Текст книги "Девственный огонь"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Тревису показалось нелепым, если Хьюг Грисхем вдруг начнет рассказывать ему о том, как очень бедный Хьюг разбогател, отобрав ранчо у Уильяма Генри Парнелла.
– В чем мы действительно нуждаемся, так это в хороших складских помещениях. «Форт Ворс Дресст Биф» последнее время терпит убытки, но когда «Армор» или «Свифт» объединятся с нами, все изменится к лучшему. Он зачерпнул ложкой жаркое и положил себе на тарелку.
Тревис злорадно отметил, что жизнь в высшем обществе не улучшила внешнего вида Хьюга Грисхема – он выглядел намного хуже, чем семнадцать лет назад. Его фигура обрюзгла, а лицо было красного цвета от чрезмерного употребления спиртного. Интересно, как относится Пенелопа к внешности своего мужа? Тревис украдкой взглянул на нее и решил, что, наверно, внешность ее не заботит, интересуют ее только его деньги.
– Как я уже говорил, – продолжил Хьюг, привлекая внимание Тревиса, – с этим новым складом наши ранчеро смогут избежать карантинных ограничений, посылая мясо для обработки в Форт Ворс. Это принесет деньги им, городу и банку, а я заработаю круглую сумму.
– Звучит прекрасно, – сказал Тревис.
– Так оно и есть, – Хьюг самодовольно улыбнулся. – Представители «Армора» уже приехали сюда для предварительных переговоров.
– Действительно? – пробормотал Тревис. Он через стол ободряюще улыбнулся Джессике, которая почти ничего не ела и выглядела бледной и замученной. Возможно, устала от бесконечных походов за покупками.
* * *
– Мы получили сообщение от Генри, – Энни выглядела очень расстроенной. – Джесси была у него, но теперь уехала. О, Джастин, я даже не отваживаюсь сказать тебе, где она! – Глаза Энни наполнились слезами. – Если бы я только не стала тогда паниковать от того, что она готова немедленно выйти замуж за Парнелла!
– Что случилось, Энни?
– Она у Пенелопы!
Джастин остолбенел.
– Я хотел бы знать, как это случилось, – пробормотал он.
– Это уже неважно. Пенелопа протянула ей руку, поддержала! А ведь Джессика ничего не знает! Мы ведь ее не предостерегли!
– Джессика уже далеко не ребенок, – сказал Джастин, но лицо его стало бледным и испуганным.
– Пенелопа жестока и мстительна. В лучшем случае она расстроит девочку своим злобным языком.
– Я не понимаю, как все это могло случиться, – нахмурился Джастин, – если только Парнелл... Может, Парнелл решил жениться на ней потому, что ему что-то нужно от Хьюга, от его банка? Бурение скважин стоит очень дорого, тем более, когда неизвестно, обнаружишь ли нефть. Может, ему нужна финансовая поддержка? От Хьюга? От меня?..
– А это значит, что женился он из-за денег! Бедная Джессика!
– Ладно, как бы то ни было, он на ней женился. Мы должны забрать ее от Пенелопы. Я поеду в Форт Ворс и поговорю с Парнеллом.
– Но в таком случае ты должен рассказать ему все, что случилось, когда Джессика была маленькой. А он расскажет ей! О, Джастин!..
– Ты, конечно, права, – он нахмурился. – Но я прижму Хьюга, ведь я владею большим количеством его акций.
* * *
Тревис заплатил за выпивку и подвинул стакан новому знакомому из Чикаго.
– Удивительно, что «Армор» заинтересован в партнерстве с местными банкирами и скотоводами, – заметил он.
– Ну, я ничего не могу сказать по этому поводу, – уклонился от ответа Гройней, – и я не уверен, что кто-нибудь захочет приехать сюда работать. Вовсе не потому, что Форт Ворс плохой город, – добавил он вежливо.
– Я из Корсиканы, – Тревис усмехнулся и отпил глоток виски. – По-моему, вам не может понравиться Форт Ворс.
Представитель «Армора» улыбнулся в ответ и заметил, что этот город трудно полюбить, невзирая ни на чье мнение.
– Вы сказали нефть? Думаю, на это нашлись кое-какие деньги здесь, в Техасе?
