Текст книги "Величайший рыцарь"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
Элизабет Чедвик
Величайший рыцарь
Elizabeth Chadwick "THE GREATEST KNIGHT", 2005
Перевод с английского М. Жуковой
Чедвик. Э. Величайший рыцарь: [роман] / Элизабет Чедвик; пер. с англ. М. Жуковой – М: ACT: ACT МОСКВА, 2008. – 541, [3] с.
ISBN 978-5-17-053113-4 (ООО «Изд-во АСТ)(С: Истор. роман(м)84)
ISBN 978-5-9713-8387-1 (ООО Изд-во «АСТ МОСКВА»)
Серийное оформление С. Е. Власова
Компьютерный дизайн Ю. А. Хаджи
ISBN 978-5-17-052322-1 (ООО «Изд-во АСТ»)(С.: Историч. роман-3(Ж))
ISBN 978-5-9713-8388-8 (ООО Изд-во «АСТ МОСКВА»)
Серийное оформление А. А. Кудрявцева
Компьютерный дизайн Г. В. Смирновой
УДК 821.111
ББК 84(4Вел)
Ч-35
© Elizabeth Chadwick, 2005
© Перевод. М. Жукова, 2008
© ООО Издательство «АСТ МОСКВА». 2008
Аннотация
«Рыцари без страха и упрека» существуют только в артуровских легендах?
О нет!
Перед вами история именно такого рыцаря – Вильгельма Маршала, младшего сына провинциального барона, ставшего другом и верным спутником самого славного из королей Англии – Ричарда Львиное Сердце.
История пышных турниров, изощренных придворных интриг и опасных крестовых походов.
Но прежде всего – история верной и преданной любви Вильгельма к прекрасной Изабель, женщине, изменившей всю его жизнь…
Элизабет Чедвик – дострйная наследница Вальтера Скотта.
«Times»
Истинный шедевр историко-приключенческого романа. Любовь, война, придворные интриги – чего еще желать?
«New York Times»
Динамичный, увлекательный роман об одном из самых интересных периодов Средневековья.
«Romantic Times»
Элизабет Чедвик
Величайший рыцарь
Все герои этого произведения являются вымышленными, и любое сходство с реальными лицами, живыми или мертвыми, носит случайный характер.
От автора
Мне хотелось бы поблагодарить людей, которые помогли написать «Величайшего рыцаря». Они содействовали мне в проведении исследований, дали возможность погрузиться в работу, мирились с моим дурным настроением или просто находились рядом.
Ученых часто обвиняют в любви к одиночеству, говорят, что им необходимо уединение для размышлений, но те, к кому я обращалась для выяснения малоизвестных деталей, были доступны и помогли мне. В особенности хотелось бы поблагодарить профессора Джиллиан Полак за консультации по различным аспектам жизни в средние века и профессора Дэвида Кроуча, за то что у него нашлось время ответить на мои вопросы. Я также хочу выразить признательность профессора Кроучу за написание великолепной биографии Вильгельма Маршала, которая служила мне маяком. Она помогла мне найти правильный путь и воплотить в жизнь свой план. В проведении исследовательской работы неоценимой была помощь Элисон Кинг, благодаря которой я узнала о ранее неизвестных деталях из жизни Вильгельма Маршала. Ответственность за любые ошибки или неправильное истолкование фактов лежит исключительно на мне.
Как и всегда, решающей была поддержка, энтузиазм и увлеченность моего агента Кэрол Блейк и редактора Барбары Дэниел из «Тайм Варнер». Я хочу поблагодарить их за то, что терпят меня. Я приношу извинения очаровательной Риченде Тодд за многочисленные изменения в рукописи, подготавливаемой к печати, но должна добавить в свое оправдание, что дело тут в средневековых хрониках. Виновата не только я! Я также благодарна Шине-Маргот Лавель, Рейчел Лудбрук и Сесилии Дураес из «Тайм Варнер» за помощь, которую они оказали, чтобы роман вышел в свет.
Мне хотелось бы поблагодарить своего мужа Роджера (который продолжает сглаживать шероховатости в моих романах) за понимание моей навязчивой идеи, связанной с другим мужчиной, хотя того и нет в живых уже восемьсот лет!
