Текст книги "Тайна китайского апельсина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9
ИСПОРЧЕННАЯ «ФУЧЖОУ»

На следующее утро Джуна, незаменимый слуга Квина, просунул в его спальню свое юное остроносое лицо с оливковым оттенком кожи.

– Как, мистер Эллери! – воскликнул он. – Я и не знал, что вы уже встали!

Его изумление было основано на богатом опыте, который в корне подрывал сегодняшний случай. Мистер Эллери Квин – который совсем не трудился и не прял, если не считать чисто умственной работы, – был не самым большим любителем ранних подъемов на земле, и обычно его худощавая фигура, распростертая в невинном сне поперек нижней части двухъярусной кровати, заставляла инспектора каждое утро взрываться, подобно терпеливому вулкану, глухими раскатами уговоров и увещеваний. Но сегодня в эту неслыханную рань – было десять часов утра – Эллери уже сидел на кровати в своей эпонжевой[11]11
  Эпонж – вид китайского шёлка.


[Закрыть] пижаме, весь взъерошенный после сна, и, водрузив на нос пенсне, читал какую-то толстую книгу.

– Убери эту дурацкую ухмылку со своего лица, Джуна, – рассеянно велел Эллери, не отрывая глаз от страницы. – Разве человек не может встать пораньше?

Джуна нахмурился:

– Что вы читаете?

– Объемистый труд о китайских обычаях, неуч. Впрочем, не могу сказать, что она мне очень помогает. – Он отбросил книгу в сторону, зевнул и со вздохом наслаждения откинулся на подушки. – Принеси-ка мне гигантский тост и ведро кофе, Джуна.

– Вы бы лучше встали, – мрачно посоветовал тот.

– С какой стати мне вставать, мой юный друг? – пробормотал Эллери голосом, слегка приглушенным подушкой.

– С такой, что вас кое-кто хочет видеть.

Эллери резко выпрямился, и пенсне повисло у него за ухом.

– Сколько можно объяснять… Почему ты сразу не сказал об этом, варвар? Кто это? Давно он ждет?

Он вскочил с постели и схватил свой халат.

– Это мистер Макгауэн, и как вы догадались, что это «он»? – со сдержанным восхищением спросил Джуна, привалившись к косяку двери.

– Макгауэн? Странно, – пробормотал Эллери. – А, ты об этом… Все очень просто, мой несравненный Джуна. На свете существует всего два пола – если не считать некоторых особых отклонений от природы. Так что, по самым приблизительным подсчетам, шансы были пятьдесят на пятьдесят.

– Вы уж скажете, – возразил Джуна с недоверчивой улыбкой и исчез. Потом воплотился снова, опять просунул в комнату свою мальчишескую голову, сказал: «Кофе стоит на столе» – и исчез уже окончательно.

Выйдя в гостиную, Эллери увидел высокого Гленна Макгауэна, который беспокойно ходил взад-вперед около огня, трещавшего в камине.

– А, Квин, – резко остановился он. – Простите за вторжение. Я понятия не имел, что вытащу вас из постели.

Эллери беспечно покачал крупной головой:

– Пустяки. Вы оказали мне услугу, а о времени моего подъема я лучше умолчу. Не хотите составить мне компанию за завтраком, Макгауэн?

– Спасибо, я уже перекусил. Не хочу вас задерживать. Я лучше подожду.

– Полагаю, – усмехнулся Эллери, – вы знакомы с мыслью, которую епископ Хебер определил как «восьмое блаженство Свифта», хотя на самом деле она принадлежит Попу?

– Простите? – вытаращил глаза Макгауэн.

– Я сказал – Попу. Имеется в виду поэт Александр Поп. В своем письме Джону Гэю он написал: «Блажен тот, кто ничего не ждет, ибо он никогда не разочаруется». В общем, сегодня я не в том настроении, чтобы разбрасываться чужими дарами… С другой стороны, мне только сейчас стало ясно, что я умираю с голоду. Мы можем поговорить, пока я буду заливать горючее.

