Текст книги "Защищая ее (ЛП)"
Автор книги: Элли Эверхарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Элли Эверхарт
Защищая ее
Серия: Кенсингтон #3
Переводчик: Ольга Вожова-Савченко
Редактор: Ms.Lucifer
Переведено специально для группы BOOK IN FASHION
Любое копирование без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд!
ГЛАВА 1
ПИРС
Я ждал весь день, чтобы увидеть Рэйчел, и медсестра, наконец, дала мне разрешение. Захожу в палату и вижу свою жену, лежащую на кровати, с закрытыми глазами. Она подключена к кардиостимулятору, а рядом с ней куча разнообразных мониторов.
Ненавижу видеть ее такой. Врачи сказали, что она будет в порядке, но мне слабо верится. Я чувствую себя виноватым, думая, что, возможно, я должен был сказать ей «нет». Ведь знал же, что для нее будет огромным риском родить ребенка, но все равно ей позволил. А потом, при родах, Рэйчел чуть не умерла. Если бы это действительно произошло, я бы не смог жить из-за груза вины. Я всегда виню себя, если с моей Рэйчел что-нибудь случается.
Сажусь на краю больничной кровати и нежно беру ее руку в свою.
–Пирс. – Ее глаза открыты, и Рэйчел смотрит прямо на меня.
– Я здесь, милая, – наклоняюсь и целую ее в лоб. – Как ты себя чувствуешь?
– Устала, – признается она, стараясь держать глаза открытыми.
– Тогда отдыхай. Я позже приду.
– Я в порядке, честно. Потом посплю. – На ее губах слабая улыбка. – Ты уже брал его на руки?
– Да. – Я широко улыбаюсь, что, кажется, происходит каждый раз, когда я думаю о нем. – Несколько раз.
Ее лицо светится, как будто она получила огромную дозу энергии.
– Расскажи мне о нем.
– У него твои глаза. Красивые голубые глаза.
– Может быть, они твои. У тебя тоже голубые глаза.
– Да, но мои, скорее, серебристо-голубые, а его – ярко-синие, как у тебя. Похожи на летнее небо в солнечный день.
Рэйчел улыбается все смелее.
– Когда я смогу его увидеть?
– Как только будешь готова. Медсестра ждала, когда ты проснешься. Пойду сообщу ей хорошую новость.
В этот момент дверь палаты распахивается, и медсестра толкает перед собой люльку с ребенком.
– Вы готовы встретиться со своим сыном?
– Да, – говорит Рэйчел, улыбаясь и наблюдая, как медсестра его поднимает.
Приподнявшись, моя жена осторожно берет его на руки.
– Я дам вам побыть с ним немного времени, и скоро вернусь,– предупреждает медсестра, выходя из палаты.
Едва за ней закрывается дверь, я перевожу взгляд на Рэйчел и вижу слезы, стекающие по ее щекам.
Слегка потираю ее руку.
– Милая, что случилось?
– Все в порядке, – шепчет она, глядя на ребенка. – Все просто идеально. Абсолютное совершенство. У нас ребенок, Пирс. Красивый маленький мальчик. – Она поднимает его и целует в лобик. – Я так тебя люблю. И полюбила тебя еще до твоего рождения. – Рэйчел проводит пальцем по его щечке. Глаза малыша открыты, он наблюдает за ней. – Гаррет Эванс Кенсингтон, – обращается она к нему. – Тебя так зовут, твой папа это уже говорил тебе?
Я мягко улыбаюсь сыну.
– Конечно. Мы это уже проходили. Несколько разговоров между отцом и сыном, пока ты отдыхала.
Глаза Гаррета переместились на меня, когда я заговорил, и все еще смотрят.
– Посмотри, как он на тебя реагирует, – поражается Рэйчел. – Он знает твой голос, Пирс. Он знает, что ты его отец.
– Да, я заметил это раньше. Он также реагирует и на тебя.
Рэйчел снова обращается к сыну.
