Текст книги "Дракон цвета пепла"

Автор книги: Елизавета Иващук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Елизавета Иващук
ДРАКОН ЦВЕТА ПЕПЛА

Книга первая. Меня зовут Шесс

Я мертв. Мне неизвестно, сколько лет – или тысячелетий – прошло со дня моей смерти. Но если в мире звучит мое имя, я вижу тех, кто произносит его.

Это происходит все реже. Эльфы, прокляв, запретили его. Наивные… Как быстро они забывают. Эти сознания настолько привыкли ко лжи, что уже не могут осознавать правду. Их проклятия смертоносны, но нельзя причинить вред мертвому. Даже если при жизни он был слабейшим из слабых. А я не был таким.

Но эльфы все же помнят обо мне. Должно быть, еще не развеялся пепел на месте их городов. Помнят и мои соплеменники. Для молодых я только герой полулегенды – полуправды. Для выживших современниковзагадка. Представители других рас не помнят меня – кому интересна старая эльфийская сказка. Тем лучше. Когда я вернусь, немногие смогут узнать меня. Я вновь буду никому не известным ребенком. Как тогда, много лет назад.

Мое рождение было обыкновенным. Таким же, как у всех драконов первого поколения. Удлиненное яйцо в жесткой скорлупе, внезапно появившееся в пустыне, поле или горах. Нас было много. Почти все благополучно появились на свет. Лишь единицы погибли.

Вылупись я сразу же, был бы в мертв. Меня спасло умение видеть. Тогда я не знал как его назвать, и в чем природа этой способности. Впрочем, сейчас я знаю не намного больше. Но умение использовать эту способность было врожденным.

Мои первые воспоминания связанны именно с ней. Я видел все возможные варианты моей судьбы до – определенного момента. Для того что бы заглянуть дальше не хватало сил, или, быть может умения. То, что не имело ключевого значения, ускользало от глаз. Я знал, в какие действия могут изменить мою судьбу. Иногда они едва различались. Ведь существовали тысячи вариаций.

В большей части меня ждала смерть.

У маленького дракона мало шансов выжить у подножия ледяных гор, где не найти ничего живого. Но я знал, как повернуть свою судьбу по нужному пути. Необходимо было просто уснуть и подождать какое-то время в этом состоянии. Впоследствии такой сон назовут летаргическим. Не найдя другого выхода я так и поступил

Ожидание не показалось мне долгим. Просто крепкий сон без сновидений. Меня разбудили голоса. Они уже были смутно знакомыми – я слышал их, наблюдая за будущим. Двое говорили обо мне. В их словах не было ничего интересного – я знал, что, в конце концов, они все равно решат взять яйцо с собой и дома узнать, жив ли ребенок.

И опять перед моими глазами мелькали картины будущего. Теперь все они ограничивались пятнадцатью-двадцатью годами. Мои будущие приемные родители были обречены. Их в любом случае ждет смерть. Очень тяжелая. Я понял, что не смогу их спасти. Но попытаться продлить их жизнь и выжить самому стоило.

И моя названная сестра, которой еще не было на свете, тоже не должна умереть. Она достойна долгой жизни. Я не собирался любить свою семью. И знал, что мне это удастся. Не любить проще, чем любить. Умение контролировать чувства в моем случае было врожденным. Но отсутствие любви не могло помешать мне получать удовольствие от семейного уюта. Двадцать спокойных, счастливых лет с теми, кто будет любить меня – прекрасная перспектива. У многих не было и этого.

Когда родители принесли меня домой, я уже решил, как нужно вести себя для того, что бы жизнь сложилась так, как мне было нужно. Было несколько ключевых моментов, когда мои действия решали все. Я очень хорошо помнил их. Другие, не имеющие значения, были для меня загадкой. И это было замечательно. В жизни должно быть место неожиданному – но только в мелочах. Тогда я еще не знал этого. Мне казалось, что те полу-чувства, смазанные картины будущего похожи на жизнь.

Сходство было немногим больше чем между мечтой и реальностью. Для того, что бы походить на сон, видения были слишком логичны. Краски в жизни были не ярче, но выглядели иначе. Можно было сконцентрировать внимание на каждой детали, даже если она не имеет никакого значения.

Разве важна причудливая мозаика, украшавшая потолок, плавные переливы цвета? Все это бесполезно. И я не замечал подобных вещей, когда видел будущее. Я еще не знал, красивы ли они – но это не уменьшало моего интереса. Все это было реально.

