Текст книги "Звезды южного неба"

Автор книги: Элизабет Хэран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава 29

– Вы собираетесь от нас уезжать, Эстелла? – выпалила Филлис.

– Уезжать! Откуда вы это взяли?

– Об этом все говорят. Когда вы сказали, что хотите сегодня вечером поговорить с горожанами, они решили, что вы планируете уехать из Кенгуру-кроссинг.

– Правда? – Эстелле и в голову не могло прийти, что горожане сделают подобный вывод. – Я никуда не уезжаю… если только…

– Если только что?

– Если только горожане не решат, что больше не нуждаются в моих услугах или просто не хотят меня видеть, – она трезво смотрела на вещи и понимала: после того как жители городка узнают, что она их обманывала, ей, может быть, придется уехать.

– Думаю, Барни, Марджори и Фрэнсис… да и все остальные считают, что после таких испытаний на равнине вы решите пересмотреть свою жизнь.

Эстелла чувствовала, что Филлис что-то недоговаривает.

– Несомненно, подобный опыт заставляет ценить то, что у тебя есть, – ответила Эстелла. – Помогает понять, что же в твоей жизни самое главное.

«А не переживать о том, что ты потерял», – подумала она про себя, понимая, что именно этим и занималась все последнее время.

– Мерфи говорит то же самое.

– Правда?

– Он только что сказал мне, что собирается менять свою жизнь. Как вы думаете, что он имел в виду?

Эстелла догадалась о настоящей причине визита к ней Филлис.

– Не знаю… Но могу сказать, что он в буквальном смысле чуть не погиб… – одна мысль об этом заставила ее содрогнуться. – Поэтому я уверена, что на него все это произвело сильнейшее впечатление.

Эстелла чувствовала, что между ней и Мерфи на равнине произошло что-то очень серьезное, значительное. Было совершенно естественно, что они сблизились, но было в этом и нечто большее…

– Вы, наверное, очень… сблизились, когда были одни там, на равнине? – Филлис не отрывала взгляда от зеленых глаз Эстеллы, ища в них ответ на свой вопрос.

Эстелле не понравилась ее пытливая настойчивость. По какой-то непонятной причине ей совсем не хотелось делиться с Филлис – или с кем-то еще – тем, что произошло с ней и Мерфи после аварии.

– Ну, мы были заняты тем, что пытались найти способ, как спастись… Пока не прилетел Дэн.

– Вы, наверное, были в ужасе. Я бы просто умерла от страха. А вы там устроили… лагерь?

Эстелла видела, куда вели вопросы Филлис: той не терпелось узнать мельчайшие подробности, – но была полна решимости больше ничего ей не говорить.

– А Мерфи сейчас один? – спросила она.

Филлис раздосадовала такая быстрая смена темы разговора.

– Был один… когда минуту назад я вышла из его палаты.

– Мне нужно с ним поговорить. Вы не против, Филлис?

Беспокойство в голосе Эстеллы заинтриговало Филлис.

– Нет, конечно, нет.

– Спасибо. И… и не ждите меня. Увидимся позже… в баре.

Филлис милостиво улыбнулась, хотя и испытывала раздражение, потому что не добилась того, чего хотела. Она так и не узнала, что имел в виду Мерфи, когда говорил о желании изменить свою жизнь.

Зайдя в палату к Мерфи, Эстелла увидела, что тот крепко спит. Это ее расстроило, но у нее не хватило духу разбудить его, потому что вид у него был просто измученный. К нему целый день приходили гости справиться о здоровье, и у него не было возможности отдохнуть. Эстелла решила, что вернется в больницу сразу же после встречи с горожанами в баре и первой скажет ему правду о себе. Она хотела поговорить и с Дэном, но тот оказался занят с двумя больными аборигенами: у одного было сильнейшее расстройство желудка, а у другого – несколько ран от копья, полученных во время драки. Во втором аборигене Эстелла узнала Баджиту – того самого аборигена, которого видела в больнице в свой первый день в Кенгуру-кроссинг. Сейчас из его криков она поняла, что он поссорился с другим мужчиной из-за женщины. Дэну помогали Бетти и Кайли, которая, несмотря на явную усталость, радостно улыбнулась, увидев Эстеллу. Эстелла надеялась, что, когда она вернется в больницу поговорить с Мерфи, все здесь уже успокоится.

