Текст книги "Надлом (ЛП)"

Автор книги: Элиза Крейв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 20

Я просыпаюсь. Вот так новость. С другой стороны, на мне почти живого места не осталось,

так что я не удивлюсь, если попала в Ад. Я смотрю в незнакомый белый потолок. Кто его выкрасил в

этот цвет? Я пытаюсь подвигать рукой, но боль становится просто невыносимой и заставляет меня

остановиться. Я смотрю в окно, за которым сияет солнце. Совсем не по-Адски. А вот шторы...

Художник во мне взбунтавался. Как это похоже на людей – сочетание хорошего и плохого. Это

обнадеживает, значит, я жива. Я улыбаюсь и внезапно теряю сознание.

Когда я снова прихожу в себя, понимаю – все будет в порядке. Я чувствую себя хорошо,

правда, не совсем, как человек. Ну вы понимаете, о чем я. В комнате темно, но из-под ванной

пробивается тонкая полоска света. Я в дешевом гостиничном номере – это объясняет чертовски

ужасные шторы в вычурной спальне. Тумбочку возле кровати заполняют баночки с лекарствами,

шприцы, мотки марли и бинтов. Одна моя рука оказывается на перевязи, тогда я откидываю одеяло

128

здоровой и оказывается, что я лежу в одном белье, окутанная бинтами на манер древнеегипетской

мумии.

Кто-то включает воду в ванной. Я рывком сажусь. Голова кружится, но это нисколько не

замедляет меня. Я снимаю с шеи перевязь, освобождая руку. Ей это точно не нравится, но я не хочу

быть скованной, если придется защищаться. Надеюсь, я у Крестоносцев. Правда, имея дело с

демонами, никогда не знаешь наверняка.

– Кто там? – громко спрашиваю я.

– Ты уже очнулась?

Я слышу женский голос. Его владелицей оказывается стройная женщина со светлым бобом,

выглянувшая из ванны. Свет из ванной бьет мне в глаза, мешая получше разглядеть ее.

– Включи свет, – говорю я.

Она удивлена моим тоном, но все-таки щелкает выключателем. енщина довольно милая,

выглядит на тридцать с небольшим, ее голубые глаза сияют.

– Кто ты? – ворчу я.

Она улыбается. Конечно, сложно бояться меня в таком состоянии.

– Я – Кэролин Дапайнес, сестра Хая. – И только сейчас я замечаю их сходство. На

мгновение я расслабляюсь, но потом напряжение вновь охватывает всю меня.

– Что с Хаем? И Джо?

– Все хорошо, они в порядке. Уже очнулись. Демоны переключились на тебя после того, как

ты упала. Они едва тебя не прикончили.

Можно подумать, я не в курсе. Я была там.

– Так как вам удалось найти нас?

Она подняла руки.

– Обещаю, ты получишь ответы на все вопросы. Но Джо грозилась выпотрошить меня, если

я не позову ее, как только ты придешь в себя.

Обожаю своих лучших друзей.

Кэролин исчезает за дверью, после чего я слышу короткий диалог. Интересно, тот человек

охраняет меня или всех остальных от меня? Они уже должны знать, что я демон.

Я слышу, как Хай спорит с Джо перед тем, как они появляются в моей комнате. Джо сидит в

инвалидном кресле, которое толкает Кэролин, а Хай опирается на костыли.

– Меда! – выкрикивает Джо, пока Кэролин подкатывает ее к моей кровати. Она же убирает

одно из кресел в коридор, чтобы оставить нас наедине.

– Привет, Джо. Рада видеть, что у тебя все получилось.

– Нужно что-то посерьезнее армии демонов, чтобы убить меня.

– Да уж. Привет, Хай.

Он ухмыляется.

– Привет, выглядишь довольно... – Он морщится и продолжает: – ивой. – Я показываю

ему язык. Это можно сказать и о них. Они тоже похожи на мумий. Ко всему прочему все лицо Хая

покрыто ужасными царапинами, а у Джо одна нога загипсована. Она следит за моим взглядом и

выгибает бровь:

– Представляешь, они думали, что будет весело, если я не смогу ходить.

Я вздрагиваю.

– Да не волнуйся, док заявил, что все будет в порядке. Но я застряла в этом идиотском

кресле, пока некоторые тут расхаживают на костылях. – Джо награждает Хая притворно-злым

взглядом.

– Эй, я не виноват.

