Текст книги "Девственный огонь"

Автор книги: Элизабет Чедвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– А я смогла, – голос матери звучал твердо, – в тех, кто этого заслуживал.

– Но меня здесь никто не беспокоит, – только и смогла пробормотать Джессика.

– О, моя дорогая девочка. Надо трезво смотреть на жизнь, – Энни взяла ее руки в свои. – Ты так и не помирилась с Тревисом?

– Мама! – воскликнула Джессика. – Ты же знаешь, чем все закончилось!

– Да, отец мне рассказывал. Тревис много настрадался в детстве.

– Да, – согласилась Джессика.

– Я помню Уилла Парнелла, веселый, безрассудный человек, совсем безрассудный после смерти жены. Он очень крепко ее любил. Твой отец любил Уилла и высоко ценил его дружбу, в молодости они воевали вместе. – Энни заглянула в глаза Джессики. – Ты до сих пор любишь Тревиса?

Глаза Джессики наполнились слезами.

– Да, – еле слышно прошептала она. – Это достойно жалости?

– В любви нет ничего жалкого. Он хочет, чтобы ты вернулась?

– Да.

– Значит, возвращайся к нему. Ты замужем, ты его любишь. Время покажет. Теперь-то ты знаешь, что у него была причина ненавидеть Хьюга и Пенелопу. Не испорти себе жизнь из-за них.

– Я сомневаюсь, что теперь он ждет моего возвращения. Мы... мы ужасно поссорились.

– Слушайся своего сердца, Джессика. Тогда будешь счастливейшей из женщин. Но если ты не вернешься к мужу, приезжай домой, к нам.

– Я подумаю, мама. – Джессика знала, что не вернется домой. Время, когда она послушной девочкой жила в отцовском доме, далеко в прошлом.

* * *

Тревис узнал про приезд Энни Харт и подумал: «Вот уж перемыли мне косточки, облили грязью с ног до головы». Энни относилась к нему настороженно с самого начала. Именно она настаивала на помолвке в течение года. Затем он подумал про жену, она совсем беззащитна у себя в доме, среди вышек и нефтяных фонтанов. Сжав зубы, он тряхнул головой. Не надо об этом думать. Лучше позаботиться о покупке еще одного участка земли в районе Соур Лейк. «Мужчине надо думать о деньгах, а не о женщине, от которой одно беспокойство», – сказал он себе. Конечно, очень плохо, что она не поехала к отцу, ведь Энни за этим и приезжала.

Ладно, с Джессикой покончено. Он к ней больше не пойдет, пусть живет как знает. Она же его бросила, глупая, недоверчивая девчонка. Надо же, решила, что он пользуется услугами этой слабоумной Лиззи, волосы у которой жесткие, как щетина, и точат в разные стороны. У самой же Джесс волосы, как шелк, как чистая, прозрачная вода в горячий день, прямо ласкают пальцы... Фу, черт! Не надо об этом думать!

* * *

– О, шериф Лэндри, – Джессика улыбнулась, увидев его в дверях. – Чем я могу помочь?

– Миссис Парнелл, мы... э... нам надо поговорить с вами.

За спиной шерифа стоял человек, лицо которого показалось знакомым.

– Конечно, входите, шериф. Мы с Рейни собрались перекусить. Присоединитесь к нам?

– Нет, мэм.

Джессика решила, что Лэндри сегодня необычно возбужден. Наверно, неприлично приглашать шерифа за стол. Даже классные дамы Маунт Вернонской школы вряд ли знали, как вести себя с шерифом, хотя они очень хорошо осведомлены о правилах приличий. Джессика с трудом сдержала улыбку, представив, как директриса Маунт Вернона беседует с шерифом Расом Лэндри за чашкой чая. Рейни недавно заметила, что последнее время она, Джессика, ведет себя как-то глупо. Наверно, это правда.

– Это лейтенант Хартвиг из Форт Ворса, мэм.

– Сэр, – Джессика вежливо кивнула и пригласила мужчин сесть. – Может, выпьете чего-нибудь прохладительного?

– Нет, мэм, спасибо, – Лэндри нахмурился, устраиваясь поудобнее, – мы пришли по делу. Это касается смерти вашего дедушки.

– В самом деле? – Джессика затаила дыхание.

– Есть подозрения, что он был задушен во сне.

– Но... но откуда такие подозрения? – Джессика была потрясена.

