Текст книги "Двойник (ЛП)"

Автор книги: Элси Чапмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Потом, она начинает двигаться назад, делает, спотыкаясь, несколько шагов, спеша убраться подальше…

Я метаю нож. Чувствую, как мои мышцы оживают, когда пальцы отпускают металл.

Лезвие пронзает ей грудь. Оно глубоко входит и остается там. Она шатается, запинается, падает как комок поврежденной плоти светлых волос и джинсов. Пятно крови у нее на груди расползается и кажется почти черным в закатном свете.

Я стою на месте ошеломленная. Мне кажется – это нереально, что я стою на этой улице в этот момент, как будто я отделилась от своего тела. Я только что нанесла свой первый удар, убила своего первого Альта, выполнила свой первый заказ как страйкер… и я ничего не чувствую.

Из одного из домов на улице выходит растолстевший мужчина в рубашке с пятнами на карманах. Воплощение того, кто забыл, как ему повезло, что он жив. Он смотрит на тело у его ног, потом на меня. На пистолет, который я все еще держу в левой руке. Его глаза превращаются в узкие щели.

– Могу с легкостью сказать, что ты не ее Двойник, – хрипит он. – Так кто ты такая?

Он рассматривает внимательнее мои руки, его внезапная настороженность разворошила комок ужаса у меня в животе. Еще одна ошибка: я забыла, Дайр предупредил меня, прятать мои метки. Я стараюсь одернуть рукава вниз, но уже поздно. Даже я знаю, что не заметить чернила невозможно.

– Так ты одна из этих страйкеров, – отвращение в его голосе не могло бы быть более очевидным.

Я засовываю пистолет и руки в карманы куртки:

– Да, – что еще я могу сказать.

– А ты не могла это все провернуть где-нибудь еще? Это семейный район, знаешь ли. На этой улице живут дети.

– Извините. – Из-за неожиданности я чувствую себя как маленький ребенок, которого поймали, когда он делал что-то неположенное.

Он склоняется над телом, проверяет и отскакивает.

– Оу, оу, оу! Эй, она не мертвая.

Я поднимаю голову.

– Что? – шепчу я.

– Она не мертва, – его голос одновременно и негодующий, и удивленный. Как будто он никогда раньше не слышал о страйкере, который провалил задание. – Подойди сюда и посмотри сама.

Подхожу на ногах, тяжелых как свинец, хотя мне не нужно делать и этих нескольких шагов, чтобы убедиться, что он говорит правду. Она все еще дышит, но еле-еле. Ее вдохи поверхностные и редкие. Рукоятка ножа двигается, мелко дрожа. Ясно, попала в легкое. Ошиблась на сантиметр, опять.

– Закончи тут, – теперь он зол, его голос звучит твердо.

– Что? – бессмысленно повторяю я. – Закончить?

– Ты не можешь ее так оставить. А я не собираюсь делать за тебя твою работу. Я свою сделал давным-давно, к тому же я не страйкер. И, конечно же, мне тут не нужен Совет, который будет донимать меня, если узнает, что я с тобой просто заговорил.

Я делаю еще шаг и оказываюсь прямо перед ней. Последнее, чего я хочу – это снова увидеть ее лицо, но помимо моей воли наши глаза встречаются. Она пристально смотрит на меня, последовательность зашифрованных чисел в ее глазах все так же темна, как и до того, как я вонзила нож ей в грудь. Теперь в ее глазах боль и страх и, более того, осознание конца. Ей ничего не осталось, кроме как ждать.

Я снова достаю пистолет. С выстрелом я не ошибусь.

– О Боже, – взвизгивает толстяк. Он закрывает рот руками. Его лицо бледное, лоснящееся от пота. – Это жестоко. Просто по-зверски.

У меня нет слов. Что бы я ни предложила, это не сотрет из его памяти то, что он видел. То, что я сделала. Я начинаю медленно отступать, даже не думая о том, чтобы вытащить нож. Я навсегда запятнана не просто кровью, но и почти провалом.

Мужчина протестующе бормочет позади меня.

– Погоди, погоди, погоди, а что с ней? Ты вызовешь службу зачистки или что? Ты собираешься заставить меня сделать это? Страйкеры, да вы просто мошенники!

