Текст книги "Соучастники"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Элмор Леонард
Соучастники

Посвящается убойному отделу полиции Детройта

1

Во второй половине дня Хлоя и Келли пили коктейли в клубе «Гремучая змея». Они сидели в дальнем конце зала. Хлоя говорила, Келли слушала. Хлоя пыталась убедить подругу помочь ей развлечь Энтони Парадизо, богатого папика восьмидесяти четырех лет. Он платил Хлое пять тысяч долларов в неделю за то, что она была его девушкой.

Хлоя протянула Келли пачку «Вирджиния Слимс 120».

Когда они вошли, ранние посетители проводили их взглядами, гадая, кто же эти две девушки. Такое случалось всякий раз, стоило им здесь появиться. Не шоу-герлз. Скорее фотомодели, привыкшие к подиуму и своим снимкам на обложках глянцевых, гламурных журналов. У них был особый стиль: шерстяные жакеты от дорогих дизайнеров, броские заколки, шарфы, широкие кожаные пояса. Не уличные дешевки, это точно. Они вполне могли быть сестрами; обе высокие, стройные, даже носы одинаково укорочены скальпелем пластического хирурга. Обе блондинки с коротко стриженными волосами. Сегодня они появились в вязаных шапочках «колоколом», надвинутых чуть ли не на глаза, и в темных очках. Ведь апрель в Детройте – месяц прохладный, с неустойчивой погодой, в ближайшие дни даже предсказывали снег.

Итак, они курили.

Официантка, молоденькая блондинка по имени Эмили, направилась по залу к их столику, накрытому белой скатертью. Она принесла им коктейли «Александер» с джином, безо льда и, как всегда, предупредила девушек:

– Простите, но здесь курить не полагается. А вот в баре можно.

Келли окинула беглым взглядом черные брюки и накрахмаленную белую блузку Эмили.

– А твой босс об этом что-то говорил?

– Пока нет.

– Ну, так и ты плюнь, – посоветовала Хлоя. – Он нас любит. – Она достала из кармана пепельницу с логотипом «Ритц-Карлтон» и поставила ее на стол.

Эмили наблюдала за нею.

– У вас они всегда из разных отелей. Мне другая очень нравится. Наверное, она из «Сансет Маркиз».

– И такая есть, – кивнула Хлоя. – Когда в следующий раз поеду в Лос-Анджелес, свистну еще несколько.

– И шляпки у вас клевые, – добавила Эмили и удалилась.

Келли проводила официантку взглядом:

– Эмили малость с прибабахом.

– Она фанатка, – пояснила Хлоя. – А все фанаты малость с прибабахом.

– Держу пари, скоро она вернется к нам с каталогом.

– Где ты снималась в этом месяце? И для кого?

– Для «Сакс» и «Нейман Маркус», а у нее, конечно, есть «Виктория Сикрет».

– Помню, она как-то спросила меня, не модель ли я, – проговорила Хлоя. – А я ответила – иногда, время от времени, но по большей части занимаюсь ручной работой.

– Ты называешь это «ручной работой». Покажи ей свои снимки в «Плейбое», и она обалдеет, – отозвалась Келли.

Тут подруги увидели Эмили. Официантка лавировала между столиками, прижимая к груди каталог «Виктория Сикрет». Со смущенным видом она остановилась рядом с Келли:

– Надеюсь, девчонки, вы не подумали, что я зануда и успела вас достать.

– Да нет, – приободрила ее Келли. – На какой странице?

Эмили дала ей каталог и маркер.

– На шестнадцатой. Там, где вторая коллекция нижнего белья. Вы не могли бы расписаться вот тут, прямо над пупком?

– Я рекламировала бесшовное белье, – уточнила Келли. – Вторая коллекция – на следующей странице. – Она расписалась «Келли» черной ручкой на снимке с обнаженным телом. – Я должна быть еще где-то рядом.

– На сорок второй странице, – подсказала Эмили. – Там новая коллекция бикини с низким вырезом. А рядом – стринги и трусики «танга».

Келли перелистала страницы и нашла свое изображение в белых трусиках.

– Ты хочешь, чтобы я расписалась на каждой фотографии?

