Текст книги "Утро без рассвета. Книга 3"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

БЕНИК ЛЮБИТ ДЕТЕКТИВЫ

Библиотекарь Ноглик поначалу не придала значения приходу Ярового и приняла его за обычного командировочного, который, соскучившись по духовной пище, решил скоротать здесь свое время.

Посетителей не было. И женщина стала предлагать Аркадию книги, какие считала наиболее достойными внимания.

– Я не по этому поводу здесь, – сразу поставил точку Яровой, и отрекомендовался.

– А я при чем? – растерялась женщина и густо покраснела.

– Побеседовать нам нужно, – уточнил следователь.

– Что ж, пожалуйста.

– Скажите, как вы сами объясните для себя причину пожара, случившегося восьмого марта в вашей квартире? – спросил Яровой.

– Не знаю, ничего не знаю. Я поставила электроплитку на асбестовую подкладку. Я это хорошо помню. Всегда так делала. И ничего не случалось. Сами понимаете – не с добра. В квартире было очень холодно. Плитка давала тепло. И вдруг… Ума не приложу, как мог загореться пол? Ведь я не так уж и выпила. Стакан шампанского. Все хорошо помню. И как плитку включила, как на асбест ставила, как дом закрывала.

– В квартире никого не оставалось, когда вы уходили?

– Никого.

– С кем вы живете?

– Одна, – понурила голову библиотекарь.

– В тот день вы никого не ждали? – спросил Яровой.

– Мне некого ждать. Я же сказала, что живу одна.

– Я слышал об этом.

– И вы сплетням верите. Теперь обо мне всякое говорят. Придумывают. Но вы же должны понимать, что это – участь всех одиночек. Быстро идешь – кого-то догоняешь, медленно идешь – кого– то ждешь. Так и со мной случилось.

– Все возможно. Но до пожара о вас никто ничего такого не говорил и не судил вас за спиной.

– Повода не было.

– Вы так думаете? – не поверил следователь.

– Не случись пожара – не о чем было бы говорить. Сами на себя посмотрели бы, эти судьи! У всех подолы грехом замараны. А туда же! Других порочат. А кто от беды застрахован? Разве я этого хотела?

– Разумеется, не хотели. Ну вот скажите, вы хорошо помните, что поставили плитку на асбестовую плиту? – спросил Аркадий.

– Конечно. Как сейчас.

– Розетка, куда включалась плитка, не искрила?

– Нет.

– Замыкание могло произойти?

– Нет.

– Значит, была исправна и проводка, и розетка?

– Да. К тому же пожар – по заключению госпожинспекции – начался оттого, что пол загорелся, а не от проводки.

– Но под плиткой, как вы сами утверждаете, лежал асбестовый кусок.

– Это я утверждаю. А они – другое. Они не моим словам верят, а своим глазам. И с этим я не могу спорить.

– А давайте мы с вами поразмыслим, – предложил Яровой.

– Зачем? Теперь ни к чему.

– Почему же?

– Я уже выплачиваю стоимость ущерба. Удерживают с зарплаты.

– И все же, давайте подумаем. Что и как могло произойти и чего не должно было случиться, – предложил следователь.

– Пустое дело. Что теперь докажешь? Барака нет. Кусок асбеста нашли в стороне. Виновник – налицо. Что толку им с моих слов?

– Скажите, вы встречались с кем-либо из мужчин?

– Хватит!

– Я спрашиваю вас не из праздного любопытства. Вы знали плотогона по имени Беник?

– Какое вам дело до моей личной жизни? – покрылось пятнами лицо женщины.

– Это может иметь прямое отношение к случившемуся.

– Логика соседушек.

– Ответьте на вопрос.

– Моя личная жизнь – это мое дело!

– Меня не интересует ваша личная жизнь! Я спрашиваю вас не об интимном, а о конкретном человеке. Вы его знали? – Знала. Как читателя.

– Он был в вашей квартире?

– Я сказала, что знала, как читателя.

– Читатель этот живет в Ныше. И вам это известно не хуже, чем мне. А в Ныше своя библиотека имеется. Здесь, в Ногликах, он бывает очень недолго. И прибывает с плотами, когда библиотека закрыта! При чем же тут – читатель?

– Зимой у них не было сплава.

– Но библиотека в Ныше осталась на месте. К тому же не скажете же вы, что в вашей библиотеке выбор книг больший? Ведь всю поступающую на район литературу бибколлектор распределяет равномерно по всем библиотекам.

