Текст книги "Тайна китайского апельсина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Отпустите его, сержант, – велел Эллери.

Все уставились на манекен. Вели убрал руки, и манекен начало плавно оседать, вертикально опускаясь на пол, пока не лег бесформенной кучей на том месте, где только что стоял в полный рост.

– Безмускульная инерция мертвого тела, – весело объяснил Эллери. – Хорошая работа, сержант. Мы исходим из предположения, что rigor mortis еще не наступило. Демонстрация нам это показала. Теперь следующая сцена.

Вели поднял манекен, а Эллери подошел к ящику и вернулся с двумя африканскими копьями, найденными на теле жертвы. Он засунул их под брючины куклы и протянул под пиджаком, пока они не вылезли позади головы, блеснув острыми лезвиями над черепом из папье-маше. Сержант снова перенес манекен и поставил его вертикально в тесном углу между дверью и левой частью шкафа, повернув лицом вправо. Кукла стояла твердо и прямо, наконечники копий, словно рога, торчали у нее за спиной. Ногами она опиралась на край индийского коврика.

Сержант Вели отступил назад с жесткой усмешкой на губах.

Потом Эллери начал делать что-то странное. Он взял один из свисающих концов веревки – это был ее длинный конец – и стал осторожно обматывать им древко ближнего копья, чуть пониже лезвия. Он обмотал его вокруг копья два раза. Все увидели, что веревка, протянутая от копья к щеколде, немного провисла, образовав между ними что-то вроде изящной впадины.

– Прошу заметить, что на веревке вокруг копья нет ни узлов, ни петель, – объявил Эллери.

Затем он наклонился и протолкнул оставшийся конец веревки, свисающий теперь с копья, через щель между лежавшим на пороге коврике и нижним краем двери, – точно так же, как прежде сделал это с коротким концом, – пока тот не исчез в кабинете.

– Никому не двигаться, – распорядился Эллери, вскочив на ноги. – Просто следите за манекеном и дверью.

Он протянул руку, взялся за ручку на щеколде и мягко потянул к себе дверь. Веревка при этом провисла еще ниже. Когда щель стала достаточно широкой, Эллери наклонился, осторожно пролез под веревкой и, проскользнув в проем двери, исчез в соседней комнате. Дверь за ним аккуратно затворилась, оставшись закрытой, но не запертой.

Все смотрели и ждали.

Секунд тридцать ничего не происходило.

А потом коврик под дверью начал двигаться. Его втягивали из приемной в кабинет через щель под дверью.

Все случившееся дальше застало их врасплох. Они раскрыли рты и забыли их закрыть. Их глаза не верили тому, что казалось настоящим чудом. Все происходило так быстро, что демонстрация была почти закончена, пока они поняли, в чем заключался ее смысл.

При первом же толчке коврика случилось одновременно несколько вещей. Манекен задрожал и начал падать, причем его насаженное на пики тело заскользило вдоль верхнего края отодвинутого шкафа по направлению к двери и немного в сторону. Но через долю секунды произошло нечто такое, что исправило это боковое скольжение. Веревка, протянутая между пикой и щеколдой, натянулась и потащила манекен к себе, задержав его падение. Какое-то мгновение он покачивался, потом начал валиться лицом вниз, но уже параллельно двери. Веревка между копьем и защелкой натягивалась все туже, пока голова куклы не оказалась в футе от пола. В этот момент веревка сильно напряглась и случилось чудо. Манекен, продолжая падать, потянул за собой веревку, щеколда скользнула в том же направлении, то есть слева направо, и вошла в железную скобу на косяке! Дверь закрылась на щеколду.

Пока они смотрели разинув рты, произошла еще одна вещь, не меньше первой похожая на чудо. Они увидели, как короткий конец веревки начал двигаться, словно кто-то тянул ее с другой стороны двери. На секунду тонкая веревка напряглась вокруг ручки на щеколде, потом ее резко дернули, и она оборвалась. Поскольку узла на ручке не было, оторванный конец – все еще привязанный к копью – упал между дверью и манекеном. Другой обрывок продолжали тянуть под дверь, пока он не исчез с той стороны.

А потом они увидели, как длинный конец – составляющий две трети от длины веревки и обернутый вокруг копья – сначала натянулся на древке, а потом начал плавно скользить вокруг него, так что лежащий на полу конец, только что упавший со щеколды, становился все короче и короче по мере того, как невидимая рука продолжала тянуть длинную часть веревки в кабинет по ту сторону двери. Наконец, оторванный конец достиг древка, скользнул вокруг на него, упал на пол, и его тут же утянули через щель перед дверью. Секунду спустя коврик, заставивший свалиться манекен, тоже исчез за дверью.

