Текст книги "Сохраняя ее (ЛП)"

Автор книги: Элли Эверхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 11

ПИРС

Сейчас девять часов утра, и я направляюсь к дому Джека. Мои попытки связаться с ним со дня вынесения приговора в прошлое воскресенье не увенчались успехом. Наконец он позвонил мне вчера вечером и сказал, что мы встретимся сегодня у его дома, прежде чем он поедет в офис.

– Пирс, – здоровается Джек, когда я появляюсь на его пороге. – Заходи.

Сегодня на нем темно–синий костюм и белая рубашка, выглядевшая гораздо лучше, чем его одежда для медитации. По крайней мере, теперь мне не приходится смотреть на его босые ноги и грудь.

Он ведет меня в свою тайную комнату.

– Садись, позавтракать хочешь? – сам садится перед кучей бекона на тарелке и бокала с «Кровавой Мэри».

– Я уже поел.

– Ну, а я нет, поэтому ты говоришь, пока ем я. – Джек закидывает кусочек бекона в рот, затем подворачивает рукава на рубашке.

– Ты всегда ешь столько бекона? – Я указываю на его тарелку. Там, должно быть, по крайней мере, полфунта бекона. Может больше.

– Не грузи меня диетой. Ты похож на мою долбанную жену. – Он хватает бокал со своей «Кровавой Мэри», и делает глоток. На стекле остаются отпечатки его жирных пальцев. – Что ты хочешь?

– Я хочу знать, что случилось, когда меня вывели с собрания в воскресенье. О чем они говорили?

– Не могу тебе ничего сказать. – Джек набивает полный рот бекона и медленно жует.

– Ты мой наставник. Ты должен приглядывать за мной.

– Нет, – говорит он, разговаривая с полным ртом. – Я должен научить тебя, а не защищать. Ты сам себя должен защитить, Пирс, я говорил тебе это много раз, и даже предоставил массу возможностей для этого.

– Я не могу защитить себя, когда не знаю, от чего, или, когда это произойдет. Скажи мне, чтобы я мог подготовиться.

– Я не знаю, что, черт возьми, произойдет. Ты слышал, что они сказали. Решение принимают на более высоком уровне.

– Да, но ты мог бы сказать мне, что именно ими обсуждалось.

– Мне запрещено это делать.

Мне кажется, что я хожу по замкнутому кругу. И тот факт, что Джек так непринужденно относится к моей ситуации, бесит.

– Они говорили что-нибудь о Рэйчел? – Я наклоняюсь вперед, буквально умоляя его. – Пожалуйста, мне нужно знать.

Он отводит взгляд в сторону, протирая рот белой салфеткой.

Его молчание заставляет мое сердце биться еще сильнее.

– Что случилось, Джек? Они планируют что-то сделать с Рэйчел?

Он не отвечает. Тянется за очередным кусочком бекона, но я хватаю его за запястье.

– Черт возьми, Джек! Скажи мне, они причинят вред Рэйчел?

Джек выразительно смотрит на мою руку на своем запястье, а затем смотрит мне в глаза.

– Не трогай меня, когда я ем. Я как собака, могу укусить.

Я отпускаю руку Джека и сидя в кресле, жду, пока он заговорит. Но он продолжает молча доедать свой завтрак. С такими отвратительными звуками чавканья, что мне становится не по себе. Это может быть даже хуже, чем смотреть на его босые ноги. Когда Джек, наконец, доел, то залпом проглотил свою «Кровавую Мэри», и вытер рот салфеткой.

– Твой отец попросил меня внести свой вклад в твое наказание.

– Он не может, у него нет на это прав.

– Вот что мы обсуждали, пока тебя не было.

– И что было решено? Разрешают ли они?

– Да, Холтон встретился с правящим советом в частном порядке и высказал свои мысли по этому вопросу. А они уже преподнесут это вышестоящим членам общества.

– Черт возьми! – Я ударяю кулаком по столу. – Джек, почему, черт возьми, ты не остановил его? Ты же знаешь, мой отец сделает мое наказание невыносимым.

– Я уже достаточно получил за тебя на этой встрече. Мне не нужна на спине чертова мишень. Холтон и так уже слишком подозрителен по отношению ко мне. Кроме того, только потому, что они позволяют ему выражать свое мнение, это не значит, что они к нему прислушаются. Члены высшего уровня сами примут окончательное решение.

