Текст книги "Сохраняя ее (ЛП)"

Автор книги: Элли Эверхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Я не думаю, что вы понимаете, – я стараюсь не сорваться на крик. – Я выйду замуж за Пирса, потому что я люблю его, и не хочу его денег, и определенно не хочу быть знаменитой.

– И все же вы предупредили прессу о своей помолвке и раздаете интервью для журналов.

– Да, но только потому, что Пирс сказал, мы должны. Я не ...

– Кстати, тебя беспокоит, что ты не участвуешь в планировании собственной свадьбы?

– Да, так и есть, – честно отвечаю я. – Возможно, вы могли бы поговорить об этом с вашей женой.

Он слегка выпячивает подбородок и кажется, выглядит удивленным.

– Как связана моя жена Элеанора со свадьбой?

Холтон не в курсе, что именно она планирует свадьбу? Как он мог этого не знать? Или на самом деле не она планирует мероприятие? Может Пирс просто так сказал, чтобы я не стала участвовать? Зачем ему это делать? Разве он не доверяет мне, чтобы позволить самой заниматься приготовлениями?

– Твое кольцо, – он указывает на мое обручальное кольцо. – Женщина, которая не заботится о деньгах, не будет требовать кольца такого размера. Я уверен, что оно будет первым, что ты продашь после развода.

Я прикрываю кольцо рукой.

– Развода не будет.

Отец Пирса сидит, молча изучая меня, а затем говорит:

– Пирс не будет хранить тебе верность. Ни один мужчина с нашим состоянием не будет верен только одной женщине. Я никогда не был верен его матери, и Пирс не будет верен тебе. Женщины, состоящие в браке с богатыми, могущественными мужчинами, очень хорошо это понимают. Но, учитывая твой возраст и отсутствие жизненного опыта, я чувствую необходимость ввести тебя в курс дела.

Я отворачиваюсь от его леденящего душу взгляда.

– Это все, что вам нужно было мне сказать?

Мне действительно не нравится этот человек, и я просто хочу, чтобы он ушел.

– Он лжет тебе. – Губы Холтона приподнялись в наглой ухмылке, когда он скрестил ноги. – Он знает, что ты доверяешь ему и веришь во все, что он тебе говорит.

– Я думаю, мы должны закончить этот разговор. – Я встаю и подхожу к окну, желая, чтобы машина Пирса поскорее появилась у ворот, и он мог бы увести отсюда своего отца.

У меня ощущение, что я снова разговариваю с Викторией. Они оба утверждают, Пирс не тот человек, которого я знаю. Но это неправда, это не так. Возможно, я встретила его всего лишь несколько месяцев назад и, возможно, не знаю о нем все, но чувствую, что он хороший человек. И я знаю, что он меня любит.

– Куда ходит Пирс, когда он не с тобой? – спрашивает Холтон.

Я оборачиваюсь к нему.

– Пирс взрослый человек, я не привязываю его к себе, и он не держит на поводке меня.

– Уверена? Он нанял человека, который следит за тобой каждую субботу, пока ты работаешь в приюте для бездомных в Нью-Хейвене. Значит ты у него все же не на поводке?

Меня словно в живот ударили.

– Это не правда.

– Неужели он действительно отгоняет машину в сервис? – Холтон гадко ухмыляется. – Или он где-то в другом месте?

Я не могу выдержать в его обществе еще хоть минуту. Он нагло лжет, а я продолжаю его слушать.

– Мистер Кенсингтон, если вы пытаетесь мне что–то сказать, говорите. В противном случае, мне нужно закончить приводить себя в порядок. Когда Пирс вернется домой, мы уходим на обед.

– Ты знаешь, где мой сын был вчера?

Я задыхаюсь, зажмуриваюсь, затем открываю глаза.

– В спортзале.

Холтон хихикает.

– Он тебе так сказал? – Я не отвечаю, поэтому он продолжает.

– Вчера утром мой сын встречался со своим другом. На самом деле другом нашей семьи. И зовут его Джек Эллит.

Я замерла, вспомнив имя. Джек Эллит был тем мужчиной, что приходил в мою квартиру. Я отнеслась к нему с подозрением, и Пирс сказал, что его охрана проверит кто этот человек. Пирс поступил так, будто Джек был незнакомцем, а не его другом.

