Текст книги "Тайна китайского апельсина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– О! – восхитился инспектор. – Прекрасная выдержка, Ирен. Однако ваша блестящая актерская игра вряд ли вам поможет. Мы знаем о вас все. Мой друг, инспектор Тренч из Скотленд-Ярда, сегодня вечером сообщил мне в телеграмме, что вы с ним старинные друзья. Кажется, он даже пишет, что вы известная мошенница. Тренч всегда был грубоват, никакой деликатности. Вы об этом знали, Керк?

Дональд, облизав губы, посмотрел на женщину так, словно видел ее сквозь густой туман.

– Мошенница? – пробормотал он. Но его заминка перед ответом выглядела неубедительно.

Эллери вздохнул и слегка отвернулся, покраснев от стыда за человеческий род. Единственный искренний характер во всей этой драме, подумал он, это маленькая мисс Темпл: она нисколько не играет и всегда остается самой собой. В эту минуту она смотрела на высокую женщину с каким-то отстраненным ужасом.

Высокая женщина ничего не ответила. В глубине ее зеленых глаз было заметно некоторое беспокойство, но в то же время в них сквозило что-то ускользающее и насмешливое, словно она и в самом деле была Чеширским котом, проделывающим свой фантастический фокус перед растерянной Алисой.

– Давайте поговорим начистоту, – продолжал инспектор. – Мы знаем о вас больше, чем вы думаете. Нам известно, например, что у вас находится несколько очень ценных драгоценностей из коллекции мистера Керка. Не так ли, Ирен?

На мгновение ее защитная маска спала, и она метнула быстрый взгляд на дверь в дальней части комнаты. Потом прикусила губу и снова улыбнулась, но ее улыбка уже не напоминала Чеширского кота, скорее она говорила об умирающей надежде.

– Бесполезно идти в спальню и искать их в сейфе, – усмехнулся инспектор. – Все равно их там уже нет. Мы вытащили их сегодня днем, когда вас не было в номере. Итак, Ирен, вы сами расскажете нам о том, что произошло, или хотите, чтобы я надел на вас клещи?

– Клещи? – пробормотала она, нахмурив брови.

– Бросьте, Ирен, вы меня прекрасно поняли. Так их называют у вас в стране, и я не сомневаюсь, что они уже не раз побывали на ваших очаровательных запястьях. – Внезапно он потерял терпение. – Вы украли эти драгоценности!

– А, – отозвалась она и на этот раз широко улыбнулась, словно ее надежда чудесным образом воскресла. – В самом деле, инспектор, вы говорите на таком чудовищном жаргоне! Вы совершенно уверены, что они принадлежат мистеру Керку?

– Уверен? – Инспектор вытаращил глаза. – В какую игру вы теперь играете?

– Если они принадлежат ему, то почему вы говорите о каком-то преступлении? Что дурного в том, если джентльмен решил подарить даме драгоценности? На минуту я подумала, что вы хотите сказать, будто мистер Керк их украл. Боже милостивый!

На секунду наступило глубокое молчание. Потом Эллери быстро спросил:

– Итак, Керк?

Джози Темпл в полном замешательстве наморщила свой милый носик и еще крепче сжала руку Дональда.

– Дональд, ты действительно отдал ей… эти вещи?

Керк стоял совершенно неподвижно, но у Эллери было такое впечатление, будто все его нутро превратилось в кипящий котел, в котором тысячи бурных чувств метались и набрасывались друг на друга, как крошечные змейки, опутавшие маленьких сыновей Лаокоона. На смуглом лице молодого человека не было ни кровинки: оно выглядело серым и измученным.

Он почти рассеянно снял ладонь мисс Темпл со своей руки и ответил:

– Да.

В сторону Ирен Левис Дональд Керк почти не смотрел.