– Да, но у нас выбор больший. Многие, уезжая насовсем на материк, дарят в библиотечный фонд книги.

– Допустим. И все-таки. Не хотите ли вы мне сказать, что только из-за книг этот человек бывал у вас? За столько километров от дома, от своего села?

– Уверена.

– Да в это трудно поверить!

– А зря! Этот человек очень эрудированный, культурный и начитанный.

– Не спорю. Что эти качества сказались на вашем отношении к нему? Привлекли внимание.

– Всем приятнее говорить с людьми культурными, образованными.

– Сколько времени вы с ним знакомы? – спросил Яровой.

– Давно. Скоро два года.

– Он бывал у вас дома?

– Бывал. Но редко, – опустила голову женщина.

– Вы состояли в интимных отношениях?

– Да что вам нужно?

– Отвечайте спокойно. Я – не сосед…

Библиотекарь вспыхнула. И встала со стула. Нервно заходила по залу.

– Вы успокойтесь. Но этот неприятный для вас разговор нужен не только мне, как следователю, но и вам, как человеку.

– Ну, были мы с ним близки! Так и что с того? Он – разведен! У меня тоже нет семьи. Что тут предосудительного? Я не была причиной его развода. И чище его законной! Она – замужняя – таскалась. Сделала человеку стыдное перед всеми людьми. А я – одна. К тому же наши отношения не рекламировали ни я, ни сам Беник. Встречались, как два одиноких человека, как два несчастья, как два горя. Встречались, когда было невмоготу. Вдвоем – легче. Мы отдыхали друг с другом. Утешали. Радовались. Без обещаний и обязательств на будущее. Мы ничего не требовали друг от друга. Он был нежен и ласков со мною, как самый большой друг. Я была для него не просто женщиной, а его половиной одиночества. Его тянуло ко мне, когда ему было трудно и плохо. Когда жизнь становилась невыносимой и после ночи не наступал рассвет. Он приходил, когда летом ему было холодно. И не искал утешений. Утешал меня, считал, что мне тяжелее. И всегда жалел меня.

– У него были ключи от вашей квартиры? – спросил Яровой.

– У него ключи от моей жизни! Он один может в любую минут ею распоряжаться.

– А от квартиры?

– Были! Я сама их ему отдала, чтоб он мог прийти в любое время ко мне домой!

– Когда вы отдали ему ключи?

– А какое это имеет значение?

– Когда он получил ключи?

– В марте отдала. Он приезжал весь продрогший. Не мог же он ждать конца работы моей здесь, в библиотеке.

– Вы сами отдали ключи, или он попросил вас об этом?

– Я сама.

– А почему раньше не отдали?

– Он не брал.

– Чем мотивировал?

– Говорил, что боится потерять.

– А какого числа взял ключи?

– Пятого. Марта.

– Как вы запомнили?

– Это был день моего рождения. Он взял их и сказал, что вместе с ними он хотел бы взять мою верность.

– Когда он приезжал после этого?

– Восьмого. Вечером. Сразу – в клуб. Мы посмотрели фильм. Потом он выпил с мужчинами в буфете. Мы пошли домой. А там…

– Дальше рассказывайте, – попросил следователь.

– Меня стали бить. Соседи.

– А он?

– Отнял меня. Но тут пришла милиция. Меня вызвали. А он уехал к себе.

– Потом он приезжал? – Да.

– Когда он был?

– Приехал через месяц. Дал денег мне. Сказал, чтобы я купила себе кое-что.

– Сколько денег дал?

– Тысячу рублей.

– Какими купюрами? – насторожился Яровой.

– Полусотенные.

– Вы эти деньги израсходовали или нет?

– Потратила. Сами понимаете, расходов много. Пожар все отнял.

– Скажите, а как он узнал, что вы в клубе?

– Раз дверь в доме была на замке и на работе меня не было, заглянул в клуб. Ну, и нашел.

– Сколько времени понадобилось ему на поиски вас?

– Минут двадцать, с полчаса.

– А сколько вы пробыли в клубе?

– Часа два.

– Сколько времени длился пожар?

– Два часа.

— Вы пришли, когда пожар закончился?

– Да.

– Из ваших вещей что-либо спасли?

– Немногое.

– А документы уцелели?

– Да. Соседи успели взять.

– Кто именно?

– Там семья жила. Сбоку. Они.

– Скажите, Беник перед пожаром заходил в квартиру к вам?