– Ты когда-нибудь встречалась с Джеком? – интересуется Холтон в тоне, который подразумевает, что он уже знает ответ. Я молчу, поэтому он продолжает: – Я знаю его в течение многих лет, он владеет коммуникационной компанией, но также занимается вопросами безопасности и наблюдения. Джек и мой сын сошлись в прошлом году и несколько месяцев назад, Пирс попросил его проверить тебя, чтобы узнать, а вдруг ты мошенница, пытающаяся украсть его деньги. Я удивлен, что Джек не заявился прямиком в твою квартиру, чтобы встретиться с тобой лично. Обычно он так и делает.

Боль в животе усиливается. Это неправда, говорю я сама себе. Не слушай его. Но как он узнал о Джеке? Действительно ли тот – друг семьи? Почему Пирс не сказал мне об этом? Потому, что он послал Джека, за мной шпионить?

– Извините, мне нужно идти, – выпаливаю я, мчась в спальню. Бегу в ванную и брызгаю холодной водой на лицо, чтобы облегчить тошноту в желудке. Пирс не будет так лгать, не так ли? Но он же солгал о Шелби. Несколько месяцев он лгал о том, что знал ее. О, боже, что, если все это правда? Что, если все, что сказал Холтон, правда?

– Рэйчел, я вернулся.

Слышу голос Пирса из гостиной. Быстро вытираю лицо и поспешно иду к нему. Холтона нигде не видно.

– Где он? – Я спрашиваю, заметив, что его пальто исчезло.

– Где кто? – недоумевает Пирс.

– Твой отец, он был здесь минуту назад.

– Мой отец? – он снимает пальто. – Мой отец был здесь?

– Да, но он, должно быть, ушел. Ты не видел, чтобы он уходил?

– Нет. – Пирс подходит ко мне, беря за руки и слишком сильно их сжимая. – Рэйчел, почему мой отец был здесь? Чего он хотел?

Мои глаза уставились на пол.

– Он пришел сюда, чтобы со мной поговорить и рассказать кое о чем.

– О чем именно?

– Он сказал, что ты… – Я ненадолго умолкла, пытаясь разобраться во всем, что сказал мне Холтон.

– Рэйчел, скажи мне.

Я чувствую взгляд Пирса на себе, но я не могу смотреть на него.

– У тебя есть кто-то, кто следит за мной, когда я хожу в приют? – тихо спрашиваю.

Хватка Пирса на моих руках ослабевает, но он не отвечает.

– Пирс, это правда?

– Да, – говорит он хриплым голосом. – Но только из-за того, что я беспокоюсь о твоей безопасности, и он не шпионит за тобой, а просто убеждается, что тебе не грозит опасность.

Я ощущаю, как мои глаза наполняются слезами, и в горле образуется комок.

– Твоя мать не планирует свадьбу, не так ли? Ты так сказал, чтобы я со своей мамой не вмешивалась?

– С чего ты это взяла? Кто…

– Ты отрицаешь?

Пирс заметно колеблется, затем говорит:

– Нет.

Много лжи. Сколько ее еще?

Мои плечи поникают, и я, закрыв глаза, выдавливаю из себя имя Джека Эллита.

– А что с ним?

Я зажмуриваюсь еще сильнее. Это ты мне скажи, он же твой друг.

Гробовая тишина, поэтому я медленно открываю глаза. И вижу, что Пирс смотрит на меня, а его взгляде плещется отчаяние. Но я не пойму, что ему нужно. Мое прощение? Доверие? Или он просто отчаянно умоляет меня поверить в его ложь?

– Ты отправил Джека в мою квартиру, проверить, не мошенница ли я.

– Что? – Его брови удивленно приподнимаются. – Нет. Джек сам пошел туда, и я не знал, что он сделал, пока ты мне не сказала.

Слезы бегут по моим щекам, когда я осознаю, что действительно не знаю Пирса. Он мой муж, но я его не знаю.

– Рэйчел. – Пирс подходит ко мне, когда я от него отхожу. – Рэйчел, просто выслушай меня, я уже много лет знаю Джека, но клянусь, что никогда не просил его тебя проверять. Когда я узнал, что он приходил к тебе, я был в ярости.

– Зачем он это сделал? – спрашиваю я, вытирая слезы.

– Потому что он не доверяет людям. Джек относится ко мне, как к сыну, и когда он узнал, что мы встречаемся, то взял на себя ответственность убедиться, что я не связываюсь с кем-то, с кем не должен. Это было неправильно с его стороны, и я сказал ему об этом.