Я также благодарна Венди Золло за сортировку писем, которые приходят по электронной почте, и многочисленным друзьям но переписке, которые облегчили мне жизнь, дали темы для размышлений, а также любовь и поддержку, когда они были необходимы.
Глава 1
Крепость Дринкурт, Нормандия,
лето 1167 года
В темный предрассветный час все ставни в большом зале были закрыты, чтобы неприятный ночной туман не проникал внутрь. Огонь под тяжелым железным колпаком почти погас и напоминал глаз дракона. Рыцари с вассалами и слугами спали вдоль стен. Слышалось их дыхание, время от времени раздавался храп.
В дальнем конце зала во сне вздрагивал и морщил лоб молодой человек. Он занимал одно из худших мест в зале – далеко от огня, на сквозняке. Во сне он перенесся из тьмы огромного нормандского замка, где никогда нет покоя, в небольшую уютную комнату в доме отца в Хамстеде, в графстве Беркшир. Тот замок был гораздо меньше этого.
Сон получился очень ярким.
Ему было пять лет, его одели в лучший голубой наряд. Мать прижимала его к груди и срывающимся голосом убеждала хорошо себя вести.
– Помни, Вильгельм, что я люблю тебя.
Она так крепко прижала его к себе, что мальчик чуть не задохнулся. Когда она наконец отпустила его, оба резко вдохнули воздух. Вильгельм пытался отдышаться, мать с трудом сдерживала слезы.
– Поцелуй меня и иди с отцом, – сказала она.
Он прижался губами к ее мягкой щеке, вдохнул ее запах. От нее пахло так же приятно, как от свежескошенного сена. Внезапно ему расхотелось уезжать, и у него задрожал подбородок.
– Прекрати плакать, женщина. Ты его расстраиваешь.
Вильгельм почувствовал, как рука отца опустилась ему на плечо. Она была твердой и сильной и заставила его отвернуться от залитого солнцем зала и собравшихся домочадцев, среди которых стояли три его старших брата – Вальтер, Гилберт и Иоанн. Все они очень серьезно смотрели на него. У Иоанна тоже дрожали губы.
– Ты готов, сын?
Вильгельм поднял голову. Отец лишился правого глаза, когда с горящей крыши аббатства упал кусок свинца: на лице остался шрам от виска до челюсти. Из-за этого одна сторона лица выглядела ангельской, а другая напоминала дьявольскую маску горгульи. Вильгельм никогда не видел его без шрамов и поэтому реагировал на них спокойно.
– Да, сэр, – ответил мальчик и был вознагражден одобрительным взглядом.
– Смелый парень.
Во дворе уже ждали конюхи с лошадьми. Иоанн Маршал поставил ногу в стремя, вскочил на коня, потом нагнулся, поднял Вильгельма и посадил в седло перед собой.
– Помни, что ты сын королевского маршала[1]1
Маршал – изначально придворное, а затем воинское звание в ряде европейских государств. Первые маршалы были конюхами, потом выдвинулись в число особ, приближенных к королю; позже так стали именовать военачальников.
[Закрыть] и племянник графа Солсбери.
Отец шлепнул жеребца, на котором сидел, по боку и вместе со своим войском под стук копыт и лязг оружия выехал со двора замка. Вильгельм смотрел на широкие, покрытые шрамами руки отца, сжимавшие поводья, и яркую вышивку, украшавшую рукава.
– А я надолго уезжаю? – спросил Вильгельм высоким дрожащим голосом.
– Это зависит от того, сколько времени король Стефан захочет тебя удерживать.
– А зачем ему меня удерживать?
– Я обещал ему кое-что сделать, и он хочет, чтобы ты находился рядом с ним, пока я не выполню это обещание, – отец говорил резким голосом, чем-то напоминающим звук меча на точильном камне. – Ты заложник моего слова чести.
– А что это за слово?
Вильгельм почувствовал, как дрогнула грудь отца, и из нее вылетел хрип, похожий на смех.
– Это обещание, которое может дать только сумасшедший дураку.
