Текст книги "Темница для разума (СИ)"

Автор книги: Елизавета Флоркинголд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Он просто заговаривал тебе зубы, братишка. – Наконец-то сказал Боб, когда Жанна ушла.

– А чья это была идея с ними говорить?

– А кто бы поговорил, даже если бы я не предлагал?

Братья Гарлоу смотрели друг на друга несколько минут, в итоге у них вышла ничья.

– Оба лопухи, раз проглядели. – Подытожил Джордж. С планами о допросах Бобу пришлось попрощаться.

Инсанабили увели четвертой. Она не очень сильно вырывалась, когда ее толкали в карцер, а вот обратно выходить не хотела. Жанне пришлось разок ударить ее шокером, и позвать Джейсона, чтобы тот отнес ее в кабинет.

– Боб, Картер настаивал, чтобы ты бросал дежурство и помог ему. – Сказала она строго. – Он может попросить Рейгана или Джейсона тебя подменить.

– Я не могу сейчас уйти.

– Неужели, водить их за ручку туда-сюда и смотреть в потолок аж так интересно?

– Нет, и тем более, раз это не интересно мне, это наскучит и моему брату.

– Ох, ну ничего страшного не будет, иди и помоги. – Обиженно ответил Джордж, хотя обида эта казалась мелочной и шутливой.

– Вы ведь уже не дети, и не сиамские близнецы, так что ничего страшного не случится, если побудете отдельно.

– У меня все же есть предчувствие, что что-то может случиться. По крайней мере, до обеда я никуда не уйду.

– Тут всегда что-то случается, исчезновение спирта и боярышника как минимум, но ладно, я не заставляю. Сам объясняй ему свои предчувствия.

Но со скептецизмом Жанна поторопилась. Спустя пол часа в коридоре произошла драка. Забывашка резко накинулся на других больных, чего раньше не случалось. Боб в это время ушел с Механиком, а Джордж кинулся ее разнимать.

Зэд просто отползла в сторонку, кто-то тихо ушел в палату, некоторые все-таки успели наподдать ему, считая что амнезия зашла уж слишком далеко. Стоило Джорджу схватить Забвашку (он боялся, что дальше дело не дойдет, но ждать брата больше не мог) как он тут же поменялся: смотрел рассеяно по сторонам извенялся перед всеми, и говорил, что ничего плохого не хотел.

Джордж решил отвести его к Майлзу и еще один сюрприз: в коридоре с выходом больной опять взялся за свое и принялся его душить. Толи от недостатка кислорода, толи от освещения, Джорджу померещилось, будто глаза пациента покраснели. Именно этот момент того огрел по затылку Боб, и парень вырубился.

– Кажется, к амнезии можно добавить шизофрению.

– Надо отвести его к Майлзу.

– И так все понятно: неадекват бросается на людей, мы уже проходили это с Джейсоном. В карцер его.

Жанна, узнав об этом за обедом, одобрила поступок Боба. Майлз устал от разговоров с Женихом и сейчас был рад небольшому перерыву. Джордж также слышал, как тот уговаривал Рейгана подменить его интерна, чтобы тот немного помог с работой, но Рейган ссылался на свои дела.

Остаток дежурства прошел без каких-либо проблем. Боб таки ушел к Картеру, а Джордж остался дежурить с Алисой.

***

Штейн, я знаю, что он задумал. Они договорились с Инсанабили о побеге, надо было только чтобы кто-то нас отвлек. Он готов был рассказывать все что угодно, лишь бы мы не слышали напильник. Конечно, если бы все шло как обычно, он бы либо молчал, либо послал моего брата куда подальше. Но парень настолько увлекся своим рассказом, что сказал кое-что важное. Эти цифры, этот код.

Картер говорил, это Майлз обо всем рассказал Штейну, а тот в свою очередь Инсанабили. Вполне возможно, что код он тоже сказал, и тоже случайно, а Штейн запомнил его, ведь давно уже знал. Этот замок действительно был там, сковывал две половины гроба. Теперь, когда замок снят, мы можем его открыть, я даже готов поклясться, что крышка поднималась и опускалась, словно дыша, но существо запретило нам это делать.