Он вскидывает руки, будто для защиты, выпускает ручки костылей, и с грохотом валится на

пол. Мы с Джо хохочем. Напряжение исчезает. Я так и жду, чтобы кто-нибудь сказал «и жили они

долго и счастливо...»

– Ребят, у вас все хорошо? – спрашивает Кэролин из коридора. Мы еще больше смеемся.

Нас избили, мы все покрыты синяками и ни один из нас не может встать без посторонней помощи,

но да, у нас все «хорошо».

129

– Порядок, – кричит Хай. Я опять смеюсь. «Порядок» – это слово просто идеально. Хай

опирается рукой на плечо Джо. Она скидывает его руку. Хая такая реакция не раздражает. Это не

совсем похоже на «и жили они долго и счастливо...»

– Ладно, что случилось? – спрашиваю я, понизив голос. – Они знают, кто я такая?

Джо отвечает, все еще уворачиваясь от руки Хая:

– Ага, Тамплиеры всей толпой въехали в прибежище демонов на своих мотоциклах и

устроили им душ из святой воды. Я была еще в сознании и кричала им, чтобы они перестали. – Она

встречается со мной неловким взглядом. – Я должна была сказать им. Если бы не тела демонов, под

которыми ты оказалась погребена, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– О, – говорю я. – Наверное, стоит послать им благодарственные открытки.

Джо хихикает и напряжение, вновь нависшее над нами, снова уходит.

– Так или иначе, но без святой воды демоны начали наступать. Потом их стало еще больше

– они полезли из тоннелей. Тамплиерыы смогли только схватить нас и отбиться. – Ее лицо

каменеет. Я не спрашиваю, сколько людей погибло ради нашего спасения.

– Мой отец?.. – спрашиваю я.

– Мы думаем, он мертв, – говорит она, с опаской глядя на меня. – Конечно, мы не можем

быть уверены. У Крестоносцев не было времени провести обряд очищения для всех павших —

демоны теснили их.

Я пожимаю плечами. Он для меня такой же демон, как и остальные.

– Так как они нашли нас?

Джо и Хай переглядываются.

Хороший знак.

– С маячка на Биконмэп12.

– Маячка?

– Ага. Они начали искать нас, после того как мы пропали с их карт в Висконсине. – Она

прищурилась, заставляя меня покраснеть. – Так или иначе, они думали, что мы все мертвы. Но

демоны продолжали безумствовать. Что-то происходило, и Тамплиеры решили понаблюдать. – Я до

сих пор ничего не понимаю. – Когда они снова посмотрели на карту, увидели нас прямо в

прибежище демонов.

Метка Маяка появилась из неоткуда. Нет.

– Кто?

Они снова переглядываются. Нет, нет, нет!

– Кто?

Джо прочищает горло. О, нет.

– Ты.

Гадство. Я откидываюсь на подушки. А я-то думала, что хуже быть не может.

– Это хорошая новость, Меда, – настаивает Джо.

– Ага, еще одна причина, по которой меня выслеживали демоны.

– В этом есть и светлая сторона: Тамплиеры тебя не убьют.

Должно быть, она прочла в моем взгляде все, что я хотела сказать, потому ее смех резко

оборвался.

– Да перестань. Если бы не они, мы бы умерли еще вчера. Ты можешь хотя бы

поблагодарить их.

– И с каких пор ты такая оптимистка? Куда подевалась злая Джо? У нас было столько

общего.

Джо засмеялась.

– Она умерла пять дней назад.

– Так проведи спиритический сеанс, – говорю я ворчливо, заставляя ее засмеяться еще

сильнее.

– Ладно, и что теперь?

12 iBeacon – API сервиса iOS, начиная с версии 7, позволяющий передачу данных между беспроводными

устройствами – маяками (англ. b eacon) – и устройствами, поддерживающими Bluetooth LE, торговая марка Apple, Inc)

130

– Ну, они вообще-то не говорили нам.

– Конечно, мы спасли положение, но теперь снова стали маленькими детьми. – На этот раз

ответил Хай.

– А Люк?

– Он был здесь. Тамплиеры вызвали его для атаки на прибежище. Но он уже вернулся к

таинственной Ехо. По всей видимости, она осталась без няни. Люк согласился вернуться и

поговорить с тобой – но только с тобой.

– Так он знает?