– Ты просто прелесть. И такой милый. А еще красивый, как твой папа, – воркует она с ним, целует, и глаз не сводит. Я же просто молча любуюсь их взаимодействию. Рэйчел очень счастлива. Намного больше, чем когда-либо.
Через некоторое время она смотрит на меня
– Хочешь его подержать?
– Он должен быть с тобой, ведь у тебя практически не было возможности… Я еще успею, когда повезу домой.
– Все нормально? Насчет отвезти его домой в одиночку?
– Да, конечно. – Это ложь. Я боюсь забирать Гаррета домой. Совершенно не знаю, как ухаживать за младенцем. Я рассчитывал, что Рэйчел всем этим займется, а я просто буду рядом, чтобы помочь в случае чего. Но врачи продержат ее в больнице еще несколько дней, а ребенка уже завтра отправят со мной домой.
– Пирс, впереди очень много работы. Он не будет спать всю ночь. Ты должен накормить его, переодеть и уложить.
– Я знаю. И могу со всем справиться.
– Может, кто-нибудь из соседей поможет. У миссис Лэндоу было трое детей.
Рэйчел имеет в виду женщину, живущую с нами по соседству. Она очень милая, но в возрасте и у нее проблемы со здоровьем.
– Миссис Лэндоу едва может о себе позаботиться, не говоря уже о младенце. И мне не нравится просить помощи у соседей. Я сам смогу о нем позаботиться. Всего-то несколько дней.
– Тем не менее, я думаю, тебе может понадобиться помощь. Что насчет Марты?
– Марта и Джек все еще проводят отпуск в Европе.
– Верно, я забыла. – Она делает паузу, раздумывая. – А что насчет твоей матери?
– Нет, – слишком быстро отвечаю я. – Это не вариант. Кроме того, она нанимала няню, чтобы ухаживать за мной. Моя мать просто не знает, что делать с новорожденным.
– Пирс, я уверена, что она хотя бы иногда, но заботилась о тебе. Ты должен ей позвонить.
– Мои родители даже не знают, что ты родила мне сына. И учитывая, что они не разговаривали с нами почти два года, я сомневаюсь, что моя мать ответит на звонок.
Рэйчел смотрит на Гаррета.
– Может быть, пришло время со всем этим покончить? Может мы сможем попытаться снова стать одной семьей? Уверена, они хотели бы познакомиться со своим внуком.
– Давай сейчас не будем об этом говорить. Просто насладимся нашим малышом, пока медсестра не вернулась. – Как только я упомянул о ней, она появляется тут как тут, и забирает Гаррета обратно в детскую.
Рэйчел снова засыпает. Я остаюсь там, жду, пока она проснется, затем мы проводим вместе еще несколько часов, прежде чем я уезжаю домой.
На следующее утро я приезжаю в восемь. Рэйчел выглядит намного лучше, более отдохнувшей и ее кожа утратила бледность. Весь день мы вместе, и каждый раз, когда медсестра приносит нашего сына, лицо Рэйчел светится изнутри. Уверен, что мое тоже.
Около четырех медсестра снова его привозит. Я хотел попросить их оставить ребенка здесь еще на одну ночь только, чтобы мне лучше подготовиться. Прошлой ночью я читал все книги касательно детей, которые у нас есть, но все еще чувствую себя полным профаном.
– Медсестра сказала точно, когда его отправят домой? – Рэйчел спрашивает, будто читает мои мысли.
– Сегодня. Я уточню, когда она за ним придет.
Рэйчел наклоняется и целует сына.
– Я не хочу, чтобы она его забирала. Я просто хочу держать его, пока не придет время ехать домой.
– Мы приедем завтра. – Я опускаю ладонь ему на голову, покрутую маленькой синей шапочкой. – В какое время мы должны навестить нашу маму, Гаррет?
Его глаза открыты, но совсем чуть-чуть.
– Возьми его. – Рэйчел протягивает ребенка. – Мне нравится видеть вас вместе.
