Текст книги "Близость"

Автор книги: Элизабет Гейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Глава 13

Нью-Йорк. Осень 1971 года

По иронии судьбы у Джордана Лазаруса начались проблемы, когда он впервые открыл нечто грандиозное.

Спустя пять лет после победы над Ребеккой Джамен и ее мужем, принесшей ему несколько миллионов, Джордан создал собственный конгломерат. Он приобрел двадцать компании, разбросанных по Соединенным Штатам и Канаде. Большей частью это были средних размеров фирмы, занимавшиеся производством потребительских товаров для дома и учреждений. Он ограничивался скромными приобретениями, но с агрессивной настойчивостью добивался развития тех компаний, что приобрел. В результате его конгломерат, названный им "Лазарус интернешнл инкорпорейшн", стал компанией с годовым оборотом, превышающим полмиллиарда долларов. При этом личное состояние Джордана ежегодно увеличивалось на несколько миллионов.

Джордан уже давно решил проблему финансового выживания как для себя, так и для своей семьи. Он был на пути к тому, чтобы играть ведущую роль в мире бизнеса. В достижении этой цели он придерживался консервативного подхода: избегал риска и различных нововведений, для представительств своей империи выбрал солидные здания.

Он сделал лишь одно небольшое исключение из этих правил. В конце шестидесятых Джордан из прихоти приобрел компанию в штате Огайо, ранее занимавшуюся производством питания для животных, а затем ставшую мелким производителем лекарственных средств для домашнего скота. В последующие четыре года Джордан превратил эту полуразорившуюся мелкую компанию в процветающую фирму ветеринарной фармацевтики с твердым и приличным доходом и хорошими перспективами на будущее.

Произошло это благодаря одному человеку. Звали его Лео Камински. Неряшливый, косматый молодой инженер – биохимик, забросивший докторскую диссертацию по фармакологии и поступивший работать в "Бекстер фидс".

Лео был тощий очкарик, родом из Бронкса, побеждавший на всех научных олимпиадах, получавший высшие баллы при тестировании на математические способности, никогда не имевший друзей, не обращавший внимания ни на что, кроме науки.

Президент "Бекстер фидс" принял Лео на работу из уважения к его родителям, которые были его старыми друзьями. Он платил Лео крохотную зарплату и ничего от него не ждал.

Однажды, совсем случайно, Лео изобрел вакцину против одного из самых губительных заболеваний домашнего скота. Лео был отличным специалистом по иммунологии копытных животных и работал одновременно над десятками проектов, ни один из которых за последние два года не приблизился к завершению. И вдруг он добился успеха.

Это случилось в то самое время, когда Джордан Лазарус приобрел "Бекстер фидс" и переименовал компанию в "Ветеринарная фармацевтика, инкорпорейтед". В качестве небольшого, но развивающегося дочернего предприятия она вошла в "Лазарус интернешнл".

Джордан оставил Лео работать в компании, повысил ему зарплату и сумел добиться его расположения. Поскольку главной особенностью Лео была неспособность доводить проект до конца, Джордан постоянно поощрял его в исследованиях от одного направления к другому, минуя обычную методику в фармакологии. Они стали друзьями.

Однажды в начале мая, спустя два года после покупки "Бекстер фидс", случилось то, чего Джордан давно ждал. Лео пришел сообщить о чем-то важном.

Лео показал Джордану подробные данные о новом лекарстве. При надлежащей модификации это средство могло не только предотвращать сердечные заболевания, но использоваться для лечения гипертонии.

Джордан убедил Лео продолжать работу над проектом. Результаты оказались ободряющими. Эксперименты, проведенные Лео в лаборатории, дали потрясающие результаты.

Спустя месяц Джордан спросил Лео:

– Как ты думаешь, можно ли это средство использовать для человека?

Лео изумленно посмотрел на него. Он никогда об этом не задумывался.

Через полгода Лео проинформировал Джордана, что экспериментальное лекарство, если правильно применять его с учетом обмена веществ человека, способно предупреждать гипертонию, уплотнение артерий, инсульт и сердечную недостаточность. Эту хорошую новость он сообщил Джордану на смеси непостижимого научного жаргона и непонятного, ломаного языка, но смысл Джордан уловил.

– Лео, я горжусь тобой, – сказал Джордан. – Хочу, чтобы ты изо всей силы продолжал работать над этим. С этого момента даю тебе карт-бланш – получишь все необходимое оборудование и деньги. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал. Эти исследования должны быть нашим общим секретом. Никто не должен знать, для чего они ведутся.

