Текст книги "Утро без рассвета. Книга 3"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– А что ж сразу-то не сказали?

– Так я ж знаю, что не имел права отпускать поселенца на материк. Да вы, как я вижу, уже и за меня крепенько взялись. Все мое исподнее наружу вывернули. Всех баб, с кем был и не был – допросили. А зачем мне такое удовольствие? Жаль стало. За это готов отвечать. Но в другом – не виноват.

– Когда он вернулся? – спросил следователь. Двадцать

седьмого. А

обещал? Числа тридцатого.

– Что сказал о сестре?

– Что у нее своих двое, а квартира маленькая. И еще, что муж сестры ему не понравился. Уж очень любит выпить. И злой человек, Что холодно и неуютно будет там его сыну. Вот и все. Отпал вариант.

– Ну, а еще какие перемены вы в нем заме – или?

Никаких. Совершенно?

Ручаюсь. А паспорт почему сменить реши – ли? Я ж знаю, что он – кобель.

– Ну и что, а при чем тут документ?

– Мог какой-нибудь показать. Или засветиться где с родней. Или родня, а я ее не знаю, паспорт видела. Начнут всякое думать. Ну, и решил сменить на всякий случай.

– Родни у него нет.

– Как нет?

– Сестра была. И муж у нее был. Да умерли они. Она– на Камчатке. Почти четыре года назад. Двое детей осталось. Это верно. Их чужой человек растит. И Беник прекрасно о том осведомлен. Он гам поселение отбывал. Сестру своими руками хоронил.

– Не может быть! – подскочил Свиридов.

– Вы сомневаетесь. Но к чему мне вас вводить в заблуждение? Мне ваш паспорт не нужен! Свой имею.

– Нет! Но это, это безумие!

– Что именно?

– Он же к сестре ездил!

– У него, я вам уже сказал, была одна сестра. Она умерла. Вторая – умерла ребенком, когда сам Беник мальчишкой был. А ездил он не к сестре. Солгал он вам.

– Как же это? Мне! На самом святом врать?! Подлец! А я-то хорош, выкручивался тут! Выдумывал! Защищал этого негодяя! Не хватило ему местного бабья. Поехал еще приключения на задницу искать! И на мою голову! А я-то поверил! Идиот! Зачем я такой дурак? Но кто же мог знать? Разве можно было сомневаться? Но нет! Нет! Это уж слишком…

Начальник сплава схватился за сердце, побелел. И рухнул на пол без сознания.

…Яровой потом говорил с ним. Недолго. Свиридов резко изменился. Он больше не уклонялся от показаний, не лгал. Сжато, четко рассказал все. Припоминал каждую деталь. И, озлившись на Беника, а заодно и на себя, теперь говорил, не скрывая ничего:

– Я вижу, вы располагаете весьма подробной информацией. И знаете гораздо больше, чем я могу сказать. Но моя вина в моей доверчивости. Где связано с работой – наказанием не обойдут. Но я не хочу, чтоб на мою шею чужих собак вешали, чужие грехи. С меня своих ошибок хватает. Пишите подробно мои показания. Л на те– внимания не обращайте. Я поверил. И, возможно, в этом, моя самая большая вида перед его ребенком. Пишите.

Аркадий едва успевал записывать показания Свиридова. Вопросы задавать было некогда. Начальник Нышского сплава торопился, чтоб не забыть ни одной детали.

Расстались они поздним вечером.

– Вы меня не предупреждайте о неразглашении следственных тайн. Я знаю. И поверьте, что не скажу ни слова. И, если останусь на своей должности, а вам придется приехать в Ныш, окажу всяческую помощь и поддержку по первому же вашему слову. И без слов. Кстати, на милицию нашу особо не рассчитывайте. Они не имеют опыта. Их любой поселенец проведет. Вон с подписью, например. Они при поселенцах подделывали подпись за своего начальника, через стекло, а мои увидели и переняли. Подписи Беньки на всех документах во время его отсутствия – через стекло переводили. Скрывали от милиции его отсутствие, научившись этому у милиционеров. Так-то, дорогой вы мой…

Свиридов ушел, слегка покачиваясь от пережитого. А Яровой еще долго перечитывал его показания. И первые, на какие начальник сплава просил не обращать внимания, и последние… Ошибся ты, Яровой, насчет сходства типажей. Свиридов все же – далеко не Клещ.