Что ему еще надо? Без понятия, в любом случае, завтра я смогу поговорить с этим, если захочу, а сейчас пора спать. Мне будет намного уютнее, чем тем неадекватам из карцеров.

Поверить не могу, но так оно и есть! Майлз сказал мне, что Штейна в больницу запроторили после того, как нашли в его доме расчлененые трупы. Он выкапывал их на протяжении месяца, после чего Картер обнаружил это все во время одного из визитов. Что он вообще делал у Штейна дома? Возможно друг семьи или просто случайно…

Да вот только дела Штейна нет в архиве и дела Инсанабили тоже. Ну, я не уверен насчет нее, ведь реальные имя и фамилия мне неизвестны, но Штейн это ведь точно его фамилия, это подтверждают все! Рад бы просто заснуть, а не писать все это, но сегодня опять страдаю бессонницей. Такое чувство, что кто-то дышит мне в ухо и не дает нормально поспать.

========== 7. Изоляция. Амнезия ==========

Он как обычно просыпается с провалами в памяти, но уже чувствует что что-то не так. Комнату освещает лучик света, который проскользнул сквозь решетку маленького окошка. Его руки ощупывают все вокруг. Кажется, этого света нЕ достаточно, и Забывашка не может ничего рассмотреть. Но здесь и нечего рассматривать: комната пустая, даже кровати нет.

Медсестра подходит к двери и открывает окошко для еды. Она оставляет небольшую тарелку каши там и уходит.

Забывашка берет свой завтрак и пытается осмотреться вокруг: попал ли еще кто-то в карцер? Он видит, как Алиса отдает еду еще нескольким больным, но не слышит ни звука. Это очень странно, ведь на окне нет никакого стекла и по законам физики он должен слышать хотя бы звуки шагов. Физика, конечно, это то, что он помнит, но она почему-то не работает в этой палате.

Не отходя далеко от окна Забывашка съедает всю кашу. Не самая вкусная еда, но сегодня это самое лучшее что с ним случилось. Пациент ложится на пол поудобнее. Все еще не слыша звуков из коридора, он пытается вспомнить.

Пациентам в этой больнице дают клички другие больные. Пожалуй, он единственный на самом деле не помнит своего имени. В любом случае настоящих имен они не говорят и на них не отзываются. Парочку недель назад где-то половина больных пробовала доказать, что они здоровые. Естественно, их нико отсюда не выпустил. Тогда они и придумали эти имена, соответствующие их «заболеваниям».

(папочка, не оставляй меня одну)

Хорошо что он вспомнил это, но кажется нужно искать что-то другое. Он вспоминает день, когда его сюда привезли, и вдруг стены палаты превращаются в решетку.

– В смерти его жены признать виновным. Что вы скажете в свое оправдание, Джон Грейт?

От этого имя парня словно током ударяет. Он влетает в стену, пытаясь убежать от этого, но мягкая обивка останавливает Забывашку, а воспоминания безжалостно наступают.

– В который раз говорю, я этого не делал. Я пришел домой когда она уже была мертва, а моя маленькая дочка плакала в своей комнате. У нее больше никого нет кроме меня. Уже нет. – Голос слегка дрожащий, но он все еще держится и не плачет.

– Ваши друзья говорят, вы покинули их компанию за два часа до убийства. Этого времени вполне достаточно, чтобы дойти до вашей квартиры, а свидетелей, которые видели как вы вошли в указанное вами время, нет.

– Но ведь тетя Люба… Да, она видела все, эта странная бабка, которую сестра привезла из-за границы и купила ей квартиру около нас.

– Она утверждает, что вы вошли в комнату за полчаса до совершения убийства, а после выскочили с диким криком.

– Я оставил там свою принцессу? Скажите, что с ней?

– Мисс Грейт была отправлена в детский дом, о восстановлении ваших родительских прав не может быть и речи.

Что-то внутри забывашки резко оборвалось. Он положил голову на колени и закрыл глаза.

– Не надо, прошу, хватит!

– Анализ ДНК и отпечатков пальцев, итог медэкспертов, показания свидетелей – все сходиться. За чистосердечное признание вам могут скинуть парочку лет.

– Я не мог ее убить, мы любили друг друга.

