Текст книги "Девственный огонь"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
– Мы... ты... никогда не будем себя вести так, как прошлой ночью.
– Черт побери! Мы будем делать все, что нам доставляет удовольствие. – Тревис скрипнул зубами, понимая, что Пенелопа собирается внести раздор в их сексуальные отношения. – Не обращай на нее внимания!
– Тревис, я не могу! – воскликнула, снова расплакавшись, Джессика. – Я даже не хочу спускаться к обеду.
– Я пошлю его наверх.
– Для нас обоих?
– Нет, я должен уйти.
И Хартвиг, и Эрли настаивали, чтобы он свел знакомство в Халф Акре немедленно.
– А если Хьюг увидит меня там?
– Он будет смущен больше вашего, – заметил Гамлет Эрли.
Тревис в ярости скрипнул зубами. Черт бы побрал Хьюга Грисхема! Лучше бы он оказался ни в чем не замешан! Тревис даже не мог себе представить, как отреагирует Джессика, узнав, куда идет ее муж, чтобы добыть улики против ее отчима. Она не должна ничего услышать от этого холодного ублюдка Гамлета Эрли. Тревис жаждал увидеть Хьюга и Пенелопу разоренными. При взгляде на них в памяти всплывал отец и его ужасная смерть. Но он не хотел причинять боль Джессике.
Ладно, он должен подыгрывать Хартвигу и Эрли до тех пор, пока не придумает, как из этого выпутаться. А теперь нужно одеться получше и идти. Компания высокопоставленных мошенников ждет его в самом известном публичном доме Форт Ворса.
Думая, что Тревис уходит из дому, потому что разозлился на нее, Джессика несчастными глазами смотрела, как он переодевается. Она хотела спросить, куда он идет, но не отважилась. Она не пошла вниз обедать. При мысли о том, что Пенелопа что-нибудь сказала Хьюгу, Джессика умирала от смущения. Она останется наверху и напишет письмо Энни, не беспокоясь, что подумают об этом Тревис или Пенелопа. Она должна написать своей матери, которая любит ее.
– Не забудь сказать, чтобы мне прислали обед, – напомнила она Тревису, когда тот направился к двери. Она не смогла скрыть раздражения в голосе: это его вина, что она очутилась в таком положении, его безумные идеи в отношениях между мужем и женой. Она должна выгнать его из постели, она должна...
Тревис вдруг наклонился над ней, вернувшись от двери на ее резкий голос.
– Я очень рад, что ты пришла в себя, любовь моя, – заявил он и звучно поцеловал ее. – Постараюсь вернуться не очень поздно.
Спускаясь вниз, он обдумывал, как заставить тещу не вмешиваться в его интимную жизнь. Внезапно осененный занятной мыслью, он повернул назад и осторожно постучал в дверь к Пенелопе.
– Мне кажется, вы хотите мне что-то сказать, – заявил Тревис с порога и пристально посмотрел на нее, ожидая ответа.
– Я... я не знаю, что ты имеешь в виду, – растерялась Пенелопа.
– Вы говорили с Джессикой. Я считаю, что вы хотите поговорить и со мной.
– Нет! – Пенелопа побледнела. – Я думаю, Джессика и я понимаем друг друга. Мать должна... ее долг...
– Замечательно, – Тревис мягко прервал ее. Он не хотел, чтобы она отвернулась от них; он только хотел заставить ее больше никогда в жизни не обсуждать с Джессикой эту тему.
– Но, Пенелопа, Джессика очень молода, она только что вышла замуж, в то время как вы и я уже, так сказать, люди взрослые, с опытом. – Он заметил, как недовольно восприняла теща его высказывание о ее опытности в той сфере, вокруг которой они так осторожно ходили.
– В будущем, если вы захотите обсудить столь интимные вещи, обращайтесь ко мне.
– Я вряд ли... – ее лицо вспыхнуло.
– Я настаиваю, – заявил Тревис, – Любой совет, который вы захотите дать, вы дадите мне. Ведь Джессика очень стеснительна. Договорились? О, я должен уходить. Я бы попросил вас послать обед Джессике наверх. Или, может быть, я сам скажу кухарке, чтобы не обременять вас. – Он мило улыбнулся ей. – Должен сказать, вы прекрасно выглядите.
