Текст книги "Тайна китайского апельсина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8
СТРАНА НАОБОРОТ

Хаббл открыл дверь апартаментов Керка и, похоже, слегка удивился, увидев перед собой мистера Эллери Квина, – с хомбергом[7]7
  Хомберг – шляпа с жесткими полями, загнутыми вверх по всей окружности.


[Закрыть] в руке, игриво поднятой тростью и добродушной улыбкой на лице.

– Да, сэр? – проскулил Хаббл, не сдвинувшись с места.

– Я к вам с визитом, – весело объявил Эллери, постукивая о порог кончиком трости. – Безо всяких церемоний. Ведь терять мне уже нечего, верно? Решил, так сказать, усугубить мой проступок после того, как меня вышвырнули вон. Да, да, Хаббл, вышвырнули вон. Могу я…

Хаббл был в замешательстве.

– Мне очень жаль, сэр, но…

– Но что?

– Сожалею, сэр, но никого нет дома.

– Все та же старая глупая уловка. – Лицо Эллери стало печальным. – Хаббл-дворецкий – парень простецкий. Или лучше сказать – вид молодецкий… Кажется, вы хотите очаровать меня своим пением сирены? Но суть дела в том, что меня не хотят здесь видеть, не так ли?

– Мне жаль, сэр.

– Глупости, приятель, – пробормотал Эллери, мягко оттеснив его в сторону. – Подобные распоряжения отдают в том случае, когда не хотят видеть нежелательных гостей. Я же пришел по официальному поводу, так что меня оно не касается. Боже, как тяжек труд дворецких! – Он остановился, едва переступив порог гостиной. – Только не говорите мне, Хаббл, что вы сказали правду!

Комната была пуста.

Хаббл заморгал.

– Кого вы хотите видеть, мистер Квин?

– Никого в особенности, Хаббл. Думаю, мисс Темпл подойдет. Вряд ли я смогу вести приятную беседу с доктором Керком, по крайней мере сейчас. Я очень болезненно отношусь к тем людям, которые выгоняют меня из дома… Позовите мисс Темпл, старина. Надеюсь, она дома?

– Я посмотрю, сэр. – Хаббл добавил: – Пальто и трость, сэр?

– Я же сказал – это официальный визит, – ответил Эллери, пройдясь по комнате. – В таких случаях снимать пальто не принято. А если вы какой-нибудь второсортный детектив – то и шляпу тоже. Превосходный Матисс – если это Матисс… Хаббл, ради бога, перестаньте на меня таращиться и позовите мисс Темпл!

Маленькая женщина появилась очень быстро. На ней было что-то легкое и свободное.

– Доброе утро, мистер Квин. К чему эти формальности? Надеюсь, вы не принесли с собой наручники? Снимите пальто, прошу вас. Присаживайтесь.

Они с серьезным видом пожали друг другу руки. Эллери присел, но пальто снимать не стал. Джози Темпл торопливо продолжила:

– Примите мои извинения, мистер Квин, за ужасную сцену вчера вечером. Доктор Керк…

– Доктор Керк – старый человек, – с кислой улыбкой ответил Эллери, – а я был слишком глуп, обращая внимание на его старческие выходки. Примите мое восхищение, мисс Темпл, выбором вашего костюма. Он напоминает мне гортензию или что-нибудь похожее, что растет у вас в Китае.

Она рассмеялась:

– Должно быть, вы имеете в виду лотос? Благодарю вас, сэр; это лучший комплимент, который я когда-либо слышала на Западе. Обычно здешние мужчины не слишком изобретательны, когда хотят польстить женщине.

– Мне ничего об этом не известно, – заметил Эллери, – поскольку я заядлый женоненавистник.

Они оба усмехнулись. Потом наступило молчание – не было слышно ни звука, кроме осторожных шагов Хаббла, ходившего в приемной.

Джози Темпл скрестила руки на груди и взглянула прямо в глаза Эллери:

– Что у вас на уме, мистер Квин?

– Китай.

Он сказал это так неожиданно, что она слегка вздрогнула; потом откинулась на спинку кресла и поджала губы.

