Текст книги "Тайна китайского апельсина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7
МАНДАРИН

Мистер Эллери Квин положил ясеневую трость на отцовский стол и поднес огонь к третьей за это утро сигарете. Инспектор уткнулся носом в кипу документов и отчетов.

– Меня всегда угнетало, – заметил Эллери, заняв единственное удобное кресло в комнате, – что ты встаешь в такую жуткую рань. Сегодня утром, когда я вышел завтракать, Джуна сказала мне, что ты не успел даже кофе проглотить.

Инспектор что-то проворчал, не поднимая головы от стола. Эллери потянулся в кресле и зевнул, заодно выпустив изо рта немного дыма.

– Честно говоря, я отлично выспался сегодня ночью. Даже не слышал, как ты вылез из своей кровати.

– Прекрати, – оборвал его инспектор. – Раз ты притащился сюда в такое время, значит, тебе что-то нужно. Помолчи пару минут и дай мне закончить с этими отчетами.

Эллери улыбнулся и откинулся в кресле; потом улыбка исчезла с его лица, и он стал смотреть в окно через прутья стальной решетки. В небе над Сентр-стрит не было ничего особенно вдохновляющего, и Эллери слегка поежился. Потом он закрыл глаза.

Пока сотрудники полиции входили и выходили из комнаты, инспектор раздраженно говорил с кем-то через свой селектор. Один раз зазвонил телефон, и голос инспектора стал нежнее бархата. Это был комиссар полиции, требовавший новой информации. Через две минуты раздался другой звонок: на линии был заместитель начальника полиции. Уста инспектора источали мед: да, уже наметился некоторый прогресс; возможно, стоит проверить версию с Керком; нет, доктор Праути еще не представил свои данные по вскрытию; да, нет, да… Он бросил трубку на рычаг и рявкнул:

– Да?

– Что – да? – сонно спросил Эллери сквозь дым сигареты.

– Что ты надумал? Вчера у тебя был чертовски самодовольный вид. Есть какие-нибудь идеи? Впрочем, у тебя их всегда полно.

– На этот раз, – пробормотал Эллери, – их даже больше, чем обычно. Но все они столь невероятны, что я предпочитаю держать их при себе.

– Значит, ты снова стал немногословен. – Инспектор, нахмурив брови, листал перед собой пачку бумаг. – Ничего. Ровным счетом ничего. Я не могу в это поверить.

– Поверить во что?

– В то, что этот тихий и малоприметный тип мог появиться в нью-йоркском отеле буквально ниоткуда.

– Никаких следов?

– Ни малейших. Ребята всю ночь рыли, как кроты. Конечно, пока еще рано говорить. Но общая картина… она мне не нравится. – Он стал раздраженно засовывать табак в обе ноздри.

– А отпечатки пальцев?

– Я все утро проверяю их по нашей базе данных. Может быть, он какой-нибудь бандит с окраины, хотя я в этом сомневаюсь. Не тот тип.

– Я помню Рыжего Райдера, – мечтательно произнес Эллери. – Он одевался в лучшие костюмы с Бонд-стрит, говорил с оксфордским акцентом и выглядел как истинный джентльмен. Однако ни разу не покидал Нью-Йорка. Кажется, он был родом с Мотт-стрит.

– Кроме того, – продолжал инспектор, пропустив слова Эллери мимо ушей, – все улики указывают на работу какого-то психа-одиночки. У гангстеров совсем другой почерк. Задом наперед! – Он фыркнул. – Когда мы доберемся до этого парня, я его самого выверну задом наперед… Что случилось вчера вечером, мистер Квин?

– Вечером?

– Во время ужина. Вращаетесь в свете, а, мистер? Я видел, как ты смаковал выпивку, – с горечью заметил инспектор. – Пьешь в свое удовольствие, пока твой старый отец работает… Ну, что там было?

Эллери вздохнул:

– Меня выгнали.

– Что?!

