Текст книги "Звезды южного неба"

Автор книги: Элизабет Хэран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Глава 33

Впервые за последние неделю-полторы Эстелла осталась совсем одна, и это показалось ей ужасным. В доме было слишком тихо. Сначала, подвергнувшись «вторжению» горожан, она немного нервничала. Но когда дядя Чарли и остальные стали приходить регулярно, привыкла к их присутствию. И как только эти посещения прекратились, она поняла, как ей было комфортно в веселой компании. Мерфи тоже приходил почти каждый день: сидел на кухне и пил чай с Эстеллой, поставив больную ногу на стул перед собой. Мужчинам, занимавшимся ремонтом, он давал веселые советы, и их реакция на них всегда очень забавляла Эстеллу.

Мужчины выкрасили в доме все комнаты, починили крышу, переднее крыльцо и отремонтировали такие мелочи, как дверцы буфетов и сетчатые ставни для защиты от мух. Марджори сшила занавески для каждой комнаты, новое покрывало для дивана и подарила Эстелле красивые скатерти, украшенные цветами пастельных тонов. По всей видимости, она привезла эти скатерти из Англии, и они очень дополняли обновленную кухню. Войдя во вкус, Конни начала шить одежду для ребенка, украшая ее прелестной ручной вышивкой. Эстелла была очень благодарна горожанам за их заботу. Для нее очень много значило, что ее любили и уважали.

Мэй настояла на том, чтобы Эстелла взяла себе комнату отца, заявив, что сама предпочитает спать во дворе. Когда же Эстелла упомянула зимние ночи, которые, по всей видимости, были ужасно холодными, Мэй сказала, что будет спать в комнате Бинни, так как там, по ее словам, было достаточно места для них обеих. Эстелле показалось, что аборигенка предложила это, чтобы сделать ей приятное, потому что она часто замечала, как Мэй мечтательно смотрит вдаль, будто ощущая какой-то духовный зов.

Когда тишина в доме стала невыносимой, Эстелла отправилась в бар навестить своего дядю. Зайдя внутрь, она увидела его сидящим на высоком стуле на месте хозяина, а напротив, на таких же высоких стульях – Марти и Уэгза. Они сидели к ней спиной, поэтому не заметили ее прихода.

– Ты бы мог привезти мне немного пива, когда в следующий раз поедешь в «Манджеранни» или в Марри, – говорил Чарли, обращаясь к Уэгзу. – Сухая погода – и без того бедствие… но вот эта «пивная засуха» длится уж слишком долго.

Эстелла даже остановилась от неожиданности, недовольная словами Чарли, потому что знала, что Дэн как раз сейчас боролся со своей тягой к спиртному.

– Помнишь, что случилось пару лет назад, когда ты просил Уэгза привезти пиво из Марри? – спросил Марти.

– Еще бы! – воскликнул Чарли и недовольно посмотрел на почтальона. – Тогда он по дороге выпил почти все пиво.

Марти расхохотался, но Уэгз бросил на обоих гневный взгляд.

– А вы попробуйте проехать от Марри в такую жару… посмотрим, какая жажда будет у вас! – сказал он возмущенно.

– Жажда! – воскликнул Чарли. – Я заказал сотню бутылок, а ты привез в город меньше дюжины.

Казалось, Уэгз совсем не чувствовал себя виноватым.

– Проклятый грузовик постоянно застревал в песке из-за этого лишнего груза.

Чарли посмотрел на него скептически.

– И получается, ты нашел очень оригинальный способ облегчить его, – сказал он с сарказмом.

Уэгз проигнорировал его слова, поэтому Чарли обратился к Марти.

– Как думаешь, будет слишком бесцеремонно с моей стороны попросить нашего нового пилота привезти несколько ящиков пива?

– С каких это пор ты стал стесняться бесцеремонности? – спросил Марти.

– Нового пилота? – спросила Эстелла, и мужчины обернулись. – Какого нового пилота?