Ответ показался странным, и Вильгельм-ребенок повернулся и поднял голову, чтобы взглянуть на изуродованное лицо отца. Взрослый Вильгельм в это время заворочался во сне, нахмурился сильнее, а его глаза быстро задвигались под закрытыми веками. Голос отца исчез где-то в тумане и сменился голосами мужчины и женщины, которые спорили в шатре.
– Ублюдок не сдержал слово: укрепил замок, набил его до предела людьми и припасами и заделал все пробоины, – голос мужчины был полон негодования. – Он и не собирался сдаваться.
– А его сын? – шепотом спросила женщина. Судя по тону, она была в ужасе.
– Его отец заявляет, что жизнь мальчика для него ничего не значит – он все еще способен народить сыновей, причем лучших, чем потерянный.
– Он не мог так поступить…
Мужчина сплюнул.
– Он – Иоанн Маршал, и он – бешеный нес. Никто не знает, что он сделает. Король хочет видеть мальчика.
– Но ты не станешь… Ты не сможешь! – женщина в ужасе заговорила громче.
– Нет. Это на совести короля и проклятого отца мальчика. Жаркое горит, женщина. Займись своими обязанностями.
Вильгельма во сне схватили за руку и грубо потянули через большой военный лагерь. Он чувствовал запах голубоватого дыма, поднимавшегося от костров, видел, как солдаты затачивают оружие, а наемники собирают катапульту для бросания камней. Только тогда он не знал, что это за приспособление.
– Куда мы идем? – спросил он.
– К королю.
До этого лицо мужчины оставалось нечетким, но теперь Вильгельм очень хорошо рассмотрел его во сне. Оно оказалось грубым, квадратным, с выпирающими скулами, обтянутыми коричневой кожей. Его звали Хенк, и он был фламандским наемником, служившим королю Стефану.
– Зачем?
Хенк не ответил и резко повернул направо. Несколько мужчин стояли и разговаривали между осадной машиной и роскошным шатром из голубых и золотистых полос. Двое стражников сделали шаг вперед, держа наготове копья, затем, узнав пришедших, жестами показали, что Хенк с Вильгельмом могут пройти. Хенк сделал два шага и опустился на колени, потянув за собой Вильгельма.
– Сир!
Вильгельм украдкой взглянул вверх из-под челки. Он не знал, к кому именно обращался Хенк, потому что ни на одном из мужчин в группе не красовалось короны и ни один не выглядел так, как он в воображении рисовал короля. Но один господин держал в руке прекрасное копье с шелковым флагом, развевавшимся на древке.
– Значит, это и есть тот мальчик, который был нужен отцу только для того, чтобы выиграть время, – произнес мужчина, который стоял рядом с державшим копье. В его светлых волосах проглядывала седина, на морщинистом лице отражалось беспокойство. – Встань, ребенок. Как тебя зовут?
– Вильгельм, сэр. – Он встал во сне. – А вы король?
Мужчина выглядел удивленным. Затем он прищурил поблекшие голубые глаза и поджал губы.
– Да, я король, хотя, похоже, твой отец так не думает.
Один из группы мужчин склонился к нему и что-то прошептал на ухо. Король выслушал его, затем уверенно покачал головой.
– Нет, – сказал он.
Налетел порыв ветра, и знамя на копье распрямилось и вытянулось вперед. Казалось, вышитый в центре красный лев потянулся и сделал шаг вперед. Это зрелище отвлекло Вильгельма.
– Можно мне его подержать? – спросил он.
Мужчина, который сжимал древко, нахмурился, глядя на мальчика сверху вниз.
– Ты слишком молод, чтобы нести флаг, не так ли? – спросил он, но в глазах у него появились веселые искорки, и мгновение спустя он протянул копье Вильгельму: – Осторожно.
Древко оказалось теплым от руки мужчины, и Вильгельм сжал его своим маленьким кулачком. Он раскачивал флаг, смотрел, как лев скалится на ветру, и смеялся от радости.
Король отошел от советника и отмахивался от него, отрицательно качая головой.
– Сир, если вы смилостивитесь, то не получите ничего, кроме презрения Иоанна Маршала… – настаивал придворный.
– Христос на кресте! Я обреку себя на вечные муки, если повешу невиновного за преступления его отца. Посмотрите на него… Посмотрите! – Король показал на Вильгельма. – Я не позволю такому маленькому мальчику болтаться на виселице за все золото христианского мира. Его отцу, порождению ада, там самое место, но не ему.