– Если вы не возражаете. Я буду вам так благодарна.

– А у тебя есть какая-нибудь из этих модельных вещей? – поинтересовалась Хлоя.

Эмили застенчиво улыбнулась:

– Стринги.

– Ну и как тебе?

Эмили поежилась:

– Ничего.

– А вот я жду не дождусь, когда все это можно снять, – призналась Келли, возвращая Эмили каталог.

– Мне нравятся трусики «танга», – сказала Хлоя. – Но в последнее время я их не ношу. Если хочешь узнать почему, спроси старика.

Эмили отошла.

– Ты рада, что ты – не официантка? – осведомилась у подруги Хлоя.

– Да, но, по-моему, я бы с этим неплохо справилась, – откликнулась Келли. – Принимала бы заказы и ничего не записывала. «Дама с голубыми волосами: закуска из белой рыбы, пьет скотч, щука». И я бы не стала называть посетительниц «девчонки».

– Тебе все дается легко, – одобрительно отозвалась Хлоя. – Но ты летаешь на работу в Нью-Йорк и почти не живешь здесь.

– А нью-Йоркские дороги с вечными пробками? – возразила Келли. – Большую часть времени ждешь, когда можно будет двинуться.

– Ну и что? Ты же сидишь в лимузине.

– Я люблю водить.

– Ты бы могла все время работать на «Вики». И заработала бы гораздо больше. Целую уйму денег.

– Мне и так хорошо.

– Ходить на тусовки с кинозвездами…

– Которым не терпится прыгнуть на тебя и трахнуть.

– А чем это плохо?

– Я бы хотела влюбиться. Или думать, что влюблена.

Они потягивали коктейль «Александер» и курили.

– Милая, ты мне сейчас просто необходима, – сказала Хлоя.

– Не могу. Мне нужно отвезти папашу в аэропорт.

– Он еще здесь?

– Целыми днями играет на автоматах и дает мне советы за обедом. Он считает, что я должна найти нового агента.

– Он, кажется, парикмахер?

– Теперь у него полно времени для размышлений.

– Вызови ему такси.

– Я хочу быть уверенной, что он нормально улетит. Мой папаша пьет.

– Неужели мы не можем все уладить и вместе поработать? Речь идет максимум о трех часах. К полуночи старик обычно засыпает в кресле. Он лишь кивает, когда я с ним говорю, и роняет сигару. А я слежу, как бы он не сгорел.

– Не сегодня, – отказалась Келли, но затем принялась себя упрекать: как-никак они были близкими подругами и уже два года жили в одной квартире. – Ну а если я когда-нибудь пойду с тобой к нему, то что мне придется там делать? – робко полюбопытствовала она.

В общем-то Келли была не прочь посмотреть на этого мистера Парадизо. Насколько она поняла, старик платил Хлое пять тысяч долларов в неделю, чтобы она приезжала по первому вызову и принадлежала только ему. Огромная сумма за непыльную работу, чуть ли не вдвое больше, чем получала Келли, демонстрируя купальники и нижнее белье. Хлоя постоянно твердила, что устала обдумывать, как бы ей еще развлечь старого хрена, но не бросала его, и не только из-за пяти тысяч в неделю. У Хлои были деньги; она заплатила наличными за квартиру в центре города, с видом на реку.

Келли ни о чем не спрашивала, но допускала, что Хлоя не уходит по очень простой причине. Она ждет дня «большой выплаты», когда старик умрет.

– Знаешь, какая у него любимая забава и от чего он ловит кайф? – спросила Хлоя. – Он без ума от чирлидеров, заводных девчонок из групп поддержки. Я придумала целую программу, но старые приемчики уже приелись.

– Так что же, мы встанем перед ним и будем кричать спортивные речовки? – полюбопытствовала Келли.