– Мой отец сказал, чего он хочет?

– Конечно, нет. Он не рискнул бы, один из нас мог тебе рассказать.

– Кто еще был там?

– Я не могу тебе сказать.

Так чертовски раздражает, что Джек выбирает, какой информацией делиться.

– Тогда что ты можешь мне сказать?

Он откидывается назад, скрещивая руки на груди.

– Что ты хочешь знать? Спроси меня, и я посмотрю, смогу ли ответить.

Я вскакиваю со стула.

– Не собираюсь сидеть здесь и весь день играть в угадайки! Просто скажи мне, что они говорили!

– Пирс, – его голос спокоен. – Сядь.

Я вздохнул и опустился обратно на стул, потирая лоб рукой.

– Они собираются причинить Рэйчел боль? Мне нужно знать, Джек.

– Честно говоря, я не в курсе. – Сейчас он серьезен, и я чувствую, что наконец способен сказать мне хоть что-то. – Теперь, когда решение было передано на более высокий уровень, может случиться все. Но я могу тебе сказать, что, когда тебя не было в комнате, имя Рэйчел даже не упоминалось. И тот факт, что они принимают ваш брак – это хороший знак. Честно говоря, я все еще шокирован, что они приняли подобное решение.

– Как ты думаешь, это какая-то игра? Уловка, чтобы заставить меня думать, будто она в безопасности, когда на самом деле нет?

– Возможно. – Джек двигает дальше по столу свою тарелку и кладет руки перед собой, слегка поглаживая пальцы. – Я рад, что ты, наконец, так думаешь, Пирс, ты всегда должен думать именно так. Никогда никому не доверяй. Никогда не думай, что ты в безопасности. Никто из нас.

– Значит, они не говорили о Рэйчел, когда я вышел из комнаты? – Знаю, что уже спрашивал об этом, но я обнаружил, что иногда мне приходится задавать один и тот же вопрос несколько раз, прежде чем я получу ответ.

– Они говорили о том, какое из наказаний подходит для чего-то подобного, но никто ничего не мог придумать, не было прецедента. Некоторые из присутствующих, более молодые, сказали, что наказание не должно быть слишком суровым, учитывая, что ты просто женился. До тех пор, пока она не знает наших секретов и сможет приспособиться к твоему образу жизни, участию в общественных мероприятиях и т. д., тогда это не такое уж страшное преступление. С другой стороны, более старшие требуют самого сурового наказания, главным образом для того, чтобы использовать тебя в качестве примера для других, так сказать превентивные меры. Они не хотят, чтобы наши люди просто уходили и женились на ком угодно.

– И что сказал мой отец?

– Он был по большей части спокоен, кроме как тогда, когда хотел поделиться своими идеями с членами более высокого уровня. – Джек делает паузу, как будто хочет еще что–то сказать.

– Что случилось, Джек? Что еще сказал мой отец?

Он быстро качает головой.

– Ничего, – поспешно встает и указывает мне на двери. – Пошли, мне нужно работать.

– Вспоминая о работе, мой отец меня уволил. – Когда я говорю это, то звучит смешно. Наверное, я принял увольнение до такой степени, что оно вызывает у меня смех.

Джек улыбается.

– И ты это отпраздновал?

– Нет, но полагаю, что должен, не так ли?

– Это же то, что ты хотел. Наконец, освободился. – Подталкивая меня к выходу, Джек продолжает улыбаться. – Пойдем, я проведу тебя.

Когда мы идем по коридору, он смотрит на меня:

– Значит, ты ищешь работу?

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне нужен сотрудник по продвижению моей новой линейки продуктов. Тебе интересно?

Я останавливаюсь и смотрю на него.

– Ты серьезно?

Джек поворачивается ко мне лицом.

– Ты умный, полон идей, и ты – трудолюбивый человек. Ты тот тип людей, которых я люблю держать ближе к себе. Я знаю, что ты хочешь начать свой собственный бизнес, но, возможно, ты хотел бы параллельно поработать, это лучше, чем сидеть целыми днями. – Он улыбается. – И я гарантирую, что твой новый босс будет намного лучше прежнего.

– Мой отец был бы в ярости, если я буду на тебя работать.