Эллери сел и взял апельсиновый сок, оставив Макгауэна стоять с полуоткрытым ртом. Он заметил, что в щели двери, ведущей на кухню, появился блестящий молодой глаз и с большим любопытством уставился на его посетителя.

– Вы уверены, что не хотите ко мне присоединиться?

– Вполне. – Макгауэн заколебался. – Вы… вы всегда так разговариваете перед завтраком, Квин?

Эллери улыбнулся и выпил сок.

– Прошу прощения. Дурная привычка.

Макгауэн снова начал расхаживать по комнате. Потом резко остановился и заявил:

– Я сожалею о том, что произошло вчера вечером, Квин. Доктор Керк непредсказуем. Уверяю вас, что Марселла и я… и все мы… чувствуем себя пристыженными его вчерашней выходкой. Разумеется, у старости есть свои права. Но этот человек – тиран. Кроме того, он не понимает необходимости провести официальное расследование…

– Все в порядке, – весело отозвался Квин, пережевывая тост. Больше он ничего не сказал, видимо предоставив вести разговор своему собеседнику.

– Ладно. – Макгауэн неожиданно покачал головой и сел в кресло у камина. – Наверно, вы спрашиваете себя, зачем я к вам явился?

Эллери поднял чашку:

– В конце концов, я тоже человек. Не могу сказать, что я ждал вашего визита.

Макгауэн невесело рассмеялся:

– Прежде всего я хотел лично принести вам свои извинения. Я считаю себя членом семьи Керк, поскольку мы с Марселлой… Впрочем, дело не в этом, Квин.

Эллери со вздохом откинулся в кресле и вытер губы салфеткой. Он предложил Макгауэну сигарету, от которой тот отказался, и закурил сам.

– Ну вот, так мир выглядит гораздо лучше, – констатировал Квин. – Итак, Макгауэн, я вас слушаю.

Некоторое время они молча холодно смотрели друг на друга. Потом Макгауэн начал рыться в своем внутреннем кармане.

– Никак не могу раскусить вас, Квин. У меня такое чувство, будто вы знаете гораздо больше, чем хотите показать…

– Я как кузнечик, – ответил Квин. – У меня защитная окраска. Это свойство необходимо в моей профессии, Макгауэн. – Он скосил глаза на кончик своей сигареты. – Вероятно, вы имеете в виду убийство?

– Да.

– Я ничего не знаю. Если уж на то пошло, – с грустью добавил Эллери, – я знаю даже меньше, чем ничего. Однако мне интересно, что знаете вы. – Макгауэн взглянул на него. – Нет, я не хочу перевести разговор на вас. Но вам наверняка что-то известно, и вы поступите очень мудро, разделив свое знание со мной. Во мне и так уже напихано столько секретов, что, если привязать их кому-нибудь на шею, они утянут беднягу на дно. Кроме того, я лицо неофициальное – вы сами понимаете, как удобно это положение. Я могу говорить только то, что хочу, и держать остальное при себе.

Макгауэн нервно потер подбородок.

– Не понимаю, о чем вы. По-вашему, я что-то скрываю? Смею заверить…

Эллери смерил его холодным взглядом. Потом снова сунул в рот сигарету и с задумчивым видом затянулся.

– Боже, боже. Кажется, я потерял свою хватку. Что ж, Макгауэн, говорите, что у вас на уме – или, скорее, что у вас в руке?

Макгауэн раскрыл большой кулак, и Эллери увидел на его широкой ладони маленький кожаный предмет, похожий на футляр для визитных карточек.

– Вот, – сказал он.

– Я вижу какой-то футляр, из кожи или кожзаменителя. К сожалению, у меня нет рентгеновских лучей. Дайте взглянуть поближе.