– Китай, мистер Квин? Почему же у вас на уме – и весьма проницательном уме, смею заметить, – именно Китай?

– Потому что он меня беспокоит, мисс Темпл. Жутко беспокоит. Никогда не думал, что меня будет так мучить простое слово из пяти букв. Этой ночью мне даже снились кошмары.

Не сводя с него пристального взгляда, она потянулась к дальнему концу стола, открыла портсигар и предложила закурить. Пока над столом прихотливо вились струйки дыма, никто не произнес ни слова.

– Значит, вы плохо спали этой ночью? – спросила наконец мисс Темпл. – Странно, мистер Квин. Представьте, я тоже. Меня буквально преследовало лицо этого несчастного. Добрую половину ночи он улыбался мне из темноты. – Она передернула плечами. – И что дальше, мистер Квин?

– Судя по тому, что я слышал о Китае, – медленно проговорил Эллери, – его вполне можно назвать «страной наоборот».

Она выпрямила спину и нахмурилась.

– Ладно, мистер Квин, давайте отбросим эти глупые намеки. Что конкретно вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, – мягко ответил Эллери, – что жажду новых знаний, мисс Темпл, а вы – тот обильный источник, который может мою жажду утолить. Расскажите мне что-нибудь о Китае.

– Китай очень быстро модернизируется, если это вас интересует. Он уже совсем не тот, что во времена боксерского восстания.[8]8
  Восстание в Северном Китае, произошедшее в 1899–1901 гг. под руководством тайного общества «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и согласия») и подавленное войсками Японии, России, США и ряда европейских стран.


[Закрыть] Можно сказать, что для страны это экономическая необходимость. Учитывая, как быстро Япония продвигается по пути…

– Вы прекрасно понимаете, что меня интересует совсем не это. – Эллери наклонился вперед и погасил сигарету. – Я имел в виду «наоборот» в буквальном смысле.

– А, – протянула она и замолчала. Потом вздохнула. – Мне следовало этого ожидать. Рано или поздно это должно было случиться. Да, ваши предположения совершенно справедливы. Действительно, существуют поразительно сходные вещи – может быть, лучше назвать их совпадениями, – которые в Китае происходят с точностью до наоборот. И я не виню вас в том, что вы устроили мне этот допрос, учитывая загадочную историю с перевернутыми предметами, которая вас так заинтересовала.

– Умная девочка, – пробормотал Эллери. – Значит, мы друг друга понимаем. Видите ли, мисс Темпл, я сам не знаю, куда меня это может привести. Возможно, все это полная ерунда, не имеющая никакого смысла. И все-таки… – Он пожал плечами. – Меня интересуют социальные, религиозные и экономические аспекты китайской жизни. С нашей, западной точки зрения все, что китайцы делают не так, как мы, – или, говоря точнее, обратно тому, что делаем мы, – можно считать происходящим как бы наоборот. Не так ли?

– Пожалуй, да.

– Например – хотя я совершенный профан в области ориенталистики, – мне доводилось слышать, что китайцы – странный обычай! – при встрече с друзьями пожимают руки не своим приятелям, а самим себе. Это правда?

– Правда. Это очень древняя традиция и куда более разумная, чем у нас. Ее главный смысл заключается в том, что, пожимая руку самому себе, вы избавляете своего друга от возможной опасности.

– Опасности? – улыбнулся Эллери. – Каким образом?

– Вы уменьшаете риск заразить его болезнью.

– О!

– Я не стану утверждать, что древние китайцы знали о бактериях, но их наблюдения… – Она вздохнула, помолчала и вздохнула еще раз. – Послушайте, мистер Квин, все это очень интересно и тому подобное, и я совсем не против того, чтобы пополнять общие запасы ваших знаний, но все-таки эта странная погоня за какими-то «перевернутыми» призраками выглядит довольно глупо. Вы со мной согласны?

– Женщины – странные создания, – пробормотал Эллери. – Это уже давно замечено. Мне казалось, что еще вчера вы говорили на тему «задом наперед» вполне серьезно. А сегодня вы называете это глупостью. Объясните.

– Возможно, – ответила она уклончиво, – я просто передумала.

