Текст книги "Темница для разума (СИ)"

Автор книги: Елизавета Флоркинголд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Он зашел в кабинет и сел около одной из сестер. Раньше Бобу не доводилось бывать в этом кабинете, напоминавшем больше детскую комнату, чем часть психбольницы.

– Это все из-за вчерашних событий? Мне уже сообщили о смерти Штейна, но я не думал, что это на тебя так сильно повлияет.

– Брат рассказал мне во всех подробностях что там происходило, такие вещи всегда вызывали у меня отвращение, поэтому я и пошел работать психологом. – И тут Гарлоу не врал. Он отлично знал Джорджа.

– Так уж и быть, умолчу об этом, но в следующий раз точно отправлю к Картеру.

Возможно, настоящий Джордж сейчас там и находился. Лучше бы действительно так, чем в архиве или около железного гроба. Главное, чтобы брат не зашел в этот кабинет и ничего не испортил. Конечно, обычный человек сказал бы, что Джордж точно сюда пойдет, ведь сегодня у него рабочий день, но Боб чувствовал, что этого не случиться.

– Джейсон, приведи, пожалуйста, Чужую. – Попросил Майлз.

– А Инсанабили, когда ее очередь?

– Сегодня самая последняя. Ей надо дать время побыть наедине, осознать случившееся.

А ведь именно с ней Боб и хотел пообщаться. Он помнил, как брат рассказывал обо всех с точки зрения психологии и о ней тоже. Иноверт. Держит все в себе до последнего, а тогда срывается и твоит какие-то пакости. Гарлоу никогда не доводилось видеть, как она реагирует на смерть, но этого и не нужно: и так понятно, что она подготовит нечто отвратительное для Джорджа, или даже для него, ведь именно он провел эту операцию.

Чужая попросила снять бинты и просто застегнуть ремни на рубашке.

– Мы так делали первую неделю ее прибывания тут, – Объяснил Майлз, – но потом приступы стали наростать и простыми ремнями руку сдержать не удавалось.

– Но мне легчает в последнее время, я даже смогла контролировать руку когда…

– Пыталась задушить Джейсона? Конечно, как нападать на кого-то так вы все здоровые.

Девушка виновато посмотрела на интерна.

– Но если хочешь, давай попробуем. В вашем коридоре нет санитаров, в основном другие больные, и если ты так уверена, что ничего не произойдет с ними… Даже со слепой Соломкой или наивным Забывашкой…

– Не стоит, интерн Джордж. Действительно, давайте подождем, пока все уляжется. – Ответила она, утерев несколько слезинок с глаз здоровой рукой.

Сеанс у Майлза прошел тихо. Вместо громких воплей всхлипы и рыдания, вмето набора препаратов – умение зацепить за живое. Боб даже начал находить что-то интересное в этой психологии, а потом и вовсе посчитал ее самой простой наукой – ведь рассказиков Джорджа было вполне достаточно, чтобы начать работать с больными. Но беззаботные мысли развеялись когда Чужую увели.

– Манипулировать чувством вины и страхом – самое легкое и отвратительное решение. – Заявил Майлз. – Ты хоть знаешь, из-за чего она получила эту болезнь?

Он никогда не лазил в делах больных, а уж тем более не стремился узнать все обо всех. Это как раз таки было хобби Джорджа, однако если психолог спросил знает ли он, значит братишке об этом ничего не говорили. Все эти мысли пронеслись в мгновение ока и не оставили никакого следа во взгляде Боба, кажется, вся эмоциональность досталась его брату.

– Не вдавался в подробности, это была какая-то физическая травма.

– Авария. Эшли Стриттер несколько раз учавствовала в гонках мотоциклистов. Она отлично управлялась со своим мотоциклом, всегда носила на голове шлем, была очень осторожна на дороге и еженедельно проверяла транспорт на пригодность в СТО. Ирония судьбы: опасность встретила ее не на мотоцикле, а в автобусе. Девушка сидела на переднем сидение около водителя, тот отвлекся, потерял контроль, случилась авария. Эш одделалась легким сотрясением мозга…

– Это же чудо, обычно те, кто сидят спереди, ломают себе все кости!