Улыбка Джека еще шире.

– Тем более тебе надо соглашаться.

Я тоже улыбаюсь.

– Мне нужно подумать, но спасибо за предложение. Можем обсудить это позже? Через несколько недель мы с Рэйчел уезжаем…

– Но ты будешь на встрече, – прерывает он меня. – Ты не можешь ее пропустить, Пирс. Она итоговая.

– Да, я знаю, и прийду.

Он имеет в виду собрания, посвященные концу года в организации. Они начинаются в понедельник после Рождества и длятся всю неделю. Рождество в этом году выпадает на субботу, что означает, Рэйчел и я должны вернуться домой в воскресенье, чтобы я мог присутствовать на встречах. Я еще не сказал ей, что буду делать на этой неделе, потому что не придумал очередную ложь. Оказывается, это весьма утомительно.

– Дашь мне знать о своем решении в начале января, – говорит Джек.

Мы продолжаем идти по коридору в комнату, ведущую в фойе. Там лестница, и я слышу, как по ней, обращаясь к Джеку, спускается женщина.

– Эй, задница-Джек, – издевается она, встречая его в фойе.

– Чего ты хочешь, женщина? – он рычит, но в шутливом тоне.

Это жена Джека. Она замечает меня и краснеет.

– О, извините, я не подумала, что мой муж может быть не один.

– Расслабься, Марта. Это же Пирс.

Я уже знаком с женой Джека. Она крупная, и у нее густые, темно-каштановые волосы, достигающие подбородка. Марта на самом деле не особо похожа на жен других членов, те худые и в основном блондинки. Она также много ругается, что другие жены никогда не делают, по крайней мере, публично. И когда Марта выпьет, то себя не контролирует. Другие женщины считают ее грубой и вызывающей. Вот почему она и Джек составляют столь хорошую пару. Они оба изгои.

– Задница – ее прозвище для меня, – поясняет Джек, когда обнимает жену и целует ее в щеку.

Она смеется и говорит мне:

– Я уверена, ты можешь догадаться, когда и как я придумала его. – Нахмурившись, Марта нюхает рубашку своего мужа. – Джек, ты снова ел бекон?

– Видишь? – кричит он мне. – Ты говоришь так же, как она. – Снова целует ее и довольно ощутимо хлопает по нижней части спины. – Люблю тебя. Увидимся позже. – Джек что-то шепчет ей на ухо, а она улыбается и подмигивает ему.

Я не понимаю, как этим двоим удалось обманывать остальных. Почти всех из организации, застрявших в браках с нелюбимыми. Джек и Марта, наоборот, влюблены друг в друга, и это заметно, поэтому я и не понимаю.

Марта протягивает мужу пиджак.

– Ты оставил его наверху. – Поворачивается ко мне и улыбается. – Он голову забудет, если она не будет прикреплена к туловищу.

Я смеюсь.

– Приятно было увидеть тебя, Марта.

– Мне тоже, Пирс. О, и передай своей жене, что я с удовольствием с ней познакомлюсь.

– Эта девушка не захочет знакомиться с такой старой сумасшедшей летучей мышью, как ты, – шутит Джек, надевая пиджак. – Она настолько молода, что могла бы быть твоей дочерью.

Я качаю головой и улыбаюсь Марте.

– Обязательно ей передам.

Джек и я выходим из дома, и, когда я еду домой, то думаю о том, что он мне сказал. О том, как я никогда не должен считать, что я в безопасности. Или что Рэйчел в безопасности. Все время твержу себе, что это то, во что хочу верить, потому что не могу справиться с мыслью о ее потере. Если с ней что-то случится, я буду уничтожен. Как жить в ладу с самим собой, зная, что именно я подверг ее опасности?

Прошлой ночью Рейчэл заставила нас обоих загадать желание на украшения, которое я купил для нее. Мне хотелось, чтобы она всегда была в безопасности. Чтобы ей никогда не причиняли вреда. Я не особо верю в желания, поэтому их прежде не загадывал. Но прошлой ночью все изменилось. Я сделаю все возможное, чтобы убедиться, что Рэйчел в безопасности, даже если это включает в себя загадывание желания на хрустальную звезду.