– Мы встанем перед телевизором, по обе стороны от экрана, пока он будет смотреть на видео футбол с участием команды Мичиганского университета. У него сотни кассет, но лишь тех, где выигрывает команда Мичигана. Сегодня вечером он хочет насладиться финалом 1998 года на Розовый кубок между сборными Мичигана и штата Вашингтон. Потом он поставит паузу, и мы начнем его заводить. У нас будут короткие плиссированные юбочки. Тони всегда мечтал иметь дело с настоящими мичиганскими девушками-чирлидерами. Он даже отправил Монтеса в Энн-Арбор, чтобы тот попробовал уговорить пару девушек проделывать эти штуки раз в неделю. Он и тогда был готов платить им сполна.

– А кто такой Монтес?

– Я же тебе про него рассказывала.

– Его слуга?

– Нет, слуга – Ллойд. Они оба чернокожие. А Монтес у Тони – помощник номер один, он ухаживает за стариком и достает для него разные вещи.

– В каком роде?

– Вроде меня. Он отыскал меня через Интернет. Ну вот, Монтес попытался раздобыть парочку настоящих чирлидеров и привести их сюда. Конечно, он классный парень, но очень смахивает на сутенера в деловом костюме. Так что первые девушки послали его куда подальше. Он попросил, чтобы они продали ему свои юбки, и они снова его послали. Тогда он заказал в ателье две юбочки моего размера. Плиссированные, бледно-желтые с синим. А я сочинила речовку: «Станешь желтым, как маис, мы тебя опустим вниз. Мы – цыплятки, мы вдвоем, и тебя мы заклюем». Тони любит речовки «с перчиком». «Мы – великая десятка, мы игривые котятки». А затем нужно дважды хлопнуть в ладоши. «Рот пошире разевай, кое-что нам подставляй».

– Ну да, – сказала Келли. – У тебя есть свитера с зашитыми в них маленькими мегафончиками?

– Обычно я раздеваюсь до пояса. Выступаю топлес.

– Нет уж, это не для меня. Предложи кому-либо еще.

– Одна моя знакомая любит такие штуки, но она на неделю уехала из города. Я надеюсь, – продолжила Хлоя, – Тони скоро надоедят чирлидеры, или однажды он перевозбудится, его моторчик, наконец, забарахлит, и он уйдет в иной мир с улыбкой во весь рот.

– А я думала, он тебе нравится.

– Нет, я вовсе не жду его смерти. Просто не могу себя побороть, и у меня смешанные чувства.

– Он тебе что-нибудь завещал? – предположила Келли.

– Нет. Это исключено, даже будь я монахиней. Тони – вдовец, у него три замужние дочери, внуки и сын – настоящий придурок. Я его до смерти боюсь. Но ты права: Тони хотел упомянуть обо мне в своем завещании, а я сказала: «Когда тебя не станет, твой сын затаскает меня по судам». А про себя я тогда еще подумала: «Или пристукнет при первой возможности». Тони-младший – глава юридической фирмы отца, там одни криминальные дела и возмещение морального ущерба.

– Но он тебе все равно что-то оставит, – уверенно заявила Келли. – Вот почему ты от него и не уходишь.

Хлоя сделала затяжку, выпустила кольца дыма и ответила:

– Он не говорит мне, что именно оставит, но по-моему, он открыл на мое имя страховой полис – такой же, какой долгое время был у него, а недавно он перезаключил договор страхования в мою пользу, то есть сделал бенефициаром. Если бы он выписал страховку на свое имя, ему, принимая во внимание его возраст, могли бы отказать.

– И ты думаешь, там уйма денег?

– Вполне возможно. Он сказал, что нашел хорошего консультанта по финансовым вопросам и я буду обеспечена на всю жизнь. По-моему, речь идет примерно о пяти миллионах, если этого хватит для достойной отставки.

– Так у него есть полис?

– Он не хочет, чтобы о нем пронюхал Тони-младший. Возможно, вначале договор был заключен в пользу сына, если речь действительно идет о страховке. Но что еще это может быть?

– А где находится полис?

– В депозитной ячейке банка.

– У тебя есть ключ?

– Ячейка на имя Монтеса Тейлора.

– А, того типа, – откликнулась Келли, – который похож на сутенера в деловом костюме. Ты ему доверяешь?