– Есть немного, – сказал Тревис, – но я рассчитываю на большее. – Он подумал о дополнительных сведениях, полученных по скважине «Саур Скрингл Маунд» недалеко от Бьюмонта. – Да, в техасскую нефть нужно вкладывать больше денег.
– Мне интересно ваше мнение о местных бизнесменах. Это не для каких-то выводов и решений, ведь мы ведем только предварительные переговоры.
Тревис кивнул. У него не было намерения слишком откровенно предостерегать Гройнера.
– Так что же вы можете сказать? – спросил тот.
Тревис пожал плечами:
– Больше всего их интересует хорошая цена на мясо, а не прибыль упаковочных складов.
Представитель «Армора» нахмурился и стал кругами передвигать свой стакан по стойке бара, затем произнес:
– Ведь большинство акционеров здесь, в Форт Ворсе, банкиры и бизнесмены, а не скотоводы?
– Конечно, – согласился Тревис. – Здесь каждый зарабатывает или теряет на цене мяса.
– А-а, – Гройнер снова нахмурился.
* * *
– Джессика, я больше не хочу слышать ни слова о перьях! – резко сказала Пенелопа. – Завтра свадьба и твой головной убор будет украшен перьями и цветами. Это необыкновенно красиво и очень изысканно.
– Может, все-таки откажемся от перьев? – Джессика сделала последнюю попытку изменить решение матери. – Ведь американское общество орнитологов, членом которого я состою, подсчитало, что каждый год убивают пять миллионов птиц – пять миллионов! – только для того, чтобы дамы...
– Я не только не откажусь, – строго прервала ее Пенелопа, – я настаиваю на этом! Что у тебя за манеры?! Это меня раздражает.
Джессика почувствовала легкую тошноту, подумав о бедных птицах, которые должны умереть, чтобы стать украшением.
– Ты окончательно меня расстроила! Где мое лекарство?
Джессика пошла в кабинет и принесла флакон. После дозы лекарства состояние Пенелопы заметно улучшилось. «Что же это за чудесное лекарство?» – удивленно подумала Джессика.
– Мне надо обсудить с тобой еще кое-что очень важное, поэтому слушай внимательно. – Пенелопа даже перестала барабанить пальцами. – Завтра ты станешь замужней женщиной и столкнешься с вещами, о которых я должна тебя предупредить... ну, в общем... это касается мужчин.
Джессика почувствовала, как краска заливает ей лицо. Она хотела сказать матери, что более или менее осведомлена обо всем и знает, чего ожидать. Однако, подумав, решила промолчать, чтобы Пенелопа не сочла ее испорченной.
– Когда завтра вечером вы ляжете в постель, Тревис захочет... ну, захочет сделать с тобой кое-что очень болезненное и неприятное.
Джессика моргнула.
– Но он этого от тебя ждет. Ты должна с этим смириться. Я очень рада, что моя мать предусмотрительно предупредила меня перед свадьбой, – добавила Пенелопа. – Поскольку ты моя дочь, я уверена, что ты возненавидишь это. Как и большинство женщин! Хотя есть немногие, очень немногие, которые считают это самым приятным занятием.
Джессика вспомнила свое возбуждение от поцелуев и прикосновений Тревиса и ужаснулась от мысли, что сказала бы Пенелопа, узнай она об этом.
– Я посоветую тебе сосредоточиться на одежде.
Одежда? Мать имеет в виду ночную рубашку, сшитую специально для первой брачной ночи? Она действительно очень красивая – с высоким кружевным воротником, кружевами на оборках, перламутровыми пуговицами по всей длине спереди, мягкая, легкая, полупрозрачная.
– В это время я представляю себе все мои любимые платья и решаю, какое новое закажу у своего портного. Таким образом я и не замечаю, как все проходит. Конечно, в первый раз тебе будет очень больно, но потом это уже не так болезненно.
Джессика была потрясена. Даже если это правда, это был не тот разговор, который мать должна вести с дочерью перед свадьбой. Джессика чувствовала, что Энни не относилась к данной проблеме так отрицательно. Как у нее было с Джастином? Ведь Энни была близка с Джастином, когда он был еще женат на Пенелопе. Значит Энни, должно быть, из тех немногих других женщин? Но ведь она очень хорошая, такая добрая, веселая, сердечная! Джессика задумалась. Она потеряла свою мать, нет, не мать – мачеху. Ее мать сидела напротив и, попивая свое лекарство от нервов, рассказывала страшные вещи о мужчинах. Правда Джессика была уверена, по крайней мере надеялась, что к Тревису это не относится.