– Да, с точки зрения физических повреждений это чудо, но психика пострадала куда сильнее. Я довольно долго беседовал с ней, использовал различные методы и пришел к выводу, что в тот день она так же следила за дорогой и предвидила возможный исход аварии, но убеждала себя, что водитель все исправит, а ее помощь только помешает. Естественно, ее рука начала весь этот произвол по другим причинам, но с тех пор Эшли, или как ее здесь называют Чужая, очень восприемчива к словам «ты виновата», в любых проявлениях.

– Хорошо, понял, больше не обвинять ее не в чем.

– Не только ее. После смерти Штейна они и так загнаны в угол, сейчас даже самых буйных нельзя спрашивать вот так в упор, иначе мы вообще ничего от них не добьемся.

Он удивлялся, как говоря все это Майлз остается спокойным и подумал, что возможно его брат не был таким уж невнимательным или несерьезным, а просто умел держать себя в руках.

На смену Чужой пришла Хамелеон. На ее примере Боб отлично увидел что происходит с запуганными людьми: девушка вся трусилась, постоянно отворачивалась и боялась ответить даже на элементарные вопросы. Зато она спрашивала и очень много о том, правильно ли села, в ту ли руку взяла стакан воды и можно ли ей пожаловаться на головокружение. Она казалась такой беззащитной, вызывала жалость и сострадание, прямо как его брат.

– Дядя Томми, дядя Томми он…

– Успокойся, Хамлеон, он давно уже умер. Его тело выловили из реки. Твоего насильника больше нет, он не сможет тебя найти, потму что его не существует.

Услышав это, девушка немного успокоилась.

– А это точно был он? Высокий, лысый, толстый в синем свитере и рваных штанах, с золотыми зубами…

– Да, его опознали родственники.

– Хорошо, хорошо, это был он…он умер…

И снова в голове Боба возникли подозрения. Возможно, девушка описывала ту одежду, в которой Тома часто видели, а не ту, в которой нашли. Могла ли она быть той самой случайностью, сбросившей его с моста?

– Почему вы сказали ей о его смерти только сейчас? – Спросил Боб, когда Джейсон увел пациентку.

– Не пытайся шутить, сегодня это неуместно. Я проговариваю это как минимум один раз за процедуру, чтобы успокоить ее. Она хочет слышать эти слова снова и снова, это тоже часть ее расстройства.

Так они и просидели молча пару минут. Майлз всматривался в своего интерна пытаясь понять, что сегодня на него нашло и (как бы странно и бредово это не звучало) не подхватил ли он какую-то заразу от больных?

– Я извиняюсь, но кажется уже время начинать. – Голос Жениха растормошил обоих.

– Конечно, мы проведем тест как обычно, но сначала один вопрос. Ты не видел нигде призрака Штейна? Может, слышал его голос или силуэт заметил?

– Нет, доктор Майлз, я ослеплен красотой своей жены и не вижу никаких других призраков вокруг.

– Мы уже говорили, что жена это немного неуместное слово для вашей пары. Скорее невеста, ведь формально клятвы дают до момента смерти, помнишь?

– Я никогда не верил в этот ваш бред, а теперь и не скрываю этого. Мы идеальная пара, наша любовь вечна, и смерть нас не разлучила!

– Мы возвращаемя к началу, Жених.

– Никакое лечение тебе не поможет, если ты сам этого не хочешь. – Добавил Боб.

– Думать о своем здоровье эгоистично! Здесь у меня есть любовь, а все остальное приложиться. Я не уйду из этой лечебницы без Маргарет, это не обсуждается!

Он ударил кулаком по столу и скрестил руки на груди.

– Тебя никто не торопит. – Спокойно сказал Майлз. – Давай все-таки пройдем тест, это никак не повлияет на ваши отношения.

– Ладно, так уж и быть, будем считать, что это моя работа.

Тест показался Бобу глупым и бессмысленным, но когда Жених назвал правильно все предмты, словно через повязку глядел, это сильно удивило Майлза.

– Ты никогда так быстро не угадывал.

– А то! – Мужчина улыбнулся и дал пять своей невидимой подруге.