– Нет. Говорил, когда увидел замок, сразу ушел. Стал искать меня.

– А соседи что сказали?

– Я не слушала этих сплетников. Не до того было.

– Но, говоря о мужчине, они могли иметь в виду Беника или еще кого-либо? – спрашивал следователь.

– Конечно, его. Ко мне больше никто не приходил.

– Значит, они его видели?

– Разумеется. Недаром говорят– от людей на деревне не спрячешься.

– Но почему в этом случае они увязали его посещение с происходившим? То есть, с пожаром?

– Мало ли что им в голову взбредет.

– Так, ну что ж. А вы уверены, что поставили плитку на асбест?

– Я же сказала.

– Тогда как она могла оказаться на полу? – спросил Яровой.

Женщина опешила.

– Вы что ж, считаете, что это сделал Беник?

– Я не утверждаю. Но предположения имеются.

– Это чушь! Глупость! Он не мог! Да если бы он заходил в квартиру, он бы обязательно сказал мне об этом.

– Скажите, ваш сосед – мастер порта как близко от вас жил?

– Через стенку. Вернее, рядом. За стеной. У нас был общий коридор.

– Следовательно, открыв коридор, можно было спокойно войти как в вашу комнату, так и в квартиру мастера?

– Но при чем тут мастер?

– Его квартира закрывалась на замок, помимо коридора?

– У нас был общий коридор. Его мы закрывали одним замком. Насчет квартиры – точно не знаю. Может, и был замок. Но мы с его женой были в неплохих отношениях и доверяли друг другу.

– Скажите, вы знали, что Беник приедет к вам восьмого марта?

– Нет. Он никогда не обещал заранее.

– Вы его не ожидали в тот день и поэтому пошли в клуб?

– Да. Конечно.

– Значит, ваши документы вам отдали соседи, успевшие спасти их. Хотя и побили вас?

– Виновата. Что поделаешь.

– Ну, в этом еще разобраться надо, – сказал следователь.

– В чем?

– Кто в чем виноват.

– Уже разобрались…

– Так. Ну ладно. А теперь ознакомьте меня с читательской карточкой Беника, – попросил Яровой библиотекаршу.

– Пожалуйста. Смотрите. Он любит в основном детективную и приключенческую литературу. Классиков он не читал. Романы не любит. Даже зарубежных авторов. Говорил, что это не мужская литература. А читая детектив, начинаешь чувствовать и себя сильной личностью, участником описанных событий.

– И какие ему были особо по душе? – поинтересовался Яровой.

– Он любил Конан-Дойля! – улыбнулась библиотекарь и добавила: – Все его рассказы прочел. От корки до корки. И мне сказал, что настоящий, уважающий себя человек, должен знать этого автора. Мне, право, не очень нравится Конан-Дойль. Это хоть и детская литература, но жестокая.

– Значит, ему по душе был Шерлок Холмс? – немало удивился Яровой вкусу Беника.

– Не только Холмс, а и доктор Уотсон. За то, что умело описал все приключения и отлично прокомментировал их, как врач.

– Как врач? – Яровой насторожился. Вспомнилась манера Клеща подчеркивать запомнившиеся места. В памяти всплыли стихи в районной газете, где каждая строчка была подчеркнута Веником [11]11
  Об этом в романе «Камчатка»


[Закрыть] .

– Эта книга Конан-Дойля сейчас не на руках?

– Нет. Вот она. Возьмите.

Яровой внимательно перелистывает страницу за страницей. Мелькают знакомые с детства названия – «Собака Баскервилей», «Пляшущие человечки», «Пестрая лента», «Горбун», «Маска» и вдруг…

Угол страницы загнут. Аркадий читает. Доктор Уотсон рассказывает о раскрытом Шерлоком Холмсом нашумевшем убийстве… Следователь читает весь рассказ и не замечает, как по вискам течет липкий пот. Подробное описание убийства!

Аркадий откладывает книгу. Находка ошарашила. Возможно, это и есть ключ к разгадке убийства Скальпа? История криминалистики, да и сами следователи, знали немало случаев преступлений, совершенных по описаниям, данными в прочитанной ранее художественной, детективной литературе. Возможно, что и здесь произошло нечто подобное.

– Скажите, когда Беник читал эту книгу? – спрашивает Яровой.

– В начале года взял. В январе.

– А вернул?

– Через месяц принес.

– Он что-либо говорил, возвращая ее?