Я побежала, стараясь убежать от убийцы внутри меня. Как будто я больше не могу оставаться в своей шкуре.

– Ты нас всех ставишь под удар, понимаешь? – его голос, наконец, затихает. Этот мужчина так далек от воина, как только можно себе представить. Моя голова идет кругом: как так получается, что такой конечный продукт как он, Совет принимает, а продукт метода Дайра – нет? Чем одно лучше другого?

Одна улица незаметно переходит в другую, один квартал – в другой, пока я уже не уверена, где я нахожусь. Я могу быть где угодно или нигде – не имеет значения. Выразительные ореховые глаза и волосы цвета сливочного масла – это все, что я вижу, вперемешку с бесконечными тротуарами и безликими домами. Только изнеможение заставляет меня остановиться, я падаю на обочину и просто сижу задыхаясь. Я сгибаюсь и выворачиваю все содержимое желудка.

Я не знаю, сколько сижу тут. Только когда, мигая, включается уличное освещение, я понимаю, что уже поздно. Небо пепельно-серое, арочный край железного пограничного барьера изгибается вдоль горизонта. Перья дыма заводов Джетро поднимаются многочисленными столбами. Подо всем этим тихо устроились дома, спускаясь дальше в темноту. Ветки раскачиваются на ветру. Дороги ждут, чтобы их подмели.

Это ничем непримечательные, незапоминающиеся окрестности. Не могу не думать о первом завершении, которое я когда-то видела. Оно произошло в обстановке, похожей на эту, которая как будто была создана служить фоном для того, чтобы только действующие лица запечатлелись в памяти ярко.

– Вест, просыпайся! – Чья-то рука потрясала мою ногу под одеялом, я ее отпихнула. Слишком рано вставать.

– Давай, надо идти, – прошептал Люк мне в ухо, – пока мама и папа не проснулись.

Я открыла глаза, вдруг резко проснувшись. Нездоровая смесь предчувствия и беспокойства скрутили мой живот в узел. Я видела части завершения раньше, но никогда от начала до конца. В розовато-сером предрассветном свете я могла разобрать силуэт Эм в кровати рядом со своей.

Я посмотрела на Люка внимательнее.

– Почему ты одет? – громко шепчу я. – Ты почему вообще не спишь? Ави сказал, что ты должен остаться тут.

Он пожал плечами.

– Эм до сих пор спит, – показал он. – Она даже не заметит, что мы ушли. Вообще-то, я это и раньше видал.

Правда. Люк прошел через это, когда ему было девять, два года назад: наш отец отвел его посмотреть на это впервые. Теперь моя очередь, потому что я уже почти взрослая, чтобы участвовать, а Ави решил, что он достаточно взрослый, чтобы отвести меня самому.

Я спустила ноги с кровати уже одетая в джинсы и толстовку с капюшоном. Я спала в одежде, потому что знала, что нам надо быть как можно тише. Наши родители не хотели бы, чтобы мы шли одни, а если бы мы подумали хорошенько и пораскинули мозгами насчет СУ, мы бы, наверное, тоже не захотели. Но как бездействующим, нам было свойственно детское ощущение бессмертности. Ничто не могло причинить нам вред, кроме нашего Альта, но сегодня этого случиться не могло.

– Ладно, только не сдавайся, если Ави все еще против, – сказала я Люку, когда мы крались вниз по лестнице.

– Он не будет против, – возразил Люк. – Да и кто знает, когда мы увидим другое завершение назначения целиком? То, о котором мы знаем, вот-вот случится.

– Вообще-то это не весело, – тихо говорю я, засовывая ноги в кроссовки.

Даже в полумраке мне было видно, как он закатил глаза.

– Ты знаешь, о чем я, Вест. Божжже.

Я знала, но мне не нравилось, когда кто-то не сочувствовал, в то время как Альт умирал. Сложно было грустить, когда Альты были незнакомцами. Они все были и реальными, и нереальными, если это вообще имеет смысл. Так как ни один из моих братьев еще не получил свое назначение, каждое завершение, которое они видели, лишь добавляло им еще один слой брони, обучало технике, которую они могли запомнить.

Мы тихо, как воры, выскользнули через заднюю дверь в раннюю утреннюю темноту. Вот так однажды мы будем прятаться и двигаться в темноте, как активные, получившие назначение.