Вернувшись в бар, Чарли увидел ждавшего его Марти.

– Прошел слух о вечернем собрании, и некоторые владельцы пастбищ сейчас направляются в город, – сказал Марти.

– Каком собрании? Мы не можем проводить собрание в баре. Мне нечего предложить посетителям.

– Я тут ни при чем, Чарли. Это собрание назначила Эстелла.

Нахмурившись, Чарли почесал затылок.

– Мне об этом ничего неизвестно, а я ведь как раз иду из больницы, – задумчиво проговорил он, вспомнив, как их разговору помешала Филлис. Наверное, Эстелла как раз собиралась рассказать ему о собрании.

– Мне об этом сказала Филлис, – ответил Марти. – По всей видимости, Эстелла попросила провести это собрание, когда выбралась из самолета Дэна. Барни и почти все остальные уверены, что она собирается объявить о своем отъезде.

– Отъезде! Она никуда не уезжает, Марти. Она бы мне сказала об этом…

– Совсем не обязательно. Может быть, ты и предложил ей место городского ветеринара, но это не означает, что она тебе первому скажет о том, что собирается переезжать.

Чарли чуть не проговорился, что он ее дядя, но вовремя прикусил язык.

– Поверь мне… Дело совсем не в этом.

– Тогда что еще она хочет нам сказать? – Марти уже привык к тому, что Чарли делает вид, что знает все и про всех в городе, но на этот раз он был уверен, что бармен совершенно не в курсе событий.

У Чарли был только один ответ на этот вопрос. Он понимал, что рано или поздно им с Эстеллой придется раскрыть их тайну, и если для этого и было подходящее время, то, как раз сейчас. Благодаря доставке в город корма для скота, они оба стали очень популярны в городе, поэтому Чарли был уверен, что горожане их простят.

– Думаю, тебе придется дождаться вечера, – ответил он.

Идя назад в магазин, Марти увидел Филлис, которая стояла рядом с домом Эстеллы, разговаривая с Мэй. Его смутил не сам факт того, что они разговаривали, поскольку Филлис всегда проявляла интерес к жизни местных женщин-аборигенок, а их жестикуляция. Мэй выглядела испуганной, а Филлис казалась очень напряженной. Она даже грозила Мэй пальцем.

Когда Филлис вернулась в магазин, она нашла своего отца сидящим в кресле в гостиной, погруженным в глубокое раздумье.

– Что-то случилось, папа? – спросила она, наливая себе чаю.

Глянув на нее, Марти подумал, что у нее слишком самодовольное выражение лица.

– О чем ты разговаривала с Мэй? – спросил он ее.

На лице Филлис мелькнула тень вины, что вызвало подозрения Марти.

– Да, собственно, ни о чем… Я просто расспрашивала ее о… о собаке…

– Какой собаке?

– Ну, той собаке, которую Эстелла взяла на лечение до того, как они с Мерфи оказались на равнине. Она привела ее из лагеря аборигенов за песчаными холмами. Мэй заверила меня, что ухаживает за ней, но я решила проверить это сама.

– Довольно странно… Ты же никогда особенно не интересовалась благополучием животных, не говоря уже о какой-то бродячей собаке.

На лице Филлис появилось возмущенное выражение, но Марти так и не понял, то ли она обиделась на его слова о том, что ей безразличны животные, то ли ей не понравилось, что он так настойчиво ее расспрашивает.

– Если я не интересовалась Звездочетом, то это не значит, что меня не интересует благополучие других животных, – ответила Филлис.