С натянутой улыбкой он извинился и отправился знакомиться с человеком, называющим себя Джимом Лоу.
* * *
Кухарка принесла Джессике обед и захлопотала вокруг нее, решив, что она больна, и повторяя: «Что позволяют себе некоторые люди». Говоря «некоторые люди», кухарка нахмурилась, взбила подушки и плюхнула поднос ей на колени.
Кухарка, наверно, была хорошей женщиной, но это была не Мэб, грустно думала Джессика. Кухарка никогда бы не выхватила у тебя блюда, не глядя, закончил ли ты есть; она никогда бы не подала на десерт раздавленные консервированные персики. Кухарка никогда не заставляла снимать на кухне мокрую одежду, чтобы высушить ее, не давала мамину настойку от простуды... А Мэб все это делала.
Джессика понюхала замечательный обед, какой Мэб не приготовить и за сто лет и, отставив поднос в сторону, подошла к маленькому столику, чтобы написать матери, то есть мачехе. Она не будет рассказывать Энни ничего плохого, чтобы не расстраивать ее. Вздыхая и покусывая кончик ручки, она начала свое длинное-длинное письмо, надеясь на лучший ход событий.
* * *
Тревис вернулся очень поздно, Джессика уже засыпала. От него пахло виски, сигарами и... духами. Она вздрогнула, вспомнив слова Тревиса – если мужчина удовлетворен дома, он никогда не пойдет «на сторону». Интересно, сильно ли он разозлился, узнав о выговоре Пенелопы, что он... что он... Может, спросить?
Прежде чем она решилась, Тревис обнял ее и прошептал:
– Ты не спишь, Джесси? Господи, как сладко ты пахнешь! Как анютины глазки.
– Фиалки, – машинально поправила она, теряя шанс притвориться спящей.
– Ладно, фиалки, – обрадовался Тревис. – Я чувствую, от меня несет, как от дьявола. Надеюсь, ты не выгонишь меня из постели.
«Если дьявол пахнет виски, сигарами и дешевыми духами, то Тревис и есть дьявол», – возмущенно подумала Джессика. А он и не собирался ждать, пока его выгонят из постели. Его руки уже завладели ее грудью, а теплый рот прижался к ее губам. Если он был с другой женщиной, он не должен так сильно хотеть ее! Был или нет? Ладно, все, что от нее требуется, – это вести себя тихо, чтобы не услышала мать. О-о-о, как же трудно выполнить это условие! Если бы они жили отдельно!
– Иди ко мне, – прошептал Тревис.
И Джессика на время забыла о матери, обо всех неприятностях, связанных с ней. Немного позже она уже крепко спала.
– Что тебе хочется ко дню рождения, – спросил он на следующее утро.
Протирая глаза, Джессика пробормотала:
– Я не думаю, что в этом году об этом кто-нибудь вспомнит.
– А мать тебе ничего не говорила? – удивился он.
Она покачала головой.
– Возможно, она готовит сюрприз, – произнес Тревис, хотя сомневался, что Пенелопа могла помнить о чьем-то дне рождения, кроме своего. – Так что бы тебе хотелось? Как насчет пианино?
– Мы купим собственный дом? – с надеждой спросила она.
– Нет, Джессика. – Если жена будет настаивать на переезде, он окажется в затруднительном положении; похоже, что Гамлет Эрли будет молчать до тех пор, пока они будут сидеть здесь. – У Пенелопы полно комнат, чтобы поставить еще одно пианино. И потом, ты же говорила, что оно не очень... не очень... что-то с ним такое.
– Плохо настроено, – вздохнула Джессика. – Я не хочу пианино, я ведь даже не очень хорошо играю.
– Да? Но мать же всегда просит тебя сыграть, когда приходят гости.
– Я знаю, – удрученно сказала Джессика. – Это меня очень смущает.
«Черт», – подумал Тревис. Не разбираясь в музыке, он и предположить не мог, что Пенелопа в ней тоже не разбирается. Казалось, что она очень хорошо относится к Джессике. А может, он ошибается? Затем его мысли опять вернулись к подарку. Ведь Джессика очень любит музыку, даже если и не хочет пианино.