Вильгельм не осознавал угрожавшую ему опасность и только понимал, что находится в центре внимания, размахивая копьем.
– Пойдем, ребенок, – позвал его король. – Ты будешь жить у меня в шатре, пока я не решу, что с тобой делать.
Вильгельм немного расстроился, когда пришлось вернуть копье владельцу, который оказался графом Арундельским. Но, с другой стороны, он отправлялся в великолепный полосатый шатер, который можно обследовать, и ему предстояло увидеть другое оружие, к тому же королевское. А если позволят, то удастся его коснуться! Думая об этом, мальчик радостно прыгал рядом с королем Стефаном.
Шатер охраняли два рыцаря в длинных кольчугах. У короля было много слуг и оруженосцев. Когда отвели в стороны два полога, закрывавшие вход в шатер, то взору предстал пол, посыпанный свежескошенной травой. Запах травы усиливался в закрытом помещении. Кроме большой кровати с вышитыми подушками и шелковыми и меховыми покрывалами, внутри стоял украшенный резьбой сундук, похожий на тот, который стоял в комнате родителей Вильгельма в Хамстеде. Еще здесь были скамья и столик с серебряным кувшином и кубками. Королевская кольчуга блестела на стойке из перекрещивающихся шестов, сделанных из стволов ясеня. Шлем сидел на верху одного из шестов, а щит и ножны стояли внизу, прислоненные к стойке. Вильгельм с вожделением уставился на все это.
Король улыбнулся ему:
– Ты хочешь быть рыцарем, Вильгельм?
Глаза мальчика загорелись, и он тут же закивал.
– И верным своему королю?
Вильгельм снова кивнул, но на этот раз потому, что интуиция подсказывала ему: это будет правильным ответом.
– Интересно, – король тяжело вздохнул и велел оруженосцу налить кроваво-красного вина из кувшина в кубок. – Мальчик, – позвал он, – мальчик, посмотри на меня.
Вильгельм поднял голову. Напряженность королевского взгляда немного его испугала.
– Я хочу, чтобы ты запомнил этот день, – медленно произнес король Стефан, подчеркивая каждое слово. – Я хочу, чтобы ты знал: что бы твой отец ни сделал мне, я даю тебе шанс вырасти и восстановить равновесие. Знай: король больше всего ценит верность и преданность. – Он отпил вина из кубка, затем передал его в маленькие ручки Вильгельма. – Выпей и обещай, что ты все запомнишь.
Вильгельм сделал, как приказано, хотя от вина у него запершило в горле.
– Обещай мне, – повторил король и забрал назад кубок.
– Обещаю, – сказал Вильгельм. Вино огнем горело в животе.
В это мгновение сон ушел, взрослый Вильгельм проснулся под карканье ворон и глубоко вздохнул. В большом зале Дринкурта люди только начинали двигаться. Некоторое время он хлопал глазами, пытаясь привыкнуть к нынешнему окружению. Прошло уже много времени с тех пор, как в последний раз ему снился этот сон, возвращая его в лето, проведенное заложником короля Стефана во время битвы за Ньюбери. Вильгельм редко вспоминал те дни, они уже исчезали из памяти, однако время от времени, казалось беспричинно, Маршал возвращался туда во сне. Тогда молодой человек, которому скоро должно было исполниться двадцать лет, снова становился пятилетним светловолосым мальчиком.
Его отец, несмотря на все маневры, ухищрения, интрига и готовность пожертвовать четвертым сыном, потерял Ньюбери, а в конце концов и владения в Мальборо. Но, несмотря на проигрыш в сражении, он быстро восстановил силы и развил успех. Удача ему сопутствовала, в то время как род Стефана уже лежал в могиле. Сын императрицы Матильды, Генрих, второй король под этим именем, крепко сидел на троне вот уже тринадцать лет.
– А я – рыцарь, – пробормотал Вильгельм себе под нос и криво усмехнулся.
