Текст книги "Сохраняя ее (ЛП)"
Автор книги: Элли Эверхарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 16
РЭЙЧЕЛ
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Последние две недели были раем. Лучшее время за всю мою жизнь. Мечта. Или сказка.
Мы с Пирсом побывали по всей Италии; пребывание в лучших отелях, фантастическая еда, посещение музеев, церквей и других туристических объектов. Погода была холодной, но типичной для декабря, и не так уж холодно, как в Коннектикуте. Мы решили, что нам нужно будет вернуться сюда в теплые месяцы, чтобы сделать то, что не смогли в этот раз из-за погоды.
Моя любимая часть поездки – маленькие деревеньки. Первое время мы жили в крупных городах, осмотрев всевозможные достопримечательности, затем, на прошлой неделе, Пирс повез меня по городкам, о которых мне рассказывал, когда мы впервые встретились. Он был здесь много раз, поэтому знал, куда именно ехать, но потом мы нашли небольшую деревню, в которой он раньше не бывал, и оба в нее влюбились. Скалистый городок вдоль побережья Средиземного моря с великолепными видами. Сначала мы просто собирались пару раз прокатиться по местности, но городок настолько нам понравился, что мы решили остаться, поэтому забронировали номер в гостинице и прожили здесь уже пару дней.
Наступило Рождество, и весь город покрыт огнями. Это так прекрасно, что мы с Пирсом провели последние пару ночей, просто прогуливаясь по улицам, любуясь архитектурой и жителями. Люди здесь очень дружелюбные. Многие из них не говорят по-английски, но стараются с нами общаться. Мы спросили в отеле о хорошем ресторане, и, хотя менеджер знал английский, он не смог доходчиво объяснить, как добраться до одного из рекомендованных. Спустя пару неудачных попыток дать указания, он просто отвез нас в ресторан, а затем позже вернулся, чтобы забрать. Пирс дал ему большие чаевые в благодарность, но мужчина не согласился. Он сказал, что просто хотел убедиться, – мы провели хороший вечер. Так и есть. Ресторан был замечательный. Мы провели там три часа, выпивая вино и наслаждаясь ужином из нескольких блюд.
Сегодня наша последняя ночь здесь, и мы с Пирсом проводим ее на нашем собственном балконе. Вечером становится прохладно, но я завернута в кашемировое одеяло, купленное мне Пирсом несколько дней назад, когда мы посещали рынок. Я не шопоголик, но удержаться от покупок в этих маленьких итальянских деревнях не смогла. Купила пару шарфов, кожаную сумочку, кожаные сапоги и некоторые вещи для моей мамы. Пирс сказал, чтобы я покупала все, что захочу, мол, это мой рождественский подарок, но вся эта поездка – рождественский подарок. Впечатления, которые я никогда не забуду.
– С Рождеством, – обращаюсь я к Пирсу.
– Тебя тоже с Рождеством. – Его рука обвита вокруг моей талии, моя голова лежит на его плече, когда мы садимся на маленькую скамью, расположенную на балконе.
– Мне жаль, что нам придется уехать.
– Значит, тебе понравился наш медовый месяц? – Он наклоняется и целует меня в макушку.
– Понравился – не достаточно сильно сказано. У меня даже нет слов, чтобы описать свои эмоции. Это лучше, чем я когда-либо себе представляла. – Крепко обнимаю Пирса, пока привстаю, чтобы поцеловать его. – И дело не только в Италии, а еще в том, что я здесь, с тобой. Я никогда этого не забуду. Спасибо, что привез меня сюда.
– Я рад, что тебе понравилось. И мы обязательно еще сюда вернемся. В любое время, как только ты захочешь.
– А можем ли мы вернуться в эту деревню? Я бы хотела здесь провести целую неделю. На самом деле, я могла бы здесь жить, – негромко смеюсь. – Мы не можем сюда переехать?
Пирс не смеется.
– На самом деле можем.
Я сажусь ровно.
– Ты шутишь?
– Ни капельки.
– Ты серьезно подумываешь о том, чтобы переехать?
– Мы не обязаны жить здесь круглый год, но могли бы купить дом и оставаться на несколько месяцев в году.
