивый смешок.

– Пришлось потушить только один маленький костерок, – отвечаю я, не имея в виду цыпленка.

Джош на мгновение задерживает на мне взгляд, словно точно знает, о чем я говорю, но затем также быстро надевает на лицо маску безразличия и отталкивается от стены.

– Оставлю тебя одну.

Он направляется к двери, но задерживается, будто собирается сказать что-то еще, но потом, должно быть, передумывает. Как только тот уходит, я соскальзываю с тумбы и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Что, черт побери, мне делать дальше?

Глава 16

Джош

К тому времени, как я выхожу из ванной, кухня уже убрана, а наши родители надевают верхнюю одежду, собираясь уходить. Приятное зрелище, потому что я даже не могу представить, что смогу просидеть весь ужин после всего, что произошло сегодня вечером.

Мама обнимает меня, дрожа в моих объятиях и сдерживая слезы. Когда мы отстраняемся, она касается моей щеки.

– Мне кажется, для тебя это будет замечательно, Джоши.

Я отвечаю молчаливым хмурым взглядом, отказываясь питать ее надежды и мечты обо мне. Если она думает, что этот ребенок и Линси изменят все, она будет разочарована. Я пожимаю руку отцу, ожидая его комментария, потому что он всегда был известен тем, что выкручивал мне яйца, и сегодняшний вечер – не исключение.

– Ты не идиот, если живешь настоящим, Джош, – говорит он, хлопая меня по плечу и притягивая к себе для редких объятий. – Но будешь идиотом, если не поступишь правильно с этой девушкой, слышишь? – Он пронзает меня серьезным взглядом, скидывающим мне на плечи груз ответственности, который я не чувствовал за все время знакомства с Линси.

В этот момент из ванной выходит она. Я прочищаю горло и выпроваживаю маму и папу на улицу, чтобы дать ей немного побыть наедине со своими родителями. Они явно восприняли новость тяжелее, чем мои родители, и мне не нужно, чтобы она чувствовала давление еще и с их стороны.

К тому времени, как мы распрощались, и я поднимаюсь по ступенькам, из дома выходит мама Линси.

– Линси, ты уверена, что не поедешь с нами домой? Думаю, отец Том смог бы прийти утром и поговорить с тобой.

Линси стоит в дверях и неуверенно улыбается мне.

– Я уверена, мама.

Даррен присоединяется к Сью на крыльце и протягивает мне руку.

– Просто помни, что Иисус наблюдает за нами.

– Да, – восклицает Сью, пригвоздив меня угрожающим взглядом. – Линси показала мне свою отдельную спальню, но ты все равно должен помнить, что иметь ребенка вне брака – грех.

– Мам! – восклицает Линси, и Сью мгновенно замолкает.

Они направляются к машине, а я следую за Линси в дом. Закрыв входную дверь, замираю, наблюдая, как она суетится вокруг обеденного стола, поправляет салфетки, которые на самом деле не нужно поправлять. Наклонив голову, разглядываю ее. Черное платье все еще на ней, но туфли исчезли, а волосы в беспорядке. Наверное, от моих действий в ванной.

Господи Иисусе, что это было? Вспышки ощущений ее губ заполняют мысли. Я растерял там весь контроль, моральный и физический. Особенно физический.

Член утолщается внутри джинсов при воспоминании о том, насколько мы приблизились к тому, чтобы вновь соединиться. Чтобы снова почувствовать друг друга. Но она права: ситуация сложная. Жить с ней под одной крышей и держать руки подальше от нее – труднее, чем я ожидал.

Но я не хочу, чтобы она была где-то еще. Хочу, чтобы она жила здесь.

Внезапно вспоминаю, что она сказала сегодня за столом. Медленно пробираюсь в столовую и спрашиваю:

– А что ты говорила о поиске жилья? Я думал, мы уже это обсуждали.

Линси перестает бессмысленно суетиться и смотрит на меня через стол.

– Мы никогда не договаривались, что я перееду сюда навсегда.

– Ты здесь уже месяц, Джонс, – натянуто отвечаю я, наклоняясь и опираясь на стол. – С беременностью нам предстоит долгий путь. Я думал, ты останешься хотя бы до рождения ребенка.

– А что потом? – огрызается она, стискивая пальцами спинку деревянного стула. – Я съеду, когда ребенку исполнится месяц? Год? Когда орешек пойдет в детский сад?