– Доктор Керк вышвырнул меня из-за стола. Я, видите ли, злоупотребил его гостеприимством и воспользовался застольной беседой, чтобы порассуждать на криминальные темы. Судя по всему, в хорошем обществе это не принято. Я был взбешен, как никогда.

– Черт бы побрал этого старого олуха. Я сверну ему шею!

– Ни в коем случае, – сухо возразил Эллери. – Благодаря этому ужину – и подававшимся на нем напиткам – я узнал множество полезных вещей.

– Вот как? – Гнев инспектора растаял, как по волшебству. – Что именно?

– Прежде всего я познакомился с мисс Джози Темпл, которая родилась в Китае и помешана на всем восточном. Чрезвычайно умная и замечательная женщина. Интеллигентная. С ней приятно поговорить. Мне кажется, – добавил он задумчиво, – ей нужен хороший компаньон.

Инспектор внимательно посмотрел на него:

– Выкладывай, что ты прячешь в рукаве?

– Я? Ничего. Потом я узнал, что доктор Керк – вчера он вел себя просто неприлично – строит зловещие планы насчет одной соблазнительной особы, которую зовут мисс Ирен Левис. И которая, в свою очередь, заслуживает прозвища мисс Загадка.

– Говори по делу.

– Он весь вечер вертелся вокруг нее. – Эллери выпустил под потолок клуб дыма. – Конечно, я совсем не против, чтобы старикашка волочился за молоденькими. Проблема в том, что все это только видимость. Уверен, в его котелке варится совсем другая каша. Он и наполовину не так выжил из ума, как хочет показать… Он все время трется возле этой девицы Левис. Почему? Вот вопрос. Думаю, он что-то подозревает.

– Тьфу! – с отвращением плюнул инспектор. – Когда я слышу от тебя такую болтовню, мне хочется задушить тебя голыми руками. Послушай, а как насчет молодого Керка? И этого скользкого типа, Берна?

– Керк, – осторожно ответил Эллери, – это интересная проблема. Знаешь, вчера он пригласил меня поужинать с ним и его компанией – это было днем, он позвонил по телефону. Говорил загадками, советовал смотреть в оба. Но после того как произошло убийство, заявил, что это была шутка: мол, ничего такого у него и в мыслях не было. Привел какую-то нелепую причину – якобы он пригласил меня для того, чтобы познакомить с Берном и переманить в свое издательство. Но я не думаю, – Эллери покачал головой, – я не думаю, что это была шутка.

– Хм. Хочешь заняться им сам, или мне на него надавить? Он чертовски странно себя вел, когда его спросили, где он был вчера после обеда.

– Господи, нет! Когда ты, наконец, поймешь, мой добрый Полоний, что из по-настоящему интеллигентных людей ничего нельзя выбить твоими варварскими методами? Оставь этого несчастного молодого человека мне… Берн – другое дело. Твердый как кремень. Из того, что я слышал, можно заключить, что он обладает тремя важными качествами: сверхъестественным чутьем на будущие бестселлеры, необыкновенной способностью заключать контракты и слабостью к красивым женщинам. Опасная комбинация. Я не знаю, с какого конца к нему подойти. Подозрительно, что вчера он опоздал на собственную вечеринку. На твоем месте я бы постарался выяснить, чем он занимался в этот день.

– Я пытаюсь проследить за передвижениями всей компании. Особенно Керка. По-моему, от всего этого дурно пахнет… Ладно! – Инспектор вздохнул. – Пока я по полной программе взялся за мертвеца. Мы проверяем его одежду. Мы сфотографировали тело во всех возможных ракурсах, и сегодня эти снимки пустят в дело вместе с подробным описанием убитого. Как я уже сказал, ребята выясняют, чем он занимался до того, как оказался в «Чэнселоре»; нам помогает Бюро розыска без вести пропавших. Доктор Праути с минуту на минуту доставит результаты вскрытия. Но пока – ничего.

– Может быть, ты слишком торопишься? Как насчет отпечатков пальцев?