Я беру Гаррета на руки, чувствуя тепло, наполняющее мою грудь каждый раз, когда касаюсь своего сына.
– Как ты себя чувствуешь? – любопытствует Рэйчел. – Каково это для тебя стать отцом? – Я слышу нотки беспокойства в ее голосе и вижу его на ее лице.
Она знает, как сильно я боялся. И теперь, когда это свершилось, страх только усилился. У меня теперь есть идеальный крохотный человечек, сын, зависящий от меня, и я чувствую, что никогда не буду для него достаточно хорошим отцом. Но Рэйчел это знать не обязательно.
– Хорошо, – отвечаю я, глядя на крепко спящего Гаррета. – Не знал, что именно буду чувствовать, но как только его увидел, то не почувствовал ничего, кроме всепоглощающей любви.
Рэйчел кладет руку мне на плечо.
– Ты будешь замечательным папой, Пирс. Он уже любит тебя. Я знаю.
Я лукаво улыбаюсь ей.
– Откуда? Мы же только с ним познакомились.
– Когда была я беременна, он всегда двигался, едва слыша твой голос. И вот сейчас, как только ты заговорил, его глаза открылись.
– Возможно, у меня просто красивый голос.
– Нет. – Рэйчел гладит мое предплечье, затем нежно сжимает. – Это все ты. Он знает, что ты его папа, и пытается показать тебе, как сильно тебя любит.
Я знаю, что она таким образом пытается успокоить мои страхи, но ее комментарий лишь усиливает мое беспокойство. Что, если я не смогу быть тем, кто ему нужен? Что, если он ожидает от меня большего, чем я могу ему дать? Он вырастет, возненавидев меня?
Я не могу все испортить, поэтому должен стать хорошим отцом. Лучшим из всех возможных. У меня на это есть только один шанс. Гаррет – наш единственный ребенок. Другого не будет, по крайней мере, я надеюсь. Нам с Рэйчел нужно кое-что обсудить.
Доктор ранее сообщил, что Рэйчел не должна больше иметь детей. Слишком опасно. Ее беременность хотя и трудная, прошла лучше, чем планировалось, но затем она едва не умерла при родах. Было сказано, что в конечном счете беременность зависит от нас с Рэйчел, но самым лучшим решением будет, если она не забеременеет снова.
– Ты должна его подержать. – Я отдаю сына Рэйчел, как только входит медсестра.
– Мы собираемся все подготовить, чтобы вы могли забрать его домой, – сообщает она.
В моем животе завязывается тугой узел. Не уверен, что смогу это сделать. Я не смогу сам позаботиться о малыше.
Рэйчел подносит ребенка к лицу и целует в щеку.
– Думаю, тебе уже пора уходить. Мама скоро будет дома, а пока твой папа хорошо о тебе позаботится. Я люблю тебя, дорогой. – Она снова целует его, прижимаясь губами к маленькому лбу, закрывая глаза и вдыхая его запах. Рэйчел как-то призналась, что любит запах детских волос. Я ее не понимаю. Для меня Гаррет ничем не пахнет.
Моя жена открывает глаза и передает ребенка медсестре. Та кладет его в люльку и вывозит из комнаты.
– Ты говорил с доктором? – у Рэйчел очень серьезное выражение лица.Эйчел
– Да. Она сказала, что уже через пару дней ты сможешь вернуться домой.
– Я не об этом, – она переводит взгляд на кровать, – а о наших будущих детях.
Я в растерянности, совершенно не готов к подобному разговору. Время сейчас неподходящее. Мы оба счастливы, что Гаррет с нами, и я не хочу портить настроение ни себе, ни Рэйчел. Беспокоюсь, что она захочет еще детей, несмотря на риск, и я совершенно не желаю ругаться по этому поводу. Потому что ссора определённо будет, и я не собираюсь рисковать снова потерять свою любимую.
– Пирс, мне нужно перевязать трубы.
Я такого не ожидал. Беру Рэйчел за руку, медленно опускаюсь на стул около кровати. – Когда ты это решила?