– Почему ты мне не сказал, что знаешь его?

Он горестно вздыхает.

– Потому что я боялся твоей реакции. Мы только познакомились, и я чувствовал, что между нами происходит нечто особенное и не хотел, чтобы что-то все это разрушило. Я думал, что если ты узнаешь, что я знаком с Джеком, ты решишь, что это я отправила его к тебе, а потом решишь, что я тебе не доверяю.

– Ты продолжаешь мне врать, Пирс. Как я узнаю, что все, что ты говоришь – правда?

Он подозрительно тихий. Что это значит? Еще ложь? Еще больше, чем он уже мне сказал?

Я смотрю ему прямо в глаза.

– Пирс, я хочу тебе доверять, но сейчас не могу. Думаю, нам нужно провести какое-то время раздельно друг от друга, – развернувшись, я возвращаюсь в спальню, стирая со щек влажные дорожки от слез.

– Рэйчел, нет! – Пирс находит меня, когда я достаю одежду в гардеробной и бросаю ее в чемодан. – Рэйчел, ты никуда не уйдешь.

– Мне нужно время подумать. – Перетаскиваю чемодан в спальню, на ходу застегивая. – Я пока побуду в своей квартире.

– Мы женаты. Ты не можешь просто взять и уйти.

– Я не могу с тобой разговаривать прямо сейчас! Мне нужно время, чтобы подумать, и решить, что мне делать дальше.

Пирс хватает чемодан и отпихивает его в сторону.

– Не говори так, я прошу тебя. Нечего решать. – Он крепко обнимает меня и хрипло шепчет: – Я люблю тебя, Рэйчел, пожалуйста, останься.

– Извини, но я не могу. – Слезы льют по моему лицу водопадом, впитываясь в его рубашку. Я опускаю руки ему на грудь и, оттолкнувшись, смотрю ему в глаза. – Ты солгал мне о Шелби, и я простила тебя.

– Рэйчел. – Снова попытка обнять меня, но я отступаю, удерживая между нами дистанцию.

– Я простила тебя, Пирс, хотя и не хотела. Ты спал с одной из моих самых близких подруг, а затем вел себя так, будто ты ее не знал. Ты лгал мне месяцами. Никогда не простила бы тебя ... но я это сделала. Я просто не знаю, смогу ли я снова простить тебя.

Взяв чемодан, я побрела в сторону лифта. Пирс молча последовал за мной.

Когда двери открываются, я вхожу в кабину и оборачиваюсь. Сквозь слезы смотрю на Пирса и вижу его глаза, наполненные такой грустью, что она практически разбивает мне сердце.

– Пожалуйста, не надо, – умоляет он.

Двери лифта закрываются, знаменуя собой конец нашей ссоры.

Я просто надеюсь, что это еще не конец для нас.

ГЛАВА 13

ПИРС

Я смотрю на закрывающиеся двери лифта. Рэйчел ушла.

Она знает, что я солгал ей. Снова. Но на этот раз меня не простит. И ссора может стать концом для нас.

А во всем виноват мой отец. Он пришел сюда, разоблачил меня и мою ложь Рэйчел, надеясь, что она бросит меня и уйдет. Возможно, что так и будет.

– Твою мать! – кричу я, ударяя ладонью о двери лифта.

Я ненавижу его. Ненавижу своего отца. Я безумно сильно его ненавижу.

Решительно иду через лофт, прямо по коридору, в комнату, которую использую в качестве офиса. Открываю нижний ящик стола и вынимаю пистолет. Вставляю обойму, проверяю его и буквально вылетаю из комнаты. Надев пальто, кладу пистолет в карман и спускаюсь к своей машине.

Я еду в особняк моих родителей, совершенно не заботясь о превышении скорости. Когда добираюсь туда, то сижу у ворот, а мое сердце колотится как сумасшедшее.

С силой зажмуриваюсь и потираю лоб. Какого черта я здесь делаю?

– Мистер Кенсингтон? – Голос исходит от громкоговорителя, прикрепленного к воротам. Один из охранников. Он может видеть мою машину на камерах.

Я опускаю стекло.

– Это Пирс.

– Простите, сэр, но вас не пропустят на территорию. Мистер Кенсингтон приказал…

– Да, я знаю, я просто разворачивался. – Я быстро отъезжаю, затем несусь по улице и сворачиваю по главной дороге, идущей в город.