– Почему мы должны выяснять это сейчас? – Я встаю и засовываю руки в карманы, чувствуя, как сжимается грудь.

Она скрещивает руки на груди и сердито смотрит на меня.

– Может, потому, что сегодня я поняла, что еще многого о тебе не знаю.

– Чего, например? – уточняю я, раздраженный тем, что она снова поднимает эту тему, потому что думал, мы уже ее миновали. Я изо всех сил старался открыться ей, насколько это возможно, чтобы она чувствовала себя в безопасности рядом со мной. Чего ей еще, блядь, надо?

– Что, черт возьми, случилось в Балтиморе? – спрашивает она, со свирепым взглядом обходя стол и направляясь ко мне – босая, беременная и душераздирающе красивая.

Я напрягаюсь от внезапной смены темы.

– Ничего, – ворчу я и, развернувшись, иду на кухню за стаканом воды.

Она мягко ступает по деревянному полу следом за мной.

– Не похоже на ничего.

Я достаю из буфета стакан и приставляю его к кулеру на холодильнике.

– Тебя это не касается, Линси. Все в прошлом.

– Джош, – умоляюще говорит она, хватая меня за руку, чтобы привлечь внимание. – Твоя мама смотрела на меня так, словно я ангел, спустившийся с небес и вернувший ее сына из мертвых. Что такого, черт возьми, произошло в Балтиморе, что она так себя вела? Что ты вообще делал в Балтиморе?

– Ничего. – Я отстраняюсь от ее прикосновения, прижимаясь спиной к кухонному столу. – Просто работал, ясно? Работал.

Она удивленно вскидывает голову.

– Не знала, что ты работал где-то еще, кроме Боулдера. Как долго ты пробыл в Балтиморе?

– Какое-то время. – Закрыв глаза, делаю большой глоток воды и добавляю: – Я учился в медицинской школе Джона Хопкинса и в итоге остался там.

Она скрещивает руки на груди и хмуро смотрит на меня.

– Там ты тоже работал врачом скорой помощи?

Я тяжело вздыхаю, чертовски раздраженный непрекращающимися расспросами.

– Нет.

– Тогда кем? – не унимается она, пригвоздив меня выжидающим взглядом. – Джош, чем ты занимался в Балтиморе?

Я сглатываю комок в горле, готовясь сбросить на нее бомбу.

– Я был детским онкологом.

Она открывает рот и быстро моргает.

– Подожди… что?

Я передвигаюсь, прислоняясь к стойке.

– После окончания медицинской школы я остался интерном в детской клинике Джона Хопкинса. Закончил там ординатуру вместе со своими коллегами и работал лечащим врачом, перед тем как пару лет назад вернуться в Боулдер.

– Ты лечил детей? – спрашивает она, и ее лицо искажается.

– Да. – Я тяжело вздыхаю.

Она недоверчиво качает головой.

– Но ты же ненавидишь детей.

Я закрываю глаза и щиплю себя за переносицу.

– Я не хочу вспоминать все это, Джонс.

– Хреново для тебя, черт побери. – Она встает передо мной, карие глаза полны огня, и спрашивает: – Как ты мог специализироваться в педиатрии, когда ясно дал мне понять, что не любишь детей?

– Я не всегда был таким, – рычу я, а потом вздрагиваю, потому что сказал слишком много.

– В тот вечер, когда мы встретились в баре, ты наговорил мне все эти вещи о детях из-за своего прошлого в Балтиморе? О том, что люди безумны, если хотят детей? – спрашивает она, облизывая губы и откидывая волосы с лица. – Ты боишься, что у тебя может родиться ребенок с раком?

– Нет, – цежу я сквозь стиснутые зубы.

– Тогда в чем дело, Джош? Ты потерял ребенка или что? – Она твердо стоит на своем, отказываясь отступать.

– Нет, – огрызаюсь я, делая все возможное, чтобы держать себя в руках.

– Ты видел слишком много душевной боли и теперь подавляешь любые положительные эмоции, которые мог испытывать к детям?

– Может, прекратишь? – Я сжимаю стакан так сильно, что он может треснуть. Ставлю его на стойку и поворачиваюсь, чтобы пригвоздить ее сердитым взглядом. – Не надо подвергать меня сейчас психоанализу, Джонс. Я не один из твоих гребаных пациентов.

– Но у тебя явно какие-то серьезные проблемы, – восклицает она и упирает руки в бока. – И я должна о них знать, учитывая, что у нас будет ребенок.