– Никаких зацепок. Разумеется, они нашли кучу отпечатков Керка, Осборна и той сиделки; но этого следовало ожидать. Проблема в том, что два самых важных места, дверь и задвижка, тщательно вытерты. Или убийца был в перчатках. Черт бы побрал эти детективные фильмы!

Эллери сполз по спинке кресла и с мечтательным видом уставился на потолок.

– Чем больше я думаю об этом деле, – пробормотал он, – тем больше оно мне нравится. И тем больше сбивает с толку.

– В нем есть своя логика, – сухо заметил инспектор, – но это логика сумасшедшего. С моей точки зрения, все дело упирается в опознание жертвы. Сам факт, что преступник приложил столько усилий, чтобы скрыть личность убитого, говорит о том, что если мы узнаем его имя, то сядем убийце на хвост. Поэтому я не очень беспокоюсь.

– Умно, – заметил Эллери с восхищенной улыбкой.

– Либо мы сами узнаем, кто он такой, либо нам помогут его обеспокоенные родственники. Вчера вечером, когда ты ушел, мои парни засняли его со всех сторон, так что сегодня утром его улыбающаяся физиономия появится в газетах и будет расклеена на улицах. Я в любую минуту жду звонка. А когда это произойдет, все карты будут у нас в руках.

– После чего, надо думать, наступит неизбежная развязка. Окончательные заключения и выводы, – задумчиво произнес Эллери, – с которыми я вряд ли соглашусь. – Он закинул руки за голову и посмотрел на потолок. – Все эти бессмысленные перестановки… поразительно, папа, просто поразительно. Ты даже не понимаешь, насколько это замечательное дело.

– Зато я понимаю, насколько оно нелепое, – проворчал инспектор. – Ладно, я думаю, пора тебе выложить твой сюрприз. Не думай, что я куплюсь на твои обычные штучки.

– Нет, папа, я говорю серьезно. Я понятия не имею, кто это сделал и зачем. Даже приблизительно. Существуют трое, кто мог проделать этот фокус с перестановкой, – убийца, его возможный соучастник или какой-то случайный свидетель, оказавшийся на месте преступления. Сам убитый не в счет – смерть наступила мгновенно. Я могу найти возражения против любого из трех предполагаемых исполнителей этого трюка. Но кто-то из них его сделал.

– Не обязательно, – возразил инспектор, внезапно выпрямившись в кресле. – Откуда мы знаем, черт возьми, что наш толстый коротышка не сделал это сам? Он мог перевернуть все вещи в комнате до того, как его убили!

– А что, – спросил Эллери, поднявшись с кресла и подойдя к окну, – стало с его галстуком?

– Может быть, он выбросил его в окно или это сделал убийца… Нет, вряд ли, – пробормотал инспектор. – Мы обыскали весь дворик под окном и ничего не нашли. Сжечь он его тоже не мог. Во-первых, там стоит искусственный камин, во-вторых, нигде нет пепла.

– Его могли сжечь, – не оборачиваясь, заметил Эллери, – а потом вынести пепел. Ты ошибаешься в другом. Он получил удар по голове. Когда его нашли, пиджак на нем был надет задом наперед. Плащ и шарф лежали на кресле. На воротнике плаща осталась кровь. Это говорит о том, что, когда его ударили, он был в плаще. Если исключить предположение, что, когда он вошел в «Чэнселор», его одежда под плащом уже была надета задом наперед, значит, убийца переодел несчастного после того, как нанес ему удар и кровь брызнула на воротник плаща. Но если одежду переодел убийца, то и все в вещи в комнате переставил тоже он.

– И что из этого?

– Господи, да ничего. Я в полном дерьме. А что ты скажешь насчет двух железных копий, на которые насажена его одежда?

– А, это! – хмуро отозвался инспектор. – Еще одно доказательство того, что преступление совершил безумец. Я не вижу для этого ни одной разумной причины.

Эллери стоял, сдвинув брови, и молча смотрел в окно.

– Впрочем, предоставляю тебе заботиться о таких вещах. Мы будем работать обычными методами. Это еще одна странная деталь, которая ничего не значит.