Какого черта я намеревался сделать? Я же не могу убить своего отца. Это неправильно. И я знаю это, но, тем не менее, почти так и сделал. Чисто инстинктивно. Меня охватила безудержная ярость, я даже не успел здраво обо всем подумать. Что это говорит обо мне? Что я превращаюсь в него? Я готов убить, даже не задумавшись?

Мне необходимо остановиться. Я не мой отец, и не стану им. Нельзя допустить, чтобы его действия диктовали мои. Он знал, что делает, рассказывая Рэйчел. Он знал, что это меня спровоцирует, и, может быть, он думал, что я приду за ним. Может, он этого хотел. Может быть, он хотел посмотреть, как далеко сможет подтолкнуть меня, прежде чем я перейду границу и сделаю что-то ужасное.

Я не покупаюсь на его приманку. Я в бешенстве по поводу того, что он сделал, но я решу все по-другому. И найду способ исправить нанесенный им ущерб.

Я еду, пока не добираюсь до стрельбища. Всегда приезжаю сюда на тренировку, но не последние несколько недель, у меня не было времени. Но сейчас все иначе. Я чувствую, что мне необходимо во что–то пострелять.

Около часа, многократно стреляя в цель, я воображаю, что она – мой отец. И это прекрасно. Я никогда в своей жизни не стрелял с большим удовольствием.

Когда я ухожу, то чувствую себя более спокойным, но до сих пор не знаю, что мне делать с Рэйчел. Я не могу приехать к ней, пока у меня не будет четкого плана. Я должен выяснить, что ей сказать.

Еду в офис Джека, но, когда там узнаю, что он дома, направляюсь туда, и подъезжая, то понимаю, что забыл позвонить и предупредить о моем приезде.

– Ты зачастил, Пирс, – сердится он, открывая дверь. – У меня есть своя жизнь, знаешь ли.

Час дня, а Джек в халате.

Я прохожу внутрь.

– Да, я прошу прощения, но ситуация чрезвычайная.

– Тебе же лучше, если кто–то умер, потому что я был…

– Джек, тащи свою задницу сюда и развяжи меня, – сверху доносится голос Марты.

Он горестно вздыхает.

– Ты выбрал ужасно неподходящее время, Пирс.

– Прости, я не знал, что ты и Марта ...

– Жди здесь. – Джек поднимается обратно по лестнице.

– Джек, ты идешь? – Марта снова кричит.

– Да, но этот идиот, Пирс, здесь, – кричит он ей в ответ.

Неловкая и раздражительная ситуация. Для меня, не для Джека. Его ничто не смущает. Середина рабочего дня, разве он не должен быть в офисе?

Пять минут спустя он появляется в костюме и галстуке и проходит мимо меня. Я просто следую за ним, как всегда, в его потайную комнату.

– На будущее, я регулярно планирую приятный обед, – говорит Эллит, наливая себе выпить. – И лучше меня не беспокоить в это время. – Садится напротив меня. – Так что, черт возьми, у тебя за чрезвычайная ситуация? Ты получил новое задание?

– Нет. Мой отец пришел к Рэйчел и сказал, что я лгал ей.

Джек поспешно наклоняется вперед, почти разливая напиток, зажатый пальцами.

– Он рассказал ей о «Дюнамис»?

– Нет. Он рассказал ей кое-что другое. Например, что мы с тобой друзья.

– А она что, не знала?

– После того, как ты наведался в ее квартиру той ночью, я сказал ей, что провел расследование и обнаружил, что ты просто богатый старик с причудами, и знал ее по приюту.

– Все верно. Так в чем проблема? – за пару глотков Джек выпивает свой напиток.

– Я действовал так, будто не знал тебя. Но это не имеет значения. Дело в том, она знает, что я несколько раз солгал ей. Она ушла от меня, сказав, что ей нужно подумать о том, что делать дальше.

– Ты думаешь, она подаст на развод?

– Я не знаю, но я не могу этого допустить. Я люблю ее, Джек, и не смогу жить без нее.

– А как насчет Рэйчел? – Он откидывается назад, положив ноги на стул рядом с собой. – Она сильно любит тебя, чтобы простить?

– Да, по крайней мере, я думаю, что так и есть. У нее огромное сердце. Она так часто прощала меня… Может даже слишком много.

– Значит, она не должна прощать твою лживую задницу?