– А как насчет граммофона? – предложил он. Ее глаза засветились. – Граммофон и эти штучки к нему с музыкой на них. Я видел недавно в магазине такой, с трубой, похожей на гигантский красный цветок.
– Тревис, ты не должен покупать мне дорогих вещей. Просто какую-нибудь мелочь, – убедительно сказала Джессика и подумала: если он не будет тратить деньги, возможно, они быстрее переедут отсюда.
– Не беспокойся, любовь моя. Я куплю вдобавок и какую-нибудь мелочь.
Джессика вздохнула:
– Ладно, если у нас будет граммофон, мы будем слушать музыку в лучшем исполнении, чем мое.
Глава 10
– Дэвид! – Джессика, радостно смеясь, бросилась в объятия брата.
– Значит, я попал правильно, – он высунул голову в дверь и помахал ковбою на повозке, заставленной коробками.
– Привез твои вещи, – объяснил он Джессике, а ковбой начал разгружать повозку. – Нед ждет нас в Ворс Отеле, мы купили тебе сотню этих маленьких шоколадных пирожных и расскажем все новости.
– Тех, – Джессика опять обняла брата. – Тех пирожных.
– Ладно, я вижу, что замужество тебя не изменило. Ты так же поправляешь мою грамматику. Я клянусь, Джесси...
– Ты представишь меня своему другу, дорогая?
Джессика повернулась к матери и упавшим голосом произнесла:
– Пенелопа, это мой брат Дэвид.
– Харт? – приветливое выражение лица исчезло, и Пенелопа недовольно уставилась на Дэвида. – Вне всякого сомнения. Я должна была узнать его по рыжим волосам этой проститутки...
– Пенелопа! – в ужасе крикнула Джессика. Она тревожно смотрела на брата, его лицо стало чужим и холодным. Он побледнел.
– Ладно, мэм, – медленно произнес Дэвид. – Моя мать, которую бы только что оскорбили, учила меня быть вежливым со старшими, но, видимо, к вам это не относится.
Он шагнул вперед, и Пенелопа отступила. Впервые Джессика поняла, как сильно брат похож на Джастина. Раньше она видела сходство только в голубых глазах Дэвида, теперь же оно было во всем облике брата, в выражении твердой силы и угрозы, исходящей от него. Это уже был не беспечный мальчик, и на месте Пенелопы она бы тоже отступила.
– Я слышал, что вы очень скверная и злая женщина, миссис Грисхем, так говорят все в Форт Ворсе. Поэтому, мэм, предупреждаю, ведите себя получше с моей сестрой. Мне не нравится, что она живет здесь, никому из нашей семьи не нравится, и если я услышу, что вы плохо с ней обращаетесь, я должен буду принять меры.
Поднявшись на несколько ступенек, чтобы чувствовать себя в безопасности, Пенелопа повернулась к Джессике и визгливо закричала:
– Пусть убирается из моего дома! Пусть...
– Он приехал из Ведерфорда, привез мои вещи, Джессика попыталась успокоить Пенелопу, прежде чем ее напряжение и злоба перейдут границы.
– Меня не волнует, откуда он приехал! Ты никогда, слышишь, никогда не смеешь приводить в мой дом никого из Хартов! Ты поняла? А теперь убери его отсюда! Я не желаю, чтобы сын этой рыжей шлюхи...
Дэвид, нахмурившись, шагнул вперед, и Пенелопа с воплями «Я найду на него управу! Я упрячу его в тюрьму! Я...», подхватив юбки, бросилась вверх по лестнице и исчезла на втором этаже.
– Вот это да! – воскликнул Дэвид. – Я очень рад, что ты не побежала вслед за ней. Как ты можешь здесь жить?
– Она... она не совсем здорова, – пробормотала Джессика.
– Если ты имеешь в виду, что она сумасшедшая, то я согласен. Ну, а как же мы внесем вещи, если за пребывание в этом доме я могу сесть в тюрьму?
– Бью перенесет все в мою комнату, – Джессика кивнула в сторону ковбоя, стоящего у дверей с огромным свертком в руках и округлившимися от удивления глазами.
– Я боюсь подниматься наверх, мисс Джесси, – заявил Бью.
– Я пойду с тобой, – успокоила его Джессика.