– О, Пирс, это было бы чудесно! Думаю, мы должны внести в наш план такой замечательный пункт.
Он мне улыбается.
– А у нас есть план?
Я тоже улыбаюсь.
– Да, наш жизненный план.
Пирс поворачивается ко мне.
– И что еще в этом плане?
– Ну, мы, наверное, должны выехать из лофта и купить дом.
– Согласен. Думаю, надо приступить к опискам сразу по возвращении. Нам не нужно ничего покупать сразу, но мы должны узнать о предложениях. – Он держит меня за руку. – Что-нибудь еще? Пока мы только решили купить два дома в разных местах, и это не очень-то и важно.
Единственное, что в моем плане архиважно – это ребенок, но я не знаю, сказать об этом сейчас или позже.
– Что случилось, Рэйчел?
Я должна просто ему сказать. Мы не можем постоянно избегать этой темы.
– Я хочу, чтобы у нас был ребенок. – Как я и опасалась, выражение его лица становится серьезным и немного обеспокоенным.
– Ты говорила, что не можешь иметь детей.
Я беру Пирса за руку, а другой рукой стягиваю одеяло вокруг горла.
– Мнение всего одного врача. Мне нужно посоветоваться еще с кем-нибудь. С другим специалистом. Тем, кто может провести больше тестов и дать заключение. Я раньше боялась, что новости могут быть неутешительными, но сейчас я готова.
– Я не подозревал, что все еще есть возможность ... – Его голос надламывается.
– Может быть, нет, но, если есть... я хочу попробовать, – делаю паузу. – Даже если у нас будет только один ребенок, все в порядке, я возьму все, что даст нам Бог. – Зажмуриваюсь, не желая плакать. Слезы подразумевают, что я сдалась, что теряю надежду. А я отказываюсь это делать. Все еще хочу верить, что у меня может быть ребенок. Открыв глаза, вижу, как Пирс наблюдает за мной. – Пирс, ты ничего не говоришь. Ты же хочешь детей, не так ли?
Молчание, и в моей груди разливается свинцовая тяжесть. Он не хочет детей. Как я могла этого не знать? Как мы могли пожениться, ничего не обсудив? Честно говоря, я думаю, часть меня знала, что он их не хочет. Когда я сказала Пирсу, что не могу иметь детей, он, похоже, не очень расстроился. Я должна была увидеть этот огромный, как неоновая вывеска, знак свыше.
– Ты не хочешь детей, – тихо говорю я, глядя на одеяло.
Снова тишина. Молчание – его ответ.
Глаза защипало от выступивших слез. И я не могу их остановить. Я чувствую себя так же ужасно, как когда мой врач сказал, что у меня не может быть детей, только на этот раз говорит мне об этом мой муж.
– Рэйчел. – Пирс тихо вздыхает. – Это не значит, что я не хочу, просто...
Я измученно смотрю на него.
– Просто что?
– Я не думаю, что смогу это сделать. Я не смогу быть отцом.
– Почему нет?
Он качает головой.
– Я ничего не знаю, в первую очередь, о детях, я нервничаю в их присутствии, и они меня не любят.
Так вот почему он не хочет детей? Потому что боится быть отцом? Облегчение накрывает меня, потому что это то, что он может преодолеть. Многие мужчины боятся становиться родителями. Я думала, Пирс скажет, что просто не хочет детей, и я бы не смогла заставить его передумать. Но то, что он мне дал в виде причины своего нежелания? Здесь есть над чем поработать. И мы сделаем это вместе.
Я с нежностью улыбаюсь.
– Пирс, неправда. Детям все нравятся, и наш ребенок будет любить тебя. Ты станешь замечательным отцом.
Он отрешённо смотрит в темноту.
– Нет. Я бы не стал. Единственным примером, который у меня был – это как НЕ быть отцом.
– Тогда ты знаешь, что не нужно делать. – Я скидываю одеяло и, развернувшись, обхватываю его лицо ладонями. – Пирс, я хочу от тебя ребенка. Очень. Давай хотя бы попытаемся.
Он целует меня в лоб.
– Сейчас нам ничего не нужно решать. Вернемся домой, обсудим со специалистом и узнаем, каковы наши шансы. Тогда мы поговорим об этом снова.