– Одна из его служанок сказала, что видела это, – вмешался лейтенант Хартвиг. – Дело в том, что она сказала, что видела, как вы душили его.

Джессика изумленно уставилась на него. Рейни, стоявшая в дверях, вдруг исчезла.

– Но... но... – Джессика не могла выговорить ни слова.

– Лейтенант Хартвиг хочет забрать вас в Форт Ворс, миссис Парнелл. Я говорил ему, что такая женщина, как вы, не может совершить преступления. Но он говорит, что есть свидетель...

– Это невозможно, – закричала Джессика, – не может быть свидетеля тому, что не могло произойти.

– Ваша мать говорит, что у вас были для этого мотивы, – заметил Хартвиг.

– Какие мотивы? Я любила дедушку. Я не могла поверить, когда получила телеграмму о его смерти.

– Вы унаследовали кучу денег, миссис Парнелл, – Хартвиг пристально смотрел на нее, – жадность очень сильный мотив.

Джессика беспомощно покачала головой:

– Никто не знал, что он изменил завещание, никто, кроме его адвоката. Мы все были потрясены, особенно я.

Джессика замолчала. Единственной, кто ждал наследство, была Пенелопа. И много лет назад она пыталась задушить ее, Джессику. Хотя, кто может сказать, что это было на самом деле? Джессика могла бы сказать теперь об этом, но у нее не было полной уверенности ни в отношении той давней истории, ни в отношении дедушки Дюплесси. А если даже и сказать, то они решат, что Джессика пытается выгородить себя и вызвать подозрения в отношении матери. Нет, она не может кого-то обвинить голословно.

– Даже если бы я знала, что получу наследство, – медленно начала Джессика, – я бы никогда не смогла... – она остановилась, будучи не в силах произнести страшное слово. – Шериф, кроме того, я ездила в Форт Ворс только на похороны дедушки. Я там не была с марта месяца, с тех пор, как приехала в Бьюмонт.

– Кто может подтвердить, что в ночь смерти Оливера Дюплесси вы были здесь? – спросил шериф. – Ваша экономка живет с вами?

– Нет.

– Значит, никто не знает, где вы были в ту ночь, – заключил Хартвиг.

– Я знаю, Эйб.

Все трое повернулись и удивленно уставились на Тревиса, появившегося в дверях.

– Она провела тот вечер со мной и с братьями Хеймилами, а ночь она провела со мной, в постели, – сказал Тревис, входя в комнату.

Покраснев, Джессика перевела взгляд с Тревиса на офицера из Форт Ворса. Когда Тревис назвал его по имени, она вспомнила. Она видела лейтенанта Хартвига раньше, в Форт Ворсе, на Дне труда.

– А я думал, вы разошлись, – подозрительно заметил Хартвиг.

– Да, совсем недавно, – голос Тревиса звучал холодно. – Спроси экономку.

– Он приходил сюда, – подтвердила Рейни. – Ночевал каждую субботу. Был здесь в ту ночь, когда старик умер. Проводил ее утром на станцию, потом вернулся сюда. Сказал мне, что она поехала в Форт Ворс на похороны.

И шерифа, и лейтенанта Хартвига очень заинтересовала услышанная информация. Джессика подумала, что если бы не странные семейные отношения, ее бы запросто обвинили в убийстве.

– Если вы ищете того, у кого были причины убить Оливера Дюплесси, присмотритесь к его дочери, Пенелопе Грисхем, – сказал Тревис. – Каждый, включая Пенелопу, считал, что деньги достанутся ей.

– Тревис, но у нас есть свидетель, служанка, которая говорит, что старика задушила твоя жена.

– Значит свидетель лжет. А перед тобой тоже жертва – миссис Грисхем пыталась задушить собственную дочь в детстве.

Шериф и полицейский уставились на него.

– Спросите Джастина Харта, – продолжал Тревис, – а еще лучше спросите старую негритянку, которая живет на ранчо Рокин Т в Паркер Каунти. Она своими глазами видела, как Пенелопа Грисхем пыталась задушить собственного ребенка.

– Каллиопа это видела? – прошептала Джессика.

– Извините, что побеспокоили вас, мэм, – сказал лейтенант Хартвиг. – Тревис, я хотел бы с тобой поговорить.

Джессика проводила их взглядом. Тревис ушел, не сказав ей ни слова, даже не попрощавшись. Он вообще ни разу не взглянул на нее.

– Интересно, откуда он узнал, что надо прийти? – подумала она вслух.