– Нам нужно было рассказать Сержанту, что мы пытались сделать, когда нас поймали, —

сказал Хай. – Но, Меда... Люк и так знал, кто ты такая. С того самого момента, как мы сказали ему

твое имя.

Наверное, мама говорила с ним про меня, значит, они все еще общаются, и он может знать... А

вообще уже не важно, знает он или нет. Несомненно, мне хочется кое-что прояснить, и в первую

очередь это касается мамы. Но это больше не вопрос жизни и смерти. Отныне я Тамплиер, я

помечена и буду под защитой.

Больше не имеет значения, что ею двигало и что на самом деле произошло. Это всего лишь

способ лучше узнать ее. Она по-своему любила меня.

– Когда я увижусь с ним?

– Они вызовут его, как только тебе станет лучше, – говорит Джо.

– Я в порядке.

– Я и не собираюсь спорить, – говорит Джо.

– Что бы ты да спорила? Никогда.

Я слишком измотана, чтобы куда-то идти, поэтому оставшийся день мы проводим в моей

комнате, наслаждаясь жизнью. Благодаря приобретенным способностям Тамплиера, я

выздоравливаю намного быстрее, чем обычно. У меня нет сил проверять, появились ли у меня новые

способности, но как бы ни были деформированы мои кровеносные сосуды, я, к сожалению, не смогу

стрелять лучами анти-демонской энергии из ладоней. Видимо, золотой свет, который вырвался из

меня в прибежище демонов – часть церемонии Наследования. Просто это никогда не случалось в

комнате, полной демонов. Поэтому Джо понятия не имела, что это поджарит их.

Кэролин заходит, чтобы сказать нам про Люка. Он уже знает, что я очнулась, и придет как

только сможет. К сожалению, он всё еще пытается выследить Ехо и не остановится, пока не найдет

ее. Хай не пытается приближаться к Джо, пока она реагирует на него так, словно он окружен

отталкивающим силовым полем.

Я ворошу осиное гнездо.

– Так в чем дело? – Я многозначительно смотрю на них. – Джо все еще в своем кресле, а

Хай ютится на соседней кровати, как можно ближе к ней.

Джо притворяется невинной овечкой.

– О чем это ты?

Но Хай выдает ее с головой, беря за руку. Джо высвобождается.

– Тебе так сложно сказать, что вы безумно влюблены?

Джо награждает Хая свирепым взглядом.

– Мы не влюблены.

Хай даже бровью не повел.

– Да, мы влюблены. Ты сама сказала, так что поздно сдавать назад, дорогая.

Джо закатывает глаза.

– Я сказала это только потому, что мы могли умереть.

– Это значит, что ты любишь меня.

– Нет, я сделала это только потому, что ты попросил.

Хай внезапно вскакивает с кровати, неловко падает на ковер и встает перед креслом Джо на

колени так, чтобы видеть ее глаза.

– Так значит, ты врала мне? Сказала так, чтобы утешить?

Джо открывает и закрывает рот несколько раз, прежде чем произнести:

131

– Я...

– Как я и думал.

Хай улыбается, поднимается на ноги и плюхается обратно на кровать.

Джо снова обретает способность мыслить.

– То есть я любила его в тот момент. Когда думала, что мы все умрем.

– Так ты меня любишь только тогда, когда нам угрожает смерть? Замечательно. – Кажется,

мы просто созданы для жизни в постоянной опасности. Судя по всему, это не так уж и сложно.

– Хай... – Джо растерянно выдыхает.

– Да, дорогая?

– Перестань называть меня так!

– Есть обращение получше?

– Да! То есть нет. Я тебе не «дорогая».

– Хорошо, значит – любовь всей моей жизни. Правда, как-то долго, давай потом сократим

до «жены»?

Даже меня это приводит в ужас, хотя я тут вообще ни при чем.

– Хай, перестань. Я серьёзно.

– Как и я.

– Просто перестань! – кричит Джо, пытаясь откатиться подальше.

Лицо Хая становится серьёзным.

– Джо...

– Перестань! – Джо неуклюже давит на колеса, и я замечаю, что она едва не плачет. Она

смотрит на меня. – Ты поможешь мне или как? – рычит она.

– Джо, – снова начинает Хай.Она затыкает уши. Я выкатываю ее из комнаты. Едва

оказавшись в коридоре, она отталкивается от меня. Кэролин расстроено смотрит на нас со своего

поста. Я пожимаю плечами и возвращаюсь.