– Все что-нибудь да значит, – возразил Эллери, отвернувшись от окна. – Ставлю хороший обед против плохой выпивки, что, когда мы раскроем это дело, ключом ко всему окажутся перевернутые вещи.

Инспектор скептически покачал головой.

– Одно я знаю наверняка. Кто-то перевернул все вещи наоборот, чтобы указать на нечто такое, что в ком-то или в чем-то другом тоже перевернуто наоборот. И я собираюсь употребить свои скромные способности на то, чтобы, по мере возможности, обнаружить все, что можно подвергнуть такой «перевернутой» интерпретации, каким бы банальным или причудливым это ни показалось на первый взгляд.

– Желаю удачи, – пробурчал инспектор. – Похоже, для этого тебе придется тоже на время сойти с ума.

– Между прочим, – сообщил Эллери, слегка покраснев, – я уже нашел несколько вещей, которые подвергаются такой интерпретации. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Пальцы инспектора застыли на полуоткрытой табакерке.

– Несколько вещей?

– Да, несколько вещей. Но, – добавил Эллери с мрачной улыбкой, – тебе надо делать твою работу, а мне мою. Хотел бы я знать, кто из нас справится первым!

Сержант Вели с трудом протиснулся в дверь, едва не уронив котелок, плохо сидевший на его львиной голове. В его глазах блестело необычное волнение.

– Инспектор! Доброе утро, мистер Квин… Инспектор, я кое-что нашел!

– Хорошо, Томас, – спокойно ответил тот. – Наверное, узнали, кто убитый?

Лицо Вели погасло.

– Нет. Дела обстоят не настолько хорошо. Я насчет Керка.

– Керка? Какого именно?

– Молодого. Знаете что? Его видели вчера в половине пятого в отеле «Чэнселор»!

– Видели? Где?

– В одном из лифтов. Я нашел мальчишку, который вспомнил, что поднимал его на лифте в это время.

– На какой этаж, Вели? – поинтересовался Эллери.

– Он не помнит. Но он уверен, что это был не обычный этаж, не двадцать второй. Он сказал, что хорошо это запомнил.

– Забавная логика, – сухо заметил Эллери. – Значит, прогулка по Бродвею и Пятой авеню отпадает, верно? Это все, сержант?

– Разве этого недостаточно?

– Ладно, займись им, Томас, – рассеянно предложил инспектор. – Мы пока придержим эту информацию. Не стоит его пугать. Но выясни всю подноготную этого парня начиная со времен Адама. Как насчет марок и драгоценных камней?

– Ребята работают.

– Ладно.

* * *

Дверь еще дрожала после того, как ее захлопнул сержант Вели, когда Эллери произнес, нахмурив брови:

– Мне это кое о чем напомнило. Я совсем забыл… Взгляни-ка на это.

Он вытащил из кармана скомканный конверт и положил его на стол инспектору.

Инспектор бросил на конверт прищуренный взгляд. Потом взял конверт и расправил его на столе. Засунув пальцы внутрь, вытащил листок бумаги.

– Где ты это взял?

– Я его украл.

– Украл?!

– Увы, все к этому и шло. – Эллери пожал плечами. – Я стремительно качусь под гору, отче: по крайней мере, в том, что касается морали. Весьма прискорбный факт… Когда Керк и я без четверти семь вошли в офис, Осборн передал Керку записку, которую Макгауэн оставил ему за несколько минут до этого. Пока Керк ее читал, у него был странный вид. Он положил ее в карман, и потом мы нашли мертвеца.

– Дальше?

– Позже, перед ужином, я попросил Керка показать мне записку, но он отказался. Сказал, что это личное дело, касающееся только его и Макгауэна, который является его лучшим другом и будущим зятем. Затем, посреди волнения, которое вызвало мое изгнание разгневанным доктором Керком, мне удалось пролить несколько капель превосходного портвейна на одежду мистера Керка, после чего я с легкостью вытащил конверт из его кармана. Что ты об этом скажешь?