Но Макгауэн, не выпуская из рук футляра и не поднимая от него глаз, ответил:

– Я только что это купил – то, что лежит в футляре. Нечто ценное. Разумеется, это только совпадение, но я чувствую, что у меня могут быть проблемы и даже неприятности, хотя, уверяю вас, я совершенно не виноват ни в чем, что… – Эллери смотрел на него немигающим взглядом. Макгауэн вел себя очень нервно. – Мне совершенно нечего скрывать, но, если я умолчу об этом обстоятельстве, боюсь, кто-нибудь из полиции может о нем узнать. А это будет неловко и очень неприятно. Поэтому…

– Думаю, осмотра все-таки не избежать, – заметил Эллери. – О чем вы говорите, Макгауэн?

Макгауэн протянул ему кожаный футляр.

Эллери с любопытством повертел его в руках, всем своим видом демонстрируя сдержанность и отстраненность, которые воспитали в нем многие годы, проведенные за изучением самых странных предметов. Футляр был из чистого сафьяна, черного цвета, и застегивался, похоже, на простой замок с пружинной защелкой. Он нажал на маленькую кнопку, и крышка откинулась. Внутри футляра на атласной подкладке лежал прямоугольный конверт из плотного молочно-белого пергамина. А в конверте завернутая в прозрачный чехольчик лежала почтовая марка.

Макгауэн молча достал никелированные щипцы и протянул их Эллери. Эллери открыл конверт и с помощью щипцов довольно неуклюже извлек из него чехольчик. Марка была отчетливо видна сквозь целлофан. Она была очень крупной, больше в ширину, чем в высоту, и аккуратно перфорирована по всем четырем краям. Кайма имела охряно-желтый цвет, а нижняя часть прямоугольника изображала китайскую цветочную гирлянду. В двух нижних углах указывалось достоинство марки – 1 доллар. В верхней части рамки толстыми, охряного оттенка прописными буквами стояло слово «Фучжоу».

Но внутри рамки, там, где, даже на искушенный взгляд Эллери, должно было находиться какое-то изображение или картинка другого цвета, не было ничего. Просто чистый белый квадрат бумаги.

– Забавно, правда? – пробормотал Эллери. – Я не филателист, но мне ни разу не приходилось видеть или даже слышать о марке, где в самом центре находится пустое место. Что это значит, Макгауэн?

– Поднесите ее к свету, – спокойно посоветовал Макгауэн.

Эллери бросил на него быстрый взгляд и повиновался. Он сразу увидел на тонкой бумаге очаровательную маленькую сцену, набросанную в черно-белых тонах. На переднем плане находилось длинное церемониальное каноэ – или что-то в этом роде, – в котором сидело множество китайцев; а на заднем плане виднелась гавань – судя по надписи наверху, это был порт Фучжоу.

– Поразительно, – отметил он. – Просто поразительно. – Он бросил на Макгауэна еще один быстрый взгляд и заметил, что в глазах его что-то блеснуло.

Макгауэн добавил тем же спокойным голосом:

– Переверните марку наоборот.

Эллери так и поступил. В следующий момент, хотя это было невероятно, он увидел ту же самую сцену с гаванью, ярко напечатанную на обратной стороне марки. Сверху она была измазана высохшим и потрескавшимся клеем.

– Наоборот? – спросил он медленно. – Конечно. Наоборот.

Макгауэн взял щипцы с зажатым в них чехольчиком и убрал марку обратно в конверт.

– Удивительно, не правда ли? – поинтересовался он приглушенным голосом. – Насколько я знаю, это единственная ошибка такого рода во всей истории филателии. О подобных раритетах мечтают все коллекционеры.

– Наоборот? – снова повторил Эллери, словно задавал сам себе вопрос, ответ на который выглядел слишком простым, чтобы быть правдой. Он откинулся в кресле и затянулся сигаретой, полузакрыв глаза. – Так-так! Весьма плодотворный визит, Макгауэн. Каким образом могла произойти такая ошибка?

Макгауэн захлопнул крышку и с небрежным видом сунул футляр назад в карман.

– Как видите, это марка двухцветная. Мы называем такие «биколор». Например, охра и черный цвет. Это означает, что лист с марками – вы, конечно, знаете, что их выпускают листами, а не печатают по отдельности, – должен был пройти через печатный цвет дважды.

Эллери кивнул:

– Один раз для охры, и один раз для черного. Понятно.