– Я… я только что связывался с аэродромом в Лонгрич. К нам на несколько недель летит доктор Джонс, чтобы помочь Дэну… И у него свой самолет.

– Это Дэн попросил замену?

– Нет, я сам. Не хочу, чтобы Дэн возил тебя по округе на этом старом корыте с болтами, которое он называет самолетом.

Эстеллу тронула его забота.

– А ты уверен, что беспокоишься за меня, а не за Дэна?

Чарли вскинул подбородок, будто защищаясь.

– Только слепой не увидит, как он последнее время напряжен.

– Он старается изо всех сил, дядя Чарли.

– Я это очень ценю. Просто думаю, что ему сейчас не стоит летать. Поэтому и попросил прислать нам какого-нибудь пилота до тех пор, пока Мерфи не выздоровеет.

– А ты говорил уже об этом Дэну?

– Еще нет.

Эстелла не знала, как Дэн отнесется к этой новости. Первая неделя совсем без спиртного оказалась для него настоящим адом. И он страдал не только физически – ежедневная психологическая битва с самим собой была для него пыткой. Эстелла понимала, что это не лучшее время, чтобы водить самолет. К счастью, ее больше не вызывали на пастбища, но сам Дэн три раза летал к своим пациентам и каждый раз отказывался брать с собой Бетти. А это значило, что он совсем себе не доверял.

Они услышали, как какой-то самолет начал заходить на посадку.

– Это доктор Джонс? – спросила Эстелла.

– Нет. Это, должно быть, Мерфи. Он летал на место вашей аварии с инспектором из страховой компании.

– Ох, – Эстелла очень сочувствовала Мерфи. Она представляла, что значил для него самолет. – А когда прилетит доктор Джонс?

– Через неделю… может, дней через десять. Кажется, он собирается получить совершенно новенький самолет, прежде чем прилететь сюда. Думаю, у него куча денег… или богатенький папаша.

Эстелла удивилась, что такой состоятельный человек может захотеть работать в Кенгуру-кроссинг.

– Пожалуйста, дядя Чарли, не заказывай пока пива. Дэну и так тяжело приходится. Мы все должны ему помогать.

Чарли нахмурился.

– Я бы сейчас все отдал за кружку холодного пива, – проворчал он.

– Ты же знаешь, если в баре будет пиво, то перед таким соблазном Дэн может и не устоять.

– А я откажусь ему наливать.

– Это его унизит. Я понимаю, что вам всем нелегко, но представьте, какие мучения сейчас испытывает Дэн. Ему в десять раз хуже, чем вам. Если он продержится еще примерно неделю, то к тому времени, как прибудет новый врач, пройдет через самые тяжелые симптомы воздержания. Вы же понимаете, что ему захочется произвести на него хорошее впечатление.

Чарли понимал, что Эстелла права, но мысль о том, что ему придется обходиться без холодного пива еще десять дней, была невыносима.

В зал вошел, прыгая на костылях, Мерфи, а с улицы донесся звук взлетавшего самолета эксперта страховой компании.

– Как он быстро улетел, – заметил Чарли.

– Я сказал ему, что в баре нет никакой выпивки.

Чарли закатил глаза. Теперь об этом узнают все в округе!

– И что он сказал по поводу твоего самолета?

Он мог и не спрашивать, потому что выражение лица Мерфи говорило само за себя: дела обстояли плохо.

– Самолет не подлежит восстановлению, – удрученно ответил Мерфи.

– А когда они дадут тебе денег на покупку нового?

– Это будет не новый самолет. Страховая компания дает мне деньги только на покупку самолета такого же возраста, как и тот, что я потерял. Найти его будет непросто… и я даже не могу начать поиски, пока не буду ходить без этих проклятых костылей.