Ави уже ждал снаружи. И Корд тоже, что не было сюрпризом. Корд вообще-то был хорошим другом обоим моим братьям и достаточно хорошо переносил нас с Эм. Но, будучи одного возраста с Люком и разделяя его помешательство на всем, что хоть удаленно связано с электроникой и техникой, в основном зависал с Люком.

Корд стянул с меня капюшон. Мои нечесаные волосы от этого стали еще больше походить на гнездо.

– Доброе утро, принцесса, – он, ухмыляясь, постучал костяшками пальцев по моей голове.

– Что ты здесь делаешь, Корд? Ты вообще домой-то ходишь?

– Ходил и вернулся.

– Вау, везет нам. – Но я не слишком возражала. Корд был нормальным… в основном.

Ави хмурился. В тринадцать он все еще был ребенком, но иногда казался намного старше.

– Люк, предполагалось, что ты будешь смотреть за Эм.

– Да ладно, Ави, она спит, – пожаловался Люк. – Я хочу пойти. Ну, ведь Корду ты пойти разрешаешь.

– Кто-то должен смотреть за Эм. И я попросил Корда пойти, потому что боюсь, что Вест может расклеиться и…

– Эй, – я ткнула Ави локтем в бок.

– … и я застряну, пытаясь дотащить ее домой один.

– Я не ребенок, Ави!

– Эм еще долго не проснется, – сказал Люк, – ну…

Ави сощурил глаза, глядя на него, а потом вздохнул:

– Ладно. Но я не буду крайним, если нас поймают на том, что мы оставили ее одну.

Люк захихикал:

– В любом случае ты не можешь меня типа остановить.

Ави проигнорировал его и повернулся ко мне. Его темно-карие глаза были очень серьезными.

– Готова, Вест?

Я кивнула, стараясь не замечать холодок в животе:

– Думаю, да.

– Тогда двинули.

Широкими шагами он шел немного впереди, так что я пошла рядом с Люком и Кордом.

– Наверное, твоя тетя в курсе, что ты здесь? – Спросила я Корда.

Он покачал головой:

– Ни в коем случае, она убьет меня, если узнает.

– Наверное, Тэйж не готов… – начала я.

Не то, чтобы Тэйж был не готов увидеть завершение – в восемь лет уже можно, – наверное, он еще был не готов болтаться с нами. Их с Кордом родители умерли только прошлой весной, и Тэйж глубоко переживал потерю. Часть его была там, в машине с родителями, представляя, как это было: как они потеряли контроль и перелетели через разделительную полосу во встречный поток машин.

– Пока нет, – ответил Корд через несколько секунд. Мы обменялись взглядами. – Но скоро, я думаю будет.

Люк пнул зеленый мусорный бак на обочине. Его громкий лязг заставил меня вздрогнуть и я украдкой оглянулась кругом, чувствуя себя в чем-то виноватой. Мне вдруг показалось, не знаю почему, может, потому что медленно светлело, может, из-за холодного влажного воздуха, что мы, спешащие по все еще спящим улицам Джетро, играем в сумасшедшую охоту за сокровищами.

Люк, должно быть, заметил, что я дрожу.

– Не говори, что ты испугалась, Вест, – поддразнил он. – Спрячешься за моей спиной.

– Я не боюсь, – сказала я. – Просто думаю.

– О чем? – спросил Корд.

– Ну, просто… – Я положила руки в передние карманы, обдумывая, как сказать. – О чем во время завершения вы больше думаете: что Альт умрет или что Альт выживет?

– Не понимаю, – сказал Люк, – это одно и то же.

– Да нет же.

– Нет, одно и то же. Один выживает, другой – нет. Вот и все.

– Ты имеешь в виду, что на это можно посмотреть с разных сторон, – сказал Корд. – Стакан наполовину полон, так?

Я потянулась, чтобы схватить низко висящую ветку клена, и дернула ее: на нас дождем посыпались красные, оранжевые и желтые листья.

– Ага, наверное. Но я не могу решить, прав ли один больше, чем другой.

– Может, ответ где-то посередине, – сказал Люк. Он зевнул. – Я не знаю. У меня от этого башка трещит. Еще слишком рано, чтобы так усиленно думать.