Манекен лежал на полу так же, как тело мертвеца, дверь была закрыта, в приемной не осталось ничего, кроме сдвинутых шкафов и пик, а положение куклы указывало, каким образом можно было закрыть дверь с обратной стороны.

* * *

Эллери быстро прошел по коридору и вернулся в приемную через другую дверь. Все еще молча сидели, глядя на дверь и манекен.

Детективы наготове стояли вдоль стены. Инспектор Квин держал руку возле бокового кармана.

Кто-то поднялся, бледный, как мрачное утреннее небо за окном, и прошептал надтреснутым голосом:

– Но я не понимаю… как… как вы догадались?

– Все дело в копьях, – пояснил Эллери посреди глубоко молчания. – В копьях и в положении двух книжных секций, стоящих по бокам двери. Связав вместе эти факты, я узнал правду. Миссионер был убит не там, где мы его нашли, а в другой части комнаты, – об этом ясно говорили следы крови на полу. Возник вопрос: почему преступник передвинул тело к двери? Очевидно, потому, что оно было ему нужно в этом месте. Следующий вопрос: зачем убийца отодвинул подальше от двери книжные полки, стоявшие с правой стороны? Ответ мог быть только один: чтобы освободить место у стены правее двери. Третий вопрос: почему убийца передвинул полки с левой стороны так, чтобы они уперлись левым концом в петли двери, а правым смотрели в комнату, образовав острый угол с дверью? Этот вопрос сбивал меня с толку, пока я не вспомнил о копьях…

Копья были протянуты через одежду жертвы с ног до головы. Они сделаны из крепкого дерева и держат тело примерно так же, как тушу животного, которую несут на двух жердях. Они придают телу жесткость и образуют что-то вроде искусственного rigor mortis. Если поставить мертвеца вертикально, он просто сложится на несколько частей и образует на полу бесформенную груду. Но если с помощью копий сделать его твердым и негибким, тогда он упадет сразу и целиком, одной массой. Правые полки были сдвинуты для того, чтобы расчистить место справа от двери. Понятно, что, упав перед дверью, мертвец должен был хотя бы частично оказаться на этом месте. При этом он должен был падать параллельно двери, иначе не имело смысла освобождать пространство рядом с ней. Зачем были сдвинуты левые полки? Почему их решили поставить под таким углом? Я понял, что если поставить мертвеца на ноги возле полок, повернутых таким образом, то при падении он попадет приблизительно на то самое расчищенное место справа от двери!

Но почему убийца хотел, чтобы тело не только упало, но и упало именно в этом направлении? – Эллери перевел дыхание. – Хотя это и казалось невозможным, я мог дать только один логический ответ: убийца, который передвинул тело из другой части комнаты к двери, хотел, чтобы мертвец при падении что-то сделал с этой дверью… Дальше оставалось только рассмотреть все варианты и провести эксперимент. Единственная вещь, которую можно сделать с дверью и которая может иметь важное значение для преступника, – это ее закрыть; в данном случае запереть на щеколду. Но зачем заставлять мертвеца запирать дверь, если сам убийца мог бы преспокойно закрыть ее изнутри и потом удалиться из приемной через другую – ту, что выходит в коридор?

Тот же надтреснутый голос произнес.

– Я… никогда не думал…

Эллери медленно проговорил:

– Единственный возможный ответ заключался в том, что преступник не мог или не хотел выйти из приемной в коридор. Убийца должен был выйти из комнаты через дверь в кабинет. Он хотел, чтобы все подумали, что он вышел через дверь в коридор, поскольку дверь в кабинет все это время была заперта, и что, следовательно, человек, который находился в кабинете и не выходил из кабинета в коридор, никак не мог быть преступником!

Джеймс Осборн закрыл лицо руками и простонал:

– Да, я это сделал. Я его убил.