И ощущение собственного тела, еще совсем маленького – не больше полуметра – но сильного, несмотря на долгий сон. Похоже, он не причинил мне вреда…Хотелось двигаться, взлететь, или хотя бы попытаться это сделать. Но подобный шаг был бы опрометчивым. А мне очень хотелось жить. Особенно – после того как я понял, насколько это интересно. Только совсем юное существо может получить столько впечатлений, просто глядя в тонкую щель, появившуюся в яйце.

Я знал, что это отец стремится освободить детеныша, живым или мертвым. Мне хотелось увидеть его и мать. Я представлял себе их внешность, но смутно, ведь это не имело значения, и слабо отразилось в видении. Ждать оставалось немного. Свет…каким ярким он казался тогда. Настолько, что я зажмурился и чихнул. Должно быть, это выглядело трогательно и забавно, по крайней мере, так потом говорила мне мать.

И именно ее голос был первым, что я услышал, вылупившись.

– Бедняжка… – Я не чувствовал себя таковым. Напротив. Но от моего поведения сейчас зависело слишком многое. Жалость была мне необходима – ведь тех, кому сочувствуют, о ком заботятся, очень часто любят. В моем случае все должно было произойти именно так. Я открыл глаза и сжался в клубочек.

Мои действия в данной ситуации были очень важны, и их именно поэтому прекрасно мне известны. Нужно было только воспроизвести в точности все телодвижения из самого оптимального варианта развития будущего. Большие глаза и испуганный взгляд крохотного, беспомощного с виду существа. Мне удалось изобразить это в совершенстве. И мать опустилась перед разбитым яйцом, осторожно поглаживая меня и приговаривая, что-то успокаивающее.

– Не бойся, малыш… – Я расслабился. Позволил взять меня на руки. Все дети нуждаются в родительской ласке, в успокаивающих прикосновениях, даже те, кто, казалось бы, не мог этого получить никогда. Я единственный дракон первого поколения, выросший в семье соплеменников. Других растить было некому. Подростками некоторые объединились, или сошлись с представителями иных рас – но таких было очень мало, единицы. Из этих драконов никто не прожил достаточно, что бы повзрослеть.

Другие сумели вырасти – но только для того, что бы погибнуть в битве за власть. Ее пережили трое. Я. Мой враг и соперник, тот, с кем мы боролись, так долго, что ни один из нас не хотел уже уничтожить другого – Повелитель драконов, убивший всех доживших до битвы, кроме меня – потому что я тогда был в другом месте – и красного ящера по имени Вейш. Темная, почти бордовая шкура не пострадала от чьих-нибудь когтей или клыков по одной простой причине. Он умел рисовать. Так, как не мог никто. Его картины были точнее любого отражения, они были правильными, такими, какими и должно быть.

Это видели все, а Повелитель даже в большей степени, чем другие. Ведь он и Вейш были почти друзьями – настолько, насколько это возможно для двух драконов первого поколения. Но когда мать баюкала меня на руках, шепотом обращаясь к отцу с просьбой принести еды, Повелитель еще не стал Повелителем, а Вейш даже не представлял себе как выглядят краски или холст. Это было безумно давно.

Я ничего не делал, просто лежал на руках матери. Речь еще не была подвластна мне, как и превращение. Мои родители, подобно другим драконам, большую часть времени проводили в человеческом теле. Оно гораздо слабее драконьего, но и способно на большее.

Все драконы, кроме тех, кто появились в первом и втором поколении, рождались в человеческом теле. Первое и второе, по сути, были не рождены, а созданы, появившись в мире так же, как я. Мои родители принадлежали ко второму. Третье практически не существовало, когда они подобрали меня – было только несколько детей в немногих сформировавшихся семьях.

Родители сразу решили, что я принадлежу ко второму поколению, просто что-то не дало мне появиться на свет. Они сами были еще очень молоды, и то, что ребенок смог не погибнуть в течение тридцати лет, не казалось им необычным. Это небольшой срок для дракона. Но первое поколение возникло гораздо раньше. Родителям казалась невероятной сама возможность существования живого детеныша, появившегося не менее ста лет назад. Но это было реальностью.