Завтра предстоял допрос мастера порта. Непосредственного руководителя Владимира Журавлева. Надо бы подготовиться. Обдумать. Но как? Усталость валит. Она сильнее разума. Сильнее человека.

Утром едва Яровой вошел в кабинет, дверь приоткрылась и в проем вошел мастер Ногликского порта. Он тихо прикрыл за собою дверь, так же тихо прислонился спиной к стене. Поздоровался.

– Вы надолго меня вызывали?

– Это зависит от вас. Как сложится наш разговор, – ответил Аркадий.

– Я слушаю, – подвинулся мастер ближе к столу. Вы при нашем разговоре в Ногликах сказали мне, что свой отпуск провели у родственников. Здесь. На Сахалине. И на материк не выезжали в нынешнем году.

— Да, не выезжал. Был в Аниве [9]9
  Поселок на Сахалине


[Закрыть] . А что?

– Как же получилось, что вы брали билет до Москвы. И в то же время остались на Сахалине? Хотя взятый вами билет был использован?

– Позвоните в Аниву. Узнаете, что я там был, – спокойно отвечал мастер.

– Но не могли же вы быть одновременно и на материке, и в Аниве у родственников. Что-то одно. Так где вы были в марте?

— В Аниве, – тем же спокойным, тихим голосом отвечал мастер.

– А кому брали билет до Хабаровска?

— Не брал.

– Вот корешок билета на ваше имя. Взгляните.

— Я не был на материке нынче. Не до того было.

— Кому взяли билет? Вы? Сами? Кому давали паспорт свой .

– Я никому не давал паспорт.

ВЕРСИЯ О ПОДЖОГЕ

– Дайте мне ваши документы, – потребовал следователь.

Мастер тут же полез в карман. Выложил все документы.

– Почему у вас временный паспорт?

– Вы же знаете, что после утраты паспорта выдается сначала временный паспорт. На полгода. И только потом, по истечении срока этого, дают паспорт на десять лет. Это правило существует во всех погранзонах. Не я его придумал.

– Где вы потеряли свой прежний паспорт? – невольно поморщился следователь.

– Я его не терял.

– Как утратили?

– Я жил в бараке. Там моей семье выделили квартиру. И вечером, когда мы с женой были на работе, в бараке случился пожар. А документы я всегда оставляю дома. И на этот раз – тоже. Сгорело все. Ничего не уцелело. Все сами себя спасали. В беде люди прежде всего о себе думают. Да и кто я им? С соседями связи не поддерживал. Не общался с ними. Потому им до меня дела не было.

– А от чего пожар случился?

– Соседка оставила плитку включенной. На полу она стояла. Пол и загорелся. Отсюда и пошло. Мы с женой только обживаться стали. И вот так…

– А кто выносил ваши вещи? Те, что уцелели?

– Не знаю. Да и что там уцелело. Обгорелые остатки. Мы все это выбросили. Ничем нельзя было воспользоваться. Пепел да угли. Правда, я благодарен нашему порту. Люди сами собрали деньги, кто сколько смог, да профсоюз, рабочие порта – и помогли нам. Начальник порта поддержал. Человечный мужик. Из своего кармана помог. Но сначала справку с меня потребовал от пожнадзора, что не я виновник пожара. Принес я ему эту справку. Вот она. Посмотрите. Он прочел. И тут же деньги дал. Осторожный мужик. На всяк случай застраховался. Но помог. Квартиру нам дали в новом доме. Очень хорошую. С удобствами. Но… Знаете, случившееся непоправимо. У жены случился самопроизвольный выкидыш. На нервной почве. Я тоже в больницу попал с нервным потрясением. Так что бесследно не прошло. Вышли мы из больницы – нас сразу в отпуск отправили.

– Когда произошел пожар?

– Восьмого марта. Соседка эта выпила, забыла про плитку. В клуб пошла. А мы на работе были.

– Соседка эта – одиночка?

– Не знаю. Да и какое мне дело до нее? У каждого своя жизнь.

– За паспортом вы когда обратились? – спросил Яровой.

– Сразу. На следующий день.

– Когда получили его?

– Как из больницы вышел. Свой и жены получил. У нее тоже временный паспорт.

– Кто у вас по соседству жил в том доме? Кого вы хоть немного знали? – спросил Яровой.