* * *
Гэли и Гаффи. Тревис не мог ожидать лучшего. Он хорошо знал их. Эти люди финансировали Корсиканскую разработку. Если они считают, что усилия Лукаса на Спиндлтоп достаточно надежны, чтобы гарантировать свою поддержку, значит, его, Тревиса, инвестиции в Бьюмонт будут выигрышными. В самом деле, он должен уехать, как только сможет купить больше земли на холме или еще где-нибудь в районе, где обнаружит выход нефти или запах газа, в любом случае он сможет купить достаточно земли по приемлемым ценам. Таким образом он увеличит свои будущие доходы и одновременно избавится от Гамлета Эрли и шпионской миссии, выполняемой по его поручению.
Из собственных источников Тревис узнал, что финансисты в течение месяца, где-то в октябре, собираются снова начать бурение. Он подумал было предложить свои услуги, но решил пока не делать этого. Лучше тихонько, не привлекая внимания, купить землю. Если разработка окажется богатой, потребуются его буровые бригады. Тогда он сможет забрать жену и уехать из Форт Ворса, где Хартвиг и Эрли нажимают на него, требуя информацию о Хьюге.
Узнал он немного, хотя ему удалось завести дружбу с Джимом Лоу, известным также под именем Бата Кэссиди. Это довольно интересный человек, хотя один Бог знает, сколько Тревису приходилось пить, чтобы поддерживать отношения с шайкой. По утрам после посещения заведения Фанни у него жутко болела голова, не говоря уж о настроении жены. Джессика не знала, где он бывает, однако ей очень не нравились его ежевечерние отлучки из дома.
Все эти дни он разрывался между верностью памяти отца и беспокойством за жену. Ему хотелось, чтобы Хьюг совершил что-то явно беззаконное, чтобы его на этом поймали и на длительный срок упрятали в тюрьму, он этого вполне заслуживает. Пенелопа осталась бы совсем без средств, чего она тоже вполне заслуживает. Вообще-то для нее смерть, наверно, лучше бедности. Тогда Тревис сможет тайно перевезти Джессику в Бьюмонт, не рискуя, что Гамлет Эрли выполнит свои угрозы.
Джесс понравится в Бьюмонте. Юридические осложнения по аренде и правам собственности на землю достаточно угрожающие и могут стать только хуже, когда цены начнут стремительно подниматься. Все признаки указывают на то, что Стендлтон, или как там называется этот холм, должен быть очень лакомым куском в Корсикане. Джесс будет занята с утра до вечера, защищая его интересы. В самом деле, надо попросить ее проштудировать земельный закон Техаса. Он вспомнил, что Генри Барнетт предлагал ей заняться этим во время ее краткого пребывания в его доме. Барнетт предложил пользоваться его книгами, но Тревис решил купить собственные. Изучение закона займет ее по вечерам, когда он уходит из дому, или когда вообще уезжает из города по делам.
Тревис остановился у магазина дамской одежды, его внимание привлек зонтик в витрине. Он не мог поверить своим глазам – его ручка из слоновой кости была вырезана в виде обнаженной женской фигуры, как две капли воды похожей на фигуру Джессики. Ухмыляясь, Тревис толкнул дверь.
* * *
Джессика вернулась домой, прекрасно проведя время с братьями. Они смеялись и болтали, съели на троих тридцать три крошечных пирожных, выпили десять чашек кофе и обменялись всеми новостями. Она с трудом рассталась с ними у дверей дома, однако не могла пригласить их к себе после ужасной сцены, устроенной Пенелопой.
Джессика сжала губы. Поведение матери было невыносимым. Неважно, насколько Пенелопа чувствовала себя обиженной в прошлом Джастином и Энни, но то, что она сказала Дэвиду, было непростительно. Джессика сердито решила не прощать мать на этот раз. Одно дело говорить что-то ей, Джессике, но то, что сказала Пенелопа Дэвиду про Энни, переходит все границы приличий.
Джессика снова вернулась мыслями к братьям. Они приехали ко дню ее рождения, привезли не только ее вещи, но и подарки от всей семьи. Она побежала наверх, думая, что откроет подарки сию минуту и сможет в одиночку порадоваться им. В самом деле, Тревису она покажет их позже, а матери показывать не обязательно, она явно забыла про день рождения дочери.