– Ну вот! – весело воскликнула мисс Левис. – Теперь видите? Много шума из ничего. Я убедительно прошу вас, инспектор, немедленно вернуть мне драгоценности. Мне приходилось слышать самые ужасные истории о нечестных американских полицейских, которые…

– Хватит, – оборвал ее инспектор. – Керк, в чем дело? Вы хотите сказать, что действительно подарили дорогие предметы из вашей коллекции этой женщине?

Самообладание Керка лопнуло, как воздушный шар. Под пристальным взглядом Джози он упал в ближайшее кресло и закрыл лицо ладонями. В его приглушенном голосе звучало страдание:

– Да. Нет… Я не знаю, что я сделал.

– Не знаешь? – быстро спросила Ирен Левис. – Ах, Дональд, у тебя такая плохая память!

Не сказав больше ни слова, она поспешно направилась в свою спальню. Сержант встрепенулся, но расслабился после кивка инспектора. Через секунду Ирен Левис вернулась с листком бумаги.

– Я уверена, Дональд сам не понимает, что говорит, инспектор. Обычно я против того, чтобы выносить на люди столь… интимные вещи, но теперь у меня нет выбора, не так ли, инспектор? Дональд, стыдись!

Инспектор бросил на нее тяжелый взгляд, потом взял листок из ее пальцев и прочитал вслух:

«Дорогая Ирен, я люблю тебя. Я чувствую, что никогда не смогу тебя в этом убедить. Мои камни – среди самых ценных вещей, которыми я владею. Разве не доказательством моих чувств является то, что я отдаю тебе тиару, которая венчала голову русской великой княгини; «Красную брошь», принадлежавшую матери Кристины; нефрит, украшавший палец дочери китайского императора, – все эти редкие вещи, которые я хранил столько лет? Но я охотно отдаю их самой замечательной женщине на свете. Скажи мне, что выйдешь за меня замуж!

Дональд».

Мисс Темпл заметно задрожала.

– Какая дата, – спросила она ледяным тоном, – стоит под этим… эротическим письмом, инспектор Квин?

– Бедняжка, – пробормотала мисс Левис. – Я знаю, что вы сейчас должны испытывать. Но поймите, Дональд написал мне это письмо до того, как вы появились в городе, раньше, чем он вас узнал. А когда он встретил вас… – Она пожала великолепными голыми плечами. – C'est la guerre, et j'y tomba victime.[16]16
  Это война, и я пала её жертвой (фр.).


[Закрыть] Поверьте, я не питаю к вам дурных чувств. Разве мое приглашение вам и Дональду – не лучшее тому доказательство?

– Топорная работа, – усмехнулся инспектор. – Если это страстное послание любовника, предлагающего руку и сердце своей Джульетте, то я – царь обезьян. Гораздо больше оно смахивает на историческое эссе. Разумеется, это липа, но я узнаю правду, даже если мне придется вытрясти ее из вас обоих! Керк, на какой дьявольский крючок подцепила вас эта женщина, если вы могли написать под ее диктовку такое письмо?

– Под диктовку? – Мисс Левис нахмурилась. – Дональд, все это становится очень глупым. Пожалуйста, скажи им. Скажи, Дональд. – Она топнула ногой. – Говори, слышишь!

Молодой человек встал и в первый раз прямо посмотрел на нее. Глаза его были подернуты какой-то дымкой. Он смотрел на нее, но обращался к инспектору.

– Я не вижу смысла продолжать этот фарс, – заявил Керк сухим и жестким тоном. – Это моя вина, и я сам за все отвечу. Я солгал. – Эллери заметил, как в глазах Левис мелькнуло глубокое облегчение, которое она поспешила прикрыть опущенными веками. – Я написал эту записку и передал мисс Левис – или Сивел, если это ее настоящее имя, – драгоценности из своей коллекции. Я ничего не знал о ее прошлом. Больше того, мне было все равно. Это частный вопрос, и я не вижу никаких причин, почему его надо смешивать с расследованием убийства, которое не имеет никакого отношения к моим личным делам.