Всего несколько недель назад он был оруженосцем, полировал доспехи, выполнял поручения и обучался под началом сэра Гийома де Танкарвиля, наместника короля в Нормандии и дальнего родственника матери. Посвящение Вильгельма в рыцари означало, что он стал мужчиной и поднялся на одну ступень по очень скользкой лестнице. Его положение в доме де Танкарвиля было ненадежным. В свите лорда Гийома имелось лишь ограниченное количество мест для молодых людей, только что посвященных в рыцари и отличающихся гораздо большими амбициями, чем позволял их опыт или доказанные возможности.
Вильгельм подумывал о том, чтобы отправиться к брату, правящему в Хамстеде, но оставлял этот вариант на крайний случай. У него не было средств, чтобы оплатить морское путешествие через проливы, отделяющие Англию от континента. Кроме того, разгоралась война между Нормандией и Францией, а значит, открывались многочисленные возможности для приобретения необходимого опыта. Даже теперь французская армия готовилась проскользнуть в Нормандию где-нибудь вдоль границы и нести разрушения. Поскольку Дринкурт прикрывал подходы к городу Руану с севера, нужны были вооруженные защитники.
Образы сна испарились, Вильгельм снова погрузился в легкую дрему, и напряжение ушло из тела. Светлые волосы, которые были у него в детстве, постепенно темнели и теперь стали орехового цвета. Однако летом они выгорали, и часто казалось, что в них попадаются золотистые пряди. Те, кто знал его отца, говорили, что Вильгельм просто копия Иоанна Маршала, каким он был, пока расплавленный свинец с горящей крыши Вервельского аббатства его не изуродовал. У сына были точно такие же глаза, как у отца, темно-серые, менявшие цвет, как река зимой.
– Божьи кости, готов поспорить, что ты мог бы проспать и трубный глас в Судный день, Вильгельм. Вставай, лентяй!
Слова сопровождались сильным ударом в бок. Молодой человек вскрикнул от боли, открыл глаза и увидел Гадефера де Лориса, одного из старших рыцарей де Танкарвиля.
– Я не сплю, – потирая бок, Вильгельм сел. – Разве человеку не дозволяется собраться с мыслями, перед тем как встать?
– Ха! Да ты будешь собираться с ними до заката, если тебе позволить. Я никогда не встречал такого соню. Если бы ты не был родственником моего господина, то тебя уже давно бы выпороли!
Лучшим способом общения с Гадефером, который всегда по утрам ворчал, было во всем с ним соглашаться и не попадаться ему на глаза. Вильгельм прекрасно понимал недовольство, бродившее среди некоторых рыцарей, которые считали, что он угрожает их положению. Вильгельм являлся родственником наместника, и это одновременно и мешало, и помогало ему.
– Вы правы. – согласился Молодой человек с виноватой улыбкой. – Я прямо сейчас иду за конем. Ему нужно размяться.
Гадефер пошел прочь, бормоча себе под нос. Вильгельм скрыл гримасу, свернул постель и вышел на улицу. В воздухе стояла пыль, как обычно в середине лета. Недавно рассвело, но жара еще не наступила, в тени у стен и под деревьями было прохладно. Скоро камни, освещенные ярким восходящим солнцем, начнут отдавать собранную ночью влагу. Вильгельм бросил взгляд в сторону конюшен, поколебался мгновение, затем изменил решение и последовал зову желудка, который вел его в кухню.
Повара Дринкурта привыкли к посещениям Вильгельма, и вскоре он уже стоял, прислонившись к козлам, и жадно ел все еще горячий пшеничный хлеб, который блестел от растаявшего масла и сладкого меда. Жена повара покачала головой.
– Не знаю, куда это все девается. Судя по тому, сколько ты ешь, у тебя должен быть живот, как у женщины на сносях.
Вильгельм улыбнулся и похлопал себя по плоскому и упругому животу.
– Я много работаю.
Она приподняла бровь, таким образом выражая гораздо больше, чем могли бы слова, и вернулась к овощам, которые резала. Продолжая улыбаться, Вильгельм слизал последние капельки меда с ладони и отправился к двери. Там он облокотился на притолоку и с удовольствием стал смотреть на улицу, на прекрасное утро. Тишину нарушили крики со двора. Через несколько секунд граф Эссекский и несколько рыцарей с оруженосцами, одетые в кольчуги, пробежали мимо открытой двери к конюшням. Вильгельм тоже поспешил во внутренний двор замка.