В течение всего месяца после спасения Мерфи и Эстеллы Дэн изо всех сил пытался найти себе занятие, чтобы не думать о спиртном. Его не обрадовала новость о прибытии нового врача. И не потому, что ему не нужна была помощь, напротив, он столько времени ее добивался; просто Дэну было стыдно за свою больницу. Зная, что новый врач мог появиться в любой день, Дэн старался смотреть на больницу свежим взглядом, и то, что он видел, ему совсем не нравилось.

– Знаешь, Бетти, – сказал он как-то вечером, просматривая больничные книги. – Эту больницу нужно просто закрыть.

– Неужели все так плохо? – она знала, что дела обстоят не очень хорошо, но они, казалось, всегда справлялись.

– Хуже, кажется, и не бывает. Все, что не сломано, давно устарело. И у нас не хватает абсолютно всего, начиная с бинтов и кончая антисептиком.

– А мы не можем добиться большего финансирования?

Дэн скептически ухмыльнулся.

– Когда дело касается финансирования, думаю, бюрократы в столице вообще забывают о существовании Кенгуру-кроссинг. Когда я направил наш последний заказ… кстати, на самое необходимое… мне заявили, что мы исчерпали свой кредит. Похоже на то, что нам придется просто закрыться.

Бетти с грустью посмотрела на Дэна.

– А как же те деньги, что мы собрали во время скачек?

– Их едва хватило, чтобы пополнить запасы воды.

– О Боже! Если бы дождь шел, когда ему положено, то нам бы не пришлось в прошлом месяце покупать воду. В прошлом году в это время наши резервуары были полны дождевой водой.

Вдруг они оба услышали гул самолетного двигателя и с недоумением посмотрели друг на друга.

– Наверное, это новый врач, – сказала Бетти. – Мы больше никого и не ждем.

Дэн вздохнул.

– А я как раз собирался связаться по радио с аэродромом в Лонгрич. Хотел, чтобы они передали ему, что он может не прилетать, – Дэн оглядел себя с ног до головы. – И вот он уже здесь. Так что мне стоит привести себя в порядок. У меня есть чистый белый халат?

– Да, в вашем кабинете.

К тому времени, как Дэн подошел к самолету – новенькой блестящей «сессне», его двигатель уже замолчал, а новый врач, выбравшись из кабины, доставал свой медицинский саквояж из заднего отсека. Дэн видел его со спины – на нем была такая же, как и у него, клетчатая рубашка, светлые молескиновые брюки и шляпа. Дэн еще не знал, чего ожидать, но почему-то надеялся, что новый врач придется ему по душе. Он совсем не походил на этих высокомерных сынков хирургов столичных клиник, только что закончивших медицинский институт.

– Добро пожаловать, доктор Джонс, – воскликнул Дэн.

Новый врач повернулся, и глаза Дэна широко раскрылись от удивления.

– Привет, Дэн. Конечно, мы с тобой давненько не виделись, но, как я понимаю, в буше не любят формальности… Поэтому зови меня просто Кейт.

– Кейт… Джонс, – едва смог выговорить Дэн, оглядывая ее с головы до ног.

Она покраснела.

– Я подумала, врачи в буше одеваются именно так, и вижу, что была права.

Дэн не смог сдержать улыбки, ведь он и Кейт вместе учились в медицинском институте в Сиднее. Они не были близкими друзьями, поскольку оба отличались замкнутостью из-за одинакового положения: у обоих отцы были блестящими хирургами, широко известными в городе.

– Даже не верится, что ты меня помнишь; думала, совсем забыл, – сказала Кейт, улыбаясь и снимая на минуту шляпу, чтобы взъерошить волосы. Ее немного удивила жара, стоявшая в Кенгуру-кроссинг.