Корд потянулся, вытащил листик у меня из волос, растер в руке и высыпал мелкие частички обратно мне на голову.

– Может быть, нам просто следует сделать все, что сможем, – сказал он, – и будь, что будет.

Я отмахнулась от него и натянула обратно капюшон.

– Думаю, Люк прав. Еще слишком рано.

Люк съежился сильнее.

– Все равно. Я только знаю, что я тут отмораживаю булки.

В этот момент поезд со внешней границы пронесся мимо нас, сдув мой капюшон и растрепав темные волосы Люка и Корда. Внезапный порыв ветра заставил меня быстро заморгать и я заметила, как далеко мы ушли.

Мы были на месте.

Ави был уже на остановке поезда. Над длинной скамейкой висела прикрученная к металлической раме затертая табличка:

ПОМНИТЕ. МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВСЕ АКТИВНЫЕ АЛЬТЫ ПРОВЕДУТ И ЗАВЕРШАТ НАЗНАЧЕНИЕ В ТАКТИЧНОМ ВЕЖЛИВОМ И ОТВЕТСТВЕННОМ СТИЛЕ. СПАСИБО. СОВЕТ.

Мы трое подошли и встали рядом с Ави.

– Холт уверен? – спросил Корд. – Насчет времени и всего остального?

Я слышала это имя раньше. Холт был одноклассником Ави… был, пока не получил назначение несколько недель назад.

Ави кивнул.

– Он за ним следил. Говорит, что его Альт ездит на поезде, который ходит вдоль внешней границы, каждые выходные в это время: то в субботу, то в воскресенье. Вчера его не было, значит – сегодня.

Они говорили тихо, потому что мы были не одни на остановке. Даже по воскресеньям те, кому нужно было в первую смену, спешили на утренний поезд.

Мужчина в костюме с портфелем и прижатым к уху телефоном. Женщина в служебной одежде. Другая женщина с холщевой сумкой, одетая в белый халат.

– Почему его Альт продолжает ездить тем же поездом в то же время, если пришло его назначение? – спросил Люк Ави. – Никто не глуп настолько. Он же должен знать, что Холт где-то здесь, ищет его.

– Холт говорит, что у его Альта IQ майского жука. Он отстает в развитии на пару лет. Его идея как не быть идиотом, сводится к тому, что он меняет субботу на воскресенье.

Люк покачал головой.

– Ого, да Холту повезло.

– Хорошо, – сказал Ави. – Вроде бы мы готовы идти. Он посмотрел на меня:

– Вест, не забывай, тут важно понять, что надо делать, и чего не надо, улавливаешь?

Ага, – я стояла рядом с Люком и Кордом, мы притворялись, что ждем поезд вместе с мужчиной и двумя женщинами.

Вскоре Ави процедил сквозь зубы:

– Ладно, он тут.

С другого конца улицы сюда шел подросток. Он был полноватым, с волосами оттенка молочного шоколада, в очках, джинсах, серой куртке и с книжкой в руках. Он читал на ходу. Его губы двигались, произнося слова.

– Да, – не веря своим глазам, сказал Ави. – Ну и идиот. Он этого заслуживает. Холту это будет раз плюнуть.

Я посмотрела на Корда, он – на меня, мы оба – на Люка. Он в ответ вытаращился на нас. Слова Ави эхом пронеслись в голове. Я знала, что мы все думаем об одном и том же. Если в жизни было место только для одного из них, то слабейший должен был выбыть.

Альт продолжал читать на ходу, ни разу не оторвавшись от книжки, чтобы посмотреть, нет ли поблизости Холта. Мне стало дурно: я знала, что этот парень вот-вот умрет, знала, что есть смысл в том, что умрет именно он, а не Холт. Дурно, потому что он до сих пор сильно походил на маленького мальчика, слишком погруженного в волшебный мир в его руках, чтобы помнить об опасностях настоящего мира, который и имел значение, в конце концов.

Я должна просто смотреть, что делать и чего не делать. Мое внимание привлек шум на другой стороне улицы, прямо напротив того места, где стоял на тротуаре Альт Холта: грохот в кустах, движение зеленых листьев и длинных тонких коричневых веток.

