Текст книги "Соучастники"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

12

В то утро сотрудники морга подготовили к вскрытию четыре трупа: Тони Парадизо, Хлои Робинетт и двоих парней из подвала дома Орландо – которых застрелили, но не стали распиливать.

Делса, в бахилах поверх ботинок, смотрел, как патологоанатом вскрывает грудную клетку мистера Парадизо секатором с длинными ручками. Из Хлои уже вынули внутренние органы – взвесили, взяли биопсию, положили обратно в пластиковом пакете. Хлою сейчас как раз зашивали и, соединив части черепа, возвратили на место ее светлые волосы. Сведения о ней отыскались в Монреале, в стриптиз-клубах Виндзора, в Интернете. Девушка, получавшая девятьсот долларов в час, теперь лежала обнаженной на анатомическом столе, и ее освещали неяркие солнечные лучи. В полицейской базе не было данных ни на нее, ни на Келли.

А вот на Монтеса и Ллойда там много чего имелось. Ллойда допросили, попытавшись как-то связать его с трагическим инцидентом, но в основном сосредоточились на Монтесе. Заявили, что им известно о двоих белых мужчинах. Прослушали запись его звонка в Службу спасения.

Делса заметил на столе листок бумаги, на котором от руки было написано: «Говард, в понедельник твоя очередь выбрасывать мозги».

Ричард Харрис стучал пальцами по стеклянной перегородке. Он предпочитал находиться подальше от смотровой, чтобы, не дай бог, не вырвало. Делса вышел к нему, потому что Ричард наотрез отказался подходить к анатомическим столам. Он сообщил:

– Мы опознали распиленного парня. Его звали Зорро; и он был шестеркой в банде «Денежный поток».

– Как ты его нашел?

– Его семья, – и мама и папа, – они все завязаны в этом бизнесе. Зорро не позвонил домой в условленный час. Делами он занимался опасными и знал, что другая банда хочет вытеснить его. И если он не появляется и не звонит в назначенное время, то, скорее всего, он мертв. Его родственники здесь, в смотровой. Фотограф попытался снять лицо Зорро так, чтобы не было видно ожогов… И еще там Тони-младший. Он рвет и мечет, не желая сидеть рядом с вонючими латиносами, которые разглядывают фото на мониторе. Тони просто мечтает с тобой поговорить. Точнее, он требует, чтобы ты к нему вышел.

– А как насчет Тайрелла? – поинтересовался Делса. – Ты его допросил?

– И его, и двух его дружков. Известные личности – оба на испытательном сроке. Да, я зашел и заказал завтрак, – у меня хватило времени все там осмотреть. Я на кухню заглянул. Сел за стойку, откуда видно, что там делается. Тайрелл жарил яичницу. Я уже был готов его взять, но в этот момент зазвонил мобильник. Оказалось, ресторан окружил Мэнни со своими ребятами из отдела особо тяжких преступлений. «Он там? Что ты делаешь? Так мы входим или нет?» Я ответила ему: «Мы приступим к операции, когда я позавтракаю».

– Мэнни Рейс.

– Ну да. И вот все идет своим чередом, Мэнни входит, и мы направляемся на кухню к Тайреллу. Он видит нас и выбегает через черный ход к машине, а в ней на переднем сиденье – его жена и малышка. Они как будто ждут его с работы. Он замечает наших парней, хватает малышку, забирается на водительское сиденье, прикрываясь девочкой, как щитом. Родной дочкой, представляешь? Ты меня слышишь? В общем, мы его быстро догнали. А потом Мэнни сказал: «Сегодня я кое-что понял. Такому подонку не жаль и морду разбить».

Делса звонил Ричарду прошлой ночью, еще из особняка Парадизо, и сообщил ему, что девушка в кресле рядом со стариком – Хлоя, а не Келли. Он попросил Харриса допросить и Монтеса. Зачем он сказал, что убитая – Келли? Под конец Делса добавил:

– Только не говори ему, что нам все известно.

Сегодня в морге он сказал:

– Когда закончишь здесь, арестуй Монтеса. Я подъеду к пяти.