– Дональд, – прошептала Джози, – ты… ты сделал ей предложение?

Мисс Левис улыбнулась ей торжествующей улыбкой:

– Не волнуйтесь, моя милая. Если и сделал, то что в этом такого? Разве я самое ужасное создание на земле? Назовем это страстным увлечением. На самом деле так оно и было, верно, Дональд? В любом случае все уже кончено, и теперь он ваш. Не стоит устраивать из-за этого провинциальные драмы.

– Какая самоотверженность, – пробормотал Эллери.

– Дональд! Ты… ты признаешь это?

– Да, – ответил он тем же жестким голосом. – Признаю. Господи, сколько еще мне придется выносить эту пытку? – Он не смотрел на маленькую женщину из Китая. – Надеюсь, теперь мы все выяснили, и никто не станет устраивать шумиху в обществе. Дело кончено, полностью и навсегда. Прочему бы вам не оставить меня в покое?

– Понятно, – холодно констатировал инспектор. – А как насчет камней, Керк?

– Я подарил их ей.

Джози решительно шагнула к высокой женщине.

– Я знаю, что вы подлое и порочное существо. Даже Дональд не мог бы настолько обмануться… – Она повернулась к застывшему в кресле молодому человеку. – Дональд, ты должен знать, что я никогда не поверю во всю эту… чепуху. Я хорошо тебя знаю, милый. Ты не способен ни на что по-настоящему дурное. О, мне наплевать на эту твою… интрижку с дешевой авантюристкой; возможно, она причиняет мне боль, но… Почему, Дон? Что она с тобой сделала, милый? Ты не можешь мне сказать?

Он ответил странно тихим голосом:

– Тебе придется принять меня таким, какой я есть, Джози.

Ирен Левис продолжала улыбаться. Но теперь в ее голосе, когда она заговорила, появилось что-то твердое, уверенное и надменное.

– Я просто поражаюсь своему терпению. Другая женщина на моем месте давно закатила бы сцену. Что касается вас, Джози, то я не стану обращать внимания на ваши последние слова и дам вам один совет: не делайте глупостей. Дональд принадлежит вам, и это очень милый молодой человек.

Джози ее не слышала: она смотрела на измученное лицо Керка.

– А от вас, инспектор, я требую, чтобы вы отозвали ваших псов. Мне надоели ваши преследования. Если вы не прекратите, я немедленно уеду.

– Напрасно вы так думаете, – хмуро возразил инспектор. – Вы не уедете, пока я вам не позволю. Если вы сделаете хоть малейшую попытку покинуть страну, я арестую вас «по подозрению». А это очень растяжимое понятие. Между прочим, я могу задержать вас прямо сейчас, как нежелательное лицо. Так что сидите пока в своем номере, Сивел, и будьте послушной девочкой. И не пытайтесь проделывать со мной ваши штучки. – Он прищурился на стоящую перед ним безмолвную пару. – Что касается вас, Керк, то когда-нибудь вы очень пожалеете, что не рассказали от чистого сердца обо всем, что связывает вас с этим темным делом. Не знаю, что за чертовщина на уме у этой женщины, но держит оно вас основательно и крепко. Плохо дело, приятель… Пойдемте, парни.

Эллери пошевелился и вздохнул.

– Разве ты не собирался поговорить с Марселлой Керк насчет этой филологической истории? – пробормотал он и очень удивился, заметив, что в запавших глазах Дональда Керка вспыхнула глубокая тревога.

– Оставьте Марселлу в покое, слышите? – воскликнул он в ярости. – Не вмешивайте ее! Оставьте ее, говорю вам!

Инспектор посмотрел на него с неожиданно проснувшимся интересом. Потом мягко проговорил:

– Ладно. Я собирался сказать, что сыт вами уже по горло. Но, поразмыслив, решил, что смогу вынести вас еще несколько минут. Томас, приведи сюда Марселлу Керк и ее отца!