Холт выскочил с растрепанными волосами и дикими глазами. Я никогда раньше не видела его, но знала, что это Холт, потому что его лицо было точно таким же, как у его Альта. Он даже очки носил, только оправа была тоньше. И полнота Холта имела другую природу – объемные мышцы, а не дряблый жир. Подтверждение того, как окружающая среда и привычки могут влиять на различия твои и твоего Альта. Холт тренировался постоянно, а его Альт – нет. Холт держал пистолет, который практически утонул в его руке – маленький и эффективный.

У меня перехватило дыхание, словно жучка зажали в ладошке, а он трепещет крылышками в ужасе.

Одна из женщин на скамейке, служащая, издала короткий возглас удивления. Она тут же прикрыла рот, ее лицо исказил испуг. Она почти упала на землю… ПНПЯ падай ниц и …

Это привлекло внимание Альта Холта. Он поднял взгляд от книжки и перевел его на остановку, его рот открылся, на лице застыло пустое выражение. Я видела, как его губы начали произносить какое-то слово, хотя в действительности я не могла слышать его с того места, где стояла.

– Аа…

Холт выстрелил. Звук был ярким и громким. Я подумала о дыме и огне. C тридцати метров большинство активных Альтов даже с минимальной подготовкой, вероятно, имеют хорошие шансы, по крайней мере, задеть свою цель. Холт был в двадцати метрах. И он был натренирован.

Его Альт упал как подкошенный. Его книжка подлетела в воздух, страницы переворачивались на ветру. Его очки разлетелись на блестящие осколки, которые рассыпались по тротуару. Его голова раскололась как тыква, которую уронили на пол.

Едва восстановив дыхание и испытывая головокружение, я смотрела, как Холт склонился над телом своего Альта. Удостовериться, что тот мертв, прежде чем рвануть отсюда, наконец, он в безопасности, наконец, он завершил.

– Пошли, – сурово сказал Ави. – Пока не нагрянула служба очистки.

Люк взглянул на него:

– Не хочешь пойти поздравить его?

Ави покачал головой и стрельнул глазами в мою сторону:

– Нет, не сейчас. Я его скоро увижу.

Мы все отвернулись от зрелища и двинулись прочь от остановки поезда. Никому из нас не хотелось говорить, было странно, что все так притихли. Но слова не приходят на ум, когда ты проигрываешь в голове снова и снова то, что только что случилось.

Откуда-то доносился рев сирены грузовика зачистки, который становился громче по мере того, как он приближался к месту происшествия. Она звучала как плач, стенания того, кто горюет, и я подумала о женщине на скамейке. Я взглянула на ее лицо и задумалась, знает ли она, что Совет предлагает консультации не только выжившим и неактивированным, но и свидетелям. Я чувствовала себя странно, как будто мир встряхнули и поставили обратно, но уже не в том виде, как было. Запутаннее и не так логически последовательно.

– Ты в порядке, Вест? – спросил Корд. Беспокойство в его глазах было очевидно. – Может быть, было слишком рано…

Я покачала головой, стараясь сморгнуть неожиданное жжение в глазах.

– Нет, я должна была увидеть это от начала и до конца рано или поздно, ведь так?

– И Холт теперь в безопасности, как мы и хотели, – сказал Люк. – У его Альта реально не было шансов, думаю, так и должно было случиться.

– Он, наверное, завтра вернется в школу, – сказал Ави. Но его голос звучал неуверенно, как если бы он говорил, чтобы просто что-то сказать.

– Ты рад за него, да, Ави? – я схватила его за руку, нуждаясь в том, чтобы услышать, что то, что Холт выжил, значит, нечто большее, чем просто смерть его Альта. – Он же твой друг?

Ави кивнул. Он казался расслабленным, но и грустным тоже. Может быть, он думал о разбитых очках Альта на земле. Для него осколки тоже выглядели как слезы?

– Да, я рад, что он выжил. Всегда думал, что это будет он.

Я продолжала идти, опустив голову, глаза все еще щипало. Ави был так уверен. Увидев все это, я тоже была уверена. Тогда почему меня тошнит?

Корд подошел ближе, нежно натянул капюшон мне на голову, и дал мне опереться о него, пока мы шли домой.