По сути, я был старше родителей, и соответственно обладал большей потенциальной силой – ведь чем старше дракон, тем он сильнее – и магически, и физически, и в том, что касается дара. Но то, как он этим воспользуется, зависит только от врожденных качеств. Я, например, планировал хотя бы до подросткового возраста никак не проявлять себя. А свой дар мне и вовсе не хотелось показывать. Он был не из тех, что можно демонстрировать, если хочешь выжить. Слишком велик риск, проще выдать за него магию.

Дар – это уникальная способность, которая дана каждому дракону с рождения. А магия, хотя и индивидуальна, по сути, просто энергия, которую можно использовать. И этому нужно учиться, тогда как умение контролировать дар есть у каждого. Я уже умел управлять магией в достаточной степени для того, что бы обмануть родителей – ведь я видел, как я использовал ее или учился ей во многих вариантах будущего, а значит уже знал, как пользоваться. Оптимальный вариант развития событий включал в себя именно такие действия.

Пока все соответствовало ему. Я практически не сомневался в том, что все будет так, как надо – вероятность удачного исхода была почти стопроцентной. Хотя в тот момент я думал не такими словами, а образами и отрывочными фразами.

Я почти задремал на руках матери (теперь уже не будущей) убаюканный собственными мыслями и ее голосом. В первые годы жизни меня от долгих рассуждений тянуло в сон – видимо это было связано с тем, что после первых в своей жизни серьезных раздумий я уснул больше чем на столетие.

Потом мне удалось победить эту слабость. Сон – хорошая вещь, но свое тело и сознание нужно контролировать. Это я понимал даже в раннем детстве. Мать положила меня на что-то мягкое – потом я узнал, что это было кресло. Очень удобное, оно позже перешло в мое полное распоряжение.

Мать понравилась мне, хотя оценить ее красоту я тогда еще не мог. А он действительно была хороша – впрочем, уродливых драконов в природе нет.

Волосы у нее были короткими, чуть ниже лопаток, коричневого с чуть заметным ржавым отливом цвета, густые и тяжелые. Глаза – миндалевидные, темно-желтые, похожие на янтарь. Мягкие – для дракона – черты лица.

Настроение сильно влияло на ее внешность, преображая до неузнаваемости за счет мельчайших деталей – иное выражение глаз, другой изгиб губ, или легкий наклон головы. В облике дракона она была темно-коричневого оттенка, совпадающего с цветом волос. Ее глаза тоже не менялись, оставаясь янтарными. В этом теле отличительной чертой матери была плавность, грация, проявляющаяся во всем, что в человеческом облике было почти незаметно.

Отец обладал достаточно тривиальной внешностью – как я узнал позже. Волосы, на грани золотистого и рыжего, глаза, то ли синие, то ли лиловые, в зависимости от освещения, правильные черты лица. Необычным был только металлический блеск шкуры и волос – это качество встречается редко. Он был наголову выше матери.

В семье отец занимался в первую очередь охотой. И, пока его любимая осторожно осматривала меня, он успел поймать небольшого (хотя превосходящего меня в том возрасте) покрытого гибкой чешуей и редкой шерстью зверя. У него не было названия, так как хищники очень быстро уничтожили этих достаточно неповоротливых животных. которым не помогло даже быстрое размножение.

Беднягам просто не успели придумать название – тогда драконы не увлекались такими вещами, а другие расы так и не увидели их. Опоздали. Думаю, моим первым обедом стал один из последних представителей этого вида, может быть даже последний.

Хотя в тот момент это волновало меня меньше всего. Лучшая еда для дракона в форме ящера, независимо от возраста – сырое мясо. Мои родители прекрасно это знали. И запах, показавшийся мне просто замечательным, мгновенно развеял дрему. До этого я тоже чувствовал запахи, но не такие интенсивные и аппетитные. Но набросится на труп, раздирая его клыками и когтями, было бы глупо. Зачем создавать неблагоприятное впечатление?

И я просто приподнял голову, открыл глаза и принюхался. Если бы отец был из первого поколения, я не вел бы себя как детеныш, который еще ничего не понимает. Все драконы первого поколения разумны с рождения. И они способны узнать ровесника среди тысяч других. Но те, кто принадлежит ко второму, поначалу не умнее животных. Когда они появились, мир был более безопасным и обжитым. Разум не требовался маленькому дракону. Среди них появились женщины – в первом поколении их не было. Мы возникли, когда выжить было невероятно трудно, для того что бы черед столетия сразится – тот, кто победит, должен был возглавить драконов. Остальных ждала смерть. Любому обществу нужен предводитель. Но наши женщины редко бывают, равны по силе мужчинам. Появись они в первом поколении – не выжила бы ни одна.