– Умоляю, больше не надо, я не хочу знать, чем это закончилось! – Хотя он и так знал.

(Но ты ведь хотел все вспомнить, хотел побороть амнезию)

– Вы были пьяны, мистер Грейт, даже после приезда полиции в вашей крови оставалось алкоголя в два раза больше нормы. Это отнюдь не смягчающее обстоятельство, а одна единственная бумажка с вашей подписью может облегчить вашу участь.

(говорил, что готов на все, лишь бы вспомнить ее)

По стенам комнаты начала сочиться кровь. Он отлично чувствовал запах и тепло, которое растекалось по ладоням.

Его любимая лежала на его руках, истекая кровью. Глаза ее уже помутнели, но руки только начинали леденеть.

Он положил ее на пол и пошел в детскую.

– Пап, я слышала крики, где мама? – Силуэт дочери был нечетким, он даже не мог рассмотреть ее прически, но отчетливо слышал голос.

– Маме сейчас плохо, принцесса, но не волнуйся, твой папа всегда с тобой.

Он хочет обнять ее, Принцесса вырывается из его объятий. Она не понимает, откуда взялось столько крови, девочка напугана. Это впервые она решает не обнять своего папочку, а убежать от него, и на кухне видит…

– Черт, остановись!

– Жить без семьи (этих воспоминаний) алкоголикам куда легче. Не понимаю я таких людей. – Откровенно говорит ему детектив.

(в больнице, легче, ага?)

Он бьется головой о стену, но ничего не чувствует. Кровь исчезла и все что осталось на ней – мягкая обивка.

(когда амнезия прячет все самое плохое.)

Отвратный голос пробирается в его голову. Он такой мерзкий, что Грейт падает на колени и закрывает уши.

(Ты не можешь изменить прошлого, но можешь забыть. Сделать вид, что его не было. Это единственный твой выход)

Это впервые он молит о том, чтобы забвение снова пришло. То, что он считал своим проклятием, оказалось его спасением.

(Но ты уже не забудешь этих слов, Забывашка, потому что уроки жизни надо помнить)

Двери карцера открываются. Исчезает все: голоса, темнота и воспоминания.

– Пора к доктору. – Спокойно говорит Алиса, беря парня за руку и выпихивая из карцера.

– Уже иду, мисс. – Тихо отвечает Забывашка.

========== 7.Изоляция. Несчастливый номер. ==========

Маленькое помещение карцера кажется еще меньше когда ты здоровый амбал. В этом карцере 13-й смотрелся как конь в собачьей будке, и ему особо негде было развернуться.

– Завтрак подан. – Равнодушно сказала Алиса.

13-й подошел к окошку и взял поднос.

– Можно пожалуйста принести воды. – Попросил он очень вежливо, едва не скрипя зубами.

– А еще текилу и подушку, обойдешься!

– Что я так много прошу? Уже второй день сижу здесь, имейте совесть!

Алиса развернулась в сторону коридора, но 13-й успел ухватить ее за волосы.

– Просто воды, ничего больше.

– Отпусти меня, кретин!

Он все так же спокойно держал прядь ее волос. Возможно, стоило ухватить медсестру за руку, но он просто не дотянулся.

Не дожидаясь ответа Алиса достала шокер и так попала в запястье, что на нем остался синяк.

Странно, обычно подобные меры заставляли дергаться даже его, а сегодня ничего не случилось. Медсестра тоже удивилась.

– Джейсон, помоги мне!

За спиной Алисы мигом выросла фигура санитара. Он спокойно посмотрел на все это.

– Потерпи, больно будет.

Одним рывком Джейсон потянул ее на себя. Большинство волос освободились, но несколько клочков остались в руке 13-го.

– Вот урод, я все утро укладывала волосы! Даже не сомневайся, дорогой, твой сеанс сегодня пройдет в моей комнате. Ты уже знаком с моей коллекцией?

– Тебе придется просить Майлза чтобы он…

– Разрешит, куда он денется?! – Взбешенная Алиса быстрым шагом направилась к психологу, и что-то подсказывало 13-му, что он не будет против.