Пока я стою на красном сигнале светофора, размышляю о предложении Джека, и признаться, несколько заинтригован. Хоть я и хочу организовать собственный бизнес, это не делается молниеносно. Мне нужно время, чтобы все обдумать и распланировать, и, хотя это то, что я умею лучше всего, было бы неплохо поработать и набраться опыта в другой компании. Там, где я действительно мог бы выражать свое мнение и заставлять людей прислушиваться к моим идеям.

Мой отец был бы в ярости, если бы я принял предложение Джека, но мне все равно. Он уже меня ненавидит, не разговаривает со мной, и я уверен, чтобы сделать мое наказание самым суровым, отец приложит максимум усилий. Так что, может быть, я должен согласиться на работу в компании Эллита. Проблема только в том, что Рэйчел не знает, что я дружу с Джеком. Она все еще думает, что он просто какой-то сумасшедший старик, забредший в ее квартиру. Итак, как я объясню ей, кто он на самом деле, и почему я не сказал ей о нем несколько месяцев назад, когда она ко мне переехала?

Вернувшись в лофт, я нахожу Рэйчел сидящей на диване, разговаривающей по телефону. Глаза у нее покрасневшие, как будто она плакала.

– Мама, я знаю, но так будет лучше, и у меня совсем нет времени заниматься планировкой, даже если бы я и хотела. – Она медленно кивает. – Да хорошо, – делает паузу. – Я тоже тебя люблю, – затем вешает трубку и ложится на диван. – Все прошло не так уж и хорошо.

– Что случилось? – Я поднимаю ее ноги и кладу их себе на колени, когда сажусь рядом с ней.

– Я сказала своей маме, что твоя мама занимается свадебным планированием, и моя мама очень расстроилась. Я рассказала ей о холодности между мной и твоими родителями, поэтому она все понимает, но все равно расстроена.

– Потому что она хотела спланировать свадьбу?

– Это меньшее, что мама хотела бы, но она согласна, с тем, что твоя мама займётся свадьбой. Но она не может понять, почему мне не разрешено ее координировать. Я пыталась ей объяснить, что у меня нет на это времени и навыков, но все равно бесполезно.

Я не знаю, что сказать. Не могу сдаться и рассказать Рэйчел, почему она не может спланировать свою свадьбу. Это был приказ, и я бы не посмел просить высшее руководство группы, чтобы она могла внести свой вклад. Они ясно дали понять, что Рэйчел не должна вмешиваться, кроме как получать новости от планировщиков мероприятия.

– Ты спрашивал свою мать о девичнике?

Рэйчел убирает ноги и садится.

– Да, но мы еще не выбрали дату. Многие мои друзья будут дома во время праздников, так что это было бы самым удобным моментом, но мы же уезжаем.

– Мы возвращаемся двадцать шестого. Почему бы тебе не полететь туда и остаться с родителями на несколько дней?

– А тебя оставить в одиночестве?

– На самом деле, это хорошая идея, мне нужно посетить на той неделе конференцию в «Кенсингтон Кемикал».

– Но твой отец тебя уволил.

– Это не общеизвестный факт. Нашим сотрудникам и клиентам ничего не сказали, они просто думают, что я уезжаю. – И это правда, но я сам только узнал о конференции, увидев записку, когда собирался забрать вещи из своего офиса. – У меня замечательные отношения с некоторыми из наших клиентов, поэтому они ожидают, что я буду на конференции. Мне также нужно будет с ними пойти поужинать, так что я вернусь поздно. Отправляйся к своим родителям и устрой девичник.

Рэйчел размышляет над моими словами.

– Наверное, было бы неплохо еще раз повидаться с ними. Как только я получу работу, то уже не смогу ездить так часто.

– Тогда договорились, и я куплю тебе билет.

Звонит телефон, и Рэйчел подходит, чтобы ответить.

– Здравствуйте, – несколько минут слушает. – Да, это Рэйчел, – улыбается и кивает. – Нет, мы ничем не заняты ... хорошо, увидимся. – Она вешает трубку.

– Кто это был? – любопытствую я.

– Виктория Лиссфельд, и она сказала, что она невеста Ройса. Я думала, они просто встречаются, а не обручены.

– Они уже помолвлены, но что она хотела?

– Пригласила нас на ужин завтра вечером.

– И ты согласилась?

– Да, у нас нет планов, и я подумала, что было бы хорошо с ними поужинать. Ты же дружишь с Ройсом. Я думала, ты захочешь пойти.