– В приемной ты обязательно столкнешься с Тони, – предупредил Ричард.

– Откуда он узнал, что дело веду я?

– Должно быть, он следит за тобой, друг, еще с тех пор, когда ты уложил его на обе лопатки в деле о превышении необходимой обороны. Помню, в то время я служил в отделе особо тяжких преступлений, и все мы только об этом и говорили. Сколько же он тогда запросил – тридцать миллионов?

Четыре года назад, в конце ноября, он вместе с Морин оказался в Истленде. В десять минут девятого они в темноте ездили по парковке, пытаясь отыскать свободное место где-нибудь поближе к универмагу «Гудзон», который тогда еще не переименовали в «Маршалл Филдс». Морин показал: «Вон там», но Делсе пришлось двигаться еле-еле, чтобы не задавить двух долговязых, медленно идущих по проходу парней.

Затем двое впереди свернули и вышли к свету – белые, неряшливо одетые ребята лет двадцати пяти. Грязные, какие-то запущенные. Возможно, они хотели срезать путь к парковке напротив. Морин сказал в сердцах: «Давай поезжай!» Несмотря на все свои хорошие качества, Морин не могла похвалиться особым терпением, характер у нее был взрывной. Дома, пока Делса смотрел телевизор, она делала зарядку – поднимала гантели. Морин подалась вперед и просигналила парням.

Как и ожидал Делса, они повернулись и уставились на фары их машины, – тогда это была «хонда-аккорд» с пробегом 94 тысячи. Один из парней окликнул их:

– Вы торопитесь?

Морин тогда заявила ему:

– Могу поручиться, что они оба есть в нашей базе данных.

– Вот почему тебе не стоило им сигналить, – отозвался он.

– Но ты же знаешь, что они сейчас замышляют, – возразила Морин. – Ищут машину, которую можно угнать. Или обчистить. – Она напомнила ему, что «хонду-аккорд» крадут в США чаще всех других марок.

Делса заметил, что скоро универмаг закроется и им надо спешить. Они приехали купить ее отцу пару свитеров: один в подарок ко дню его рождения, а второй – к Рождеству. Одним махом убить двух зайцев.

Но парни двинулись прямо к «хонде»: старые, потрепанные куртки нараспашку, бейсболки надеты задом наперед. Глаза у обоих пустые – из-за этого у них был особенно придурочный вид.

– Ночь живых мертвецов, – проговорила Морин. – Давай опустим окошки. Я хочу услышать, что скажут эти отморозки.

Делсе пришлось согласиться, хотя парни, похоже, были настроены весьма решительно. Он расстегнул ремень безопасности и «молнию» на куртке, просунул руку и открыл кобуру. Его «глок» покоился у правого бедра и словно был частью его самого. Пистолет Морин был в ее дамской сумочке, которую она поставила на колени.

Парень, подошедший со стороны Делсы, пригнулся и поглядел Делсе в лицо.

– Я думал, ты гребаный ниггер, – сказал он. – Паршиво водишь!

Делса не понял, что он имел в виду, но не стал переспрашивать и невозмутимо откликнулся:

– Не напрашивайся на неприятности. – Он добавил: – Отойди от машины.

В следующую секунду Делса приоткрыл дверцу плечом, с силой ударив парня по лицу. Тот упал. Делса выскочил из машины, и в тот же момент до него донесся голос Морин:

– Фрэнк, он украл мою сумку!

Он увидел, как второй парень побежал с коричневой кожаной сумочкой на ремне, петляя между машинами. Потом он забежал за грузовик. Фары встречной машины слепили глаза. Первый парень, которого Делса сбил с ног, поднялся и тоже бросился к грузовику. На полпути остановился, оглянулся и заорал:

– Тебе конец, понял!

Сделав несколько шагов, Делса услышал новый возглас Морин:

– Он забрал мою пушку!