– Очень хвалил. Восторгался.

– Когда он был у вас в последний раз?

– Деньги привез. Больше не появлялся.

– Где вы теперь живете?

– Отдельный домик мне дали.

– Беник знает об этом?

– Да, знает.

– Он был у вас?

– Нет.

– А вы приглашали его к себе?

– Сказала, что может зайти, когда будет настроение. Но не навязывалась. Пусть сам. Как хочет. Силой тянуть не буду.

– Сколько времени вы, с ним не виделись?

– Уже недели три.

– Случалось, что он по стольку времени вас не навещал?

– Бывало и дольше.

– А чем объяснял?

– Далеко ездить. Устает.

– Но сейчас он каждый день бывает в Ногликах. Ведь сплав идет. Почему же не заходит?

– Может, с женой помирился. У них ведь ребенок. Сын. Скрепляющее звено, что ни говорите. Да и мне он ничего не обещал. Я на него не в обиде. Мы всегда будем друзьями. Что бы в жизни ни случилось.

– Я хочу взять у вас все книги, прочитанные Веником, – говорит следователь.

– Тоже любите детективы?

– Это моя профессия, – смеется Аркадий.

Он уходит. Женщина испуганно, непонимающе смотрит ему вслед. Она все еще любит Клеща и по-прежнему ждет его…

Яровой утром пришел в порт. Мастер поздоровался доверчиво. И спросил бесхитростно:

– А я все жду. Может, вы сумеете мне вернуть паспорт? А может, и другие документы. Хоть бы вам это удалось.

Володька, нахохлившись, сновал вокруг штабелей, озирался по сторонам. Завидев Ярового, весь съежился и стал походить на старый сморчок. Сморщившийся от морозов.

Следователь решил не говорить с ним, не беспокоить понапрасну. С ним, как и с теми двумя, нужно встречаться вооруженным неопровержимыми уликами.

Улики… Их сбор, возможно, займет немало времени; начальство продлило срок следствия, но лишь на две недели. Удастся ли добыть? Если виновны – значит, улики будут.

Яровой пошел в районное отделение милиции. Да, поступил пакет из Еревана. В нем ответы на все вопросы Ярового. Да, вся тройка поселенцев опознана в Армении. Хорошо поработал угрозыск. Яровой мысленно благодарит земляков за ценнейшие сведения, сообщенные ими, за помощь. За работу и поиски. За долгие и кропотливые проверки, за тщательные допросы, опознания, осмотры… Ребята не подвели. Выручили и на расстоянии.

А он-то думал, что придется работать в одиночку.

Вовремя успел и Одесский угрозыск, сообщивший номера купюр денег, выданных Гиене на почте. Каждый перевод, посылаемый на имена воров – бывших или подозреваемых – фиксировался…

ЗАДЕРЖАНИЕ И ОБЫСК

Следователь разговаривал с начальником Ногликского отделения милиции. Тот, слушая следователя, немел от удивления. Просматривал полученные Яровым сведения и по его побледневшему лицу пот холодный катился. Он молчал. Ему стыдно. От прежнего тона не осталось и следа. Ему неприятно и неловко перед следователем: растерян и не знает, куда спрятаться от неопровержимых доказательств поездки поселенцев на материк, которую он отрицал и опровергал.

– Что от нас теперь требуется? – спросил он Ярового увядшим, тихим голосом.

– Мне нужно, чтобы сегодня же ваши работники произвели в моем присутствии проверку всех плавсредств Нышского участка сплава. И первым, самым тщательным, должен быть осмотр лодки Беника. Повторяю, никто ничего не должен знать заранее. Проверка должна быть внезапной.

– Пожалуйста. Я с радостью готов помочь вам. И лично приму участие в этом осмотре.

– Нет. Вы оставайтесь здесь. Нам нельзя вызвать даже малейшего подозрения поселенцев. Вы должны меня понять правильно. Пусть все считают, что это – обычная проверка.

– Я понял. Я все понял…

Вечером, когда стемнело. Яровой вместе с тремя оперативниками были у пристани. С минуты на минуту должны были показаться плоты. Надо успеть. И, не дав опомниться, тут же взять на берег для проверки лодку Беника.

А если он заметит и опередит? Он тоже не лыком шит. Этот знает, как избегать встреч с милицией. Да и будет ли что в лодке? Ведь это пока предположение. А если промах? Но и в случае успеха… Нельзя обольщаться заранее.