Хай лежит, безмятежно развалившись на кровати.

– Охренеть, – говорю я.

– Она забудет. Она хочет избавиться от меня, потому что считает, что мне так будет лучше.

В этот раз я не позволю ей прогнать меня.

– Ты что, не можешь подождать, пока она выздоровеет? Она же в инвалидном кресле!

– Шутишь? Мы же говорим про Джо. Единственный человек, кто сумел побить меня. Мне

нужно преимущество.

– Я-то думала, ты пытаешься очаровать ее. А у вас настоящая война.

Хай смеется.

– В случае с Джо это одно и то же. Этакая романтическая осада. – Он складывает руки за

головой. – Джо хочет для меня только лучшего. Мне нужно просто убедить ее, в том, что лучшее

для меня – она.

Драма продолжается.

К счастью, Джо никогда не догадается, что я выгнала ее. Мои друзья одинаково дороги мне.

Их война будет продолжаться. Хай будет атаковать Джо снова и снова, несмотря на огненную стену,

окружающую ее.

Окончательно окрепнув, мы собираем вещи и двигаем на фургоне в Западную Вирджинию.

Школа в Маунтин Парке под угрозой, пока Крестоносцы находятся там, так что скоро все

сообщество тайно переедет. Демоны могут надумать атаковать, поэтому Тамплиеры не могут

рисковать, отправляя меня в реальную школу..

Они приобрели небольшую долину среди гор, рядом со входом в заброшенную шахту.

Видимо, снова решили использовать тот план – в шахте полно тоннелей и ходов. Переезд займет

какое-то время. С одной стороны долины расположен огромный лесозаготовительный завод,

примыкающий к горе. Он состоит из нескольких соединенных между собой зданий, поднимающихся

над рекой на манер лестницы. Завод построили лет сто назад. Сейчас он уже прогнил наполовину

или даже больше. Крестоносцы подремонтируют его, пока не построят новое укрытие. Сложно

поверить, во что превратился проект «Просвещение».

132

Когда мы приезжаем, долина больше напоминает разворошенный улей. Едва прибывает

новый фургон, его тут же водружают на другие такие же, создавая ограждение. Рев мотоциклов

слышен днем и ночью. Байкеры ездят небольшими группами по 3-4 человека – чтобы не привлекать

внимания. Старшие ученики уже готовы помогать, малышей же отправили в общины, пока здесь не

станет безопасно. Они приветствуют Хая и Джо, но я стараюсь избегать лишнего внимания и

чрезмерного гостеприимства. И никто из них не спрашивает про Ури, хотя они должны знать.

Взрослые понятия не имеют, что делать со мной. Я демон, тамплиер и помеченная – тройной

фрик к вашим услугам. Судя по всему, Тамплиеры не в силах разобраться, с чем они имеют дело. И

судя по тому, как они со мной разговаривают, это совсем не хорошо. Поэтому, пока они не

разберутся, меня всюду преследует охрана. Я говорю им, что помечена, а они отвечают, что

Эйнштейн тоже был таким. Получается, сила, которой я обладаю, может посоперничать даже с

атомной бомбой.

Я ничего не могу поделать со своим заключением, так что просто забиваю. Здесь явно

получше, чем у демонов. Спасибо способностям Тамплиера – я выздоровела намного быстрее. До

ритуала мои раны заживали бы не считанные дни, а месяцы.

Люк появляется спустя неделю после того, как я пришла в себя, или спустя пять дней, после

того, как мы переехали в новую школу. Но я не разговариваю с ним – есть дела поважнее. Этот день

предназначен для поминовения Ури.

Здесь слишком мало места, чтобы все поместились, поэтому церемония проходит на закате,

посреди поля. Ранней весной в горах прохладно. Нарциссы и крокусы только начинают цвести. Кто-

то нарвал их, чтобы положить возле мемориала Ури – его фотографии, прикрепленной к доске.

Рядом приделан небольшой диск. Все это освещается тонкой серебристой свечой, стоящей на

маленькой подставке.

Уриэль Джеймс Грин, 1998–2011

На фотографии, которую мы выбрали, он стоит в сумасшедшей кунг-фу позе, улыбаясь в

камеру сквозь свои свисающие волосы. Эта фотография совсем не подходит для торжественной

церемонии. И поэтому она идеальна.