Он не сводил глаз с крикуна, который намекал, что схватка не закончена. Второй малый уже сел за руль грузовичка и зажег в кабине свет. Делса достал свой «глок» и снял его с предохранителя. Свет в кабине погас, дверца хлопнула, и второй парень вновь появился в проходе с дробовиком в руке. Грянул выстрел; Делса поднял «глок», прицелился, как его учили, и пальнул парню в грудь, не сомневаясь, что попадет в цель. Второй раз дробовик полыхнул огнем вверх, в небо, а парень свалился на мостовую. Делса навел «глок» на второго малого, сунувшего лапу в сумку Морин. Когда парень вытащил руку, в ней был табельный пистолет его жены. Пуля угодила вору в сердце, и он упал. Делса вместе с Морин внимательно осмотрели их, а Морин проверила у каждого пульс. Он впервые в жизни пустил в ход оружие. Морин позвонила в Службу спасения, а он подогнал «хонду» к месту происшествия и оставил включенными фары.

Парни оказались родными братьями, уже судимыми ранее за угон машин. Их осудили условно, однако они обязаны были регулярно отмечаться в полиции. За нарушение режима они полгода отсидели в колонии. Школу бросили…

– Итак, мальчики смогли работать и помогать своей маме, пока их отец находился на принудительном лечении, – заявил журналистам Энтони Парадизо-младший, представлявший в суде интересы матери убитых. Он обвинил Делсу в превышении меры самообороны, повлекшей за собой смерть. Дело слушалось в обычном, гражданском суде, а иск был подан против города Детройта, управления полиции и Фрэнка Делсы. Адвокат требовал возместить «ущерб», который он оценил в тридцать миллионов. Тони настаивал: действия Делсы превышали пределы необходимой обороны; он не должен был применять оружие. Повернувшись к журналистам, Тони высказался еще резче:

– Неужели это правильно – ухлопать двух молодых ребят, пытавшихся угнать старую «хонду» с пробегом в девяносто тысяч миль?

Суд рассмотрел иск Тони и отклонил его. Совет высших чинов полиции ознакомился с уликами, собранными по делу, и пришел к выводу: Делса действовал в соответствии с законом и может вернуться к исполнению своих обязанностей. Психолог из управления полиции заявил, что Делса реагирует на произошедшее адекватно: ему жаль, что пришлось пускать в ход оружие. Хорошо еще, сказал он, что убитые оказались белыми и происшествие нельзя считать «инцидентом на расовой почве».

Обе широкие, изогнутые скамьи в вестибюле отдела судебно-медицинской экспертизы были обиты ярко-синей тканью, а деревянные спинки были ярко-желтыми. Делса подумал: такие цвета уместно смотрелись бы в школе. Не хватает только знамени на стене с надписью: «Гнездо боевых патологоанатомов».

И тут он увидел Тони Парадизо.

Тони устроился на ближней скамье, вытянув руку и положив ее на спинку. Он расслабился и чувствовал себе комфортно; он вообще относился к числу людей, которым нравится, как они выглядят. Младший Парадизо всегда носил дорогие костюмы и ботинки на каблуках, – с ними его рост достигал метра восьмидесяти. Такие люди обычно с изяществом засовывают обеденную салфетку за воротник, да так и уходят с ней. После того как отклонили его иск по делу о гибели двух парней, Делса случайно столкнулся с Тони у «Рэнди», и Тони угостил его обедом. Он умел приспосабливаться к обстоятельствам: утешал вдов и матерей погибших, орал на свидетелей противоположной стороны. Делса считал, что Парадизо-младший переигрывает, и не придавал значения его манере держаться, – его не интересовали подобные типы. Однако на процессе Тони держался мастерски; Делса не имел ничего против него лично. Как-никак Тони был адвокатом, а значит, имел право на некоторую предвзятость и напыщенность. Делса не считал его придурком – впрочем, он не сходился с ним близко. Тони был высокооплачиваемым адвокатом пятидесяти трех лет, с тщательно причесанными темными волосами и большим задом.

Он заметил Делсу и произнес:

– Идите сюда, Фрэнк. Помогите мне, пожалуйста. – Но не встал, чтобы поздороваться. Делса подошел к скамье, и Тони пожаловался ему: – Они не разрешают мне увидеть отца. – Он произнес это важным тоном, но во взгляде, устремленном на Делсу, улавливалась надежда.

– По-моему, они передали снимки на монитор.