* * *

– Как видите, – спустя мгновение продолжил Эллери, с сожалением глядя на съежившегося человека, в то время как все остальные, оцепенев от ужаса, уставились на Осборна, – загадка была решена с помощью чисто логического анализа. Африканские копья, сдвинутые полки и передвинутое тело говорили о том, что убийца должен был выйти из приемной через дверь в кабинет. Значит, сразу после убийства преступник находился в офисе. Однако, по его собственному признанию, Осборн был единственным человеком, который находился в кабинете в момент убийства! Все посетители – Макгауэн, мисс Сивел, мисс Темпл, мисс Диверси – должны быть исключены, потому что, если бы убийцей был кто-то из них, ему, или ей, пришлось бы покинуть место преступления через дверь в коридор, причем этот человек мог без труда закрыть дверь приемной, не прибегая к тому сложному механизму, который придумал Осборн. Иначе говоря, всякий, кто мог выйти из приемной через дверь в коридор, мог запереть дверь офиса изнутри без механических приспособлений; поэтому любой, у кого была возможность выйти в коридор, не только не является подозреваемым в убийстве, как мы думали раньше, но, наоборот, признается невиновным.

Единственным человеком, который не мог воспользоваться дверью в коридор – так, чтобы миссис Шэйн не увидела его потом возвращающимся в офис, – был Осборн. Вот почему вы, Осборн, оказались единственным подозреваемым: только для вас имело смысл устраивать трюк с копьями и дверью, и только вам было выгодно создать иллюзию, что преступник вышел из приемной в коридор. Скажите, почему вы просто не ушли из этой комнаты, почему не оставили дверь открытой?

– Потому что, – выдохнул Осборн, – я знал, что буду первым подозреваемым. Но если дверь окажется запертой с другой стороны, они… то есть никогда меня не заподозрите. Я до сих пор не понимаю, как вам…

– Я так и думал, – пробормотал Эллери. – Вы все слишком усложнили, Осборн. Что касается «как», то я действовал методом проб и ошибок, пока не натолкнулся на выигрышную комбинацию; я просто поставил себя на ваше место и представил, что вы могли бы сделать… Теперь вы видите, дамы и господа, почему Осборну не удалось сделать самой простой вещи и раздобыть галстук для мертвого миссионера. Свой он, разумеется, использовать не мог, а другого взять было негде, потому что ему нельзя было выйти из кабинета на глазах миссис Шэйн, даже на минуту. Он мог бы проскользнуть из приемной в коридор, но тогда возникал риск, что он зря потратит драгоценное время и что кто-нибудь заметит его по дороге – если, скажем, он решит купить галстук внизу. В апартаменты Керка он тоже пойти не мог, по той же причине. Сам он живет не в «Чэнселоре» – Керк как-то сказал ему в моем присутствии, чтобы он «шел домой», – поэтому у него не было возможности взять один из своих галстуков… Я думаю, Осборн, что вы сняли с мертвеца его черную фуфайку и спрятали ее где-то в кабинете, а потом сожгли в безопасном месте заодно с другими вещами, найденными у убитого, не так ли?

– Да, – признался Осборн с каким-то странным, почти спокойным вздохом.

Эллери заметил, что мисс Диверси побледнела как полотно и почти готова упасть в обморок.

– Дело в том, – заметил он, – что, если убитый был священником, он должен был не только носить перевернутый воротничок и обходиться без галстука, но и надевать специальное облачение – черную фуфайку, которая доставала ему до горла. Я понял, что преступник унес ее с собой, иначе правда сразу вышла бы наружу; но я догадался об этом, когда было уже слишком поздно. Возможность провести обыск была давно упущена… Осборн, почему вы убили этого ни в чем не повинного человека – вы, который совсем не похож на убийцу? Вряд ли вы получили бы с этого большую прибыль, Осборн; вам пришлось бы продавать марку подпольно. Но даже если бы она стоила пятьдесят тысяч долларов…

– Оззи… Осборн, ради бога, – прошептал Дональд Керк. – Я и представить себе не мог…

– Я сделал это для нее, – ответил Осборн все тем же странно тихим голосом. – Я неудачник. Она была первой женщиной, которая обратила на меня внимание. А я совсем беден. Как-то она сказала, что никогда не выйдет замуж за того, кто не сможет обеспечить ей… комфорт. Когда подвернулся этот случай… – Он облизал губы. – Это было искушение. Несколько месяцев назад этот человек написал мистеру Керку письмо из Китая. Я прочитал его, поскольку читал всю почту мистера Керка. Он писал об этой марке, о том, что уходит из миссии и возвращается в Нью-Йорк – по происхождению он был американец, – и о том, что собирается продать марку и уйти на покой. Я… я сразу понял, какая это возможность. Если марка была подлинной, она… – Осборн пожал плечами. Все молчали. – Тогда я спланировал все от начала до конца. Я вступил с ним в переписку от имени мистера Керка. Самому мистеру Керку я ничего не сказал. Я даже ей ничего не сказал… Мы довольно долго переписывались. Из его писем я узнал, что в этой стране у него нет ни родственников, ни друзей, которые могли бы начать розыски в случае его исчезновения. Я выяснил, когда он приедет, сказал, в какое время лучше прийти, дал ему несколько советов. Пока он не появился здесь и пока я не убил его… в тот момент, когда с него упал шарф… я понятия не имел, что он священник, без галстука, с перевернутым воротничком. Я думал, что он просто миссионер – обычный миссионер. Какой-нибудь методист или баптист.

