Текст книги "Звезды южного неба"
Автор книги: Элизабет Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)
Глава 30
– Как хорошо, что ты проснулся!
Вздрогнув, Мерфи повернул голову в сторону двери, где стояла Филлис.
– Не думал, что ты снова придешь сегодня вечером, – проговорил он сонным голосом.
– Я и не собиралась, но… у нас тут в баре было такое… шумное собрание, – Филлис вошла в палату и встала у его кровати.
– Ты о чем? Что там такое случилось?
– Ты не поверишь… – Филлис вдруг замолчала и как-то странно посмотрела на Мерфи. – Хотя…
– О чем ты говоришь, Филлис?
– Ты знаешь… знаешь, кто такая Эстелла?
Мерфи нахмурился.
– Ты о чем?
– Она не говорила тебе, кто ее отец?
– Ее отец? – Мерфи был совершенно сбит с толку. – Говори яснее, Филлис!
– Очевидно, она забыла упомянуть тебе, что она… она – дочь Росса Купера?
Мерфи бросил на нее полный недоумения взгляд, а потом приподнялся на локтях.
– Откуда ты это взяла?
– Она только что сама это сказала… на собрании, которое и созвала. Эстелла призналась, что врала нам, и все теперь просто в ярости. Она также призналась в том, что скрывала от нас свою беременность, – Филлис обратила внимание на то, что Мерфи не отреагировал на эту последнюю новость, что ее рассердило… Ей показалось, что ее обманули. – Конечно, Чарли ее защищает. Он ведь ее дядя. Чарли сказал, что это была его идея – держать в секрете, что она дочь Росса. Но Эстелла говорит, что сама во всем виновата.
Мерфи отвернулся к окну и стал смотреть в ночное звездное небо, вспоминая то время, когда они с Эстеллой любовались на звезды… вместе… там, на равнине. Он вспомнил их разговор, когда она рассказала ему о своем муже и о причинах их развода; Майкл недоумевал, почему Эстелла тогда не сказала ему, что Росс Купер – ее отец.
– У тебя такой же шокированный вид, как и у всех нас, – сказала Филлис.
Мерфи кивнул.
– Филлис, ты не могла бы позвать сюда Бетти… или Кайли?
– Зачем?
– Просто позови их… пожалуйста.
Филлис не понимала его, но видела, что Мерфи по-настоящему расстроился, поэтому отправилась на поиски Бетти или Кайли.
– Будто мало того, что нам врала эта приезжая, так еще и ты туда же… Даже поверить не могу! – сказал Марти, обращаясь к Чарли.
– А что бы ты сделал на моем месте? Вот уже сколько лет у вас всех зуб на Каролину, а Эстелле хватило переживаний из-за развода с мужем. Зачем ей нужны были ваши нарекания?
– Это не оправдание, Чарли. Врать своим друзьям нехорошо.
Чарли действительно чувствовал за собой вину, особенно перед Марти. Он неплохо ладил со всеми жителями Кенгуру-кроссинг, но Марти для него был чуть ли не братом.
– Послушай, я сделал то, что считал правильным. Можешь меня ненавидеть, если хочешь, но не смей переносить свою злость на Эстеллу. Несколько недель назад у нее чуть не случился выкидыш, и я не хочу, чтобы это повторилось, – Чарли бросил полотенце, которым протирал стойку бара, и направился к двери.
– Куда это ты собрался? – крикнул ему вслед Марти.
– Посмотреть, как дела у Эстеллы.
Через несколько минут Чарли вернулся.
– Эстелла не хочет открывать дверь, – сказал он. – Ради вашего же блага, надеюсь, что с ней все в порядке.
Никто еще не видел Чарли таким рассерженным.
– Это не наша вина, – произнес Барни Эверетт. – Не мы ей врали.
– Вы все могли проявить чуточку больше понимания. Беременной женщине вредно волноваться. Я пойду за Дэном, он может понадобиться.