– Да, в смотровой целый выводок мексиканцев. Кто у них погиб?

– Парень по имени Зорро, состоял в одной из уличных банд.

– Никогда о нем не слышал. И что же, его пристрелили копы?

Делса покачал головой:

– Для вас в этом деле ничего интересного нет.

– Неужели вы меня все еще презираете? Фрэнк, скажите откровенно, вы на меня по-прежнему дуетесь?

– Нет, и никогда не дулся, – отозвался Делса.

– Фрэнк, поверьте, там не было ничего личного, – проговорил Тони. – Я ведь вам говорил. Если бы я тогда выиграл дело, город заплатил бы несколько кусков, а вам это не стоило бы ни гроша.

– Тогда вы не предлагали мне вступить в долю.

– Ну, ну, вы же знаете, я на сделки не иду. Единственная причина, по которой вы, как я думаю, нажали на спусковой крючок, такова: вы не желали, чтобы какой-то засранец пристрелил вас из пистолета вашей жены. Но я не стал за это цепляться. Послушайте, мне жаль, что вас постигла такая утрата, Фрэнк. А теперь я лишился отца. И они не разрешают мне его увидеть.

– Вы сами туда не пойдете, – заметил Делса. – Они сейчас производят вскрытие.

– Не в том дело. Я не хочу опознавать его, глядя на монитор. Я хочу его самого увидеть. А они держат меня здесь и просят смотреть на гребаный экран. И повсюду коробки с оранжевыми платками. Слышите, как мексикашки заливаются? Они очень эмоциональные люди, Фрэнк. Ну как, есть у вас хоть какие-то зацепки?

– Пока что нет. Этим занимается Харрис.

– Я видел его вчера. Он сказал, что вы были в доме, но я вас не застал. Как по-вашему, это был вооруженный налет?

– Пока такова официальная версия. Тони, в доме находились две молодые женщины. И я желал бы выяснить, какая из них была подружкой вашего отца.

– Та, что сидела с ним рядом, Хлоя. А разве не так?

– Раз вы так говорите…

– Выходит, то была не Хлоя?

– Ее опознали как Келли Барр. Вернее, ее опознал Монтес.

– Мне об этом никто не говорил, – откликнулся Тони. – Келли Барр? Никогда о ней не слышал. Подождите минуту. Так, значит, Хлоя жива?

– Нет, – ответил Делса, – в кресле была Хлоя. Монтес ошибся, – добавил он.

Тони нахмурился:

– О чем вы говорите? Он с ней знаком, он регулярно заезжал за ней и привозил к отцу.

– А вы ее хорошо знали? – полюбопытствовал Делса.

– Я? Да я все время просматривал завещание отца, – признался Тони, – ждал, что ее имя всплывет в дополнительном распоряжении. Вот насколько хорошо я ее знал.

– По-вашему, она охотилась за деньгами вашего отца?

– Фрэнк, она была шлюхой.

– Ваш отец был в курсе, так ведь?

– Она приходила в дом и раздевалась, – конечно, он понимал, кто она такая. Отыскал ее по Интернету, на одном порносайте. Она ему нравилась, почему бы и нет? Она помогала ему разминать старческие кости, если такое возможно в восемьдесят четыре года. Но это не причина включать ее в завещание.

– Он когда-нибудь предлагал вписать туда ее имя?

– Нет, но все шло к тому. И я серьезно подумывал о том, чтобы признать его недееспособным и поместить под опеку. Фрэнк, он на глазах терял память и рассудок; ранняя стадия болезни Альцгеймера. Стоило только послушать его суждения. Он давал ей пять тысяч в неделю, если не больше!

– Может быть, он нашел иной способ позаботиться о ней после своей кончины, – предположил Делса.

– Ну и что бы ей это дало? Теперь она тоже мертва. – Он не понимал.

Делса спросил:

– А что, если все уже успели подготовить? Допустим, в банке открыли счет на ее имя? – Он увидел, как из смотровой выходят шесть, семь, восемь человек, и каждая из трех женщин прижимает к лицу носовой платок. К одному из мужчин, пожилому испанцу, подошел Харрис.