– Он был на скважине. Я пошла и позвала его, – сказала Рейни.

Глава 28

Джессика дрожащей рукой повесила телефонную трубку. Она установила в доме телефон, и каждое утро ей звонили из Форт Ворса по деловым вопросам. Этот звонок не был деловым.

– Чей голос пришел по проводу с плохими новостями? – Рейни внимательно смотрела на нее.

– Генри Барнетта, – ответила Джессика, – адвоката моего отца.

– Что-нибудь случилось с отцом?

Джессика покачала головой:

– С матерью.

– С хорошей матерью или с Большой Совой-Людоедом?

– С Пенелопой.

Рейни улыбнулась:

– Так. Голос, как стрела из лука, принес новости о врагах.

Джессика хмуро глянула на экономку:

– Она арестована за убийство дедушки.

Рейни не удивилась:

– Тревис прав. Теперь ты примешь его обратно?

Джессика растерянно молчала. Неужели высказывания Тревиса заставили лейтенанта Хартвига провести новое расследование, после которого Пенелопу арестовали? Она вздохнула:

– Служанка, которая обвиняла меня... Они допросили ее еще раз. Теперь она говорит, что это Пенелопа прижимала подушку к лицу дедушки, а не я.

– Почему же она не сказала правду раньше?

– Кто знает, где тут правда? – обеспокоенно произнесла Джессика. – Служанка, ее зовут Грейс, говорит, что Пенелопа приходила ухаживать за дедушкой, когда он заболел.

– Непохоже на Большую Сову-Людоеда.

– Я знаю, – согласилась Джессика. – Она никогда ни за кем не ухаживала. Ни за дедушкой, ни за кем. Конечно, она жертвовала деньги для больницы в Форт Ворсе, но к больным даже близко не подходила. Грейс заявляет, что дедушка в тот день пошел спать рано, намного раньше, чем обычно, сразу после ужина с Пенелопой в его комнате.

– Сонная трава в кофе, – догадалась Рейни.

– Они пили только куриный бульон.

– Ладно. Сонная трава в бульоне.

Джессика взглянула на Рейни, вспоминая, какая была у нее самой реакций на маленькую дозу лекарства Пенелопы. Сначала сильно кружилась голова, а потом она провалилась в глубокий сон. Неужели Пенелопа могла дать ему этого лекарства?! Конечно, это не доказано...

– Когда Грейс поднялась наверх посмотреть все ли в порядке, Пенелопа прижимала подушку к его лицу, – продолжала рассказывать Джессика. – Грейс сказала полиции, что она сама чуть не задохнулась от ужаса, потому что Пенелопа тоже увидела ее и приказала молчать. В ином случае она пригрозила вызвать полицию и обвинить ее, Грейс, в убийстве. Бедная девушка до смерти перепугалась, Пенелопа убедила ее, что все поверят миссис Грисхем, а не какой-то служанке.

– Турецкая магия, – пробормотала Рейни.

Пораженная Джессика уставилась на нее.

– Турки никогда не сражаются, они всегда убегают от врагов, – объяснила Рейни. – Почему мать заставила служанку соврать про тебя?

– Потому что наследство получила я, а не Пенелопа. Смешно? Если бы она не обвинила меня, ее бы не разоблачили. Ведь все считали, что дедушка умер естественной смертью. Только служанка знала, а она бы молчала.

– Да. Если бы тебя повесили, мать могла бы получить деньги.

Джессика в ужасе посмотрела на экономку. В ее словах был смысл. Пенелопа убила Оливера из-за денег. Потом, когда наследство получила Джессика и отказалась поделиться с нею, она заставила служанку дать ложные показания. Ее мать вела себя очень странно в последнее время. Возможно, она до сих пор верила, что будет наследницей Джессики.

– У индейцев лучше. Когда кто-то умирает, его лошадей раздают или убивают, а одежду зарывают в землю. Тогда у семьи нет причин убивать друг друга.

Джессика криво улыбнулась, представив, что Пенелопу заставили раздать или закопать в землю богатство Оливера Дюплесси.

– Генри говорит, что она хочет, чтобы я приехала в Форт Ворс и побыла с ней.

Рейни презрительно хмыкнула:

– Большая Сова-Людоед до сих пор голодная. Оставайся здесь, тогда она тебя не съест.

Джессика кивнула:

– Я не поеду, но не могу представить, что она на самом деле... Это же ее собственный отец... Как она могла...