Следователь напряженно всматривался в темноту реки. Где-то за поворотом слышен приближающийся гудок буксирного катера. Он все ближе и ближе. Хриплый голос его похож на последний, задыхающийся стон.

Вот по берегу заскользил луч прожектора катера. И судно черной, бокастой тенью вышло из-за поворота на середину реки. Огни плотов, гудки приветствия берегу, Ногликам, сигналы плотогонов – все это сейчас походило скорее на праздничный карнавал, чем на будни сплава.

Яровой остался в тени будки, чтобы не насторожить плотогонов. Так было условлено. Своей милиции поселенцы доверяли больше и не опасались.

Промелькнула первая пара плотогонов. Прошла и вторая пара. Беньки не было.

Третья! Снова другие. Яровой до рези в глазах всматривается в лица плотогонов. Да когда же, наконец, будет он?

Бенька шел в последней паре. Значит, он сегодня должен вернуться в Ныш раньше других и не присутствовать на сдаче.

Этого оперативники могли не предусмотреть. Яровой быстро подбегает к берегу. Со света в темноту Клещ не мог разглядеть лица Аркадия. И Яровой прыгнул в милицейскую лодку. Оперативник дернул шнур. Мотор завелся. И лодка, отскочила от берега, стрелой понеслась к плотам.

Бенька вначале не обратил на это внимания. Местные лихачи нередко так шутили. Поддразнивали плотогонов. Но эти, зачем прутся прямо на плоты? Клещ поворачивает фонарь в сторону. Луч света выхватил из темноты лицо следователя.

Клещ прыгает в лодку. Обрезает веревку, которая привязана к плоту. Рывок шнура и лодка мчится в темноту.

– Ушел! Он налегке. Один. А нас много. Ну-ка двое, быстро, берите другую лодку и следуйте за нами. Живо к берегу! Слезайте! Нагоняйте нас! А ты жми! На всю! Выжимай из мотора все, что он может дать! – крикнул Аркадий оперативнику. Облегченная лодка заскользила по реке. Брызги рассекаемых встречных волн летели в лицо Яровому. Но он не замечал. Лодка неслась вперед.

– Нагоним! Не беспокойтесь. У него слабый мотор. У нас – двадцатисильный. Вдвое сильнее, чем у него. Не тревожьтесь. Никуда не сбежит, – успокаивал оперативник следователя.

– Нам каждый миг дорог, каждая секунда! – торопил его Яровой. Он знал, что Беник может причалить к берегу. И скрыться. Спрятать лодку и спрятаться сам. Ищи его потом! А что найдешь? Сбежал! Неспроста сбежал. Значит, есть причина. Увидел меня. Узнал. А может, разнюхал? Нет. Не может быть! Эх, и надо же мне было сесть впереди. Не учел, что у него есть фонарь, – досадует Яровой и внимательно вслушивается. До него доносится голос мотора Бенькиной лодки. Он все ближе. Отчетливее.

Сидя за рулем он не сможет встать. Лодка тут же начнет крутиться на одном месте. Значит, он привязан к управлению. Есть единственный шанс – пойти к берегу. Но здесь опасно. Берег голый. Сразу заметим. Да и услышать можно. Лодка совсем рядом. Вон и Клещ. Удирает. А куда? Мотор-то слабый.

Еще метров двадцать.

– Ну, жми!

Расстояние сокращается.

– Быстрее!

Вот уже совсем близко. Но что это? Что такое? Лодка Клеща резко развернулась и пошла наперерез милицейской лодке.

– Гаси газ!

Толчок от столкновения был ощутимым. Аркадий падает на дно лодки, ощупывает затылок. В голове все звенит. Он смотрит на лодку Клеща. Та, приглушив голос, бежит к берегу.

– Догоняй!

И лодка, как зверь, выпущенный из клетки, снова помчалась в погоню.

Яровой видит, как Бенька, лишь на секунды опередив их, ныряет в кусты. Милицейская лодка на полном ходу врезается в берег. Яровой кувырком вылетел из нее.

– Стой! Стой! Стрелять буду! – кричит оперативник.

Но в кустах ни звука, ни дыхания. Словно и нет здесь никого. Только деревья перешептываются засыпающими голосами.

Следователь идет наощупь. Оперативник включил фонарь. Узкий луч света скользит по кустам, траве, по стволам и корням деревьев.

Аркадий слышит, как причалила к берегу вторая лодка.