– Никого я не знал. Там только грузчики наши жили. Из порта. Но они в это время все в море работали. На загрузке судов. Дома их не было.

– Но там и Журавлев жил? Ваш подчиненный.

– Разве он жил? Он только ночевал.

– А в этот день, во время пожара он где был?

– На работе. Вместе со мной вернулся.

– Вы это хорошо помните?

– Да, конечно.

– Скажите, где вы оставляли документы?

– В ящике стола. Своего стола.

– Стол этот уцелел?

– Остатки уцелели.

– А тот ящик, где они лежали, я имею в виду документы?

– Когда я пришел, ящиков не было. Только основание стола дымилось. Обгорелое.

– А что на столе лежало? Когда вы уходили?

– Книги.

– Они уцелели?

– Вряд ли. Я их не искал. Снявши голову, кто по волосам плачет?

– Скажите, постарайтесь вспомнить, плотогоны где были в это время?

– Не знаю. Я с ними не имею контактов.

– Милиция расследованием пожара занималась?

– А зачем? И так все ясно до предела. Хотя и этого я не знаю.

– И еще, только ли у вас сгорели документы? Или кто-нибудь тоже обращался за получением новых? – спрашивал Яровой.

– Не знаю. Мне своей беды хватило. С трудом забывать стал. О других не узнавал. Ни к чему мне это. Сами едва в себя приходить начали.

– И еще. На время отсутствия вас заменял мастер экспортного склада. Вы ему сдавали документы перед уходом в отпуск?

– Нет. Я в больнице был, когда он принял мой склад. Я ведь на третий день попал после пожара. У жены преждевременные роды открылись. Я думал, спасут ребенка. Но нет. Не стало сына. Шестимесячный.

– У этой женщины в квартире никого не было?

– Что? Что вы сказали?

– Я говорю – как знать…

– Что ж, разве можно вернуть сына?

– Я не о ребенке.

– О ком же? – удивился мастер.

– Паспорт ваш – цел…

– Что вы такое говорите? Кто ж посмел бы взять мой паспорт? Воспользоваться пожаром. Но ведь это подло. Кто б посмел! Мы с женой при смерти были! Нет. Не может быть. У меня нет врагов. Я никому не делал зла! Никого не обидел. Кто решился бы на моей беде руки греть? Если б кто и нашел документы, обязательно вернул бы их мне. Отдал. Ведь сгорел не только паспорт, а и диплом, и прочее. И у жены. Все сгорело. Не могло случиться так, что паспорт уцелел, а все остальное сгорело. Документы лежали в одном ящике стола. Завернутые в бумагу.

– Вы правильно рассуждаете. Не мог уцелеть из всех документов только один паспорт. Либо все должно было сгореть, либо все уцелеть. Я тоже в этом уверен. Но взгляните сами. Вот корешок билетов. Один – сквозной до Москвы. Второй – до Еревана. Вы сами говорите, что пожар в вашем доме произошел восьмого марта. Одиннадцатого вы попали в больницу. Паспорт новый, временный вы получили лишь через несколько дней и тут же пошли в отпуск. Но билет взят двенадцатого марта. И притом по старому паспорту. Это подтверждают записи, сделанные в аэропорту. Потом обратные отметки пограничников. Вот номер и серия вашего прежнего паспорта. Взгляните. Они зарегистрированы в кассе аэропорта. С отметкой о прописке в Ногликах. Вернулся этот человек на Сахалин в последних числах марта. Вот снова посмотрите – билет был предъявлен. Сделана отметка о сверке с данными паспорта, – показывал Яровой фотокопии.

– Я ничего не понимаю, – растерялся мастер.

– Давайте разберемся вместе, – предложил Яровой.

– Погодите. Выходит, что я летал на материк?

– Да.

– В то время, когда я обратился за паспортом, у меня на руках был мой старый паспорт?

– Именно так.

– Но это же черт-те что! Я не способен был лететь по состоянию здоровья. Да и не на что было. Денег не было попросту! Не до материка. Да и зачем мне понадобился второй паспорт? – развел руками мастер.

– Но теперь вы видите, что ваш прежний паспорт цел?

– Да!

– А значит, не только паспорт! А и все остальное!

– Но кто этот негодяй? – вскипел мастер.

– Давайте думать вместе, – предложил Аркадий.

– Давайте.

– Скажите, кто из поселенцев бывал в вашей квартире?

– Никто.