– Такая сделает что угодно.

– А если она этого не делала? Что, если служанка лжет? Ну, по крайней мере, я должна послать ту сумму денег, которую она на меня истратила, когда мы с Тревисом у нее жили, на свадьбу, приданое и все остальное.

– Они платили за твоего мужа? – Рейни неодобрительно смотрела на нее. – Глупый обычай. Как Тревис может оценить тебя, если он не платил за тебя? Джед Бекер дал много лошадей моему отцу за меня.

Джессика слабо улыбнулась:

– Я уверена, Рейни, что ты была лучше всех лошадей.

– Вот это правда. Если бы Тревис заплатил за тебя, он бы не разрешил тебе уйти. Он бы настоял – или жена, или вернуть лошадей.

– Я не хочу ничего слышать про Тревиса.

– Уф-ф! Тебе лучше не ехать к матери. Почему она думает, что ты приедешь?

– У Пенелопы очень избирательная память, – устало сказала Джессика. – Она помнит только то, что касается ее проблем, ее обид, другие люди для нее не существуют. И вообще, она ни о чем долго не помнит. Мне кажется, у нее... она...

– Наливает в живот слишком много огненной воды12? – предположила Рейни.

Джессика кивнула и закрыла глаза.

– С тобой все в порядке?

– Мне что-то нехорошо. Полежу немножко, прежде чем ехать по делам.

– Ладно. Ты выглядишь, как койот, который напился из отравленного ручья.

* * *

– Я тебе говорю, что иногда дети получаются и после субботнего замужества.

– Я не знаю, беременна ли я, – сказала Джессика неуверенно.

– Я знаю. Завтра пошлешь за мужем.

Джессика покачала головой.

– Пошлешь! – приказала Рейни тоном, не терпящим возражений. – Теперь будете жить вместе. Никаких субботних ночей...

– Он больше не приходит по субботам, – с тоской произнесла Джессика.

– ...ты не какая-то распутная женщина в перьях, – продолжала Рейни. – Ты скажешь мужу, что будет ребенок. Он вернется в твой дом.

– Ты очень любишь руководить, – угрюмо сказала Джессика. – Если я считаю тебя моей семьей, это не значит, что со мной можно обращаться как с ребенком.

– Ты ведешь себя как ребенок, и Рейни обращается с тобой как с ребенком, – заявила Рейни, но в ее голосе звучало неподдельное удовольствие от того, что хозяйка считает ее своей семьей.

– О, Рейни, что мне делать?

– Послать за мужем.

– Я сомневаюсь, что он придет, – горестно сказала Джессика, но потом, стряхнув уныние, заявила, – а он мне и не нужен. Я выращу ребенка сама. Это будет лучше, чем давать ему отца, которому нельзя верить.

– Не верить? – воскликнула Рейни. – Почему ты так говоришь? Тебе нужен Тревис, он придет. Он будет охранять тебя, чтобы ты не умерла, как дедушка. Я пойду за ним.

– Нет, не смей этого делать.

* * *

– Что ты здесь делаешь? – спросила испуганно Джессика. Она оглянулась по сторонам в поисках экономки, но Рейни нигде не было видно.

– Я приехала мириться с тобой, Джессика. Я знаю, мы наговорили друг другу много обидных слов, но мать и дочь не должны быть в ссоре.

– Я думала, тебя арестовали, – Джессика была так потрясена внезапным появлением матери, что забыла про вежливость.

– Это была ошибка, дорогая. Как видишь, меня выпустили. – Пенелопа нервно улыбнулась. – Ты же не думаешь, что я могла убить собственного отца?

– Ты сказала, что это сделала я, – Джессика растерялась. Джеймс Хогг протиснулся в комнату и, став рядом с хозяйкой, зарычал на Пенелопу.

– Я такого не говорила. Как я могла сказать, что ты убила отца? Тебя даже не было в Форт Ворсе, когда он умер. – Пенелопа скосила глаза на возбужденную собаку. – Мне кажется, это создание хочет выйти, Джессика. Почему ты не...

– Полицейский из Форт Ворса сказал, что ты объяснила им мотивы, по которым я могла это сделать.

– Он лжет, – нетерпеливо отрезала Пенелопа. – Выгони собаку немедленно.

– Он не уйдет отсюда.

«Где же, черт возьми, Рейни?» – с отчаянием подумала Джессика.