Последние почести отданы, молитва прочитана. Люди выходят вперед, чтобы сделать ему

последний подарок, кто-то поясняет его, кто-то нет. Мне нечего дать ему. Он мой единственный

друг, умерший ради меня, а у меня нет ни малейшей безделушки, ничего, что символизировало бы

нашу дружбу.

Я плачу. Океан печали вырывается из меня, превращаясь в слезы. Я тону в них и задыхаюсь.

Мои всхлипы сменяются судорожными вдохами. Это не воздух. Джо бросается ко мне и хватает за

одну руку, а Хай за другую. Океан омывает нас троих, и я снова могу дышать. Они молчат. Мы

стоим, оплакивая нашего друга.

Глава 21

Я сижу в фургоне, который выбрала, и читаю. За дверью спорят Джо, Хай и кто-то еще. Я

встаю и высовываюсь в гостиную. Ребекка, женщина средних лет, мой охранник, сидит, почитывая

журнал. Я вежливо киваю ей и открываю дверь.

– Привет, ребят, – говорю я, но остаюсь незамеченной.

– Когда ты уже выбросишь это из головы?! Я не люблю тебя. – Джо отталкивает его.

– Доброго утра, – добавляю я.

– Ах, если бы в твоих словах была хоть доля правды, – безмятежно говорит Хай, обращаясь

к Джо.

– Надеюсь, у вас все хорошо? – Чертовски неприятно чувствовать себя пустым место.

Джо замирает.

– Это и есть правда! – Она поворачивается к нему лицом. – Послушай. Меня. Я хочу,

чтобы мы были друзьями. Но меня уже достали твои идиотские игры.

– Привет, Меда. Спасибо, Меда, – отвечаю я сама себе, пока никто не обращает на меня

внимания. – Все замечательно, а у тебя?

– Со мной все нормально, – продолжает Хай. – Последнее, что я хотел бы, так это быть

твоим другом. – Он хватает ее за руку, но Джо вырывается и со злостью отталкивает его. Хай берет

ее за запястья.

– Я больше не хочу ни слышать, ни видеть тебя. – Джо в отчаянии. – Просто отвали от

меня! – Ее голос становится выше.

– Ни за что, – говорит он спокойно, – и никогда.

Джо выдергивает запястье из захвата и открывает рот, но тут же закрывает. Ее глаза светятся.

Она (наконец-то) оборачивается ко мне, не зная, что сказать. Она пытается убежать, но скорее

ковыляет, настолько быстро, насколько позволяют ее еще незажившие раны. Хай оборачивается ко

мне.

– Привет, Меда.

– Похоже, ты проиграл свою войну. Хай, мне не охота обламывать тебя, но она из-за этого

только злится, так что хватит.

– Это потому что я добиваюсь ее. Хуже было бы, если ей было все равно. Она отступает.

– Ты уверен?

Он улыбается.

– Ага. – Этот влюбленный в Джо псих явно не отступит. – В любом случае тебя

спрашивали в главном фургоне. Мы пошли за тобой, но...

Джо убежала.

– И я шел, но, хм...

– Она отступила? – подсказываю я.

– Да, точно. Нужно продолжать наступать.

– Понятно, – говорю я, а Хай благодарно улыбается. – Удачи, – желаю я. – Видимо

Ребекка слышала наш разговор. Она встала, чтобы сопроводить меня. Мы проходим через парковку

фургонов, сопровождаемые угрозами в адрес Хая, и подходим к главному фургону. Она заводит меня

внутрь и оставляет рядом с дверями.

Внутри комнаты стоит несколько столов и стульев. Этот фургон обычно используют для

собраний и, как правило, он заполнен людьми, ответственными за возведение нового поселения. Но

сейчас в комнате находится лишь мужчина средних лет со всклоченными рыжеватыми волосами. Он

стоит, удивленно склонившись над столом.

Люк Бёрджерон.

Он старше, но я легко узнаю его по фото, что когда-то видела.

– Андромеда Портер, – шепчет он, выпрямляясь. Он вытирает руки о грязные джинсы.

– Меланж, – поправляю я его. – Меда Меланж. – Фамилия моей мамы – Портер, но она

записала меня как Меланж. И я не собираюсь возвращать ни один из ее даров назад.

– Верно, – говорит он, вероятно раздумывая о том, что со мной делать.