– Сюда! Живее! – кричит он. Что-то свистнуло у виска. Оперативник кинулся в кусты. И тут же закричал страшным, диким голосом. Яровой рванулся туда. Два тела, сложно слипшиеся, хрипели в ожесточении. Яровой видел, что Клещ подмял милиционера. Кто-то из подоспевших резко ударил Беньку по шее ребром ладони. Тот потерял сознания.

– Вяжи!

Оперативник едва встал.

– Руки заломил, сволочь! Силен подлец, – пожаловался следователю.

Через несколько минут накрепко связанный по рукам и по ногам Бенька лежал на дне лодки. Его лодка, взятая на буксир, плелась неуклюжим хвостом.

Оперативники решили сразу подойти к зданию милиции, войдя в небольшой отвод, и не приближаться к пристани. Беник пришел в себя, когда лодка ткнулась носом в берег.

– Выходи! – прикрикнул на поселенца оперативник. И, ухватив трофейную лодку, сам, как игрушку, вытянул ее из реки, потащил на огороженную территорию отделения милиции один, без помощников. Срывая на ней все зло за прошлые неудачи. Он волок ее как долгожданную добычу, как трудную награду.

– А ты иди! – подталкивали Клеща к отделению оперативники. И стерегли каждый его шаг, каждое дыхание.

– Куда его? – спросил Ярового молодой милиционер.

– Пока в камеру предварительного заключения. Потом будет видно.

– Я б таких сразу в тюрьму за решетку сажал. Без жратвы и прогулок! – рычал оперативник, тащивший лодку.

Клещ молча вошел в камеру. Осмотреть лодку решено было утром.

Всю ночь напролет Яровой изучал сведения, собранные о поселенце. Допросы свидетелей перечитывал заново. А утром оперативники вместе с понятыми начали осмотр лодки поселенца.

Проверили ящик под сиденьем рулевого. Но, там кроме ключей, отверток, гаек– ничего не оказалось. Оперативники приступили к проверке багажника лодки в носовом отсеке.

Как только открыли дверцу, стоявший рядом Клещ вздрогнул. Побледнел. Яровой это заметил. Оперативники вытащили из багажника чемодан. Небольшой, дорожный. Набитый до отказа, он оказался закрытым на ключ.

– Дай ключ, – потребовал оперативник.

– Нет ключа. Этот чемодан не мой.

– Кто хозяин?

– Мужик один.

– Вскрывай! – потребовал следователь.

Беник зло глянул на него.

– Вскрывай, – повторил Яровой оперативнику.

Крышку подняли. И Аркадий увидел на внутренней стороне ее большую фотографию голой женщины. Лицо ее показалось знакомым. Яровой нагнулся рассмотреть внимательнее. Сомнений не было – Гиена. Только совсем молодая.

– Фу ты, кобель! – сплюнул оперативник.

Клещ скривил губы в усмешке.

– Значит, это чемодан Гиены? То есть – Русаковой Зои? – повернулся к поселенцу Яровой.

– Среди моих баб такой не было, – ухмыльнулся Клещ.

– Откуда же фото?

– Подарок кентов.

– Продолжайте, – предложил Яровой оперативникам. Те стали вытаскивать из чемодана вещи.

Беник нервничал.

– Костюм песочного цвета. Бостоновый. Размер сорок восьмой, – гудел оперативник и, внимательно рассматривая, продолжил – степень изношенности незначительная. На брюках пятна грязи. Следы от масляной краски. Зеленого цвета. Пуговки все целы. Пиджак чистый. Отсутствует одна пуговица. Средняя. Вырвана вместе с куском материи и подклада. Рубашка мужская. Шелковая. Цвет голубой. Поношенная. Грязная. Без посторонних пятен. Майка белая. Сетка. Ношенная. Галстук синий, – осекся оперативник.

– Дальше, – потребовал Яровой. Но оперативник молчал удивленно. Аркадий взглянул. Деньги… Пачка полусотенных. Аккуратно сложенные в чемодане.

– Пересчитайте и назовите номера купюр, – бесстрастно требовал следователь.

– Всю жизнь вкалываешь, как проклятый, а и десятой части такого не имеешь, – вздохнул оперативник и принялся считать деньги. Он несколько раз сбивался. Но потом подсчитал.

– Десять тысяч здесь, – сказал он Яровому.

– Номера купюр?

– Они по порядку. Будто из банка украдены, – сказал оперативник.

Яровой записал номера.

– Дальше? – потребовал он.