– Мать и дочь должны быть более близки, – сказала Пенелопа. – Я была так тронута, когда ты прислала Генри деньги для меня.

Неужели Пенелопа была тронута? Интересно. Она, наверно, пришла в негодование, что не получила больше.

– Я только вернула то, что ты на меня потратила, ну, на свадьбу, приданое... – пробормотала Джессика. Разговор казался нереальным. Пенелопа вела себя как обычная мать.

– Я привезла тебе маленький подарок. Не такой большой, как хотелось бы, но теперь я не располагаю большими деньгами.

Ага, теперь начнутся требования и упреки.

– Но я сделала их сама, – Пенелопа улыбнулась и достала маленький сверток в яркой глянцевой бумаге. Она буквально сунула его в руки Джессики. – Открой, – голос ее звучал очень ласково.

Джессика развернула и увидела три маленьких пирожных, которые Пенелопа сама очень любила. Правда эти были какие-то уродливые и зачерствевшие. Неужели ее мать сама делала пирожные?!

– С-спасибо, – пробормотала Джессика.

– На здоровье, – Пенелопа сладко улыбнулась, – съешь одно.

– О, я... я оставлю его на потом.

– Я не так часто готовлю, Джессика, – нахмурилась Пенелопа. – Я испекла их специально для тебя.

– Спасибо.

Пенелопа взяла из пакета одно пирожное и протянула дочери. Джессика отпрянула от протянутой руки, а Джеймс Хогг, всегда готовый схватить любую пищу, подпрыгнул, щелкнул челюстями и проглотил пирожное прямо из руки Пенелопы. Облизнулся и с довольным ворчанием отошел.

– Что за собака! – возмущенно воскликнула Джессика и, обернувшись, увидела бледное, испуганное лицо матери.

– Заставь его вернуть, – потребовала Пенелопа.

– Боюсь, уже поздно, он его сразу проглотил, – сказала Джессика. Но я обещаю тебе, что оставшиеся съем сама. Собакам пирожные вредно.

Пес вопросительно поглядывал то на хозяйку, то на оставшиеся в пакете пирожные.

– Да, ты должна съесть одно сейчас, Джессика. Я же их делала не для... не для твоего животного.

Пенелопа протянула руку за другим пирожным. В это время в комнату ворвалась запыхавшаяся Рейни и, обернувшись к мужчине, идущему за ней, воскликнула:

– Это зло здесь!

Зашел Рас Лэндри.

Джессика посмотрела на шерифа, потом на мать:

– Она же сказала, что ее освободили.

– Только под залог, – сказал шериф, – и она сразу же исчезла. Сегодня утром я получил телеграмму от Хартвига. Они боятся, что она будет продолжать в том же духе.

Джеймс Хогг, лежащий у ног Джессики, начал жалобно скулить. Пенелопа повернулась и со страхом уставилась на собаку, которая скулила все громче. Джессика посмотрела на собаку, потом подняла глаза на мать:

– Что ты с ним сделала?

– Ничего, – заявила Пенелопа, – не надо быть таким жадным, как он.

– Идемте, миссис Грисхем, – шериф крепко взял ее за локоть. – Я посажу вас на поезд до Форт Ворса.

– Да, да, – согласилась Пенелопа. – Мне нужно возвращаться. Не забудь про мой подарок, Джессика.

Собака безжизненно распласталась на полу. Рейни оглядела пирожные на столе.

– Большая Сова-Людоед приготовила злое лекарство, – пробормотала она.

Пенелопа кокетливо улыбнулась шерифу:

– Я наследница Джессики. И наследница Дюплесси тоже, – она громко рассмеялась своим резким неприятным смехом.

– Нет, не ты, – сказала Джессика с ужасом глядя на мать.

– Я, конечно же. Шериф, вы понимаете, что я должна ехать первым классом?

– Естественно, мэм. Вас даже будет сопровождать эскорт, – сухо заметил он.

– Съешь пирожные, Джессика, – Пенелопа ласково посмотрела на дочь.

Шериф подтолкнул ее к дверям.

– Подождите, я должна принять мое лекарство, – Пенелопа на ходу начала копаться в сумке.

– Все в порядке? – спросила Рейни, закрыв за ними дверь.

Джессика кивнула.

– Я вытащу собаку.

Джессика покачала головой.

– Ты ела пирожные? – забеспокоилась Рейни.

Джессика снова покачала головой.

– Ты хочешь побыть одна?