– После того, как доктор рассказала мне, что произошло в родильной палате. Потом она предупредила о риске при рождении еще одного ребенка, а я не могу на это пойти. Я мать и жена. Я не могу рисковать, не могу допустить, чтобы со мной что-то случилось. Я должна быть здесь ради тебя и Гаррета.
Я крепко обнимаю ее, мое дыхание перехватывает от эмоций.
– Мне очень жаль, Рэйчел. Я знаю, это не то, чего ты хочешь, но для тебя и правда слишком опасно снова рожать. Когда я чуть не потерял тебя, я... – мой голос срывается, и я делаю прерывистый вдох. – Я не могу потерять тебя.
– Я знаю. – Она нежно высвобождается из кольца моих рук, касаясь пальчиками моей щеки. – Я не поступлю так с тобой. И с Гарретом тоже. В этом нет необходимости. У меня есть ты и наш сын, и этого более, чем достаточно. Я так сильно люблю вас обоих.
– Я тоже тебя люблю, милая. – Я целую ее в лоб и откидываюсь на спинку стула. – И не хочу, чтобы тебе делали еще одну операцию. Я сделаю вазэктомию.
– Нет. Я… – она держит меня за руку и отводит глаза в сторону.
– Что? В чем дело, Рэйчел?
– Я не хочу, чтобы тебе делали вазэктомию, на случай... – теперь она смотрит на меня. – На случай, если со мной что-нибудь случится.
Внутри меня начинает пульсировать паника, наполняя вены наравне с кровью. Почему она так сказала? Почему она вообще об этом подумала? С ней ничего плохого не случится. Я говорю себе это каждый божий день, пытаясь избавиться от чувства вины за то, что Рэйчел появилась в моей жизни. Во том мраке, что привнес в неё «Дюнамис». Несмотря на мою с ними связь, она будет в безопасности. Она всегда будет в безопасности. Ничего с ней не случится. Я должен верить в это, и мне необходимо, чтобы она тоже верила.
Но тут дело в другом. Рэйчел имеет в виду что-то еще, что может забрать ее у меня. Например, автомобильная авария, или болезнь. Но я все равно не хочу этого слышать. С ней все будет хорошо. Это все, во что я предпочитаю верить.
– Не говори так, – приказываю я твердо. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Я просто реалистка, – признается она, мягко поглаживая мою руку. – Никогда не думала, что мои родители умрут так внезапно и рано, но так и произошло. Несчастные случаи не редкость.
Я опускаю голову, глядя на наши переплетенные пальцы.
– Да, но не с тобой.
Она приподнимает мой подбородок, заставляя наши взгляды встретиться.
– Но, если что-то случится, я хочу, чтобы ты снова влюбился. И у тебя были дети.
– Нет. – Я отшатываюсь от нее, вскакивая со стула. Меня злит, что она даже предположила такой исход событий. – Ни в коем случае. Я не женюсь снова, и у меня не будет больше детей. Прекрати даже думать об этом. И больше мы эту тему не обсуждаем.
– Пирс. – Рэйчел тянется ко мне. – Сядь.
– Нет, мы закончили. Я больше не хочу об этом говорить.
– Ладно. Но, пожалуйста, подойди сюда. – Я вздыхаю и сажусь рядом с моей женой. Она снова берет меня за руку. – Так ты сможешь привезти Гаррета завтра утром?
– Конечно.
Она мягко улыбается.
– Ты станешь замечательным отцом. Будешь водить его на бейсбол, научишь как бросать футбольный мяч и дашь советы касательно девушек.
– О нет, я определенно в них не эксперт, придется ему с этим вопросом разбираться самому.
– Да? Сомневаюсь. Очевидно же, что ты ошибаешься, иначе бы не убедил меня выйти за тебя замуж через несколько месяцев после знакомства.
– Возможно, я подкараулил тебя в момент слабости.
– Или, возможно, ты – джентльмен, знающий, как обращаться с женщиной. И ты научишь этому нашего сына, чтобы он нашел свою любовь, как это сделал ты.