– В ячейке лежат мои бумаги, а не его. Тони умрет, а Монтес проследит, чтобы я их получила. Все, что там есть. Чего рожу корчишь? Тони ему доверяет. Говорит, что Монтес ему как сын, хотя он и цветной. Тони политкорректен, и тут к нему не подкопаешься. А Монтес – клевый парень, ему чуть за тридцать, и он симпатичный. Он повсюду возит Тони; целых десять лет таскает его на все игры с участием Мичиганского университета. Тони обещает оставить Монтесу дом, ведь никто из его детей не желает жить в Детройте. Это особняк в Индиан-Виллидж, за Джефферсоном, неподалеку отсюда.

– А он дорого стоит?

– Точно не знаю. Будь он на Блумфилд-Хиллс, то легко потянул бы на пару миллионов.

– У него есть слуги?

– Приходящие служанки. Я упоминала тебе о его домоправителе Ллойде? Он не такой старый, как Тони, но тоже в годах. А на вид нечто среднее между дядюшкой Беном с упаковки риса и Рыжим из комиксов. Каждый вечер, когда Ллойд желает старику спокойной ночи, Тони окликает его: «Ллойд, уложи-ка ты меня сегодня». Тот возвращается и ведет его в спальню: «Осторожнее, мистер Парадиз».

– Ты тоже называешь его «мистер Парадиз»?

– Только когда хочу подлизаться. А Монтес и Ллойд к нему иначе не обращаются. Старый хрен это любит.

– И он еще может… Ну, ты меня понимаешь, – вести себя как мужчина?

– Иногда, если ему кажется, что он в полном порядке. Вообще-то его конек – полизать у меня между ног. – Хлоя сняла темные очки и с надеждой посмотрела на подругу-модель. – Я рассказывала Тони о тебе. Дала понять, что ты прикольная, с юмором, элегантная, интересная.

– Надежная, преданная…

– Любящая дочь и заботишься о своем отце.

– Знаешь, – отозвалась Келли, – если тебе удастся отложить развлекаловку до завтра и если мне не придется отплясывать топлес…

Они выехали по шоссе 94 и направились в сторону детройтского метро. Перед фарами «джетты» кружился снег. Келли разогналась до шестидесяти миль, беспокоясь, успеет ли она довезти отца в аэропорт, а он наслаждался поездкой и болтал без умолку. В сумке у него булькала четвертинка водки. В дорогу он надел нейлоновую куртку, соломенную шляпу и темные очки. Девять часов вечера, в апреле снег, а парикмахер из Уэст-Палм, пьяница и бабник, хочет выяснить, почему его не познакомили с Хлоей. Келли объяснила, что ее подруга занята.

– Чем?

– Она заботится об одном старике. Ухаживает за ним.

– Старики никогда не платят. Откуда у нее деньги, чтобы снимать с тобой квартиру, даже если у вас все расходы пополам?

Келли надоело изображать примерную дочь, живущую вместе с хорошей подругой.

– Это ее квартира. Она заплатила за нее четыреста тысяч наличными.

– Господи боже, папаша оставил ей такое состояние?

– Нет, сама заработала. Служила в эскорте.

– Что?

– Была девушкой по вызову. Начинала с сорока пяти баксов за час, а потом ее сняли для «Плейбоя», и ставка подскочила до девятисот.

– За один час?!

– Да, и плюс чаевые. Три тысячи за ночь. Но она плюнула на все и ушла развлекать старика.

– Господи боже, – повторил отец Келли, у которого осталось, быть может, десять долларов из шестисот, выданных дочерью. – И ты меня с ней не познакомила?

2

Ричард Харрис позвонил Делсе на дом в шесть утра, когда еще только начало светать. Делса расхаживал по кухне в шерстяном свитере и трусах, ожидая, когда вскипит кофе. В доме было холодно. Харрис сообщил, что пожарным пришлось оградить место преступления от посторонних. Пока там все задымлено, залито водой, стекла выбиты.

– Жертвы есть? – спросил Делса.

– В подвале три мертвых парня, мы видели их через окно. Тебе придется обойти это логово сзади, но ступай осторожней: там полно грязи и собачьего дерьма. Около дома питбуль, и он трясется от страха! Представляешь, питбуль трясется от страха. В гостиной – собачий топчан, телевизор с большим экраном, игровая приставка, книга для раскрасок, цветные мелки и агрегат под названием «Любовные качели», еще в упаковке. Ну ты же знаешь, о чем я говорю?