Не веря своим глазам, горожане смотрели вслед Чарли. Это было так не похоже на него – проявлять заботу о женщине. Им казалось, что он вообще был сам не свой.
Подняв глаза, Марти увидел Мерфи, который стоял на пороге бара, опираясь на костыли.
– А ты что здесь делаешь? – воскликнул он. – Ты должен лежать в больнице.
Было видно, что путь до бара отнял у Мерфи все силы.
– Именно это я ему и говорила, – сказала Филлис из-за спины Мерфи. – Но он и слушать меня не стал.
– Где Эстелла? – спросил Мерфи, прыгая на костылях к стойке. Ему было очень больно, но он не обращал на это внимания.
– Если ты хочешь отчитать ее, то опоздал, – сказала Марджори. – Она ушла.
– Что вы ей сказали? – спросил резко Мерфи.
– Да, намного меньше, чем нужно было, – сказала Марджори. – Думаю, она вылитая мать. Ей тоже нельзя верить.
– Это нечестно, – сказал Мерфи. – Нельзя заставлять ее платить за то, что сделала ее мать еще до того, как она сама появилась на свет.
Марджори посмотрела на него с удивлением.
– Ты что, защищаешь ее?
– Ну, кто-то же должен. Она нашла в себе смелость признать свою ошибку. Неужели вы не должны ее за это уважать?
Большинство владельцев пастбищ, включая Тедди Холла, уже разошлись. Им было стыдно словесно уничтожать Эстеллу после того, как она столько сделала, чтобы спасти их скот от голодной смерти. Горожане и Барни Эверетт остались в зале бара, чтобы обсудить свой шок и разочарование в Эстелле из-за того, что она их обманывала.
– Мы бы не стали нанимать ее городским ветеринаром, если бы знали, что она дочь Каролины, – сказал Кев.
– Вы что, все забыли, что она еще к тому же и дочь Росса?
Слова Мерфи были встречены демонстративным молчанием.
– Мы все любили и уважали Росса, – добавил Мерфи. – Думаете, если бы он был жив… и его дочь приехала бы в город, он стал бы терпеть ваше дурное к ней отношение? Я так не думаю…
– Откуда ты знаешь? – спросил Марти. – Когда он был жив, она им совсем не интересовалась.
– Я знаю, каким человеком был Росс, и не помню, чтобы он хоть раз дурно отозвался об Эстелле или ее матери.
– Росс никого никогда не обливал грязью… пока, конечно, человек не начинал плохо относиться к животным, – сказал Барни.
– У него было полное право обвинять свою жену, но, думаю, он понимал, почему она не смогла оставаться в Кенгуру-кроссинг, – сказал Мерфи. – Не так уж много жителей больших городов способны остаться здесь.
Марти нечего было возразить. За все годы, в течение которых он знал Росса, Марти ни разу не слышал, чтобы тот дурно отозвался о Каролине.
– Меня совсем не удивляет, что Эстелла так похожа на своего отца, – сказал Мерфи. – Только посмотрите, что она сделала для Звездочета.
Кев и остальные что-то пробормотали, но Марти промолчал. Что касается Звездочета, то он чувствовал, что разрывается на части. Марти считал, что должен был хранить преданность Россу, но никто не мог спорить, что выздоровление Звездочета было чудом, и этого чуда добилась Эстелла. Поэтому считал себя в огромном долгу перед ней. Он совершенно не сомневался, что Эстелла спасла его коню жизнь.
– Да, у нее другой подход к лечению лошадей, – сказал Мерфи. – Но Росс просто бы лопнул от гордости, если бы увидел, что Звездочет снова здоров. Дэн только что рассказал мне о корме, который Эстелла и Чарли доставили в наш город. А это не входило в ее обязанности, между прочим. Но она все равно постаралась, чтобы спасти скот на пастбищах. А мы все знаем, что если разорятся владельцы пастбищ, то и мы тоже здесь долго не продержимся. Поэтому нам впору благодарить Эстеллу и Чарли за то, что они спасли и Кенгуру-кроссинг.