– Ты такой радостный, а между прочем недавно умер человек, твой друг. – Заметил Боб, и тут же поймал неодобрительный взгляд Майлза.

– Друг? Хах, он хотел, чтобы я оставил ее здесь, хотел убить Маргарет! Я рад, что этой проблемы больше нет в живых

(и ты тоже, Гарлоу)

теперь нам никто не мешает! Кто-то не верил, что моя жена реальна? Ну тогда смотрите! Я показывал тебе, Джордж, и Майлзу тоже покажу!

Пациент протянул им руку, демонстрируя кольцо на безымянном пальце. Майлз тут же попытался его снять, чтобы никто из больных не проглотил его и не использовал как средство для побега, но оно не снималось.

Боб, ссылаясь на то, что это брат ему насоветовал, предложил позвать Картера и разрезать кольцо, но Майлз не хотел этого делать. Он чувстовал, что дело тут не в отеке и не в очередном фокусе Артиста. Психолог даже взял лупу из ящика стола и присмотрелся внимательнее. Ему показалось, что золотистый цвет переходит в телесный…и что кольцо (срослось) намертво застряло на пальце.

– Ладно, ты прав, Джордж, с этим только Картер сможет разобраться. Попрошу его сегодня провести еще одну операцию, а пока что пусть Джейсон отведет его в карцер.

Жених смотрел на это с ехидной улыбкой. Ему нравилось наблюдать за тем, как психолог ищет объяснения, а еще больше нравилось чувствовать касание ее нежных губ к своей щеке.

Хорошо что хоть 13-й на приеме вел себя спокойно и не озадачивал врачей новыми проблемами. Он немного повспоминал о Штейне, потом о своем прошлом, вытерпел с достоинствои терапию и отправился в свою палату в сопровождении Джейсона.

– Не думайте, что мы за ним не скучаем, просто при вас об этом не говорим. – Сказал он напоследок, словно прочитав мысли обоих.

После обеда камень с души Боба спал: его брат ничего не заподозрил и возвращаться к психологу сегодня не собирался. Он и сам подумывал о том, чтобы пропустить одного пациента и перейти сразу к Неизлечимой, но передумал, чтобы не создавать брату проблем.

А предпоследним пациентом как на зло был Артист. Интересную вещь отметил про себя Боб: парень больше всех старался привлечь к себе внимание, творил различные фокусы, но по сути был самым непримечательным из всех. Он играл роль типичного психа с идиотскими идеями, словно стоявшего здесь для массовки.

Когда пациенту надоела терапия он вскочил на стол и начал скидывать все с полок. Это было предсказуемо, что он сделает что-то непредсказуемое. Боб спокойно схватил его за край смирительной рубашки, усадил на стул и отчитал, как маленького.

На удивление это сработало даже больше чем обычные нотации Майлза – пациент притих и спокойно досидел до конца терапии.

– Ведет себя точь-в-точь как наш одноклассник. – Пробурчал Боб, когда горе-больного увели обратно в палату.

– Очень много людей, особенно детей, страдают гиперактивостью.

– Тут вы ошибаетесь с диагнозом, в этом я уверен. Ему не хочется плясать весь день, просто пытается привлечь к себе внимание. Что бы там не написали предыдущее психиатры, они вам лапши на уши навешали (а себе галстук на шею). Парень наверно в дестве получал мало игрушек, внимания и в целом всего, чего хотел. Когда вырос то понял, что за деньги может купить себе все что хочет, и никакой родитель уже не поставит ограничений, но внимания не купишь…

– Был бы дефицит внимания, давно бы уже вылечили…

«И поэтому вы их перепутали, ведь существу зачем-то нужны именно эти пациенты. Жаль что Джордж этого не понимает, наверно полагает, что спецеалисты никогда не ошибаются».

– Ну я только учусь, мог что-то напутать.

Майлз ничего не ответил, это немного взволновало Боба, но уже через пару минут в кабинет вошла Инсанабили, и психолог сменил безразличие на сочувствие.

– Я знаю, что Штейн был очень дорог тебе, и не собираюсь донимать тебя сегодня терапиями или тестами. Но если ты хочешь поговорить, знай что у тебя есть отличная возможность. Все останется в стенах этого кабинета, правда, Джордж?