– Нет. – Я встаю, ощущая, как меня душит гнев. – Мне неинтересно обедать с ними, поэтому ты должна была сначала спросить меня, прежде чем соглашаться.

Это все идея Виктории, я точно знаю. Уловка, чтобы получить больше информации о Рэйчел, которую она позже извратит, сплетничая со своими друзьями. Она настроит их против нее, прежде чем сама Рэйчел даже встретится с ними. Для нее уже достаточно сложно быть принятой в эту группу женщин, учитывая, что она не одна из нас, но Виктория постарается, чтобы Рэйчел никогда не допустили в круг избранных.

– Пирс, мне кажется, ты снова пытаешься меня скрыть от своих друзей.

Я побеждено сажусь рядом с ней.

– Это не так, я просто опасаюсь Викторию. Я знаю ее уже много лет, и она не очень хороший человек.

– Почему бы тебе не позволить мне самой решить это для себя? Всего лишь один ужин, мы встретимся с ними в ресторане.

– Прекрасно, но следи, о чем и что ты говоришь рядом с ней. Не говори ей слишком много, она жуткая сплетница, и я не хочу, чтобы она нас обсуждала.

– Если она такая ужасная, почему Ройс женится на ней? – Она делает паузу, выглядя так, будто только что поняла ответ на свой вопрос. – Это браг по договоренности.

– Да, но они оба его принимают.

– Я все еще нахожу это странным. – Рэйчел отмахивается от этой мысли и спрашивает: – Итак, где ты был сегодня утром?

– В спортзале, – отвечаю первое, что приходит на ум, не в силах придумать ложь получше.

– Ты всегда встречаешься со своим тренером в полдень.

– У него сегодня были дела, поэтому он попросил меня приехать раньше. Кстати, у меня есть членство в спортклубе дальше по улице. Тебе нужно пойти в их бассейн.

Ее глаза загорелись.

–У тебя есть членство? И когда ты о нем вспомнил?

– Вчера, но забыл тебе сказать.

Рэйчел довольно улыбается.

– Не возражаешь, если я пойду туда прямо сейчас? Я бы с удовольствием поплавала.

Я с нежностью целую ее.

– Я только «за», иди.

Она уходит в спальню, чтобы переодеться, а я откинулся на кушетку, почувствовав облегчение, что Рэйчел поверила моему рассказу о конференции и согласилась с моей идеей о том, чтобы уехать домой на праздники.

Я не знаю, как буду продолжать это делать. Когда я должен буду пойти на собрание организации или уйти, чтобы выполнить их задание, что тогда я ей скажу? Раньше я мог бы обвинять свою работу, но сейчас у меня ее больше нет. Так что я буду делать в будущем? Какое оправдание ей дам?

Я чувствую, что у меня иссякает источник лжи, в которую она поверит. А мы женаты всего несколько недель. Как я смогу лгать Рэйчел всю оставшуюся жизнь?

ГЛАВА 12

РЭЙЧЕЛ

Мы только что приехали в ресторан, где встречаемся с Ройсом и Викторией. Он славится кухней из морепродуктов и расположен вдоль береговой линии. Пирс бывал здесь раньше и сказал мне, что это очень высококлассный ресторан, поэтому я надела платье, а Пирс костюм. Сегодня я вынуждена была купить себе новое платье. У меня не было ни одного подходящего, чтобы надеть его в дорогое заведение.

Мне действительно нужна новая одежда. Все, что у меня есть, куплено по случаю, а Пирс сказал, что мне нужны элегантные платья для разнообразных мероприятий. В пятницу я пойду за покупками с той женщиной, которая выбрала мне одежду, что я носила в Лас-Вегасе. Пирс велел мне купить все, что захочу, и не смотреть на ценники, которые будут очень шокирующими, учитывая, что я обычно покупаю дешевую одежду.

– Привет, Пирс. – Ройс встает из–за стола. Пирс и я приветствуем его и пожимаем ему руку.

– Я Виктория, – сообщает женщина рядом с ним. Я никогда не встречала ее прежде, поэтому не знала, как она выглядит. На пару дюймов ниже меня, худенькая, с темными каштановыми волосами, собранными в пучок на затылке. На ней платье с кремовым цветком, шарфом, перекинутым через плечо и каким-то образом связанным с ее поясом. Все это выглядит как на неделе моды.