Я рассматриваю мужчину, за которого хотела выйти моя мама. Он выглядит совершенно

неопрятным, как и большинство Тамплиеров, с которыми я встречалась. Он высокий и худой, с

бородой и длинными волосами. И еще он носит пиджак с эмблемой Маунтин Парка. Однако сейчас

он кажется еще неопрятнее, чем обычно. Некоторые Тамплиеры выглядят так, как будто никогда не

брились, но Люк, похоже, вообще не догадывается о том, что растительность на лице можно брить.

Замечая мой взгляд, или скорее пытаясь разорвать неловкую тишину, Люк объясняет,

перебирая бороду.

– Я притворяюсь бездомным, чтобы выследить Эхо.

– О… – Блестяще. Он знает все секреты моего прошлого, а мы болтаем про его волосы. Но

я его не знаю. И он странный. Я понятия не имею, как спросить у него про маму.

Он дает мне небольшую подсказку.

– Знаешь, ты похожа на нее.

– Не похожа. – Моя мама словно создана из света, я же принадлежу тьме.

– Похожа. Но не цветом волос. – Он щурится. – И конечно не стилем. Но выражение

твоего лица – особенно как сейчас, которое говорит мне, что я несу чушь, – было ее любимым.

Внезапно плотину прорвало.

Я не знаю, с чего начать.

– Расскажи мне всё.

– Мы были лучшими друзьями. Неразлучными. Она была... – Люк не находит слов. И я

понимаю его. – В любом случае, мы хотели пожениться. Ты знала об этом?

Я киваю.

– Когда ее послали на задание, она еще была ученицей. Ее пленили. Я пытался спасти ее,

честное слово, пытался. – В его взгляде мелькает отчаяние, будто он просит меня поверить. Я молчу

о том, что если бы ему это удалось, меня бы здесь не было. – Я хотел отправиться в ад ради нее, но

Тамплиеры не позволили мне. Они заперли меня, чтобы уберечь от глупостей. – Он потряс головой.

– Ее свеча загорелась, пока я был в больнице. Мне сказали, что она мертва. Но я не верил. Я всегда

думал, что узнаю, если она умрет.

Он снова наклоняется к столу. Я тоже.

– Как свеча могла загореться?

– Ты можешь отказаться от Наследования, после того как решишь, что больше не хочешь

быть Крестоносцем. Ты теряешь свои способности и возвращаешься к человеческому началу. – Он

переплетает пальцы и смотрит на них. – Никто из таких людей не получает реликвии. Этого

никогда и ни с кем не случалось. Ей нравилось быть Тамплиером, это было ее призванием.

– Если она так любила это, то почему отказалась?

Он мягко взглянул на меня.

– Кое-что она любила больше.

Меня. Необязательно было это говорить.

– Она боялась за тебя. Боялась, что Тамплиеры не станут слушать ее, боялась, что заберут

тебя или... – Он пожимает плечами. – Мы не идеальны, и ты, возможно, величайшая угроза, с

которой мы столкнулись. Кто знает, на что ты способна.

Он с любопытством смотрит на меня. Я не знаю, на что способна, поэтому от меня ответ на

этот вопрос не стоит ждать.

– В конце концов, я нашел ее. Выследил.

– Как?

– Я знал ее, – говорит он, – но она сбежала от меня. – В этих словах больше смысла, чем я

могу описать. – Но потом она связалась с нами. Мы общались на протяжении пятнадцати лет. В

основном говорили про тебя, Меда.

– Про меня? – У мамы был друг – парень? Человек, с которым она обсуждала меня?

– Ты была ее излюбленной темой. Она делала это, чтобы защитить тебя. Она скинула мне те

видео на случай, если с ней что-нибудь случится. Или если Тамплиеры найдут вас. Ей нужны были

доказательства всех ее попыток обратить тебя к добру. Ее успехов и провалов.

Ее научный проект был способом защитить меня. Ну и мир, на случай, если я превращусь в

монстра. Но можно ли винить человека за его характер? Глаза начинает резать. Слишком часто это

происходит в последнее время.

– Меда, я видел запись того дня... – Его голос обрывается.

Я молчу, не зная, что сказать. Он проводит рукой перед глазами.

– У меня есть кое-что для тебя. – Люк вынимает ноутбук из сумки, ставит на стол и

открывает. Он пододвигает для меня стул, запускает видео и становится рядом со мной, скрестив

руки на груди.

На экране появляется мама. Она в подвале. Я напрягаюсь.