– Она говорила тебе, что она дочь Росса? – спросила Марджори голосом, в котором уже не было столько злости.
– Нет… Но она сказала мне о ребенке и о том, как рассталась с мужем. Думаю, ее муж обошелся с ней просто ужасно. И сколько же надо иметь мужества, чтобы приехать сюда, на край света, и начать все сначала. Это, наверное, пугающая перспектива – растить ребенка в одиночку и начинать новую жизнь среди незнакомых людей.
Марджори смутилась, но Филлис в душе возмутилась. Она ждала, что Мерфи рассердится на Эстеллу, а вместо этого он стал ее защищать.
– Она оставила все, – сказал Мерфи, – свой дом, семью, друзей… в надежде начать новую жизнь здесь, с нами. Мы все знаем, как это тяжело, и, между прочим, в самом начале ей никто из нас не помогал, включая меня… даже несмотря на то, что мы так и не смогли найти другого ветеринара, который бы согласился здесь работать. Она, наверное, действительно очень боялась сказать нам о будущем ребенке, потому что мне она проговорилась только тогда, когда мы вот-вот должны были совершить вынужденную посадку. Когда мы с ней обсуждали это потом, я сказал ей, что в тяжелые времена люди в буше сплачиваются, и что мы все ей поможем. Не знаю, как вы, а я собираюсь сделать именно это.
Сев на кровать, Эстелла открыла дневник Росса. Из-за слез на глазах она едва разбирала написанное.
– Как бы мне хотелось, отец, чтобы ты сейчас был рядом со мной, – прошептала она. – Ты так мне нужен…
Эстелла снова услышала, как кто-то постучал в дверь и позвал ее, но не стала отвечать. Она никого не желала видеть. Ей хотелось остаться наедине со своим стыдом и горем. Там, в баре, она сказала им, что очень сожалеет о том, что обманывала их. Что еще она могла сказать? Если горожанам так сильно хочется, чтобы она отсюда уехала, – а Эстелла была уверена, что это так и есть, – то им придется найти ей денег на проезд до Англии, потому что у нее не было ни гроша.
Эстелла обратила внимание на дату первой записи в дневнике отца – за несколько дней до ее первого дня рождения. Она также заметила, что его почерк похож на ее, и это заставило Эстеллу грустно улыбнуться. Посмотрев вниз страницы, она увидела, что он делал записи не каждый день. Между некоторыми проходили недели, и даже месяцы. Читая его мысли, Эстелла видела, что он сильно любил буш, но он был очень одинок, даже несмотря на Чарли и горожан, которые его очень уважали.
Чарли как-то говорил Эстелле, что первые несколько месяцев после отъезда ее матери были самыми тяжелыми в жизни Росса. Он не спал, не ел и бродил по окрестностям, будто в бреду. Тогда Чарли очень боялся за него, но постепенно с помощью всех остальных жителей Кенгуру-кроссинг жизнь Росса вернулась в более-менее нормальное русло. Поэтому Эстеллу совсем не удивил тот факт, что Росс начал писать свой дневник лишь почти через год после того, как остался один.
Его первая запись касалась врача, работавшего в то время в местной больнице.
«10 ноября 1926 г. Сэм Картер – очень квалифицированный и энергичный врач, но я еще не видел, чтобы он с настоящим сочувствием относился к аборигенам. Сомневаюсь, что Сэм долго продержится в Кенгуру-кроссинг. Сегодня утром я слышал, как он кричал на аборигенку за то, что она ела неспелые ягоды. По всей видимости, он совсем не понимает принципа выживания в буше во время засухи.
15 ноября 1926 г. Сегодня первый день рождения моей дочурки. Никак не могу заставить себя перестать думать о ней. У меня разрывается сердце оттого, что прошел уже целый год ее жизни, а я ее даже не видел».
Эстелле стало интересно, думала ли ее мать о том, что Росс страдал от разлуки со своей дочерью. Наверняка ее мать догадывалась, как он переживал. Не могла же она быть настолько бессердечной.