Дэн хотел что-то ответить, но совсем растерялся. Кейт почти не изменилась, если не считать ее теперешнего наряда. Она всегда коротко стригла волосы и никогда не пользовалась косметикой. Дэн впервые заметил, насколько Кейт привлекательна… А может быть, он просто уже многие годы не видел красивых женщин, если не считать Эстеллы. У Кейт были теплые карие глаза, прекрасно гармонировавшие с золотисто-каштановыми волосами. Но ее вид напомнил Дэну годы учебы в институте, которые он предпочитал не вспоминать. Большинство студентов отличались огромными амбициями, мечтая стать или талантливыми хирургами, или главными врачами в крупных больницах, как и их преуспевавшие отцы. Целью же Дэна было помогать тем, кто в этом нуждается больше всего, – людям из бедных слоев общества, что сделало его непопулярным среди студентов.

– Сколько времени прошло… Но я совсем не удивилась, узнав, что ты работаешь в буше. Насколько помню, ты всегда хотел именно этого, – сказала Кейт.

– Так и есть. Но удивительно, что ты помнишь такие вещи, – ответил Дэн.

– Я восхищаюсь тем, что ты делаешь для людей в буше, и не только я…

– Что ты хочешь сказать?

– Твой отец очень тобой гордится.

Слова Кейт поразили Дэна, и это отразилось на его лице.

– Он же выдающийся хирург! – Дэн не мог себе представить, что человек, достигший таких вершин в своем деле, может восхищаться его крошечным вкладом в медицину.

– Это, конечно, так. Но у него новейшая больница и просто неограниченное количество талантливых сотрудников. А у тебя все наоборот – нехватка лекарств и материалов, недостаточное финансирование, почти нет сотрудников… Именно ты – блестящий врач! И твой отец с этим согласен.

Дэн раскрыл рот от удивления.

– На твоего отца… да и на моего тоже… огромное впечатление произвела твоя преданность местным жителям… честно говоря, и на меня тоже. Вот почему я добровольно изъявила желание приехать сюда. Я уже работала в таких городах, как Темворс и Тувумба, но мне всегда хотелось попасть в более отдаленные районы, где люди имеют очень ограниченный доступ к медицинской помощи.

Дэн в буквальном смысле лишился дара речи. Он не мог поверить в то, что Кейт сама захотела работать с ним в Кенгуру-кроссинг, и очень редко получал новости от своего отца, который трудился в престижной сиднейской больнице «Норт Шор». Дэн даже и подумать не мог о том, что отец считает его работу чем-то стоящим.

– У тебя удивленный вид, – сказала Кейт. Но это было даже преуменьшением.

– Твои слова меня поразили… Во-первых, я не разговаривал с отцом больше двух лет и, уж конечно, не знал, что он интересуется происходящим здесь.

Мать Дэна умерла восемь лет назад, и с тех пор контакты между отцом и сыном стали нечастыми и в основном натянутыми. Они были слишком не похожи друг на друга, чтобы иметь хоть что-то общее, кроме медицины. Дэвлин – очень общительный человек, Дэн – тихий и замкнутый, такой же, какой была и его мать. А после аварии, в которой погиб Уильям Абернати, Дэн еще больше ушел в себя.

– Уверена, что ты не очень удивишься, услышав, что у твоего отца полно влиятельных друзей в сфере медицины. И они постоянно держат его в курсе того, чем ты тут занимаешься. Он сказал, что пару раз звонил сюда, но оба раза попадал на местного бармена, который, как я поняла, немного несдержан на язык.

На самом деле Дэвлин назвал Чарли «крикливым хулиганом».

Несмотря на то, что слова Кейт его ошеломили, Дэн улыбнулся.

– Чарли – истинный представитель буша, особенно когда выпьет пару кружечек пива.

Кейт огляделась.

– А ваш городок совсем небольшой.

– Это правда. Собственно, он весь перед тобой – несколько домов, огромное количество пыли и миллионы мух.

– А это больница?

– Да, она самая. Послушай, Кейт, боюсь, что, может быть, ты проделала весь этот путь совсем напрасно. Последний год у нас было очень мало пациентов, и надежды на получение финансирования, которое нам так нужно для продолжения работы, почти нет. Бюрократы из центра оперируют только цифрами, и, думаю, они, вряд ли считают аборигенов за настоящих больных… А ведь их намного больше, чем белых. Если говорить начистоту, то все настолько плохо, что, думаю, мне придется закрыть больницу, – он был уверен, что Кейт надеется получать здесь зарплату, а надежды на это не было никакой.