– Возможно, – отозвался Эллери, – вы совсем не передумали. Ладно. Кажется, мы зашли в тупик. Оставим в покое мою глупость, мисс Темпл, и поговорим о деле. Расскажите мне все, что вы знаете, – все, что придет вам на ум в эту минуту, – о тех китайских обычаях или традициях, которые можно назвать «перевернутыми наоборот» в том смысле, что они диаметрально противоположны обычаям и традициям, принятым на Западе.

Джози Темпл посмотрела на него долгим взглядом, словно собираясь задать какой-то вопрос, но потом передумала, закрыла глаза и вставила сигарету в узкие губы. Ее голос стал мягким и негромким.

– Даже не знаю, с чего начать. Различий очень много, мистер Квин. Например, очень часто, возводя свои покрытые соломой дома, китайские крестьяне – особенно на юге – сначала ставят на каркас крышу, а потом строят вниз, вместо того чтобы строить вверх, как это делаете вы… то есть мы.

– Продолжайте, прошу вас.

– Наверно, вам приходилось слышать, что китайцы платят своим врачам, пока чувствуют себя здоровыми, и перестают платить, когда заболевают.

– Оригинальный подход, – заметил Эллери. – Да, я об этом слышал. Дальше?

– Когда они хотят освежиться, то пьют горячие напитки.

– Замечательно! Мне все больше нравятся ваши китайцы. Я и сам замечал, что когда поднимаешь свою внутреннюю температуру, то внешняя температура становится куда более терпимой. Продолжайте, вы отлично рассказываете.

– Вы надо мной смеетесь! – воскликнула она внезапно. Потом пожала плечами и продолжила: – Прошу прощения. Конечно, вы слышали о китайском обычае: находясь в гостях, громко чавкать за едой и энергично рыгать по окончании трапезы?

– Полагаю, для того, чтобы показать хозяевам, как им понравилось угощение?

– Совершенно верно. Потом… Дайте-ка подумать. – Она приложила палец к своей изящной нижней губе и задумалась. – Ах да! Для того чтобы охладиться, китайцы используют нагретые полотенца – тот же принцип, что и с горячими напитками, – а для удаления пота применяют влажные салфетки. Вообще, там ужасно жарко.

– Представляю.

– Само собой, они ездят по левой стороне дороги, а не по правой, но это встречается не только на Востоке, так же поступает большинство европейцев. Что еще? Перед входной дверью они помещают невысокие стены, чтобы отгонять злых духов, поскольку их демоны могут путешествовать только по прямой. Поэтому до дверей можно добраться только в обход, и это надежно защищает их от проникновения зла.

– Как наивно!

– Как логично, – возразила она. – Я вижу, что, говоря о Востоке, вы, как и все западники, напускаете на себя покровительственный вид. Бремя белого человека и все такое…

Эллери вспыхнул:

– Вы правы. Что-нибудь еще?

Она нахмурилась:

– О, можно привести тысячи примеров… Скажем, женщины у них носят брюки, а мужчины – робы, похожие на юбки. Китайские студенты в классе занимаются вслух…

– Господи, а это зачем?

Джози Темпл улыбнулась:

– Чтобы учитель был уверен, что они действительно учатся. Потом, все китайцы рождаются в годовалом возрасте, потому что считается, что человек появляется на свет во время зачатия, а не когда выходит из утробы. Каждый китаец празднует свой день рождения в Новый год, независимо от того, в какой месяц он родился на самом деле.

– Боже милостивый! Но это сильно упрощает дело, не правда ли?

– Не так уж сильно, – ответила она хмуро, – потому что день Нового года у них все время разный. Он не является постоянной датой и рассчитывается по довольно капризному тринадцатимесячному календарю. Кроме того, мои друзья-китайцы платят по счетам только два раза в году – на пятую луну и на Новый год; это очень удобно для должников, поскольку на это время они прячутся кто куда, и несчастные кредиторы бегают по улицам с зажженными фонарями среди бела дня, чтобы взыскать с них плату.

Эллери уставился на нее:

– Почему с зажженными фонарями?