Боб кивнул.

Девушка посмотрела на них своими изумрудными глазами. Они были красными и усталыми от слез, почти что пустыми и безразличными но… в самой глубине ее души уже начинал разгораться огонь. Ненависть, желание отомстить, безумие, и еще черт знает что. Боб понял, что решил поговорить с ней как раз вовремя, ведь этой ночью пламя грозило превратиться в пожар.

– У меня есть мои друзья, они услышат меня и поймут, даже если я их не услышу.

– Они услышат, а тебе от этого полегчает?

Инсанабили посмотрела на Боба. Она прокрутила в голове все то, что Штейн говорил об этих двух интернах. Если он был уверен, что они помогут, был готов доверитья им, то и она могла. В конце концов девушка уже раз усомнилась в планах Штейна, и вот что из этого вышло.

– Возможно, мне полегчает если я поговорю с тобой, Джордж, но лишних сведетелей нам не нужно.

– Я не помешаю ва…

– Ты все слышал. ВАЛИ ОТ СЮДА!

И вот оно началось. Тихий заплаканный голос перерос в такой крик, что даже Майлз не хотел возвражать. Нельзя позволить этому волку в овечей шкуре обмануть себя.

Психолог молча вышел, перед этим поставив настольные часы около Боба. Интерн вспомнил слова брата об опыте общения с этой пациенткой и то, как он завоевал ее доверие несколькими словами: «вижу, ты творческая личность…»

– Знаешь, у меня есть одна идея, как помочь тебе услышать друзей. – Сейчас тембр его голоса стал спокойнее.

– Ты же психолог, а не маг…

– Но я слышал, что такие существа якобы навеивают некоторые мысли, которые высвобождаються подсознательно. Давай проведем одну терапию, она поможет тебе поговорить с ними, а может даже с какой-то частичкой тебя.

– Что еще за терапия?

– Сказка. Я начну рассказывать ее, а ты подхватишь. Мы будем дополнять друг друга. Ты же сможешь придумать историю?

– Смогу…

– Ну хорошо, тогда слушай. В одном маленьком домике посреди леса жили брат и сестра. Они так же были хорошими друзьями и все делали вместе. Как-то раз мама заперла их дома и запретила гулять. Тогда брат рискнул и вылез через окошко, но когда к нему подошла сестричка, оконо тоже было закрыто…

– И она чувствовала, что это дело рук какого-то злодея. Убеждала себя, что так быть не может, но…

– Окно было закрыто, и братик оказался на улице. Возможно, он ждал ее там, а может, с каждой секундой убегал дальше и дальше. Если она не открыла бы окошка сейчас, то могла бы и не догнать его.

– Но дома тоже было много интересных вещей. Он просил ее, чтобы она присматривала за их домашним животным, чтобы не оставляла домик пустым…

– И поэтому сестра осталась там совсем одна…

– Нет! Она открыла окно, и побежала следом, догнала его…

– Но как? Окно было захлопнуто и не ключей нигде не было.

– Она… смогла…прилумала сама ключ… – Голос начал дрожать.

– Небыло и нет ключа. Оно закрыто НАМЕРТВО.

– Все равно нашла, ключ всегда есть и она нашла его!

– Тогда где он? Где этот ключ?

– Я не знаю…не знаю…

Девушка не выдержала и разрыдалась. Боб подошел к ней и осторожно погладил по голове, боясь что грусть смениться агресией. Но Инсанабили продолжала рыдать, а тот факт, что «Джордж» не отходил от нее заставлял девушку поверить в реальность этой сказки.

До конца сеанса оставалась одна минута.

– Ищи ключ. Найди его до конца следующего сеаснса. Найди для него. – Тихо сказал Боб. Он знал, что запустил нужную программу.

Комментарий к 12. Инсайдер

В предыдущих главах сеансы были показаны не все, ясное дело. Поэтому диалог Майлзза и Чужой не был описан ранее, как и к примеру некоторые мелкие инцеденты.

========== 12. Трещит по швам ==========

Соломка с самого утра чувствовала что-то неладное. Еще до того, как санитары открыли двери и отвели их всех в столовую, ее разбудили шум и возня. Были крики. Сонная девушка точно не помнила кто кричал и что именно, только слова Джейсона отпечатались в памяти.