Марти всегда знал, когда его дочь говорит неправду. Он ни на минуту не поверил в то, что Филлис заботится о собаке, которую лечит Эстелла. Но зачем она его обманывала и что пыталась скрыть?

– А мне показалось, что ты чуть ли не отчитывала Мэй за что-то, – сказал он.

Филлис нахмурилась.

– Я просто внушила ей необходимость заботиться о собаке, пока Эстелла лежит в больнице. Мне пришлось даже немного повысить голос. Ты же знаешь, какой иногда бывает Мэй. А я не хочу, чтобы она подводила Эстеллу.

Марти промолчал.

– Что это ты стал таким подозрительным, папа?

– Я все думал о Звездочете. Думаю, колики перед скачками у него случились из-за слив.

– Слив? Ты серьезно?

– Совершенно серьезно. Его помет был фиолетового цвета. И я только один раз видел такое раньше: когда он был жеребенком, твоя мать как-то накормила его сливами. Да ты и сама это помнишь, разве нет? – он внимательно следил за ее реакцией, но Филлис выглядела сбитой с толку.

– Она кормила его свежими сливами… ну, или настолько свежими, насколько это возможно после их перевозки в Кенгуру-кроссинг. И она, конечно, сначала вынула из них косточки, – добавил Марти. – Звездочет очень любил фрукты, и она решила сделать ему приятное. Но в результате у него был сильнейший приступ колик.

– Да как же я могу это помнить? – Филлис не отводила взгляда от своей чашки с чаем и размешивала в ней сахар дольше, чем нужно.

– Не так уж и давно это произошло, – сказал Марти, не отрывая от нее взгляда.

– Ну, а я совсем не помню этого случая. Ты только что обвинил меня в том, что я не забочусь о животных, а теперь вот намекаешь на то, что я накормила твою лошадь сливами. Ты сам понимаешь, папа, какая это бессмыслица?

Марти почувствовал себя немного глупо.

– Я уверен, что кто-то накормил его сливами. И я никак не могу выбросить этого из головы.

– В таком маленьком городке, как наш, наверняка найдутся люди, которые знают о реакции Звездочета на сливы… Но я-то тут при чем?

Марти почесал затылок. Скорее всего, она права.

Мертл могла рассказать об этом случае Бетти и Марджори, а те, в свою очередь, – своим мужьям. Да и, вполне возможно, Росс мог рассказать о Звездочете и сливах кому-нибудь из владельцев пастбищ, когда лечил там скот. Скорее всего, так и было.

– Не могу понять, кому в городе понадобилось навредить ему, – неуверенно проговорил Марти. – Почти все наши горожане ставили на него деньги.

– Включая меня. Да забудь ты об этом, пап! Нечего переживать. Сомневаюсь, что виновный когда-нибудь признается, – помолчав минуту, Филлис добавила: – Между прочим, я тогда носила банку слив Эстелле… но уверена, что она бы ни за что не дала их Звездочету.

– Да, вряд ли, – проговорил Марти, еще больше сбитый с толку.

Прежде чем идти в бар, Эстелла зашла домой, чтобы переодеться. Она как раз перебирала свою одежду, когда вдруг услышала доносившиеся с заднего двора крики. Выйдя на крыльцо, она с ужасом увидела пьяную Мэй, которая, пошатываясь, плясала у костра. С другой стороны костра в пыли сидела Бинни, поджав под себя колени и со страхом глядя на мать.

– О, нет! – воскликнула Эстелла в смятении. Она никак не могла понять Мэй. То она казалась совершенно разумной женщиной и вела себя нормально, то вдруг напивалась и превращалась чуть ли не в сумасшедшую. Кто-то снабжал Мэй алкоголем, и мысль об этом рассердила ее. Разве люди не понимают, что бедняжке Бинни ее мать нужна трезвой?

Эстелла не могла сдержать свой гнев.

– Это нужно прекратить, – проговорила она про себя, решительно направляясь к Мэй и отнимая у нее бутылку – довольно смелый поступок, учитывая, что аборигенка была пьяна.