Мимо моих ног пролетает мяч, отвлекая меня от воспоминаний. Я слежу за ним глазами, пока он не исчезает в тени газона рядом.

Выбегает мальчик, чтобы подобрать мяч. Издалека кто-то кричит ему, чтобы он был осторожен. Голос молодой, так что это может быть брат или друг. Затем вступает третий голос, на этот раз, девичий.

Мы играли точно так же, когда были детьми. Когда мир погружался в полумрак, только звезды мерцали в небе, да вездесущий барьер маячил по краям. Когда заканчивались дневные тренировки, мы вчетвером бегали туда-сюда по улицам и по соседским дворам, играя во все, что на ум пришло, в желтом свете уличных фонарей, пока водители кричали на нас из машин.

Девочка, которой я была в тот день, когда впервые увидела завершение… та девочка была в ужасе от такого естественного события, как убийство Альта Альтом. Как бы она отреагировала на то, что только что сделала я? Что бы та Вест подумала обо мне теперь?

С каждым нанесенным ударом я должна верить, что я не просто кого-то убиваю, но и даю кому-то жизнь, что я спасаю кого-то.

Когда я встаю и продолжаю идти, уже полностью стемнело. Но звезды все еще не появились, так что я бреду домой, не имея ориентира.

Звонок в дверь. Я его едва слышу из-за бегущей воды.

Кто бы это мог быть? Не Корд, еще несколько недель назад, я сказала ему, что хочу ходить в школу одна.

Он молчал, но по выражению, застывшему в его глазах, я знала, что он расстроен, и разозлен. Но он не спорил. С одной стороны, он понимал, что мне было тяжело видеть его из-за того, что случилось с Люком, с другой, он не мог смириться с тем фактом, что я была страйкером. Правильно или нет, я не могла обрести то, что мне нужно с ним. Из-за этого ему тоже было тяжело меня видеть.

Я бросаю взгляд на часы над камином: почти девять. Заканчиваю отмывать руки от пятен крови и выключаю воду. Смотрю на нож с выкидным лезвием на стойке, который я чищу.

Наверное, что-то важное, иначе Корд бы не явился. Не после того, как мы расстались в последний раз, когда я отказалась сесть к нему в машину, чтобы он подбросил меня до школы.

Я отталкиваю ногой свою открытую сумку, прочь с дороги, по пути из кухни, напоминая себе, что надо закинуть в нее что-то на ланч. В то же время я одергиваю рукава вниз на запястья, запихивая большие пальцы в дырки, которые я прорезала. Это движение теперь вошло в привычку. В школе, особенно рядом с Кордом, я всегда проверяю, что спрятала свои метки.

Опять звонок.

Когда я, наконец, открываю дверь, за ней стоит не Корд, а Оператор Совета.

Из того, как он одет, я тут же понимаю, что у него Третий Уровень стандартной программы назначений. Именно их, двигающихся по карьерной лестнице, отправляют сообщать неактивированным Альтам, что они теперь активированы. Он, с головы до пят, одет во все темно-серое, от отворотов брюк до твидовых эполетов на плечах пиджака. Единственный цветной акцент – это длинная узкая полоса шелка на левом нагрудном кармане, ярко-красного цвета, оттенка маков, граната и свежей крови, которая является отличительным знаком этого конкретного Уровня в Совете.

Я оцепенела, но воспринимаю каждый нюанс.

Утреннее солнце играет на его черепе, гладком после обязательного ежедневного бритья. Ногти обрезаны под корень и отполированы до легкого блеска. Никаких украшений, конечно, иначе это бы привнесло какую-то индивидуальность. Его глаза намеренно и тщательно лишены выражения, как его и обучали. Носы его серых ботинок немного потерты.

Как же в Совете это упустили, когда отправляли его ко мне? Я изумленно недоумеваю. Даже на Третьем Уровне важно поддерживать униформу в требуемом состоянии. Это из-за того, что ему приходится много ходить по работе, говорю я себе. Не смотря на то, что еще рано, я, наверное, не первая, кому он сегодня вручил уведомление о назначении.

– Вест Грейер? – спрашивает Оператор. Его нейтральный голос ничего не выражает, ни капли индивидуальности.