Поднявшись наверх, она увидела, что дверь в ее комнату открыта. Неужели Тревис уже дома? Сцена, представшая перед ее глазами в спальне потрясла ее. Там была Пенелопа. Она раскрыла все ящики и коробки, а содержимое разбросала по всей комнате. В этот момент она как раз вытащила зеленое вечернее платье Джессики и что-то бормотала, разглядывая его. Джессика ошеломленно остановилась на пороге и выдохнула:
– Что ты тут делаешь?
Пенелопа уставилась на нее:
– Это твой гардероб? – презрительно спросила она. – Он достоин жалости. Все нужно выбросить. Абсолютно все. Моя дочь не может носить столь нелепые вещи. – Она взяла платье двумя пальцами, как будто собираясь выбросить его за дверь, платье, в котором Джессика была на балу, платье, в котором Тревис ее впервые поцеловал.
Джессика встала перед матерью:
– Это мои вещи, Пенелопа, – закричала она. – Ты не имеешь права так с ними обращаться.
– А это мой дом. Я могу делать все, что захочу, – она протянула руку к следующему ящику. – Книги, громадные, пыльные книги!
– Мои своды законов, – довольно воскликнула Джессика.
– Своды законов?
– Я три года училась в юридической школе в Вашингтоне.
– Боже правый! Не смей никому об этом говорить. Мои друзья умрут от смеха. Женщина-юрист? Это... это нелепо! Ты должна их немедленно выбросить. Я запрещаю тебе читать такие книги в моем доме.
– В твоем доме вообще невозможно читать, у тебя нет книг, – выкрикнула Джессика, не скрывая презрения.
– Не смей так со мной разговаривать, юная леди. Эмили! – позвала она. – Я прикажу ей вынести весь этот мусор.
– Нет, Пенелопа, ты этого не сделаешь, – сказала Джессика, решив, что ни одна из ее вещей не будет выброшена в угоду извращенным взглядам Пенелопы.
Затем Джессика с беспокойством осмотрела все.
– Ты открыла мои подарки! – она оглянулась вокруг и увидела оберточную бумагу. Она так мечтала сама развернуть все пакеты с подарками, посмотреть, кто что подарил. – Как ты могла?!
– Какие подарки? Если кто-то прислал тебе подарки, уверяю, там не было ничего интересного. Я бы обратила внимание.
– Ходили за покупками, дамы? – спросил Тревис, входя в комнату с большой коробкой, перевязанной голубым бархатным бантом.
– Боже мой, – Пенелопа кокетливо взглянула на него. – Еще один подарок? По какому случаю? Это для меня?
– Уверен, что вы не забыли, Пенелопа, – сказал Тревис, выругавшись про себя, что не удостоверился, помнит ли его теща про день рождения своей дочери. Бедная Джессика! Он должен был исправить положение.
– Сегодня день рождения Джессики, вы просто ее дразните. Я уверен, вы приготовили для нее что-то особенное.
– Она не только забыла, – сказала Джессика, – она пришла сюда и раскрыла все мои подарки из дома. Теперь я не знаю... я не могу сказать...
Глаза Джессики наполнились слезами, и Тревис готов был задушить Пенелопу. Он увидел, что вещи Джессики и среди них подарки ко дню рождения, раскрытые и перепутанные, валялись по всей комнате.
– Ладно, милая, разберемся с этим потом. Посмотри, этот велосипед, должно быть, купил тебе отец. – Тревис указал на голубой велосипед с золотистым рулем.
– Ты ездишь на велосипеде? – Пенелопа удивленно уставилась на Джессику.
Поскольку она готова была разразиться тирадой по этому поводу, Тревис сказал:
– А сейчас мы будем смотреть подарки для Джессики. Может вы, Пенелопа, принесете свой?
Она сконфуженно замолчала, а Тревис, подумав: «Черт, она же изрядно пьяна», добавил:
– Мы вас подождем.
Такое предложение позволяло избавиться от ее присутствия, ведь было ясно, что у нее нет подарка.
– Он уже приготовлен, – Пенелопа злорадно улыбнулась. – Я подарю ей очень миленький лорнет взамен тех ужасных очков, которые она носит. У меня не было выбора, поскольку в них она выглядит чрезвычайно старомодно.