– Люк, – говорит она, улыбаясь, совсем как я. – В этом видео нет ничего делового. – Я

хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя и всегда любила. Люк поворачивается ко мне спиной, то ли для

того чтобы дать мне личное пространство, то ли для того чтобы отстраниться самому. – То, что я

сделала с тобой – несправедливо, и мне жаль.

Она поднимает глаза.

– Совсем не справедливо.

Она делает глубокий вдох, а затем продолжает.

– Возможно, сегодня я сделаю кое-что опасное. – Она выглядела, как доктор, сообщающий

плохой диагноз: ей было жаль, но изменить она ничего не могла. – Я хочу, чтобы ты видел.

Я слышу, как двигается Люк, но не отрываю глаз от экрана.

– Я хочу попробовать избавить Меду от Голода. – Обдумывая свои слова, она обводит

глазами комнату. – Это похоже на привитую зависимость. И от зависимости можно избавиться. Она

была еще слишком маленькой, чтобы пытаться это сделать. Но сейчас ей пятнадцать, у нее есть сила

воли и чувство ответственности.

Я помню, как Хай сказал, что демоны убивают, чтобы стать сильнее. Мама не знала, что они

«поедают» жизнь, а не душу. Мама не понимала, что демоны постоянно получали их из Ада,

«подключаясь» к нему, как сказал папа. Наверное, мама думала, что воскрешение – единичный

случай, а не постоянный поток "жизни". И откуда бы ей знать? По словам Хая, они не многое знают

о подростках, за исключением тех, что на стороне Ада, но и те будут «подключены».

Моя мама вытягивает руки на столе перед собой.

– Это избавит ее от зависимости раз и навсегда. Если будет способ не навредить мне, она

справится. Она настолько человечна, она так любит меня. Ты бы видел это, Люк. – Она подпирает

рукой подбородок. – Она может взять под контроль своих демонов. Я не хочу, чтобы она всю жизнь

жила с этой ношей. И она будет свободна, если мы сможем победить зависимость.

Но у нас не получилось, точнее у меня. Я касаюсь ее лица на экране.

Она продолжает, ее глаза полны надежды.

– И еще, Люк. Если мне удастся избавить ее от этого, если я смогу доказать это, она будет

спасена от Тамплиеров. Навсегда. И... – Ее голос дрожит. – Мы сможем вернуться домой.

Домой. К Тамплиерам и Люку. Она ждала этого всю мою жизнь. Вернуться домой, сбежать из

самовольного заточения. Вот чем она пожертвовала ради меня.

– Я не скажу тебе, кто тот человек, и не буду неделю звонить тебе, иначе ты поймешь, что я

задумала. – Она быстро улыбается. – Ты, наверное, с ума сходил последние несколько недель. Я не

слушала голосовые сообщения – боялась, что ты попытаешься отговорить меня.

– Я знаю, что делаю. Она любит меня, Люк. Очень. Она никогда не навредит мне. Но... если

это случится, – она безжизненно смотрит в камеру, и я вижу, как слезы блестят в ее глазах,– найди

ее. Найди мою малышку, скажи ей, как я люблю ее. Скажи, что мне жаль.

Моя малышка, не эксперимент.

Она выдохнула. Ее лицо приобрело такое нежное выражение, которого я никогда не видела.

– Я люблю тебя, Люк, прости. Все могло бы сложиться для нас иначе, но я ни о чем не

жалею, не могу. Ты всегда был моим лучшим другом, моей опорой, и мы еще увидимся, Люк. Я...

Люк дотягивается до ноутбука и захлопывает его. Он молчит несколько минут. А потом

хрипло говорит:

– Не возражаешь, если я оставлю это только для себя?

Я киваю.

Я знаю, мне не стоит спрашивать об этом, но не могу удержаться.

Этот мужчина – величайший секрет моей матери, а это многое значит.

– Почему вы с ней никогда?.. – Я позволяю фразе повиснуть в воздухе, но он понимает, о

чем я.

– Она не позволяла мне. Это значило бы уйти от Тамплиеров. Она сказала, что не может

присоединиться ко мне, не оставив тебя. Она не хотела вынуждать меня уходить из-за нее. – Он

фыркает. – Вынуждать, – повторяет он, качая головой, а затем смотрит на меня. – Она такая

упрямая. – Он переводит взгляд на потолок. – Так или иначе, миссия была для нее важнее всего,

кроме тебя.

Даже его. Я не говорю это, он знает это лучше меня.

