Текст книги "Звезды южного неба"

Автор книги: Элизабет Хэран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Глава 11

Джон Мэтьюз и Тедди Холл ехали верхом под палящими лучами полуденного солнца. Они направлялись в сторону «звуков смерти» – гудению тысяч мух. Вдруг ветер сменил направление, и зловоние накрыло их, будто удушающее одеяло.

– Сегодня утром на северном выгуле мне пришлось застрелить двадцать три овцы, – сказал Джон, отмахиваясь от мошек, садившихся на его потное лицо, когда оба скотовода принялись осматривать гниющие трупы полутора десятков овец, лежавшие на дне пересохшего ручья. Это было грустное зрелище. Миллионы муравьев соперничали с мухами за остатки плоти на исхудалых от болезни животных. – Я уже сыт этим по горло. Кормить их почти нечем… А те овцы, что у меня остались, похожи на мешки с костями, но их все равно донимают эти чертовы мухи. Если я потеряю еще хоть пару, то могу просто все бросить и больше не мучиться.

У Тедди были свои проблемы, но он с сочувствием слушал Джона. Все скотоводы уже целый год страдали от сильной засухи, и, несмотря на все усилия в борьбе с мухами, пожиравшими их животных, они проигрывали эту битву.

– Когда ты последний раз обрабатывал своих овец?

– Делал это две недели назад. Думал, что сейчас слишком сухо для мух. Но, видно, я ошибался.

Тедди бросил взгляд на Джона.

– И все равно тебе повезло больше других. За последние пару недель Мэтт Уильямс из-за мух потерял четверть своего стада. Я очень надеюсь, что то же самое не произойдет с моими животными. У меня и так проблем хватает.

– Ты все теряешь телят?

– Уже погибли тридцать три… Но ни одного за последние полтора дня… По крайней мере, я об этом не знаю.

– Есть идеи, почему это происходит?

– Понятия не имею.

– А ты не думаешь, Тедди, что нам пора обратиться к ветеринару?

Сняв шляпу, Тедди шлепнул ею по бедру, а рукавом другой руки вытер пот со лба. Джону показалось, что его товарищ выглядел больным: он потел больше обычного, и временами его качало.

– Ты не заболел, Тедди? Что-то у тебя нездоровый вид.

– Да вроде у меня небольшая лихорадка. Ты уже слышал, что вознамерилась сделать эта сумасшедшая бабенка?

Джон поморщился. Он вырос в состоятельной фермерской семье, приехавшей в Австралию из Англии, поэтому невоспитанность Тедди всегда его коробила.

– Нет… а что?

– Занимается со Звездочетом каким-то «лечебным массажем»! – Тедди иронично рассмеялся. – Если она думает, что это ему поможет, то, значит, совершенно ни в чем не разбирается. Я же тебе говорил, что в наши дни ничему толковому в этих университетах не учат. На мой взгляд, человека с опытом Росса заменить просто невозможно.

– Я действительно слышал об этом массаже. Марти уверяет, что именно такую методику используют тренеры лошадей и жокеи.

Тедди посмотрел на него с удивлением.

– Думаю, это она ему внушила, чтобы оправдать свою некомпетентность.

– Когда сегодня утром Уэгз привез почту, он сказал, Марти говорил ему, что она добилась неплохих результатов с его конем и надеется помочь Звездочету снова участвовать в скачках.

– Да ты что, черт возьми, решил меня разыграть?

– Нет, и не думал, – Джон осмотрел покрытую красной пылью равнину, на которой кое-где виднелись кусты малли. Он придирчиво изучал остатки своего стада, высматривая в животных признаки поражения мухами: топанье ногами, нервное подергивание хвостом, слабость из-за ядов в крови, участки обвисшей кожи и изменившей цвет шерсти. – Ты придешь сегодня в бар на собрание?

– Да, собирался.

– Думаю, туда обязательно нужно сходить. Барни Эверетт взбудоражил всех владельцев пастбищ разговорами о том, что болезнь, которая поражает твоих телок, может быть заразной.

– О, черт! – Тедди совсем не хотелось, чтобы другие фермеры начали волноваться. Даже если бы он и пригласил нового ветеринара, которая, по его мнению, ни на что не годилась, то все равно бы не смог оплатить ее услуги. Он и без того едва сводил концы с концами. – Барни всегда был паникером.