– Если он найдет такую же любовь, которую я чувствую к тебе, тогда он будет очень счастливым человеком. – Я целую ее лоб, обнимаю, и закрываю глаза, наслаждаясь теплом ее тела.
Я рад, что Рэйчел приняла решение не забеременеть снова. Будь решение иное, мне пришлось бы убеждать ее этого не делать, рискуя тем, что Рэйчел на меня обидится за то, что я лишил ее шанса завести еще одного ребенка. Но она уже знала, что я чувствую по этому поводу. Еще до того, как она забеременела, я четко дал понять, – если ее здоровье будет поставлено под угрозу из-за рождения ребенка, я не соглашусь еще на одного.
– Я люблю тебя, – шепчет она мне на ухо.
– Я тоже тебя люблю, – снова целую ее, потом встаю. – Мне уже пора. Медсестра сказала, что ей нужно кое-что со мной обсудить, прежде чем я заберу домой сына.
– Окей. – Рэйчел счастливо улыбается. – Удачи тебе.
Я улыбаюсь ей в ответ.
– Хочешь сказать, у меня не получится?
Теперь она смеется.
– Нет. Мне просто интересно, как плохо там все будет выглядеть, когда я вернусь домой. Повсюду грязные подгузники, бутылочки с детским питанием. Кто знает, что еще я найду?
Я пораженно качаю головой, все еще улыбаясь.
– Я на многое способен, не сомневайся. В конце концов, я возглавляю подразделение крупной корпорации. У меня дипломы Гарварда и Йеля. Думаю, я смогу поменять подгузник. Ну, или хотя бы выясню, как это сделать.
– Ладно, – говорит она, закусив губу, чтобы снова не рассмеяться. Но потом не сдерживается и хихикает.
– Рэйчел, он крохотный ребенок, который все время спит. Какие с ним могут быть проблемы?
– Никаких, ты прав, – соглашается она, стараясь сохранять серьезность. – Я уверена, вам обоим будет вместе тихо и спокойно.
Я целую ее на прощание.
– Все, ухожу, пока ты не уничтожила мою уверенность.
Честно говоря, она была разрушена еще до того, как Рэйчел произнесла первое слово. Во мне нет ни капли уверенности, что я смогу все это сделать. Но я должен попытаться, потому что, как только я выхожу из палаты жены, ко мне подходит медсестра и сообщает, что Гаррет готов ехать домой.
Дерьмо. Как, черт возьми, я собираюсь со всем этим справиться?
ГЛАВА 2
ПИРС
Мне удалось без приключений добраться до дома с ребенком, а так же осторожно занести его внутрь. Сейчас август, на улице влажно и жарко, но в доме, благодаря кондиционеру, прохладно. Может, это слишком для ребенка? Я не только не хотел, чтобы он перегрелся, но и замерз тоже. В книгах ничего не упоминалось о надлежащей комнатной температуре для малыша, так как мне узнать? Я же не могу знать, горячий он или холодный.
Гаррет не плачет, так что это уже хороший знак. Несу его наверх, аккуратно переставляя собственные ноги, чтобы не споткнуться и не уронить его. Вхожу в детскую, которую Рэйчел украшала в течение нескольких месяцев, когда еще не была на постельном режиме. Стены тут светло-зеленые, мы не были уверены, кто у нас будет: мальчик или девочка. В углу, рядом с кроваткой, находится белое кресло-качалка, а напротив-белый комод и пеленальный столик. Рэйчел позаботилась о необходимых детских принадлежностях, так что, по крайней мере, у меня есть все, что нужно, хотя я не пойму, как их использовать.
– Гаррет, не хочешь опробовать свою кроватку? – Я опускаю в нее ребенка, но как только убираю руки, он сразу начинает плакать.
И что мне теперь делать? Почему он плачет? Его же в больнице покормили и переодели!
Снова беру его на руки. Плач тут же стихает. Понятно, он просто хочет, чтобы его держали.