Я кивнула и опустила голову ему на плечо. Мы сидим на балконе, слушая легкий шелест ветра с моря.
– Ты рада, что едешь в Индиану на следующей неделе? – интересуется он.
– Да, хотя толком и не отдохну по приезду домой. Возможно, мне придется потратить понедельник на то, чтобы выспаться, но я буду рада увидеться с друзьями и провести время с родителями.
– На следующей неделе я не смогу часто тебе звонить. Эти совещания, как правило, тянутся невыносимо долго, и весьма проблематично просто встать и выйти даже на пару минут.
– Совещания? Я думала, ты говорил о конференциях.
Пирс кашляет, прочищая горло.
– Это так, но помимо них у нас так же есть совещания с нашими клиентами.
– Как ты думаешь, твой отец будет с тобой разговаривать, когда увидит?
– Только по делу. В противном случае нет, он сделает вид, что не замечает меня.
Я не могу поверить, что Холтон так поступает. С этим человеком что-то не так. Что-то серьезно не так. Я никогда не встречала никого, кто бы был столь враждебным и злым все время. Он так несчастен, и хочет того же для других, особенно для собственного сына. Холтон, похоже, решил рассорить Пирса и меня, но этого не произойдет. На самом деле, часть причины, по которой я простила Пирса, лежала во мне, потому что я знала, – его отец намеренно сказал мне всю ту грязь, только чтобы я бросила его сына. Но вместо этого действия его отца заставили Пирса открыться мне и многое рассказать, что помогло лучше его понять. Так что, спасибо Холтону. Он только сделал наши отношения еще крепче.
– Ты засыпаешь? – шепчет Пирс.
Я прижалась к нему, закрыв глаза.
– Нет. Наслаждаюсь нашими последними минутами здесь.
– Давай наслаждаться вместе, – предлагает он, приподнимая мое лицо к себе, чтобы поцеловать.
Я игриво улыбаюсь.
– В постели?
– Это наш медовый месяц, и послезавтра я не увижу тебя целую неделю. – Он заводит руку под моими ногами и поднимает меня, неся обратно в комнату.
– Я не хочу завтра уезжать, – признаюсь я, когда оказываюсь на кровати.
– Мы вернемся сюда, – обещает он, его губы замирают над моим. Пирс избавляет меня от одежды, и, глядя на мое обнаженное тело, его глаза наполняются желанием.
Его халат падает на пол, и мое собственное возбуждение теплом разливается в груди, когда я вижу его. Пирс держит мое лицо ладонями, его губы мягко двигаются на моих, а наши тела все еще так далеки друг от друга. Он слишком далек. Мне нужно его почувствовать. Я тянусь поближе, опуская руки ему на грудь, а затем веду ими вниз, ощущая твердые мышцы на рельефном животе.
Моя рука соскальзывает еще ниже, медленно поглаживая бархатистую кожу. Я слышу, как Пирс стонет. Я чувствую вибрацию этого стона в его груди, когда наши языки соприкасаются. Его рука ласкает заднюю часть моей шеи, слегка наклоняя мою голову, когда углубляется наш поцелуй. Его другая рука гладит мое тело, дразнит мою грудь. Я стону, выгибаясь и головой упираясь о его ладонь. Он держит меня, как в плену, так как его глубокие, медленные, чувственные поцелуи не прекращаются. Я сгораю. Я хочу его. Он нужен мне.
Его рука скользит вниз по моему животу, и когда достигает местечка, так отчаянно нуждающегося в его прикосновении, он проходит мимо него. Чувствую улыбку Пирса, когда он меня целует. Знает же, что сделал. Почувствовал, как я напряглась, когда приблизился к низу живота, а затем расслабилась, когда он спустился ниже. Но это только заставило меня сильнее задрожать. Ожидание. Он знает, что со мной делает, и поэтому не останавливается. Пирс хочет угодить мне. И всегда это делает. Каждый раз. Неоднократно.
Я задыхаюсь, когда его рука, наконец, оказывается там, где хочу я. Все еще ласкаю его, чувствуя, как он затвердевает в моей руке. Мы лежим на кровати, но я толкаю Пирса за плечо, вынуждая перевернуться на спину, а затем сажусь сверху.