– Тебе обязательно нужно прийти, чтобы высказаться в свою защиту, неизвестно, что может произойти.

– Приду, не волнуйся.

Совершенно выведенная из терпения, Эстелла влетела в гостиницу.

– Чарли! Ты должен поговорить с Мэй! – заявила она, едва переводя дыхание. Ее лицо раскраснелось от злости. – Меня она просто не слушает.

– Тебе лучше надевать шляпу, если не хочешь получить солнечный удар, – без всякого выражения проговорил Чарли, заметив ее красное лицо.

Эстелла непонимающе посмотрела на него.

– Сейчас меня меньше всего волнует солнечный удар, Чарли, – ответила она. – И, кроме того, если у меня и будет удар, то не из-за солнца, а из-за Мэй, – Эстелла вдруг услышала громкие голоса в соседней комнате.

– Владельцы пастбищ проводят там свое собрание, – сказал Чарли, прочитав в ее взгляде вопрос. Он как раз ставил на поднос бокалы с пивом. – И что натворила Мэй на этот раз?

– Она снова визжала всю ночь напролет, поэтому я опять не сомкнула глаз. А сегодня вечером они с Бинни открыли кран резервуара с водой и плескались в струе так, будто это какой-то водопад. Я попыталась ей объяснить, что мне придется покупать воду и что у меня не хватит никаких денег, если она будет тратить ее попусту. Но, кажется, Мэй совсем не понимает необходимость иметь запас воды.

– Это потому, что она может найти ее где угодно.

На какое-то мгновение Эстелла лишилась дара речи.

– Тогда почему же она тратит воду из резервуара?

Чарли пожал плечами. Живя в Австралии, он в конце концов понял, что аборигены совершенно равнодушно и даже беспечно относятся ко всему тому, чем так дорожат белые. Но объяснить причину такого поведения городскому жителю было очень сложно. Аборигены никогда не борются за некоторые ценности и блага, как белые. Если в одном месте еды недостаточно, они просто переходят в другое. Если им нужна вода, они точно знают, где ее искать.

По мнению Эстеллы, Чарли был сбит с толку так же, как и она, и вряд ли мог чем-то помочь. Но ей все равно хотелось хоть кому-то выговориться.

– Пока я принимала ванну, Мэй и Бинни взяли с дивана подушки, вынесли их во двор и уселись на них прямо в грязи… И еще они все время топчут грязными ногами полы в доме. А ведь я их постоянно мою! У меня уже нет сил все это терпеть. Я пыталась объяснить Мэй, что мы должны с ней делить обязанности по дому, но она посмотрела на меня так, будто я свалилась с луны. Не знаю, что мне делать. Ты говоришь на ее языке, Чарли. Не мог бы ты попробовать объяснить Мэй, что раз мы с ней будем жить под одной крышей, она не должна бросать внутренности животных в кухонной раковине? И что нельзя понапрасну тратить воду?

Жалобы Эстеллы показались Чарли совершенно пустыми и мелочными, но он старался не улыбаться.

– Мэй не станет меня слушать, Эстелла. Она всегда была себе на уме.

– Как же она жила с твоим братом? Или мне нужно спросить, как он с ней жил?

– Думаю, они в какой-то степени научились друг друга понимать. Как, например, мы с Эдной. Я не переживаю по мелочам, Эстелла. И вообще, думаю, не стоит ссориться из-за различных взглядов на жизнь, как думаешь?

– Я говорю не о «мелочах», Чарли. Что я буду делать, если у меня кончится вода? А так и случится, если Мэй не будет закрывать кран резервуара или мне придется постоянно мыть за ними полы. А не могла бы Эдна поговорить с Мэй?

Чарли рассмеялся.

– Эдна даже не поймет, из-за чего ты поднимаешь такой шум! Аборигенов совершенно не волнует пыль на полу. Они и в домах-то не живут. Я уже говорил тебе, что личные вещи и пожитки, такие, как подушки и мебель, для них ничего не значат. Ты наверняка заметила, что половина из них даже не носят одежды.