Джессика кивнула. Внимательно посмотрев на нее, Рейни кивнула и ушла на кухню.

Джессика неподвижно сидела в кресле, только ее пальцы осторожно касались пушистой шерсти Джеймса. Звук открываемой двери привлек ее внимание. На пороге стоял Тревис, лицо замкнутое и холодное.

– Рейни передала, что ты хочешь меня видеть.

– Она не должна была, – прошептала Джессика с замирающим сердцем.

Тревис смотрел на нее, как на совершенно чужого человека.

Он пристально посмотрел на нее и резко спросил:

– Что-нибудь случилось, Джессика?

От его чужого, бесстрастного голоса она расплакалась. Если бы он вел себя помягче, она бы с благодарностью бросилась в его объятия. А от этого холодного голоса она совершенно растерялась, не смогла себя сдержать.

– Она убила Джеймса Хогга, – безутешно повторяла Джессика и слезы катились по ее лицу.

Тревис посмотрел на собаку, лежащую у ног Джессики:

– Мне кажется, с ним все в порядке.

– Пес сдох, – заявила Рейни. Она стояла в дверях, ведущих на кухню, уперев руки в бока, и сердито смотрела на них.

– Ты об этом хотела мне сказать? – удивленно спросил Тревис. – Ты послала за мной, потому что сдохла собака?

– Если бы не умер пес, умерла бы Джессика. Яд предназначался ей.

Тревис побледнел. «Пенелопа», – догадался он:

– Я думал, она в тюрьме в Форт Ворсе.

– Она сбежала. Приехала за деньгами отца.

Лицо Тревиса перекосилось:

– Значит, ты все-таки оформила завещание на нее. Этим проклятым людям ты веришь! Как же, родная кровь!

– Я не посылала за тобой, чтобы ты сделал ей еще хуже, – резко перебила Рейни.

– Тогда зачем?

– В доме была злая, сумасшедшая женщина, нужна была помощь. Шериф пришел первым.

– Значит, я не нужен?

– Поговори с женой. У нее есть новости для тебя, – Рейни выразительно посмотрела на Джессику.

– Ну? – Тревис так глянул на Джессику, что ей захотелось убежать из комнаты.

– Ничего, – быстро ответила она.

– Только глупый мужчина уходит, ничего не узнав, – сказала Рейни. – Вообще-то, вы оба дураки, – она хмыкнула и ушла на кухню, плотно закрыв за собой дверь.

– Так в чем дело?

– Я не сделала Пенелопу моей наследницей, – сказала Джессика с надеждой, что это ему понравится.

– Но как я могу поверить после всего, что рассказала Рейни? – сухо спросил он. – Ты вообще оформила завещание?

– Нет.

– Ну, было бы лучше оформить. Ты же не хочешь, чтобы все деньги Хартов и Дюплесси достались твоему худшему врагу?

– Ты не худший враг, – прошептала она.

– С каких это пор? Я достоин меньшего порицания, потому что я, по крайней мере, не пытался убить тебя? – с сарказмом спросил он. – Но это не относится к твоему завещанию. Поскольку ты еще молода, с ним можно и подождать. Ты себя плохо чувствуешь?

– Не-ет, – еле слышно прошептала Джессика.

– Правда? – Тревис внимательнее присмотрелся к ней. – Джесс, что с тобой?

– Ничего, – она глядела на него испуганно.

– Ты больна?

Господи, неужели Рейни сказала ему о приступах тошноты?!

– Ты была у врача? Давай я тебя осмотрю, – Тревис резко потянул ее из кресла и она инстинктивно прикрыла руками живот. В этом жесте он не мог ошибиться.

– Черт бы меня побрал, – пробормотал он, вспоминая, как сильно хотел, чтобы она была беременна зимой, в тот вечер, когда Джо Рей своим длинным языком разлучил их. Это случилось теперь, теперь, когда они далеки друг от друга, как никогда раньше. – Ты не собиралась говорить мне об этом, не так ли? – с горечью спросил он.

Джессика отвернулась, едва сдерживая слезы.

– Собиралась или нет? – настаивал он. – Ты в самом деле так меня ненавидишь?

– Ты же знаешь, что это не так.

– Значит, ты мне не веришь? – Не слыша ответа, он резко обнял ее. – Это очень несправедливо не верить мне. Я всегда старался сделать тебя счастливой. Ты и была счастлива до тех пор, пока Джо Рей не открыл рот. Посмотри на меня, Джессика! – Он повернул ее лицо к себе и заглянул в голубые глаза, полные слез. – Не похоже, что ты сильно счастлива с тех пор, как выгнала меня.