– Нет у меня никаких проблем. – Я прохожу мимо нее, чтобы покинуть кухню. – За исключением, может, сексуальной неудовлетворенности, какой я никогда не испытывал раньше.

– О, и полагаю, это моя вина? – Она следует за мной по коридору.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Линси прямо за мной и, кажется, удивлена таким поворотом. Я наклоняюсь к ней, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и говорю:

– Учитывая, что менее пятнадцати минут назад я был так близок к тому, чтобы оттрахать тебя до потери сознания, и я на девяносто девять процентов уверен, что под этим платьем на тебе нет трусиков… да, Джонс. За свои синие яйца я виню тебя.

Она издает возмущенный звук, ее глаза бегло осматривают мое тело, прежде чем она вздергивает подбородок.

– Не я первая начала целоваться.

Она встает на цыпочки, чтобы получить хоть какое-то преимущество.

Я понимающе качаю головой и подхожу к ней ближе, так что нас разделяет всего несколько дюймов.

– Как и я. И поверь, ты хотела меня так же сильно, как я тебя, признайся.

– Да! – восклицает она и толкается в меня сиськами. – Я беременна и чертовски возбуждена. Мой вибратор работал сверхурочно, так что я была бы дурой, если бы не…

– Ох, на хрен все, – обрываю я и сокращаю последние несколько сантиметров между нами, нападая на ее губы.

Она вскрикивает мне в рот, но ее шок превращается во что-то другое, когда она стонет и обвивает руками меня за шею.

Я пожираю ее губы и обхватываю ладонями ее задницу, задирая подол платья, чтобы она оседлала мои бедра. И стону, когда ее тело врезается в меня. Мне это было нужно. Я жаждал этого. Уже несколько недель я хочу, чтобы она снова оказалась в моих объятиях. Наслаждаясь ее весом, разворачиваюсь и направляюсь по коридору к своей комнате. Хватит болтовни, хватит рассказов, хватит расспросов. Хватит этого чертова вечера. Я хочу ее, а она хочет меня. Это единственная универсальная истина, которая сейчас имеет значение.

Пинком распахнув дверь, обхожу кровать и направляюсь в ванную. Линси прерывает поцелуй и, задыхаясь, спрашивает:

– Что ты делаешь?

– Хочу трахнуть тебя в ванной, – заявляю я хриплым от желания голосом.

– Почему?

Я опускаю голову и кусаю ее нижнюю губу, прежде чем прорычать:

– Потому что мне нравится заканчивать то, что я начинаю.

Я усаживаю ее на туалетный столик, на то же место, где она сидела раньше. Отступаю на шаг и, не сводя с нее глаз, раздеваюсь: сбрасываю рубашку, джинсы и боксеры. Линси бесстыдно смотрит на мой член, который не переставал быть твердым с тех пор, как я покинул эту ванную ранее этим вечером. Затем придвигаюсь к Линси, мой обнаженный кончик скользит по ткани платья, когда я тянусь к ней и расстегиваю молнию, ощущая под пальцами шелковистость ее кожи.

Она вытаскивает руки из рукавов, позволяя ткани обвиться вокруг ее живота, и я использую эту возможность, чтобы отдать дань уважения ее груди, мучившей меня весь этот месяц. Я снимаю с нее лифчик и набрасываюсь на соски, посасывая твердые бугорки и скользя по ним языком. После очень целенаправленного разговора Линси с доктором Лиззи – никакого каламбура – я больше не беспокоюсь о том, чтобы быть нежным. Сейчас я хочу услышать, как она кричит.

Когда сжимаю зубами ее нежную плоть, Линси вскрикивает и откидывается назад к большому зеркалу, пальцами перебирая мои волосы. Боже, как я люблю ее руки в своих волосах. Они возбуждают самым чувственным образом, заставляет вены в члене пульсировать от желания.

Я помогаю ей слезть со столика, чтобы избавиться от платья. Развернув ее, наклоняю, и наши взгляды встречаются в зеркале, пока я устраиваюсь членом у ее входа.

– Ты хочешь меня, Джонс? – Мои глаза пронзают ее, как смертоносное оружие, когда я слегка толкаюсь кончиком.

– Да, Джош, – говорит она хрипло, опираясь руками на гранитную поверхность.

– Скажи, как сильно ты меня хочешь, – требую я, отчаянно желая снова услышать желание в ее голосе.