Вспомнив аборигенов, которых она видела в больнице, Эстелла вздохнула.

– Если то, что ты говоришь, правда, то я вообще не понимаю, как мы с ними можем жить в таком близком соседстве, когда у нас такие различные ценности.

– Все стало бы намного проще, если бы ты изменила свой подход, Эстелла. Понимаю, для тебя это тяжело, но стоит попробовать для своего же блага.

Эстелла с таким недоумением и замешательством посмотрела на своего дядю, что его сердце смягчилось.

– Сомневаюсь, что Мэй долго пробудет в городе. Но пока она здесь, просто постарайся поддерживать с ней хорошие отношения.

Эстелла хотела уже что-то возразить, когда возбужденные голоса, раздававшиеся из соседней комнаты, снова привлекли ее внимание.

– Мне лучше отнести им пиво, – сказал Чарли.

– Я тебе помогу, – сказала Эстелла, подхватив один из подносов. Ей на самом деле хотелось узнать, что там происходило.

Споры скотоводов становились все ожесточеннее, поэтому они не обратили внимания на Чарли и Эстеллу, принесших пиво.

– Откуда ты знаешь, что эта болезнь не заразная? – обратился один из них к Тедди Холлу. – Что-то подобное случилось, когда я жил в штате Виктория. Это было уже давно, но, насколько я помню, заболевание было очень заразным. Некоторые фермеры потеряли весь свой скот.

Эстелла ходила от стола к столу, расставляя бокалы с пивом и слушая разговоры разгоряченных скотоводов. Она готова была вмешаться и высказать свое мнение, но только если бы ее об этом попросили. Когда поднос Эстеллы опустел, она подняла глаза и встретилась взглядом с человеком, председательствовавшим на собрании.

– Может быть, вы могли бы нам помочь? – спросил Барни Эверетт.

В комнате наступила тишина, и все глаза обратились к Эстелле.

Она поставила свой поднос на ближайший стол.

– Если смогу, – ответила она, заметив, как Тедди Холл презрительно покачал головой. Когда Эстелла посмотрела прямо на него, он грубо повернулся к ней спиной.

– Нас не представили, но, думаю, вы новый городской ветеринар?

– Это так. Эстелла Лофорд.

– Меня зовут Барни Эверетт, председатель окружной федерации скотоводов. У коров Тедди выкидыши, – сказал он. – У вас есть идеи, отчего это может происходить?

– Мне придется осмотреть коров и телят…

– Ни в коем случае! – отрезал Тедди.

Эстелла не обратила внимания на его слова.

– Но у вас есть все основания беспокоиться. Если это бруцеллез, или болезнь Банга, как его еще называют, а судя по вашим словам, похоже именно на это, то это очень заразное заболевание, и не только для скота.

– Что вы хотите сказать?

– Люди тоже могут заразиться бруцеллезом от больного скота, – Эстелла посмотрела в сторону Тедди.

– О, черт возьми! – закричал он, вскакивая на ноги и поворачиваясь к ней. – Можно было сразу догадаться, что вы только все испортите, – он обвел взглядом остальных скотоводов, которые неотрывно смотрели на него. – Надеюсь, вы не собираетесь слушать эти глупости?

Но остальные фермеры угрюмо молчали.

– Да, Бога ради…

– Нельзя отмахиваться от этих слов, – наконец проговорил Барни. – Мы все можем пострадать.

– Ну, спасибо! – злобно прошипел Тедди Эстелле и, топая ногами, выскочил из комнаты.

– Тедди говорит, что за последние пару дней он не потерял ни одного теленка, – сказал Джон Мэтьюз, чувствуя, что должен выступить в защиту своего соседа. – Поэтому, может быть, все-таки в его стаде нет этого самого… бруцеллеза.

– Коровы могут вынашивать телят как положено, несмотря на инфекцию тканей матки, – сказала Эстелла. – В некоторых случаях симптомы заболевания пропадают через три месяца или через полгода. Но тем временем вы все можете пострадать от массового падежа скота. Не хочу вас пугать, но вам пока следует изолировать свой скот от коров Тедди.

– Это почти невозможно для тех, кто граничит с ним участками, – пробормотал один из скотоводов.