– Отсюда уже нетрудно заключить, что произошло в нашем случае. После того как напечатали и высушили охряную половину, что-то пошло не так. Вместо того чтобы положить лист лицевой стороной кверху, невнимательный печатник пустил его лицом вниз. Вследствие этого черное изображение появилось на задней, а не на лицевой части марки.

– Однако существует и государственный контроль, черт возьми! Наши почтовые власти весьма строги, не правда ли? Я все-таки не понимаю, как такую марку могли пустить в обращение. Я всегда считал, что в подобных случаях все испорченные листы выбраковывают и уничтожают.

– Обычно так и делают, но иногда один или два листа все же выходят в оборот – либо по ошибке служащих, либо потому, что кто-то из официальных лиц нарочно крадет их для того, чтобы распространять среди филателистов. Например, американские двадцатичетырехцентовые почтовые марки с перевернутым изображением просто ускользнули от внимания инспекторов. Что касается этой «Фучжоу»… – Макгауэн покачал головой. – Я не могу вам сказать, что произошло на самом деле. Но марка существует.

– Вижу, – откликнулся Эллери, и некоторое время молчание в комнате нарушала только оживленная деятельность Джуны, который мыл на кухне посуду, оставшуюся от завтрака. – Значит, вы пришли ко мне для того, чтобы сообщить о вашей покупке, Макгауэн? Испугались принципа «наоборот»?

– Я ничего не боюсь, – сухо ответил Макгауэн, и Эллери, посмотрев на его холодные глаза и крепкий подбородок, готов был в это поверить. – С другой стороны, я хитрый шотландец, Квин, и совсем не хочу, чтобы меня поймали со спущенными штанами в какой-нибудь… – Он не закончил. Потом заговорил более беспечным тоном: – Эта марка «Фучжоу» – то, что мы называем «местной» серией. Город Фучжоу входил в число «открытых портов»,[12]12
  Согласно Нанкинскому договору, подписанному в 1842 г. после поражения Китая в англо-китайской войне, для английской торговли были открыты пять китайских портов: Гуанчжоу, Амой, Фучжоу, Нинбо и Шанхай.


[Закрыть] но при этом выпускал почтовые марки для собственных нужд. Я специализируюсь по «местным» сериям и собираю только их. «Местные» могут быть в любой стране – Соединенных Штатах, Швеции, Швейцарии…

– Скажите, – пробормотал Эллери, – а об этой марке было что-нибудь слышно раньше? Или вы наткнулись на вещь, о которой даже не подозревали?

– Нет-нет. Среди экспертов уже много лет знают об ошибке печатника, которая произошла при выпуске этих марок, однако все считали, что испорченные листы были целиком уничтожены властями Фучжоу. Это первый экземпляр, который я увидел.

– А как вы на него вышли, если не секрет?

– Это довольно необычная история, – пояснил Макгауэн, нахмурив брови. – Вы когда-нибудь слышали о человеке по фамилии Варджян?

– Варджян. Армянин? Нет, не слышал.

– Да, он армянин; среди этих ребят много армян. Так вот, Варджян – один из самых известных торговцев марками в Нью-Йорке. Сегодня утром, очень рано, он позвонил мне домой и попросил немедленно прийти к нему в офис, заметив, что хочет показать мне нечто такое, что меня наверняка заинтересует. А у меня на этой неделе, как назло, не было ни одной покупки – я ничего не мог найти; да еще это убийство, от которого остался такой тяжелый осадок… В общем, я решил, что могу позволить себе небольшой кутеж. – Макгауэн пожал плечами. – Я знал, что Варджян не стал бы меня приглашать, если бы у него не было действительно качественной вещи. Он всегда присматривает для меня что-нибудь из «местных»; не так много коллекционеров собирают такие серии, и они всегда довольно редки. – Он откинулся назад и скрестил руки на широкой груди.

– Полагаю, что-то подобное случалось и раньше?