– Приятно познакомиться, – говорю я, пожимая ей руку.

Ее глаза бегают по мне, начиная с лица, и медленно двигаются к моему платью. Я чувствую, что меня проверяют и оценивают, подобно тому, когда встречалась с родителями Пирса. И это отвратительное чувство.

Мы все садимся, а Виктория разворачивается ко мне. Улыбается, но это скованная, напряженная улыбка.

– Та-а-а-к, расскажи мне, как ты встретила Пирса.

– Они встретились в Йеле, – отвечает Ройс, опуская руку на спинку ее стула.

– Ты посещала Йель? – удивляется Виктория, как будто она не могла представить, что я могу там учиться.

– Нет, я училась в Хиршфилде, а в Йельском университете слушала лекцию Пирса по деловой этике.

Ройс так сильно смеется, что почти задыхается от воды, которую пил.

– Простите меня, – говорит он, промокая салфеткой рот. – Деловая этика? – спрашивает Пирса. – Они там в курсе, что твоя семья владеет «Кенсингтон Кемикал»?

Он снова смеется, но я не пойму, почему ему так смешно. Он намекает, что для компании Пирса этика – пустой звук?

– Ройс, – говорит Пирс предупреждающим тоном, что заставляет меня думать, что Ройс не шутит.

Виктория игнорирует его и обращается ко мне:

– Я слышала, что ты со средней полосы.

Я ненавижу, когда люди так говорят. Это Средний Запад, а не средняя полоса.

– Да, я из Индианы.

– Ах, так ты с фермы? – Она почти смеется, когда спрашивает.

– Да, я выросла на ферме. – Я, наверное, сказала это слишком жестко, но надеюсь, что Виктория поняла мой тон. Она груба по отношению ко мне, и я не хочу, чтобы это продолжалось всю ночь.

– Разве это не смешно, Ройс? – Она наклоняет голову в сторону своей пары. – Пирс обручился с маленькой наивной фермершей.

– Виктория, – говорит Пирс гораздо более резким тоном, чем мой. – Мы с Рэйчел уйдем, если ты продолжишь разговаривать таким образом.

– Каким образом? – спрашивает она, моргнув на него фальшивыми ресницами. – Я просто пытаюсь познакомиться с твоей девушкой.

Ройс наклоняется к ней и улыбается.

– Виктория, дорогая, будь милой. – Он говорит так, будто разговаривает с маленькой девочкой.

Хотя я благодарна Ройсу за то, что помог Пирсу и мне сбежать, я не могу сказать, что он мне нравится. В первый же день, когда мы были в Лас-Вегасе, Ройс переспал с несколькими женщинами, несмотря на то, что помолвлен с Викторией. Он вообще не уважает женщин. Он разговаривает с ними, используя снисходительный тон, точно, как сейчас.

– Мне нужно на минуту отлучиться, – сообщаю остальным, чертовски в этом нуждаясь. Я встаю одновременно с появлением официанта. – Пирс, не мог бы ты заказать мне лосося?

– Рэйчел, – слышу, как он зовет меня, когда направляюсь в туалет, но игнорирую. Зайдя в комнату, подхожу к зеркалу и смотрю на себя, глубоко вздыхая. Мне нужно быть более жесткой. Нельзя позволить этим людям по мне ходить. Если я не дам сдачи, то соглашусь на их стереотип о деревенской простушке.

Виктория входит в уборную.

– Все в порядке?

На ее лице появляется самодовольная усмешка, как будто она довольна собой за то, какую вызвала у меня реакцию. Но я не позволю ей снова меня унижать.

Я улыбаюсь.

– Все в порядке, просто решила немного освежиться.

Беру свою помаду из сумочки и наношу на губы, даже если мне это и не совсем нужно. Мне даже не нравится помада, но я поняла, что должна ею пользоваться. По крайней мере, она мягкого розового оттенка. Виктория предпочитает ярко-красную, выглядящую неприятно на ее бледной коже.

– Так вы с Пирсом счастливы? – спрашивает она, разглаживая волосы, когда смотрит в зеркало.

– Да, очень. – Я кладу свою помаду обратно в сумочку.