– А что еще мы можем сделать, чтобы защитить наш скот? – спросил Эстеллу другой фермер.

– Ничего. И, к сожалению, не существует надежного лечения бруцеллеза, если скот находится в стаде. Чтобы ликвидировать инфекцию, больных животных нужно уничтожать.

– А что если Тедди сам заразился этой болезнью? – спросил Джон, вспомнив, что у его друга появились симптомы лихорадки.

– Доктор Дэн должен его осмотреть. Но если он заразился, то его можно вылечить антибиотиками… стрептомицином.

– А он может заразить нас? – спросил Барни.

– Эта болезнь редко передается от человека к человеку. И, кстати, по неизвестным пока причинам, дети более устойчивы к этому заболеванию, чем взрослые.

– Это все, что вы можете нам сказать?

– К сожалению, да. Мне нужно осмотреть коров Тедди, чтобы убедиться, что это именно бруцеллез. Но, похоже, он не позволит мне этого сделать. Поэтому другого совета я вам дать не могу.

– Тогда нам больше не о чем говорить… – сказал один из скотоводов, вставая из-за стола. Остальные фермеры допили свое пиво и последовали его примеру. Эстелла чувствовала себя так, будто не оправдала их надежд, потому что не смогла предложить им никакого реального решения проблемы.

– Все образуется, – сказал Чарли, заметив, как она расстроилась. Но Эстеллу это не успокоило.

– Сомневаюсь, – сказала она. – И я даже не знаю, что сделать, чтобы помочь им, особенно если Тедди так и не позволит мне осмотреть свое стадо.

Когда Эстелла вернулась домой, там стояла тишина. Проходя по коридору, она заметила, что дверь в спальню Росса открыта. Это ее озадачило, потому что, когда она уходила утром, дверь была закрыта. Заглянув в комнату, Эстелла заметила, что оттуда исчез стоявший у кровати стул. Она решила, что Мэй вынесла его во двор, чтобы ей было на чем сидеть. Сначала она почувствовала раздражение, но потом, вздохнув, решила не волноваться по поводу того, что делает эта аборигенка. В конце концов, Мэй не могла сделать ничего действительно плохого, и Чарли уверен, что она скоро уйдет из города. Эстелла понимала, что ради собственного же блага ей нужно сосредоточиться на более важных вещах, например, на том, как завоевать доверие фермеров, чтобы приступить, наконец, к своей работе и начать зарабатывать.

Наливая себе стакан воды из кувшина, Эстелла выглянула в кухонное окно и вдруг увидела, как Мэй бросила стул в костер. В ужасе Эстелла выскочила во двор и выхватила стул из огня.

– Нельзя жечь мебель! – завизжала она на аборигенку.

– Теперь от него нет польза, – крикнула в ответ Мэй, хватаясь за стул.

Эстелла была уверена, что от Мэй пахло спиртным, и это разозлило ее еще больше.

– Росс был вашим мужем. Как вы можете жечь его вещи?

– Мне нужно дерево… для костра. Надо готовить еда, – прошипела Мэй в ответ, и ее темные глаза злобно сверкнули.

– Так найдите дерево в другом месте, – в ярости крикнула ей Эстелла.

Обе женщины продолжали вырывать друг у друга злополучный стул. Эстелла обнаружила, что, несмотря на хрупкое телосложение, Мэй оказалась очень сильной и не позволила ей вырвать у нее стул.

Если бы Эстелла была в состоянии мыслить разумно, она бы поняла, насколько смехотворно они выглядели, борясь за этот стул, и насколько нелепа была вся эта ситуация. Но она была расстроена, разочарована и очень зла, поэтому действовала на одних эмоциях. И все эти чувства лишь усилились, когда она вдруг заметила, что на Мэй оказалось надето одно из ее платьев. Платье было уже почти не узнать, так как оно было в пыли, в нескольких местах порвано и заляпано кровью свежей добычи Мэй – огромной ящерицы, валявшейся с разбитой в лепешку головой в нескольких шагах от костра.

Вид этой отвратительной ящерицы оказался для Эстеллы последней каплей – ей вдруг стало дурно. Она отпустила стул и заплакала, а потом бросилась в дом и, хлопнув за собой дверью, закричала:

– Жги что хочешь! Мне теперь все равно!