Отойдя от кроватки, сажусь в кресло-качалку. Когда держу его и качаю, он пристально за мной наблюдает. Беспрерывно. Надеюсь, сын видит во мне только хорошее, а не плохое. Надеюсь, он никогда не увидит ничего плохого. Я буду всеми силами защищать его так же, как защищаю Рэйчел от той стороны моей жизни. Но однажды, возможно, я все же не смогу этого сделать, и если не найду способ вытащить Гаррета из организации, то буду вынужден ему о ней рассказать. И как только он узнает правду и узнает, чем именно занимаются члены этого тайного общества, он поймет, какой ужасный человек его отец. А я не хочу, чтобы он знал об этом. Нужно придумать, как освободить его от обязательств. Может, Джек поможет? Мы вместе найдем способ не дать моему сыну присоединиться к «Дюнамис».
Гаррет немного засуетился, и я замечаю, что перестал его качать. Начинаю снова, он успокаивается. Просто глядя на сына, я чувствую, как на моем лице расплывается огромная улыбка. Это происходит автоматически, как и в случае с его матерью с момента нашего знакомства. Я просто не мог больше стереть улыбку со своего лица.
Через полчаса я встаю и снова пытаюсь уложить малыша в кроватку. На этот раз он не протестует, слишком крепко спит. Включаю радионяню, и иду на кухню, просто умираю с голоду. Больничная еда – ужас, так что мне пришлось голодать весь день. Взяв из холодильника мясо, быстро делаю себе бутерброд.
Если бы мои родители знали, что я собираюсь съесть холодный сэндвич, они бы ужаснулись. Они бы сознание потеряли от пищи, которую я сейчас часто ем. Пицца. Сэндвичи с сыром на гриле. Спагетти с фрикадельками. Гамбургеры. Рэйчел познакомила меня с такой едой, и я благодарен ей за это. Мои родители запрещали подобную еду, мотивируя тем, что такое едят ограниченные и невежественные люди.
А вот мой сын будет все это есть. Вместе с другими блюдами, которые готовит его мать. Рэйчел великолепный повар и может приготовить что угодно. Но последние несколько месяцев, так как она не могла находиться на ногах во время беременности, за наше питание отвечал я. Я либо заказывал еду на вынос, либо поджаривал что-нибудь на гриле. Мы с ним поладили. Я весьма умело с ним обращаюсь – еще одно, что не одобрят мои родители. Они расстроятся, что я сам готовлю себе еду. У них всегда был личный повар, и они ожидают, что я последую их примеру. Кенсингтон не готовит себе еду и не выполняет то, что мои родители считают черной работой, их недостойной, например, такие как стирка или уборка. Но Рэйчел не хотела ни кухарку, ни горничную, так что мы все делаем сами.
Я едва доел сэндвич, как включилась радионяня. Ребенок проспал всего двадцать минут, а теперь снова плачет. Торопливо поднимаюсь наверх и вижу его красные, слезящиеся глаза. Мне очень жаль моего сына, застрявшего здесь со мной, таким отцом – неумехой, тогда как его мама справилась бы намного лучше.
– Что случилось, Гаррет? – Я поднимаю его, но он все еще плачет. Медсестра сказала, что мне не придется кормить его еще по крайней мере час. Может, ему нужно сменить подгузник? Я ведь смогу это сделать. Я же справлялся с куклой на занятиях по уходу за ребенком.
Кладу малыша на пеленальный столик и беру подгузник. Теперь плач еще громче и сильнее. Гаррету не нравится этот стол. Быстро меняю его подгузник, надевая новый, потому что теперь Гаррет кричит до такой степени, что все его личико покраснело.
– Мы почти закончили, – говорю я ему, застегивая липучки. Но, должно быть, я все сделал неправильно, потому что подгузник не плотно прилегает.