Другой бы испугался на его месте, да что там, сам больной вчера бы просил у нее прощения. Он лучше бы просидел без воды весь день, чем пошел за ней. Конечно, он знал о ее коллекции, хотя видели ее только несколько человек, но легенда быстро добралась до Историка и до него тоже. Почему-то 13-й думал, что это был тот самый случай, когда больные не преувеличивали. Он должен был, он хотел бояться, но оставался спокоен.

– Тебе мало заключения в карцере, так ты еще наказание решил заработать? Если думаешь, что нет ничего хуже, то поверь, она найдет.

– Я просто хотел попросить у нее воды. Со вчерашнего дня ничего не пил.

– Тебе никто не давал права на нас кидаться. Лечат тут его, а он еще умничает. – Сказав это, Джейсон тоже ушел.

13-й остался наедине со своим завтраком, но съел только половину каши, и то с большим трудом. Он все еще чувствовал голод, но еда не могла его утолить. 13-й уже знал, как притупить это чувство.

(вреж им, они ведь достали тебя, так вмажь со всей дури чтоб не вякали!)

Оно пришло к нему совсем недавно и было слишком самостоятельным для обычного чувства. Это приходило в определенные моменты, донимало его и получало свое, а затем оставлялО на едине с последствиями. Он хотел убить всех, реально всех, не важно санитаров или больных. Хотелось просто стереть всю больницу к чертям и дальше пойти своей дорогой.

Вернуться к работе аниматора и развлекать детей. 13-му хотелось верить, что он все еще способен испытывать ту радость, которую переживал когда приносил подарки на праздник или пел песню для именниника. Если это противное чувство возвращалось, так может и то вернется?

– Вот, пей. – Джейсон просунул в окошко миску с водой, а взамен получил полу доеденный завтрак.

13-й давно уже хотел чего-то выпить, но несмотря на это пил маленькими глотками и осторожно. Разум выл от безысходности, умоляя не пить того, во что могли подмешать лекарство, но жажда была сильнее.

Получив обратно пластиковую миску, санитар ушел. 13-й снова остался один. Желание разорвать эти мягкие стены и убить соседей по камере нарастало, тогда он решил попробовать вернуть себе то чувство.

Наверно, нет ничего глупее в этом мире, чем бугай, который годится на роль вышибалы, и при этом водит хороводы с воображаемыми детьми.

– Хэй, детки, кто хочет сыграть в «ручеек»?

В ответ тишина, но он заставляет себя услышать детские голоса. Карцер слишком маленький, наверно сама игра происходит только в его голове. Теперь 13-й не заставляет себя слышать детский смех, он реально слышит. Карцер превращается в задний дворик миссис Рейчел, а ее сынок Артур весело хлопает в ладоши и просит нарисовать ему на лице тигра.

А вот большой летний фестиваль, где дети уже сами бегут за ним, хотя он просто заскочил к коллеге чтобы одолжить денег.

Зимой они водили хоровод вокруг елки в детском саду.

На День Благодарения он танцевал в костюме большой индейки.

А один мальчишка попросил устроить ему пиратскую вечеринку, но родители так и не доплатили за сундук с сокровищами.

– А как же золото и пиастры, капитан? Какие же мы пираты без клада?

– Твоя фантазия, вот твой самый ценный клад. Закопай его от воришек, только потом не забудь откопать. – Сказав это, 13-й дарит мальчишке шляпу и все прекращается.

Он снова сидит в своей палате, а сквозь открытую дверь на него смотрят ошалевшие Алиса и Джейсон.

– Сначала к Майлзу, придурок, а потом ко мне. – Говорит девушка, с отвращением хватая его за край рубашки.

13-й снова хочет сделать что-то нехорошее (схватить ее за патлы и шарахнуть об стену), но теперь он может этому противостоять. Похоже, нечто потратило слишком много сил на него сегодня, и противное (но в то же время приятное) желание кого-то прибить исчезает. Остается только две проблемы: встреча в комнате Алисы и этот чертов изолятор.

***

Джейсон все еще стоит ошарашенный и смотрит вслед 13-му. Это впервые ему становится интересно, сколько же лет больному.