Она прошла по коридору в приемную, куда еще раньше перенесла все свои вещи, и заметила, что в ее чемодане тоже явно копались. Застонав от расстройства, Эстелла опустилась на матрац на полу и разрыдалась в полную силу.

Глава 12

Эстелла сидела на передней веранде, поджав под себя колени и крепко обхватив их руками. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой растерянной и никогда раньше так не тосковала по дому. Захватывающее по красоте небо испещряли мерцавшие красные, розовые, золотистые, желтые и оранжевые полосы, а облака будто пылали в огне, обещая еще один невыносимо жаркий день, но ничего этого Эстелла не замечала. Ее сердце тосковало по той жизни, которая у нее была совсем недавно: по прохладной зелени Англии и особенно, по тете Фло. Даже пробегавшие мимо дома кенгуру и эму, которые в поисках пищи иногда подходили очень близко, не могли отвлечь ее от ощущения безысходности.

Большинство друзей Эстеллы одновременно были и друзьями Джеймса, поэтому о контактах с ними не могло быть и речи. Она заранее приготовилась идти на жертвы, но до этого момента, когда ее буквально затопило чувство одиночества, не осознавала, сколь многого она лишилась. Эстелла знала, что ее мать ужасно расстроится и будет сильно переживать, поэтому еще не написала ей ни одного письма и не сообщила, что беременна, и с Джеймсом рассталась. Она предполагала, что мать будет ожидать какого-нибудь вразумительного объяснения произошедшему, но даже не представляла, как сообщит ей про Давинию. В одном Эстелла была уверена: Каролина будет считать, что она сошла с ума, раз живет в Кенгуру-кроссинг и решилась занять место своего отца в качестве местного ветеринара. И, учитывая теперешнее положение вещей, у Эстеллы не было никаких оправданий этому своему поступку.

Эстелла взяла ручку и бумагу, которые принесла с собой на веранду. Она подумала, чем сейчас занимаются Мэй и Бинни, но решила, что ей лучше этого даже не знать. Солнце быстро опускалось за горизонт, и сумерки сгущались. Эстелла решила отправить письмо тете – единственному человеку, которому она могла доверить все свои мысли и чувства.

«Дорогая тетя Фло, – написала она. – Мне столько нужно тебе рассказать, что я даже не знаю, с чего начать».

Ручка замерла над бумагой, и Эстелла невидящим взглядом посмотрела вдаль. «С чего же начать?» – думала она. Ее глаза, уже распухшие от плача, снова наполнились слезами от жалости к самой себе. Ей очень хотелось излить душу своей тете, но она понимала: высказав в письме все, что у нее наболело, лишь заставит ту волноваться. Эстелла была уверена, что ее письмо ужасно обеспокоит Фло, поэтому решила, что будет лучше, если она опустит самые худшие моменты и просто сообщит ей, что медленно, но верно добивается успеха в своей новой жизни.

Пока Эстелла размышляла над тем, как помягче описать свое жалкое положение, на улице перед домом появилась какая-то собака. Стоя совершенно неподвижно в десяти шагах от дома, она внимательно смотрела на Эстеллу. Обрадовавшись компании, Эстелла почти шепотом проговорила:

– Привет, приятель!

Она вдруг поняла, что перед ней – дикая собака динго, которых раньше видела лишь на иллюстрациях в книгах о природе Австралии. Эстелле пришло в голову, что, может быть, собака изучает ее в качестве своей предполагаемой добычи, но когда та не двинулась с места, она отмахнулась от этой мысли. Ее восхитили стройное тело животного, длинные лапы и окрас. Спина и верхняя часть головы были теплого коричневого цвета, но живот, лапы, грудь и морда – кремово-белыми. Таким же был и пушистый хвост, кольцом поднимавшийся над ее спиной. Эстелла заметила, что это молодой кобель, что, скорее всего, и объясняло его миролюбивое настроение. Пока пес продолжал внимательно смотреть на Эстеллу своими темными умными глазами, она подумала, что, наверное, именно эти глаза видела недавно ночью. «А может, быть, Росс его приручил? – подумала Эстелла. – И заботился о нем?»