– Потому что, хотя наступил уже следующий день после Нового года, тот факт, что кредиторы ходят с зажженными фонарями, показывает, что никакого дня еще не наступило, а по-прежнему ночь! Как вам это нравится?

– Превосходно, – рассмеялся Эллери. – Теперь я вижу, что сам был довольно скверным образом перевернут задом наперед. Мне кажется, западный мир может с выгодой перенять многие китайские идеи. А как насчет китайского театра? Там есть что-нибудь задом наперед?

– Вряд ли. Конечно, никакой сцены у них нет – в этом они похожи на елизаветинцев. Кроме того, их музыка всегда звучит в одной гамме, причем минорной; все китайцы поют фальцетом; они покупают себе гробы и выбирают место на кладбище заранее, пока живы; парикмахеры стригут и бреют людей не в помещении, а на улице; самая страшная месть, которую может придумать ваш враг, это убить себя на пороге вашего дома… – Она резко остановилась, кусая губы. Потом бросила на него быстрый и проницательный взгляд из-под своих великолепных ресниц, опустила глаза и стала смотреть на руки.

– В самом деле? – мягко отозвался Эллери. – Это очень интересно, мисс Темпл. А какой глубокий смысл заключается в этой милой церемонии, могу я вас спросить?

Она пробормотала:

– Это открывает перед всем миром тайную вину вашего врага и навеки обрекает его на публичное бесчестье.

– Но при этом вы… э… умираете?

– Да, при этом вы умираете.

– Поразительная философия. – Эллери задумчиво посмотрел на потолок. – Просто поразительная. Что-то вроде японского харакири, только в другом варианте.

– Но она не имеет ничего общего с этим… с этим убийством, мистер Квин, – тихо произнесла мисс Темпл.

– А? Да, пожалуй, нет. Конечно нет. – Эллери снял пенсне и начал протирать блестящие линзы носовым платком. – А как насчет китайских апельсинов, мисс Темпл?

– Простите?

– Китайских апельсинов. Я хочу сказать – мандаринов. Тут есть что-нибудь наоборот?

– Наоборот? Ну… В общем-то это не совсем мандарины, мистер Квин. Апельсины в Китае намного больше мандаринов, они разнообразны и гораздо более изысканны на вкус. – Она слегка вздохнула. – Боже мой! Вы не узнаете, что такое настоящий апельсин, пока не вонзите свои зубы в один из этих огромных, ароматных, сочных, сладких… – Неожиданно она произнесла нараспев какое-то слово, которое едва не заставило Эллери выронить пенсне.

– Что? – спросил он резко.

Она повторила то же слово – словно обрывок мелодии, пропетой в нос. Это звучало очень похоже на «мандарин», только с другой концовкой.

– Так называется апельсин на одном из китайских диалектов. Есть множество сортов – может быть, несколько сотен. У каждого сорта свое название, и каждое название звучит по-разному в зависимости от местности, где их выращивают. Например, сахарные апельсины…

Но Эллери уже не слушал. Он массировал свой узкий подбородок и смотрел на стену.

– Скажите, мисс Темпл, – перебил он резко, – зачем вы заходили вчера в кабинет к Дону Керку?

Некоторое время она молчала. Потом снова скрестила руки и слабо улыбнулась.

– Вы немного непоследовательны, не правда ли, мистер Квин? Уверяю вас, тут не было ничего серьезного. Просто мне пришла в голову одна мысль, и поскольку я натура импульсивная, то, переодевшись к ужину, решила сразу заглянуть к Дону… к мистеру Керку, чтобы обсудить с ним эту идею.

– Какую идею?

– Насчет китайского художника.

– Китайского художника! – Эллери вскочил на ноги. – Китайского художника! Какого китайского художника?

– Мистер Квин, да что с вами такое?

Он сжал ее хрупкое плечо.

– Какого китайского художника, мисс Темпл?

Она немного побледнела, потом тихо пояснила:

– Йенга. Моего друга. Он учится в Колумбийском университете, как и многие китайцы в этом городе. Это сын одного из самых богатых торговцев в Кантоне. У него замечательный талант к акварельной живописи. Мы искали человека, который мог бы сделать обложку к моей книге, – той, которую издает мистер Керк, – и тут я вдруг подумала о Йенге. Поэтому я и зашла…

– Да-да, – кивнул Эллери. – Я понимаю. А где сейчас Йенг, мисс Темпл? Где его можно найти?