Вдохновленный на поиски великого открытия ради своего единственного друга Лео продолжил работу.

Однако, до того как Джордан смог заняться этой волнующей финальной стадией проекта, беда нагрянула с неожиданной стороны.

Прошло шесть лет с тех пор, как Джордан впервые встретил Лео Камински, и почти два года с того времени, когда Лео начал работу над своим сверхсекретным проектом. В холодный четверг в начале ноября Джордана посетили два представителя «Консидайн индастрис», одной из самых крупных корпораций в Америке, к тому же международного конгломерата с дочерними предприятиями в сорока странах. Один из эмиссаров был адвокат, другой – высокопоставленный чиновник. Оба были средних лет и выглядели преуспевающими людьми.

– Как мы понимаем, ваши научные сотрудники работают над чем-то в высшей степени интересным, – сказал чиновник Джордану.

Джордан посмотрел на него подозрительно.

– Откуда вам это известно? – спросил он.

– Мир полнится слухами, – ответил чиновник. – Как бы там ни было, но мистер Консидайн проявляет личную заинтересованность в исследованиях, касающихся больных с сердечными заболеваниями, потому что он сам страдает болезнью сердца. В легкой форме, конечно, – добавил он осторожно.

– Что ж, – сказал Джордан, – мы работаем над многими проектами, но ведем опыты только над животными. Нам немало предстоит сделать, прежде чем мы начнем производить что-то для людей.

Говоря это, он мысленно отметил, что необходимо усилить меры безопасности в отношении исследований Лео.

– У нас есть для вас предложение, и мы думаем, оно вам понравится, – сказал адвокат, – "Консидайн индастрис" намерена предложить вам целый ряд средств для ускорения получения этого продукта. В обмен на это "Консидайн" хотела бы совместно с вами запатентовать это лекарство, когда станет возможно подать заявку на патент.

Джордан посмотрел на посетителей. Он сделал вид, что потрясен предложением и даже испытывает благоговейный страх перед таким гигантом, как "Консидайн".

– Интересное предложение, – сказал он. – Почему бы вам не изложить его в письменном виде, чтобы мои юристы изучили его?

– С удовольствием!

Пожав руки и довольно улыбаясь, посетители удалились.

Через неделю юристы Джордана получили детально проработанное предложение. Как Джордан и предполагал, документ был составлен с уловкой. "Консидайн индастрис" должна обладать исключительным правом на патент, выданный на любой конечный продукт, разработанный Лео. "Лазарус интернешнл" не получал ни кредитов на внедрение лекарства в производство, ни баснословных прибылей от потенциально широкой и долговременной продажи. Единственной компенсацией за затраты, сделанные для разработки лекарства с первого дня, будет небольшая выплата в качестве "вознаграждения" за авторское право.

Джордан распорядился, чтобы адвокаты послали конгломерату обычной формы отказ. Одновременно он ввел меры безопасности для охраны деятельности Лео Камински. Ни одному человеку не разрешалось близко приближаться ни к Лео, ни к месту его работы без специальной проверки, которую выполнял особый штат сотрудников охраны.

Джордан решил, что этим дело и кончится. Он перестал беспокоиться из-за "Консидайн индастрис" и все свое внимание обратил на Лео и его эксперименты.

Прошла неделя после отосланного им отказа, и Джордан Лазарус начал понимать, что от "Консидайн индастрис" так просто не отделаешься.

Всего за неделю большая часть ключевых предприятий Джордана Лазаруса оказалась под сильнейшим финансовым прессингом. Но Джордан решил не сдавать позиций.

– Пусть делают что хотят, – сказал он. – Меня легко не запугаешь.

Казалось, Виктор Консидайн собственными ушами услышал вызов, брошенный Джорданом. На следующей неделе прессинг с новой и устрашающей силой обрушился на империю Джордана.

Цены на акции "Лазарус интернешнл" на Уолл-стрит залихорадило. Несколько дней они колебались, затем резко упали до необоснованно низкого уровня и на этой цифре были заморожены.

– Что происходит? – спросил Джордан своего главного специалиста по биржевым операциям.

– Мы в сильном затруднении, – сказал аналитик. – Они собираются разорить нас.

– Как же могут они безнаказанно провернуть это дело? – спросил Джордан.