– Он такой непослушный мальчик. – Виктория достает пудреницу и касается пуховкой своих щек. – Но его внешность с лихвой компенсирует его плохое поведение.

Я не отвечаю, не желая, чтобы продолжался подобный разговор.

– Ройс, безусловно, не ангел, но у Пирса было гораздо больше женщин, чем у него. – Она щелкает замочком пудреницы и бросает ее в сумку.

– Я возвращаюсь к столу, – говорю я ей.

– Подожди. – Виктория хватает меня за руку. – Ты знаешь, что мужчины неспособны хранить верность, не так ли?

– Мне надо идти.

Она не отпускает мою руку.

– Это заложено в их природе, они мальчики, они не могут сопротивляться сами себе. И, учитывая их чрезвычайное богатство, им доступна любая женщина, которую они захотят, так почему они должны согласиться только на одну?

– Может быть, потому, что они влюблены, – отвечаю я, глядя на нее.

Виктория смеется.

– Они любят свою работу и деньги, а не своих жен. Мы просто ждем их по возвращении домой. Мы для того, чтобы рожать им наследников.

– Это не то, что чувствует Пирс. Теперь ты меня отпустишь?

– Я просто пытаюсь быть честной с тобой. Это твоя жизнь сейчас, Рэйчел. От тебя ожидают, что ты будешь оставаться дома с детьми и заниматься благотворительностью, а Пирс будет проводить время на работе и с другими женщинами.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

Она гадко улыбается.

– Ты когда-нибудь задумывалась, куда он уходит?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты когда-нибудь думаешь о том, что иногда Пирс надолго уходит, и ты не знаешь, куда? Или он говорит тебе, куда он пошел, но это весьма похоже на ложь?

Вопреки всему я согласна с Викторией, но никогда ей не признаюсь. И даже если Пирс не всегда говорит мне, куда идет, я знаю, что у него нет другой женщины. Он не поступит так со мной.

Наконец она отпустила мою руку.

– Просто информация для размышления, – снова проверяет в зеркале свою укладку. – Мне понравились наши девчачьи разговоры, мы должны будем обязательно их повторить.

Ни за что. Я выхожу из уборной и возвращаюсь к столу, останавливаясь, когда вижу высокую, великолепную блондинку, разговаривающую с Пирсом. Она наклоняется так, что ложбинка ее груди находится аккурат на уровне его глаз.

Я подхожу ближе и встаю позади него.

– Пирс, я чувствую себя не очень хорошо. Не возражаешь, если мы уйдем?

Он поспешно встает и поворачивается ко мне.

– Ты в порядке?

– Я не уверена, но у меня побаливает живот.

Отойдя от стола, он обнимает меня за плечи.

– Поехали.

Я замечаю, что блондинка внимательно смотрит на нас и улыбается.

– Привет, я Риэль.

Риэль. Где я слышала это имя? Я знаю, что слышал его раньше. От отца Пирса. Вот где я его слышала… Холтон утверждал, что Пирс с Риэль, и намекнул, что они все еще были вместе, когда мы с ним встречались. Но я уверена, что Холтон солгал. Он должен был солгать.

– Ройс, мы увидимся позже, – Пирс обращается к Синклеру, все также обнимая меня.

Когда мы идем к выходу из ресторана, Виктория идет нам навстречу.

– Вы так быстро уходите? – язвительно интересуется она.

Мы ее игнорируем и продолжаем идти дальше. Забираем наши пальто из гардеробной, затем выходим на улицу.

Пирс останавливается прямо за дверью, опускает руки мне на плечи, его глаза полны беспокойства.

– Тебе действительно плохо или ты просто расстроена?

– И то, и другое.

Он крепко обнимает меня.

– Прости, дорогая, я предупреждал тебя, что Виктория ужасная женщина, а Ройс так же плох, и эти двое созданы друг для друга.

Когда Пирса обнимает меня, гладит мои волосы, целует макушку, я знаю, что он любит меня, и знаю, что он не обманет. Так почему я позволила себе засомневаться?

– Поехали домой, – предлагает он, беря меня за руку.

Когда мы садимся в машину и уезжаем, я говорю:

– Мне очень жаль, что мы так поспешно ушли, я должна была попытаться привыкнуть к Виктории.

Пирс отрицательно качает головой, глядя на дорогу.