– Эй! – крикнул он. – Что происходит?
– В окрестностях заметили французов с фламандцами! – тяжело дыша, бросил через плечо один рыцарь.
Слова ударили Вильгельма, словно молния.
– Они пересекли границу?
– Да, переправились через Бресл, а потом прошли через Эу. Теперь они у наших стен. Во главе с Мэтью из Булони. Нам будет трудно их удержать. Надевай доспехи, Маршал, теперь у тебя не будет времени набивать живот!
Вильгельм побежал в зал. К тому времени, как он там оказался, сердце стучало, словно барабан, и он уже жалел, что съел столько хлеба с медом: его подташнивало. Оруженосец ждал его, чтобы помочь надеть толстую нижнюю рубаху и кольчугу. Гийом де Танкарвиль уже облачился в доспехи и ходил по залу так, словно в штанах у него оказался репей. Он резким голосом отдавал приказы рыцарям, которые продолжали одеваться.
Вильгельм плотно сжал губы. Тошнота усилилась, а потом прошла. Пока он надевал кольчугу, дыхание восстановилось, сердце успокоилось, хотя руки были липкими от пота, и ему даже пришлось их вытереть о плащ, надеваемый поверх доспехов. Пробил час, к которому он готовился. Теперь ему представлялся шанс доказать, что он умеет не только жрать и спать и занимает место в доме благодаря своим способностями, а не родственным связям.
К тому времени, как де Танкарвиль со свитой присоединился к графу Эссекскому у западного городского моста, окрестности Дринкурта кишели фламандскими наемниками, а испуганные жители бежали, спасая жизнь. Запах готовящейся на кострах еды сменился запахом пожара, только пока нельзя было определить, что именно горит. Булонские рыцари выстраивались на улице Шоссе для атаки на западные ворота, намериваясь ворваться во внутренний город.
Вильгельм был возбужден, нервничал, но уверенно направлял коня вперед, обошел нескольких опытных рыцарей и наконец поравнялся с самим де Танкарвилем. Тот посмотрел на него и сдержал своего боевого коня, который попытался броситься на потного гнедого жеребца Вильгельма.
– Парень, ты очень спешишь, – раздраженно проворчал де Танкарвиль, который тоже был возбужден. – Давай назад, и позволь рыцарям поработать.
Вильгельм покраснел от досады, проглотил ответ и повернул назад. Ведь он же тоже рыцарь! Он весь кипел внутри, но позволил трем самым опытным воинам проехать мимо, однако когда это попытался сделать четвертый, Вильгельм пришпорил коня и снова понесся вперед, решив показать свою храбрость.
Де Танкарвиль громко выкрикнул свое имя, служившее боевым кличем, и повел атаку через мост, а потом вниз по улице Шоссе, навстречу наступавшим булонским рыцарям. Вильгельм плотно прижал щит к телу, выровнял копье и еще раз ударил коня пятками. Молодой человек нацелился на рыцаря в малиновой одежде на черном жеребце. Момент столкновения приближался. Вильгельм заметил, что его противник держит копье слишком высоко, а красный щит немного наклонен внутрь. Рука Вильгельма крепко сжимала копье, а глаза оставались открытыми до последней секунды. Копье вонзилось в щит рыцаря, пробило его, и, хотя древко в руке Вильгельма треснуло, силы удара оказалось достаточно, чтобы противник закачался в седле. Вильгельм использовал кусок копья, оставшийся в руке, как дубину, и выбил рыцаря из седла. Черный жеребец бросился прочь, волоча по земле поводья. Вильгельм достал меч.
После первого яростного столкновения противники разделились на пары. Во время обучения Вильгельм не подозревал, какой яростной может быть настоящая битва. Он не ожидал такого шума и неистовства, но это его не смутило, и он жадно набирался опыта. Схватки с более опытными воинами, из которых он вышел победителем, добавили ему уверенности. Он одновременно испытывал ужас и возбуждение. Точно так же чувствует себя рыба, выпущенная в быстро текущую реку из пруда со стоячей водой.