– Видите ли, при нынешних законах они могут предложить вашим акционерам тендер по любой удобной им цене. Если у вас нет финансовых ресурсов, чтобы бороться с ними, вы – разорены. Они получают контрольный пакет акций и забирают вашу компанию в свои руки. Ваши управляющие будут отчитываться перед ними.

– И наши изобретения тоже будут принадлежать им, – пробормотал Джордан. – Есть ли какие-нибудь пути, чтобы удержать их?

– Вы можете попросить помощи у другого, дружески к вам настроенного конгломерата, чтобы вместе вступить в борьбу с "Консидайн", – сказал аналитик. – Такие конгломераты теперь называют "белыми рыцарями". Но за подобную услугу "белый рыцарь" будет сидеть в вашем совете директоров, а я не думаю, что это вам понравится.

– Что еще возможно сделать? – спросил Джордан.

– Вы можете попытаться убедить акционеров не продавать акции. Это будет трудной задачей, если принять во внимание, что "Консидайн" предлагает семьдесят пять долларов за акцию, когда она стоит не больше пятидесяти. Цена слишком выгодна, чтобы от нее отказаться. Тем не менее, вы можете попытаться перенести на более дальний срок собрание акционеров, а за это время представить какой-либо поощрительный мотив, вескую причину, чтобы акционеры удержались от продажи акций.

Джордан сосредоточил все свое внимание.

– Какого рода поощрительный мотив? – спросил он.

Аналитик пожал плечами.

– Например, – сказал он, – вы можете завершить работу над лекарством и пустить его на рынок до собрания акционеров в марте. Или, по крайней мере, убедить акционеров, что лекарство почти уже готово для реализации и в их интересах придержать акции.

Сутки провел Джордан в глубоких размышлениях. Затем собрал своих адвокатов и экспертов по финансам в комнату для совещаний.

– Мы будем придерживаться курса, который вы вчера предложили, – сказал он. – Я хочу перенести собрание акционеров с января на март. За это время я постараюсь предложить кое-что, что убедит наших акционеров остаться с нами. Кроме того, я хочу, чтобы вы начали судебное дело совместно с Комиссией по надзору за ценными бумагами и биржевой деятельностью против "Консидайн", чтобы объявить их действия против нас незаконными. Это наверняка не сработает, но мы выиграем время.

Закончив на этом совещание, Джордан отпустил всех, кроме одного адвоката – человека, приблизительно его возраста, по имени Дэн Маклоклин, единственного из адвокатов, кому полностью доверял и кого с самого начала назначил ответственным за решение проблемы с "Консидайн".

– Дэн, – сказал Джордан, – что ты можешь мне рассказать о Викторе Консидайне?

Дэн открыл портфель и вынул папку.

– Он вдовец, – сказал Дэн. – Его жена умерла десять лет назад, от болезни сердца, между прочим. Она была наследницей фабриканта. Консидайн использовал ее деньги плюс то, что было у него, чтобы создать свою империю. В деловых отношениях он – настоящий хищник. Любого, кто вставал на его пути, он устранял из дела. Сотни раз его привлекали к суду за неэтичность действий, но у него прекрасные адвокаты и полные карманы денег. Действует грубо. За последние десять лет, благодаря законам о налогах, стал влиятельным и агрессивным конгломератом. Он доводит мелкие компании до разорения, а затем чаще всего перепродает их. В целом его активы исчисляются миллиардами. Дай ему еще десять лет, и он может стать могущественным, как "Крайслер".

– Расскажи мне о личной жизни.

– Он живет с дочерью. Единственным ребенком. Конечно же, играет в гольф. Отпуск – две недели в год – проводит на маленьком острове у побережья Северной Каролины. Дважды в неделю по вечерам играет в покер. В остальное время ведет жизнь отшельника. В обществе почти не появляется. Слуги в доме не живут. Дом убирают в его отсутствие. Советуется только с дочерью. Она готовит ему еду.

Джордан кивнул, заинтересовавшись.

– Расскажи мне о дочери.

– Окончила два университета Принстонский и Гарвардский. В школе были некоторые проблемы с дисциплиной – замяли, конечно, – но оценки отличные. Очень умна. Известно, что после университета у нее был жених, но отец расстроил их роман. Он по натуре собственник. После смерти жены это качество усилилось. Вряд ли позволит дочери исчезнуть из его поля зрения.