Фантазия…в детстве старшеклассники часто хотели ему наподдать, но каждый раз, когда Джейсон получал по шее, он вставал и давал сдачи, думая лишь об одном: «будущий король пиратов не должен себя так вести». Да уж, хорошее было детство, учитывая что в четвертом классе он уже спокойно ломал носы шестиклашкам. Тот аниматор на его дне Рождения оказался не таким уж и клоуном, и он, возможно, хотел бы его отпустить…

– Но этим гребаным психам место в карцерах. – Развеял свою доброту санитар, и внутренний голос согласился.

========== 7. Изоляция.Вечная печаль. ==========

Пока тебе плохо, твоей сестре хорошо. Ты сейчас в карцере одна, а она там, с другими. Она может поговорить с ними, посмеяться с их шуток, может поиграть во что-то. Она терпит ради тебя и ты потерпи ради нее. Не пытайся разогнать эту смертную тоску, которую наводят четыре стены, даже не думай об этом!

Но от этого легче не становится. Здесь скучно, невероятно скучно и без всякого проклятия! Кто-то написал на стене «их отличают только халаты», судя по цвету, буряком. Это единственное украшение здесь, наверно, Штейн сидел в камере. Хм, его давно уже не сажали в карцер, но кто еще бы писал такое? Инсанабили сидела в совершенно другой камере, той самой, последней.

Выходит, они не так часто проверяют карцеры. Ну да, заходят, хватают больных, и выходят. Их глаза не привыкают к темноте и не шаряться по углам в поисках чего-то не белого цвета. Они никогда не задержаться в этих камерах больше положенного, а уборщиц позовут только если кто-то выколет себе глаза.

Никогда не проверяют. Возможно, а это идея! Можно разрезать обивку и сделать подкоп. Просто закрываешь дыру тканью, засовываешь под мягкие белые стены землю, а поролон (или что подешевле они могли туда напихать) несешь в палату. Отличный план!

Но мне нельзя сейчас радоваться. Буду честна с собой, там наверняка бетонный пол, да и сколько придется копать! К тому времени как я закончу, Картер лично выпишет нас с сестрой. И да, ее тут я тоже оставить не могу. Возможно, других больных, но не ее.

Безысходность и страх возвращаются. Хорошо, здесь, в карцере, им самое место. Стоит мне выйти из этой комнаты как они тут же пройдут… Перекинуться на Радость.

Моя маленькая сестренка-сладкоежка. Ну кто же просил тебя воровать малину у нашей соседки, кто просил меня с тобой идти? Как в той сказке о Рапунцель мы не попадались ей на глаза некоторое время, а потом она поймала нас и прокляла…

– С тобой все в порядке?

Этот голос вырывает из мира карцера. Я знаю, что еще не время.

– Да, интерн Джордж, все хорошо.

– Другие пациенты из карцера мне даже не ответили. Может, им стало плохо и стоит попросить Алису…

– Они просто не хотят с вами разговаривать. – Толи он хочет их помучить, толи реально не знает, что она с ними делает, но я говорю ему правду: если в карцере начать шуметь, перебывание внути могут продлить еще на день.

Он молчит, наверно, задумался о том же.

– Обед уже начался, скоро вас должны покормить. Приятного аппетита.

Голос опять стал каким-то веселым. Видимо, до него так и не дошло. Ну и черт бы с ним, его-то точно никогда не шарахнут током и не напичкают таблетками, хотя как знать. Историк как-то рассказывал, что один врач и правда того, хи-хи… Он недолго продержался, где-то пять дней. История настолько стара, что даже сам Историк ее не видел: рассказали тогда еще живые пациенты.

Еда оказалась очень вкусной. Надеюсь, сестренке тоже понравилось. Теперь хорошее настроение уже не пройдет, а значит ей таки придется погрустить. Надо бы рассказать ей о моем плане, возможно, она воплотит его в жизнь потому что

(мне нельзя, оно не разрешает)

я не могу. Не хватит моего духу на такой риск. Несмотря на то, что наши характеры всегда противоположны, раньше именно она чаще всего былА радостью. Так что может ее душа сможет противостоять

(этому)

этой смертной скуке и депрессии. Такс, посмотрим, что тут у нас на тарелке. Таблетки… Надо их выпить, иначе они перестанут меня кормить. Картошка мясо… ничего такого, чем можно рисовать.