– На Тихом океане.

– Что?

– Когда я узнала, что Дональда… что мистера Керка нет на месте, то вернулась в этот номер и позвонила в университет. – Она вздохнула. – Но мне сказали, что недели полторы назад он неожиданно решил вернуться в Китай – должно быть, умер его отец, и в этой ситуации он, конечно, обязан был вернуться. Вы знаете, китайцы очень серьезно относятся к своим отцам. Так что сейчас, я думаю, бедный Йенг плывет через океан.

Лицо Эллери погасло.

– Ладно, – пробормотал он, – все равно в этом направлении вряд ли можно было чего-то ожидать. Хотя… – На его губах снова появилась улыбка. – Кстати, кажется, вчера вечером вы говорили, что ваш отец работает в американской дипломатической миссии?

– Работал, – спокойно поправила мисс Темпл. – Он умер в прошлом году.

– О! Простите. Но ведь вы воспитывались на западный манер, не так ли?

– Вовсе нет. Отец соблюдал европейские обычаи только для официальных случаев, но у меня была китайская няня, и вообще, я росла в чисто китайской атмосфере. Мать умерла, когда я была ребенком, а отец всегда был так занят… – Она встала, и хотя у нее была маленькая фигурка, в эту минуту она показалась солидной и высокой. – Это все, мистер Квин?

Эллери взял свою шляпу.

– Вы и впрямь мне очень сильно помогли, мисс Темпл. Чрезвычайно вам признателен и все такое. Я узнал…

– Что я особа, замешанная в это дело, – сказала она мягким голосом, – к которой качество «наоборот» относится в гораздо большей степени, чем к любой другой?

– О, но я этого не говорил…

– Потому что я выросла в стране, где, с точки зрения Запада, все делают «задом наперед», не так ли, мистер Квин?

Эллери покраснел.

– Есть некоторые вещи, мисс Темпл, которые невольно приходят в голову, когда расследуешь…

– Надеюсь, вы понимаете, насколько все это абсурдно?

– Боюсь, – с сожалением произнес Эллери, – что сегодня я вам уже не так нравлюсь, как вчера, мисс Темпл.

– Что весьма благоразумно, – сухо заметил чей-то голос, и, быстро обернувшись, они увидели Феликса Берна, который холодно смотрел на них из двери приемной. Позади него стоял Дональд Керк.

* * *

Дональд выглядел так, словно спал в одежде. На нем был тот же скромный твидовый пиджак, теперь ужасно мятый, его галстук сполз набок, волосы в беспорядке свисали над глазами, вокруг которых появились темные круги, а подбородок сильно нуждался в бритве. Стройная фигура Берна выглядела безукоризненно, но в повороте его головы чувствовалась какая-то неуверенность.

– Привет, – проговорил Эллери, взяв свою трость. – Я как раз ухожу.

– Похоже, это уже вошло у вас в привычку, – заметил Берн без улыбки. Он смотрел на Эллери бесстрастным ледяным взглядом.

Эллери хотел что-то ответить, но заметил выражение глаз у Дональда и передумал.

– Заткнись, Феликс, – хрипло потребовал Дональд, выступив вперед. – Я рад, что вы здесь, Квин. Я хочу извиниться перед вами за скверную выходку моего отца вчера вечером.

– Пустяки, – быстро ответил Эллери. – Не стоит об этом говорить. Возможно, я получил то, чего заслуживал.

– Справедливость восторжествовала, – хмыкнул Берн. – Во всяком случае, это характеризует вас с лучшей стороны, Квин. – Он подчеркнуто повернулся к Джози. – Я заглянул к вам, мисс Темпл, чтобы обсудить заглавие вашей книги. Похоже, у Дональда появилась нелепая мысль воспользоваться одним из названий Перл Бак и предложить что-нибудь вроде «Троюродной сестры», «Сводного брата» или «Доброго дедушки». Тогда как я…

– Тогда как я, – спокойно ответила Джози, – нахожу, что вы довольно жалкая личность, мистер Берн.