Он касается моей щеки и обрушивается на мой рот, пока я двигаюсь над ним, упираясь о его широкую грудь ладонями.
– Боже, я люблю тебя, – выдыхает Пирс между поцелуями.
– Я тоже тебя люблю.
Его пальцы впиваются в кожу моих бедер, притягивая ближе, когда он стонет низким и сексуальным голосом. Пирс ведет меня, держит своими сильными руками, а затем позволяет взять его под свой контроль. Я быстрее двигаю бедрами. Чувствую, что он уже на грани. Мы оба уже так близко…
Он поднимается, переворачивает меня на спину и врезается со всей силы. Снова и снова. Глубоко и интенсивно. Чувствуется так, словно Пирс в каждой клеточке моего тела. Он здесь, со мной. Я чувствую его напряжение, затем он расслабляется, и его тело содрогается.
Мы лежим, тяжело дыша.
– Это было потрясающе, – признаюсь я.
– Согласен. – Он откатывается от меня. – Мы должны делать это каждый час.
Я устало смеюсь.
– Может, нам стоит подождать до утра, я действительно хочу спать. – Зеваю и прижимаюсь к нему, положив голову Пирсу на плечо, а руку на грудь.
– Тогда давай спать. – Он наклоняется и натягивает на нас покрывало. Его рука обнимает меня, удерживая на месте, когда губами касается лба. – Спокойной ночи, дорогая, я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
И вот так заканчивается наш медовый месяц. Сказочный медовый месяц, который я никогда не забуду.
ГЛАВА 17
ПИРС
Сегодня только первый день встреч в «Дюнамис», и мне тяжело держать глаза открытыми. Даже если бы я не устал от поездки, все равно было бы трудно не вырубиться. Другие участники продолжают беспрерывно обсуждать, что делать с человеком, введенным нами в Сенат несколько лет назад, который не сотрудничает так, как должен.
Политики, на которых мы делаем ставку, должны выполнять наши приказы. Это плата за то, что мы их избрали. Но этот конкретный человек проигнорировал наши требования и делает все по-своему. Если он продолжит не выполнять приказы, его нужно будет устранить. Что сделать непросто. Сенаторы – важные шишки, журналисты начнут расследовать их смерть. Если у него случится сердечный приступ, они затребуют историю болезни. Если он погиб в автокатастрофе, станут подозревать, что кто-то поработал с его машиной. Поэтому, если дело доходит до устранения, у нас должен быть тщательно продуманный план.
Участники обсуждают все это уже часа четыре. Небрежно, как будто убивать кого-то – это обыденные вещи. Никаких эмоций. Сенатор – просто проблема, а не живой человек. Вот как организация видит людей, когда раздает нам заказы на убийство. Люди классифицируются как проблемы или препятствия. Мы даже называем их так, вместо того, чтобы использовать имена. Ничего личного. Сенатор является проблемой № 248. Каждой задаче присваивается свой номер. Препятствия не исключение.
«Проблемы» определяются как лица, не выполняющие приказы. Им была поставлена задача, но она не была выполнена. Наемник может стать проблемой так же, как и один из моих коллег. На самом деле, я тоже проблема, потому что не выполнил приказ, когда женился на Рэйчел.
Номер моей проблемы – мой личный номер в организации. Когда мое наказание за женитьбу на Рэйчел будет отбыто, метка проблемы удалится из моего файла.
«Препятствием» является тот, кто мешает планам организации или ставит нас под угрозу быть обнаруженным. Люди, являющиеся препятствиями, как правило, не знают, что с ними планируют сделать. Секретарь, которого мне велели убить, был Препятствием № 742. Как и в случае с другими, она увидела то, чего не должна была, и поэтому ее рассматривали как угрозу. Ту, что может выдать наши секреты. Технически Рэйчел можно считать препятствием, потому что она заняла место женщины, на которой я должен был жениться, что помешало планам организации. Но она не знала об их планах и не намеренно их нарушила, поэтому не может считаться полноценным препятствием. Но все же могла бы быть, если бы знала о нас и о том, чем мы занимаемся, поэтому я должен быть предельно осторожным. Она никогда не узнает об организации.