Кейт улыбнулась, чем совсем сбила Дэна с толку.

– Тогда могу сказать, что приехала как раз вовремя, – ответила она.

– Ты о чем?

– Ты что, не читаешь газет?

– Мы получаем их с опозданием чуть ли не в две недели. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что всего два дня назад наши с тобой отцы устроили в Сиднее крупное мероприятие по сбору средств для твоей больницы. И чек на полученные деньги я привезла с собой. Уверена, здесь денег больше чем достаточно, чтобы модернизировать помещения и оборудование, купить новые кровати… или что там тебе нужно. Однако твой отец попросил меня об одном одолжении, – в ее глазах появился озорной огонек.

– Ты о чем?

– Ты обязательно должен поставить в больнице телефон. Он хочет разговаривать с тобой напрямую, а не переругиваться каждый раз с местным барменом.

Дэн задохнулся от удивления.

– Не могу поверить, что это правда.

– Но это так, – Кейт достала газету и, развернув ее, показала ему статью, в которой была еще и фотография его отца и доктора Джонс. Дэн прочитал первые несколько строк:

– «…благотворительное мероприятие по сбору средств, проведенное прошлым вечером в отеле «Хилтон» несколькими самыми известными хирургами Австралии, включая мистера Мартиа Джонса и мистера Дэвлина Дугана, позволило собрать значительную сумму денег, которые пойдут на модернизацию больниц в буше, в первую очередь в Кенгуру-кроссинг…»

Кейт достала чек, и Дэн чуть не потерял сознание, увидев в нем сумму. В восторге он обнял и закружил Кейт.

– Ты наша спасительница! – закричал он.

Когда Эстелла рассказала Чарли, что собирается поговорить с местным колдуном – кедайтчей – о Мэй, тот согласился, что из этого может выйти толк, но отказался идти вместе с ней в качестве переводчика.

– С тобой пойдет Эдна, – сказал он. – Она знает, где его найти.

– Но, дядя Чарли, Эдна и сама очень плохо говорит по-английски.

– Я же с ней общаюсь, и мы друг друга понимаем.

Эстелла поджала губы.

– Ну, пожалуйста… пойдем со мной…

– Извини, Эстелла, но мне становится плохо даже от мысли, что нужно снова идти в буш. У меня еще с прошлого раза не прошли мозоли.

После того как Чарли объяснил Эдне, чего Эстелла хочет от кедайтчи, обе женщины отправились в путь. Эстелла была совсем не уверена, что из-за языковых проблем ее план сработает, но отчаянно хотела узнать, почему Мэй стала вести себя так странно, ведь от ее поведения страдала Бинни.

Потратив на дорогу не один час, Эстелла и Эдна наконец подошли к лагерю аборигенов, расположенному в нескольких милях вверх по течению полностью пересохшей реки Диаманты. В лагере было несколько аборигенов, включая женщин и детей, но один мужчина сидел в одиночестве. Он оказался единственным человеком, который ничем не занимался. Остальные мужчины копали яму, собираясь запечь под горячими углями эму, женщины чистили какие-то плоды, похожие на помесь орехов и ягод, а дети на окраине лагеря выковыривали личинок и складывали в миски из коры для дальнейшего приготовления.

Эдна представила Эстеллу кедайтче, которого звали Байрум-Бирра. Он сидел, скрестив ноги, в тени акации и не встал, здороваясь с ней. Из одежды на нем была только набедренная повязка, и Эстелла заметила на его худом теле несколько странного вида шрамов, которые выглядели так, будто были нанесены специально. У кедайтчи была борода и усы с проседью, а лоб, или та его часть, которую было видно из-под цветной головной повязки, был в глубоких морщинах. Конечно, Эстелла не думала, что колдун племени аборигенов будет молодым человеком. Она представляла себе мудрого старца с седыми волосами. Но Байрум-Бирра оказался не слишком старым.