Герцог Булонский отправил в битву дополнительные силы, и драка за мост стала еще более отчаянной. Горожане, вооруженные дубинами, палками и рогатками, сражались рядом с рыцарями. Преимущество переходило то к одной, то к другой стороне. Это была грязная и опасная работа, и меч Вильгельма быстро стал скользким от пота и крови.
– Танкарвиль! – хрипло закричал Вильгельм, разворачиваясь, чтобы нанести удар французскому рыцарю.
Боевой конь противника испугался, дернулся и сбросил всадника в пыль, где он и остался лежать без движений. Вильгельм схватил копье рыцаря и направил гнедого жеребца к группе фламандских наемников, которые грабили дом. Один вытащил на улицу сундук и пытался сбить замок рукояткой меча. Услышав предупредительный крик товарищей, он развернулся, но в результате только получил удар копьем в грудь. Копье вонзилось в тело, но другие фламандцы тут же окружили Вильгельма, намереваясь стащить его с коня.
Вильгельм развернулся, пытаясь увести жеребца, яростно работая мечом и прикрываясь щитом. Потом один из противников схватил багор, стоявший у стены дома, и попробовал им стянуть Вильгельма с коня. Багор зацепил кольчугу на плече, порвал ее, несколько колец выпали, и багор прошел сквозь стеганый гамбизон под доспехами и вонзился в плоть. В пылу битвы Вильгельм не почувствовал боли. Когда наемники окружили его, он нащупал шпорами детородный орган коня, и тот мгновенно лягнул того, кто оказался сзади. Вильгельм услышал за спиной крик. Копыто ударило о плоть, и человек рухнул, как камень. Вильгельм ухватился за один из ремней на груди коня и снова воспользовался шпорой, на этот раз перед подпругой. Конь встал на дыбы, потом снова опустился на все четыре ноги и бросился вперед. В результате солдатам, которые держали поводья, пришлось их отпустить и отпрыгнуть в сторону, чтобы их не растоптали. Наемник с багром потерял равновесие, Вильгельму удалось высвободиться и повернуться к нему. С трудом выдавливая из себя боевой клич своего господина, который скорее напоминал плач, Вильгельм опустил меч, увидел, как противник упал, и заставил гнедого жеребца проскакать по телу. Избавившись от наемников, Вильгельм присоединился к основной группе рыцарей Танкарвиля, но на шее его коня был глубокий порез, и поводья стали скользкими от крови.
Противник заставил защитников Дринкура отступить на край моста. Дым и огонь превратили окрестности в предместья ада, но город оставался в руках гарнизона. Французская армия все еще продолжала попытки сломить нормандскую оборону, но они напоминали набегающую на гранит волну. Вильгельм резал и рубил врага, и у него уже искры сыпались из глаз от усталости и перенапряжения. Его удары больше не отличались точностью и красотой. Он пытался выжить, пережить еще одну минуту, потом следующую… Он старался удержаться и не отступить. Каждый раз, когда ему казалось, что он больше не в состоянии сражаться, молодой человек ругал себя и находил силы еще один раз поднять и опустить руку.
Внезапно протрубили в рог. Звук раздался над кружащей массой людей, и напряжение тут же ослабло. Французский рыцарь, который стильно давил на Вильгельма, отступил назад и вышел из схватки.
– Они трубят отбой! – тяжело дыша, сказал один рыцарь Танкарвиля. – Божья кровь, они отступают! Танкарвиль! Танкарвиль!
Всадник пришпорил боевого коня. От осознания того, что противник отступает, Вильгельм ожил. В его усталые члены заново влилась жизненная сила. Его раненый конь шатался под ним, но Вильгельм бесстрашно спрыгнул на землю и присоединился к преследованию на своих двоих.
Французы бежали по горящим пригородам Дринкурта. Их гнали горожане, им приходилось отбиваться от рыцарей и солдат. Наконец Вильгельм так запыхался, что больше не мог бежать, и рухнул у стены овчарни в предместье. У него горело горло от жажды, меч затупился и испачкался от многочисленных ударов по щитам, кольчугам и плоти. Молодой человек снял шлем и опустил голову с каменный желоб, по которому воду подавали овцам. Потом он жадно пил. Утолив жажду и отдышавшись, он вытер кровь с меча клоком шерсти, застрявшим в плетеном заборе, опустил меч в ножны и тяжело пошел назад к мосту. От усталости казалось, что сапоги сделаны из свинца.