Эх, что-то подсказывает мне, что приведут ее именно в этот карцер. Ладно, тогда придется думать как эти двое и прибегнуть к радикальному, но доступному методу. Этот карцер, он не такой как все, каждая камера чем-то отличается. К примеру, из окошка этой торчит гвоздь. Надеюсь, достаточно острый.

========== 7.Изоляция вне карцера. ==========

Сегодня Инсанабили отбывала свое наказание на почетном месте за железной дверью карцера, а Штейн все смотрел в окно, бормотал себе что-то под нос и никого не слышал (кроме санитара, который влепил ему подзатыльник и повел к доктору). Другие пациенты решили прикрыть ее дверь, а после окончания сеанса пришел Джейсон, и вообще закрыл ее на ключ.

– А если она захочет выйти до отбоя, другие по нескольку раз в день бегают то в туалет, то за водой.

– Не мели ерунды, она и до этого почти не двигалась, а сейчас так вообще. Слышала, что сказал Картер? Все только усложняется, и она в скором времени должна умереть.

В этот день, она как и раньше лежала на своей койке и смотрела в потолок. Было только одно различие: раньше она не хотела выходить к другим больным, а теперь не могла.

Что-то больно кольнуло Зэд в сердце, как слезы Герды в сказке о снежной королеве. Она одна, заперта тут. Санитары просто ждут, пока она умрет, но ей не впервой.

Скажите, вам когда-нибудь доводилось видеть такую слабачку как Зэд? Каждую осень она непременно заболевала, и все это перерастало из обычной простуды в воспаление легких. Она вечно рыдала из-за содранных коленок и синяков: что в три года, что в десять лет, она никогда не могла помыть голову так, чтобы шампунь не попадал в глаза и не начинал щипать. Кто еще, как не маленькая Зед мог бы плакать по каждому пустяку и терять сознание от малейших ударов?

Так что когда она впала в кому никто не удивился.

Ее тело свело параличом, но мозг все еще работал. Каждый день она чувствовала, как маленькие клеточки ее тела постепенно умирают, но не хотела в это верить. Хэй, она ведь леди Зи – хрупкая и неуклюжая, как зомби (такую кличку ей дали одноклассники) и пускай она попала в такую ситуацию, но вскоре должна будет встать на ноги и все будет как прежде!

Однако больше она не вставала и свидетельством этому были ее родители. В те дни, которые Зэд называла ПОСЛЕДНИМИ, они стояли у ее кровати, уже даже не пытаясь погладить ее руку или поцеловать в лоб.

– Она умерла, дорогой, пора нам смириться с этим. Нужно отдать ее тело земле и оставить хоть немного денег для Анны.

– Я знаю, милая, старшей дочери мы уже не поможем, а так хоть у младшей будет достойная жизнь.

Зэд даже не знала, кто такая эта младшая и когда она успела появиться. Отец еще сомневался, мать, кажется, тоже, а потом они вышли из палаты и пропали навсегда.

В тот момент она была близка к чистилищу, но еще не вошла в него. Сначала медики отключили Зэд от аппарата, затем перевезли в морг. Она долго лежала там и четко помнила как холод сковывал тело, как тяжело было дышать, если она еще дышала (а не пыталась ожить).

Родители так и не объявились, тело отметили как неопознанное, после чего ее перевозили в машине. Кажется, кто-то упоминал название какой-то лечебницы, и бормотал что-то о крови. Это уже был извозчик душ.

А тогда она проснулась. Проснулась четко в тот момент, когда каталку перевезли через порог Красной Могилы. Ее наказание началось, и теперь это была совсем другая Зэд.

Она не чувствовала ни боли, ни страха, ни жара, ни холода. Из всех больных она единственная не бывала в карцере, ведь отправлять ее туда просто не было смысла. Все эти терапии и таблетки не имели над ней власти. Даже Инсанабили и 13-й не всегда могли сдержать в себе боль. Они тихо плакали в подушки или же кричали во все горло, как и полагается страждущим душам. А она оставалась сильной. Все стало таким скучным и бесцветным, но на смену отчаянию пришел покой и какой-то домашний уют. Все было по графику, все было привычно.