По лицу Берна начала разливаться коричневая краска.

– Послушайте, вы…

– Вы прекрасно знаете, что у мистера Керка не было подобной мысли. И уж подавно ее не могло быть у меня. С тех пор как я познакомилась с вами, мистер Берн, вы ведете себя отвратительно и грубо. Если вы не силах держаться со мной по-джентльменски, я отказываюсь от какого бы то ни было обсуждения с вами моей книги!

– Джози! – воскликнул Керк. Он бросил взгляд на своего партнера. – Феликс, ради бога, какая муха тебя укусила?

– Нахальная дамочка, – с усмешкой пробормотал Берн.

– Никто не заставляет «Мандарин пресс» публиковать мою книгу, – продолжала Джози тем же спокойным и неторопливым тоном. – Я с удовольствием разорву с вами мой контракт, мистер Берн. Вы этого хотите?

Феликс Берн стоял совершенно неподвижно, только ровно дышала его грудная клетка и в зрачках блестел тусклый огонь. Во всей его фигуре было что-то тяжелое и упрямое; когда он заговорил, его голос напоминал застывший сироп.

– Чего я хочу… Если Дональд намерен издавать каждого, кто в умственном смысле едва вышел из пеленок и приносит нам сырые рукописи, скверно подражающие великим авторам, – что ж, я не возражаю. Именно поэтому «Мандарин пресс» так близок к… – Он остановился. Потом презрительно процедил сквозь зубы: – Я просмотрел ваш замечательный опус, мисс Темпл, пожертвовав ради этого своим сном. И думаю, что это полное дерьмо.

Она развернулась к нему спиной и отошла к окну. Эллери невозмутимо наблюдал за происходящим. Керк широко развел руками и опустил их снова; потом он шагнул к Берну и заявил осипшим голосом:

– Кончай это, Берн. Ты пьян. Я поговорю с тобой в офисе.

Берн облизал губы. Эллери вмешался:

– Прежде чем вы разыграете физическую часть этой драмы, джентльмены, прошу минутку внимания. Берн, почему вы опоздали вчера вечером?

Издатель не сводил глаз со своего партнера.

– Я спрашиваю вас, Берн, – повторил Эллери, – почему вы опоздали вчера вечером?

Берн медленно повернул голову, взглянул на Эллери с почти оскорбительным безразличием и рявкнул:

– Идите к черту!

В этот момент, когда Джози, дрожа от гнева, стояла у окна, Дональд бессильно сжимал кулаки, а Берн и Эллери мерили друг друга взглядами, откуда-то из внутренних покоев номера донесся надтреснутый старческий голос:

– Помогите! Меня ограбили! На помощь!

* * *

Эллери поспешил мимо опешившего Хаббла через столовую и чьи-то спальни в рабочий кабинет доктора Керка. Джози и Дональд не отставали от него. Берн куда-то исчез.

Доктор Керк стоял посреди своей приведенной в беспорядок комнаты и раскачивался из стороны в сторону, схватившись одной рукой за спинку инвалидной коляски, а другой вцепившись в свои жесткие белые волосы. Увидев Эллери, он завопил:

– О! Это вы, Квин?! Меня ограбили!

– Что украли? – поинтересовался тот, быстро оглядываясь по сторонам.

– Отец! – воскликнул Дональд, подскочив к старику. – Сядь, так ты себя угробишь. Что случилось? Что у тебя украли? Кто тебя обворовал?

– Мои книги! – заревел старик с пунцовым лицом. – Мои книги! О, если я найду этого гнусного вора… – Он внезапно застонал и опустился в кресло.

Мисс Диверси осторожно заглянула в кабинет из коридора с бледным и испуганным лицом. Бросив быстрый взгляд на своего подопечного, она кинулась к нему на помощь. Он оттолкнул ее с такой силой, что она зашаталась и чуть не упала.