– Где вы это взяли? – спросила она, выливая остатки спиртного в пыль.

Глаза Мэй расширились от возмущения. Она попыталась вернуть себе бутылку, но Эстелла спрятала ее за своей спиной.

– Отдай мне ее! – закричала Мэй.

– Скажите мне, кто вам это дал, Мэй? Чарли говорит, что не продает вам спиртное. Это так?

Мэй печально кивнула.

– Это вам дала Эдна?

Мэй отрицательно покачала головой.

– Я не говорить. Если сказать… с Бинни случится… что-то плохое.

– Кто вам это сказал, Мэй?

Мэй заголосила и кинулась прочь от костра в темноту. Обернувшись, Эстелла увидела, что дверь загона для собаки открыта, а ее будка пуста.

– О, нет! – воскликнула она, оглядываясь по сторонам. Но собаки нигде не было видно.

Вспомнив, что у нее течка, Эстелла пришла в отчаяние, но заметила, что Бинни начала плакать. Поэтому она отвела девочку в дом, искупала и положила спать.

Когда ребенок заснул, Эстелла потихоньку вышла из дома, полная решимости, в конце концов, найти того, кто снабжает Мэй спиртным и забивает ей голову нелепыми суевериями.

Придя в бар, Эстелла с удивлением увидела там нескольких владельцев пастбищ, включая Тедди Холла, который бросил на нее странный взгляд.

Заметив Эстеллу, Чарли тут же отвел ее в сторону.

– Что все это значит, Эстелла? Ты что, собираешься раскрыть наш маленький секрет? – прошептал он.

– Да… Извини меня… Но я обязана это сделать.

Чарли поджал губы.

– Ты уверена, что хочешь сделать это сейчас?.. Ведь ты буквально вчера чуть не погибла на равнине… Может, подождешь, когда я завезу в бар пиво? – Чарли совершенно не стеснялся, что не может извлечь из этого выгоды.

– Чем дольше я буду молчать, тем труднее мне будет это сказать… И тем хуже я буду себя чувствовать… Мне кажется, я чуть ли не предаю всех жителей города.

– А может, тебе лучше вернуться в больницу, а я сам все им расскажу?

Эстелла благодарно улыбнулась.

– Спасибо за предложение. Но, думаю, лучше я это сделаю сама.

– Ну, я все равно не позволю тебе сделать это в одиночку, – ответил он, расправляя плечи. – Я буду стоять рядом с тобой. Ты моя племянница… а Росс был моим единственным братом.

Эстелла положила ладонь на его руку.

– Спасибо, дядя Чарли, – прошептала она. – Я очень ценю твою поддержку. Извини, что не предупредила тебя об этом собрании. Я как раз собиралась тебе сказать, когда в палату вошла Филлис…

– Все в порядке.

– А прежде чем мы начнем, я хочу узнать, откуда Мэй берет дешевое вино.

Но Чарли не успел ответить – к ним подошел Марти.

– Так ты знаешь, кто снабжает ее выпивкой? – настаивала Эстелла.

– Понятия не имею, – ответил Чарли. – В баре нет ни капли спиртного, поэтому оно точно не отсюда.

– Что точно не отсюда? – спросил Марти.

Эстелла очень смутилась.

– А вы, Марти, не знаете, кто может снабжать Мэй спиртным?

Марти покачал головой.

– Это наверняка кто-то, кто припрятал несколько бутылок. Потому что, насколько мне известно, в городе нет ни капли алкоголя.

– Может быть, мне стоит поговорить об этом с Филлис, – сказала Эстелла. – Кажется, она очень хорошо понимает аборигенов. А Мэй не хочет говорить мне, кто дает ей вино, так как боится, что что-то случится с ее дочерью.

– Думаю, Филлис сможет вам помочь, – сказал Марти. – Как раз сегодня днем она разговаривала с Мэй.

– Тогда мне нужно поговорить именно с ней. А она здесь?

– Еще не пришла.