Не успел Вели повернуться, как Дональд кинулся к двери, словно взорвавшая ракета, и, застав сержанта врасплох, с силой оттолкнул его в сторону. Он весь дрожал, однако решительно стоял в дверях.

– Нет, прошу вас, Квин, ради бога. Не позволяйте им сделать это!

– Ах ты, наглый проныра… – начал сержант, надвигаясь на своего обидчика.

– Остыньте, Вели, – спокойно потребовал Эллери. – Керк, старина, к чему эти трагедии? Никто не хочет причинить вред вашей сестре. Это просто маленькое недоразумение, которое надо разъяснить. Ничего больше. – Он шагнул к Керку и дружески положил руку на его напрягшееся плечо. – Пусть мисс Темпл отведет вас наверх, Керк. У вас совсем сдали нервы, вам надо выпить и немного отдохнуть.

– Квин, ведь вы не позволите… – В голосе Керка было что-то трогательное.

– Конечно, не позволю, – успокоил его Эллери. Он взглянул на маленькую женщину, и та, вздохнув, подошла к молодому человеку, взяла его за руку и что-то зашептала ему на ухо. Эллери почувствовал, как мускулы Керка расслабились. Сержант, нахмурившись, открыл дверь и выпустил пару из комнаты. Из соседней гостиной на них устремились внимательные взгляды.

– Вы тоже, Ирен, – выразительно произнес инспектор.

Она пожала плечами и направилась за Керком и Джози. Но в очертании ее красивой спины чувствовалось что-то беспокойное, словно она боялась удара сзади. Сержант Вели последовал за ней.

– Какая муха укусила этого юнца? – пробормотал инспектор, проводив их взглядом.

Эллери вздрогнул.

– Что? А, ты о Керке. – Он достал сигарету и чиркнул спичкой. – Это очень любопытно. Кажется, я вижу какой-то проблеск. Совсем слабый проблеск… Вот и они.

В комнату вошли не два, а три человека. Сержант Вели негодующе ввалился следом.

– Этот Макгауэн лезет на рожон, – прорычал он. – Мне его вышвырнуть отсюда, инспектор?

– Думаю, вам не стоит этого делать, сержант, – ответил вместо отца Эллери, с улыбкой глядя на огромную фигуру Макгауэна.

– Если он так хочет неприятностей, – пробурчал инспектор, – мы ему их устроим. Послушайте, мисс…

Хрупкая Марселла Керк, затаив дыхание, стояла между своим fiancè[17]17
   Жених (фр).


[Закрыть] и отцом, который тяжело оперся на ее руку. Сморщенное тело старика, казалось, обвисло на его костях, а сам он выглядел необычно тихим и лишенным своей воинственности. В его взгляде чувствовалось что-то скрытное.

Макгауэн сдержанно заметил:

– Давайте без шума, инспектор. Моя невеста очень чувствительная молодая дама. Да я и сам вряд ли вынесу, если вы станете на нас давить. Что вам еще нужно – если не считать того, что вы уже испортили нам абсолютно невинный вечер с коктейлем?

– Я бы попросил вас, мистер Макгауэн…

Доктор Керк заскрипел:

– Что вы сделали с Дональдом, черт вас возьми?

– У него был такой вид… – прошептала Марселла.

– Здесь я задаю вопросы, – сурово возразил инспектор. – Доктор Керк, недавно вы заявили, что украденные у вас книги нашлись. Это верно?

– Ну и что? – надтреснутым голосом спросил ученый.

– Так они нашлись или нет?

– Разумеется. Я уже сказал, что не хочу поднимать никакого шума. Раз книги у меня, остальное не важно. – Он рассеянно погладил голую руку дочери своей костлявой ладонью. – А что, вы нашли человека, который их… взял?

– Без проблем.

Марселла Керк вздохнула. Ее бледность подчеркивали лихорадочно пылавшие губы.