– Убирайся, гарпия! – крикнул старик. – Я сыт по горло вами, вашими упражнениями и вашим драгоценным доктором Анджини. Черт побери всех сиделок и докторов! Квин, Квин, ну что же вы! Не стойте здесь разинув рот, точно какой-нибудь туземец! Найдите негодяя, который украл мои книги.

– Я вовсе не разинул рот, – отозвался Эллери с кривой улыбкой. – Я просто жду, когда вы придете в себя и успокоитесь, мой любезный доктор. Если вы начнете вести себя разумно, возможно, мы сможем услышать от вас что-нибудь более определенное. Насколько я понял, у вас пропали какие-то книги. Почему вы думаете, что их украли?

– Детектив, – презрительно фыркнул старик. – Болван! Видите эту полку? – Он указал длинным кривым пальцем на одну из встроенных в стену полок, которая была наполовину пуста.

– Да, я ее заметил и путем сложных умозаключений пришел к выводу, что на этом месте хранились ваши драгоценные свитки. Может быть, вы все-таки будете выражаться более вразумительно, доктор, и ответите на мой вопрос?

– Почему я думаю, что их украли? – простонал доктор Керк, раскачивая головой из стороны в сторону, словно питон. – Боже, спаси меня от идиотов. Они пропали, разве вы не видите?

– Это не обязательно одно и то же, доктор. Когда вы обнаружили пропажу? Когда вы видели их в последний раз?

– Час назад. Сразу после завтрака. Потом я отправился в спальню, чтобы переодеться, и там эта… эта эскулапка, – он сверкнул взглядом на мисс Диверси, которая с бледным и подавленным видом стояла у дальней стены, – начала меня дергать и тормошить, треща без умолку, пока минуту назад я не вернулся сюда и не увидел, что их нет.

– А где были вы, мисс Диверси? – резко спросил Эллери.

В голосе сиделки звучали слезы:

– Он… он выгнал меня, сэр. Я пошла в офис… просто поговорить хоть с кем-нибудь, у кого есть нормальные человеческие чувства…

– Ясно. Доктор, вы не слышали какого-нибудь шума в этой комнате, когда одевались в спальне?

– Я? Слышал? Ничего!

– Он немного глуховат, – пробормотал Дональд Керк. – И не любит, когда ему об этом напоминают.

– Перестань шептаться, Дональд! Итак, мистер Квин?

Эллери пожал плечами:

– Я никогда не говорил, что обладаю ясновидением, доктор Керк. Какие книги у вас взяли?

– Мои комментарии к Пятикнижию!

– Ваши что?

– Невежда, – пробурчал старый джентльмен. – Иудейские книги, идиот, иудейские книги! Я посвятил последние пять лет жизни исследованием раввинских текстов, чтобы проверить одну теорию, которая утверждает, что…

– Иудейские книги, – медленно повторил Эллери. – Вы имеете в виду книги, написанные на иврите?

– Ну разумеется!

– И больше ничего?

– Нет. Слава богу, эти вандалы не взяли мои китайские манускрипты. Я совершенно не представляю…

– А, – отметил Эллери. – Китайские манускрипты? Да, конечно, вы же специалист по идеографическому письму. Теперь я вспомнил. Да, да, ваша филологическая слава дошла и до ушей простых смертных, доктор. Так-так… Значит, они пропали?

Эллери подошел к полкам и оглядел их. Но его глаза ничего не замечали. Они смотрели в глубь себя, и в них мерцал какой-то далекий свет.

– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось украсть эти книги, – пробормотал Дональд, устало покачав головой. – Одна нелепость за другой! Вам это о чем-нибудь говорит, Квин?

Эллери медленно обернулся:

– Это говорит мне о многих вещах, старина, но пока довольно туманных. Кстати, доктор, ваши книги были очень ценными?

– Нисколько! Они не нужны никому, кроме ученых.

– Очень интересно… Видите ли, Керк, у иудейских книг есть одно замечательное свойство.

Доктор Керк невольно бросил на него заинтересованный взгляд. Джози Темпл спокойно смотрела на губы Эллери, но в то же время в ее лице читалось напряженное ожидание, словно она боялась тех слов, которые эти губы могли произнести.

– Замечательное? – в замешательстве спросил Керк.