– Если он ей что-то оставил, – отозвался Тони, – то я об этом ничего не знаю.

– Вы упомянули, что ваш отец отыскал Хлою через Интернет. Он умел пользоваться компьютером?

Тони немного подумал и сказал:

– Да, вы правы. Должно быть, это Монтес нашел ее для него. Потому он и держал его в доме. Монтес исполнял все пожелания отца. Папа собирался оставить ему дом, но затем моя дочь Аллегра решила, что жить в городе – одно удовольствие, и он включил ее в завещание. Она получит дом, но сейчас я уже ни в чем не уверен. Ее муж хочет переехать в Калифорнию и приобрести винный завод. Не могу понять этого Джона Тинтиналли. Сейчас он продает через Интернет бычье семя, то есть выступает посредником. Они сбывают его фермерам с молочными хозяйствами, а те оплодотворяют своих коров, чтобы поддерживать надои. Да, Джон представляет нескольких быков-чемпионов – Аттилу, Большого Папу и других.

– А как же он добывает семя? – поинтересовался Делса.

– Насколько я понимаю, они используют искусственное коровье влагалище, – откликнулся Тони. – И бык изливается туда. Или стимулируют руками, или вставляют в зад электрический прут. Есть разные способы. Если вам любопытно, спросите Джона.

Делса с трудом мог представить себе второй из перечисленных методов.

– Ваш отец и Монтес хорошо ладили? – осведомился он.

– Да, отлично. Папа порой называл его своим домашним, ручным ниггером. Он был не просто хозяином, он был белым хозяином. Вы же знаете это поколение, он до сих пор считал Монтеса цветным. Нет, старик не включил его в завещание, мне это точно известно, но они играли друг с другом в разные игры. Отец обычно размякал, стоило ему немного выпить, и начинал разглагольствовать о том, что все люди созданы равными, а Монтес суетился и поддакивал ему: «Да, сэр, мистер Парадиз». Папа любил, когда его называли «мистер Парадиз». Но Ллойд перещеголял даже Монтеса.

– Он сообщил нам совсем немного. Сказал, что уже лег спать.

– Потому что дядя Ллойд хитрее Монтеса и привык держать язык за зубами… «Нет, сэр, что вы, мне об этом ничего не известно».

– Почему же ваш отец ему так доверял?

– Я уже говорил вам, Ллойд ничего не знает, не слышит и не видит. Только чешет свою голову, если хочет намекнуть. И он неплохой повар. Работал у «Рэнди» су-шефом, шеф-поваром после того, как вышел из тюряги.

– За что он сидел?

– А я-то считал вас классным следователем, настоящим асом.

– Я еще не ознакомился с его досье.

– Ллойд участвовал в вооруженном ограблении и крепко влип. Ограбил бухгалтера, увел получку целой фирмы, но его заложили. Будь Ллойд в расцвете сил, Монтес был бы у него на побегушках. Но вот что я хотел бы знать – почему Монтес сказал, что с папой была не Хлоя, а другая девушка?

– Я с ним еще разберусь и выясню, в чем тут суть.

– А вторая девушка тоже была в доме?

– Да, была.

– И он мог увидеть, что она не Хлоя, верно?

– Точно подмечено, – согласился Делса. – Я его спрошу.

Он попрощался и вышел.

13

Монтес сидел в комнатушке размером со шкаф; стоявший в ней деревянный стол вдвое уступал по размеру обычному письменному столу. Два стула располагались друг против друга. В комнатке не было окон, на розовых стенах – ни картин, ни фотографий, ни надписей. Монтес подумал: очутись здесь черные братки и прожди они столько времени, они бы непременно написали что-нибудь на стенах. Имена Шанк, Боло – или «Ви-Дуг был здесь». Или намалевали бы: «С-1» – «первым делом – Семья», или «Б.С.М.» – «банда Седьмой мили». Тут могли быть даже свастика и лозунг «Власть белых», нарисованные и написанные засранцами из «Арийской расы». Однако стены остались нетронутыми, потому что, как догадался Монтес, никто не приносил сюда фломастеры, уголь или цветные мелки, то есть то, чем можно писать. Те, кто попадал в полицейское управление, приходили сюда, неся шнурки от ботинок.