– Да. – Я умолкаю, не желая признавать это вслух.

– Что случилось, Пирс?

– Может быть, лучше, если она не простит меня, может быть, если бы она не… она была бы в безопасности, я беспокоюсь о ней, Джек, я так сильно беспокоюсь, что они могут сделать. – Я вздохнул и встал со стула. – Черт возьми, что я сделал? Почему я вовлек ее во все это?

– Потому что думал сердцем, а не головой. – Он снова наливает себе выпить. – Сядь.

Я сажусь обратно в кресло, пряча лицо в руках.

– Я не знаю, что делать. Я не хочу ее терять, но я также не хочу подвергать ее опасности. Я думал, что смогу защитить ее, но что, если не смогу?

– Наш мир – дерьмо, Пирс. Красивая молодая женщина, как она? Да все равно в опасности, независимо от того, с тобой или нет.

– Это другое: они могут что-то спланировать, и я даже не знаю, что именно.

– Если ты разведешься с ней, они все равно не оставят ее в покое.

– Почему? – Я с недоверием смотрю на него. – Зачем?

Он равнодушно пожимает плечами.

– Если они решат, что ты рассказал ей о «Дюнамис» или о чем-то, связанном с организацией, ее убьют. И поверь мне, это будет намного легче сделать, если она не замужем за тобой. Если Рэйчел не твоя жена, она никто. От таких людей избавиться раз плюнуть. Так что, как странно ни звучит, ей может быть безопаснее с тобой, чем без тебя.

Я об этом не думал, но, возможно, Джек прав.

– Что ты собираешься делать, Пирс?

– Я хочу рассказать ей правду. Мне надоело лгать, я хочу, чтобы Рэйчел все знала обо мне.

– Ну, это не вариант, какие еще у тебя есть идеи?

– Мне нужно что-то ей сказать. Я не могу придумывать оправдания каждый раз, когда должен что-то сделать для группы. Мы вместе всего лишь несколько месяцев, а я уже исчерпал все варианты для лжи.

Джек встает и возвращается в бар, чтобы снова пополнить свой стакан.

– Джек, почему ты хочешь помочь мне с Рэйчел? Ты знал, что наши отношения под запретом, и все же ты продолжаешь меня поддерживать.

– Потому что я устал от того, что они играются с жизнями людей. Как я уже говорил, они нами владеют. У нас нет права выбора. Есть гребанные деньги, но для чего? Чтобы отказываться от жизни? Свободы? В угоду нескольким придуркам, думающим, что они должны править миром?

– Какое это имеет отношение к Рэйчел?

Он снова садится, глядя прямо мне в глаза.

– У тебя была отстойная жизнь, Пирс. Другие могут жаловаться на свое детство, заявив, что им не разрешали делать то или это, но их проблемы ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе. Твой отец – чудовище. Я видел, как он годами над тобой издевался. Даже когда ты был совсем маленьким мальчиком, Холтон уже распланировал твою чертову жизнь. Он как–то наказал тебя за то, что ты был просто ребенком. Я помню, однажды, будучи у вас дома, тебе было, может, четыре или пять, ты забыл снять свою обувь после прихода с улицы. Ты нанес грязь на плитку, а он заорал так, будто ты дом спалил, не меньше. Обозвал тебя глупым, бесполезным, и почти ... – Джек сглатывает и откашливается. – Давай просто остановимся на том, что после этого инцидента меня никогда больше не приглашали в дом Кенсингтонов.

– Потому что ты что-то ему сказал?

Он хихикает.

– Я сделал больше – я его ударил. Он был так потрясен, что даже не ответил. Просто выставил меня из дома и не приглашал к себе до тех пор, пока не был вынужден устроить вечеринку «Дюнамис». Я уверен, некоторые осудят меня за вмешательство, но я не мог поступить иначе. Я совершил много плохих поступков в своей жизни, но никогда не причинил бы вреда ребенку или не сказал бы ему того, что ляпнул твой папаша. И не мог просто стоять и смотреть, как твой отец над тобой издевается.

– Я не помню этого случая. – Я беру со стола покерную фишку, и, зажав ее между указательным и большим пальцами, вдавливаю в стол. Мне неудобно говорить о моем детстве, и я не подозревал, что Джек знал об этом. Его ссора с моим отцом объясняет, почему я не видел Джека, пока не повзрослел. Мои родители приглашали других членов организации на обед, но не Джека. Я сталкивался с ним только на вечеринках или других общественных мероприятиях.