С разочарованием Эстелла поняла, что ее разговор с Филлис придется пока отложить.

Чарли и Эстелла вошли в зал. Чарли обратился к посетителям с просьбой выслушать Эстеллу, которая стояла рядом с ним, нервно глядя в пол. Но когда все замолчали, и Эстелла уже собиралась начать свое объяснение, в дверях появился Клем Мазгров. Ко всеобщему удивлению он держал в руках серебряный кубок победителя скачек Кенгуру-кроссинг.

– Прежде чем вы начнете, мне бы хотелось кое-что исправить, – подойдя к стойке бара, он посмотрел на Эстеллу, не понимающую, что все это значит.

Повернувшись в зал, Клем заявил:

– Я хочу вручить этот кубок его законному владельцу.

Он бросил взгляд на Марти, который был совершенно потрясен происходящим. В ту ночь перед скачками они договорились, что об этом никто никогда не узнает.

– Думаю, вы не в курсе… – проговорил Клем, уверенный в том, что Марти оказался человеком слова, – но в ночь после скачек Звездочет и Пламбаго все-таки состязались.

В зале раздались удивленные восклицания.

– … и Звездочет победил.

Зал взорвался криками радости и аплодисментами. Но вскоре послышалось и недовольное ворчание по поводу того, что они не получили возможность поставить на одну из лошадей.

Подняв руку, Клем попросил тишины.

– Пламбаго – хороший конь. Один из лучших. И он выиграл этот кубок, соревнуясь с отличными лошадьми. Но среди них не было победителя прошлого года. Когда Марти попросил меня устроить скачки, чтобы все-таки выяснить, какой из наших коней самый быстрый, я согласился. Пламбаго устал, но Звездочет в тот день болел, поэтому шансы у них были равны… хотя в тот вечер я этого еще и не понимал. Звездочет победил… Но я думаю, Марти согласится, что победил с большим трудом.

Марти кивнул.

Среди присутствующих раздались возгласы разочарования, а некоторые огорченно закачали головами: они пропустили событие, которого ждали несколько месяцев.

– И я передаю это кубок Марти… Но хочу, чтобы все вы знали, что Пламбаго будет скакать в следующем году, и я совершенно уверен, что кубок вернется ко мне!

Клем рассмеялся под добродушные выкрики и свист публики. Потом пожал руку подошедшему к нему Марти и передал ему серебряный кубок.

– Ты, Клем, парень что надо! – воскликнул Марти, любуясь призом.

– Не волнуйся, скоро я его у тебя отберу, – ответил Клем с веселой ухмылкой.

До этого вечера он долго и напряженно думал, оставить ли кубок себе, но, в конце концов, решил сделать то, что считал правильным. В глубине души он понимал, что его победа была неполной из-за отсутствия в скачках Звездочета. И поскольку конь Марти в ту ночь доказал, что он быстрее, приз по праву принадлежал ему.

Клем повернулся к Эстелле.

– Вы замечательно потрудились со Звездочетом, – сказал он. – Надеюсь, останетесь в Кенгуру-кроссинг, потому что я намерен не раз обращаться к вам за помощью.

Прежде чем Эстелла смогла ответить, ее снова перебили.

– Я хочу кое-что сказать, – воскликнул Тедди Холл, сидевший в конце зала.

Эстелла заметила, что рядом с ним сидит Энни, и занервничала.

Подойдя к стойке бара, Тедди встал рядом с Эстеллой, которую уже буквально трясло от волнения. Ей показалось, что он выглядит вполне здоровым, но она знала, что пройдет еще несколько месяцев, прежде чем его полностью оставят приступы лихорадки.

– Впервые за несколько месяцев мой скот поел досыта. И думаю, это все благодаря тому, что вы с Чарли организовали доставку корма в наш город с юга.

Он говорил, обращаясь к Эстелле, которая в ответ лишь кивнула, а потом с беспокойством посмотрела на Чарли. Она боялась, Тедди обвинит ее в том, что она без спроса вмешивается в его дела. До сих пор его реакция на предлагаемую ею помощь всегда была непредсказуемой, поэтому она решила, что и в этот раз ничего не изменится.