И вот теперь она умирает. Снова. Наверно, ее Чистилище подходит к концу, и теперь она попадет в ад или… разве у нее есть еще варианты? Во всяком случае, наказание близится к завершению, и есть только один способ его оборвать.

(смотрите-ка, кто это начал думать?!)

– Штейн, мать твою, иди сюда!

От такого резкого крика, да еще и с матом, пациенты по привычке выстроились в линию. Санитары за дверью лишь расхохотались и не стали разбираться.

Этот голос не был хорошо знаком никому из больных, конечно, у них были предположения, но чтоб это правда была…

– Я кому сказала, ты, изобретатель-недоучка!

Он таки подошел к ней, но в глазах не читалось никакой обиды.

– Да, Зед, ты что-то хотела?

– Я бегу с вами, с вами, слышали?

– Да, ну, в общем, ты почти всегда с нами.

– Из чистилища есть выход, понимаешь?

– И я говорил об этом много раз – ключ в наших руках, в нашем старании.

– Удача уже так близко…

Резко перед глазами поплыли красные пятна. С ней бывало такое раньше, когда она получала солнечные удары, но откуда здесь солнце?

– Эй, ей стало плохо, Джейсон, открой!

К пятнам добавился очень странный звук, похожий на писк. Было такое чувство, что сквозь уши протягивают шерстяную нитку, а по губам начало течь что-то с металлическим привкусом.

– Конечно, она сдохнет не сегодня так завтра.

– Помоги ей, кретин.

– Картер сказал…

– Что кровь больше не нужна?

Она слышала это, как голос с другой планеты, а тело начинало биться в судомах. Кто-то вколол ей что-то, и чувства начали отступать

(сиди смирно, маленькая дрянь, а ни то я раздавлю тебя, как таракана)

и пребывание Зэд в чистилище продлилось на неопределенное время.

========== 7.Изоляция. Неизлечимый рок. ==========

Еще один день здесь, ничего необычного. Это та самая камера, в которую ее чаще всего помещали. Кажется, в другие карцеры девушку садили только дважды. Один из них пропускал больше солнечного света, а в другом за оббивкой было окно. Ведь раньше здесь был обычный госпиталь и во всех карцерах были окна, да и сами карцеры исполняли роль обычных палат. Сейчас, естественно, окна заложили кирпичами, но того, кто попробует снять обшивку в третьем карцере, ждет приятный сюрприз.

После завтрака врачи начисто забыли про ее существование, что заставило Инсанабили улыбнуться. Она уселась под дверью и начала всматриваться в стену.

– Ну что, есть какая-то новая информация?

– Увы, есть.– Ответила одна из теней.

– Они сильно продвинулись в своих исследованиях, почти вернулись к тому месту, где закончили.

Улыбка мигом спала с лица.

– Что?! Как давно? Почему мне этого не сказали?

– Мы уже говорили тебе, что в тот день все сложилось наилучшим образом. Никто не умер, и ты должна быть этому рада.

– А кто сказал, что не рада? Просто времени порадоваться особо нет, вы и сами знаете.

– Ты уже сделала все что могла и Штейн тоже. Он уже понимает это, и все силы тратит на побег, ему это существо ни капли не интересно.

– Усыпить его уже не ваша задача, с этим справятся другие, а вы должны убираться отсюда, особенно ты.

– Другие? Мы что ли не несем ответственность за свои поступки?! – Это впервые она на них так сильно разозлилась. Вскочив с места, девушка накинулась на одну из теней, но влетела в стену.

– Они уже открыли тот замок, который поставил Штейн, теперь остался последний кусочек головоломки, и он спрятан в тебе. Если ты правда несешь ответственность за свои поступки, то должна убираться отсюда немедленно и унести эту тайну с собой в могилу.

Голоса теней стали затихать и звучать неразборчиво.

– Что теперь решили забастовку мне объявить? А я вам говорю, что делаю все как надо, и нечего тут меня поучать!

– ОНО НЕ ДАЕТ НАМ ГОВОРИТЬ. СУЩЕСТВО НАБИРАЕТСЯ СИЛ, ТЕПЕРЬ ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ ЭТО?!