* * *
В течение всего бесконечного завтрака Хьюг ворчал о неудачах в делах. Представители «Армора» уехали из города так и не заинтересовавшись объединением. Тревиса все это очень обрадовало.
– Ну, – сказал Хьюг Грисхем, когда они уселись в его кабинете с сигаретами, – я полагаю у дам теперь милая беседа.
Тревису трудно было представить, чтобы Пенелопа Грисхем могла с кем-то мило беседовать. Однако сам он был не прочь поговорить с Хьюгом. Ему было интересно, откуда у человека такие деньги, которые он тратил теперь в основном на прихоти жены – дом для нее, ее украшения, ее наряды, огромные расходы на свадьбу дочери, о которой раньше она совершенно не заботилась. Поняла ли Джессика, какая пустая и злая женщина Пенелопа? Возможно, нет. Пусть бы это не случилось подольше, до того, как он покончит с Пенелопой и Хьюгом.
– Мне кажется, я должен поговорить с тобой о твоей... э-э... женитьбе.
Тревис удивленно поднял брови. Неужели это будет отцовский разговор? Как дико, что Хьюг, погубивший его отца, решил занять его место, по крайней мере на сегодняшний вечер. Хьюг откашлялся. Он выглядел смущенным. Тревис, сдерживая неприязнь, старался казаться безразличным.
– Поскольку ты молод, у тебя небольшой опыт в... э-э... с невинными девушками... – Хьюг вопросительно посмотрел на него. Тревис не шевельнулся. – Ну, в общем, возможно, ты не подозреваешь, э-э... что твоя невеста не проявит... э-э большого энтузиазма в брачной постели.
Тревис кивнул, но подумал, что если Джесс не проявит энтузиазма, ему придется изменить свое мнение о ней.
– Ну, так вот, ты должен э-э... все понять правильно и... э-э не ждать от нее слишком многого.
– Я понял, – Тревис уважительно кивнул.
– Отлично, – Хьюг заулыбался. – У меня есть маленький подарок для тебя, мой мальчик. Свадебный подарок. – Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с коробкой, которую передал Тревису.
– Дамам не нравится нагота, – доверительно прошептал он, пока Тревис открывал коробку. Там лежала мужская ночная сорочка и ночной колпак.
«Бедный Хьюг, – подумал Тревис. – Его семейная жизнь с Пенелопой должна быть адом». Возможно, за эти годы Пенелопа сделала немало, чтобы отравить жизнь Грисхему. Но самым приятным для Тревиса была его собственная месть, и он уже начал мстить. Оплата свадебных расходов и приданого была первым маленьким ударом в память Уильяма Генри Парнелла, а когда Тревис узнает источники доходов, это даст ему еще больше шансов.
– Это очень любезно с вашей стороны, сэр, – он изобразил восхищение, а про себя добавил: «А неудача в делах с «Армором» – это мой свадебный подарок себе».
* * *
Венчание проходило жарким августовским днем в протестантской епископальной церкви Святой Троицы, которая, по определению Пенелопы, была самой достойной церковью в городе, известной богатством ее прихожан и большими благотворительными делами, такими как, например, открытие больницы Всех Святых для бедных. Пенелопа принимала непосредственное участие в организации работы больницы, правда сама лично пациентов она не посещала. Она не любила больных людей, особенно бедных больных людей.
Вся церковь Святой Троицы была заполнена хорошо, одетыми незнакомыми людьми. Джессику так много раз кому-то представляли, что она не запомнила ни одного имени. Во время церемонии она выглядела изумленной, не сводила с Тревиса глаз, слова обета произнесла с нежной и счастливой серьезностью. Даже вчерашний разговор с матерью не уменьшил ее радости.