Макгауэн открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал и перевел взгляд с невесты на лицо будущего тестя. По его смуглой коже тоже разлилась бледность; он прикусил губу и крепче сжал руку Марселлы.

– Если позволите, – пробормотал Эллери. Три пары испуганных глаз уставились на него. – Я думаю, мы все здесь взрослые и разумные люди. Мисс Керк, прежде всего позвольте заметить, что я не питаю к вам ничего, кроме глубокого и искреннего восхищения.

Ее глаза сузились, и она покачнулась на ногах.

– Что это значит? – грубо спросил Макгауэн.

– Ваша невеста, Макгауэн, умная и смелая девушка. Я легко могу проследить нить ее рассуждений… Ей без конца твердили о странных обстоятельствах этого преступления наоборот. Она мгновенно представила себе своего отца – вас, доктор, – сидящим над своими… – Эллери сделал паузу, – над своими иудейскими книгами. Книгами, написанными на языке, чьим отличительным свойством, как ей было известно, является то, что они написаны наоборот. Поэтому…

– Я украла их, – проговорила она, подавив всхлип. – Я так боялась…

Лицо доктора Керка странно изменилось.

– Марселла, девочка моя, – пробормотал он нежным голосом. Потом сжал ее руку и выпрямился в кресле.

– Однако вы забыли, мисс Керк, – продолжал Эллери, – что и китайский язык, на котором написаны многие манускрипты в библиотеке вашего отца, тоже является, так сказать, языком наоборот. Не правда ли?

– Китайский? – прошептала она, широко открыв глаза.

– Я так и думал. Папа, нам больше нет необходимости углубляться в это дело. Это была целиком моя вина. Совершенно естественно, что мои размышления вслух по поводу обратного характера убийства вызвали такую реакцию у мисс Керк. Теперь, когда все выяснилось, я думаю, нам лучше поскорее позабыть об этом.

– Но на иврите действительно пишут наоборот…

– Увы, – вздохнул Эллери. – Просто неудачное совладение. Я понятия не имею, зачем кому-то понадобилось похищать эти книги. Разве я сторож брату моему? – Эллери улыбнулся Марселле и Макгауэну. – Идите и больше не грешите.

– Ладно-ладно, – проворчал инспектор. – Выпусти их, Томас.

Сержант отступил в сторону, и все трое тихо вышли из комнаты – включая Макгауэна, явно затаившего какую-то мысль.

– Пока мы здесь, – пробормотал инспектор, – я хочу выяснить еще одну вещь.

– Что на этот раз? – поинтересовался Эллери.

– Насчет этого парня, Феликса Берна. Томас…

– Берна? – Глаза Эллери сузились. – А при чем тут Берн?

– Мы проследили за его перемещениями в день убийства. Есть один момент… Томас, приведи сюда мистера Берна и еще ту заграничную даму, которая была с ним, когда мы пришли. Если моя догадка верна, она с этим как-то связана.

– С чем? – быстро спросил Эллери, когда Томас вразвалку вышел из гостиной.

Инспектор пожал плечами:

– Это я как раз и хочу узнать.

* * *

Берн был очень пьян. Он ввалился в комнату с воспаленными глазами и едкой усмешкой на лице. Женщина, вошедшая вместе с ним, выглядела испуганной. Это была высокая брюнетка с гибким телом, в котором ключом била жизнь. Она прижалась своей полной грудью к черному рукаву Берна, словно боялась выпустить его из рук.

– Ну? – спросил Берн, насмешливо скривив тонкие губы. – Что у нас сегодня вечером – сьямбок,[18]18
  Сьямбок – южноафриканская ременная плеть, используемая, в частности, как орудие наказания.


[Закрыть] бастинадо[19]19
  Бастинадо – палочные удары.


[Закрыть] или прокрустово ложе?