– Не о чем жалеть. Ты спасла нас от адского вечера. Хотя в этом ресторане подают превосходных омаров.

Я смеюсь.

– Тогда нам придется как–нибудь сюда вернуться, но только вдвоем.

– Поскольку мы еще не ужинали, что бы ты хотела?

– Может, поедем в пиццерию?

Теперь смеется он.

– В костюме и платье?

– Конечно, почему бы и нет?

Пирс поднимает мою руку и подносит к своему рту.

– Или мы могли бы купить пиццу, съесть дома перед камином и посмотреть, что будет дальше.

– Мне эта идея нравится еще больше.

Именно все это мы и делаем. И вечер проходит замечательно. Я не спрашивала Пирса о Риэлль. Мне не нужно знать, почему она с ним разговаривала. И я не позволю Виктории посадить семена сомнения в моем мозгу о Пирсе. Он не похож на Ройса. Он будет хорошим мужем. И хотя правда, что Пирс мог бы иметь любую женщину, которую он захотел, он выбрал меня и только меня.

На следующий день я иду в спортзал и плаваю в бассейне. Он хорош. Вода идеальной температуры, а раздевалки безупречны.

Пирс пока дома, но позже утром он отгонит свою машину для техобслуживания. Говоря о машинах, я сейчас управляю новым БМВ. Пирс купил его для меня вскоре после того, как мы вернулись из Вегаса. Он настоял, чтобы у меня был роскошный автомобиль, но я не хотела «мерседес», как у него, и мы купили БМВ. У меня еще никогда не было новой машины, потому что, что-то новое было для меня роскошью, но БМВ действительно мне понравился, и я в него влюбилась.

Вернувшись с плавания, я принимаю душ и переодеваюсь. Жду, пока Пирс вернется домой, мы вместе пообедаем. Странно, что мы оба дома целый день. Моя работа в музее закончилась на прошлой неделе. Несколько месяцев назад я сказала своему боссу, когда будет мой последний рабочий день, предполагая, что устроюсь на работу в Нью-Йорке или где-то еще, чтобы они подыскали себе нового студента – практиканта.

– Пирс, я здесь, – кричу, когда слышу, как открываются двери лифта. – В спальне, надеваю серьги.

Он не отвечает. Странно.

– Пирс? – Я выхожу и вижу, что посреди гостиной стоит Холтон.

– Здравствуй, – говорит он, как обычно, не называя меня по имени. Я не думаю, что когда-либо слышала, как он произносил мое имя. Опять же, я встречалась с ним один раз.

– Здравствуйте, мистер Кенсингтон. – Я подошла к нему. – Пирса нет дома, он отгоняет в сервис свою машину, но вскоре должен вернуться.

– Я здесь не для того, чтобы говорить со своим сыном, а с тобой.

Меня охватывает нервная дрожь. Я не знаю, почему, но Холтон меня пугает. А он же не должен, он отец Пирса. Но почему-то все же пугает.

Я указываю на диван.

– Хотите присесть?

Он снимает пальто и держит его перед собой. Затем вздыхает и кладет его на спинку дивана. Думаю, обязана была взять его пальто, но сейчас я слишком нервничаю, чтобы следовать всем правилам этикета. А он почему нервничает?

Холтон садится в кресло рядом с диваном. На нем черный костюм с белой рубашкой и темно-серый галстук.

– Хотите что-нибудь выпить? – спрашиваю я, пытаясь загладить оплошность с его пальто.

– Нет, я надолго не задержусь.

Я медленно сажусь на диван.

– О чем вы хотели поговорить?

Его глаза сужаются, когда он осматривает меня с головы до ног.

– Как долго ты собираешься быть женой моего сына?

Я не могу поверить, что он только что спросил меня об этом. Что он хочет от меня услышать?

– Ну, надеюсь, всегда, – отвечаю я, пытаясь сохранить голос ровным. – На самом деле не пойму, зачем вы задаете мне такой странный вопрос.

– У такой женщины, как ты, всегда есть мотив: деньги, известность. Ты надеешься все это получить, так что назови свою цену, чтобы мы могли со всем покончить.

Боль и гнев ударили по мне одновременно. Неужели отец Пирса обо мне такого низкого мнения? Что я выхожу замуж за его сына ради денег и престижа, а не по любви?