Прием должен был проходить в большой круглой стеклянной оранжерее, где в горшках стояло много экзотических растений. Пенелопа любила повторять, что от них зеленеют руки, хотя сама к ним никогда не притрагивалась. За растениями ухаживали служанки. Перед самой свадьбой произошел скандал. Во время своего последнего обхода оранжереи Пенелопа обнаружила засохшие листья на густом кусте, небрежно задвинутом в угол. Хозяйку с трудом удалось успокоить большой дозой ее лекарства. Но она не выгнала провинившуюся служанку, а решила сделать это после свадьбы.
К тому времени когда они вернулись из церкви, Пенелопа была сама любезность. Она с улыбкой говорила гостям о том, как всем будет приятно находиться среди живых цветов. Цветы в своем естественном состоянии намного прекраснее, чем срезанные и поставленные в вазы.
И тут случилось невероятное. Войдя в оранжерею, Пенелопа увидела, что почти половина цветов засохли.
– Что вы наделали? – пронзительно завопила она.
Все служанки выглядели испуганными за исключением одной, которая стояла с чопорно-вежливым видом.
– Вы же сами, мадам, делаете здесь всю работу, – сказала эта служанка. – Может, вы сделали что-нибудь не так.
Джессика поняла, в чем было дело. Она вспомнила, как однажды Франни в виде эксперимента полила некоторые растения Энни соленой водой. Правда Энни не завопила и не упала в обморок при виде засохших растений, как это сделала Пенелопа.
Поднялась ужасная суматоха, послали за доктором, а прием отменили. Джессика с тоской подумала о том, какой прием мог бы получиться дома, в Ведерфорде, собралась бы вся семья, все друзья... Конечно, Пенелопа постаралась сделать прекрасную свадьбу. Просто вид умерших растений очень ее расстроил, поверг в состояние шока.
– Может, мы пойдем на кухню и чего-нибудь перекусим? – прошептал ей в ухо Тревис, когда гости разошлись, а Хьюг стоял в холле, ломая руки и слушая уверения доктора, что с женой все будет в порядке.
– Стыдно морить голодом новобрачных только из-за тещиных фантазий, – добавил он.
Джессика подавила смешок. Она даже не могла себе представить реакцию Пенелопы на такое определение ее трагедии.
– Пойдем, Джесс. Хьюг позаботится о ней. Он, наверное, привык к такого рода событиям.
Тревис быстро повел ее на кухню, и через несколько секунд новобрачные сидели за длинным деревянным столом, уставленным праздничными нетронутыми блюдами. Там же собралась вся прислуга. Тревис шутил с кухаркой, отпускал ей комплименты, и скоро уже все весело смеялись. Джессике начал нравиться ее свадебный прием. «Они все обожают его», – с нежностью подумала она.
– Перестань выглядеть такой мрачной, любовь моя, – сказал Тревис и добавил, – возьми одну из этих липких зеленых штук. Повар, что это такое? Внутренности саранчи? Мы ели саранчу в Лаббок Каунти, правда, не очень охотно, потому что она, проклятая, так и норовит выскочить изо рта, если его не держать закрытым.
– О, мистер Тревис, с вами не соскучишься! – смеялась кухарка.
«Он назвал меня своей любовью», – подумала Джессика.
Глава 6
– Тебе страшно? – спросил он.
– Нет... ну, может быть, немножко.
– Мне кажется, всем впервые страшно.
– Даже мужчинам? – заинтересовалась она.
– Особенно мужчинам, – заверил ее Тревис. – Кроме всего, ведь женщина обычно просто лежит. Очень стыдно, если она не принимает участия, но...
– Принимать участие? – с тревогой прервала его Джессика.
– Ну, это будет позже, не станем так далеко загадывать. Это будет намного позже, когда ты уже привыкнешь. Но дело в том, Джесс, что мужчина не может просто лежать. Когда у него это происходит впервые, он смертельно боится, что не сможет все сделать, как надо, боится, что у него вообще ничего не получится, и чувствует себя полным идиотом.
Говоря это, Тревис нежно гладил ее волосы, рассыпавшиеся по плечам. Джессика была очень обескуражена, когда он вошел в комнату в красном халате. Было заметно, что под халатом ничего больше нет.
– Но поскольку у меня это не впервые, не беспокойся, что я что-нибудь сделаю неправильно. Теперь тебе лучше? – Он ласково улыбнулся ей и добавил: – Я буду очень нежен.