– Уберите ее! – закричал санитар. Затем что-то упало на пол и кого-то понесли в палату.

Она восприняла это за очередную попытку побега, хотя обычно они бежали все вместе. Во время завтрака ей так никто ничего и не объяснил.

Соломка попросила Жениха помочь ей добраться до палаты. Она села на пол и положила голову на колени, пытаясь таким образом избавиться от нового ведения.

– Божечка, Божечка, Божечка, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, защити меня, защити всех нас…

Девушка шептала эту нелепицу, забившись в угол своей комнаты. Из пустых глазниц катились горячие слезы. Они ведь не зря молчали сегодняшним утром, случилось что-то ужасное, чего до этого с ними не случалось. Это что-то сломало их мир и начинало переписывать правила. Правила, которые позволяли им существовать. А она… она ничего не могла сделать, только просить, чтобы все наладилось.

– Он не помогал и никогда не поможет, заткнись уже и постарайся сделать что-то полезное.

Этот до боли знакомый голос прозвучал слишком грубо и холодно. Даже Джейсон никогда не был так строг с ней.

***

– Инсанабили, ты не хочешь поговорить?

– Уходи прочь, отвали от меня!

Вновь залезла под одеяло своей кровати и замолчала. Сегодня ее бросало между приступами гнева и апатии, но не тем не другим она не могла утолить свое горе, как бы не пыталась.

– Знай, не только ты скучаешь за ним. – Историк не стал подходить ближе, так и остался стоять в дверях палаты.

– Вы бы не стали жалеть его если бы узнали…

– Я и так знаю, но это нечего не меняет.

– Что ты знаешь? НИЧЕРТА!

Раньше на этот крик наверно сбежались бы все пациенты, но после того как она накинулась на Соломку они боялись подходить к Инсанабили. Опыт с забывашкой и Чужой подсказывал, что в такие моменты лучше держаться подальше.

– Не глупи, дорогая, я ведь был здесь когда вы пришли. Пускай только один раз, но я увидел, так же как и ты братьев Гарлоу, увидел, когда вы впервые подымались в кабинет Картера. Но как по мне вы уже достаточно натерпелись по эту сторону могилы, и раз уж он погиб от их рук по-моему очевидно, что туда вам путь закрыт.

– Если знаешь тогда расскажи им, вперед! Пускай они отпразднуют это… умер еще один помощник Картера, какая радость!

Теперь он уже подошел ближе, пусть и осознавал весь риск. Дерганья под одеялом сменились тихими всхлипами.

– Тебе хочется, чтобы все были против тебя, и ты ищещь этому подтверждений. Думаешь, если все отвернуться станет легче, и ты искупишь свою вину? Это не так.

Всхлипы прекратились. Она ждала еще чего-то, видимо тех слов, которых так и не услышала от Штейна, или от своих теневых друзей. Но у Историка были свои планы.

– Я не скажу этого за тебя, если хочешь посмотреть на их реакцию придется самой.

Никаких объятий как это сделал бы Штейн. Он молча встал и ушел. Это привело к очередному приступу криков и плача, но Историк не реагировал. Он ждал, как заботливый отец, ждал когда ребенок возьмет себя в руки.

***

– … и тогда нас принудительно перевели в палату.

Когда эта длинная история подошла к концу палату окутала тишина. Несколько секунд все стояли молча, пронзая Инсанабили взглядом, как она того и ожидала, но вдруг Тринадцатый подошел к ней.

– Это многое объясняет. Отношение к вам со стороны санитаров, те странные метки. И теперь ты просишь прощения… Ну что же, я думаю, ты его заслужила.

– Когда мы попали сюда, все что было раньше потеряло свой вес. По эту сторону могилы все равны. – Сказав это, Зэд тоже подошла к ней.

– Работаем как один механизм. Ударить тебя, значит ударить себя.

Вслед за механиком к ней подошли и другие. Они сложили свои руки вместе и теперь, глядя друг на друга, наконец-то почувствовали облегчение. Тайны становились явью, незнакомцы – друзьями, все близилось к концу. Весь этот ад из бесконечных побегов, терапий и карцеров скоро они оставят это позади, переступят точку невозврата.