Не выходя из образа милого маленького неразумного существа, я уставился на мясо.

– Нужно кормить его осторожно, столько времени без еды – могут возникнуть проблемы. Отец разделывал лежащую на столе тушку. Я смотрел на нее голодными глазами.

– Подожди, малыш. – Мать погладила меня, успокаивая. Я облизнулся. Возможно, в исполнении взрослого дракона это выглядело бы угрожающе, но я не был взрослым. Облизывающийся детеныш почти любого вида – трогательное зрелище (впрочем, это относится к любым действиям ребенка).

Мои родители считали так же. Отец протянул мне очень меленький кусочек мяса. Струйки крови стекали по ладони. Я осторожно взял его. Это воспоминание было одним из приятнейших в моей жизни. Вкус показался мне восхитительным. Я постарался, есть как можно медленнее, что бы продлить удовольствие. На самом деле у меня нет ни малейших актерских данных и того, что называют харизмой. Я никогда не вызывал симпатии у разумных существ, несмотря на то, что моя внешность была более чем привлекательной.

Мне неизвестны причины данного явления, но в любом случае пользы от него было больше, чем вреда. Тем не менее это не дало бы мне выглядеть так, как было нужно для того что бы родители смогли принять меня. Добиться такого эффекта мне удалось применив дар. Возможность предвидеть будущее им не была, он заключался в ином. Я мог влиять на чужое сознание. Пока – только немного корректировать восприятие реальности. Потом я буду способен полностью изменить личность живого существа или повлиять на память.

Смогу превращать любовь в ненависть, интерес в скуку, энтузиазм в отвращение. Хотя и не буду это делать. Неинтересно и незачем. Тогда я еще не знал, какие силы будут мне подвластны. Но теми крохами, которые у меня были, умел пользоваться. Это было так же естественно, как дышать. Я не сразу понял, что с того момента как родители увидели меня, я использовал дар. Иначе мне не удалось бы вызвать теплых чувств. Я всегда был очень красив, в обоих обличьях. Но не мог вызвать жалость или желание заботится обо мне, используя только внешность. Я не выглядел трогательным и беспомощным созданием даже в детстве.

Обычно моя внешность вызывала такие эмоции как зависть, неприязнь, позже – страх. Не более. Я не хотел, что бы родители так относились ко мне – а это был вполне возможный вариант развития событий. К счастью, притворяться, используя дар, было очень легко. Родители, покормив меня (мне досталось совсем немного мяса, но для такого маленького существа, как детеныш – дракон, более чем достаточно).

Мне захотелось спать, хотя, казалось бы, я уже выспался примерно на двести лет вперед. Но организм считал иначе. Я послушался его и уснул в кресле, свернувшись в клубочек. Дар не прекратил бы действия даже во сне. И я уже знал, что ключевой момент пройден правильно, и до следующего подобного события еще много времени. Точные даты были мне неизвестны, но он должен был наступить, когда я уже научусь оборачиваться и буду выглядеть во втором теле как подросток. Сейчас я физически не мог превратиться, и еще долго не смогу, значит, можно расслабиться. Главное, ни в коем случае не прекращать работу дара, пока родители живы, и все будет так, как и должно быть.

Мне снилось, что я с закрытыми глазами лежу на чем-то мягком и теплом, в полусне. Было тихо и спокойно. Мысли путались, но это даже нравилось мне. Перед глазами проплывали странные образы. Это был приятный сон. И часто повторявшийся впоследствии.

Должно быть, около года я жил с родителями, притворяясь неразумным детенышем. Именно столько времени нужно дракону второго поколения для того, что бы начать осознавать себя как личность.

Я вырос. Теперь мой рост в холке составлял чуть больше метра, длина – около двух с половиной. Если бы я на самом деле не обладал разумом, моим родителям можно было бы посочувствовать – двухметровая крылатая ящерица, которой необходимы регулярные и частые физические упражнения, в относительно небольшой пещере, полной хрупких предметов – это конец света в миниатюре.

Но я к этому не стремился. Конечно, кое-что пришлось сломать и разбить для достоверности, но эти вещи не представляли собой никакой ценности. Родители считали, что им достался удивительно спокойный и сообразительный малыш. За год они очень привязались ко мне.