Он бросил Джордану через стол фотографии отца и дочери. Виктор Консидайн выглядел цветущим, полным человеком с лунообразным лицом и маленькими, свирепыми глазками. Даже на фотографии он казался угрожающим. Красноватая кожа на лице подтверждала, что у него больное сердце.

– Каковы его собственные прогнозы? – спросил Джордан.

– Неблагоприятные, – ответил адвокат. – Он страдает хронической сердечной недостаточностью и уплотнением артерий. Ему только пятьдесят девять. Сомневаюсь, что он проживет еще десять лет, если не будет что-то сделано, чтобы предотвратить нарушение деятельности кровяных сосудов. Он идеальный кандидат на инсульт или инфаркт.

Джордан кивнул. Он понимал, что Виктор Консидайн хочет заполучить контроль над формулой Лео как можно скорее и ради этого пойдет на все.

Джордан посмотрел на фотографию дочери Барбары. Далеко не красавица. Тонкие, темные брови, бледная кожа, меланхоличный взгляд. Но глаза, большие и красивые, выделялись на ничем не примечательном лице. На вид ей было двадцать семь – двадцать восемь лет.

– Так что мы будем делать? – спросил адвокат.

– Выигрывать время, – сказал Джордан, – и искать новый подход.

Сказав это, он многозначительно взглянул на фото молодой Барбары Консидайн.

Глава 14

Детройт, штат Мичиган

Рой Инглиш совсем потерял голову. После первой ночи, проведенной с Джил Флеминг, он постоянно виделся с ней, а когда не был с ней рядом, мысли о ней преследовали его. В часы разлуки она властвовала над его фантазиями точно так же, как властвовала над его телом и желаниями, когда была с ним.

Они встречались четыре раза в неделю, иногда чаще. Рой возил ее обедать, а затем они ехали в его просторный дом. Он помог ей найти новую квартиру в более комфортабельном районе города, но там они не встречались, так как он не хотел компрометировать ее в глазах хозяйки дома и соседей.

В ее дом он заезжал только для того, чтобы увезти куда-нибудь. Джил открывала ему дверь и приглашала выпить бокал вина. Ее манера одеваться каждый раз удивляла его. Скромные, пастельных тонов юбки, опрятные блузки, зачастую легкий свитер, подчеркивающий девичий вид. Иногда темное, с глубоким вырезом вечернее платье, делавшее ее сексуально привлекательной. Когда они выезжали за город на уик-энд, она надевала джинсы или белые шорты и топ – тот самый наряд, который очаровал его во время пикника в июне.

Джил знала, как, не прибегая ни к каким хитростям, разжечь в нем страсть тем или иным нарядом. Для посторонних ее внешний облик мог показаться простоватым и невинным, но Роя как магнитом притягивало к нему, стоило только ее увидеть. Словно она была неразрывно связана с его фантазиями, с непреодолимой силой охватывавшими его при ее появлении.

Когда однажды он заехал за ней и увидел ее в пастельного цвета мини-юбке, то поднял ее на руки как ребенка, ощущая руками прохладу ее бедер и вдыхая свежий, как весенний воздух, запах ее волос. Она слегка повернулась с тем, чтобы он почувствовал под рукой трусики, и прошептала:

– Поедем сначала сам знаешь куда.

Охваченный желанием, он отвез ее к себе домой. Она дала ему снять с себя юбку и блузку, чтобы он насладился видом ее стройного тела, освобождавшегося от одежды, как от скорлупы, понимая, что приводит этим его в исступление. Она растягивала этот момент, в глазах появился уже знакомый взгляд восхищения и симпатии.

Однако даже в эти наивысшие моменты наслаждения она всегда оставалась загадочной. Зачастую она была похожа на невинного ребенка, с которого грубо, непристойно срывают пелену непорочности. Ее прелестные чресла, плоский девичий живот, стройные ноги и ступни казались ужасно уязвимыми и невероятно незащищенными, когда он с упоением наслаждался их видом.

На животе, ниже пупка, у нее было маленькое розовое пятнышко.

– Что это? – спросил он, впервые заметив его, и нежно прикоснулся к нему.

– Это? – улыбнулась она. – Всего лишь родимое пятнышко.

Он рассмотрел его повнимательнее. На молочного цвета коже оно выглядело как крошечный фрукт, очертаниями напоминая яблоко или ягоду. Очень изящное, даже красивое.

– Тебе не нравится? – спросила она.