– Вспомните. Может, Журавлев заходил? – настаивал Яровой.

– Володька?

– Да.

– Но он если и приходил, так всего пару раз за все годы. И то не дальше порога.

– Он мог знать, а может видел, где вы храните документы свои?

– Нет. Он никогда не проходил в комнату. Ни разу не присел. Он заходил ровно на минуту и тут же уходил.

– Вы не вспомните причину его посещений?

– Два раза. Заявки на лес передавал.

– О чем он говорил? Кроме работы.

– Да ни о чем. Совал заявки мне в руки и тут же уходил.

– Во время вашего отсутствия он не бывал в вашей квартире?

– Нет. Иначе бы мне было известно. Жена сказала бы обязательно. К тому же она тоже работает. В порту. Допоздна. Мы с нею почти всегда возвращаемся домой вместе.

– Скажите, Журавлев когда в последний раз был у вас дома?

– В коридоре. В прошлом году, – ответил мастер.

– Он мог знать обстановку вашей квартиры?

– Нет. Я говорю, дальше порога он не заходил.

– В день пожара он отлучался со склада, из порта?

– Нет. Мы вместе с ним все время были. И вернулись вместе.

– Вы что, возвращались с работы вместе? – Да.

– О чем он говорил с вами?

– Только о работе.

– Его никогда никто не встречал?

– Он же одиночка. Семьи нет.

– А сам он помимо работы никуда не ходил?

– Нет. Была, правда, у него одна. Но уехала. Давно.

– Когда вы вернулись на работу, кто работал на складе?

– Журавлев.

– Он никуда не отлучался?

– Нет.

– А в больнице был?

– Не знаю. Не узнавал.

— В то время, когда вы работали. Журавлев попадал в больницу?

— Случалось, – вздохнул мастер.

– И надолго?

– Было – на день. И на неделю.

— Его подменяли?

– Да.

– Кто? – насторожился Яровой.

– Старик один. Пропойца. Умер недавно.

– Кто его назначал?

– Начальство.

– Кто именно?

– Не знаю. Он и со мною работал. Немного. Когда Вовка болел. Да к нам люди не хотят идти. Работы много. Не выдерживают. Уходят. Вот и привлекали этого. Он хоть и пьяница, но обмер умел делать. Правда, в породности плохо разбирался. Но тут уж не до жиру.

– Мастер экспортного склада, заменявший вас во время отпуска, сказал мне, что на складе во время вашего отсутствия работал не Журавлев, а тот старик.

– Почему? А где же Вовка был? – изумился мастер.

– Не знаю, где был Журавлев. Самого это интересует.

– Странно. Но документы все были в порядке.

– Скажите, вы свой больничный относили в порт, оформляли отпуск. Вы заходили в те дни на склад?

-Да.

– Журавлев там был? На работе?

– Нет. Он в больнице лежал с сильными приступами. Тоже видно пожар сказался. Его тогда старик подменял. Но недолго. Дня четыре. А потом запретили нам отгрузку на суда. Потому что землетрясение было на Курилах. И в порт было заходить небезопасно.

– Чем занимался Вовка в то время, когда не было отгрузки?

– Не знаю. Вероятно, приводил в порядок территорию склада.

– Вы проверяли его рабочие дни за время своего отсутствия? – спросил следователь.

– Проверял.

– И как?

– По-моему, порядок. Правда, болел, говорили, долго. Но у него было много переработок. И все дни ему рабочими проставили. Переработку не оплачивали раньше. А заболел – дали возможность подправить здоровье. Но точно не знаю. Мы теперь не соседи. Он в другом бараке живет. А на работе мы только о работе говорим. О другом – некогда.

– Скажите, а грузчики бывали когда-нибудь у вас на прежней квартире? – спросил Яровой.

– А зачем? У них свое руководство. Ни они ко мне, ни я к ним никакого отношения не имеем. Они не были у меня, я никогда не заходил к ним, – говорил мастер.

– А плотогоны? Кто-нибудь был? Вспомните хорошенько.

– Плотогоны? Да, кажется один заходил. Я его помню. Чернявый такой. С усиками. Настырный мужик.

– Беник?

– Да. Вроде так его звали.

– Зачем он приходил?

– Подписать фактуру о приемке леса на наш склад. Это были его плоты. Осина. Первосортная. Мы ее на мебельные фабрики отправляем.

– Он в комнату приходил?