– Я уверен, что лорнет действительно миленький, – прервал ее Тревис, прежде чем Пенелопа выдала еще какую-нибудь гадость. Бедная Джессика! Как он мог подумать, что Пенелопа к ней хорошо относится? Эта женщина вообще не способна к кому-либо хорошо относиться.
– Конечно, он чудесный, – сказала Пенелопа, улыбаясь ему и поправляя растрепавшиеся волосы. – Я всегда покупаю вещи только отличного качества и самого изысканного вкуса, не то, что эти, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону произведенного ею беспорядка.
– В общем, я хочу выбросить весь этот хлам, Джессика просто не может носить такие платья. Взамен я куплю ей новые. – Она сладко улыбнулась Тревису, чтобы сгладить свое недавнее поведение. – Ты же знаешь, насколько я великодушна по отношению к Джессике.
– Пенелопа, – на пороге стоял Хьюг, который, вернувшись из банка, поднялся наверх, привлеченный шумом. В голосе было смятение и беспокойство. Тревис с удовольствием заметил, что перспектива покупки еще одного гардероба ясно отразилась на лице Хьюга, невзирая на то, что жена бросала на него свирепые взгляды.
– Пенелопа, если это платья Джессики, я уверен, что они ей подходят. И вовсе не нужно, чтобы ты...
– Ты соображаешь, кто все это купил? – резко оборвала его Пенелопа. – Я не могу...
– Пойдем, дорогая, – Хьюг твердо взял ее под руку и подтолкнул к двери.
– Ну, – Тревис с нежностью смотрел в огорченное лицо жены, – нам нужна помощь горничной, чтобы все здесь привести в порядок, но сначала подарки. Вот первый, – он показал на огромную коробку на кровати. – Развяжи бант, а я открою.
Поглядывая на разбросанные в беспорядке вещи, Джессика нехотя подошла к кровати. Тревис пересек комнату и запер дверь. Он хотел, чтобы теща выслушала нотации своего мужа о ее финансовой безответственности, а не вернулась сюда и вконец испортила Джессике день рождения. Джессика развязала бант, и Тревис открыл коробку и поставил на стол эдиссоновский граммофон с огромной красной в голубые цветочки трубой и резным дубовым ящиком с сотней двухминутных валиков.
– Давай послушаем. Как насчет марша? – предложил он, выбрав музыку и показывая, как работает механизм.
Джессика приуныла. Он купил сто валиков. Так они никогда не соберут деньги на собственный дом, а ей так хочется уехать отсюда. Полилась удивительная музыка, а Тревис тем временем подал ей еще один пакет.
– А вот второй. Ну-ка, разверни, – со смехом скомандовал он. – Ты удивишься.
Джессика развернула длинный, узкий сверток. «Зонтик?» – почему он решил удивить ее зонтиком? Он, правда, очень хорошенький, из кремового шелка с черными разводами, по краям оборка.
– Посмотри на ручку.
Джессика взглянула на ручку и в изумлении открыла рот:
– Она... она...
– ... очень похожа на тебя.
– Неправда! Она же совсем без одежды.
– В этом я с тобой согласен, – рассмеялся Тревис. – Но и в одежде, и без одежды я всегда узнаю твое тело.
– Тревис Парнелл!
– С днем рождения, любимая, – Тревис обнял ее и стал целовать, сначала легко и нежно, потом все настойчивее, проникнув языком в ее рот, теснее и теснее прижимая ее к себе. Удивительное чувство охватило Джессику.
– Если ты мне не веришь про даму на зонтике, я думаю, мы должны сравнить.
Джессика сделала попытку к отступлению:
– Нас ждут внизу к обеду.
– Обед подождет. – Он посадил ее на кровать, снял туфли и чулки.
– А теперь иди сюда, – Тревис подвел ее к трюмо и начал сзади расстегивать блузку.
– Это же официальный обед, – запротестовала Джессика, наблюдая, как блузка соскользнула на пол, за ней последовала темная юбка, – на двенадцать персон.
– Значит, вначале их будет только десять, – наклонившись Тревис нежно целовал ей плечи, затем занялся застежками на нижней юбке.
Джессика затаила дыхание. Она никогда не наблюдала со стороны, как муж раздевает ее. Отражение в зеркале нижних юбок, соскальзывающих с бедер на ковер, странно будоражило ее.