Ее губы задрожали, но она молчала.

– Ты согласна? Хорошо. Я слишком долго был терпеливым. Не важно, как ты относишься ко мне, но мы будем жить вместе – общий дом, общая постель, черт возьми... Я буду хорошим отцом ребенку. Не уверен, что ты хочешь этого.

– Но я хочу! – запротестовала она.

– Ладно, начало есть. О, черт, у меня нет дома!

– А что с ним случилось?

– Я его продал. Я так разозлился на тебя, что продал его.

– Выгодно продал?

Тревис изумленно уставился на нее:

– Джессика, ты совершенно не романтичная Женщина! Я купил тебе дом, а все, что тебя волнует, – это выгодно ли я его продал.

– У меня нет причины быть романтичной в отношении тебя, Тревис. Ты женился на мне не по романтичным мотивам, а потому, что ненавидишь мою семью.

– Ладно, Джесс, будем откровенны. Несколько месяцев назад я узнал, что Хьюг связан с воровской шайкой, но не предпринял никаких шагов. Не потому, что я перестал ненавидеть его. Я не вмешался только ради тебя.

– Правда?

– Да.

– Но они оба в тюрьме.

– Не я их туда отправил.

– Но ты, наверно, счастлив.

– Я доволен, – согласился он. – Ты тоже должна быть довольна. Хьюг – вор, Пенелопа – убийца. Господи, ты же могла стать жертвой, Джесс! А что касается Хартов, то я, наверно, люблю их больше, чем они меня.

– Ты говоришь все это из-за дедушкиных денег? – подозрительно спросила она.

– Не будь такой глупой, Джесси. Я теперь невероятно богат. А еще я отчаянно, до умопомрачения люблю тебя.

Глаза Джессики широко распахнулись, сердце заколотилось в груди. Безумно любит? Неужели это правда?

– А что касается денег, несколько миллионов ничего не меняют, – продолжал он.

Если он так сильно любит ее, почему молчал целый год, ни разу не сказал?

– Вот так я отношусь к твоим деньгам. Хорошо, что они у тебя есть, но мы вряд ли нуждаемся в них. Джессика, ты слушаешь меня?

– Ты правду говоришь?

– Про деньги?

– Нет, не про деньги, – нетерпеливо сказала она, – про то, что ты любишь меня.

– Да, – он насторожился.

– А ты больше ничего мне не скажешь? – щеки ее горели от волнения.

– О чем? – он ожидал ее ответа с мрачным выражением лица.

Джессика чувствовала себя ужасно глупо. Она вздохнула и с трудом произнесла:

– Я так хотела услышать... услышать о твоей... твоей любви ко мне.

– И что дальше? Ты скажешь, что не веришь мне? Или что тебе безразлично?

Она удивленно смотрела на него. Он боялся быть отвергнутым! Он поверил, когда она сказала, что нуждается в нем только для физического удовольствия. Хотя тогда он рассмеялся и принял ее условие, конечно же, это его сильно обидело. Она так волновалась за свою гордость...

– Тревис, ты знаешь, что я всегда любила тебя.

– Позже я уже начал в этом сомневаться, – пробормотал он, – но это неважно. У нас будет ребенок, и я не позволю тебе быть одной. Мы обязательно должны жить вместе... где-нибудь. Я не должен был продавать этот чертов дом.

– Дом не имеет значения, – мягко заметила она.

– Конечно же имеет! Мы не можем жить здесь, это слишком опасно, а ты не можешь переехать в мою комнату в пансионе.

– Даже если там есть ванна, – добавила она с улыбкой, напомнив о их договоре.

– Я никогда не говорил, что ее там нет, – ответил он в свою защиту.

– Я понимаю. Я прощаю тебя.

– В отношении ванны?

– Во всех отношениях.

– Во всех?

– Во всех, Тревис. Я очень люблю тебя.

– О, дорогая, – он крепко обнял ее, – я сделаю тебя счастливой.

ЭПИЛОГ

Бьюмонт, Техас,

апрель 1902 г.

– Нефтяные фонтаны продавались по восемь тысяч долларов в январе и феврале, но я получила за свой девятьсот тысяч до того, как цены упали, – удовлетворенно сказала Джессика.