Записка гласила:

«Теперь я знаю. Ты имеешь дело с опасной личностью. Будь осторожен, пока я не поговорю с тобой с глазу на глаз. Дон, будь начеку.

Мак».

Текст был торопливо набросан карандашом. Инспектор зловеще оскалился:

– Как говорят в фильмах, дело принимает новый оборот. Отлично! Теперь он станет поразговорчивее. Похоже, пора как следует взяться за эту парочку.

– Даже не думай, – быстро возразил Эллери. – Говорю тебе, ты все испортишь. Смотри. – Он схватил блокнот, карандаш и быстро написал имя.

Инспектор вытаращил глаза.

– Лучше как следует возьмись за эту персону.

– Но кто…

– Проверь, можно ли найти человека с таким именем и фамилией – учти, имя может быть неправильным, – в твоей базе данных. Посмотри во всех отделах по всем штатам. Но у меня есть подозрение, что ответ можно найти в Скотленд-Ярде или во французской Сюрте. Отправь запрос по телеграфу.

– Но кто это такой, черт возьми? – спросил инспектор, потянувшись к трубке. – Он связан с делом? В первый раз вижу это имя…

– Ты с ним еще познакомишься, – мрачно пообещал Эллери. И снова погрузился в удобное кресло, пока инспектор запускал колеса полицейской машины.

* * *

В дверях, словно черный вымпел, появилась длинная сигара, и доктор Праути небрежно ввалился в кабинет. Он помолчал, критически оглядев обоих Квинов.

– Доброе утро, детишки. Что случилось? Мои глаза меня обманывают, или я снова в морге? Почему такой мрачный вид?

– А, док, – оживленно отозвался инспектор. Эллери с отсутствующим видом махнул ему рукой. – Каков ваш вердикт?

Помощник судмедэксперта со вздохом опустился на стол и вытянул свои тощие ноги.

– Смерть наступила в результате насильственных действий от рук неизвестного или неизвестных.

– К черту! – прорычал инспектор. – Перестаньте шутить. Это серьезно. Что вы нашли?

– Ничего. Ни единой мало-мальски интересной вещи.

– А конкретнее?

– Мы обнаружили, – протянул доктор Праути, – маленький волосистый вырост, в просторечии именуемый родинкой, двумя дюймами ниже и чуть правее его пупка. Особая примета, которая, полагаю, для вас совершенно бесполезна, пока вы не найдете его любовницу… или жену. Его бренные останки свидетельствуют о том, что это была особь из рода homo, мужского пола. Возраст приблизительно пятьдесят пять лет, возможно, шестьдесят. Он хорошо сохранился – при весе в сто пятьдесят три фунта, росте в пять футов и четыре с половиной дюйма и, судя по всему, прекрасном аппетите: живот у него как у раздувшейся лягушки. Глаза серо-голубые, волосы темно-русые с сединой – ничего особенного…

– Аппетит… – пробормотал Эллери.

– Что? Я еще не закончил. Никаких швов и хирургических вмешательств. Кожа чистая и белая, как яйцо. На ногах мозоли. – Доктор Праути задумчиво затянулся потухшей сигарой. – Он умер, без всякого сомнения, от сильного удара по черепу. Бедняга даже не узнал, кто его ударил. Кстати, Квин, я рад сообщить, что после всех многочисленных и кошмарно-аналитических тестов, проведенных в моей прославленной лаборатории, в его организме не обнаружено никаких следов яда.

– К черту вас и вашу лабораторию! – воскликнул инспектор. – Что с вами, док? Сегодня все сошли с ума. Вы что, не можете говорить по-человечески? Это все?

– Я хотел бы вернуться, – невозмутимо продолжал доктор Праути, – к вышеупомянутому замечанию об аппетите жертвы, которое привлекло внимание Квина-младшего. Несмотря на все видимые признаки обжорства, вчера наш мертвец пообедал весьма легко. И, судя по всему, успел опорожнить желудок. В его желудочно-кишечном тракте не обнаружено ничего, кроме – думаю, это привлечет ваше внимание, мой любезный Квин, – кроме полупереваренных остатков цитрусового плода.