Он уже неоднократно рассказывал копам о том, как растерялся в тот страшный вечер.

Дверь открылась, и в комнатку вошел свой брат, чернокожий, – в накрахмаленной полосатой рубашке с золотыми запонками на манжетах, в галстуке, завязанном крошечным узлом. Вчера ночью эксперт называл его Ричардом. Ричардом Харрисом. А теперь этот пижон устроился за столом и начал допрос.

– Давно ли вы знакомы с Хлоей Робинетт? – Одно и то же, одно и то же! Гнет лишь в одну сторону: почему он сказал, что со стариком осталась Келли, если там была Хлоя?

– Я уже отвечал вашему шефу и той женщине, кажется Джекки… Лучше спроси их, приятель.

Однако Харрис не отставал:

– Да, но ты нам лапшу на уши вешаешь. Я хочу выяснить, зачем ты велел Келли называться Хлоей.

– Я ей ничего подобного не велел.

– Ты ведь знал, что она – Келли.

– В том-то и дело, что не знал. Я посмотрел на убитую девушку, всю в крови. Да, я был знаком с Хлоей, но та, убитая, ни капли на нее не походила. Ты бы их видел, там, в кресле! От такого зрелища у любого крыша поедет. Понятно? И тогда я решил, что в кресле Келли, уж если она ничуть не похожа на Хлою, а значит, вторая, там, наверху, наверняка Хлоя. Потому меня в голове все смешалось – и Хлоя, и Келли. Они ведь выглядели, как сестры, – одевались одинаково, волосы одного цвета, стрижки однотипные. Я несколько раз затянулся травкой, чтобы очухаться. Понимаешь? В кресле могла быть любая из них. И я подумал – хрен с ними.

– У нас здесь есть окно, – сказал Харрис. – Я подвешу тебя к раме – а до земли, между прочим, пять этажей. Буду задавать тебе вопросы, а ты повиси там, над улице. А я еще и переспрашивать стану: «Что ты там бормочешь, сукин сын? Я тебя не слышу». Девушка ведь ясно тебе сказала: «Я – Келли, придурок!» А ты ей: «Нет, неправда, ты – Хлоя». – Харрис склонился над столом, опершись на него руками, и придвинулся к Монтесу. – Почему ты сказал, что она Хлоя?

– Она соврала тебе, приятель.

– Зачем тебе нужно было, чтобы она стала Хлоей?

– Спросите эту стерву, зачем она врет.

– На что ты рассчитывал, назвав ее Хлоей? Какой тебе от этого прок?

– Клянусь Богом на могиле моей матери…

– Откуда ты этого набрался, из каких фильмов? Твоя мать умерла? Ее задница гниет в могиле? Где же эта могила? Ты клянешься Богом и продолжаешь пудрить мне мозги!

Монтес поднял руки вверх ладонями наружу:

– Твоя воля. И у тебя все козыри. Что тут скажешь?

– Номер твоего мобильного телефона?

– Зачем еще?

– Отвечай немедленно, или звони своему адвокату.

– Неужели он там? – удивилась Келли. – А я думала, там шкаф.

Она присела к столу Делсы, повернулась и поглядела ему через плечо.

– Там комната для допросов, – пояснил Делса. – Сейчас с ним разговаривает Ричард Харрис. Он тоже был в доме Парадизо прошлой ночью. Когда мы уходили, Харрис беседовал с высоким мужчиной в плаще и бежевой кепке. Помните? Это наш шеф. Уэнделл Робинсон. Возможно, он захочет с вами поговорить, когда мы подпишем протокол.

Она снова испуганно покосилась на дверь комнаты для допросов. Находиться неподалеку от Монтеса и впрямь было неуютно. И Делса понимал почему. Но быть может, их связывало нечто большее и клубок становился еще запутаннее.

– А что, если он выйдет и увидит меня?

– Нет, он не выйдет.

– Если Харрис оставит его одного?