Сегодняшняя встреча проходит в подземном бункере, построенном много лет назад нашими основателями. Чтобы попасть на собрание, вы сначала въезжаете в нечто, похожее на склад, припарковываете машину, а затем опускаетесь в лифте глубоко под землю, где расположены залы заседаний.
Джек установил верхнюю линию безопасности в подземной зоне, а также на входе в склад и лифт. Он лично это сделал, потому что мы не могли рисковать, доверяя установку человеку со стороны. Еще одна причина, по которой группа должны поддерживать Джека. Он может им не нравиться, но он чрезвычайно ценен для организации.
Когда я приехал сегодня утром, никто не говорил со мной, кроме Арлина и Ройса. Все остальные избегали меня, боясь даже поздороваться, опасаясь, что впадут в немилость из-за поддержки «проблемы». Мне все равно. Я рад находиться в одиночестве. Намного лучше ни с кем не разговаривать. Вечером я буду вынужден, но сейчас, сидя в задней части комнаты, наслаждаюсь тишиной.
Пока мои коллеги обсуждали, что же делать с сенатором, я позволяю себе вспоминать Рэйчел и наш медовый месяц. Я всегда любил Италию, но поехать туда с ней было, словно увидеть ее в первый раз. Она была в восторге от всего. Еда. Города. Достопримечательности. Я никогда не видел, чтобы кто-то действительно наслаждался чем-то на таком уровне. Когда у вас есть деньги, вы теряете часть радости в жизни. Вы не цените такие вещи. Я путешествовал по всему миру и всегда был в состоянии позволить себе все, что бы я ни захотел, поэтому у меня не было такой же реакции на вещи, как у Рэйчел. Но, увидев Италию ее глазами, я стал относиться к жизни по-другому.
Последние несколько ночей мы провели в той крошечной деревеньке. И они были особенными. Возможно, все дело в дружелюбии живущих там людей или тот факт, что мы были вдали от крупных городов и туристических мест. Как бы то ни было, мы почувствовали связь с этим местом, и оба хотим туда вернуться. Я сказал Рэйчел, что прежде мы должны уйти на пенсию, и я не шутил. Там очень красивый район, предназначенный для отдыха.
В нашу последнюю ночь она подняла тему о детях. Застала меня врасплох, так как время было не особо подходящее. Когда Рэйчел спросила, хочу ли я ребенка, я не знал, как ответить. Мне не нравится говорить ей «нет», особенно тогда, когда она отчаянно чего-то хочет. Но я чувствую себя виноватым, даже просто задумываясь о том, чтобы привести ребенка в свой мир, зная, что ждет его в будущем.
Но, возможно, правила изменятся. Я слышал от некоторых из наших молодых членов предложение, что было бы лучше набирать людей в организацию, а не заставлять наших сыновей присоединяться. К сожалению, более старшие и влиятельные участники никогда на такое не пойдут. Они полны решимости сохранить членство, ограниченное потомками наших первоначальных основателей. Но если бы у Рэйчел был ребенок, то он не знал бы об организации в течение двадцати лет, а к тому времени большинство старших были бы мертвы, передав власть более молодым членам. Которые, в свою очередь, были бы более лояльны к изменениям правил или, как минимум, позволили бы выдвинуть это предложение на голосование.
Даже если «Дюнамис» перестанет быть проблемой, у меня все еще есть опасения насчет ребенка. Я пытался представить себя в роли отца, и просто ничего не вижу. Мои родители не уделяли мне внимания практически всю мою сознательную жизнь, поэтому у меня нет перед глазами примера того, что хорошие родители должны делать для своего ребенка или как себя с ним вести. И дети заставляют меня чувствовать себя очень неуютно. Я не знаю, что с ними делать. Они постоянно бегают и шумят.
Я знаю, что Рэйчел будет отличной матерью, но я также знаю, она ожидает, что я буду хорошим отцом. А что, если я не смогу? Что, если я поведу себя так же, как мой собственный отец? Что, если ребенок возненавидит меня, как я ненавижу своего отца?