– Она... Пенелопа очень разозлится, если мы опоздаем, – собственный голос, высокий и прерывающийся, казался ей чужим.
Тревис расстегнул корсет и опустил его вниз, к ногам, через голову снял ей сорочку, все время пристально наблюдая в зеркале, как его смуглые пальцы касаются ее белоснежной груди.
– Ты обиделась на нее?
– Да-а, – неохотно протянула Джессика, глядя на ворох сброшенной одежды у своих ног. Она стояла совершенно обнаженная.
– Переступи, – тихонько сказал Тревис и взял зонтик. – Вылитая ты, – чувственно прошептал он, сравнивая резную ручку с отражением Джессики в зеркале. Затем повернул ее и крепко прижал к себе. – Мы очень опоздаем к обеду.
Джессика через его плечо взглянула в зеркало, которое отражало ее белокожее тело, плотно прижатое к его сильному, смуглому, полностью одетому.
– Очень опоздаем, – согласилась она, вздрагивая от возбуждения и еще ближе приникая к нему.
Тревис взял ее на руки и понес в постель, осторожно обходя разбросанные Пенелопой вещи. Через несколько минут, глубоко войдя в нее и ритмично двигаясь, Тревис прошептал: «Посмотри в зеркало». Она повернула голову и увидела отражение их сплетенных тел. Она никогда не обращала внимания, что всякий раз, когда они занимались любовью при свете дня, при лампе, или даже при лунном свете, зеркало отражало их с Тревисом. Она смотрела в зеркало, чувствуя и смущение, и сильное возбуждение одновременно. Джессика закрыла глаза.
– Ты не хочешь смотреть?
Она покачала головой. С ним всегда так трудно контролировать себя. Дополнительная стимуляция ей не нужна.
– Еще раз, – пробормотал он, снова выгибаясь. – Может, нам повесить зеркало над кроватью? – Медленными глубокими толчками он доводил ее до экстаза. – Повесим его под пологом.
– Тревис, – выдохнула она.
– Г-м-м?
– Перестань... разговаривать... – У Джессики появилось ощущение, что ее тело становится невесомым, исчезло чувство реальности, вихрь пьянящего наслаждения подхватил ее. Своими же разговорами он отвлекал ее от этих ошеломляющих ощущений. – Вот так... еще...
– Все, что ты захочешь, любовь моя, – изумленный, он ускорил темп. – Так лучше?
Но Джессика уже не могла ответить, все вокруг исчезло и мир взорвался, рассыпавшись на тысячи осколков.
* * *
Джессика грустно глядела в окно. Казалось, что после опустошительного урагана в Галвестоне в Форт Ворсе не было ничего, кроме дождя. В течение последних недель сентября она добровольно помогала разным церковным и гражданским организациям по поддержке жертв урагана. Ее работу высоко оценили, она завела много новых друзей. Однако Пенелопа ко всем отнеслась неодобрительно, хотя почти никого из них не знала, и не разрешила Джессике пригласить их к себе. Если же кто-то из них был знаком Пенелопе, она обвиняла Джессику в попытке представить ее бессердечной, так как она отказалась принимать участие в благотворительной деятельности, не сопровождаемой громким общественным обсуждением.
Джессика уже перестала надеяться, что сможет угодить или просто понравиться матери. Она больше не волновалась по этому поводу. По всей видимости, настроение Пенелопы целиком зависело от принимаемого лекарства, и часто ее просто невозможно было выдержать. Джессика, по возможности, старалась избегать матери.
Самое худшее время наступало, когда Тревис по делам уезжал в Корсикану. Тогда Пенелопа становилась совершенно невыносимой. В присутствии Тревиса ее поведение было намного лучше, она как бы старалась поддерживать о себе хорошее мнение. Джессика никак не могла понять отношение Пенелопы к Тревису и ее кокетство с ним: несмотря на сохранившуюся красоту, она годилась Тревису в матери. Хотя Пенелопа и Хьюг очень часто предлагали свою помощь и услуги, Тревис не хранил деньги в Катлмен Банке и поэтому не мог принести им никакой финансовой выгоды. Джессика даже хотела, чтобы так получилось, это было бы компенсацией за их гостеприимство. Она не любила быть кому-либо обязанной.