– Он знает, что не имеет права выходить оттуда, и не выйдет. Ведь он старается произвести хорошее впечатление и не в силах поверить, что мы обнаружили в его рассказе ложь и нестыковки. А я вот что хочу знать, – продолжил Делса. – Он знал, что вы вчера приедете?

– Он сам заехал за нами. Хлоя условилась со стариком, что привезет подругу. Ей хотелось, чтобы я поехала с ней позавчера, но мне нужно было проводить папашу в аэропорт. Он уверял, что приехал в Детройт, соскучившись по своей девочке, но на самом деле просто тянул из меня деньги. Мой папаша пьет.

– Вам известно, что богатые обычно зовут своих отцов «папаша», а небогатые – «папа», – улыбнулся Делса.

– А почему, вы можете сказать? – спросила Келли.

– Я это чувствую. А доказать не могу.

– Папа живет в Уэст-Палм-Бич, – сказала Келли. – Он бывший парикмахер, вернее, и теперь иногда подрабатывает. Не модный стилист из салона, а обычный парикмахер. Он пьет и бегает за каждой юбкой.

– Ваша мама не живет с ним?

Делса привык задавать вопросы, ответы на которые знал заранее.

– Она умерла в то время, когда я только начинала работать моделью. Мне было шестнадцать лет. Она и толкнула меня в мир моды, но не дожила до того, когда мои труды себя окупили. Папа говорит, что пьет от тоски по ней, но, знаете, он пил всю жизнь. – Келли помолчала и добавила: – Он неплохой человек. Несколько дней в году я его могу терпеть.

Слушая ее неспешный, протяжный выговор, Делса заметил:

– А ведь вы родом не из Детройта.

– Вообще-то именно из Детройта. Я появилась на свет здесь, в клинике «Харпер». Мы перебрались в Майами, когда я была совсем маленькой. Я вновь поселилась тут в двадцать лет, приехав поучаствовать в автошоу. Познакомилась с одним парнем и решила остаться. Парень оказался маменькиным сынком, вечно разбрасывал вещи по комнате, но в Детройте я осталась. Я могла жить везде, где хочется.

– Но остались в Детройте.

– Я тяжела на подъем. Нет, тут ничего. Масса музыки, мало пробок на дорогах, и можно быстро ездить. У меня «фольксваген-джетта», черный, сразу заводится, и им легко управлять, когда вокруг снег и лед… Что еще вы хотели бы узнать?

– Итак, Монтес заехал за вами…

Она замялась. И смущенно отозвалась:

– Д-да. Но теперь когда я об этом думаю, то понимаю, – он не знал, что мы явимся. И пожаловался в машине, что его никто не предупредил. Монтес позвонил кому-то по мобильнику, но ни с кем не разговаривал.

– Он оставил сообщение?

– Нет. Просто разозлился, что ему никто не ответил, и швырнул аппарат. А вы его уже допрашивали? – полюбопытствовала она.

– Сегодня утром? Да, сначала я, потом Джекки Майклз, – вы видели ее вчера.

– Она мне угрожала.

– Джекки старалась вас расшевелить. А сейчас с ним беседует Харрис.

– А Монтес? Что он говорит?

– Что вы лжете. И все придумали.

– Он знает, что именно я вам сообщила?

– Мы выдаем ему информацию понемногу. И пока не упоминали о двух белых типах, – сказал Делса. – Вы твердо уверены – он не знает, что вы их видели?

– Абсолютно уверена.

– Они ушли, и Монтес поднялся наверх.

– Через несколько минут. – Келли повторила ему то, о чем уже рассказывала на кухне у себя дома. – Если бы он думал, что я их видела, то с какой стати ему меня спрашивать? По его словам, в дом вломился чернокожий. А после он меня предупредил: если я не сделаю все, что он велит, черный громила прострелит мне башку. Теперь вы поняли, почему я тогда была немного не в себе? Вам ясно?

Делса не отводил от нее глаз.

Келли спросила, можно ли ей закурить, и он достал пепельницу из ящика стола. Она закурила длинную сигарету из пачки «Вирджиния Слимс 120» и, подняв прекрасное лицо, выпустила кольцо дыма. На ней была дубленка и джинсы, – сегодня утром девушка оделась для улицы. – черные ковбойские сапоги, старые, сношенные, но начищенные до блеска.