– Добрый вечер, мистер Берн, – поздоровался Эллери. – Когда работаешь детективом, всегда расширяешь свой кругозор. Приятно иметь дело с такими культурными людьми. Сьямбок, вы сказали? Похоже на что-то африканское. Что это такое?

– Хлыст из кожи носорога, – объяснил Берн все с той же пьяной ухмылкой, – и если бы мы с вами оказались в южноафриканском вельде, дорогой мой Квин, я бы с удовольствием дал бы вам отведать этого хлыста. Вы мне чертовски не нравитесь. Не помню, что бы я еще к кому-то испытывал такое же отвращение, как к вам. Идите к черту!.. А, и вы здесь, наш маленький Люцифер, – обернулся он к инспектору Квину. – Что на этот раз? Говорите, да поскорее! Я не собираюсь весь вечер выслушивать ваши идиотские вопросы.

– Идиотские вопросы, говоришь? – пробурчал инспектор. – Еще одна такая выходка, умник, и тобой займется мой сержант, а уж что он сделает с твоей физиономией, предоставляю судить твоему воображению. – Он развернулся к женщине. – Так, теперь вы. Как ваше имя?

Она еще теснее прижалась к издателю и посмотрела на него с детской доверчивостью. Берн насмешливо протянул:

– Скажи же им, моя милая. Он только с виду злой, а на самом деле безобидный…

– Меня… я… – с трудом произнесла женщина, – Лукреция Риццо. – Она говорила с сильным итальянским акцентом.

– Откуда вы приехали?

– Италия. Мой дом… есть… Флоренция.

– Флоренция? – пробормотал Эллери. – Наконец-то я вижу одну из женщин, которые вдохновляли великого Боттичелли. Вы прелестны, донна, и приехали из чудесного города.

Женщина бросила на него долгий взгляд, в котором не было ничего общего со страхом, наполнявшим его еще минуту назад. Но она ничего не сказала и только крепче вцепилась в руку Берна.

– У меня нет времени на болтовню, – рявкнул инспектор Квин. – Как давно вы приехали в Нью-Йорк, синьора?

Она снова взглянула на Берна, и тот кивнул.

– Думаю… неделю назад, – ответила она, мягко и нежно округляя звонкие согласные.

– Что это за вопрос? – вмешался Берн. – Хотите повесить на синьорину Риццо ваше пресловутое обвинение в убийстве? Смею заметить, что вы или слишком поспешны в своих выводах, или не знаете даже азов итальянского языка. Моя подруга Лукреция не замужем.

– Замужем она или нет, – отрезал инспектор, – я хочу знать, что она делала в вашем холостяцком номере на Восточной Шестьдесят четвертой улице в день убийства?

Эллери слегка вздрогнул, но Берн остался невозмутим. Пьяная улыбка не сходила с его лица.

– О, наша доблестная полиция проявляет заботу об общественной морали! Как вы думаете, что она там делала? Вы сами отлично знаете, иначе не стали бы задавать такой вопрос… Меня всегда поражала эта идиотическая манера задавать вопросы, ответ на которые заранее известен. Надеюсь, вы не рассчитывали, что я стану отпираться?

Птичье лицо инспектора с каждым мгновением все больше наливалось краской. Он бросил взгляд на Берна и сообщил:

– Я с большим вниманием изучал ваши передвижения в тот день, Берн, и не думайте, что вы сможете сбить меня с толку вашей болтовней. Я знаю, что эта женщина приплыла вместе с вами на «Мавритании» и прямо с корабля вы отправились с ней в свой номер. Это случилось еще до полудня. Как вы провели время до того, как поднялись в апартаменты к Керку?

Берн продолжал улыбаться. В его воспаленных глазах стояло ледяное спокойствие, которое почти восхищало Эллери.

– О, значит, вы не знаете, инспектор?