– Пенелопа сказала, что будет очень больно, – напряженно произнесла Джессика.
– Может, будет, а может, нет. Обычно больно тем женщинам, которые не хотят ложиться с мужем в постель. Ты ведь не такая, правда же? – его вопрос прозвучал как утверждение.
В голове у Джессики все перепуталось. Ожидание Тревиса и предостережения Пенелопы были так непохожи, что она не представляла, как же их совместить. Если она скажет, что хочет в постель, значит она такая же, как те, другие женщины, о которых упоминала Пенелопа. Он не будет ее уважать. А может, этот разговор просто проверка? Чтобы выдержать проверку, наверно, лучше ничего не отвечать. Джессика была смущена и растеряна. Как бы хорошо было вместо всего этого очутиться дома, в Ведерфорде, рядом с любимыми книгами.
Тревис ласково провел рукой по ее длинным волосам. «Прямо как шелк», – пробормотал он. Джессика удивленно почувствовала, как теплая истома охватила все ее тело, когда его рука, гладя волосы, коснулась ягодиц.
– Следующее, что мы должны сделать, я думаю, избавиться от наших ночных нарядов. Хьюг позаботился о моем, а Пенелопа, наверное, о твоем.
Нервно сглотнув, Джессика кивнула.
– Мне кажется, что эти двое даже не имеют понятия, что значит заниматься любовью. Это лучше делать совсем без одежды.
Джессика подумала, что, может, он и прав.
– Тебе помочь? – спросил он.
– Ты хочешь... ты хочешь, чтобы я разделась прямо сейчас?
– Нет, любимая. Я был бы очень рад сделать это сам.
– Но...
Он назвал ее любимой! Невзирая на свой страх, что он увидит ее обнаженной, Джессика почувствовала к нему нежность.
– Может, начнем с меня? – он взялся за пояс халата.
«Есть ли у него ночная сорочка под халатом», – в панике подумала она и произнесла дрожащим голосом:
– Но здесь светло.
– Не волнуйся, – успокаивающе сказал он. – Мы будем женаты очень долго, поэтому рано или поздно тебе придется увидеть меня. Я же просто мечтаю посмотреть на тебя.
– Правда?
– Конечно. Ты думаешь, я не заметил, какое у тебя красивое тело?
Джессика никогда не думала, что у нее красивое тело. Она просто не обращала на это внимания.
– Я был просто в восхищении от тебя в тот вечер на балу, правда, я немного тогда увидел.
Расстегивая пуговицы ночной рубашки у горловины, он наклонился и нежно поцеловал ее в шею, как раз в том месте, где трепетала тоненькая жилка. Сердце ее гулко застучало. Затем он взялся за подол рубашки.
– Подними руки, любовь моя.
Как во сне, Джессика подняла руки. Он снял сорочку и бросил на кресло у кровати. Потом внимательно посмотрел на нее. Джессика в оцепенении не могла поверить, что все это происходит именно с ней.
– Боже мой, Джесс, ты потрясающе красива!
Красива? Верить ли ему? Наверно, он просто очень мил и добр к ней. Он сбросил халат, и ее глаза изумленно уставились прямо на его бедра. Да, теперь она поняла, что ее ожидает, и ужаснулась от мысли, как он войдет в...
– Ну, ну, Джесс, не смотри так, как будто я собираюсь тебя убить. То, что ты видишь, всего лишь доказательство того, как сильно я хочу тебя.
Она отвела глаза. То, что она так смотрела, было очень плохо, но в десять раз хуже, что он поймал ее на этом.
– А теперь пойдем в постель, – мягко сказал он, – а то ты еще умрешь от страха.
– Мне... Извини... Я...
– Никаких извинений, любовь моя, – Тревис взял ее на руки, крепко прижал к себе. Джессика вздрогнула от жара, исходящего от его тела и окутывающего все ее существо.
– Хотя в действительности ты больше должна бояться упасть с этой кровати, чем меня, – он уложил ее на высокую кровать и, весело улыбаясь, попросил помочь и ему взобраться туда же.
«Как он может шутить и веселиться в такой момент! – подумала она. Но Тревис уже вспрыгнул на кровать и улегся рядом с ней. Джессика поняла, что ей некуда деваться.