– Да, конечно. Я его пригласил в комнату. Подписал фактуру. Отдал. Он ушел.

– Теперь вспомните, вы при нем открывали ящик стола, где лежали документы?

– Не помню.

– Когда он приходил?

– Зимой.

– А точнее?

– В январе. В первой половине.

– Так, а теперь вспомните, где у вас в то время лежали ручки, какими вы могли поставить подпись на фактуре? – спросил Аркадий.

– В столе.

– Где именно?

– Да, в том ящике, где лежали документы.

– Он мог их видеть?

– Кого?

– Да документы.

– Не знаю. Хотя, да. Я тогда положил с документами тетрадь с фактурами по учету кубатуры, поступающей от плотогонов. И разворачивал. При нем. Он еще спорил со мною насчет того, что я забраковал один его плот, не принял его первым сортом.

– Сколько раз этот человек был в вашем доме? – спросил Яровой.

– Раза два или три.

– По работе?

– Да, конечно. Других причин быть не могло.

– Ну, а с этой женщиной, которая стала виновницей пожара, вы не замечали этого человека?

– Я – нет.

– Скажите, во время пожара дверь в вашу квартиру была закрыта или нет?

– Мы всегда закрывали дверь, уходя на работу.

– А люди, какие спасали остатки ваших вещей, ничего вам не сказали, как они вошли в квартиру?

– Нет. Да и я видел, что взламывали. Дверь была закрыта. Замок хоть и обгорелый валялся, но закрытый.

– А стекла?

– Лопнули все. От огня.

– А о женщине этой что соседи говорили?

– Били ее. Но она говорила, что плитку не просто на пол поставила, а, как всегда, на асбест. Но пожарники другое сказали. Была экспертиза.

– О поведении ее в личной жизни – ничего не говорили? – интересовался следователь.

– Говорили. Но ведь это по злу. Из-за беды. Не случись пожара – ничего не говорили б.

– А что говорили?

– Всех мужиков ей приплели. И холостых, и женатых.

– Когда случился пожар?

– Вечером. Часов в восемь.

– Плоты в этот день подходили?

– Нет. Не было сплава. Лед был толстый. Ледолом не шел.

Яровой задумался. Мастер молчал.

– Скажите, а кем работает эта женщина – виновница пожара?

– Библиотекарь.

– Вы сами замечали когда-нибудь того плотогона около своего барака? Я имею в виду до пожара?

– Я не обращал внимания. Не знаю. Какое мне дело до всех?

– А Журавлев сразу отреагировал на пожар?

– Приступ у него начался. Очень сильный. Но Вовку тут же отвезли в больницу. Мне, честно говоря, не до него было.

ОТЛИЧИТЕЛЬНАЯ ПРИМЕТА – ПЬЕТ…

…Когда мастер порта, попрощавшись с Яровым, вышел из кабинета, следователь позвонил в областную милицию и узнал, что его там ожидают сообщения из Хабаровска. Следователь заторопился. По дороге он вспоминал разговор с мастером порта.

Случайность это или намеренный поджог? Поджог с целью завладеть документами мастера? Да, вполне возможно. Но… Надо проверить. Надо допросить ту женщину, ведь не случайно же паспорт цел…

Следователь сел читать сообщения из Хабаровского угрозыска. Их много.

«…На ваш запрос отвечаем: фотографии троих мужчин предъявлены нами на опознание работникам ресторана «Аквариум». Все трое были опознаны официантами указанного ресторана. Предъявлено на опознание фото убитой. Ее тоже опознали. Протоколы опознаний прилагаем».

Яровой читал показания официантки, обслуживавшей стол с опознанными посетителями.