Мне тоже нравилось жить с ними. Можно было летать среди скал, охотясь на изредка попадающихся птиц. Можно было купаться в горных реках или просто греться на солнце. Я знал, что в будущем мне редко придется отдыхать. Тем приятней был этот безмятежный год. И лучше всего было то, что меня ждали еще почти девятнадцать таких лет. Это очень много. Даже если я сумею выжить и добиться того, что бы моя судьба сложилась должным образом, таких лет уже не будет. Некоторые вещи нельзя повторить.

Я научился видеть не только возможные варианты будущего на сравнительно небольшой срок – их были уже миллиарды, и скорее всего это число вечно будет расти. К счастью, просмотр не занимал реального времени. Теперь я мог вызывать зрение по своей воле, хотя расплачиваться за это приходилось безумной болью. Как это ни странно, она при этом имела весьма прозаический характер. Болела голова. Никакие средства не помогали. Я научился терпеть и скрывать ее, но не лечить. Освоить это мне никогда не удастся. И все же польза от приступов была несомненной. Я не только видел будущее, я еще и учился переносить боль. Это очень важное для выживания качество.

Кроме того, я научился замечать вероятности развития моей жизни в целом. Их было не очень много. Примерно несколько тысяч. Они постоянно менялись, сливались друг с другом. Исчезали одни и появлялись другие. Они воспринимались мной как неясные ощущения, отголоски эмоций, странные цепи ассоциаций. Одна из них была невероятно притягательна. Она напоминала что-то невероятно холодное, красивое, и очень опасноено опасное не для меня. Было ощущение полета, когда обгоняешь ветер. Было торжествоособое, еще не знакомое мне. Было множество ощущений, которые я не мог описать словами, но все же запомнил навсегда.

А в моей жизни намечалось важное событие. Пора было «обрести разум». К тому же близился день, в который родители нашли меня. Им хотелось, что бы я начал мыслить до этой даты, и смог отметить такое событие уже разумным существом. Наверное, начать осознанную жизнь с праздника – хорошая примета. Возможно, она не сбылась – или сбылась далеко не полностью – из-за того, что на самом деле все это было не более чем спектаклем с моей стороны. Я решил обставить мое первое превращение эффектно. Это не должно было насторожить родителей, напротив, стало бы удачным началом новой ступени в наших семейных отношениях.

Я дождался их ухода. Мне не нужны были свидетели, это могло бы все испортить. Еще раз осмотрел комнатумозаичный потолок с абстрактными узорами, широкие плиты пола, покрытые разнообразными шкурами и коврами, отгороженная ширмой из плотного меха спальня родителей, дверь, ведущая к небольшому природному бассейну с теплой водой, Деревянные шкафчики на стенах, стол из светлого металла, несколько мягких кресел из дерева и меха. Все помещение было выдержано в разных оттенках коричневого. Я постарался как можно точнее запомнить его. После трансформации зрение должно было немного измениться, и мне очень хотелось сравнить впечатления.

Теоретически мне было известно, как изменить облик. Практически я все же никогда не делал этого в реальной жизни. Но совершить удачную попытку было необходимо. Значит, я сделаю это. В конце концов, если сейчас судьба идет по верному пути, все получится. Если же нет, заставлю ее повернуть туда, куда нужно мне. Я закрыл глаза. Нужно просто вспомнить, что мне придется испытывать в будущем при превращении и представить эти ощущения вплоть до мельчайших подробностей.

Огонь. Темный, почти прозрачный. Не горячий и не холодный, просто правильный. Он оплетает тело, изменяя его. Это просто и безболезненно. Я открыл глаза и сразу понял, что у меня получилось. Предметы стали чуть менее рельефными, но более яркими. Незначительная разница, но для меня – необычная и интересная. Я повернул голову. Лица коснулось что-то мягкое. Я поднял руку и откинул прядь пепельных волос. Все ощущения были иными. Драконья шкура не слишком чувствительна, в отличии от человеческой кожи.

Мне нужно было одеться. Среди драконов принято ходить голыми только в облике ящера – ведь одевать огромную закованную в броню боевую машину, которой, по сути, является это тело, по меньшей мере, глупо.