«2 декабря 1926 г. Как мы и думали, доктор Картер уехал. Его заменил доктор Сингх. Он здесь уже неделю, но, как оказалось, не очень хорошо говорит по-английски, что сильно затрудняет его общение с аборигенами и европейцами. Попробовав недожаренный бифштекс Чарли, он стал готовить национальную еду в своей комнате, и теперь в больнице пахнет, как в индийском ресторане. Уверен, что Сингх рассматривает свою работу в Кенгуру-кроссинг, как временную. Поэтому неудивительно, что горожане тоже относятся к нему как к временному врачу. На прошлой неделе было спешно закончено строительство двух новых зданий, поскольку все с нетерпением ждут, что в наш город придет железная дорога. В город приехали Кев и Бетти Уилсон и стали жить в одном из них. В другом доме должны поселиться почтальон и его жена.
Кев и Бетти – настоящие обитатели буша. Они лишись своего пастбища в Кимберли из-за засухи, которая продолжалась три года. По их словам, они всегда хотели жить в небольшом городке, поэтому, уверен, Кенгуру-кроссинг именно то, что им нужно. Я заметил, что они не очень верят, что железная дорога пройдет через наш город, но весьма доброжелательны и предложили свою помощь в больнице.
Январь 1927 г. Вот и прошло Рождество. Я надеялся, что получу от Каролины фотографию Эстеллы, но пока ничего не пришло.
Несмотря на то, что в нашем районе засуха длится уже год, фермеры на пастбищах не падают духом. Я восхищаюсь их мужеством. Только что провел три дня на пастбище Панди Панди. Принимали меня там очень радушно. Оставшийся у них крупный скот сильно недоедает, а многие тысячи овец пришлось уничтожить из-за болезней, связанных с нападением мух, но моральный дух по-прежнему высок. Мы все верим, что скоро начнутся дожди и спасут оставшихся коров и овец.
10 апреля 1927 г. Наконец пошел дождь. Ура!
12 апреля 1927 г. Дожди все еще идут.
15 апреля 1927 г. Дожди все еще идут, и в Квинсленде началось наводнение. Дорогу в город размыло водами из Гойдерс-Лагун и реки Купер. Река Диамантина вот-вот выйдет из берегов.
14 мая 1927 г. Городской полицейский участок затопило. Местные старожилы говорят, что уровень воды Стржелецки-крик на три метра выше, чем во время наводнения 1913 года. Внутренние участки штата превратились в море, и каждый день тысячи мигрирующих птиц пролетают над городом, направляясь к озеру Эйр. Впечатляющее зрелище, но я все равно не могу поверить, что там, где люди и скот обычно страдают от жажды, теперь они рискуют утонуть. В нашем магазине достаточно запасов, чтобы мы могли продержаться какое-то время, но Чарли переживает, что в его баре скоро кончится пиво.
Июль 1927 г. Всего за два месяца паводковые воды ушли, озеро Эйр опять опустело, и снова весь район страдает от нехватки поверхностных вод.
Август 1927 г. Сегодня трагичный день. Через неделю после отъезда из Кенгуру-кроссинг Роберт Фостер погиб на ручье Тен-Майл-крик. К несчастью, за те два с небольшим года, что я здесь живу, многих постигла та же участь».
Читая дневник Росса, который больше походил на учебник по местной истории, Эстелла обратила внимание, что отец всегда вспоминал ее дни рождения и каждый раз все с большей грустью. Ей стало стыдно, потому что за время своего счастливого детства она едва вспоминала о нем. А в те редкие моменты, когда все-таки расспрашивала об отце мать, наталкивалась на стену молчания.