Несмотря на мои многочисленные оговорки, часть меня хочет иметь ребенка с Рэйчел. И чертовски шокирует, что я даже думаю о подобном варианте, учитывая, что я был полностью против этой идеи всего пару месяцев назад. Но я так сильно люблю Рэйчел, что идея иметь нашего с ней ребенка кажется мне все более и более привлекательной. Я знаю, что это сделало бы ее более счастливой, чем что-либо еще во всем мире. И думаю, это сделает также счастливым и меня. Может быть, с помощью Рэйчел я смог бы научиться быть хорошим отцом.
– И тем самым очередное собрание закрывается. – Я слышу мужской голос сбоку.
Первый день закончился. Еще выдержать четыре дня. После вернется Рэйчел, и мы будем праздновать вместе Новый год. Я уже очень соскучился по ней, а прошел всего один день.
Чувствую, кто-то подталкивает меня в плечо.
– Ты идешь?
Я оглядываюсь назад и вижу Ройса.
– Да.
Он направляется к выходу, где толпятся остальные.
– Поторопись. Нужно оформить бронь прежде, чем все хорошее разберут.
– Забронировать? – Мы вместе идем к лифту. – Не пойму, о чем ты говоришь.
Он загадочно улыбается.
– Увидишь, когда мы доберемся.
Впереди очередь людей, ожидающих лифт. Двери открыты, и мы все входим в кабину. Пока поднимаемся до уровня гаража, я разглядываю остальных. Мы все в одинаковых черных костюмах, в одинаковых белых рубашках, похожих галстуках. Джек был прав, когда сказал, мы как солдаты. Нам говорят, что надеть, что делать, как действовать. Мы думаем, что у нас есть власть, но, если действительно задуматься, мы бессильны. Действуем на основе страха, а не руководствуясь собственными решениями. Именно этот страх удерживает нас в подчинении. Боязнь того, что они сделают с нами или нашими семьями, если мы не будем следовать приказам.
Мы садимся в наши машины и выезжаем со склада один за другим. Все ездим на черных автомобилях, в основном марки «мерседес». Автомобили предоставлены нам организацией, и оснащены пуленепробиваемыми стеклами, если вдруг на нас совершат покушение.
Я направляюсь в отель, где запланирован банкет. Он принадлежит одному из наших членов, построен его прадедом, и с тех пор принадлежит семье. Большой старинный особняк с позолотой, вычурный и роскошный.
Когда я вхожу в вестибюль, то сразу вспоминаю Рэйчел. Ей бы понравилось это место. Здесь так много истории, архитектуры, художественных работ. Вероятно, она могла бы провести здесь экскурсию, даже без надлежащей подготовки. Она всегда поражает меня своими обширными знаниями обо всех аспектах американской истории.
Я следую за остальными в ту часть, где находится бальный зал. Отель зарезервирован на всю неделю только для нашей группы, поскольку многие приехали из-за пределов города, и останутся здесь на ночь. И некоторые, такие как Ройс, останутся, чтобы напиться и не беспокоиться о том, как добраться домой.
Я вхожу в бальный зал и направляюсь прямиком к бару. Подобные события вызывают у меня опасения, и проходят почти всегда хуже встреч и собраний. Я не заинтересован в разговоре с кем-либо из этих людей, и не доверяю никому из них, поэтому, когда нахожусь рядом, то постоянно пребываю в напряжении. Но мне все же лучше делать вид, что все в порядке. Спустя месяцы тренировок с тренером по языку тела, с которым свел меня Джек, я куда лучше контролирую свои эмоции. У меня был опыт, потому что меня воспитывали в доме, где эмоции считались смертных грехом, но мне еще нужно поработать над тем, чтобы не реагировать, когда случается что-то неожиданное. Например, когда мой отец от меня отрекся и уволил, я уверен, что он мог видеть шок на моем лице и слышать дрожь в моем голосе. Это те реакции, которые мне нужно научиться тщательнее скрывать, потому что, если я этого не сделаю, они будут использованы против меня.
Заказываю скотч, разбавленный водой, и пью, все еще стоя в баре. Затем беру еще одну порцию и залпом выпиваю, чувствуя тепло в желудке и приятную истому в теле. Перейдя на бурбон, и после того, как бармен вручает мне стакан, я поворачиваюсь и осматриваю комнату, решая, с кем поговорить. Иду к группе из восьми человек, занятых оживленной беседой. Может быть, они меня не заметят, и я смогу просто сделать вид, что участвую, но при этом побыть в одиночестве.