Мне говорили, что когда это, наконец, случится, то покажется, что весь мир погружается в темноту, все огни гаснут одним махом. Что я перестану дышать, потому что я будто уже умираю. Что большая часть меня замрет, не желая действовать: ни нападать, ни прятаться, а просто стараясь, так или иначе, отгородиться от этого.

Мне говорили, что будет так. Но они ошиблись.

У меня перед глазами лицо Корда. Ужасная, пробирающая до костей уверенность, что я никогда его не узнаю лучше, чем сейчас. А этого далеко недостаточно.

Тоска по потерянной семье, которая режет меня, словно ножом. Так несправедливо, что они все умерли раньше меня. Что я натворила, почему все сложилось так нечестно?

Лицо моего Альта, пристально смотрящего на меня. Мое собственное лицо.

Я умру.

– Вест Грейер?

Я судорожно киваю. Моргаю, возвращаюсь в реальность и пялюсь на него.

– Да. Это я. Я – Вест.

Он подносит свой телефон к моему лицу на уровне глаз, на секунду меня ослепляет вспышка света, за ней следует вспышка тепла, обжигающего зрачки. После чего программа активации в устройстве издает писк, сигнализируя, что номер моего назначения был введен надлежащим образом.

Теперь в моих глазах спирали с последовательностью чисел, которые совпадают с последовательностью моего Альта. Где бы она сейчас ни была, я знаю, что рядом с ней сейчас тоже стоит Оператор Уровня 3.

– Телефон, пожалуйста, – говорит Оператор.

Моя рука медленно вытаскивает телефон из кармана и передает ему. Я вижу, что у меня вокруг ногтей все еще остались следы крови, словно полумесяцы, свидетельствующие об убийстве, совершенном прошлой ночью. В конце концов, мне пришлось использовать один из моих ножей – вблизи, не издалека, потому что воспоминание о метании ножа все еще свежо в памяти, чтобы сделать это снова – а нож всегда оставляет больше грязи, чем пистолет. Поскольку я вернулась домой очень поздно, мне пришлось чистить его утром. Я убрала пистолет и два ножа, которыми не пользовалась вчера.

Он держит мой телефон рядом со своим, чтобы передать детали назначения.

– Вы найдете все, что нужно, в файле, – говорит он. Еще писк. Передает мне обратно мой телефон. – Пожалуйста, прочитайте его целиком, согласно правилам Совета.

Каким-то образом я заставляю себя кивнуть. Оператор набирает что-то на своем телефоне, чтобы закрыть документ и доложить Совету об успешной доставке назначения. Затем он аккуратно прячет телефон.

– Вест Грейер, с этого момента у вас есть ровно тридцать один день, чтобы завершить ваше назначение. Если на тридцать второй день назначение не будет выполнено ни одним из Альтов, ваш Альтернативный код взорвется.

Я снова киваю, это все, что я могу.

– Будь единственной, будь достойной.

На этом Оператор исчезает, как серый призрак. Только кроваво-красная полоса у него на груди ярко запечатлелась у меня в голове и дает мне понять, что он по-настоящему был здесь.

Вот. Я получила свое назначение. Это последнее, что я могла вообразить: что в пятнадцать я буду одновременно и активным Альтом и страйкером. Хотя только одно из перечисленного предлагается на выбор.

Еле передвигая ноги, я отхожу от двери, направляясь куда-то, неважно куда. Мне на глаза попадается моя сумка, все еще лежащая посреди дороги, в которую я так и не положила ланч, и день уже не сложится, как запланировано.

“Двигайся, Вест. Ты знаешь, что нужно уходить, если хочешь получить шанс”, – твердит голос в моей голове… к нему примешивается и голос Люка… и голоса всей моей семьи, Бэра… Корда.

Мне известна статистика, и цифры, и отклонения. Особенно мне, как страйкеру. Но в данный момент я задыхаюсь, и ничего из этого больше не кажется мне имеющим значение. В мире убийцы, была безопасность: умереть предстояло не мне, а какому-то чужому Альту, я же могла спрятаться в темноте, заглушить воспоминания.

Я возвращаюсь на кухню и изучаю нож, который перед этим чистила. На границе между лезвием и рукояткой все еще есть кровь, глубоко въевшаяся в стык. Я размышляю, можно ли ее оттереть, если тереть достаточно сильно и долго, можно ли ее вывести, пока она не проникла слишком глубоко внутрь.