– Девятьсот тысяч! Ничего себе! – воскликнула Энни Харт. Они с Джастином приехали в Бьюмонт к появлению на свет своего первого внука.

– Джессика так же ответственна за падение цен на скважины, как и «Хогг и Свейн», – Тревис улыбнулся жене.

– Какая ерунда! – возмутилась она, улыбаясь ему в ответ. Это был их давнишний спор.

– Ну, я не из тех, кто ставит вышки на каждых двенадцати футах земли и сводит на нет цены на нефть, – невинно заметил Тревис.

– Я надеюсь, у тебя хороший доктор, Джессика, – сказала Энни.

– Это полный идиот, – пожаловался Тревис. – Я сказал ему, что нужно применить эфир при родах, а он мне заявил, что для женщины рожать ребенка в муках – нормальное явление.

– Эфир? – испугалась Энни.

– О, я знаю, мама. Вначале я сама была против, – успокаивающе сказала Джессика, – но когда этот бестолковый доктор стал мне говорить, – что роды – это расплата за грехи Евы, это было слишком. Я сказала ему, что согласна с Тревисом, и попросила не бояться, что люди обвинят его в безнравственном отношении ко мне, пока я буду под наркозом, – Джессика весело рассмеялась. – Его прямо затрясло. Он был в совершенном ужасе.

– Ну, я думаю, – заметил Джастин.

– Но эфир? – в голосе Энни слышалось беспокойство.

– Если это хорошо для королевы Виктории, значит, хорошо и для моей жены, – сказал Тревис. – Я не хочу, чтобы она терпела все эти ненужные страдания и боль. Джессика сама будет контролировать дозу, держать флакон и платок. Когда она потеряет сознание, ее рука сама отпустит их. Нет никакой опасности.

– Только если кто-нибудь не закурит в той комнате, где я буду рожать, – добавила Джессика.

Мать и дочь переглянулись и начали улыбаться.

– Ты хочешь, чтобы я там присутствовала, Джесси? – спросила Энни, стараясь сдержать смех.

– Я думаю, ты обязана, мама. Надо же следить, чтобы там не курили и... и чтобы доктор вел себя пристойно, – Джессика не выдержала и рассмеялась.

– Джессика, – Джастин строго посмотрел на нее, – рождение ребенка не повод для шуток. Твой муж, по крайней мере, относится к этому серьезно. Вот, когда твоя мать рожала Франни... – он замолчал, потому что его жена не смогла больше сохранить невозмутимый вид. – Энни, что это ты так смеешься? – спросил он.

Энни сделала серьезное лицо, а Джессика никак не могла успокоиться. Обе вспомнили, как безумно волновался Джастин, когда появлялась на свет Франни, в то время как Энни, уже родившая близнецов при гораздо худших обстоятельствах, была невозмутимо спокойна. Доктор же настаивал на одном: чтобы Джастин со своей сигаретой ушел из дому и никого не расстраивал.

Стараясь выглядеть серьезной, Энни пробормотала:

– Тревис, ты будешь держать себя в руках?

Они ужинали в доме на Колдер авеню, который Тревис перекупил у своих соседей, убедив их, что не будет бурить, потому что его беременной жене нельзя жить у нефтяной скважины.

* * *

– Джесси сказала мне, что ты сын Уилла Парнелла, – произнес Джастин, когда они остались одни. У Джессики начались схватки. Энни, Рейни и злополучный доктор пошли с ней в большую угловую спальню наверху. Джастина и Тревиса выгнали в кабинет Тревиса.

– Да, – Тревис не хотел говорить о своем отце.

– Мы с Уиллом были друзьями, – заметил Джастин. – Дружили с самого детства.

Теперь Тревис вспомнил. Когда первый раз он встретился с Джастином Хартом, то почувствовал смутное беспокойство. Ведь тогда, в Катлмен Банке, отец сказал Хьюгу Грисхему: «Джастин не позволит тебе так поступить со мной». Значит, именно Харт был тем человеком, на которого надеялся Уилл Парнелл.

– Я очень много думал про Уилла, – сказал Джастин, – хотя не часто встречался с ним после моей женитьбы на Энни. У него было ранчо в Джек Каунти. Я в восьмидесятых занимался скотоводчеством в Пало Пинто, но большую часть времени проводил в Ведерфорде и Митчел Каунти... Иногда даже уезжал из штата. – Джастин откинулся в кресле и угрюмо взглянул на Тревиса. – Я бы хотел услышать, что случилось с Уиллом.