– А тут письма. Полученные. Вскрытые.

– Их в особую папку, – Яровой взял корреспонденцию Клеща.

К вечеру изучив все вещи, письма. Яровой вызвал Беника на допрос.

– С какой целью вы выезжали на материк? – спросил он Клеща.

– С чего вы взяли? Никуда я не ездил. Спросите начальство. Больше ждал. И это время потерплю. Торопиться особо некуда.

– Так. А деньги у вас откуда?

– Работаю. Получаю. Коплю. Сыну.

– А почему на книжку не положили?

– Это уж мое дело. Хочу – кладу, хочу – при себе держу.

– Странно. Но ведь все заработанные вами деньги бухгалтерия перечисляет на вклад. Откуда же эти деньги взялись? – спрашивал следователь.

– Перечисляли не все. Я так просил. Когда придется уезжать, жена потребует раздела. Ей часть вклада должна принадлежать. Я и решил утаить от нее часть денег. Для сына. Она же имеет право на часть вклада. А за что я должен отдавать их ей?!

– Я проверил ваши заработки.

– Но в ведомостях не указывают мои премии. А они – ежемесячные.

– Предположим, что вы правы. И все же, зачем, с какой целью, вы ездили в Ереван?

– Не ездил! – крикнул Беник.

– Вы ездили по чужим документам, воспользовавшись паспортом начальника сплавучастка. Он купил вам билет. У меня есть протоколы опознания вас в Ереване по фотографии. Вы проживали в гостинице «Армения», – уверенно говорил Яровой.

– Не был я там!

– От очевидных фактов не отказываются. Вы были в Ереване вместе с Русаковой. По кличке Гиена. Ее вы знали еще по одесской «малине». Ей послали перевод. Довольно крупный. После этого она сразу уехала в Ереван. А потом и вы там появились.

– Не был! Спутали!

– Вас видели в Ереване. Имеются показания.

– Ничего не знаю. Не ездил.

– Что ж, придется вам съездить в Ереван еще раз. Чтоб вспомнили.

– В Ереван? – Беник вздрогнул.

– Да. В Ереван. Чтоб память освежить.

– Не стоит. Из-за такой мелочи.

– Тогда расскажите сами.

– Ну ездил. К Зойке. Решил жениться на ней. Жена опозорила. А ту я знал. Выслал ей, чтобы присмотрела жилье, ну и для хозяйства все, что нужно. Сыну мать нужна. А Зойка уже немолода.

– А почему в Ереван?

– Новое место. Там нас никто не знает. По прошлому. А сыну климат и фрукты нужны. Здесь он солнца не видит. Вот и решил так жизнь устроить. Заново начать, – Беник замолчал.

– Ну и что дальше?

– А что? Приехал я в Ереван. Дом она нашла неплохой. Но сама… Пила по-прежнему. Какая из нее мать? В письмах писала, что завязала с прошлым. Оказалось, что нет.

– Ну и что вы решили?

– Отбой ей дал. Вот и все.

– А в Хабаровск зачем брали Русакову с собой?

– Хотел перевоспитать. По-мужичьи. Ведь, кроме выпивки, других грехов за нею не водилось.

– Что ж не привезли ее сюда?

– Поселенцам не дают разрешение на вызов родственников. А она мне никто. Значит, и тем более. Ведь не мог же я расписаться с нею по чужому паспорту.

– И где ж вы ее оставили?

– В Хабаровске. Пусть ждет, пока освобожусь.

– А как же с отбоем?

– Временно дал. Испытательный срок до осени. Посмотрю, когда вернусь.

– На кого? – поднял голову от протокола допроса Яровой.

– На Зойку, – не моргнул Клещ.

– Вам не хуже меня известно, что Русаковой нет. Она умерла. Вернее, задушена.

– Как? Я ничего об этом не знаю.

– Знаете. Она задушена незадолго до вашего вылета из Хабаровска. И при ней не оказалось денег, которые вы ей высылали. Они обнаружены у вас. В чемодане. Деньги, выданные Русаковой по переводу, были взяты работниками почты в банке. И купюры, вернее их номера, мне были известны. Они целиком совпали с теми, какие обнаружены у вас.

– Это совпадение.

– Такого не бывает. Две купюры под одним номером не выпускаются. И вы, как бывший вор, знаете это не хуже любого специалиста.

– Но это мои деньги!

– Да. Это деньги, высланные вами Русаковой. Но у нее, у мертвой, этих денег не обнаружено, – говорит Яровой.