Я снова включаю воду и держу нож под струей. Кто-то громко колотит в дверь, пока она не распахивается. Корд бросается ко мне, его темные глаза встречаются с моими, и я знаю, что он видит. Отрицать случившееся невозможно, видя его реакцию.

– Тебе не следует быть здесь, Вест, – резко шепчет он. – Почему ты до сих пор здесь?

Я вздрагиваю от звука его голоса. Если бы только чувств было достаточно, чтобы спасти жизнь, никто из нас никогда не оказался бы в опасности.

– Вест, что ты делаешь? – он смотрит на бегущую воду, раковину, нож. – Я только что видел, как от тебя ушел Оператор! – он выключает кран одним движением руки.

Я выдыхаю и вытираю лезвие ножа о край своей рубашки, прежде чем закрыть его и засунуть в передний карман своих джинсов. Вот опять, те же смешанные чувства боли и удовольствия от того, что Корд рядом.

– Ты опоздаешь в школу, Корд, – говорю я ему.

– Чего ты тянешь, Вест! – говорит он, почти крича. – Да что с тобой не так?

– Ничего, – я отвечаю машинально, просто двигаю губами, языком, выдыхаю воздух. Его волосы всклокочены, рот сжат в жесткую линию. – Со мной все будет нормально.

Он подходит к моей сумке и выворачивает ее содержимое на пол.

У меня отваливается челюсть:

– Корд, ты что делаешь?

Но он уже на полпути наверх, держа в руках пустую сумку. Когда он был здесь в последний раз, то заставлял меня стрелять для него, перед тем, как уйти. Что понадобится на этот раз, чтобы он ушел от меня?

Корд идет, и я спешу за ним мимо спальни родителей. У меня в голове вспыхивает картинка: баночка с остатками отцовского снотворного, которая все еще в аптечке. Упаковка таблеток, которые он принимал до самой смерти, наполовину опустела с тех пор, как моя мама погибла в СУ. То, что она выжила и стала завершившей только для того, чтобы все равно погибнуть, было для него чересчур, он тронулся головой.

Но вот Корд в моей спальне и мысли о таблетках рассеиваются. Я вхожу и вижу, что он бросил сумку на мою кровать и распахнул дверцы шкафа. Я зажмуриваю глаза, слыша бряцанье дешевых вешалок, которые он дергает, груда моих пожитков падает с полок на пол. Каждый звук – свидетельство напряженности Корда, его страха.

Свитера, куртки, джинсы – все приземляется на кровать, создавая на ней небольшую гору. Он швыряет через комнату пару туфель. Другая пара попадает на мой стол, от чего разлетается стопка альбомов, одна из банок, которые я использую как стакан для карандашей, кисточек и тюбиков краски, опрокидывается, половина из них катится и падает на пол.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я его спину, хотя точно знаю, что: то, что мне уже следовало сделать самой.

Он свирепо смотрит на меня:

– А как ты думаешь?

– Не трогай мой шкаф, Корд, – говорю я, мой голос звучит ненатурально даже для меня самой. – Перестань копаться в моих вещах.

– Не могу на тебя даже смотреть. – Говорит он с нескрываемым отвращением. – Вот. – Он подталкивает ко мне сумку. – Собирай то, что нужно. Я дам тебе все деньги, которые у меня с собой, если понадобится что-то еще, потом купишь. Давай собирайся и проваливай отсюда.

Я сжимаю сумку руками, прежде чем бросить к ногам.

– Мне не нужны твои деньги, – говорю ему я онемевшими губами. – Я работала, забыл?

Напоминание о моем страйкерском статусе только еще больше расстраивает его.

– Я знаю, ты слишком умна, чтобы трогать эти деньги, сколько бы там у тебя не было. Только если не хочешь, чтобы это все высветилось в Альт-логе.

Конечно, он прав. Альт-лог – это база данных Совета, в которой регистрируются все движения активированных Альтов. Как только назначение появляется в системе, для совершения любого перевода требуется сканирование глаза Альта. Информация – номер назначения, место, время – доставляется прямо в Альт-лог. Потом активные Альты могут получить доступ к этим средствам из терминала, который является в Керше контрольной точкой во время выполнения назначения.