– Боюсь, мне нечем тебя угостить, – проговорила она тихо, жалея, что у нее нет мяса. – Но на заднем дворе у костра могут быть какие-нибудь объедки.

Вдруг пес задрал морду вверх и завыл. Этот вой показался Эстелле самым странным и даже жутким звуком, который она когда-либо слышала.

На веранде появились Мэй и Бинни.

– Не двигайтесь! – предупредила их Эстелла, показывая на динго. Она не хотела, чтобы они его спугнули. Когда Мэй увидела пса, который, бросив на них с дочерью внимательный взгляд, снова принялся выть, ее глаза расширились от страха, и Эстелле даже показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

– Что случилось? – прошептала Эстелла, вскакивая со стула.

Но Мэй, громко завизжав, бросилась в дом. Эстелла оглянулась, ища взглядом собаку, но та исчезла.

Эстелла не понимала, почему Мэй таким образом отреагировала на появление собаки. Она была уверена, что все аборигены не раз видели динго и наверняка слышали, как они воют. Эстелла знала, что динго не лают и вой – нормальное поведение для представителей семейства псовых. Вместе с Бинни Эстелла пошла в дом и нашла Мэй на кухне. Та, вытаращив глаза, возбужденно ходила из угла в угол, что-то бормоча про себя и отчаянно размахивая руками.

– Что с вами? – нетерпеливо спросила Эстелла. – У вас такой вид, будто вы увидели привидение… И вы напугали Бинни.

– Дух Росса… дух Росса вернуться, – закричала аборигенка с ужасом в голосе, а ее глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит.

– Что вы такое говорите, Мэй? – переспросила ее Эстелла, думая, что она неправильно поняла ее слова.

– Росс… он умереть… здесь, – сказала Мэй, показывая в сторону его спальни.

Эстелла бросила взгляд на дверь его комнаты.

– Я знаю. Чарли мне говорил, – ответила она, не желая об это вспоминать. – Ну и как это связано с динго, который только что был здесь?

– Его дух вернуться… в динго, – сказала Мэй, хватая дочь за руку и выбегая из дома.

– О, Бога ради, Мэй, это же смешно! – крикнула ей вслед Эстелла. Она прошла к задней двери и увидела Мэй, стоявшую у костра с явно испуганным видом.

– Это он! – завизжала она, прижимая к себе Бинни.

Эстелла направилась к ней, полная решимости быть терпеливой. Ей стало интересно, все ли аборигены такие суеверные.

– Мэй, это невозможно. Вы пугаете Бинни подобными глупостями. Поэтому прекратите сейчас же.

– Этот динго… он появиться здесь, только когда умер Росс, – сказала она. – Я никогда не видеть его раньше.

– Это еще ничего не значит, – сказала Эстелла. – Может быть, Росс его подкармливал, когда вас не было в городе.

– Тогда почему… он воет?

– Я не знаю, почему воют динго, – ответила Эстелла.

Она вынуждена была признать, что для собаки это было довольно странно. Обычно они воют, когда слышат вой других собак. Это стайное поведение, корнями уходящее к волкам.

Так как Эстелла не смогла дать разумного объяснения, Мэй посмотрела на нее широко открытыми глазами, всем видом показав, что осталась при своем мнении. Ее страх, каким бы безосновательным он ни был, казался неподдельным.

– Динго уже ушел, и я собираюсь ложиться спать, – сказала Эстелла. Она посмотрела на перепуганную Бинни, и ее сердце кольнула боль жалости к ребенку. Она погладила девочку по голове. – Если что, я буду в приемной, – прошептала она.

Эстелла проснулась, почувствовав, как что-то щекочет ее лицо. Открыв глаза, она увидела всего в нескольких сантиметрах от себя Бинни. Позади девочки через воздушные занавески ярко сияло солнце, образуя вокруг ее темноволосой головки нечто вроде нимба. В руке девочка держала большое перо, которым щекотала кончик носа Эстеллы.

– Что ты делаешь? – спросила Эстелла, поморщившись.