– Может быть, я глуп… и упрям, – сказал Тедди. – Но такой уж уродился. И из-за своей глупости и упрямства я не дал вам ни единого шанса… и за это прошу у вас прощения.

Эстелла недоуменно уставилась на него, буквально, лишившись дара речи.

– Поставив диагноз моему скоту, определив, что у него бруцеллез, вы предотвратили несчастье… и не только для меня, но и для моих соседей, – сказал Тедди. – И пока я там жалел себя и жаловался на судьбу, вы делали дело, чтобы спасти мое пастбище… да и не только мое.

– У вас была лихорадка… поэтому вы плохо соображали, – великодушно сказала Эстелла. Она не знала, что еще можно сказать в этой ситуации.

– Он всегда был страшным брюзгой, – крикнул кто-то из зала.

– А с тобой я потом разберусь, – ответил Тедди, ухмыляясь. Он снова повернулся к Эстелле. – Если бы не вы, моя семья просто бы пропала… Лангана Даунс и я лично хотим поблагодарить вас… И просим у вас прощения за то, что так недоверчиво и… недружелюбно к вам относились.

Он протянул руку. Поколебавшись, Эстелла ответила на рукопожатие, и зал снова взорвался аплодисментами.

Эстелла посмотрела на Чарли, и он понял, что после слов Тедди ей будет еще труднее сказать правду жителям Кенгуру-кроссинг. Но теперь уже пути назад не было. Чувствуя, что вот-вот расплачется, Эстелла подняла руку, прося тишины.

Когда все замолчали, Эстелла обвела взглядом людей в зале. В большинстве своем ей были знакомы эти лица, и все они светились благодарностью… Она понимала, что для них ее слова станут буквально ударом.

– Я попросила организовать это собрание… потому что мне нужно вам кое-что сказать… то, что я должна была сказать уже давно, – она посмотрела на Чарли с благодарностью за то, что в эту трудную для нее минуту он стоял рядом с ней.

– Я хочу сказать об истинных причинах своего приезда в Кенгуру-кроссинг, – от волнения у Эстеллы вспотели ладони, а голос задрожал. – Знаю, многие из вас думали, что я здесь не продержусь… и считали меня лишь временной заменой, пока не найдется настоящий ветеринар вместо Росса Купера, но сама я очень надеялась пробыть здесь какое-то время.

– Мы будем рады, если вы останетесь с нами навсегда! – воскликнул Барни Эверетт.

– Позвольте мне закончить, Барни, – сказала Эстелла, зная, что через несколько минут может передумать.

Как и многие другие жители городка, Барни недоуменно посмотрел на Эстеллу.

А ей очень захотелось отступить, не говорить то, что собиралась им сказать, но она понимала, что уже поздно.

– Я взялась за лечение Звездочета по двум причинам. И поверите вы мне или нет, но прежде всего я действительно думала, что смогу ему помочь… А вот вторая причина была не такой благородной. Я хотела доказать всем вам, что я настоящий ветеринар. И мне повезло, что удалось вылечить коня…

– Везение тут совсем ни при чем, – сказал Марти. – Все дело в вашем мастерстве, мужестве и преданности своему делу. И я знаю, что сам только мешал вам… но вы все равно добились своего.

Эстелла была ему очень благодарна за эти слова, но подумала о том, как он станет к ней относиться, когда узнает о ней всю правду.

– Я поступила на работу ветеринара Кенгуру-кроссинг… тоже по двум причинам, – в это самое мгновение она поняла, что ее признание будет полным. Эстелла решила рассказать этим людям всю правду, какой бы тяжелой она им ни показалась. – Первая причина – это то тяжелое положение, в котором я вдруг оказалась, – на какое-то мгновение она опустила глаза, но потом снова посмотрела в зал, сказав себе, что не должна стыдиться своих отношений с Джеймсом. – Мой… мой муж… объявил мне, что хочет развестись со мной… И он не мог выбрать худшего времени для этого… потому что я как раз узнала, что у меня будет наш первый ребенок.