– Очень даже нравится, – ответил он.

Он сказал это не для того, чтобы успокоить ее. В пятнышке было действительно что-то привлекательное, что-то соблазнительное. Расположенное так близко к мягкому, теплому центру ее тела оно выглядело на обнаженной коже как эмблема запретного плода, что был поблизости и ждал, когда его вкусят. Этот маленький изъян на безупречно чистой, бархатистой коже внушал любовь. Рой наклонился и поцеловал маленькое пятнышко.

Его снова охватило желание.

– Какое оно милое, – сказал он, – какое…

Она улыбнулась.

– Поцелуй меня, глупыш, – сказала она.

Он повиновался.

В следующее мгновение он раздвинул ее ноги и вошел в нее. На этот раз он знал, что пятнышко прижато к его коже, трется о нее, в то время как он ритмично двигается. Эта мысль преследовала его, пока не наступил оргазм, такой внезапный, что он не смог его сдержать.

С того дня каждый раз, когда она, утомленная страстью, лежала без движения, его глаза невольно впивались в розовое пятнышко. Рука, движимая неведомой силой, дотрагивалась до него, и он чувствовал увлажненную страстью кожу. Каждое прикосновение к этому таинственному символу ее очарования вызывало в нем почти болезненный порыв желания. И он наклонялся, чтобы поцеловать его, языком вкусить его божественный вкус.

Но чем ближе становились их отношения, тем он острее чувствовал, что не понимает ее. Это озадачивало его, поскольку он всегда слишком хорошо понимал других женщин. Ему представлялось, что сама она прячется за внешней оболочкой, что ее сексуальность нечто обманчивое, но именно эта оболочка невидимыми щупальцами проникла глубоко в него и все в нем буквально перевернула. Это ощущение вызывало в нем нечто, похожее на приступ, от которого он чувствовал себя слабым и измученным.

Мысль о том, что она, возможно, до встречи с ним имела с кем-то половую близость, что вполне допустимо, наполняла его непереносимой болью, и он старался отогнать ее, как только она вспыхивала в его мозгу. У него не хватало духу сопротивляться реальности, которая отравляла его любовь и даже рассудок.

Несколько недель Рой боролся с собой и наконец набрался храбрости. Купил дорогое обручальное кольцо, преподнес его Джил и попросил выйти за него замуж.

Когда же она сказала, что ей надо время, чтобы обдумать его предложение, он обиделся, но не расстроился.

– Это важное решение, – сказала она, – и будет нечестно принимать его скоропалительно.

Уязвленный тем, что она сразу не приняла предложение, Рой тем не менее испытал почтение к подобному проявлению самоуважения.

Она поняла, что ее отказ обидел его, и в ее глазах блеснул огонек.

– Поедем сам знаешь куда, – шепнула она.

Полчаса спустя, держа в руках ее обнаженное тело, Рой был благодарен судьбе за то, что получает от Джил, и мысленно уговаривал себя быть терпеливым, чтобы получить остальное.

К тому времени Рой обратил внимание, что Джил от случая к случаю стала намекать ему, что он низко ценит свое положение в компании.

Пять лет назад у него была возможность выставить свою кандидатуру на пост президента, но он предпочел обождать из-за боязни, что стремительное продвижение по службе может настроить некоторых членов совета директоров против него. Он хотел, чтобы в компании оценили его незаменимость прежде, чем он сделает этот ход.

Джил сразу заметила, и совершенно справедливо, что ему отвели роль "толкача" и "третейского судьи", в то время как другие, менее способные сотрудники, занимались принятием ключевых решений и домой приносили зарплату выше, чем у него. Рой намного превосходил их по опыту, дальновидности и таланту, но уступал им в амбициозности. Пришло время исправить это положение.

Рой признал ее правоту. Он понимал, что в последние годы его жизнь застопорилась во многих отношениях. Женитьба осталась в прошлом, детей не было, от женщин он устал, амбиций поубавилось.

Но теперь все было по-другому. Он встретил Джил. Собирается на ней жениться. Он чувствовал себя обновленным, способным на решительные поступки.

Рой настолько обезумел от страсти, что ему никогда и в голову не приходило, что желание Джил обдумать его предложение руки и сердца и ее совет занять пост президента – взаимосвязаны.

Случается, что в подходящее время и под влиянием подходящей женщины даже такой хитрый человек, как Рой Инглиш, не способен увидеть то, что ясно, как день.