– О да. Так вот, Варджян показал мне «Фучжоу». И сказал, что, возможно, эта марка входила в целый лист, ускользнувший от внимания контролеров, или ее тайком вынес человек, понимавший, какую ценность будет иметь такой необычный раритет. Многие годы о ней ничего не слышали – хотя марка, несомненно, старая, ее выпустили еще во времена «открытых портов» в провинции Фукиен, – и тут вдруг она выплыла наверх. Варджян выставил ее на продажу.

– Продолжайте, – попросил Эллери. – Если не считать совпадения между ошибкой, допущенной при печати этой марки, и принципом «наоборот» – хотя, надо признать, что это выглядит достаточно настораживающе, – я не вижу в этом ничего странного… пока.

– В самом деле? – Макгауэн потер свой нос. – Ну, не знаю. Понимаете…

– Она настоящая? Никаких фальшивок или чего-то в этом роде? Мне кажется, не так уж трудно подделать такую марку.

– Господи, конечно нет, – с улыбкой ответил Макгауэн. – В ее подлинности нет сомнений. У исходных форм, с которых печатаются марки, всегда есть масса незначительных, но характерных признаков. Я все проверил и убедился, что на марке «Фучжоу» присутствуют все необходимые признаки, которые практически нельзя подделать. Я не говорю уже о том, что ее аутентичность засвидетельствовал сам Варджян, а он эксперт. Бумага, рисунок, точки перфорации… нет, все в порядке, уверяю вас. Это не подделка.

– В таком случае, – спросил Эллери, – что вас беспокоит?

– Прежний хозяин марки.

– Хозяин?

Макгауэн встал и подошел к камину.

– Тут есть нечто странное. Само собой, я захотел узнать, где Варджян нашел эту марку. Часто имя владельца, продающего редкий экземпляр, свидетельствуете его подлинности не меньше, чем подробная экспертиза. И представьте – Варджян мне не ответил!

– Вот как… – задумчиво протянул Эллери.

– Понимаете? Он ни словом не обмолвился насчет того, откуда у него марка. Отговорился тем, что не может этого сказать.

– У вас сложилась впечатление, что он сам не знает, кто владелец, или знает, но не хочет говорить?

– Конечно знает. У меня такое чувство, словно он работает на кого-то в качестве агента. И мне это не нравится.

– Почему?

Макгауэн обернулся, и его черная фигура резко проступила на фоне огня.

– Сам не знаю почему, – медленно проговорил он, – но мне это не нравится. Тут что-то нечисто…

– Вы думаете, – спросил Эллери, – что ее кто-то украл? Это вас беспокоит?

– Нет-нет. На Варджяна можно положиться, а он сказал мне, что марка не украдена, – я прямо спросил его об этом. У него был даже оскорбленный вид. Я уверен, что он говорил правду. Варджян спросил, зачем мне надо знать происхождение марки – раньше, сказал он, я не был так «разборчив». Это его собственное слово! Само это замечание в его устах звучало довольно странно – словно он нарочно хотел меня задеть. Но потом я подумал, что, скорее всего, его просто возмутило, когда я подверг сомнению его репутацию… Он позвонил мне первому, потому что, как он объяснил, я самый большой коллекционер «местных» серий, каких он знает.

– Хотел бы я сказать, что вижу в этом какой-то смысл, – хмуро пробормотал Эллери. Потом с улыбкой взглянул на Макгауэна. – Хотел бы, но не могу.

– Возможно, я слишком мнителен, – согласился Макгауэн, пожав плечами. – Мне хочется перестраховаться. Но вы должны понять мое положение. Тут есть что-то… вроде того чертового убийства, где все было перевернуто «наоборот»… – Он сдвинул брови. – В этом деле была и еще одна странность.

– Похоже, сегодня вам выпал трудный день! – рассмеялся Эллери. – Или вы всегда так осторожны? Что случилось?

– Прежде всего вы должны понять характер Варджяна. Я уже сказал, что на него можно положиться, но, что ни говори, он все-таки армянин и торгашество у него в крови. Покупка у Варджяна – это особый разговор. Он всегда заламывает немыслимую цену, и с ним надо держать ухо востро. Не было случая, когда я не выторговал бы у него значительную сумму. Но на этот раз он назвал свою цену и наотрез отказался сбавить хоть цент. И мне пришлось заплатить столько, сколько он потребовал.