Малыш все еще плачет, и я не знаю, что еще сделать. Медсестры говорили, что младенцам нравится быть плотно запеленатыми, но понятия не имею, как именно это сделать. Мне показывали в больнице, но честно сказать, действия медсестры были больше похожи на то, что она делала оригами, а не пеленала ребенка. Я беру одеяло Гаррета и пытаюсь воспроизвести, что делали медсестры, но не получается. Я сдаюсь, печально вздыхаю и просто оборачиваю ребенка одеялом, прижимая к себе, и, наконец, плач замедляется, а затем и вовсе стихает.
Я не пробыл дома и часа, а уже измотан. Рэйчел была права, мне нужна помощь. Я не могу ничего делать в одиночку. Но позвонить мне некому.
В июле у Ройса и Виктории тоже родился ребенок, но они мне не помощники. У них есть няня, ухаживающая за их дочерью с самого первого дня, как привезли из больницы.
Может, мне стоит позвонить матери? Как говорила Рэйчел, моя мать хоть иногда, но должна была обо мне заботиться. Должна была хоть что-то знать о детях. Выбор у меня невелик, поэтому я решаюсь ей позвонить и сообщить новости. Может, я и попрошу ее о помощи, а может, и нет. Это будет зависеть от того, как пройдет наш разговор.
Я несу Гаррета вниз, прохожу в гостиную и сажусь на диван. Теперь он успокоился и снова меня изучает, вероятно, понимая, насколько я некомпетентен, и желая вернуться обратно в больницу.
Телефон рядом на столе. Я поднимаю трубку, набираю номер родителей, но вспоминаю, что у них есть помощник, отвечающий на звонки. И этот самый помощник получил указание игнорировать мои. Вот почему я даже не пытался дозвониться родителям больше года, даже на Рождество.
– Резиденция Кенсингтонов, – отвечает кто-то. Наверное, горничная.
– Мне нужно поговорить с Элеонор, пожалуйста.
– Могу я узнать, кто ее спрашивает?
Я подумываю солгать, но потом говорю.
– Пирс. Её сын.
В трубке тишина, а затем я слышу:
– Одну минуту, пожалуйста.
По крайней мере, трубку не повесили сразу. Возможно, девушка новенькая и еще не знает всех правил. Я жду, когда она вернется и скажет, что моя мать занята, или уехала, или еще какое оправдание, которое услышит от своей хозяйки.
– Пирс, – сейчас звучит голос моей матери. – Ты меня слышишь?
– Утвердительный ответ. Здравствуй, мама. Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно. – Всегда один и тот же ответ. – А как у тебя дела?
– Хорошо. Даже отлично.
– Как работа?
– Тоже все хорошо, мама.
Мы оба умолкаем. Она видимо не знает, что еще сказать. Я удивлен, что она не спрашивает меня о беременности Рэйчел. Я знаю, что подруги – сплетницы все ей рассказали. Виктория знала, что Рэйчел беременна, а уж она – королева сплетен.
– Я позвонил тебе, чтобы сказать, у нас с Рэйчел родился ребенок.
– Оу. Что ж, поздравляю. – У нее какой-то странный голос. Я не могу сказать, счастлива она за меня или нет. – И кто?
– Мальчик. Мы назвали его Гарретом. – Когда я произношу его имя, то смотрю на сына в своих объятиях. Он снова смотрит на меня, и я невольно улыбаюсь.
– Красивое имя, – говорит она.
Это был комплимент? Если так, то он первый, что я услышал от нее за последние годы.
Гаррет суетится, и я его укачиваю.
– Это он? – спрашивает тут же моя мать.
– Да. Я держу его.
– Ты сейчас в больнице?
– Нет, дома.
– Почему он не с твоей женой?
Моя мать из тех людей, кто считает странным, когда мужчины занимаются уходом за детьми, поэтому я не удивлен ее вопросом. Уверен, отец никогда не обнимал меня, даже когда я был маленьким.
– Рэйчел все еще в больнице, – поясняю я. – Во время родов были осложнения. Она потеряла много крови, поэтому они продержат ее там еще несколько дней.
– Но у тебя, конечно же, есть няня.