***

Жених вернулся с терапии очень угрюмым. Он сел под тяжелой дверью карцера и ушел в свои мысли, в тот чудесный сад, где их с любимой повенчали вновь. Многие думают, что семья это лишь кровные узы, но они ошибаються, муж и жена – это уже семья.

А вот эта кучка психов, в них он ошибался. Они не были ему родными – родные никогда не встанут на пути твоего счастья. Он был не против их желания сбежать от сюда, так почему же они противились его мечте? Почему все так стримительно отганяли от него Маргарет, называли ее наваждением, когда других духов наоборот ждали к себе в гости?

В первую очередь он должен заботиться о СВОЕМ счастье, о СВОИХ обещаниях, о СВОЕЙ любви.

Она лежала на полу, одетая в наряд официанктки, прямо как в ту ночь.

– Не иди за ними, иди за мной.

– Все сделаю, как ты просишь.

Она улыбнулась, ее тощая фигурка начала таять, плыть, исчезать.

– И еще одно, передай от меня привет Штейну.

Контур ее губ растянулся в хищной улыбке, после чего окончательно исчез.

***

– Артист, дружище, меня кое-что беспокоит.

– Тоже тоскуешь за Штейном? – Спросил тот Механика, продолжая играть с самим собой в шахматы.

– Не только. Это механизм, который я слышу, он меня беспокоит.

– Механизм? – Почти что шах. Он так обрадовался, но когда перешел на другую сторону доски сразу погрустнел.

– Да, но не простой. Он как будто не железный, а из плоти, но тоже ритмично движется и работает, безпрерывно работает! Мне страшно, когда все вокруг замолкает я вновь вновь слышу его, он как будто всегда был там, внизу.

– Ты и сам живой механизм, так чего же тут бояться?

– Не знаю, но вряд ли у этой штуки внизу хорошие намеренья. Надо убираться от сюда и поскорее!

– Убираться? Нет… погоди… – Еще одна фигура слетела с доски. – Мой новый номер не готов.

– Потом отрепетируешь, сейчас не вре… погоди я снова слышу его. Часть этого механизма, оно стучит в тебе!

– А вот это уже полный бред! – Ладья с такой силой ударила по дске, что другие фигуры чуть не рассыпались.

– Меня не обманешь, я так много работал с машинами. Я знаю. У вас с ним один ритм, вы подобны друг другу.

– И что ты этим хочешь сказать?

– Если ты часть той жуткой машины в подвале, тебе нельзя доверять.

– А значит той чудачке, что раньше помогала Картеру, ты веришь? Ведь это она рассказала нам бред о красной хреновине из железного гроба.

– Да уж, ей доверять поводов больше чем тебе.

– В таком случае, я полагаю, нашей дружбе конец. Иди к ней и пытайся сбежать, но знай, если Картер встретит вас прямо у выхода и поведет в операционную, в этом будет только ваша вина. Если даже своего «братца» смогла укокошить, ваша смерть лишь вопрос времени. Он тоже верил ей, Механик, неправда ли?

– Инсанабили никогда не стала бы снова сотрудничать с этим монстром, и уж тем более не убила бы своего лучшего друга. Ты же сам видел, как она рыдала, как царапала стены и как санитары оттаскивали ее от тела.

– Видел. – Наконец-то маленькая пешка достигла своей цели и сразила короля. – Это была хорошая игра.

***

Забывашка смотрел на других своим вечно непонятливым взглядом. Они думали, он опять вспоминал их имена, но на самом деле парень просто не знал, как сообщить им новость.

Он уходил от сюда. Один.

Софи, его прекрасный ангел спасения, она сказала ему, что через пару дней вытащит его от сюда. Они ведь сами говорили, что должен выбраться хотя бы один… И похоже, именно он стал избранником судьбы.

Больше всего Забывашке хотелось забыть эту чертову Темницу для Разума, забыть процедуры, сборище психов как в черных рубашках, так и в белых халатах. Но он не мог. Он поклялся себе, что будет помнить эту историю до конца своих дней, как и вспомнил теперь убийство своей жены.