В своих записях Росс отмечал, часто очень красочно, все изменения, которые имели место в Кенгуру-кроссинг. С большим волнением он описал появление в 1929 году в больнице первого радиопередатчика, работавшего от педального генератора. Он описывал свои поездки через пустыню Симпсон, которые Эстелла читала с большим интересом, учитывая свой печальный опыт. Отец упоминал песчаные дюны, тянувшиеся на сотню миль параллельно с северо-запада на юго-восток. Она тоже видела их с самолета. Росс упоминал колючую траву и деревца акации, растущие между вершинами холмов. Он с большим чувством описывал, как после редких дождей равнина превращалась в красочный ковер из цветов. Отец писал о некоторых редких австралийских животных, включая сумчатую мышь. Еще Эстеллу очень поразило описание горячих ключей рядом с придорожной закусочной «Манджеранни» и его заметки о том, что в этом месте собирается до ста сорока различных видов птиц.
В 1930-х годах Росс писал о закрытии полицейского участка и рождении в Квинсленде королевской службы «Летающий доктор». Вскоре и в Кенгуру-кроссинг появился филиал этой службы. Пилот стал возить на самолете врача на местные пастбища и в небольшие поселения, разбросанные на равнине. Было очевидно, что Росса очень обрадовала возможность пользоваться самолетом, когда на нем не летал врач. Это значило, что он мог сделать намного больше, потому что поездки верхом занимали слишком много времени. Еще раньше Росс упоминал верблюжьи караваны, которыми управляли афганцы. Эстелла с удовольствием читала заметки об этих караванах, потому что они имели большое значение для той горстки людей, что жила в одном из самых отдаленных поселений Австралии.
Во время войны мало что изменилось в жизни Кенгуру-кроссинг. Поставки продовольствия сократились, и жизнь стала труднее, что заставило людей стать более изобретательными.
Но поскольку городок был очень изолированным, его жители мало что слышали о мировых событиях. Газеты попадали в город в лучшем случае через месяц после выпуска.
А вот на пастбищах все было по-другому. Почти все здоровые мужчины ушли в армию, поэтому на хозяйстве остались женщины. У них не было выбора – им приходилось делать ту работу, которую обычно делали их мужья. Было очевидно, что Росс Купер восхищался этими мужественными женщинами, которые прилагали все усилия, чтобы сохранить свой пастбища, пока их мужья воевали. И, по всей видимости, они, в свою очередь, восхищались его преданностью своему делу.
Читая страницу за страницей, Эстелла как бы проникалась чувством одиночества, которое постоянно испытывал ее отец, хотя не всегда говорил об этом прямо. Подолгу гуляя на равнине или по берегам Диамантины, Росс часто думал о ней и ее матери, и эта грусть отражалась в его записях. Отец писал, что очень жалел, что Каролина не осталась с ним до рождения Эстеллы, и он так и не увидел свою дочь. Но тут же добавлял, что не смог бы перенести отъезда жены вместе с ребенком, потому что был уверен, что влюбился бы в свою дочь. Он говорил, что хотя и не видел ни разу Эстеллу, его сердце обливалось кровью от любви к ней. Читая эти слова, Эстелла чувствовала его боль, и ее собственное сердце разрывалось на части от сострадания. Отец был так нужен ей теперь… так же, как она была нужна ему тогда. Как и он в те времена, Эстелла сейчас чувствовала, что у нее не хватает частички ее сердца.
В 1947 году Росс написал, что правительство Австралийского Союза приобрело авиакомпанию «Квантас» и сделало ее главным авиаперевозчиком страны. Он добавил, что в этом же году «Квантас» открыла регулярные рейсы в Лондон – так называемый Маршрут Кенгуру. Росс писал, что молится, чтобы Эстелла когда-нибудь прилетела в Австралию. Он всегда мечтал о том дне, когда они встретятся.
В конце 1940-х годов Росс стал больше писать об аборигенах, но, казалось, все его внимание захватила Мэй. Было ясно, что он все больше ей интересовался, и она его даже восхищала. Кроме того, он упомянул о появлении доктора Дэна Дугана.
«7 января 1948 г. Сегодня в город приехал доктор Дэн Дуган. Он должен сменить Стивена Холланда, который страдает редкой формой легочного заболевания.
10 марта 1948 г. Бедняга Дэн. Он прекрасный врач и очень хорошо относится к аборигенам, но ужасно страдает.