Родители предполагали, что я могу превратиться в их отсутствие. И заранее оставили на видном месте одежду. Она была достаточно просторной, ведь они не знали, каким будет сложение моего второго тела. Мне одежда оказалась слегка широковатой, но по росту подошла. Я направился к зеркалу, которое висело около бассейна. Оно было только одно в доме. Я уже хорошо знал, как выгляжу в теле дракона – к моим услугам было зеркало и многочисленные водоемы. Еще небольшой, но ничем, кроме размера, уже не отличающийся от взрослого, пепельно-серый ящер. Очень красивый – и достаточно опасный.

Свой человеческий облик я представлял смутно. Видения давали только неясное представление. А мне было интересно. В зеркале отражался достаточно высокий подросток младшего возраста – или как это называется? Проще говоря, существо, совсем недавно переставшее быть ребенком, но еще очень далекое от взрослой жизни.

Я выглядел почти привлекательным – только глаза не давали мне нравиться другим. Слишком спокойные и равнодушные. А внешность была красивой. Пока. Позже она станет идеальнойно столь ничуть не более располагающей. Будь мои глаза иными, идеалом я не был бы. Внешность каждого дракона – отражение души. Она не дает возможности предугадать его действия или понять характер, но показывает суть личности. Все драконы в той или иной степени красивы именно поэтому.

Но все же это не помогло бы мне, если бы не дар. Я не могу нравиться таким, какой я есть, и обычно не стремлюсь к этому. Мне приходилось долгое время притворятся иным, для того что бы вызвать симпатию, только во время жизни с семьей. И никогда больше. Но тогда игра стоила свеч.

Мне нравятся комфортные условия, покой, забота. Но я хищник, как и все драконы. Мне недостаточно домашнего уюта для счастливой жизни, если где – то есть достойная добыча. Если же ее нет, или справится с ней мне не под силу, хватает и обычных будней, желательно в удобных условиях.

Даже если бы родители сумели выжить, я ушел бы от них, повзрослев достаточно, для того что бы представлять собой хоть какую – то силу. Линия судьбы, которая так привлекала меня, была несовместима с жизнью в семье – по крайней мере, в этой. Невозможно вечно притворяться и вести двойную игру. А принять меня настоящего родители не были способны. Иногда мне даже бывает обидно. У меня немного положительных качеств, но часто любят и тех, кто, по меньшей мере, ничуть не лучше. В конце концов, я умный, сильный и красивый. И скромный… А то, что я не могу и не хочу (для меня это одно и тоже) любить кого-то кроме себя, то это очень распространенное качество. Просто большинство в этом даже себе не признается.

Но все же такие мысли возникают у меня крайне редко. Они глупы и бесполезны. Но если употребить определенное количество алкоголя и других веществ, в голову полезет и не такое… К счастью, я очень редко это делаю.

Если бы не знание будущего, появление родителей можно было бы назвать неожиданным. Но изобразить удивление мне все же пришлось. И получилось вполне реалистично – родители явно ничего не заподозрили. А ведь я только вздрогнул и изменил выражение лица… Спасибо дару.

Существует одна любопытная теория, согласно которой каждому дракону достается тот дар, который принесет ему больше пользы. Она очень напоминает правду. Мой дар фактически спас мне жизнь еще в раннем детстве, и в дальнейшем не раз помогал манипулировать будущим – через людей. Вейш, не способный к серьезным сражениям, может очень быстро передвигаться и даже создавать телепорты. Причем безо всякой магии. Повелитель может наблюдать за любым участком своей территории, а ей является любая местность, заселенная драконами. Это очень полезное качество для правителя. Он так же способен смотреть сквозь стены и уничтожать взглядом – в прямом смысле слова. Мелочи, но полезные и приятные.

Существует и множество других примеров. Правда, сам автор этой теории не приводил среди них меня – только я знаю, в чем заключен мой дар. Нет нужды объяснять, почему никто ни о чем не догадался.

Родителям, впервые увидевшим меня в человеческом облике, я показался растерянным и немного напуганным. Они так и не поняли, что на самом деле я не испытывал этих чувств и даже не слишком умело изображал. Правда, полностью узнать, каким они видели меня, мне так и не удалось. Их слова не давали всей информации – ведь я не мог подойти и спросить прямо. Родителей можно было назвать несколько наивными, но не глупыми. Подобные вопросы заставили бы их насторожиться – по крайней мере, так казалось мне. Варианта будущего, включающего подобный эпизод, не существовало.