– М-может, накроемся простынями?
– Слишком жарко, – терпеливо заметил он.
– Тогда д-давай выключим свет.
– От этого тебе будет лучше?
– Да.
Тревис вздохнул и выключил свет. Комната погрузилась в темноту, только луна заглядывала в открытую балконную дверь. Джессика повернула голову и посмотрела на балкон.
– Я не могу выключить луну, – Тревис тихонько засмеялся. – Если она тебе так мешает, просто закрой глаза.
Опершись на локоть, он наклонился и нежно поцеловал ее в шею. Джессика вздрогнула. Она даже не предполагала, что ей будет так страшно. Если бы не тот разговор с Пенелопой! Тревис быстрыми резкими движениями целовал и покусывал ее подбородок, шею, плечи. Пока она думала, не ждет ли он того же от нее, его рот прижался к ее губам, а ладонь начала медленно и нежно ласкать ее грудь. Джессика застонала, но вряд ли Тревис услышал ее. Из его груди вырвался вздох удовольствия, как у ребенка, впервые пробующего что-то новое и восхитительное. Этот звук взволновал Джессику. Неужели он находит ее новой и восхитительной? Его ладонь, блуждавшая по ее телу, резко сжала грудь, заставляя соски напрячься и затвердеть. Теплая сладкая волна охватила все ее тело, вызвав неизъяснимо приятное чувство внизу живота, где-то внутри нее. Джессика беспомощно пыталась уклониться от его поцелуев, ее тело вздрагивало от неясных предвкушений.
– Я прижмусь к тебе? – прошептал он. – Ты не против?
Пока она собиралась ответить, его руки обвили ее и начали крепко прижимать к себе, пока они не оказались тело к телу на гладких простынях.
Джессике казалось, что они прикасаются друг к другу каждым миллиметром тела. Она чувствовала жесткие волосы на его груди, его бедра, его твердую плоть. Под ее пальцами был теплый шелк его кожи и упругие мышцы спины. Он был похож на прекрасную греческую статую, за исключением того, что статуя не могла быть такой теплой и так крепко обнимать ее.
Ее пальцы трепетно касались его кожи. Тревис губами прикоснулся к ее уху и прошептал:
– Мне так приятно!
Джессику восхитили и его теплое дыхание, и удовольствие в его голосе, и она начала гладить его плечи и спину.
– О, Джессика, – пробормотал он, и его пальцы побежали от плеч по всему ее телу. Он ласкал каждый кусочек ее кожи, ласкал нежно и трепетно, пока тело ее не стало мягким и податливым. Затем он немного отодвинулся и обеими руками крепко прижал к себе ее бедра, заставив почувствовать свою твердую плоть. Прежде чем она испугалась, его пальцы опять побежали к ее плечам, он осторожно повернул ее на спину, и его руки начали колдовскую игру. Он ласкал ее нежную шею, прекрасную грудь, а когда его рука коснулась ее живота, она опять почувствовала теплую приятную истому где-то внутри себя.
– Какие красивые ноги, – прошептал он, гладя ей бедра. – Тебе хорошо?
Джессика не знала. Мощная горячая волна нахлынула на нее, голова закружилась. Его рука легла на треугольник волос внизу живота. Чувство от его прикосновения было настолько сильным, что она непроизвольно сжала ноги. Тревис ласкал нежную кожу ее бедер, гладил шелковистые волосы, заставляя девушку дрожать от возбуждения. Он улыбнулся, глядя в ее широко распахнутые глаза, легко коснулся языком ее губ, а его рука нежными ласкающими движениями осторожно раздвинула ей колени. И вот он уже у нее между ног. Все ее тело напряглось.
– Не бойся, любовь моя, – прошептал он успокаивающе и начал осторожно входить в нее. – Сейчас уже будет легче, – и стал нажимать сильнее.
Боже! Он разорвет ее! Наверное Пенелопа действительно говорила правду!
И вдруг Джессика с удивлением почувствовала его глубоко в себе! Ничего страшного не случилось!
– Все нормально? – он лежал на ней, безраздельно владея ее телом.