12 сентября 1948 г. Мы с Дэном стали большими друзьями. Я изо всех сил стараюсь не позволять ему напиваться, но, боюсь, никто не сможет залечить его боль. Он рассказал мне по секрету о несчастном случае, который стал причиной его ужасных душевных страданий. Я попытался убедить его в том, что он не виноват, но Дэн не слышит моих слов утешения. Дэн – еще совсем молодой человек, но если он продолжит идти по этому пути самоуничтожения, то, думаю, у него совсем не будет шансов состариться, что очень и очень жаль, потому что он талантливый врач и многое мог бы дать миру.
15 ноября 1948 г. День рождения Эстеллы. Я только что получил письмо от Фло и самый прекрасный подарок – небольшой рисунок с изображением Эстеллы. Она – просто прекрасна. Сколько лет уже я все пытался представить ее себе, но, как оказалось, Эстелла намного красивее, чем мое самое смелое представление».
Эстелла вспомнила, как однажды тетя Фло сказала, что мать запретила ей посылать Россу ее фотографии. Но, получается, Фло, не нарушая слова, данного Каролине, все-таки нашла способ предоставить Россу возможность увидеть свою дочь. Эстелла смутно помнила, как Фло попросила ее позировать художнику, который недолго снимал у тети комнату. Эстелла задумалась, где этот портрет мог быть сейчас. Разбирая вещи Росса, она его не видела.
«Фло написала мне, что Эстелла очень хорошо учится в университете, и я ей очень горжусь. Как мне хочется ее увидеть! Но боюсь, что только нарушу ее размеренную жизнь, а я совсем не хочу причинять ей боль. Я благодарен, что она получила хорошее воспитание, и хотя в глубине души завидую Маркусу Вордсворту, я в долгу перед ним за то, что он обеспечил моей девочке ту жизнь, которую и я бы хотел ей дать.
4 января 1949 г. Мы с Мэй сегодня поженились по обряду аборигенов. Моя жена – сложная, но щедрая натура. Она открыла мне глаза и сердце на окружающую меня страну и научила меня уважать эту огромную щедрую землю. Впервые за многие годы я испытал что-то похожее на счастье, хотя моей дочери и нет рядом со мной.
9 сентября 1949 г. Сегодня моя жена-аборигенка подарила мне дочь. Очень трудно выразить словами радость и гордость, которые я испытываю, глядя на эту красивую девочку. Но ее рождение для меня омрачено налетом грусти. Когда я держу малышку в руках, она напоминает мне о той дочери, которую я никогда не видел. В моем счастье чувствуется горечь грусти и сожаления.
25 декабря 1949 г. Сегодня я отмечаю Рождество с женой и ребенком. Для меня этот праздник будто имеет горьковатый привкус. Для Мэй Рождество ничего не значит, потому что аборигены считают праздником каждый новый день, но благодаря тому, что я смог побаловать подарками Бинни, я хоть как-то компенсировал все рождественские праздники, которые не смог провести с Эстеллой».
Читая дневник дальше, Эстелла видела, что Бинни приносила Россу огромную радость. Эстелла лишь улыбалась, читая записи своего отца о детских радостях и горестях малышки. Ей также стало ясно, что он очень любил свою жену-аборигенку, и, хотя она часто отправлялась бродить по равнине, взяв с собой Бинни, он ни разу не упоминал, что жена пьет.
Дочитав до конца, Эстелла убрала его в комнату отца и заодно проверила Бинни. Была полночь, и девочка спала крепким сном. Глядя на нее в темноте, Эстелла вдруг почувствовала, что стала намного ближе своему отцу. Росс будет жить в ней и в Бинни. А Бинни для Эстеллы стала олицетворением связи с ее отцом. И Эстелла чувствовала сильную грусть из-за того, что не сможет продолжать работу отца, ведь для нее было бы честью стать наследницей его дел.
Решив подышать свежим воздухом, Эстелла открыла дверь на задний двор и вздрогнула, увидев Дэна, сидевшего на ступеньках крыльца.