Присутствовавшие в зале женщины, среди которых теперь появилась и Филлис, громко вскрикнули от возмущения. Некоторые из мужчин стыдливо зашаркали ногами при мысли, что среди сильной половины человечества может оказаться такой бессердечный тип.

– Я рассказываю вам об этом не потому, что жду вашего сочувствия. Просто хочу, чтобы вы все знали, почему я искала место, где могла бы спрятаться, и почему мне нужна была работа. Когда я узнала о вакансии здесь, в Кенгуру-кроссинг, то с благодарностью ухватилась за эту возможность. Это сразу решало все мои проблемы: я получала работу и дом для себя и своего ребенка. Но была и еще одна причина… – Эстелла оглядела зал, полный любопытных лиц, и проглотила комок в горле. – Я хотела… получше узнать своего… настоящего отца… – она бросила взгляд на Чарли, и большинство сидевших в зале заметили это.

– Ну, ты, Чарли, даешь! – крикнул Джон Мэтьюз.

Чарли от удивления вытаращил глаза, а Эстелла воскликнула:

– Нет, нет, Чарли мне не отец, он мне… дядя, – она замолчала, глядя на то, как люди перед ней пытались понять, что это значит. Единственным человеком, который, как она заметила, не удивился ее словам, была Филлис. – Моим отцом был… Росс Купер.

В зале раздались вздохи и крики удивления, и Эстелла увидела, как прямо у нее на глазах замешательство стало превращаться в негодование и злобу.

– А почему же вы нам об этом раньше не сказали? – сердито спросила Марджори Уайтмен.

– Я хотела, чтобы вы приняли меня такой, какая я есть. Я знаю, вы все любили и уважали Росса.

– Это уж точно! – крикнул кто-то.

– Я просто хотела занять его место, но сделать это самостоятельно, как совершенно новый человек, а не как его дочь. Я поняла, как трудно мне придется, в первый же вечер, как приехала, когда кто-то из вас дал мне ясно понять, что вам не нужна женщина в качестве ветеринара…

– Особенно, та, которая врет! – крикнул другой мужчина из заднего ряда.

– Попридержи коней, Фрэнк! – воскликнул Чарли, обнимая Эстеллу за плечи. – Это была моя идея не говорить вам, кто она такая на самом деле. Я знаю, как вы все относились к Каролине… – он посмотрел на Эстеллу. – И Эстелле лишние проблемы были совсем ни к чему.

– Не думал, что ты тоже решишь нас обманывать, Чарли, – сказал Фрэнсис Уайтмен.

– Мне самой нужно было это сказать, дядя Чарли! – воскликнула Эстелла в его защиту. – И еще я держала в тайне свою беременность, и здесь мне нет оправдания, – она окинула взглядом людей перед собой, которые всего несколько минут назад улыбались ей, а теперь смотрели враждебно. – Вы имели полное право знать, кто именно приезжает к вам на место моего отца. Я просто хотела… хотела сказать, что я очень сожалею, что обманывала вас. И хотя понимаю, что вы теперь можете мне не поверить, но у меня нет привычки врать, и я не могла больше жить с этими тайнами. Поэтому и позвала вас всех сюда…

Эстелла переводила взгляд с одного лица на другое, но в комнате воцарилась полная тишина.

И эта тишина казалась ей тяжелее, чем любые оскорбления. Та теплая, дружеская атмосфера, которая была в зале всего несколько минут назад, сменилась холодом отчуждения и недоверия, что напомнило Эстелле первый вечер в Кенгуру-кроссинг. Она испугалась, что теперь жители города вряд ли примут и простят ее… А она так этого ждала, так в этом нуждалась…

Больше выносить это Эстелла не могла. Вся в слезах она выскочила из бара.