Забавно. Он больше не забудет, а значит, его имя потеряло смысл, он стал не нужен этой больнице, он может уйти.

========== 12. Похорон ==========

Наступило время отбоя. Джейсон как обычно начал заперать палаты на замки. Этот отвратительный мир жил как прежде, быстро же все наладилось после смерти Штейна. Или, это только кажется, что наладилось? Нет, ее так просто не обдурить! Мир может притворяться, что ничего не случилось, но изменения все равно изуродуют его счастливое личико.

Вот санитар подходит к ее палате, но не спешит закрывать дверь. Он останавливается, неужели, смотрит на нее? Нет, там к нему подходит еще кто-то, дверь открывается.

– Инсанабили, мы похороним его сегодня, ты можешь присутствовать на похоронах, если будешь себя хорошо вести.

Девушка отрывает голову от подушки и встречается взглядом с Джорджем. Она молча кивает – на большее нет сил.

– Жанна попросила застегнуть ремни на твоей рубашке, на всякий случай.

Пациентка встает с кровати и даже не пробует вырваться, когда на застежке щелкает замок. Этот парень – Джордж – слишком глуп и наивен. Он даже не подозревает, что она недавно нашла осколок стекла под диваном. Откуда он там взялся, почему его не убрали – не важно, главное, она прячет его под рукавом, а добродушный интерн ничего не стал проверять.

Вместе с Джейсоном они подходят к входной двери. Инсанабили надеется, другие не сочтут это за предательство, а даже если так она ни за что не отказалась бы от такой возможности. Пациентка на секунду останавливается на пороге – то самое место, до которого они никогда не добегали.

Дальше они заворачивают в сторону бывшего сада, а от туда – к могилам. Остальные собрались там, даже Рэйган и Картер. Конечно, он должен был прити, она на это и рассчитывала.

Только вот одного Инсанабили не ожидала – гроб лежал в земле уже закрытый, дожидался, пока его засыпят и забудут навеки. Она так и не смогла посмотреть на друга в последний раз.

– Ну что, хватай лопату, Гарлоу.

– Рэйган, постой! Дай ей попрощаться.

Джордж отпускает Инсанабили, она подходит к краю, смотрит на крышку. Говорить что-то в их присутствии – все равно что выступать в театре, так что девушка проговаривает все про себя. Она знает, что он услышит, где бы сейчас ни был.

Левая рука сжимает осколок, врачи устали ждать и смотрят по сторонам. Она делает едва заметный шаг в сторону Картера. И еще один, и еще.

Как вдруг к могиле подходит Джордж. Он ложит руку ей на плечо уже не для того, чтобы удержать.

– Я почти не знал его, но за то время, что мы с ним общались я… Был в восторге. Штейн был гением, да, безумным, со своими проблемами, но гением. Мне очень жаль, что ему так и не удалось избавиться от этой проблемы, надеюсь, на том свете безумие его отпустит.

Инсанабили не любила пизнавать подобных вещей, однако ей пришлось. Джордж был куда храбрее ее самой, он не боялся последствий, в нем еще оставалась сила, чтобы их пережить. Толи жизнь недостаточно его пинала, толи он правда был лучшее самой Неизлечимой, но факт оставался фактом.

Другие посмотрели на него с удивлением, кроме Боба – он так и знал, что брат ляпнет что-то подобное. Джейсон, кажется, хотел покрутить пальцем у виска, но вместо этого почесал затылок.

– Ладно, уведи ее обратно в палату, остальные помогите мне засыпать яму. Жанна, Алиса, вы свободны.

Осколок стекла так и остался спрятан между пальцами. Возможно, это и правда была его судьба – сломать это проклятие.

– Ты хороший человек, Джордж, хоть и помогаешь им. – Сказала она, когда они отошли от остальных.

– А ты только пытаешься казатся злой на весь мир.

– Ты же видишь, это не от хорошей жизни. Знаешь, Темница для Разума, она сломала наши крылья, а мы были так близки к завершению. Может, тебе удасться найти ответ в этих обломках, и не пытайся их поченить, лучше береги свои.