– Что ж, – заметил Эллери, – тогда все понятно. Если то, что вы говорите, правда, можно не сомневаться, что он действовал в интересах какого-то человека, который заранее назначил для своей марки фиксированную цену: плюс, надо полагать, некоторые комиссионные.

– Вы действительно так думаете?

– Я в этом уверен.

– Ладно, – вздохнул Макгауэн, – возможно, я стал слишком нервным для этого бизнеса. Но мне хотелось кому-нибудь об этом рассказать. Теперь я вне подозрений?

– Для меня – да, – искренне ответил Эллери. Он встал и погасил сигарету в пепельнице. – Кстати, вы не могли бы представить меня этому Варджяну, Макгауэн? Возможно, он мне пригодится.

– Значит, вы все-таки думаете…

Эллери пожал плечами:

– В вашем рассказе мне не понравилось только одно – сам факт совпадения. А я терпеть не могу совпадений.

* * *

Заведение Авдо Варджяна, как выяснил Эллери, находилось на Восточной Сорок пятой улице в маленьком магазинчике с пыльными окнами, заваленными альбомами для почтовых марок. Войдя внутрь, они попали в узкое помещение с обшарпанным прилавком, накрытым толстым стеклом, под которым лежали листы с оцененными марками. В глубине стоял старомодный железный сейф.

Варджян оказался высоким и худым мужчиной с острыми чертами смуглого лица и красивыми черными глазами, блестевшими из-под длинных ресниц. В его жестах было что-то стремительное и властное, а пальцы казались тонкими и ловкими, как у художника. Когда они вошли, он стоял за прилавком и занимался с каким-то старым потрепанным мужчиной, который то и дело сверялся со своим блокнотом и называл марки по номерам. Бросив острый взгляд на Макгауэна, он произнес:

– А, мистер Макгауэн, что-нибудь не так? – потом, искоса глянув на Эллери, снова повернулся к посетителю.

– О нет, – натянуто ответил Макгауэн. – Просто решил зайти, чтобы представить моего друга. Мы подождем, пока вы не освободитесь.

– Хорошо, – согласился Варджян и продолжил разговаривать с потрепанным мужчиной.

Эллери внимательно следил за тем, как Варджян общался с покупателем. Щипцы он держал в руках так, словно они были живыми. Было одно удовольствие смотреть, как искусно он оттягивал прозрачную ленту, крепившую в альбоме марки, все его движения были легки и уверенны. В нем чувствовалось что-то характерное, словно его вместе со всей обстановкой перенесли сюда из какого-нибудь романа Диккенса. Магазин, продавец, почтовые марки источали тот заплесневелый запах, который с ностальгическим вздохом представляют себе читатели «Лавки древностей». Очарованный Эллери с интересом наблюдал за тем, как маленькие разноцветные квадратики ныряют в кармашки альбомов.

Макгауэн слонялся по магазину и невидящим взглядом смотрел на картонные листы с дешевыми марками.

Потом потрепанный мужчина вытащил четыре двадцатидолларовых банкнота из своего бумажника – больше похожего на дорожную сумку, в которой странники носят хлеб и сыр, – получил сдачу из нескольких мелких купюр и серебра и вышел из магазина с купленными марками в кармане и отсутствующей улыбкой на губах.

– Да, мистер Макгауэн? – мягко спросил Варджян, когда затих звон колокольчика, висевшего по старой моде у двери.

– О! – Макгауэн слегка побледнел. – Познакомьтесь с мистером Эллери Квином.

Варджян устремил на Эллери черные блестящие глаза.

– Мистер Эллери Квин? Вот как. Вы коллекционер, мистер Квин?

– Я собираю, но только не марки, – беспечно ответил Эллери.

– Да? Может быть, монеты?

– Нет, не монеты. Я собираю странные факты, мистер Варджян.