Байрум-Бирра жестом предложил Эстелле и Эдне место напротив себя. Садясь в пыль в тени акации, Эстелла чувствовала себя так, будто удостоилась аудиенции королевской особы, но потом подумала, что Байрум-Бирра считается чем-то сродни королю аборигенов, поскольку кедайтча очень уважаем членами племени.

Говоря на своем языке, Эдна объяснила, что Мэй кто-то дает спиртное, а та не говорит Эстелле, кто именно, потому что боится, что с ее ребенком случится какое-нибудь несчастье. Когда Эдна закончила свои объяснения, Байрум-Бирра минуту молча смотрел на Эстеллу. Она старалась сидеть под его немигающим взглядом как можно спокойнее. Из-за его широких ноздрей и черных глаз с пронзительным взглядом Байрум-Бирра казался очень злым, но Эстелла чувствовала, что он заинтересовался делом белой женщины и вряд ли сердится на нее.

– Пожалуйста, спроси у Байрум-Бирры, наложено ли на Мэй проклятье, – сказала Эстелла Эдне.

Эдна бросила на нее безучастный взгляд, и Эстелла догадалась, что та не поняла. Это привело ее в отчаяние.

Байрум-Бирра закрыл глаза, и его тело начало медленно покачиваться. Затем вдруг снова открыл их, пронзительно посмотрел куда-то в пространство между Эстеллой и Эдной, что-то сказал Эдне, и та, повернувшись к Эстелле, стала переводить.

– Байрум-Бирра говорить… не уад-йео-йео… – сказала Эдна, покачав головой.

– Что это значит? – спросила Эстелла разочарованно.

Эдна и кедайтча снова заговорили друг с другом, но теперь он задавал вопросы. Эстелла заметила, что Эдна отвечала очень неуверенно, и в отчаянии покачала головой, сожалея, что не может поговорить с Байрум-Бирра.

К ним подошел какой-то юноша. Он был в набедренной повязке и босой. Поговорив с кедайтчей, он обратился к Эстелле на ломаном английском:

– Уад-йео-йео значит – не болеет…

Эстелла пришла в восторг.

– Ты говоришь по-английски?

– Да, мэм. Я работать на овечьем пастбище на севере. Научиться немного говорить английский.

– Ну, слава Богу! Пожалуйста, переведи мне все, что говорит ваш кедайтча.

– Женщина по имени Мэй… ей сказали неправда, но это сказал не черный, – он хлопнул себя по груди. – Кедайтча говорить, ни один черный не проклинать женщина по имени Мэй.

Потом юноша обратился к Эдне, и Эстелла подумала, что он спрашивает, кто такая Мэй. Очевидно, Эдна объяснила, потому что он кивнул и улыбнулся, чего Эстелла совсем не поняла.

– Мэй иметь… еще один белый муж? – спросил юноша.

– Нет, – ответила Эстелла. – Но она не хочет говорить мне, кто дает ей бутылки с вином.

– Кто-то… устраивать неприятности, – сказал юноша.

– Она не хочет говорить мне, кто это, потому что боится, что если скажет, что-то плохое случится с ее дочерью.

– Наверное, ее заставлять бояться белый человек, – сказал юноша.

Байрум-Бирра снова что-то заговорил, погрозив пальцем.

– Что он сказал? – спросила Эстелла.

– Он говорит, что когда придет уи-ла…

– Что это?

– Уи-ла – черный какаду. Когда он придет, правда открыться.

– Наверное, это прилетел новый врач, – сказал Чарли, обращаясь к Марти и Уэгзу. – Как вы думаете, Дэн приведет его сюда поздороваться с нами?

Они уставились в окно бара, стараясь что-либо разглядеть, однако смогли увидеть лишь самолет и ноги Дэна и нового врача, стоявших за фюзеляжем.