– Ну ну, поищите другой повод меня игнорировать.

Кто-то из них хотел еще что-то сказать, но не успел. В этот момент руку девушки пронзила острая боль и она упала на пол. Было такое чувство, что по запястью течет кровь, но когда она прикоснулась к нему другой рукой, там ничего не было, только знак. Она не могла рассмотреть его, как бы ни старалась. Тени начали исчезать.

– Куда же вы?

– Мы остаемся здесь, но ты теряешь способность нас видеть. Мы можем спрятать тебя от этого, но ты не должна сопротивляться, чтобы не происходило НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ НАМ! Нет времени объяснять как и зачем, просто не борись с этим.

И вот четкие контуры превратились в кромешную темень. Неужели она и правда их больше не видит? За те несколько лет, которые девушка с ними общалась, все казалось таким нормальным, будто она говорила с ними всю жизнь. Но как и сказали ее друзья они все еще здесь, все еще помогают, и она будет верить им до последнего.

(однако ее долга никто не отменял)

***

– Добрый вечер, Инсанабили.

– Ты уже разгадал мою загадку, а? Кажется, мы договаривались до этого сеанса. – Вопрос был довольно неожиданным, к тому же их сеанс только начался.

– Я… ну… ты же видела, мы с братом вчера дежурили.

– Тем более. Не думаю, что пациенты отвлекали вас так часто как на приеме.

Это было правдой. И все же Джордж не знал ответа, он просто забыл про загадку. Перепроверка записей в архиве, звонок маме, болтовня с Алисой и Джейсоном, ссора с Федором… В общем, сегодня ему тоже было не до размышлений над какой-то загадкой.

– Здесь нечего думать, ты написала загадку о семи пациентах, а о чем еще, если больше никого не видела?

И тут Гарлоу реально испугался. Он не говорил этого, хотя голос был его. Интерн представлял как это тяжело: жить в закрытых палатах и даже не выходить на улицу, и хоть это были необходимые меры, ему было жалко пациентов. Он никогда и ни за что не напоминал бы им об этой изоляции

(но сказал же)

и тем более не сводил бы жизнь Инсанабили до того времени, что она провела в больнице.

(И все же ты это сделал)

Тут ему стало интересно, а сколько вообще времени она там была и проходила ли лечение раньше, но интерес отступал перед чувством вины. Он уже хотел извиниться, как вдруг девушка ответила.

– Правильно, угадал. Поздравляю, у тебя есть мозги.

С ноткой сарказма и все же без мата или драк. Возможно, она уважала того, кто смог понять эту загадку, а может, ей было не до этого.

– Ты что-то потеряла сегодня?

– Вы забрали у меня все вещи, что там можно потерять? Разве что остатки ума.

А какие вещи были с ней? Возможно, среди них лежало нечто нечеловеческое (из мира теней) и жуткое. Как бы там ни было, никто не давал ему права рыться в личных вещах больных.

– Твоя печаль не дает тебе впасть в ярость, это видно по выражению лица.

– Хочешь нам соврать? – Спокойно добавил Майлз. – Это не пойдет тебе на пользу.

– Я больше их не слышу и не вижу, может, самое время выпустить меня отсюда?

(может, они это сделали специально, чтобы меня выпустили? Они не могли оставить меня, не могли, не могли…)

– И как же нам узнать, что ты не врешь?

– Кое-кто сам только что сказал, что видел все по выражению лица.

– Джордж, ты точно уверен, что она не врет?

– В такой ситуации невозможно врать. – Сейчас он был уверен в своих словах, ведь в ее глазах, словно на рекламной вывеске киоска, пролетали яркими буквами слова «Я ХОЧУ ЗДОХНУТЬ».

– Ладно, сейчас узнаем, как хорошо ты читаешь эмоции людей. Когда-нибудь пользовался полиграфом?

– Я думал, это приспособление нужно детективам, судмедэкспертам, но никак не психологам в общих и частных клиниках.

– Сам видишь что у нас тут бывает. Конечно, самый частый гость программы Федор, а главный вопрос «кто украл…», но сегодня сделаем исключение.