Она кивнула, думая, что с этого момента всегда будет верить ему. Ничего ужасного не произошло, а начало вообще было чудесным. Джессика удивилась, когда он отодвинулся. Ведь ощущение его внутри себя было приятным, даже несмотря на ту маленькую боль, которую он ей причинил, несмотря на то, что он довольно тяжелый. Она сдвинула ноги.
– Не надо, любовь моя, – опираясь на локоть, он свободной рукой снова раздвинул их.
Затем опять скользнул в нее, и Джессика задохнулась от новых ощущений: что-то горячее и твердое медленно двигалось в ней. Казалось, Тревис заводит ее, как музыкальную шкатулку, – туго, еще туже. «Он сломает во мне пружину», – подумала Джессика, и, чувствуя, как что-то огромное поднимается в ней, ногтями впилась в его спину, чтобы не взорваться. Она слышала его прерывистое дыхание, сама умоляла о чем-то.
– Сейчас, скоро, любовь моя, – пообещал он, и ее тело пронзили тысячи крошечных сверкающих молний неземного восторга. Секундой позже Тревис содрогнулся глубоко внутри ее и выдохнул: «О, Джесс!». Еще какое-то время он был в ней, пока их дыхание не успокоилось, затем немного отодвинулся и заключил ее в объятия.
– Тебе все еще страшно? – его голос звучал тепло и ласково.
Джессика покачала головой.
– Тогда будем спать, – пробормотал он, крепко прижимая ее к себе.
Он уснул почти сразу. Джессика еще довольно долго лежала в полудреме, чувствуя исходящее от него тепло. Сквозь полуопущенные веки она разглядывала его обнаженное сильное тело, облитое лунным светом. Интересно, что подумает горничная, когда утром, войдя в комнату, обнаружит их голыми? Затем и она уснула, утомленная всей той радостью, пережитой за этот день.
Как и каждое утро своей жизни, Тревис проснулся на рассвете. Это утро отличалось тем, что рядом с ним спала его жена. Он взглянул на Джессику и подумал, какой темной лошадкой она оказалась – такая неожиданно страстная, любящая его больше, чем он заслуживает. Возможно, Пенелопа Грисхем, сама того не подозревая, начала уже расплачиваться за зло, причиненное ему семнадцать лет назад. Она отдала ему свою дочь. Улыбаясь этим мыслям, он наклонился и поцеловал жену. От прикосновения его губ к своему плечу Джессика проснулась.
Сам чувствуя удовольствие от этого прикосновения, он улыбнулся, потормошил ее и со словами: «У меня есть свадебный подарок для тебя», – как был, нагишом, спрыгнул с кровати и подошел к туалетному столику орехового дерева с большим зеркалом на нем.
С помощью зеркала Джессика смогла увидеть своего мужа одновременно спереди и сзади. Его мужские достоинства сейчас выглядели менее устрашающе, чем вчера вечером, но все тело было сильным и мускулистым, с завитками жестких черных волос, гладкой, атласной, смуглой кожей. Даже прохладным ранним утром вид Тревиса, с которым она была близка ночью, привел ее в такое замешательство, что она в целях самозащиты стыдливо укрылась простыней до самого подбородка.
– Дай руку, – потребовал он, вернувшись в постель.
Джессика тяжело вздохнула и не шелохнулась. Тогда он сделал вид, что хочет сдернуть простыню, и Джессика испуганно протянула ему руку. Тревис тихо засмеялся, открыл голубую кожаную коробку, выстланную кремовым шелком, и достал оттуда браслет с чудесными голубыми камнями. Он приподнял ее руку, покрыл поцелуями и застегнул браслет.
– Какая красота! – задохнулась она. – Это же сапфиры! – У нее никогда не было такого чудесного украшения.
– Теперь вторую.
Джессика отвела взгляд от браслета и положила другую руку на простынь. Тревис взял правую руку и, под ее пристальным взглядом, расцеловал каждый пальчик. Затем на ее палец скользнуло прекрасное сапфировое кольцо. Положив руку на простынь, он языком нежно коснулся мочки уха. Джессика затаила дыхание, а Тревис уже вдел сапфировую сережку в мочку, которую поцеловал, а затем поцеловал и украсил второе ухо.
– Теперь для твоих волос, – пробормотал он, вынимая из коробки ажурный золотой гребень с сапфирами. Он приподнял ей голову, собрал волосы с плеч и, заколов их гребнем, нежно поцеловал затылок.