– Я все равно увижу ее. Однажды.

После этого мы выходим из душного фургона на улицу, продолжая разговаривать. Люк

рассказывает мне о том, как росла моя мама, а я о том, как она воспитывала меня. Мы сравниваем

одни и те же истории с разных сторон, от чего постоянно улыбаемся.

Он изображает маму такой, какой я никогда ее не видела, но всегда догадывалась. В его

историях она была веселой, беззаботной и озорной. Она была мастером розыгрышей, о которых

потом ходили легенды. И только Люк знал, что их устраивала моя мама.

Мне сложно представить маму такой молодой и беззаботной, и то, как она изменилась из-за

меня. Ей было всего девятнадцать, когда я родилась.

– Это не ты, Меда. – Люк будто читает мои мысли. – Не ты сделала ее такой. – Если и

винить кого-то, так твоего отца и демонов, которые затащили ее в... – Он запинается и говорит не

то, что собирался: – Забрали. Но даже если бы этого не случилось, Меда, она бы не осталась той

девчонкой. изнь всех меняет. Мы взрослеем. – На его лице мелькает улыбка. – Но я не знаю ни

одного сорокалетнего человека, который бы разыгрывал своих друзей, и не важно, насколько легкой

была его жизнь.

Я выдыхаю и меняю тему.

– Иногда... – Мне не хочется говорить об этом, но только Люк может понять меня. —

Иногда я забываю, как она выглядит. Не могу описать ее. Воспоминания исчезают, стираются. А я

просто хочу сохранить их, как историю в книге, которую можно перечитывать и перечитывать. Я до

сих пор люблю ее, но иногда даже не могу представить ее улыбки.

К моему удивлению, он не выглядит напуганным – скорее задумчивым.

– Это естественно. Воспоминания уходят, чтобы другие заняли их место. Твоя мама не

хотела бы, чтобы ты жила прошлом. – На его губах мелькает улыбка. – Я пытаюсь помнить все. Я

помню то, что важно мне. Наше первое «Я люблю тебя» и наш первый поцелуй. – Его глаза сияют.

Он улыбается. – Особенно наш первый поцелуй.

Затем он глубоко вдыхает, глядя в землю, пока мы прогуливаемся по улице.

– Но я также помню и то, что совсем не нужно мне. Не помню, когда это было. Мы лежали

на траве, обсыхая после того, как наплавались. Мы делали это сотни раз. Это был самый обычный

день, но я до сих пор могу закрыть глаза и представить тени от травы на ее коже.

Он снова смотрит на меня.

– И все равно я хочу, чтобы ты была осторожна, Меда. Не проснись однажды старой дурой, у

которой нет ничего кроме дырявой памяти и мертвой девушки, всюду сопровождающей ее. Твоя

мама не хотела бы такой жизни для тебя. Помни людей, которых ты потеряла, но отпусти их. Пусть

воспоминания исчезнут.

Не похоже, чтобы он отпустил ее.

– А хотела бы она, чтобы ты отпустил ее?

Люк улыбается. Той самой улыбкой, появляющейся у людей, которые делают не то, что

должны.

– Да, но мое сердце с ней поспорит.

– Но я должна сделать это?

– Ты ее дочь, – говорит Люк.

Я замираю, переваривая услышанное.

– Получается, ты собираешься отпустить ее когда-нибудь?

Он смотрит в небо и, словно обращаясь к нему, отвечает:

– Нет.

– А ведь ты только что сказал, что мама бы хотела, чтобы ты двигался вперед.

Он ухмыляется.

– Наверно, постоянный спор с ней это мой стиль жизни. – Затем его улыбка исчезает. – Но

что касается тебя, Меда... Я не хочу, чтобы ты так жила. И тем более не хотела бы она. Помни

хорошие моменты, почитай ее память, но отпусти ее.

Я так долго живу под тяжестью вины, что это кажется невозможным. Но я попробую.

Наконец Люк вспоминает, что ему нужно идти, и мы договариваемся о следующей встрече.

Я еще долго гуляю после его ухода. Он не приставил ко мне охрану – случайно или нет, я не

знаю. Я просто наслаждаюсь свободой. Обхожу периметр лагеря, думая о маме. Люке. О

разногласиях и жертве. Об ошибках. О хорошем и плохом.

137

Я погружена в мысли и не замечаю спорящую пару, пока не оказываюсь практически