– Вероятно, ты был слишком мал, чтобы помнить, – говорит он. – Холтон чуть не ударил тебя в тот день, и уверен, он так бы и сделал, если бы я его не остановил. Позже я встретился с твоей матерью и рассказал ей, что случилось. Она сказала, что раньше он тебя не трогал, по крайней мере, и пообещала, что никогда подобного не допустит. И насколько я знаю, у нее не совсем получилось. Да?

Я смотрю на фишку.

– Да. Я уже был постарше, и.… Но она говорила с ним, чтобы он больше меня не трогал.

– А Холтон продолжал относиться к тебе, как к дерьму. Держу пари, что этот мужик никогда не говорил тебе ничего хорошего, не так ли?

Я ожесточенно хлопнул покерной фишкой об стол.

– Ты специально акцентируешь на этом внимание, или ты просто чувствуешь необходимость напоминать мне, насколько мой отец меня ненавидит?

Он глубоко вздыхает.

– Я хочу сказать, что ты заслуживаешь лучшей жизни, Пирс.

– Да, хорошо, и что дальше?

– Я хочу сказать, что у некоторых из нас жизнь лучше, чем у других. Я прикован к «Дюнамис», но у меня все еще есть Марта и мои девочки. Посмотри на Арлина Синклера. Его жена, Грейс, – любовь всей его жизни, а другой сын, Уильям, хороший парень. Я говорю, что единственное счастье в нашей жизни приходит от наших семей, и я хотел бы, чтобы ты его тоже испытал. Я видел, насколько ты счастлив с Рэйчел, но теперь понимаю, что мне следовало усердней удерживать тебя от нее.

– Ты же сказал мне, что хочешь, чтобы я был с ней.

– Нет, я сказал тебе, что хотел, чтобы у тебя было счастье в жизни, которое ты бы испытал, если бы я смог найти тебе подходящую жену. Ту, что была одобрена, но кого ты действительно смог бы полюбить. Но потом ты взял и женился на Рэйчел. Кстати, я знал о свадьбе. Я проследил за вами до самого Вегаса. Знал, что ты женился, в какую часовню вы пошли, отель, в котором остановились. Я все знал.

– Ты шпионил за мной? Тогда почему меня не остановил?

– Прежде всего, я продаю оборудование для наблюдения. Конечно, я шпионил за вами, я шпионил за всем, а что касается Лас-Вегаса, я был в ярости. Я хотел остановить тебя, и почти это сделал, но передумал. В то время твой отец активно искал возможности свести тебя с женщиной, которую ты возненавидел бы. Он знал, что есть несколько вариантов получше, но хотел найти ту, которая сделает тебя самым несчастным. Если бы ты не женился на Рэйчел, попался бы в капкан той, кого выбрал он.

– И теперь ты советуешь мне оставаться с Рэйчел.

– Все зависит от вас двоих. Мы не знаем, простит ли она тебя, но если да, то, возможно, мы сможем найти выход из этой ситуации.

– Какой?

– Твое обязательство быть частью организации.

– Тут и обсуждать нечего. Я не могу просто уйти.

Джек делает медленный глоток, размышляя, о чем-то. Хмурится.

– Я ненавижу слово «не могу». Оно ограничивает, заводит тебя в тупик, означает, что ты сдаешься. Я даже не позволяю моим сотрудникам упоминать «не могу». – Он двигает стаканом, наблюдая, как плещется виски. – Я возьмусь за тебя, Пирс, я хочу попытаться вытащить тебя из этого дерьма. Я не знаю, как, но попытаюсь.

– Ты ставишь под удар свою жизнь.

– Я могу умереть по любой причине. Не волнуйся об этом. Может потребоваться лет десять лет, или двадцать, или я могу умереть прежде, чем ты станешь свободным, но я все равно попытаюсь.

– Когда ты решил так поступить?

– Когда ты появился на моем пороге. Ты всегда выглядел, будто побывал в аду и вернулся обратно. Но теперь ты выглядишь хуже, чем раньше, еще до того, как встретился с Рэйчел. Тогда ты шел по жизни, будучи в коме, но, по крайней мере, у тебя было подобие света в твоих глазах. Теперь там нет ничего. Как будто ты потерял всякую надежду.