– И что дальше? – мягко поинтересовался Эллери, когда Осборн замолчал.

– Проводив его в эту комнату, я через некоторое время вернулся и сказал, что не сразу догадался, но, похоже, он тот самый человек из Китая. Объяснил, что знаю про эту марку, что мистер Керк говорил мне о ней и все в таком роде. В конце концов, он стал вести себя более дружелюбно, расслабился, сказал, что его братья в китайской миссии тоже знают об этой марке и что он приехал в Америку, чтобы продать ее мистеру Керку. Поэтому, когда я его убил, мне пришлось позаботиться о том, чтобы никто не мог выяснить, кто он такой.

– Почему? – спросил Эллери.

– Потому что если бы полиция смогла проследить его до этой китайской миссии – а это было бы вполне вероятно, если бы они знали, что он священник и только что приехал, – то другие священники рассказали бы об этой марке и о том, зачем он отправился в Америку. Тогда полиция стала бы допрашивать мистера Керка и меня, тут бы открылось, что мистер Керк о марке ничего не знает, и меня бы арестовали… Возможно, они нашли бы несколько моих писем и, сравнив почерки, получили бы в руки доказательства… Я не мог этого допустить. Из меня плохой актер. Я бы наверняка себя выдал… Поэтому мне пришлось проделать эту перестановку «задом наперед». Но насчет двери, веревки, тела и всего прочего я придумал еще раньше и заранее все приготовил. Когда дело было кончено и мертвец лежал передо мной, я попытался выполнить свой план, но сначала он не сработал – с веревкой было что-то не так, – поэтому я повторял все снова и снова, пока у меня не получилось. Галстук я не смог достать… – Его голос становился все слабее и слабее, пока не умолк совсем. На его лице застыло какое-то тупое выражение; казалось, он не мог осознать весь ужас того, что с ним произошло.

Эллери невольно отвел глаза.

– Полагаю, женщина – это мисс Диверси, – пробормотал он. – Раз вы ничего ей не сказали, она не замешана в этом деле.

– О! – простонала мисс Диверси и упала в обморок.

Все случилось раньше, чем они сообразили, что Осборн собирается сделать. Он выглядел таким тихим, спокойным, присмиревшим. Только потом они догадались, что это была последняя разыгранная им отчаянная сцена… Эллери повернулся к нему спиной. Инспектор Квин с сержантом Вели стояли у двери. Детективы…

Осборн одним прыжком бросился вперед и проскочил мимо Эллери прежде, чем он успел обернуться. Инспектор Квин и сержант Вели закричали и мгновенно кинулись за ним, но им не хватило всего нескольких дюймов. Осборн впрыгнул на открытое окно, вскрикнул и исчез внизу.

* * *

– Прежде чем уйти, – проговорил Эллери в почти опустевшей комнате полчаса спустя, – я хочу сказать кое-что вам наедине, Керк.

Дональд Керк все еще сидел на прежнем месте, с безнадежным видом свесив руки между коленей и глядя в открытое окно. Мисс Темпл тихо ждала рядом. Все остальные уже ушли.

– Да? – Дональд тяжело поднял голову. – Квин, я не могу в это поверить. Старина Оззи… Он всегда был самым преданным, самым честным парнем. И вот что с ним стало из-за женщины. – Он передернул плечами.

– Не вините мисс Диверси, Керк. Ее надо скорее жалеть, чем обвинять. Осборн стал жертвой обстоятельств. Ему было тяжело, на него давил возраст. Его сильное воображение воспламенилось… Несомненно, эта женщина имела в его глазах большую привлекательность. Слабость, таившаяся в глубине его натуры, вышла на поверхность… Мисс Темпл, если позволите… Вы не могли бы оставить меня на минутку с вашим fiancè?

Она молча встала и направилась к двери.

Но Дональд схватил ее за руку, усадил рядом и заявил:

– Нет-нет, Квин. Я принял решение. Это единственная женщина, которая может принести мужчине только счастье. Я не хочу ничего скрывать от Джози. Кажется, я догадываюсь, о чем вы…

– Разумное решение. – Эллери подошел к своему пальто, перекинутому через спинку стула, и порылся в одном из карманов. Потом вернулся с маленьким пакетом.