Девочка улыбнулась и снова пощекотала ей нос. Не удержавшись, Эстелла рассмеялась, и Бинни засмеялась вместе с ней. У нее был вид совершенно невинного и счастливого ребенка. Бинни показалась Эстелле очень красивой, и ее потянуло к ней. Она была уверена, что отец гордился бы такой дочерью, и хотя Эстелла никогда не видела Росса, ей стало грустно от мысли, что Бинни вырастет уже без него. Эстелла вдруг поняла, что судьба подарила ей возможность встретить свою единокровную сестру, и подумала, чувствует ли Бинни связь между ними. Ей казалось, что это именно так и есть, но она понимала, что могла и просто обманывать себя.

Взяв перо из рук Бинни, Эстелла провела им по руке и подбородку девочки. Бинни улыбнулась и зажмурилась от удовольствия.

– Приятно, да? – спросила Эстелла. Вдруг ей в голову пришла одна идея. – Бинни, можно я на время возьму это перо? Обещаю, что верну его тебе.

Девочка удивленно посмотрела на нее, но кивнула в знак согласия.

Не найдя Мэй в доме и во дворе, Эстелла решила взять Бинни с собой к Звездочету. Проходя мимо комнаты Росса, она заметила, что некоторые ящики его комода были открыты. «Что еще затеяла Мэй?» – подумала она, очень надеясь, что та не собиралась жечь его личные вещи. Эстелла была уверена, что Чарли захочет сохранить некоторые из вещей брата на память. Но, очевидно, для Мэй они ничего не значили. Эстелла решила, что в ближайшее время должна разобрать вещи Росса. Это мысль навеяла на нее грусть, но она понимала, что пора этим заняться. Даже самой себе Эстелла не хотела признаться, что Росс стал все больше интересовать ее и что его личные вещи, как она надеялась, смогут рассказать ей об отце.

Подходя вместе с Бинни к стойлу Звездочета, Эстелла заметила, что при виде ребенка конь занервничал, поэтому велела девочке остаться у забора, где смогла бы за ней приглядывать. Но она поняла и то, что Бинни тоже испугалась, и подумала, что Звездочет показался ребенку просто огромным, ведь в дикой природе Австралии лошади не встречаются.

– Тебе пора снова привыкать к людям, – сказала Эстелла Звездочету.

Бросив взгляд в его кормушку, она отметила, что он только что съел свой завтрак. В общем и целом, его аппетит улучшился, и он даже набрал немного вес, что ее радовало, поскольку это означало, что конь явно стал чувствовать себя по-другому. Его уши заживали, кожа стала выглядеть лучше, но до полного выздоровления было еще очень далеко. Эстелле еще многое предстояло сделать, если она хотела сдержать свое обещание, данное Марти, и подготовить Звездочета для скачек.

Эстелла стала чистить голову и грудь коня и расчесывать его гриву. Пока она этим занималась, он все время прядал ушами. Чтобы успокоить его, она начала массировать ему шею. Но когда Эстелла сдвинула руку на поясницу Звездочета, он от страха дернул головой.

Вернувшись в дом, Мэй стала искать Бинни. Она принесла с собой убитую только что полутораметровую змею мулга, которую бросила в угли костра. Мэй оглянулась в поисках динго и провела рукой по сплетенной из травы сумке, висевшей у нее на поясе на одном из ремней Росса. В этой сумке лежал тотем – защита от духа в образе динго, поэтому она чувствовала себя спокойнее. Не найдя Бинни, Мэй инстинктивно стала выискивать на земле ее следы.

Эстелла взяла у Бинни перо и показала Звездочету, который тут же начал его обнюхивать.

– Всегда давай лошади понюхать то, чем ты собираешься ее касаться, – объяснила она девочке, наблюдавшей за ней с большим интересом. Эстелла провела пером по голове, шее и спине Звездочета. Надеясь на лучшее, она стала гладить коня пером в районе поясницы. Одно ухо дернулось назад, но конь не вздрогнул. Эстелла начала потихоньку водить пером по всей его спине, по задней части, захватывая ноги и живот, одновременно подбадривая его мягкими словами. Конь не возражал, и Эстелла пришла в восторг.

– Подай мне, пожалуйста, вот ту ветку, – попросила она Бинни, которая стояла на нижней перекладине забора, наблюдая за ней и конем.