– Потому что я, честно говоря, не знаю, что делать. Не только из–за ссоры с Рэйчел, но и в наших отношениях в целом. Она не знает меня, Джек. Не всего меня. Она замужем за кем-то, кого действительно не знает. Она говорит, что любит меня, но правда в том, что она не подозревает, какого монстра любит.

– То, что она не знает, это не ты, это они. Это организация и то, что они заставляют тебя делать. Это твой отец и его идеи, вложенные им тебе в голову. Рэйчел знает тебя, тебя, как мужчину. Не то, что ты делал. Ей не нужно этого знать, потому что это не ты. Если бы ты был свободен от «Дюнамис», ты бы убивал людей?

– Нет, конечно, нет.

– Я тоже этого бы не делал. Большинство из нас не делало бы. Но слишком многие из нас были сломлены, думая, что мы – это то, что мы делаем, даже если нас вынуждают.

– Я не могу ей лгать, Джек. Ты сказал мне, что я не смогу сохранить организацию в секрете, и ты прав. Это невозможно.

– Это не невозможно. У нас есть несколько членов, которые никогда ничего не рассказывали своим женам. Жена Джекобсона, например, не знает. Ее семья не является частью группы. Она была одобрена только для того, чтобы стать его женой, потому что у нас не было никого на примете, кто мог бы занять ее место. И мы выбрали ее, потому что она вписывается в наш мир. Богата и является одной из тех жен, которые не обращают внимания на то, что делает ее муж.

– Рэйчел заметит, я не смогу ничего скрыть от нее.

– У меня ощущение, что мы топчемся на месте. Просто прими чёртово решение. Что ты собираешься делать?

– Я скажу ей правду. Ненастоящую, а свою версию. Признаюсь, что иногда не смогу быть с ней честным. Я скажу, что связан с чем-то опасным и мне нужно держать ее подальше от всего этого.

– Если ты скажешь ей такое, она потребует адвоката по разводам.

– Может быть, если я скажу это правильно, она поймет.

– Вытащи свою голову из задницы, Пирс. Девушка не простит тебя, если ты скажешь ей, что будешь продолжать врать, и что ты участвуешь в каких–то опасных заданиях.

Я признаю поражение и вздыхаю.

– Тогда я либо должен отпустить ее, либо продолжать лгать.

– Так что ты выбираешь?

Я в панике качаю головой.

– Я не могу отпустить ее. Мне нужно найти способ жить двойной жизнью. Полностью отделить «Дюнамис» от моей жизни с Рэйчел.

– Ты, наконец, правильно размышляешь. Это именно то, что тебе нужно сделать. Точно так же и с заданиями. Тебе нужно отделить себя от своих действий. Это не ты. Это кто-то другой. Когда ты лжешь ей, это твоя другая сторона, не ты. Если бы ты не был членом организации, ты бы не лгал ей, не так ли? Я имею в виду, кроме повседневного вранья, что ты съел фунт бекона на завтрак, а не какое-нибудь здоровое питание, что она пытается тебе навязать.

Я невольно улыбаюсь.

– Нет, я бы не лгал ей. Даже о беконе.

– Тогда перестань себя изводить. Ты не просил быть частью организации, но поскольку вынужден, у тебя нет другого выбора, кроме как лгать. Прими это и продолжай жить. Когда ты ночью возвращаешься домой, не думай об этом. Я знаю, что это непросто сделать, но ты должен, чтобы Рэйчел ни о чем не подозревала. Когда ты приходишь домой, ты ее муж. Обычный муж в обычной жизни. Вот и все, и когда тебе придется соврать ей касательно другой своей стороны, ты сам обязан поверить в свою ложь, даже не позволяй своему уму думать иначе. Если ты так и сделаешь, она ничего не поймет. А если ты поверил в свою ложь, тебе будет легче отделить эту сторону твоей жизни от другой. – Джек встает. – Думаешь, сможешь это сделать?

– Да, будет нелегко, но это мой единственный вариант. – Я тоже поднимаюсь, и он провожает меня до двери. – Спасибо, что встретился со мной. Мне жаль, что я испортил тебе день.

– Нет проблем, но в следующий раз, – подмигивает Джек, – чтоб я тебя здесь в обед не видел.

– Договорились. – Я искренне улыбаюсь. – Не увидишь. До свидания, Джек.

Я покидаю его дом и возвращаюсь в свою машину, не зная, куда мне ехать. Продолжаю думать о том, что он сказал мне насчет того, чтобы вывести меня из организации. Это действительно возможно? Или Джек просто сказал, чтобы я почувствовал себя чуточку лучше?