– Да, я о нем слышал, – ответил Делса.

– Я принесу инструкцию и покажу, как он работает.

– Те трое парней по-прежнему в доме?

– Ага, но они в нем не жили. Домишко старый, на две семьи, в двух кварталах к западу от стадиона «Тигр», сразу за пустым домом. В другой его половине живет Розелла Мэнсон – тридцать четыре года, мулатка, крепкая такая бабенка. Она говорит, что сгоревшую квартиру снимал некий Орландо. Ему лет двадцать пять, худощавый, светлый, мулат; зачесывает волосы назад дорожками. Он проживает со своей девушкой Тенишей.

– Дети у них есть?

– Нет, зато у Розеллы их трое, и все маленькие, самому старшему еще нет семи. Она вызвала пожарную команду примерно в четыре часа утра и вывела детей из дома. А теперь вернулась и собирает вещи, чтобы выехать оттуда.

– Парни в подвале, – переспросил Делса, – кто они такие?

– Сперва я подумал, что они братья. Понимаешь, пожар начался там, внизу, и они сильно обгорели и все в волдырях от ожогов. Ты ведь знаешь, как бывает, когда слезает кожа. Но у них татуировки; по-моему, они мексиканцы, какая-то юго-западная банда. Спросил Розеллу, видела ли она их. Нет, у нее своих дел хватало, но она намекнула мне, что ее сосед Орландо торгует травкой. А значит, можно полагать, у них была разборка.

В трубке послышался треск. Делса на минуту отвлекся и налил себе кофе.

– Их застрелили?

– Раздели и размозжили затылки выстрелами, всем троим. А одного еще и распилили на куски. Пила валяется там же в подвале, обгоревшая, но новенькая, и рядом с ней – коробка. Эксперт говорит, на зубцах следы тканей и крови. Представляешь? Распилили человека на пять частей, я так думаю. Но почему убийцы не закончили работу и не расчленили двоих остальных?

– А по-твоему, почему? – спросил Делса. – Представь, что ты вымазался в крови того парня. По-моему, когда его расчленили, кто-то сказал: ну и черт с ним. Но был ли это Орландо? Вот вопрос. Он торгует травкой или покупает ее по своим каналам? Тут какая-то нестыковка. Он приводит троих парней в подвал – неужели сам, в одиночку? Заставляет их раздеться, стреляет каждому в затылок, а затем поджигает свой дом. Что-то не вяжется.

– Я вижу, куда ты клонишь, – заметил Харрис.

– Ну и соседка, – продолжил Делса. – Розелла Мэнсон. Попроси ее рассказать о той подружке, Тенише. Может быть, они любят вместе пить кофе. Может быть, Тениша брала к себе ее детей поиграть в видеоигры и порисовать. Ты же сказал, что там есть книжка-раскраска. Ричард, добудь нам Тенишу как можно скорее.

– Не вешай трубку, – сказал Харрис. Через полминуты он заявил: – К нам подъехали двое ребят из шестого подразделения и Мэнни Рейс из отдела особо тяжких преступлений.

– Возможно, Мэнни сумеет опознать троих убитых, – сказал Делса. – Как по-твоему, во сколько их убили?

– Этих мексикашек? – переспросил Харрис. – Вчера, поздно ночью; они находятся в разных стадиях трупного окоченения. Скоро их заберут в морг. Фрэнк, судмедэксперт Вэл Трабуччи, ты его знаешь, сфотографировал трупы и сложил части расчлененного тела. Я спросил: «Зачем ты это делаешь?» А Вэл пояснил: «Хочу убедиться, что они подходят одни к другим». Вот мы влипли, да?