– Нет, я…

– Потому что если бы вы знали, – заявил Берн, – то не стали бы меня спрашивать, верно? Забавно, очень забавно. Как ты считаешь, милая? Этот недостойный полисмен, который призван защищать наших жен, наши дома и нашу честь, не только не знает, но и – о, святая простота! – даже не догадывается! Впрочем, наверное, я выразился не совсем правильно: он догадывается, но не может знать наверняка.

Женщина смотрела на него смущенным и преданным взглядом. Было очевидно, что беглая речь Берна превосходила ее знание английского.

– И вот, запутавшись в уютных лабиринтах нашего англосаксонского законодательства, наш бедный полисмен вынужден признать, что без явных доказательств он так же беспомощен, как дитя без матери, или, – Берн усмехнулся, – как соблазнительная молодая итальянка без своей дуэньи. Верно, инспектор?

После последних слов издателя в комнате наступило мертвое молчание. Эллери, поглядывая на отца, хмуро подумывал о возможных последствиях. Кожа старого джентльмена стала белой, как мрамор, а лицо от судорожно сжавшихся ноздрей казалось еще резче и жестче, чем обычно. Со стороны сержанта Вели тоже исходила явная опасность: его огромные плечи внушительно согнулись, а во взгляде сквозила спокойная угроза, сильно встревожившая Эллери.

Но опасный момент прошел, и инспектор произнес почти бесстрастным тоном:

– Значит, вы утверждаете, что провели весь день в номере вместе с этой женщиной?

Берн, холодно проигнорировав нависшую угрозу, пожал плечами:

– Как еще, по-вашему, мужчина может провести день, когда находится в компании такой милой пташки?

– Я задал вам вопрос, – спокойно напомнил инспектор.

– В таком случае ответ сугубо положительный. – Берн раздвинул губы в язвительной усмешке и спросил: – Ну что, допрос закончен, инспектор? Теперь я могу удалиться со своей очаровательной спутницей? Вежливость прежде всего. Мы не можем заставлять ждать нашу хозяйку.

– Ладно, – буркнул инспектор. – Проваливайте. И поскорее, пока я не стер эту гнусную ухмылку с вашего лица.

– Браво! – воскликнул Берн. – Пойдем, дорогая, кажется, мы здесь больше не нужны. – Он привлек к себе женщину, мягко ее развернул и подтолкнул к двери.

– Но, Фелицио, – пробормотала она, – что здесь… я не понимаю…

– Не надо меня итальянизировать, дорогая, – заметил Берн. – Для тебя я Феликс. – И они вместе вышли из комнаты.

Некоторое время трое оставшихся в комнате мужчин не произносили ни слова. Инспектор не шевелясь сидел на своем месте и с отсутствующим видом смотрел на дверь. Сержант Вели с трудом переводил дыхание, словно не мог прийти в себя после тяжелой работы.

Потом Эллери спокойно проговорил:

– Брось, папа. Не позволяй этому пьяному болвану действовать тебе на нервы. Хотя, должен признать, сдержаться было трудно. У меня самого вставала шерсть дыбом на спине, как у первобытного человека… Ну ладно, папа, не сиди с таким лицом прошу тебя.

– За последние двадцать лет, – медленно протянул инспектор, – это первый человек, которого мне захотелось убить собственными руками. Последним был парень, который изнасиловал собственную дочь; но тот, по крайней мере, был сумасшедшим.

Сержант Вели что-то глухо пробормотал себе под нос. Эллери взял отца за руку:

– Хватит, хватит! Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, папа.

Инспектор со вздохом повернулся к нему:

– Что еще?

– Ты не мог бы под каким-нибудь предлогом вытащить из номера эту дамочку Сивел, скажем, сегодня вечером? И заодно убрать с дороги ее горничную?

– Хм. А зачем? – заинтересовался инспектор.

– У меня появилась одна идея, – сообщил Эллери, задумчиво затягиваясь сигаретой, – насчет того призрачного проблеска, о котором я упомянул несколько минут назад.