– Сначала в зал вошли эти трое. Мужчины. Это было днем. Когда ресторан только что открылся. Посетители выглядели усталыми и невыспавшимися. Я поняла, что они долгое время провели в дороге и поспешила их обслужить поскорее. Они заказали обед на четырех человек. Холодные закуски. И спиртное. Водку. Попросили принести две бутылки. Когда я вернулась с заказом, за столом вместе с ними сидела женщина. Она была очень усталой и видно было, что хотела спать. Когда я отдала заказ и хотела обслужить посетителей соседнего стола, один из троих посетителей, который с бородой, остановил меня и сказал, чтоб я сразу рассчитала их. И повернувшись к тому, который с усами, сказал, чтоб он расплатился. Я назвала сумму заказа. И получила деньги. Потом, обслуживая других посетителей, я услышала, что эти четверо – ругаются. Нецензурно. Тот, который с бородой, особо громко ругал матом женщину и заставлял ее пить водку. Та отказывалась. Но потом выпила. И вскоре выбежала в туалет. Оставшиеся трое продолжали пить сами. Бородатый, одетый в синий свитер и хлопчатобумажные серые брюки, говорил, что из-за Зойки, видимо, так звали женщину, они опаздывают домой и надо поторопиться. Тот, который с усами, был одет в светлый бостоновый костюм, отвечал, что всему свое время. А третий – тот, который без усов и бороды, был одет в скромный серый костюм, все время молчал. Больше я их в ресторане не видела. В четыре часа дня я сдала смену. И ушла домой.

Официантка, работавшая в этом ресторане во вторую смену, сообщила:

– Все четверо сели за мой стол уже перед закрытием ресторана. Женщина попросила поскорее обслужить их и заказала себе селедку и водки триста грамм. Мужчины заказали горячее второе и водку. Они были голодные и молчали. Женщина запомнилась тем, что как только я принесла ее заказ, она тут же налила себе стакан водки и предложила выпить всем за ее новую жизнь на Сахалине. Но мужчины не выпили. Ждали, когда будут готовы горячие закуски. Женщина выпила. Сама. А потом стала требовать, чтобы тот, который с усами – поцеловал ее в знак того, что до смерти будет любить ее. Он отказывался. Ведь, кроме, них, в ресторане были и другие посетители. И они стали оглядываться на женщину. Но она не унималась. Требовала все настойчивее. И когда он отказался наотрез, сказав, что это можно сделать дома, она заплакала. И сказала, что знает о том, что ей не жить. Что все кончено. Тогда тот, который с бородой – стал успокаивать ее, а тот, какой с усами, заторопил всех заканчивать ужин. Женщина уходила за ними всхлипывая, шатаясь. Ресторан эти четверо покинули в одиннадцать часов вечера.

Следователь читал показания уборщицы зала пассажиров Хабаровского аэропорта.

– Женщину я эту с ними не видела. А вот этих троих – приметила. Сначала сидел в кресле один, вот этот– без усов и бороды. Он караулил сумки, какие положил на три кресла рядом с собой. Я велела ему освободить кресла для пассажиров, а багаж поставить на пол. Но он сказал, что ждет друзей, им и занял места. Я сказала, что его друзья могут и на ногах постоять, но он ответил, что вместе с ними летит женщина. И она не может стоять на ногах. Но потом я заметила, что никакой женщины вместе с ними не было. И велела всем троим освободить места для пассажирок с детьми. Они встали. Двое, те, какие пришли, отнесли сумки к окну. А третий все озирался, словно кого-то ждал. Ночью они улетели.

Яровой отправил в Ереванский угрозыск телеграмму с просьбой выслать результаты проверок на Ногликское отделение милиции и просил Одесский угрозыск установить – какими купюрами и под какими номерами были выданы деньги по переводу Русаковой Зое.

И вечером того же дня выехал в Ноглики.

Теперь не оставалось сомнений в том, что в Ереване побывали не прораб лесхоза, а Сенька; не начальник Нышского участка сплава, а Беник; не мастер порта, а Владимир Журавлев. Побывали… Это можно считать установленным фактом. Правда, должны еще прийти сообщения из Еревана. Но они подтвердят лишь факт пребывания. Но не убийства. Это надо доказать самому, если оно действительно совершено ими. Ведь и Дракон, и Магомет, и Медуза, и Гиря тоже искали Скальпа. А Егор и Семен, даже побывали в Ереване [10]10
  Все перечисленные – герои романа «Камчатка»


[Закрыть] . Хотели, намеревались убить. Но не убили. Может, и здесь нет виновных. Надо установить. Надо продолжать работать и не торопиться с выводами.

Правда, все те четверо вели себя не в пример Мухе и Клещу. Что касается Трубочиста, то тут не миновать судебно-психиатрической экспертизы.

Следователь размышлял, какие вопросы он должен будет поставить экспертам, какие доказательства ему нужно искать, с кем еще предстоит встретиться. Конечно, разговор с женщиной – виновницей пожара – необходим. Он либо снимет, либо подтвердит подозрения о намеренном поджоге целого барака.