– А теперь самое лучшее, – прошептал он, достав ожерелье и обвив его вокруг шеи так, что тяжелый медальон оказался между ее сосками, Наклонившись, он губами коснулся груди.
От этого прикосновения Джессику бросило в жар, она с внезапным страхом поняла, что лежит совершенно обнаженная перед Тревисом, а он, прижав ее запястья к постели, любуется работой своих рук. Она смущенно попыталась высвободиться.
– Полежи так, любовь моя, – попросил он. – Я имею право на награду.
Джессика затихла и лежала не шевелясь.
– Я правильно запомнил цвет твоих глаз, – он склонился, все еще прижимая ее запястья к простыне, и, пробормотав: «Теперь у меня есть ты вся», начал медленно и страстно целовать ее тугие розовые соски.
Ей хотелось застонать от расстройства, но она не успела этого сделать, как его губы закрыли ей рот. И вот она уже снова почувствовала его жаркое дыхание на своей груди и застонала от удовольствия. Вся ее кожа горела. Внутри себя она ощутила пульсирующие, необъяснимо сладкие толчки, гораздо более сильные, чем вчера вечером, и в панике поняла, что не может контролировать свое тело. Тревис наблюдал за ней и двигался так, чтобы доставить ей удовольствие.
– Обхвати меня ногами, – негромко, но настойчиво посоветовал он, еще глубже входя в нее.
Она подчинилась, и Тревис с довольным рычанием снова вошел в нее, приподняв ей ягодицы, чтобы слиться еще теснее, лаская ее, двигаясь в ней так, что она не смогла сдержать все возрастающего возбуждения, которое вскоре взорвалось, наполнив ее огромной радостью и неземным наслаждением.
Когда все закончилось и он повернулся на спину все еще прерывисто дыша, Джессика закрыла глаза, боясь встретиться взглядом с Тревисом. Она не думала, что опять так будет себя вести! Ей казалось, что после всего она никогда не сможет быть такой, как прежде, никогда не сможет жить нормальной жизнью. Его украшения, холодные и тяжелые, давили на нее, как и его твердое горячее тело несколько минут назад. Свадебный подарок! У нее тоже был подарок для него. Она должна встряхнуться и вручить ему свой подарок.
– У меня тоже есть подарок для тебя, – испуганно сказала она. – Правда, он не такой шикарный, но...
– Джесс, – расслабленно прервал он, повернувшись и глядя на нее, – ты уже вручила мне прекрасный подарок.
– Я?
– Да, – он нежно провел пальцем по ее губам. – Для меня большое счастье заниматься любовью с тобой.
Пораженная, вспомнив все предостережения Пенелопы, Джессика расплакалась.
– Джесс, черт возьми, – он крепко прижал ее к груди, – что случилось?
– Мое... мое поведение было... было...
– Каким?
– Непристойным! – она рыдала и ненавидела себя.
– В каком смысле? – требовательно спросил Тревис.
– В... потому что я... вчера вечером... и сегодня утром...
– А-а, – он ласково обнял ее за шею. – Джесс, кто вбил тебе в голову такие мысли? Не иначе как Пенелопа?
Она уткнулась ему в грудь.
– Моя любимая жена, – нежно сказал он над ее опущенной головой, – знаешь ли ты, что ты – мечта любого мужчины?
– Я догадываюсь. Ты имеешь в виду, что мужчины мечтают о... о непристойных женщинах. Но ведь они никогда их не уважают!
Тревис рассмеялся, а потом серьезно заметил:
– Любой мужчина, который хочет холодную жену, глупец. Он вынужден искать тепло в другом месте.
– В другом месте? – Джессика подняла заплаканное лицо.
– В другом месте, – заверил он.
Джессике это не понравилось. Ведь Тревис принадлежал только ей.
– Я рад, что такая мысль не доставляет тебе удовольствия. Видимо, все дело в твоей матери. В будущем ты не должна обращать никакого внимания на весь тот вздор, который она говорит. Джесси, ты помнишь свою клятву вчера перед алтарем в церкви? Ты обещала повиноваться только мне! Поэтому никакого внимания на Пенелопу! А теперь давай посмотрим мой подарок.