Мне нравится Джек. Действительно нравится. Но я знаю, что не могу полностью ему доверять. Хочу, но не могу. У него нет причин мне помогать. Я не его сын. Конечно, учитывая, что у Джека был секс с моей матерью, это могло быть возможным, но я знаю, что я не его сын, потому что выгляжу более молодой копией Холтона Кенсингтона. А Джек его ненавидит, может, поэтому хочет мне помочь? Разозлить моего отца? Или он действительно меня жалеет? Я не хочу, чтобы Джек жалел меня. Мне не нужна его жалость, и мне не нужно, чтобы он рассказывал мне о моем детстве. Я пережил те годы, и они сделали меня сильнее.

Я останавливаюсь на светофоре и понимаю, что я в двух шагах от квартиры Рэйчел. Я даже не помню, чтобы ехал в эту сторону, но раз уж оказался здесь, очевидно, что тут я и хочу быть. Я должен ее увидеть. Мне нужно сказать ей столько, сколько смогу, и надеюсь, что она все равно захочет быть со мной.

Припарковавшись на улице, иду в здание и поднимаюсь по лестнице. Я слышу, как работает ее телевизор.

– Рэйчел. – Стучу в дверь. – Рэйчел, это Пирс. – Снова стучу, но ответа нет. Я знаю, что она там. Слышу ее шаги. – Рэйчел, мне нужно поговорить с тобой. – Я жду, но она все равно не отвечает. – Рэйчел, пожалуйста.

Громкость телевизора увеличивается, и поэтому она не будет со мной разговаривать. Она даже не хочет меня видеть.

Я вздыхаю и опускаю голову, уставившись на пол, покрытый зеленым ковром. Я не могу вынести даже мысли о том, что она останется здесь сегодня вечером, но, если Рэйчел не поговорит со мной, она точно не вернется домой.

Дверь квартиры Шелби распахивается, и появляется она, в розовых тренировочных штанах и черной кожаной куртке, ее светлые волосы собраны в хвостик.

– Привет. – Она закрывает дверь. – Рэйчел не хочет с тобой разговаривать.

– Ты говорила с ней?

– Да. – Шелби спускается по лестнице.

– Подожди. – Я следую за ней, но она не останавливается, пока не добирается до последней ступеньки. – Что она сказала?

Шелби игнорирует меня и выходит за дверь.

Я решительно следую за ней.

– Ты тоже со мной не разговариваешь?

Она поворачивается ко мне.

– Я не должна, но буду, потому что ты помогаешь моему отцу, – с минуту она изучает мое лицо. – Ты выглядишь как дерьмо. День еще даже не закончился, а ты уже выглядишь так плохо? Черт, ты действительно ее любишь.

– Рэйчел моя жена, конечно, я люблю ее. Теперь ты скажешь мне, что она говорила?

– Она мало говорила, в основном плакала. – Шелби закатывает глаза. – Я знала, что так и будет. Я знала, что ты причинишь ей боль.

– Я не хотел, но ты в курсе, что у меня есть секреты.

– Вот почему это никогда не сработает. Ты не можешь лгать ей всю оставшуюся жизнь.

Она начинает уходить, но я хватаю ее за руку.

– Она решила, что бросает меня? Просто скажи мне.

– Рэйчел сказала, ей нужно время, чтобы подумать, но она действительно расстроена, Пирс, даже больше, чем, когда нашла мою серьгу. И не надо ей названивать. Она сказала, что не ответит на твои звонки.

– Передай ей, что я сожалею, и что я все объясню, если она мне позвонит.

– Зачем? Просто еще одна ложь. Ты ничего ей не сможешь объяснить, и просто навешаешь еще больше лапши.

Я отпустил ее руку и отступил.

– Как ты Логану?

Шелби виновато закусывает губу.

– Окей, ты прав. Но я же не вышла за него замуж, да?

– Ты все еще встречаешься с ним, зная, что он хочет серьезных отношений.

– Мы не говорим обо мне, мы говорим о тебе. Как ты все исправишь?

– Поговорив с ней, но она не ...

– Ты действительно думаешь, что сможешь удержать ее своей ложью? Что сможешь не разрушить враньем свой брак?

– Я справлюсь, и как я это сделаю, не твое дело. Это между мной и Рэйчел.