Фрэнк Делса, тридцати восьми лет, возглавлял седьмое подразделение в отделе убийств детройтского управления полиции. После смерти жены он уже почти год жил один в доме на восточной окраине города. Он прожил с Морин девять лет; детей у них не было. Морин тоже служила в детройтской полиции, она была замначальника отдела преступлений на сексуальной почве. Они были женаты уже девять лет, когда решились, наконец, завести детей, пока не поздно. Морин было почти сорок, на три года больше, чем Фрэнку. Она пошла к гинекологу, и у нее нашли рак матки. С тех пор самым тяжелым временем для Фрэнка сделалось возвращение домой, где его встречала лишь гулкая тишина.

Вчера вечером он и сорокатрехлетняя сержант Джекки Майклз проводили облаву в отеле «Прентис» на Касс.

– Родной дом для шлюх, пьяниц и психов, – пояснила ему Джекки. – Я выросла здесь, по соседству, Фрэнк. И даже, наверное, знаю кое-кого из потерпевших. – Джекки во многом напоминала ему Морин. Да они и были подругами. Они одновременно поступили в полицию: чернокожая девушка и белая девушка, обе «с улицы», а не из хороших семей, так что их дружба никого не удивляла.

Потерпевшей оказалась Тамми Мэри Мелло, белая, сорока девяти лет. Труп лежал на лестничной площадке между пятым и шестым этажом.

– Причина смерти очевидна, – доложил им эксперт, собиравший улики, – огнестрельное ранение в спину.

– Да, я помню ее еще с тех пор, когда сама была маленькой девочкой, – призналась Джекки. – Тамми Мелло всю жизнь торговала собой. – Кровавый след тянулся по ступенькам и по коридору. Он вел к номеру 607, где у открытой двери стоял полицейский в форме. Джекки Майклз шепнула Делсе: – Скажи, ты тоже благодаришь Бога за их глупость? Почему они не стараются уничтожить улики? Либо обкуренные, либо им лень, либо просто придурки!

Обитатель номера 607, безработный водитель автобуса Лерой Марвин Вуди, чернокожий шестидесяти трех лет, сидел за столом один, в жалкой сгорбленной позе, а перед ним стояла почти полная бутылка джина «Файв О’Клок» и пепельница с грудой окурков. На груди его белой рубашки с короткими рукавами виднелась кровь. Он как будто дремал. Он не откликнулся, когда Джекки спросила:

– Зачем ты убил ее, дядя? Она что, тебя оскорбила? Сказала тебе какую-то гадость – и ты вышел из себя? Не отворачивайтесь и смотрите мне прямо в глаза, мистер Вуди. Признавайтесь, что вы сделали с оружием?

Узнав от Харриса о тройном убийстве, Делса допил кофе и собрался ехать на работу.

У него была служебная «шевроле-лумина» с пробегом 115 тысяч миль; пора отдавать в автосервис. Он припарковался на Гратиот, в квартале от полицейского управления Детройта, что находится по адресу Бобьен, 1300. Оно уже восемьдесят лет располагалось в обшарпанной девятиэтажке, к которой с двух сторон примыкают окружная тюрьма и здание суда имени Фрэнка Мерфи. В нескольких кварталах к югу возвышался небоскреб с казино «Гриктаун».

Большая часть кабинетов отдела убийств размещалась на пятом этаже.

Делса миновал комнату седьмого подразделения и прошел в конец коридора, где находился кабинет его шефа, инспектора отдела убийств Уэнделла Робинсона. Этот невозмутимо спокойный человек уже двадцать восемь лет служил в детройтской полиции. Уэнделл успел побывать на месте убийства трех мексиканцев; Делса встретил шефа на пороге кабинета.

– Фрэнк, это за стадионом «Тигр», в знаменитом старом парке, которым сейчас никто не пользуется.

Уэнделл повесил плащ на вешалку, однако кепку не снял. Он носил только кепки фирмы «Кангол», как Сэмюэл Л. Джексон, вечно ходил в бейсболках, надетых задом наперед. Сегодня кепка была бежевая.

Шеф продолжал:

– Там, прямо за парковкой – «Белый замок», с семи утра пахнет отбивными с жареным луком. Ну, что у нас?

Делса хотел напомнить Уэнделлу, что ему не хватает людей. Начальник седьмого подразделения сейчас находится в Ираке – служит в военной разведке; двое в отпуске, еще одна сотрудница сидит дома с новорожденным ребенком, а сержант Винни уехала в Мемфис допрашивать свидетеля. Таким образом, седьмое подразделение сократилось до трех служащих – Делсы, Ричарда Харриса и Джекки Майклз.