– Она мне их сама отдала. Ведь мы собирались сойтись. И Зоя сказала, что боится иметь при себе такую сумму. А поскольку мы решили создать семью, то главенство в ней и принадлежит мужчине. Он и распоряжается деньгами.

– Но тогда почему она задушена?

– А я при чем? – крикнул Клещ.

– Она летела с вами.

– Но зачем мне ее душить, когда я сам выслал ей деньги?

– Она ездила в Ереван. Не без вашего поручения. И встречалась там с небезызвестным для вас Авангардом Евдокимовым. Которого тоже нашли мертвым.

– Но какое это имеет ко мне отношение?

– Самое прямое. Русакова уехала с вами, когда был убит Евдокимов. Вы увезли ее, как свидетеля. И убили по этой же причине.

– Но, если следовать вашим предположениям, зачем бы я вез ее до Хабаровска? Если бы я убил Евдокимова, которого, кстати сказать, я и в глаза не видел, то я тут же в Ереване должен был убить и Зойку. А не тащить ее за собою на край света. Дрожа постоянно, что она по пьянке все выболтает.

– Убить в Ереване вы ее не могли по той простой причине, что не знали, о чем она говорила с хозяевами дома, в котором проживала. И она могла быть ими опознана. А, поскольку в Ереване вас с нею видели, то могли найти. Именно потому вы и увезли ее. А потом задушили.

– Я не душил.

– А кто?

– Не знаю.

– Как же вы не знаете, если все время находились вместе? В одиннадцать часов вечера вы вышли из ресторана «Аквариум». А в двенадцать ночи Русакова была задушена. В половине первого вы появились в зале ожидания в аэропорту.

– Я проводил ее до гостиницы аэропорта. Чтоб она устроилась там на ночь. Условились, что если ей не удастся устроиться, Зоя вернется в зал ожидания. А если устроится, то– все. На следующий день поедет в город искать квартиру и работу. И напишет мне. Сообщит свой адрес. Мой адрес она знала.

– Но зачем вы забрали ее чемодан? – продолжал Яровой.

– Наличие фото не доказательство принадлежности чемодана тому, кто на фотографии. Вон на катере фотки артистов. Так что они владельцы судна? Так что ли?

– Откуда у вас появилось это фото?

– Сама подарила. Мы ж были с нею? Я ее знаю. Чего уж стыдиться? – усмехался Беник.

– Так значит, вы не виделись с Авангардом Евдокимовым?

– Нет.

– А как оказалась с ним Русакова?

– Она выпивала, а к пьяным бабам всякие липнут. Во всяком случае мне о нем она ничего не говорила. Держалась тихо. Хотела семью. Потому и молчала.

– Ну что ж. Вы ответили. У меня к вам остался последний вопрос.

– Какой?

– Куда девалась ваша пуговица с костюма? Где вы сумели ее потерять?

– Плохо пришили в мастерской, – рассмеялся Беник.

– А мне показалось, что как раз наоборот. Слишком прочно она была пришита. Прямо с куском материи кто-то вырвал.

– Наверное, в дороге где-то.

– А вы вспомните. При вашей аккуратности такое помнится. Ведь костюм дорогой. А испорчен. На самом виду. Сшит недавно. Забыть не могли.

– Я Володьке давал его надевать. Вероятно, когда у него был приступ – это и случилось.

– Ну что ж, вероятно так и произошло, – сделал Яровой вид, что поверил Бенику. И, встав из-за стола, сказал решенное для себя еще вчера: – Вы свободны. Возвращайтесь к работе. Лодку возьмите. А изъятое пусть пока останется у нас.

– Мне можно идти?

– Да. Лодку вам помогут спустить в реку.

– Я сам. Не надо помогать. Я сам! – выскочил Беник в коридор. И, ухватив лодку за нос, мигом стащил ее в воду.

– Вы выпустили его? – удивленно ахнул начальник райотдела милиции.

– Да. Как видите.

– Совсем.

– Это еще увидим, – усмехнулся Яровой и добавил: – Я прошу вас установить круглосуточное дежурство на железнодорожном вокзале. Не исключено, что эти трое, все вместе или поодиночке, захотят сбежать отсюда. Установить дежурство у кассы по продаже билетов, на перроне. Проверяйте каждый пассажирский поезд и даже товарные составы самым тщательным образом. Любого из троих при задержании доставляйте ко мне немедленно.