– Что вы здесь делаете?
– Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.
– Тогда… тогда вы уже знаете…
– Что вы – дочь Росса Купера? Да, знаю.
Эстелла подумала, сказал ли кто-нибудь об этом Мерфи.
– Извините, Дэн, что не сказала вам этого сама. Я хотела сделать это сегодня… да и много раз раньше…
– У нас у всех есть секреты, Эстелла, – Дэн какое-то время смотрел в сторону.
– А вот горожане не понимают. Они не смогли простить мою мать за то, что она бросила отца…
– Уверен, у нее на то были свои причины, но они никак не связаны с вами. Лично я не понимаю, какое это имеет значение – кто ваши родители. Вы – это вы. И я лично думаю, что вы – совершенно особенная.
Эстелла улыбнулась.
– Спасибо, Дэн. Вы тоже парень что надо. А теперь идите домой и поспите. Вы же совсем не спали прошлую ночь и наверняка ужасно устали.
Дэн подумал, что это очень похоже на Эстеллу – заботиться о нем и совсем не думать о себе.
– А с вами все будет в порядке?
– Со мной все хорошо. Последние несколько часов я читала дневник своего отца. Теперь мне кажется, что знакома с ним лично. И знаете… – ее голос сорвался от волнения. – Знаете, мне он очень нравится!
Вдруг она расплакалась.
Дэн протянул руки, и Эстелла с радостью приняла его объятие.
– Мне он тоже очень нравился, – прошептал Дэн.
Через несколько минут Эстелла шагнула назад.
– Спасибо, мне действительно это было нужно, – сказала она, вытирая слезы.
– Всегда рад, – ответил Дэн, чуть не добавив, что страстно мечтал обнять ее. – Чарли будет рад узнать, что с вами все в порядке. Он места себе не находит.
Дэн не стал упоминать о том, что Мерфи тоже очень волновался, и ему пришлось чуть ли не силой отправить его обратно в больницу.
– Ему кажется, что он во всем виноват, но это не так, – Эстелла вдруг почувствовала непреодолимое желание закончить одно начатое дело. – Мне нужно кое-что сделать, Дэн.
– Что именно?
– Мне нужно побывать на пастбище Ятталунга… чтобы осмотреть собаку Ральфа Тальбота.
Дэн удивленно посмотрел на нее.
– Отвезете меня туда на своем самолете? – спросила Эстелла.
– Я?
– Да, если, конечно, вы действительно считаете, что сможете…
– Я просто сильно удивился тому, что вы… мне доверяете.
– Конечно, доверяю. Я решила, что, раз Мерфи лежит в больнице… то, значит, теперь вы сами будете водить свой самолет, если вас вызовут с пастбищ.
– Вообще-то я еще об этом не думал. Но получается, что так оно и есть.
– Только я хочу вас попросить о маленьком одолжении.
Дэн почувствовал, как к нему снова возвращается его неуверенность в себе.
– О чем?
– Обещайте, что полетите чуть… медленнее. От скрипов и стонов вашего самолета у меня просто мурашки по коже.
Губы Дэна тронула улыбка. Его переполняла радость, что Эстелла верит, будто он способен отвезти ее на удаленное пастбище. Это сильно укрепило уверенность Дэна в себе, но…
– Вообще-то, Эстелла, мне нельзя никого возить с собой на самолете. Я же… алкоголик.
Эстелла чувствовала: раз Дэн признает, что у него проблема, то для него это шаг в правильном направлении. Она также вспомнила, что и ее отец пытался ему помочь.
– Ну, сейчас бояться этого нечего – в городе нет ни капли спиртного.
– Но ведь это ненадолго…
– Ну, не знаю, может, и надолго. В любом случае мне нужно попасть на пастбище Ятталунга. Отвезете меня туда, Дэн?
Дэн кивнул. Эстелле он ни в чем бы не смог отказать.
– Когда вы хотите лететь?
– Завтра с утра.