– Пирс. – Я гляжу направо и вижу, что рядом стоит Лиланд Сеймур. Не заметил его, прежде чем подошел к группе. Черт, я не смогу выдержать разговор с ним.
Он усмехается.
– Кэтрин о тебе спрашивала в ту ночь за ужином.
Остальные смеются. Все знают о подростковой влюбленности его дочери.
– Ты должен убедить дочь найти молодого человека своего возраста, – советую я, делая глоток со стакана.
– Я пробовал, – отвечает Лиланд, – но она говорит, что предпочитает зрелых мужчин.
– Возможно, Пирс мог бы быть ее парой на выпускном, – усмехается Кантон Стиллвелл. Кантон – владелец отеля.
– Или, может быть, ты скажешь ей, что я женат, – говорю я, – и покончишь с этой нелепой влюбленностью раз и навсегда.
Мужчины перестают смеяться. Переглядываются друг с другом, будто что-то от меня скрывают.
Я поочередно оглядываю каждого из них.
– Джентльмены, вы что-то хотите мне сказать?
– Нет. Ничего. – Лиланд улыбается, чрезмерно широкой и насквозь фальшивой улыбкой.
Я бы посоветовал им всем походить на курсы к моему тренеру. Поведение выдает их с головой. Они определенно что-то скрывают.
– Говоря о твоей жене, – начинает Лиланд. – Не могу дождаться встречи. Я так много о ней слышал. Наивная фермерская девчонка из Айовы. Или Айдахо? Огайо? – Он смеется. – Не имеет значения, где-то посередине. – Я борюсь с любой реакцией. Нельзя позволить Лиланду забраться мне под кожу. – В любом случае, – подытоживает он, – мы все с нетерпением ждем встречи с ней на вечеринке.
– Какой вечеринке?
– Мы с Одри переехали и справляем новоселье.
– Я не знал о вечеринке, но мы с Рэйчел не сможем присутствовать.
– У тебя нет выбора. Явка обязательна. Ты прослушал сегодняшнюю встречу?
– Должно быть, я отлучался в уборную, когда это обсуждалось.
– Скоро ты получишь приглашение. Обязательно отметь день в календаре. Как я уже сказал, выбора нет. Ты не захочешь пропустить вечеринку и получить дополнительное наказание. – Он противно ухмыляется.
Остальные просто стоят, наблюдая за мной, ожидая реакции.
– Если вы, джентльмены, позволите, мне нужно освежить свой напиток. – Мой стакан все еще не пуст, но мне просто нужно было уйти от них. В моем поспешном бегстве в сторону бара, я ударяю чье-то плечо и слышу проклятие.
– Простите, – бросаю я, продолжая идти.
– Пирс!
Дерьмо. Это мой отец. Мне удавалось избегать его весь день, но мое везение не бесконечно.
Я возвращаюсь.
– Да, отец.
– Извинись за свое поведение! Очевидно, нахождение в компании твоих друзей – кретинов повлияло на твои манеры!
Я сжимаю челюсть до боли в зубах.
– Я сказал, «прошу прощения». Возможно, ты меня не слышал.
– Это не извинение. Ты заставил меня разлить мой напиток, ты, идиот. – Он провел рукой по лацкану пиджака.
– Извините, отец, я буду держаться на безопасном расстоянии от тебя всю оставшуюся часть недели, чтобы больше не беспокоить.
Он подходит ко мне, поглядывая влево и вправо, а затем снова на меня. Понижает голос.
– Я рассказал им историю, что побудил тебя найти работу в другом месте, для разнообразия навыков и знаний.
– Какую историю? О чем ты говоришь?
– Почему ты покинул компанию, – говорит он еще тише.
– Я не покидал компанию, ты меня уволил.
– Тихо! – шипит отец, стиснув зубы. – Ты не должен рассказывать кому-либо об этом, меня могут наказать. Ты обязан работать в компании. Но я убедил остальных, что твой уход выглядит прилично в глазах посторонних. Тебя будут считать трудолюбивыми, желающими самостоятельно возглавить компанию, а не получить ее по наследству.