Его гнедой конь лежал на боку, и уже по его позе, еще до того как Вильгельм встал на колени у головы животного и заглянул в глаза, стало понятно, что он мертв. Вильгельм положил руку на все еще теплую шею и почувствовал, как жесткая грива царапает его окровавленные костяшки пальцев. Этот конь был подарком от Гийома де Танкарвиля вместе с мечом, кольчугой и плащом, врученными при посвящении в рыцари. Хотя конь совсем немного послужил ему, Вильгельм любил его гораздо больше, чем следовало, и теперь внезапно почувствовал ком в горле. Это было хорошее животное – сильное, горячее и послушное.
– Это не последний конь, которого ты потеряешь, – хрипло произнес Лорис, склоняясь с седла серого в яблоках жеребца. Его конь был ранен в нескольких местах, но поверхностно и продолжал стоять. – Это часть войны, парень. – Он протянул руку, которая, как и у Вильгельма, была заляпана кровью после дневной работы. – Давай, садись за мной.
Вильгельм устроился за Лорисом, хотя ему и пришлось приложить усилия, чтобы вставить ногу в стремя поверх ноги Гадефера, а затем забросить, другую на коня. В пылу битвы он не обращал внимания на порезы и синяки, но теперь они начинали болеть, особенно правое плечо. Кололо то тут, то там, словно кто-то трогал струны отвратительно настроенной арфы.
– Ты ранен? – спросил Гадефер, когда Вильгельм резко втянул воздух. – Кольчуга у тебя сильно порезана.
– Багром, – ответил Вильгельм. – Все не так плохо.
Де Лорис хмыкнул.
– Я не стану брать назад слова, которые говорил о тебе. Ты все равно соня и обжора, но то, как ты сегодня сражался… Это перевешивает все остальное. Может, мой господин де Танкарвиль все-таки не зря потратил время на твое обучение.
* * *
В тот вечер Гийом де Танкарвиль устроил пир, чтобы отпраздновать победу своих рыцарей. Они чуть не потерпели поражение, чуть не оказались уничтоженными, но собрались с силами и словно вернулись к жизни. Французская армия понесла тяжелые потери и отступила зализывать раны. По крайней мере на какое-то время Дринкурт оказался в безопасности, хотя прилегающая местность и превратилась в разграбленную пустошь.
Вильгельм сидел на почетном месте за высоким столом вместе со старшими рыцарями, которые хвалили его за отвагу и мастерство во время первого в жизни сражения. Хотя Вильгельм очень устал, он наслаждался чувством товарищества и похвалами. Восстановить силы помогли голуби в винном соусе и ароматная сладкая пшеничная каша на миндальном молоке с яблоками, от которой шел пар. Пили сладкое, крепкое охлажденное вино, и Вильгельму постоянно подливали. По большей части раны юноши оказались поверхностными. Хирург де Танкарвиля промыл и зашил самую глубокую на плече и забинтовал мягкой тканью. Эта рана ныла сильнее всех. Там останется шрам, но боль пройдет. Кольчугу уже отправили в мастерскую для ремонта и вставки выпавших колец. Стеганый гамбизон, надеваемый под доспехи, отдали служанкам, чтобы поставили заплатки. Мужчины говорили, как ему повезло. Вильгельм предполагал, что так и есть, поскольку многие лишились жизни на поле брани, а он потерял лишь коня и неопытность. Однако он не считал это просто удачей. И когда кто-то от души хлопнул его по больному плечу, выражая свое восхищение, из глаз юноши посыпались искры.
Вильгельм де Мандевиль, молодой граф Суссекский, высоко поднял кубок. Его темные глаза горели.
– За тебя, Маршал, и сделай мне подарок ради нашей дружбы! – громко крикнул он, чтобы его услышали все за столом на возвышении.
У Вильгельма болела голова от усталости и возбуждения, но он не был пьян и не понимал, почему Мандевиль так широко улыбается. Однако он знал, чего от него ждут, и подыграл. На таких пирах всегда обменивались подарками.