– Нет. Мы решили обойтись без нее. Мы сами позаботимся о сыне.
–Ты не сможешь заботиться о ребенке, Пирс. Не в одиночку. Дети требуют очень много внимания.
– Да, я знаю. Мы пробыли дома всего час, и я уже чувствую себя разбитым.
– Я сейчас же приеду. Где вы живете?
Я чуть было не уронил телефон. Она действительно придет? Без моей просьбы?
– Спасибо, мама. Я был бы очень признателен за помощь. – Диктую ей адрес, и она говорит, что сейчас же выезжает.
Я не могу в это поверить. Она больше не злится на меня? Или просто хочет увидеть внука?
Гаррет спит у меня на руках. Боюсь, если я пошевелюсь, он снова заплачет. Включаю телевизор и понижаю громкость, чтобы он не проснулся. Переключаю каналы, останавливаясь на каком-то мультфильме.
Когда я сам был ребенком, то никогда не смотрел мультфильмы. Мне этого не разрешали. У нас в доме был только один телевизор, и мой отец использовал его в основном для просмотра финансовых новостей. Я же позволю своему сыну смотреть мультики. Я не лишу его детства так, как это сделали со мной мои родители.
Переключаю на спортивный канал. Там транслируют бейсбол. Еще одна вещь, которую я планирую сделать – отвести Гаррета на игру. Мой отец никогда не брал меня с собой, но я все равно ходил на игры со школьными знакомыми.
Я посещал частную подготовительную школу, где учились дети некоторых из членов общества. Мои друзья были выбраны моими же родителями, и не особо мне нравились, но их наличие в моей жизни позволяло мне заниматься тем, что меня интересовало. Например, ходить на бейсбол в Нью-Йорке. Или иногда мы встречались и играли в футбол. Я играл в футбол и в школе, а мой отец даже не спросил, как и где я научился. Он не любит спорт, поэтому даже удивительно, что он позволил мне быть в команде. По его словам, все это придало мне веса в глазах других, и пойдет в будущем на пользу моему имиджу. Конечно же, сам он никогда не ходил на мои игры, впрочем, как и мама.
Он никогда ничему меня не обучал, не советовал, не рассказывал. Мне пришлось самостоятельно всему учиться. Было время, когда мой отец был так сильно занят работой, что практически забывал о моем существовании. И я использовал это в своих интересах, совершая то, что он никогда не позволил бы мне сделать, если бы он меня контролировал. Вот тогда я и открыл для себя девушек и спиртное. Алкоголь был на первом месте, что придавало мне смелости разговаривать с девушками. Не потребовалось много времени, прежде чем я слишком много выпил, и к пятнадцати годам уже занимался сексом. Я успешно скрывался от отца, пока один из членов группы не застукал меня пьяным в машине с полуголой девушкой.
Когда мой отец все узнал, он просто на просто меня избил. Вывел на улицу и несколько раз ударил в приступе ярости. Я хотел дать ему отпор, но у него был пистолет, так что мне пришлось смириться и ждать, пока он закончит. Его гнев был вызван не тем, что я пил или развлекался с девушкой, а тем, что был пойман его знакомым, а тот рассказал остальным, заставив моего отца смутиться. Мое поведение было настолько вызывающим, будто он не мог меня контролировать, а это недопустимо. Люди не должны говорить, что он потерял контроль над своим сыном.
Мне тогда было шестнадцать. После того случая он стал постоянно за мной следить. Я больше не пил, пока не поступил в колледж. Девушек, с которыми я встречался в школе, выбирал мой отец. На самом деле между нами ничего такого не было. Я просто сопровождал их на мероприятия, на которые был вынужден ходить с родителями.
В тот же год отец рассказал мне о «Дюнамис», лишая меня таким образом беззаботной юности.
– Я никогда не буду так с тобой обращаться, – тихо обещаю я Гаррету. – Я никогда не буду таким, как он. – Наклоняюсь и целую его в лоб. – Я люблю тебя. И клянусь, я никогда не стану таким, как он.