Если он и правда был тем, кто должен закончить все это, она сделала достаточно. Гарлоу отвел пациентку в палату, расстегнул замок (хоть ремни и были очень слабо затянуты) и закрыл дверь. На какое-то время она осталась совсем одна.

Перед глазами начали мелькать какие-то картинки, больше напоминавшие мультфильм «Алиса в стране Чудес». В этом мультике Штейн спокойно открыл дверь и вышел из своей палаты, он направился по коридору больных на свет вдалеке, Инсанабили тоже потянулась к двери, но стала уменьшаться, и вскоре попросту не дотягивалась до ручки.

– Ключ… да где же этот чертов ключ?

В той сказке девочка взяла ключ со стола, а потом снова уменьшилась, он лежал у нее в руке, а между пальцев Неизлечимой как раз блестел осколок стекла.

– Возможно, Зэд была права и… Нет, это все только усугубит, это будет не настоящий побег.

Ничто не помогло бы лучше, чем ее друзья. Уж они-то знали, что такое не настоящее. Может, они и пытались с ней поговорить, или же просто забыли, как и остальные уже начали забывать о ее мертвом друге.

– Но по крайней мере, это поможет, так быстрее… так проще…

Знакомая дрожь вернулась из детства. Ужасное осознание того, что впереди возможно ждет ничего, но и оставаться тут уже не возможно. Неьзя было стоять около того окна и ждать, пока он скроется за горизонтом.

Она и не поняла, как сделала первый порез, только когда боль нахлынула, осознала случившееся. Инсанабили впала в ступор и надолго, даже попыталась закрыть эту царапину пальцами.

– Да ладно, к черту все это, просто наберись с… с… смелости и с… сделай…д…д… до конца.

Следующее порезы были куда глубже, но боль не приходила. Девушка боялась смотреть на руку – она знала, там сейчас очень глубокие раны. Неизлечимая ждала того чувства, что посетило ее друга перед смертью, а оно, как и боль, не приходило.

Ей показалось, что она попала в чистилище, либо время замедлилось. На душе стало очень легко, захотелось смеяться. Наверно, со стороны это выглядело глупо – больная ведь должна кричать от боли, а не заливаться смехом.

Пальцы отпустили стекляшку и окунулись в кровь – теперь ее было достаточно. Не глядя, она провелась ими по стене палаты и снова и снова…

***

Копание ям очень сильно выматывает. После такого следует отдохнуть за чашкой крепкого кофе. Остальные пошли спать, кроме Рэйгана, он как обычно проводил все время с этим существом.

Джейсон сказал, Джордж уже вернул ему ключи. Вурст тоже решил посидеть в столовой, только налил себе какой-то выпивки (где же он тут алкоголь достал?).

Я пытался успокоиться, но не мог. Все мысли только о предстоящем ритуале. Что это будет? Что с нами станет после этого?Последовав примеру своего неугомонного братца, я решил немного погулять по коридору, думал, глупые идеи выветряться. Тогда то я и услышал смех.

Он доносился из палат пациентов, Джейсон как раз оставил ключи у Федора и ушел спать. Мою голову пронзила мысль «неужели, сработало? Я смог убедить ее… надо проверить». К счастью раздобыть ключи у Федора не трудно, кое-кто очень любит спать в свою смену.

Мне даже не пришлось открывать палату – в окошко я увидел, что она лежала на полу, в луже слегка блестевшей в лунном свете крови. Алая жидкость еще не успела загустеть, а смех затих совсем недавно. Значит, все кончено? Никто ни на кого не будет нападать, никто не помешает экспериментам, никто не испортит нам практику? Фух, ну наконец-то! Думаю, она тоже этому рада, ведь Инсанабили не видела Штейна почти целый день.

Я проснулся, чувствуя на себе чей-то тяжелый взгляд, но комната была пуста. В этом месте так много всего, что я и не знаю, на кого подумать. Бывший психолог? Друзья Инсанабили, Жениха или Соломки? Может, то неведомое нечто? Или еще какой-то незваный гость?

Мне стало очень неуютно под этим взглядом. Я пытался убедить себя, что это просто наваждение, но оно не прекращалось. А тогда тихие шаги в коридоре. Напротив моей комнаты хлопнула дверь. Это Боб, он так поздно лег спать…