Возможно, все это было и к лучшему. Их вариант моей внешности и характера, скорее всего не пришелся бы мне по вкусу. Я слишком сильно люблю себя настоящего. Или, точнее, не люблю никого другого. Сам по себе мой эгоизм не слишком отличается от аналогичной черты у среднестатистического человека. Просто ему не мешают другие чувства.

– Здравствуй – тихо сказала мать, увидев меня. И улыбнулась. Каким образом ей удалось сделать это так – загадка. Но ее улыбка едва ли не освещала комнату. По крайней мере, до этого было рукой подать. Она действительно искренне радовалась тому, что я превратился. Ей безумно хотелось завести ребенка, но драконицы очень редко рожают. И, пожалуй, это к лучшему – мы не приспособлены к жизни в поселениях, а повышенная рождаемость приводит именно к этому. Наш мир постоянно растет, и земли драконов не исключение. Именно поэтому всем нам хватает места – и если рождаемость не возрастет, так будет всегда. А возрасти она не может – это простая биология.

Мой отец не испытывал большой радости. Он был гораздо спокойнее и уравновешеннее своей подруги. И все же и отец обрадовался. Отчасти – за меня, ведь и ему хотелось иметь детей, отчасти – за любимую. Идеальная драконья семья – по всем признакам. Мне не удалось бы создать такую. Но и родители не смогли бы сделать то, что совершил я. Каждому свое.

Я ответил на улыбку матери. Но не стал здороваться. Вместо этого проговорил

– Спасибо…Я умер бы один – Я ведь 'смущен и нервничаю'… Да и с правилами поведения не слишком хорошо знаком… Я чуть наклонил голову и смущенно улыбнулся, точнее, попытался это сделать. В зеркале было видно, насколько жалкими казались мои действия – никто бы не поверил мне, если бы не дар.

– Мы должны были поступить так. Но тебе придется многому научиться, и это не будет легко – сказал отец. Я прекрасно знал, что учиться придется, и что полученные навыки пригодятся мне. Но, естественно, этого не сказал. Мой ответ был вполне ожидаемым.

– Я с радостью буду учиться… И помогать… Мне правда этого хочется На самом деле хотелось не очень, но есть такая вещь как необходимость. Для того, что бы выжить, мне нужно было многое знать, и уметь еще больше.

И я учился, и помогал. Охотился – на относительно слабую добычу. Готовил – конечно, сначала то, что получалось, напоминало быстродействующий яд, но потом дело наладилось. Выделывал шкуры. Шил одежду. Учился работать с деревом, камнем и металлом. И все это – совершенно добровольно и с редким энтузиазмом. Родители не стали бы заставлять ребенка работать силой, но варианты будущего, в которых я погибал из-за отсутствия элементарных навыков, хорошо запомнились мне. И перспектива оказаться в одном из них меня не привлекала.

Мне не слишком нравится физический труд, за редким исключением, но жизнь я очень люблю. Ради нее стоит трудиться. Конечно, моя учеба не ограничивалась сугубо мирными областями. Отец показывал, как пользоваться магией и оружием. Но в этой области больших успехов я добился самостоятельно, тайком тренируясь. У меня уже было свое оружие, пока еще несовершенное, но все же уже опасное. Такое есть у каждого взрослого дракона – оно неотделимо от хозяина, может исчезать и появляться по его воле, или даже менять форму. Это не магия, а еще одно особое свойство моей расы. Свое оружие можно сделать только в полном одиночестве и совершенно самостоятельно. Оно совершенствуется вместе с хозяином.

Моим были два длинных, но тонких и легких клинка, с меня ростом. Это неудобный и непрактичный вариант – для всех, кроме меня. Я никогда не руководствовался мнением других относительно своей жизни, и этот случай не был исключением. Чужие советы могут быть полезными, но способность видеть будущее гораздо надежнее.

Впрочем, несмотря на плотный график, мое детство нельзя было назвать интересным. Но мне оно нравилось. Я знал, что есть место где меня действительно любят, где обо мне заботятся и доверяют. Была уверенность в завтрашнем дне и ощущение безопасности. В конце концов, были хорошие условия для жизни. Интересным этот период моей жизни не сделало даже появления младшей сестренки. Она была очень милой, немного застенчивой девочкой. Мы не сблизились. Она любила меня, потому что я был ее братом; с моей стороны было только слабая симпатия. Пересекались мы только во время еды и иногда вечерами. Разговоров между нами почти не было. Да и о чем было говорить? Точки соприкосновения полностью отсутствовали.