– Не знаю, – ответил Марти. – Может, нам самим стоит выйти на улицу?

– Тогда пошли, – предложил Уэгз. – Я еще никогда не видел совершенно новый самолет.

Посовещавшись несколько минут, они, наконец, решили выйти из бара. Но, оказавшись на веранде, увидели лишь, как Дэн вместе с новым врачом зашли в больницу.

Чарли посмотрел на Марти.

– Вроде бы они оба чем-то сильно взволнованы.

Нахмурившись, Уэгз почесал затылок.

– Мне это показалось, или Дэн действительно обнимал нового врача за плечи?

Марти пожал плечами.

– По-моему, Дэн не хотел, чтобы к нам прилетал новый врач… – задумчиво проговорил Чарли.

Когда Эстелла и Эдна зашли в бар, они нашли там Чарли, Марти, Уэгза и Филлис, которая присоединилась к ним.

– Как я понимаю, прилетел новый врач? – спросила Эстелла. Она видела на улице совсем новый самолет, но знала, что скоро он уже не будет так выглядеть.

– Красивый самолет, да? – сказала Филлис. – Я бы все отдала, чтобы полетать на таком.

– Может быть, новый врач даст тебе несколько уроков, – сказал Марти.

При этой мысли глаза Филлис блеснули. Она подумала, симпатичный ли он?

– Ну, и как прошла твоя встреча с кедайтчей? – спросил Чарли Эстеллу.

Филлис удивленно посмотрела на них.

– Зачем вы ходили к кедайтче?

– Мне нужно было расспросить его о Мэй и ее проблемах.

– Да? И что он сказал?

Раньше, когда Эстелла разговаривала с Филлис по поводу Мэй, та отмахивалась от ее слов, говоря, что Мэй всегда вела себя необычно, поэтому теперь ее внезапный интерес удивил Эстеллу.

– Вам может показаться это странным, но он сказал, что, когда появится черный какаду, мы узнаем правду о том, кто дает Мэй спиртное и зачем это делает.

Мужчины и Филлис недоуменно переглянулись.

Эдна что-то сказала Чарли на языке аборигенов, и Чарли перевел:

– Кедайтча сказал, что кто-то пытается запугать Мэй, и этот кто-то – не абориген.

– Вы, конечно, понимаете, что мне хочется разобраться в этой проблеме до того, как родится мой ребенок, – сказала Эстелла. – Мэй, когда напьется, иногда меня даже пугает. Я не знаю, что она может натворить в таком состоянии. Боится и бедная Бинни.

– Здесь нечасто встретишь черного какаду, – сказала Филлис.

– Это точно, – добавил Чарли.

– Трудно принимать всерьез все, что говорит этот самый кедайтча, – сказал Марти. – Но каким бы это ни казалось странным… у него действительно есть способности, которые мы не можем объяснить.

– Я иду в больницу, чтобы поговорить с Кайли, – сказала Эстелла.

Она надеялась, что Кайли сможет сообщить ей что-нибудь полезное. Эстелла не просила девушку идти вместе с ней к кедайтче, потому что та относилась к другому клану и, как и Эдна, плохо понимала язык этого племени.

– Потом зайди к нам и расскажи о новом враче, – сказал Чарли.

– А разве ты с ним еще незнаком? – Зная, насколько любопытен ее дядя, Эстелла удивилась, что он не встречал самолет нового врача на улице, как только заслышал гул его двигателя.

– Нет… Дэн сразу увел его в больницу.

– А почему нам всем не пойти туда и не поприветствовать нового доктора в Кенгуру-кроссинг?

– Думаю, так и нужно сделать, – сказал Чарли, подтягивая свои шорты и застегивая рубашку.

– Почему бы и нет? – воскликнул Марти, вставая со стула.

Эстелла улыбнулась. Она видела, что их всех мучает любопытство, хотя они изо всех сил старались этого не показывать.