Блеск черных глаз прикрыли полуопустившиеся веки.

– Странные факты? – Варджян улыбнулся. – Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Квин.

– Что ж, – весело откликнулся Эллери, – прежде всего надо отличать одни странные факты от других. Сегодня утром я ищу очень странные факты. Готов поспорить, что они станут ценнейшими экземплярами в моей коллекции.

Варджян показал ослепительно белые зубы.

– Ваш друг, мистер Макгауэн, шутит надо мной.

Макгауэн вспыхнул:

– Я…

– Я никогда еще не был так серьезен, – резко ответил Эллери, перегнувшись через прилавок и посмотрев прямо в блестящие глаза продавца. – Скажите, Варджян, в чьих интересах вы действовали сегодня утром, продав мистеру Макгауэну марку «Фучжоу»?

Варджян некоторое время молча выдерживал его взгляд, потом расслабился и вздохнул.

– Никогда бы не подумал, – произнес он с упреком, – что вы способны на такой поступок, мистер Макгауэн. Кажется, мы оба согласились с тем, что это конфиденциальная покупка.

– Вы должны рассказать мистеру Квину, – возразил Макгауэн резким тоном, все еще с краской на щеках.

– Почему, – мягко осведомился армянин, – я должен что-то рассказывать вашему мистеру Квину?

– Потому, – небрежно ответил Эллери, – что я расследую убийство, месье Варджян, и у меня есть основания полагать, что марка «Фучжоу» связана с этим делом.

У продавца перехватило дыхание, и в его глазах вспыхнула тревога.

– Убийство, – выдохнул он. – Конечно, вы… Какое убийство?

– Не тяните время, – посоветовал Эллери. – Вы что, не читаете газет? Убийство неопознанного мужчины на двадцать втором этаже отеля «Чэнселор».

– «Чэнселор». – Варджян покусал свои темные губы. – Но я ничего не знал… Я не читаю газет. – Нащупав стоявший за прилавком стул, он сел и пробормотал: – Да, в этом деле я выступил как посредник. Меня просили не разглашать личности человека, который… на которого я работал.

Макгауэн поставил кулаки на прилавок и крикнул:

– Варджян, черт возьми, кто это?

– Тише, тише, – вмешался Эллери. – Не надо прибегать к насилию, Макгауэн. Я уверен, мистер Варджян и так готов нам все рассказать. Не правда ли?

– Я вам скажу, – хмуро ответил армянин. – Я могу объяснить, почему позвонил сначала вам, Макгауэн. Убийство… – Он передернул плечами. – Мой… этот человек сказал мне, – армянин облизал губы, – чтобы я предложил эту марку именно вам.

У Макгауэна отвисла челюсть.

– Вы хотите сказать, – прошипел он, – что этим утром продали мне «Фучжоу» по особому указанию? Вы должны были продать ее только мне?

– Да.

– Кто это был, Варджян? – мягко спросил Эллери.

– Я… – Варджян остановился. Его черные глаза смотрели на них умоляющим взглядом.

– Говори, черт тебя подери! – взревел Макгауэн, бросившись вперед. Он схватил огромной рукой армянина за пиджак и встряхнул так, что голова у него дернулась, а смуглое лицо стало зеленоватым.

– Прекратите, Макгауэн, – резко потребовал Эллери. – Довольно, говорю вам!

Макгауэн, тяжело дыша, неохотно ослабил хватку. Варджян глубоко вздохнул и перевел испуганный взгляд с одного на другого.

– Ну? – рявкнул Макгауэн.

– Видите ли, – промямлил армянин, страдальчески вращая глазами, – это один из самых крупных в мире коллекционеров, специализирующихся по…

– По Китаю, – неожиданно закончил за него Эллери. – Ну конечно. «Фучжоу», Китай.

– Да. По Китаю. Видите ли… он…

– Кто это? – заорал Макгауэн страшным голосом.

Варджян развел руками, всем своим видом показывая, что не может больше сопротивляться.

– Мне очень жаль, но я… Это был ваш друг, мистер Дональд Керк.