– И они согласились?
– Да, решили, что это блестящая идея. Затем, позже, ты вернешься в «Кенсингтон Кемикал» с обязательством сделать компанию еще более успешной.
– Я думал, ты не хотел меня там видеть.
Он оглядывается, чтобы убедиться, что вокруг нас никого нет.
– У меня нет выбора. Если бы я мог выбрать кого-то другого на это место, я бы так сделал. Ты позор нашей семьи, и мне никогда не было так стыдно за тебя. Но существуют правила и традиции, нерушимые, и как планировалось, ты возглавишь компанию.
– Если я такой бесполезный, как ты думаешь, я хочу, чтобы кто-то другой взял на себя компанию, я не заинтересован.
– О, нет. Ты станешь во главе ее, и будешь чертовски счастлив это сделать.
Я с огромным усилием воли держу свой голос ровным.
– Что, если я скажу другим правду, что ты меня уволил меня?
Отец прищуривается, глядя мне в глаза.
– Даже не думай о том, чтобы бросить мне вызов, Пирс. Твоя судьба в моих руках.
Он прав, и я это ненавижу. Ненавижу, что ему дали карт–бланш касательно моего наказание за женитьбу на Рэйчел. Вся власть в его руках, и я ничего не могу поделать.
–Ты будешь работать на Лиланда во время своего отсутствияв «Кенсингтон Кемикал», – сообщает он. – Я уже говорил с ним, и он согласился дать тебе работу в финансовом отделе.
– Я не буду работать на Лиланда.
– Что я только что сказал о том, чтобы бросать мне вызов?
– Я не могу работать на него, у меня уже есть работа.
Он резко выпрямляется.
– Какая?
– Джек предложил мне работу в своей компании.
Лицо моего отца краснеет, губы поджимаются, и он хмурит брови.
– Ты не будешь работать на этого человека! Не сейчас! Никогда! Ты же знаешь, как я его презираю!
– Да, – говорю я спокойно. – Но, несмотря на твои личные чувства к нему, он отличный учитель, и я знаю, что могу многому научиться под его руководством.
Мой отец уже в ярости, но по какой-то причине я почувствовал необходимость плеснуть бензина в огонь своим комментарием. Достаточно плохо, что Джек – мой наставник в группе, но если он еще научит меня бизнесу? Худший кошмар моего отца.
– Этого никогда не будет, – убежден он. – Я сам поговорю с ним и дам ему знать, что ты не будешь на него работать.
– Я не думаю, что это хорошая идея. – Мой отец ждет, когда я поясню, почему, но вместо этого я делаю глоток бурбона. Я хочу, чтобы он стоял и мучился от неизвестности.
– Ты собираешься объясниться, Пирс? – наконец спрашивает он.
– Я не знал, что мое увольнение – тайна за семью печатями, поэтому упомянул об этом Джеку. Если ты не разрешишь мне работать на него, есть шанс, что он сможет вскользь упомянуть, что ты уволил меня просто со злости, не учитывая последствия для организации.
– Черт, – пробормотал он себе под нос, когда осматривал комнату в поисках Джека. – Кто еще в курсе?
– Ройс Синклер.
Отец с облегчением выдыхает.
– О нем я не беспокоюсь. Ройс так часто лжет, что ему никто не поверит.
– Мне нужно еще кое с кем поговорить. Скажи маме, что я передавал ей привет.
Я ухожу к дальней стене и останавливаюсь, допивая свой напиток. Оглядываюсь по сторонам, гадая, куда деть стакан.
– Я возьму. – Высокая блондинка подходит ко мне, держа поднос. Она одета в очень короткую черную юбку и белую блузку, едва прикрывающую грудь. Девушка выглядит знакомой. Я смотрю на ее длинные ноги, вплоть до ее высоких каблуков. Замечаю поддельный бриллиантовый браслет на лодыжке, и именно тогда ее и вспоминаю. Обычно я очень редко смотрел на их лица. Всегда фокусировался на их телах, и помню, что уже видел этот браслет.
Она – коллега. Я спал с ней. Много раз.
Девушка наклоняется и шепчет мне на ухо.