– Вы слышали, как Монтес звонил в 911?

– Он был внизу.

– А Ллойд, где находился он?

– Он открыл нам дверь, и больше я его не видела.

– Джекки намерена с ним поговорить.

– Он показался мне безобидным.

– Но он был дома, – заметил Делса.

– Вы знаете, что Монтес – ваш клиент. Однако мои показания противоречат его, – заявила Келли. – Я не ошибаюсь?

– Пока что нет.

– И если он не признает свою причастность к убийству, вам придется его отпустить?

Делса не смог бы определить по ее интонации, надеется она на подобный исход или боится. Но если сейчас ее пугало соседство с Монтесом в отделении полиции, то вряд ли ей хочется встретиться с ним на улице. Или все же…

Может быть, Джекки стоит сказать ей пару слов.

– Если мы продолжим допрос, он потребует адвоката, – пояснил Делса. – А если нам не удастся предъявить ему обвинение, он от нас уйдет. Мы ищем мотив. Кому выгодна смерть старика, кроме его родных? Мы отвергли версию ограбления – из дома ничего не украдено, кроме бутылки водки. Правда, дорогой марки – «Христиания», но для налета на дом этого явно недостаточно. И потому мы сосредоточились на Монтесе. В прошлом он уголовник, однако в последние десять лет у него все чисто. Если он никак не причастен к убийству, то зачем ему нам лгать? – Делса пустил пробный шар: – При условии, что вы говорите правду.

Она встрепенулась.

Келли докурила сигарету почти до фильтра и потушила окурок в пепельнице.

– Я сказала вам, кто я такая. И мы все выяснили.

– Не до конца.

– Да, и я объяснила, почему так вышло.

– Вы боитесь сболтнуть лишнее.

– Дома я чувствовала себя в безопасности и увереннее; я сообщила вам все, что знаю.

– А здесь, в управлении полиции, вы не чувствуете себя в безопасности?

– Фрэнк, тогда я была в полуоцепенении и себя не помнила. Мне не хотелось думать и отвечать на вопросы, пока у меня не прояснится в голове.

Она оправдывалась, но была спокойна, снова назвала его по имени и уютно устроилась на стуле.

– Итак, – повторил Делса, – мы сосредоточились на Монтесе. Если он не причастен, то почему он лжет? Почему желает, чтобы вы стали Хлоей? Здесь что-то не так. Значит, на кону большие деньги, из-за которых стоит рискнуть. Старик не включил его в свое завещание. Как, впрочем, и Хлою. Невольно напрашивается вопрос: собирался ли мистер Парадизо позаботиться о ней как-то иначе и обеспечить после своей смерти. Она никогда не упоминала ни о чем подобном?

– Он платил ей пять тысяч в неделю, – ответила Келли.

– Очень щедрый человек, однако он даже не пытался включить Хлою в свое завещание.

– Из-за сына, – пояснила Келли, – Тони-младшего.

– Так, значит, вы с ней все же об этом говорили.

Она нервно стряхнула пепел – два, три раза.

– Ладно, раз уж речь зашла… он был столь щедр, что я думала, он что-нибудь завещает Хлое, – сказала Келли. – Она объяснила мне, почему ни на что не рассчитывает; и деньги ее не слишком волновали. Даже пять тысяч в неделю. Хлоя могла заработать своими трюками еще больше.

– Занятно, не правда ли? – заметил Делса.

Келли лишь пожала плечами и закурила очередную сигарету.

– А мы тем временем, – продолжал Делса, – стараемся выйти на след двоих неизвестных. Нас убеждают в том, что их наняли «убрать» старика. Подброшенная монета предопределила ваши судьбы.

– Я все время об этом думаю, – призналась Келли.

– И Монтес играет здесь важную роль. – Делса несколько секунд пристально смотрел ей в глаза, как будто пытаясь в них что-то отыскать. А затем попросил – Освежите память, вспомните двоих типов в бейсболках. Опишите мне снова, как они выглядели.