– А, – отозвался Эллери со странным вздохом. – Я так и думал. Мандарин?

– Откуда мне знать, черт возьми? Невозможно определить такие тонкости, молодой человек, когда имеешь дело с содержимым мощной пищеварительной системы после того, как желудочный сок оказал свое разлагающее и перистальтическое действие. Хотя… Поскольку в комнате найдены очистки мандарина, я готов последовать методу дедукции и ответить утвердительно. С чем позвольте мне засвидетельствовать вам свое почтение и откланяться. Полагаю, полученную информацию разглашать пока не следует? Отлично…

– Подождите, док, – пробормотал Эллери; инспектор сидел, надувшись от едва сдерживаемого гнева. – Можете ли вы подтвердить, что мандарин был съеден в этой комнате?

– Сопоставив время? Безусловно, mon ami. Трам-там-там… – И, напевая и посмеиваясь, доктор Праути с беспечным видом удалился из кабинета.

* * *

– Болван! – прошипел инспектор, вскакивая с места и захлопывая дверь за судмедэкспертом. – Превращает мой офис в какой-то дешевый водевиль… Не знаю, какая муха его укусила. Обычно он…

– Не кипятись. Между прочим, ты сегодня и сам немного не в себе. Доктор Праути, да будет тебе известно, только что внес огромный вклад в раскрытие этого дела.

– Ха!

– Вот тебе и ха. Я говорю о мандарине. Мы должны были убедиться, что наш коротышка съел его в этой комнате. В приемной… Все, что касается приемной, очень важно. Что до мандарина… Думаю, ты сам видишь, в чем тут дело.

– Я? Вижу? Боже милосердный!

– Как по-твоему, – невозмутимо спросил Эллери, – что такое мандарин?

Инспектор бросил на него мрачный взгляд:

– Ты что, решил загадывать мне загадки? Эго цитрусовая культура, идиот.

– Вот именно. А какая цитрусовая культура?

– Какая цитру… Господи, да откуда мне знать и какое это имеет значение?

– Но ты должен знать, – серьезно ответил Эллери. – Тебе это известно. И мне известно. Все об этом знают. И я начинаю думать, что убийца тоже об этом знал… Мандарин иначе называют китайским апельсином!

Инспектор обошел вокруг стола и воздел руки к небесам.

– Сынок, – произнес он строгим голосом. – Это уже переходит все пределы. Убитый находился в незнакомой комнате и кого-то ждал. Потом заметил на столе вазу с фруктами. Он был голоден – док сам это сказал. Поэтому взял один хороший сочный мандарин и съел его. Потом кто-то вошел и треснул его по голове. Ради бога, что тебя не устраивает в этом здравом и разумном объяснении?

Эллери кусал губы.

– Пока не знаю. Китайский апельсин… черт, я не могу это объяснить. По крайней мере, дело не в апельсине. – Он встал и взял свое пальто.

– Ладно. – Инспектор устало опустил руки. – Сдаюсь. Поступай как считаешь нужным. Можешь сломать себе мозги на китайских апельсинах, мексиканских лепешках, аллигаторовых грушах, испанском луке и английских оладьях – мне на это наплевать. Я только хочу спросить: неужели человек не может спокойно съесть обычный мандарин без того, чтобы парень вроде тебя не заподозрил его во всех смертных грехах?

– Нет, если речь идет о китайском апельсине, мой почтенный предок. Нет, – резко продолжил Эллери, и в его голосе появился неожиданный напор, – когда в дело замешаны писательница из Китая и коллекционер почтовых марок, специализирующийся по Китаю, когда в комнате все перевернуто задом наперед, и… – Он внезапно замолчал, словно почувствовав, что сказал слишком много. По его глазам было видно, что он о чем-то глубоко задумался. Некоторое время Эллери стоял, не двигаясь с места, потом взял свою шляпу, рассеянно похлопал по плечу отца и быстро вышел из комнаты.