Но Уэнделл желал услышать отчет о позавчерашней перестрелке на Восьмой Восточной миле, в ресторанчике «Сплетни».

– Как там продвинулись дела, Фрэнк?

– Я нашел парня, живущего на Седьмой миле, – ответил Делса. – Это Джером Джуван Джексон, известный по кличке Три-Джи. Двадцать лет, иногда балуется травкой; несколько приводов в ранней юности. Любит красное и зеленое, как от «Томми Хилфигера», и носит широкие брюки карго, которые свисают с задницы.

– Я его уже знаю, хотя никогда не видел, – заметил Уэнделл.

– Ага, но Джером мнит себя героем квартала, а я помогаю ему поддерживать репутацию.

– Он кого-нибудь сдал?

– Позвольте мне договорить, – продолжил Делса. – У Джерома есть сводный брат Кертис по кличке Пискля. Они заходили в «Сплетню» к вышибале. Ребята хотели нанять парочку стриптизерш для своей тусовки.

– Белых цыпочек захотелось, – кивнул Уэнделл. Он снял кепку и швырнул ее на вешалку, как летающую тарелку, но промахнулся.

– Джером называет их грудастыми стервами. Он уверяет, что скрывать ему нечего. В тот день он курил дурь и пил «Реми» с самого утра, так что к вечеру в голове у него все затуманилось, и он не помнит точно, как все случилось.

– Ты спросил его, хочет ли он быть свидетелем происшествия или обвиняемым?

– Да, спросил, – сказал Делса. – Понимаете, Харрис уже допросил Писклю в розовой комнате. Пискля клянется, что не знал стрелявшего, зато Джером его знает. А Джером так покосился на брата…

– Лучше скажи мне, кого он сдал, – велел Уэнделл.

– Тайрелла Льюиса, по кличке Ти-Догг, наркодилера и мошенника. Он купил для своей подружки парикмахерскую. В тот вечер они были в «Сплетне» и крупно повздорили. Они стояли на парковке. Тайрелл прижал девчонку к синему «неону» и стал орать на нее. В общем, задал ей жару. Из бара выходит этакий торчок с конским хвостом, метр с кепкой, весь в дредах, приближается к стоянке и говорит: «Убери свою шлюху от машины!»

– Значит, это была его машина? – спросил Уэнделл.

– Нет, все не так. Тайрелл оставляет подружку в покое и достает из кармана куртки девятизарядник. Коротышка тоже вытаскивает девятизарядник, целится в Тайрелла и заявляет: «Видишь, у меня такая же пушка, ублюдок».

– И шлепает его, чтобы не бахвалился, – предположил Уэнделл.

– Вы дадите мне договорить иди нет? – с укоризной осведомился Делса. – Из клуба выбегает еще один парень и начинает кричать на стрелков. Он называет их придурками, которые играют с оружием. «А по-твоему, это игра?!» – восклицает Тайрелл и стреляет в него пять раз. Джером говорит: «Да, так и было, потому что он назвал Тайрелла придурком в присутствии матери его ребенка».

– Еще одного прихлопнули без всякой причины, – подытожил Уэнделл и поинтересовался: – Ты поймал того коротышку с длинными волосами?

– Его никто не знает и никогда прежде не видел.

– Так, ясно, Тайрелл убил человека и сделал ноги. Ты сказал, что синий «неон» – даже не его машина.

– Как по-вашему, чья она? – лукаво осведомился Делса.

– Может быть, ты мне ответишь.

– Моего свидетеля, Джерома.

Уэнделл сел за стол, по-прежнему не сводя глаз с Делсы.

– Ты ищешь способ воспользоваться уликами.

– Я записал два варианта свидетельских показаний. В первом из них именно Джером говорит Тайреллу: «Убери свою шлюху от моей машины, сукин сын».

– А как насчет коротышки с длинными волосами?