– Вот именно. Дело в том, что иврит – не совсем обычный язык. Как в рукописном, так и в печатном варианте. На нем пишут наоборот.

– Наоборот? – выдохнула мисс Диверси. – О, сэр, это…

– На нем пишут, – повторил Эллери, – наоборот. И читают наоборот. И печатают тоже. То есть прямо противоположно тому, что происходит в романских языках. Это верно, доктор?

– Разумеется, верно! – фыркнул старый джентльмен. – Только почему вы говорите лишь о романских языках? И почему, ради семи тельцов Васана,[9]9
  Васан – страна, которая упоминается в Ветхом Завете как земля плодородия и изобилия.


[Закрыть] вас это так удивляет?

– Дело в том, – пояснил Эллери извиняющимся тоном, – что преступление было совершено тоже «наоборот».

– О небо, защити нас от невежественных мудрецов! – простонал доктор Керк. – И что из этого, черт возьми? Я хочу, чтобы мне вернули мои книги. К чертям ваши «наоборот»! – Он помолчал, потом в его впалых глазах неожиданно блеснул злобный огонек. – Послушайте, идиот, вы что же, хотите обвинить в этом абсурдном убийстве меня?

– Я никого не обвиняю, – возразил Эллери. – Но вы не можете отрицать, что в данных обстоятельствах это выглядит довольно странно.

– Не более странно, чем ваша шляпа, – проворчал доктор Керк. – Верните мне мои книги!

Эллери вздохнул и решительно взялся за трость.

– Прошу меня простить, доктор, но в настоящий момент я не вижу никакой возможности найти ваши фолианты. Вы можете позвонить моему отцу, инспектору Квину, в отделение полиции, и сообщить ему об этом происшествии… Мисс Темпл.

Она вздрогнула:

– Да, мистер Квин?

– Не могли бы вы уделить мне одну минуту?

Все следили за тем, как он вывел маленькую женщину в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

– Почему вы не упомянули об этом раньше, о цветок лотоса?

– Не упомянула о чем, мистер Квин?

– О том, что я только что вспомнил сам. Почему вы не упомянули тот факт, что одним из самых ярких примеров «противоположности» во всей китайской культуре является не что иное, как китайский язык?

– Язык? А! – Она слабо улыбнулась. – Вы очень подозрительны, мистер Квин. Я просто об этом не подумала. Очевидно, вы хотите сказать, что, если не считать иврита, китайский – возможно, единственный язык, в котором слова пишутся наоборот, а кроме того, располагаются сверху вниз, вместо того чтобы писаться слева направо. Но что из этого следует?

– Ничего, кроме одного, – пробормотал Эллери. – Вы об этом не упомянули.

Она топнула ногой:

– О, вы ничем не лучше других! Или в этом воздухе есть что-то такое, что делает людей глупцами? Похоже, у всех, кроме Дональда Керка, развилось явное умопомешательство; и даже он… Ну и что с того, что я об этом не упомянула? Какое это может иметь значение? Вы же видели, что вор не украл китайских книг доктора Керка!

– Верно, – нахмурил брови Эллери, – и меня это беспокоит. Почему? Неувязка с убийственными последствиями. Или просто я делаю из слишком простой мухи слишком сложного слона? В любом случае над этим стоит подумать… Китай, Китай, Китай! Я начинаю жалеть, что у меня под рукой нет Чарли Чана,[10]10
  Чан, Чарли – вымышленный детектив, американец китайского происхождения, созданный пером американского романиста и драматурга Эрла Дерр Биггерса.


[Закрыть] чтобы прояснить все эти экзотические восточные тайны. Я в полном замешательстве. Все выглядит бессмысленным, абсолютно все. Это самое загадочное преступление в мире.

– Мне очень жаль, – проговорила Джози, опустив глаза, – что я ничем не могу вам помочь. Правда жаль.

– Хм, – протянул Эллери. – Что ж, спасибо, мисс Темпл. – Он сжал ее руку и похлопал по ней ладонью. – Все могло быть гораздо хуже. И, возможно, еще будет. Кто знает, какие сюрпризы «наоборот» ждут нас завтра!