Посмотрев еще несколько минут на дождь за окном, она вернулась в дамскую гостиную, мрачную и холодную, – гости в последнее время редко навещали. Джессике было грустно. Утро она провела за изучением законов, но без перспективы применить свои знания на практике ей это наскучило. Все остальное в этом доме она могла читать с одобрения Пенелопы, которая просматривала только модные журналы. Рассеянно Джессика взяла со столика номер «Вога», в нем, по крайней мере, попадаются интересные статьи.
Как ей хотелось ездить с Тревисом в Корсикану, но он ее с собой не брал, говорил, что ей там не понравится. Она предложила переехать туда, но Тревис пожал плечами и сказал, что у него есть бизнес и в Форт Ворсе, а у нее здесь семья. «Какая семья?» – мрачно подумала Джессика. Ее настоящая семья живет в Ведерфорде и в Пало Пинто. Она регулярно пишет им, пишет каждый день, но никто и не догадывается, как ей одиноко. Нет, она не чувствует себя несчастной с Тревисом. Она обожает его, но он так часто уезжает из города. Даже будучи в Форт Ворсе он уходит из дому в любое время дня и ночи, извиняясь и ссылаясь на коммерческие дела. Однажды на ее вопрос он заявил, что это вообще не ее дело. Никогда раньше Тревис не отвечал ей так небрежно и обидно.
Она листала журнал, выбирая для чтения что-нибудь не слишком глупое, и наткнулась на поразительную статью. Какой-то профессор колледжа утверждал, что романтическая любовь мужчины к женщине – это не более чем сексуальное влечение. Джессика прищурилась. Может, и у ее мужа так? Она проанализировала их отношения и решила, что да, так оно и есть.
Многие дамы по этой причине, по мнению профессора, очень огорчены. Джессика вздохнула. «Вог» советовал читательницам не строить иллюзий по поводу мужчин, а автор, в свою очередь, рекомендовал дамам познакомиться с научными исследованиями по сексу.
«Как удручающе», – подумала Джессика. Где она может взять хоть какую-нибудь научную информацию по сексу? С ней даже никто об этом не говорил, за исключением неприятной беседы Пенелопы и разговоров Тревиса во время их близости. И вообще, что значит для него их брак? Сексуальное влечение? Это не очень прочное чувство. Не бросит ли он ее в конечном счете? Ее отец оставил ее мать. Конечно, хорошо узнав Пенелопу, Джессика почувствовала к отцу больше симпатии и понимания. Если бы она была мужчиной, то предпочла бы Энни. Неужели у отца к Энни лишь сексуальное влечение?
Джессика мысленно вернулась ко дню своего рождения. Тревис тогда купил ей зонтик, ручку которого она должна прятать, прикрывая рукой, чтобы никто не мог увидеть. Он раздел ее перед зеркалом и так неистово любил ее, что они пропустили два первых блюда на обеде у Пенелопы. «Сексуальное влечение, – решила она, – не иначе». Но Тревис... Тревис никогда не говорил, что любит ее. Если он встретит женщину, более привлекательную, чем она, а это совсем не сложно, что произойдет? И как научный труд может ей помочь? Она швырнула «Вог» через всю комнату и поклялась в будущем не читать никаких книг кроме «Свода законов». Он-то не вызывает сомнений в долговечности ее брака.
Глава 11
– Тревис, ты не можешь пойти со мной в бельевой магазин, – возмутилась Джессика.
Пенелопа сказала почти то же самое, когда Тревис ухватился за то, что она не знает размера талии Джессики.
– Я сам пойду с ней за новыми корсетами, – весело предложил он.
Ужаснувшись от мысли, что мужчина пойдет в дамский бельевой магазин, Пенелопа заявила, что и не думала просить его о такой услуге.
– Мне нисколько не трудно, – настаивал он. – Моя дорогая теща, ради вас я готов на жертву.
Пенелопа приняла его жертву, конечно, только из-за денег. Вначале Джессика, хорошо зная характер Тревиса, решила, что он просто дразнится. Вернувшись в последний раз из Корсиканы, он был в очень хорошем настроении. Может, именно теперь нужно завести разговор о переезде в собственный дом.