– Он исчез. И в первом варианте я о нем не упоминаю. Потом я заставил Джерома повторить фразу: «Он достал игрушку, и я показал пушку» – и записал ее. Когда я зачитал Джерому протокол – страницу за страницей, – то остановился на этом месте и сказал: «В рифму получилось. Клевый рэп! „Он достал игрушку, и я показал пушку“. Кому подражаешь – Джа Рулу или Доктору Дре?» Джером смутился и ответил: «Нет, наверное, мне все показалось. Я должен подумать, как лучше изложить случившееся».

– Ни черта он не видел, – уверенно заявил Уэнделл. – Ему известно, что ты сумел во всем разобраться?

– Его это не беспокоит, – пояснил Делса. – Он уже видит себя в новом образе. В показаниях Три-Джи уверяет, что стрелял Тайрелл, и сообщает, что сам он после инцидента сел в свою машину, поехал домой и накурился дури. Я попросил его прочесть протокол и, если там все верно, расписаться на каждой странице.

– И при этом глядел ему в глаза, – добавил Уэнделл.

– Он все подписал.

– Ручаюсь, что подписал и очень скоро во все поверит, начнет рассказывать всем в квартале о своих «подвигах» и превратится в местную знаменитость. Ну как же, встал рядом с гангстером и выстрелил в него. Ты арестовал Тайрелла?

– По словам Джерома, он через день работает в закусочной «Мак-авеню» в Гросс-Пойнт-Вудс. Нанесем визит вежливости в тамошний участок. Заглянем в закусочную позавтракать, а ребята из отдела особо тяжких преступлений явятся туда и схватят его на месте.

– Джером готов выступить в суде?

– Я не хочу, чтобы он это делал. На основе его показаний прокурор признает Тайрелла виновным в убийстве без отягчающих обстоятельств и потребует для него от шести до пятнадцати лет. То есть влепит ему срок по полной программе, решив, что тот подлец до мозга костей. Нет, я желал бы пустить слух, будто Джером отказался выступать в суде под присягой. Да, конечно, он дал отпор Тайреллу и набил ему физиономию, но не станет позорить его в суде. Если он поможет опустить Тайрелла на самое дно, то будет считаться предателем своего рода.

– Ты рассуждаешь совсем как «Черные Пантеры» в прошлом, – не без ехидства заметил Уэнделл. – И что это значит «своего рода»?

– Подонки, – нехотя откликнулся Делса. – Та мразь, что торчит у нас каждый день, наговаривает друг на друга и врет.

– Что ты намерен делать с Джеромом? – осведомился Уэнделл. – Наверное, хочешь превратить его в информатора? А он об этом знает?

– Пока что нет. Я займусь им чуть позже, вызову сюда для еще одной беседы. Посмотрю, сможет ли он заложить знакомого.

– Какой же у него стимул?

– Скажу ему, что мы хорошо заплатим.

– Это может сработать раз или два, – усомнился Уэнделл.

– Вчера, – продолжал Делса, – поздно вечером в отеле на Касс старикан не сумел толком объяснить, откуда у него в номере на ковре следы крови. Джекки спросила, почему у него окровавлена рубашка, а он ответил: «О, это Тамми меня обняла, и у нее все время кровотечение». Тамми – потерпевшая. Он пристрелил ее за то, что она стащила двадцать восемь баксов из комода. Его сын и портье, вместе с которым они сбывают кокаин, поднялись в номер и выволокли оттуда труп. Дотащили до пятого этажа и бросили.

– Умаялись, – заключил Уэнделл.

– Да, мне тоже так кажется.

– А что еще? Как там тот парень, сидевший в своей машине на Сент-Антуан? – напомнил Уэнделл.

– Я разговаривал по телефону с его женой, – сообщил Делса. – Она слышала три выстрела. Но ни одного свидетеля у нас нет, работать не с кем. И мы по-прежнему ищем двоих белых, которые отстреливают негров-наркодилеров. Кажется, они должны быть заметными, выделяться, однако мы до них еще не добрались.

– И тот парень, который пришил другого на кладбище, – кивнул Уэнделл. – Интересно, о чем думает человек, тринадцать раз стреляя в другого?

– Разве кто-нибудь из них способен думать? – парировал Делса.