Девочка подобрала ветку, упавшую с нависавшего над стойлом эвкалипта, и протянула ее Эстелле. Конец ветки был увенчан листьями. Эстелла показала ее Звездочету, а потом нежно провела ею по его спине в сторону поясницы и вниз, по ногам. Конь стоял спокойно. Эстелла была в восторге от достигнутых успехов. Ей очень хотелось, чтобы сейчас рядом с ней стоял Марти и видел все это. Обрадованная своими достижениями, она отбросила ветку и провела по спине Звездочета рукой. Конь стоял спокойно, и она стала нежно массировать его бедро и живот. В какой-то момент он топнул задним копытом, но Эстелла была уверена, что это просто рефлексивное движение, и задержалась лишь на мгновение, чтобы дать ему опустить ногу.

Эстелла не знала, что Мэй наблюдала за ней, стоя у стены магазина. Она была буквально загипнотизирована тем, что делала Эстелла. Как и все местные аборигены, Мэй называла Звездочета «Уиранги», то есть «бешеная лошадь». Дети из племени боялись его до ужаса. Если они проходили мимо его двора, он кидался на них, фыркая и скаля зубы, чтобы отогнать прочь. То, что Эстелла стояла в его дворе и чистила коня, казалось Мэй просто чудом. Это убедило ее, что новый «звериный доктор» обладает особым даром, как кедайтча. А кроме кедайтчи, она уважала лишь одного человека – Росса.

Эстелла была в полном восторге, когда шла по городу вместе с Мэй и Бинни, своими «новыми поклонниками». Она почистила Звездочета целиком и поводила его по двору. Он по-прежнему не очень уверенно спускался вниз под уклон, но Эстелла решила, что завтра же переведет его в свой двор.

– Эстелла, можно вас на минутку? – окликнула ее Марджори Уайтмен, стоявшая на крыльце почты.

– А, доброе утро, миссис Уайтмен, – ответила Эстелла, находясь в явно приподнятом настроении.

Марджори на секунду смешалась, поскольку, по ее мнению, дела у Эстеллы обстояли совсем плохо.

– У меня для вас письмо. Из Челси… из Англии.

Эта новость вызвала в Эстелле трепет, но она инстинктивно почувствовала, что Марджори пытается выудить из нее побольше информации, поэтому скрыла свой восторг.

– Спасибо. Я могу его забрать прямо сейчас?

– Да, конечно, – ответила Марджори. – У нас в городе большинство жителей сами забирают свою почту, за исключением… Дэна Дугана. Он обычно очень занят… или с похмелья.

Эстеллу поразило ее злобное замечание, поэтому она попросила Мэй и Бинни подождать, пока сама проследовала за Марджори в здание почты, где раньше находился жокей-клуб. Она заметила, что Марджори бросила на Мэй и ее дочь неодобрительный взгляд, а это значило, что они с ней никогда не станут близкими друзьями.

Почта была устроена в одном конце комнаты, а в другом размещалась крохотная касса – отделение банка. Марджори зашла за почтовый прилавок.

– Наверное, сейчас в Англии холодно, – сказала она, доставая письмо, лежавшее в одной из ячеек на задней стене. Марджори снова надела очки и стала внимательно изучать почтовую марку на конверте.

И хотя она делала именно то, что себе и представляла Эстелла, ее все равно это раздражало.

– Да, наверное, холодно, – сказала она, полная решимости не говорить, от кого пришло это письмо. Эстелла протянула руку за конвертом, но Марджори не обратила на нее внимания.

– Я родом из Дартмута. Вы там бывали? – спросила она.

– Нет, никогда, – ответила Эстелла. – Но, кажется, это морской порт на юго-западе Англии, да?

– Да, в Девоне. Я очень хорошо помню тамошние зимы, но, конечно, уже давно живу в Австралии. А ваша семья откуда?

Помолчав, Эстелла ответила:

– Из Лондона.

– А семья вашего… мужа? – она бросила взгляд на кольцо на руке Эстеллы.

Посмотрев на свою левую руку, Эстелла запаниковала. Сначала, когда она только разорвала с Джеймсом, она сняла кольцо, но потом снова стала его носить из-за беременности. И только теперь она поняла, в какое двусмысленное положение себя этим поставила.