– Боже, я очень сильно хочу тебя, – восклицает она, прикусывая губу и еще больше сводя меня с ума сексуальным выражением на ее лице.

– Ты хоть представляешь, как сильно я хотел тебя трахнуть с того момента, как ты переступила порог моего дома? – спрашиваю я, вдавливаясь в нее еще на пару сантиметров и наслаждаясь тем, как отвисает ее челюсть в беззвучном страдальческом крике. – Смотреть, как ты разгуливаешь в лифчике и трусиках, занимаешься долбаной йогой и переодеваешься на работу по три раза в день? Проклятье, ты сводишь меня с ума.

– Да, – кричит она, когда я уступаю ей еще сантиметр. – Джош, пожалуйста. Пожалуйста, трахни меня.

– Все это время ты хотела, чтобы я тебя трахнул, Линси? – спрашиваю я, наблюдая за ее лицом, когда она кивает. – Ты что, бегала полуголой только для того, чтобы помучить меня?

– Да, – хрипло и с трудом говорит она. – Я хотела трахнуть тебя с того самого момента, как сказала, что не хочу.

– Почему ты отказывала нам в этом, Джонс? – требую я, продвигаясь чуть дальше и впиваясь руками ей в бедра, чтобы остановить себя и не врезаться в нее до самого основания. – Зачем отказывать нам в том, что так охрененно приятно?

– Не знаю, – стонет она, откидывая голову назад, когда прижимается ко мне, жадно принимая меня в себя полностью, и уверенно добавляет: – Но больше не откажу.

– Чертовски верно, – рычу я, легко шлепая по ее заднице, когда увеличиваю скорость, дико входя в нее так глубоко, как только позволяет ее тело.

Ее звуки эхом отражаются от кафельных стен, мы утоляем жажду, медленно нараставшую в нас многие недели.

Пусть винит во всем свои гормоны.

А я буду винить ее.

Винить за то, что она так чертовски сексуальна и так идеально подходит для моего члена.

Боже, как с ней хорошо. То, чем мы занимаемся – хорошо. Видеть, как она наблюдает за мной в зеркале, когда я быстро погружаюсь в нее и выхожу. Слава богу, небольшие грубые игры нам разрешены, потому что, когда я шлепаю ее по заднице, она умоляет о большем, явно желая этого так же сильно, как мне хочется это дать.

– Не останавливайся, – восклицает она, задыхаясь и крича, ее дыхание такое же громкое, как и мое, когда я толкаюсь членом в точку G. – Я очень близко!

– Я тоже, – рычу я, прикусывая губу, чтобы сдержаться, пока она не будет готова, пока ее оргазм не прикончит меня.

Я протягиваю руку и вывожу жесткие круги на ее клиторе, и через несколько секунд она выкрикивает мое имя и опускает лицо на холодную столешницу. Ее кульминация стискивает мой член, и я опустошаюсь внутрь нее, а затем замираю, позволяя спазмам ее оргазма осушить меня до последней капли.

Через пару минут аккуратно выхожу и наслаждаюсь видом ее обнаженного и истощенного от секса тела, распластавшегося по туалетному столику. Собравшись с силами, шагаю в выложенную плиткой душевую кабину и включаю воду. Как только она становится горячей, медленно отрываю Линси от столешницы и веду в душ.

С полузакрытыми глазами она ступает под теплые струи. Я намыливаю ей волосы и начинаю мыть. Тщательно стараюсь избегать ее выпуклого животика, когда провожу мыльными руками по другим частям ее тела, а затем делаю то же самое с собой, пока она губкой снимает с лица макияж.

Когда мы выходим, она позволяет мне обернуть себя полотенцем и отвести к моей кровати. Но замирает, как только я откидываю одеяло.

– Я могу спать в своей постели.

Я хмурюсь, глядя в ее большие карие глаза, окруженные темными ореолами остатков макияжа.

– Ты будешь спать здесь, – требую я, и, к счастью, она не спорит.

Линси сбрасывает полотенце и голышом скользит под одеяло, а я следую за ней. Она отворачивается от меня, а я лежу на спине и смотрю в потолок. Мы оба молчим, пока мои мысли блуждают по событиям вечера. За короткий промежуток времени произошло столько всего, что в последнее время стало обыденностью нашей жизни. Не знаю, о чем думает она или что все это значит, но сейчас я слишком устал, чтобы волноваться об этом.