– Не так давно, – улыбнулся он, – я поздравил вас с помолвкой. Теперь позвольте поднести вам свадебный подарок.

Керк облизнул губы.

– Письма? – Он с трудом сглотнул, бросил взгляд на мисс Темпл, решился и сказал: – Письма Марселлы?

– Да.

– Квин… – Он взял пакет и крепко сжал его в руках. – Никогда не думал, что смогу их вернуть. Квин, я перед вами в таком долгу…

– Ну что вы, бросьте. Думаю, будет не лишним устроить небольшое аутодафе, – улыбнулся Эллери. – Не сомневаюсь, что у вас есть все основания доверять вашей будущей жене, но на вашем месте я бы немедленно предал их огню. – Он вздохнул и, взяв пальто, добавил: – Ну что ж, все закончилось. Как говорится, нет худа без добра. Надеюсь, что вы оба будете счастливы, хотя сам я в этом сомневаюсь.

– Сомневаетесь, мистер Квин? – пробормотала мисс Темпл.

– О нет, – поспешно поправился Эллери, – не принимайте на свой счет. Это еще одно женоненавистническое замечание закоренелого холостяка.

– Вы очаровательны, мистер Квин. – Мисс Темпл неожиданно посмотрела ему в глаза. – Вы были просто неподражаемы во всем этом деле, и, полагаю, мне не следует задавать вам слишком много вопросов, учитывая, как удачно все повернулось в конечном счете. Но мне любопытно…

– При вашем интеллекте, моя дорогая, это неудивительно. Разве я не все уже объяснил?

– Не совсем. – Мисс Темпл взяла руку Дональда и прижала ее к себе. – Вы очень много говорили о том мандарине, мистер Квин. А теперь вы даже ни разу о нем не упомянули!

По лицу Эллери прошла тень; он покачал головой.

– Странное дело. Вы сами видите, какую ужасную трагедию ошибок нагромоздил Осборн при всей своей изобретательности. Я уверен, что, устраивая этот трюк с перестановкой, он ни на кого не хотел бросить подозрений. Возможно, просто не видел в этом смысла. Осборн перевернул все вещи только для того, чтобы скрыть отсутствие галстука и положение воротничка, и никаких других целей у него не было.

Но судьба оказалась к нему сурова. Она собрала несколько не связанных друг с другом фактов и бросила их мне. Я искал смысла в каждой детали. Но, как уже объяснил, я искал не тот смысл. Мне казалось, что надо внимательно присмотреться к каждому человеку, в котором есть что-то «шиворот-навыворот». И тут появляетесь вы, мисс Темпл, – его серые глаза блеснули, – только что из Китая, живое воплощение принципа «наоборот». Неужели вы станете винить меня за то, что я попытался увидеть значение в том факте, что жертва съела мандарин – то есть китайский апельсин – незадолго до своей смерти?

– О, – пробормотала она с разочарованным видом. – Значит, на самом деле этот мандарин ничего не значил? А я надеялась, что в нем заключен какой-то тайный смысл.

– Он не значил ничего, – протянул Эллери, – кроме того, что убитый был голоден; но об этом мы знали и без мандарина. Я не мог извлечь ничего важного из того факта, что из всех фруктов, лежавших в вазе, он выбрал именно китайский апельсин, а не яблоки или персики. Я и сам их люблю, хотя никогда не ездил в сторону Китая дальше, чем в Чикаго… Но с этим китайским апельсином связано еще одно обстоятельство, которое кажется мне… хм, довольно интересным.

– И что это такое? – заинтересовался Керк. Он все еще крепко держал в руках пакет.

– Он символизирует, – улыбнулся Эллери, – причуды и капризы судьбы. Потому что хотя съеденный китайский апельсин и не имел никакого отношения к преступлению, зато тот «китайский апельсин», который он привез с собой, сыграл в нем ключевую роль, послужив мотивом для убийства!

– Апельсин, который он привез с собой?! – удивленно переспросила мисс Темпл.

– Только в кавычках, – ответил Эллери. – Я имею в виду марку – китайскую и апельсинового цвета. Честно говоря, это совпадение кажется мне настолько забавным, что если я когда-нибудь решусь описать замечательное дело бедняги Осборна и улыбающегося китайского миссионера, то не удержусь от искушения и назову его «Тайной китайского апельсина»!